На лицо Куруфина упала дождевая капля. Или не дождь - холодной водой потеют своды подземелья. Кусочек ночного неба в каменном колодце над головой - светлое пятно в нависающей беспросветной тьме, две тусклые звезды расплылись в тумане. Утро будет ясным и морозным, если за ночь не переменится ветер.

Той ночью в Тирионе так же светили звезды через морозную дымку. Тепло от земли утекло в бездну Эа. На западе, в стороне Светоносных Деревьев, разверзался, дышал мертвящим холодом черный провал. Время уже не считали. Небосвод замер. Под бронзовыми сосудами водяных часов свисали наплывы льда. Для тепла жгли в очагах деревья из садов - мороз убил их вместе с плодами.

Пар клубился от дыхания, оседал инеем на воротниках плащей из сукна и наспех выделанной овчины, позвякивали панцири. Замерзшая земля хрустела под ногами и копытами.

Он не оглядывался на Тирион. Ехал вперед, на морозном ветру перестав чувствовать собственное лицо. Сын и Сарданго скакали следом. Альквалондская дорога глухим туннелем уходила во мрак. Там, на восьмой лиге, среди мертвых олив стоял его дом.

Он распахивал двери настежь, стремительно шел по переходам - дом был пуст, темен и насквозь проморожен. Когда спускался в подвал, ступени вдруг ушли из-под ног. Скатился вниз, в холодную темноту, и скорее понял, чем увидел, что лестница обросла льдом.

- Ее там нет! Отец! - наверху в проеме темнел силуэт Иньо, свет от кристалла резал глаза. Куруфин поднял руку, заслоняясь.

Вернуться в город? Он еще успеет добраться до дома Раутингольмо. Но они с женой ушли к подножию Короллайрэ, где, говорят, собираются ваниар. Что ей делать в пустом родительском доме?

Белая терраса узорчатого камня тоже обледенела. Куруфин облокотился о перила и бессмысленно смотрел, как морская зыбь, шипя, накатывает на песок. Залив еще не замерз, но уже почти не дышал. Шуршали заиндевелые жесткие листья олив. Кони, стоявшие перед крыльцом, вздрагивали, покрытые попонами - не успели перелинять на зиму, да и не бывало еще таких зим.

Конец мира. Куруфин закрыл глаза и уткнулся лбом в руки, сцепленные замком.

Вильвен стояла рядом с увядшим, примороженным цветником, почти невидимая в двух шагах в темноте аллей. Смотрела на него - он почувствовал это прежде, чем поднял голову. В тусклом голубоватом свете звезд угадывалось лишь движение капюшона ее соболиной накидки, когда Вильвен дула на замерзшие пальцы.

- Ты... - он сбежал по ступенькам, подошел почти вплотную, уже протянул руки - обнять, но в последний момент крепко сцепил их за спиной. - Ты передумала?

Вильвен медленно покачала головой, не отрывая взгляда от его лица.

- Я только хотела задать тебе один вопрос.

- Ради этого ты ждешь меня здесь на холоде... давно?

- Ты согласился бы, чтобы я осталась, если бы знал твердо, что больше никогда меня не увидишь?

- Это не мне решать.

- А поклялся бы снова? Если бы знал точно, что этим разлучаешь нас навсегда? Скажи!

Иньо остановился чуть поодаль, глядя под ноги. Сарданго шагал взад-вперед, хрустя заиндевевшими листьями. Куруфин замечал это боковым зрением - а сам пытался в полутьме ясней разглядеть ее лицо, впитать глазами. "Чтобы в Чертогах Намо... или в подземельях Моринготто... или после конца мира - не забылось".

- Что? Что опять не так? Мне становится страшно, когда ты молчишь, как сейчас. Я просила тебя так не делать, давно просила... Или-или - правильно? Где, по-твоему, должна быть я, если... как ты там сказал? "вечная тьма мой удел"? А мой удел? Скажи!

- Да, скажи ей уже. Что ты молчишь? - не выдержал Сарданго, прекратив ходить. - Я тоже хочу услышать.

Куруфин со вздохом вынул руку Вильвен из-под меха, прижал ладонью к своей груди:

- Идем со мной. Прямо сейчас.

- Она сказала, что никуда не идет! Оставь ее в покое, - Сарданго стремительно приблизился и схватил Куруфина за плечо.

- Кто ты, чтобы говорить за нее?

- Брат! Тише... - Вильвен поспешно разжала пальцы Сарданго. - Не ссорьтесь. Вы оба... пожалуйста, берегите Иньо. Он еще мальчик.

Она вскинула подбородок и с непреклонной твердостью посмотрела сначала на Куруфина, потом на Сарданго:

- И он мне дороже, чем камни Феанаро. Иньо, подойди тоже!

Она заключила сына в объятья. Редкие снежинки, застрявшие в его волосах - таких же пепельно-русых и густых, как у Вильвен, - осыпались под ее рукой. Иньо кусал губы, уткнувшись подбородком в соболиный мех на плече матери.

- Не бойтесь, не ссорьтесь! Будьте рядом друг с другом, будьте друг другу опорой. Иначе вам не сделать того, что собираетесь. Брат! - она повернулась к Сарданго, не выпуская Иньо из объятий. - Обещай, что всегда будешь рядом, что отдашь свою жизнь за любого из них, если придется.

- Откажешь сестре в последней просьбе? - Куруфин усмехнулся, посмотрев на Сарданго - и без того мрачный, сейчас он стал похож на того, кто увидел лицо Намо. - Очнись! Обещай ей. И исполняй обещание!

- Я принес присягу Куруфинвэ Феанариону. Я тоже исполняю свои клятвы, сестра.

- Тогда поклянись и мне, - Вильвен крепче прижала к себе сына. Куруфин увидел, что веки Иньо стали опухшими и влажными, и что он пытается скрыть это от него, уткнувшись лицом в плечо матери. Побелевшие от холода пальцы напряженно впились в мех ее рукава.

- Сарданго. Мой любимый брат. - Куруфин вспомнил, что перенял эту манеру говорить именно у нее. - Поклянись, что будешь защищать Иньо, как собственного сына, словно и тебе грозит вечная тьма, если не сбережешь его.

Будто невидимой рукой кто-то закрыл глаза Сарданго, как покойнику. Он тяжело вдохнул носом морозный воздух и еле заметно кивнул.

Кого когда-то Куруфин

Повергнул в страх - те, как один,

Кто прежде короля отверг,

Узнали нынче стыд и гнев:

"Владыкам вероломным смерть!

Доколе можно их терпеть!

Что могут планы их таить?

Лишь род Финарфина сгубить!"

Куруфин сжал зубы и скривился, словно от боли. С некоторых пор тело начало отвечать на воспоминания подобным образом. Он отстранился от холодного камня стены. Сознания достиг нарастающий злой шум. Донесся выкрик:

- Куруфин пусть ответит народу Нарготронда! Открывай!

Сердце ударило под горло, погнало горячую кровь по жилам. Он вышел из темного закутка в длинный, тускло освещенный коридор - впереди уже бежали посол Финдекано, его свита и воины. В двустворчатые ворота, замыкавшие тоннель, ударили тяжелым и тупым:

- Куруфин! Ты здесь - мы знаем!

Посол, пригнувшись, нырнул в узкую дверцу сбоку от входной арки - оттуда лестница выводила на боевую галерею над воротами. Обернувшись на Куруфина, дал ему знак: "Стой, не показывайся!" За ним полезли наверх его воины с луками. Каждое ответвление пещерного города укреплено - на случай, если враги ворвутся в главные ворота.

Куруфин с хитлумским воином налегли на рычаг, задвигая боевые засовы. Ворота, окованные полосовым железом, усеянные звездчатыми шляпками гвоздей, еле ощутимо вздрагивали от ударов. Поленом тут не обойдешься - нужен таран, с которым там, снаружи, не развернешься.

"Кто им сказал, где я?.." - Куруфин прислонился к грубой каменной кладке воротного проема. Сверху стальным голосом перекрыл шум толпы хитлумец:

- Я - посланец Верховного короля! Говорите, кто вы такие!

За воротами зашумели, кто-то выкрикнул в ответ:

- Пусть Куруфин выйдет и ответит народу Нарготронда! Пусть ответит, убийца короля!

"Глаурунгу в пасть..." - Куруфин сжал отполированную рукоять кинжала.

- Где - народ Нарготронда? - вновь прогремел посол. - Где ваш наместник - я послан к нему? Где королевские советники, главы Домов? Я вижу только сброд, оскорбляющий своих князей и защитников!

Поднялся оглушительный крик, застучали в щиты: "Ку-ру-фин! Ку-ру-фин!" Посол довершил:

- Я буду говорить с законным королем! Больше - ни с кем и ни о чем!

Хитлумец спустился с галереи. Без слов переглянувшись с Куруфином, они пошли подальше от лишних ушей. Приотворив низкую дверь, пролезли в тесный сводчатый покой, присели на выпуклые крышки сундуков:

- Не успели поговорить о делах. Верховный король готов вам дать Минас Тирит в держание. Если Артаресто не займет его сам.

- Мы возьмем. Но в держание? Он не брал замок приступом - занял развалины.

- Вас в Нарготронде приучили торговаться? - посол со вздохом покачал головой и встал, хлопнув Куруфина по плечу. - Берите, как хотите - у нас нет сил держать Врата Сириона. Возвращаешься к своим? Я пойду с тобой.

- Да... - взгляд Куруфина стал невидящим: "Кто, кто предал?.."

До великой пещеры, где над илистыми наносами стоял на сваях деревянный городок сыновей Феанаро, от покоев, отведенных посланцу Верховного короля, можно пробраться, ни разу не показываясь в обитаемой части города - так он пришел сюда по приглашению посла. Тайные ходы сетью опутали Нарготронд, прирастая с каждым годом. Заодно прирастало и число освобожденных от службы с оружием в руках - "как знающих величайшие тайны Города, которые может выведать у них Враг, захватив в плен..." Как будто любые тайны не становятся явными в этом городе...

Шли скорым шагом, нагибаясь - хитлумцы то и дело задевали за камень потолка навершиями шлемов. Воин впереди светил кристаллом. Куруфин указывал дорогу. На темных осклизлых стенах - незапятнанно-белые пушистые подушечки плесени. Пахло затхлостью.

Коридор заканчивался тупиком. Подняв кристалл, передний заглянул в узкий лаз в потолке - глаза расширились от удивления. Сверху выпирало круглое пузо валуна, наглухо перекрывая просвет. Камень обычно хранился в нише, в верхнем коридоре - его полагалось выкатить оттуда, если враги будут прорываться снизу. Кто-то сделал это после того, как Куруфин прошел этим путем на встречу к послу. Не говоря лишних слов, повернули назад. Сверху, должно быть, слушали.

На подходе к посольским покоям услышали голоса - слишком громко и близко для толпы за дверями. Хитлумцы подобрались, положили руки на оружие. Тенями выскользнули из лаза в коридор и попятились, сжимаясь вокруг посла и Куруфина: впереди стеной стояли нарготрондцы в серебре доспехов, сомкнув гербовые щиты. Один из лордов синдар, гордый, в красивом белоснежном плаще - он стал новым начальником стражи после смерти Эдрахила - шагнул вперед и выставил перед Куруфином сжатую в кулак руку. На указательном пальце красовался перстень с печатью Финдарато:

- Король ждет тебя. Не заставляй повторять дважды. И не пытайся бежать.

Ах, какое знакомое лицо... Куруфин, раздвинув воинов, вышел навстречу:

- Уже король? И что будет, если я тебе не подчинюсь?

- Тебя приведут силой. Или твоя душа отправится на Запад.

- Во втором ты не властен.

- По какому праву вы вторглись сюда и хотите захватить моего гостя? - выдвинулся из-за спины Куруфина посол. Не осанвэ - но ярость за словами была такой, что Куруфин почуял ее и улыбнулся. Он помнил этого хитлумца - еще по Альквалондэ. Потом по Митриму - тот держал знамя Нолофинвэ, когда все присягали новому Верховному королю. Нет, не он предал. Но почему открыли ворота этим?

- Ородрет, король Нарготронда, приглашает князя Куруфина к себе, - начальник стражи вновь выставил вперед перстень. - Король говорит и призывает в свидетели светлых Бэлайн: "Я не казню его и не позволю никому убить".

- Еще встретимся, - обернулся к хитлумцу Куруфин и шагнул вперед.

Артаресто находился в покоях Финдарато - занял их вновь, едва Сарданго увел всех из города. Вдоль стола - того самого, на котором остались следы от горящего полена - сидели советники. Или не советники - кто-то знаком, кто-то совсем незнаком. По правую руку - некто в черно-зеленом капюшоне, отворачивает лицо... Куруфин остановился у торца стола, усмехнулся краем рта:

- Зачем звал, наместник?

- Король Нарготронда, - Артаресто словно состарился после известий о смерти брата, и его голос звучал глухо, устало. Лицо казалось безучастным и в то же время - потемневшим от гнева. - Слушай и исполняй.

Двери за спиной с треском распахнулись. Двое, согнувшись, втащили под руки Тьелькормо в разорванной от горла рубахе.

- К волку Саурона я бы скорей повернулся спиной, чем к тебе! - выкрикнул он, когда его поставили перед Артаресто, и, пошатнувшись, упал на колено. Но тут же поднялся, опираясь кулаками о стол.

Переломанные троллем ноги целителям пришлось собирать и сращивать наспех - и, как обычно, никто не оценил их работы. Отойдя от него, вошедшие встали по обе стороны дверей, не глядя на своих бывших князей. Сарданго. И с ним Ильмион. Тот самый Ильмион, который еще мальчишкой плавал с Тьелькормо на "Страннике Севера" - искать дорогу в Эндоре. А из-за гор еще светили Деревья...

Они - предатели. Но как? Как, где они захватили Тьелькормо? Неужели - изменили все?

Куруфин перевел ошарашенный взгляд на Артаресто. Тот медленно поднялся среди воцарившейся тишины, опираясь на подлокотники кресла. Его глаза были прикованы к выжженному пятну на столе.

- Слушайте и исполняйте...

Ородрета был медлен глас:

"Пред королем вы. Знайте, в вас

Здесь нет нужды. Но есть приказ.

Внять и исполнить в сей же час.

Прочь, вы - покуда утонуть

День в море не успел. Вам путь -

Всем Феаноровым сынам -

Закрыт теперь навеки к нам.

И боле не узрит ваш род

Любви от чтущих Нарготронд".

Главная и первая от устья пещера Нарготронда - Тронный зал. По стенам, отделанным мрамором, - галереи, висячие балконы, портики. Легкие лестницы взбегают к дверям покоев и коридоров, издырявивших камень, как ласточкины норы - глинистый обрыв. Гроздями каменных сосулек нависают своды: дикий камень почернел, расползаются лишаи и пятна черной плесени. Так - с лета Браголлах, когда на каждого жителя прибавилось двое беженцев. Пещера не выдерживает переполнившего ее народа. Сам народ себя не выдерживает: весь город стоит на площади, с глухим усталым шумом колышется толпа вокруг фонтана, от правой до левой стены и от входа до высокого крыльца королевских покоев в глубине пещеры. Громче зашумели, когда вышел на крыльцо Артаресто и вывели, поставили перед ним на ступенях сыновей Феанаро.

Куруфин скользнул взглядом по залу: сверкают шлемы, доспехи, нарготрондские зерцальные панцири - лучше их только гномьи: столько вооруженных горожан разом, пожалуй, не приходилось еще видеть за десять лет. Над головами - гербовые значки младших Домов, знамена братств мастеров, знамя королевских следопытов. Вот он, неуловимый помощник Эдрахила, стоит внизу - и лучше не всматриваться в лица выстроившихся за ним, чтобы не узнать уходивших с границы. И еще одно знамя - арфа и факел на травяном поле: "Королевские всадники". И будь оно проклято, эльфийское на пять лиг зрение, когда видишь орков, жрущих трупы павших на поле проигранной битвы. Или сейчас, когда не хочешь - а видишь глаза сына, медленно поднимающего забрало. Прямо напротив - кажется, что близко. И ряды за ним - все, как один, здесь, никто не встал против.

Иньо. Если не решишься прийти и объяснить - я догоню тебя и за кругами мира. И, если придется, вырежу ответ из твоей глотки своими руками.

У Иньо дрогнули скулы. Он часто заморгал, прищурившись, но не отвел взгляд. Ответом было лишь глухое аванирэ.

Артаресто за спиной - смешно - говорит, призывает к милосердию: "Оружие - только против орков!" Мог бы уже умерить красноречие. Куруфин всей кожей чуял, как опадает гнев в сердцах после того, как услышали все: "Изгнаны навеки! Никто из сыновей Феанора не найдет гостеприимства на земле Нарогарда!" Не крови они хотели. Как прошлой осенью - избавиться от угрозы спокойствию. Свои... теперь уже не свои - десять лет в седле, не видели жен, клали головы за город, готовый вечно прятаться за их спинами. Кто-то еще вернется, быть может. И нельзя было вечно держать их, как натянутый лук. И нельзя было иначе!

В Финдарато было пламя, он мог зажечь сердца... и зажег бы! Зажег... Этой осенью. А должен был - на решительную битву с Моринготто. Ради этого часа он, Куруфин, десять лет сидел здесь, убеждал раз за разом брата, дружину: "В этом городе Финдарато собрал тех, кто не ушел бы вовек из Валинора, не пади Деревья. Они могут быть бесстрашными... один раз, не их дело каждый год выносить труды войны. Один раз пусть они выйдут на поле боя, а до тех пор мы должны защищать этот богатый город. Мы - воины, мы выдержим".

Все понимали, пока хватало сил, пока не начало казаться, что каждый год мы будем гоняться с орками друг за другом по лесам, пока не убьют последнего из нас... Нет, и это бы вынесли! Сломали, все запутали - человек и дочь Эльвэ. Брат забыл о деле и о княжеском долге. Сам он, Куруфин - вывел зимой дружину, рассеял воинов по границе, перемешал с заставами королевских следопытов так, чтобы никто не смог большими силами перейти на сторону Эльвэ без боя. Нет, он не рассчитывал удержать их силой! Надеялся, что не решатся первыми пролить кровь бывших товарищей. Не ждал только, что побегут - но в другую сторону. Что Артаресто с новым главой братства следопытов решатся оголить границу. Приди-таки Эльвэ войной - разбил бы нас и рассеял, мы уже были рассеяны! Когда узнал, что Лютиэн от Тьелькормо сбежала, что войны не будет - собирал из лесов, вел дружины в город и радовался, как от выигранной битвы. Но - поздно. На него уже смотрели, как на чужого. Когда Сарданго стал окончательным врагом? Когда стоило его изгнать... брата жены, первого из верных? Что случилось с сыном?

Куруфин смотрел поверх толпы, уже не видя знамен, не слыша ничего - лишь стук собственного сердца под горлом.

- Ты последний из рода Феанаро, не связанный клятвой. Не ходи. Он убьет тебя.

- Ты сделал меня князем - придется потерпеть. Мне еще вести народ... и доказывать всем, что веду по верному пути.

- Возьми хотя бы охрану.

- А ты не боишься, что они меня же и скрутят? Когда увидят вновь лицо отца, услышат его слова? Может, я сам передумаю - и поеду с ним в изгнание. Ты не этого ли опасаешься?

- Нет, - Сарданго махнул рукой. - Мы слишком держимся за слова, раз уж они сказаны... даже если это не клятвы. Иди.

Куруфина с братом развели по разным камерам. Здесь держали подозрительных, пойманных на границах: помнят ли вот этого, бежавшего якобы с рудника на Севере, убив куском руды охранника? своя ли у него феа? и не лежит ли на ней черного заклятья? Освобожденных из Волчьего замка - их привел Сарданго - еще не всех опросили. Не прошло и недели, как он сам оказался рядом с ними. "Ни хлеба, ни крова на земле Нарогарда, но оставить коней и оружие..." Сколько его продержат тут? Отобрали кинжал. Так недолго и до подвалов Менегрота. Он станет дорогим заложником...

Куруфин вскинулся на скрежет дверных петель. Наконец-то!

Иньо. О, Эру!..

- Подойди ко мне, сын, - Куруфин встал из-за вделанного в стену столика, шагнул навстречу. - Поедем домой, в Аглон.

Иньо остановился в шаге от двери:

- Не могу.

- Да, я видел тебя... - Куруфин медленно приблизился и, сжав зубы, смял в кулаке ворот его рубахи. Иньо не шелохнулся, глядел на него прямо - чистые серые глаза, как у матери. - И что? - кулак разжался и рука упала. - Ты верно сделал, что притворился. Но сейчас... Тебя уже никто не убьет.

- Ты мне не поверил. Жаль.

- Ну?!

- Ведь тебя изгоняют не за Финдарато. Ты опасен Нарготронду, ты опасен всем, кто рядом с тобой, пока ты жив. Ты же сам себе не хозяин. Проснется клятва, и... Из рода Феанаро остался один я, кто ею не связан. Никто не будет больше гореть на этом огне. Я постараюсь.

- В этом случае тебе надо убить меня. И Тьелькормо. И даже Майтимо. Всех. Ты готов?

- Отец, не рви мне сердце! Зачем вы сделали эту глупость? Зачем связали себя навсегда? Я знаю, что ты не можешь отречься... Что есть такое в Сильмариллах, чего не знаю я? Есть?

- Нет. Из этого следует, что нас можно предавать, убивать и грабить, отнимать у нас дарованное Единым и отдавать, кому вздумается - и мы не вправе за это мстить? Что еще ты вдруг увидел в нашей клятве?

- Никто не должен умирать. А мы... Сколько уже погибло ради нашей правды? И нас, и тех, кто стал на нашем пути, и совсем безвинных. Этой зимой - мы замерзали в седлах, кони ломали ноги, грызли кору с деревьев и осоку, но несли нас на спинах, пока не падали - потому что доверяли хозяевам. А мы - загоняем их, гоним в бою на копейные острия... А ты - посылаешь на смерть тех, кто мог дальше жить и радоваться... да, сам идешь впереди всех, но ты-то уже иначе не можешь! Что, если с нас спросится по той же мерке, которую ставим мы?

- Пусть Единый ответит! Пусть ответит хоть что-то! - Куруфин схватил сына за плечи, притянул к себе, лицо к лицу. Напрягшись всем телом - очень хотелось вырваться - Иньо замер под взглядом отца.

- Я был младшим сыном. И отец всегда смотрел, чтобы старшие не прогоняли меня: "ты еще несмышленыш, тебе тут делать нечего, ты не поймешь". Он мог сам у меня, ребенка, попросить прощения. Почему Эру, который мог создать Эа, этого не может? - Куруфин с силой встряхнул сына, словно жаждал получить ответ на этот вопрос от него. - Как это умалит Его славу? Я хочу суда! Не того, который чинят короли Арды! Не суда Намо! А Суда Единого! Пусть ответят все! И сам Эру - в ответе по тем законам, что Он дал нам, они записаны в нашем сердце! Если мы Его дети, а не рабы - Он в ответе перед нами за то, что не остановил Моринготто, за то, что отдал нас в руки валар, бросил в Арду Искаженную!

Иньо молчал, словно окаменел. Потом прикрыл глаза:

- Я хочу лишь одного - счастья. Для себя и для всех. Не умножать своими руками того, что натворил Моринготто. Что-то исправить. Я верю - Эру дал для этого средства. Я не могу так, как ты. Руки уже не поднимаются. Я не могу.

- Иди... - Куруфин обмяк, отступил. Опустился на дубовый табурет, приставленный к столику, и подпер голову руками. Руки дрожали, он сцепил их в замок под подбородком. - Иди, ищи счастье...

Копье, да лук, да пес - вот вся

Их свита. Не желал им вслед

Идти никто), и, напослед

В рог протрубив, умчались прочь,

Как вихрь в штормовую ночь.