- Зинаида Марковна! Выясните, ради бога, чей это ребенок?!
- Но, Семен Дмитриевич, при всем уважении... - пожилая дама в недоумении подняла нарисованные брови, но хозяин человек конкретный. Что приказано - надо выполнять.
- А ты, детка, иди погуляй, пожалуйста! - Семен Дмитриевич потер усы и строгим взглядом из-подо лба указал малышке на лестницу. - Бегом, я сказал!
- Ой! А фто там? Ляля? Это нафа?
Хозяин и без того пребывал в скверном расположении духа, поэтому мгновенно побагровел и в два шага оказался возле дочери. Но та не унималась. Ее жутко интересовала картонная коробка из-под телевизора, из которой доносился пронзительный плач.
- Зинаида Марковна! - женщина прикусила потрескавшуюся губу и еще раз в надежде осмотрела округу. Но калитка уныло поскрипывала от весеннего ветерка. Этот негодяй еще оборвал куст сирени! Нет, надо срочно сказать рабочим, чтобы посмотрели замок. Уже не в первый раз чужаки без спроса шастают по участку. - Зинаида Марковна! Бог мой! Что происходит?!Мария, не иди туда! Зинаида Марковна, ну, сделайте что-нибудь! Пойдем, Мария, наверх. Я покажу тебе...
- Не хочу! Не хочу! - запротивилась малышка и к неожиданности вырвала руку.
В этот момент гувернантка осматривала орущий подарок, поэтому вопрос подлетевшей Марии застал ее врасплох.
- Ой! Какой страфненький! Папа! Папа! Это монстр?
Младенец, словно о чем-то размышляя, на время стих, а вот хозяин в гневе схватил непослушное чадо за шиворот и поволок к винтовой лестнице. Малышка, сильно пугаясь непредвиденной агрессии, завопила не своим голосом и стала брыкаться. Пушистые, как вата, волосы разметались по слюнявому перекошенному личику, которое вряд ли выглядело миловидным. Но догадывалась ли она в свои неполные четыре года, что терпение изнуренного отца вот-вот собирается разъехаться по швам? И что не ровен час, и жесткая ладошка прокатиться по мягкому месту? Но к счастью для нее, Семен Дмитриевич с огромным усердием взял себя в руки, понимая, что сейчас всем тяжело. Не только ему. Пускай девочка мала, но все же кое-что понимает.
- Пусти! А-а!
- Семен Дмитриевич! - осудительно пискнула гувернантка, но новая волна истерики отвлекла ее от проблем подопечной.
- Позвоните в органы...как их? Опеки или чего-то там. Сообщите... Расскажите, что нам под двери... Нет, он замолчит или нет?! Ради Бога, я сейчас сойду с ума!
- Почему мама не прифодит? Ты обефял, что фкоро, - в небесно-синих глазах задрожали слезы.
Отцовское сердце казалось и так до краев покрыто горестью утраты, но когда дочь пронзала его вот таким взглядом, точь-в-точь таким же, каким смотрела на него Диана... Нет, он до сих пор не может смириться. Как же несправедливо! И как рассказать дочке? Как объяснить? Разве он в силах?
- Пойдем со мной, я тебе все-все расскажу, договорились? А вы, Зинаида Марковна, переоденьте его во что-то из гардероба Виктории. Они же примерно... В общем, подберете что-нибудь более-менее. Не в одеяле же отдавать, ей Богу! Пойдем, детка...
Детка, к слову, переключилась на выползшего из-под дивана кота, который был крайне встревожен появлением коробки. Точнее, его в большей мере завлекала именно коробка, а не содержимое.
К всеобщему удивлению, сверху послышался не менее раздирающий рев, чем тот, что стрелял молниями по гостиной. Кот дрессированно спрятался обратно, сверкая из темноты зеленью глаз, а Зинаида Марковна спохватилась и быстро всучила новорожденный комок хозяину. Сама же ковыляющей походкой поторопилась в комнату к Виктории.
- Я? Мне? Вы что?! Я не могу!..
- Можете! - кинула вполоборота женщина, незаметно улыбаясь. Она-то предчувствовала дальнейший исход событий. Вот только стоит ли о них говорить сейчас?
Оставшись тет-а-тет с проблемой, мужчина застыл как статуя, напряженно отводя взгляд от сморщенного синюшного личика. Внезапно рядом оказалась взъерошенная голова дочери. Тоненькие голые ножки так ловко балансировали на игрушечном коне, что впервые отец не испугался, а подумал, что Диана была права, когда хотела отдать девочку в цирковое училище.
- А он офтанется с нами, фкажи? Будет фпать с Викиторией? Ой-ой! Он в тебя флюбився! Фмотрит как!
Ребенок действительно пристально изучал главу семейства. И тот краем глаза все же взглянул на послание из коробки. Темные глазки, черные бровки домиком. Полная противоположность Виктории. Та светленькая и пухленькая, а этот малыш похож на... Маугли!
Наверху стало тихо, и мужчина немного расслабился. Мария, удовлетворив любопытство, соскочила с коня и, хлопая в ладоши, побежала на кухню. Ну, где же Зинаида Марковна? Чего так долго? Он еще раз окинул взором жалостливый сверток и явственно услышал слова покойной жены. "Вот родим второго, а третьего, даст Бог, возьмем из приюта. Ты как считаешь?". Семен Дмитриевич только кивал в ответ, так как ничего не считал. Тогда его волновали рабочие вопросы. Кредиторы, депозиты, графики отпусков. Не вовремя беременная Кристина Викторовна, которой нет замены. Молодая секретарша, делающая ошибку за ошибкой. Да и кофе у нее отвратительный. А сейчас что? Бог посмеялся над ним? Послал второго ангела в лице Виктории и пощечиной отнял Диану?
- Заснула, - в свойственной ей манере сообщила гувернантка, спускаясь по лестнице. - Я смотрю, наш крикун успокоился?
Хозяин, словно сняв оцепенение, действительно обнаружил, что в его руках сверток сладко уснул. От этого стало еще хуже. Все равно придется сдать его в приют. Он не может сейчас... Нет, это исключено. У него слишком много проблем.
- Давайте мне его, Семен Дмитриевич. Ваш чай давным-давно остыл, - но разве можно думать о чае, когда посреди гостиной стоит чертова коробка с перевязанной лентой!
- Да-да, благодарю...
Он неловко передал сверток помощнице, устало потирая глаза. Это только понедельник. Вся неделя впереди. А сил как не бывало. Зинаида Марковна, тем временем, вынула из-за пазухи розовый комбинезончик и шапочку в тон. В углу стоял пеленальный столик, и она в два счета развернула старое, дурно пахнущее одеяло.
- О, какой кошмар! Даже подгузник не надели!
Зловоние достигло хозяйского носа. Он три раза чихнул и хотел было удалиться, но дотошная служанка уточнила:
- Так что вы сказали мне нужно делать? Куда звонить? В это время может кто-то обедает. Наверное, придется подождать пару часиков, как вы думаете?..
В этот миг мужчина понял, что Маугли женского пола и в конец посерел. Ну, и как быть? Это девочка! Очередная подстава! "Я мечтаю о трех дочерях, а ты?" - зазвучал звонкий голос жены. Чтобы заткнуть воспоминания, мужчина обхватил голову руками и грубо бросил:
- Коробку спалите, - но не став дожидаться, сам пихнул коробку в сторону камина. Будь проклят этот день! Эта жизнь! Почему он? Почему ему?!
- Стойте, тут записка!
Четыре глаза одновременно прочли "Прошу звать меня Лизонька".
- Ну, же! Рассказывай! - Мария безжалостно защемила руку старшей сестры, заводя за спину, злорадно скалясь при этом.
- Ай! Отстань! Чего ты хочешь?!
- А то ты не знаешь! Не делай из меня дуру, девочка! Думаешь, я не слышала, как вы шептались с Маугли?
Виктория опасливо посмотрел за широкую, не совсем женскую, спину сестры, где возле барного шкафа с пыльным французским сервизом и кучей всякой бесполезной утвари кучковалась шепчущаяся прислуга. Еще с утра слухи заполнили переливающиеся венецианской штукатуркой стены, но поверить в них Вика не осмеливалась. Да и Лиза покрутила пальцем у виска, заявив, что давно пора кое-кого уволить, а еще лучше - рассказать обо всем отцу. Но испугавшись, что предстанет шестеркой, Вика взяла обещание с сестры, что до выяснения правды обе будут молчать.
- Я... я ничего не знаю!.. Правда! Пусти, ты переломаешь мне кости! - один из нарощенных специально к вечеру ногтей треснул на середине, но Мария сильнее сдавила кисть и оглянулась. Все заняты работой - им никто не помешает. - Mon Dieu! Ты ненормальная! Пусти, говорю! Ай! Ладно-ладно! Мы говорили о Борисе Аркадьевиче...
- Дворецком? Не смеши мои туфельки, девочка! Я в жизни не поверю, что он готовится к бракосочетанию.
- Зря ты так, soeur, - Виктория отчаянно дернула руку, но лишь сорвала еще два ногтя. Те беззвучно разлетелись в стороны, а Вика с горестью подумала, что уже не успеет привести руки в порядок. Чертова сестричка! - Ты ошибаешься, вот что, - губы задрожали от боли и обиды, но она ничего не могла с собой поделать. Характер не изменишь. - Он... он вполне себе...
- Старый хрыщ, вон он кто!
Так удачно для одной, и к неудаче другой за спинами появилась низкорослая фигура Эдварда. Он работал на отца последний год, в основном помогал по хозяйству, и каждый раз чудесным образом подоспевал в апогей сестринских разборок.
Вынужденно убрав лапы от жертвы, Мария смерила высокомерием чистые помыслы Эдварда, который сочувственно осматривал ушибы Вики. Бедняжка пылала от стыда и потирала правую руку. Эдвард открыл широкий рот, чтобы что-то сказать, но девушка скомканно извинилась и пулей вылетела из зала.
- Ты что-то хотел? - язвительно поинтересовалась Мария, убирая унылый локон со щекастого лица. - Говори быстрее, у меня куча дел, мальчик.
Парень, которому стукнуло тридцать два, невольно усмехнулся, смахивая пот со лба, а потом со всей серьезностью произнес:
- Да, у меня есть вопрос именно к вам, леди Мария. Где лежат десертные ложечки?..
Не успела Вика преодолеть вычищенный до скрипа порог, как во вторую дверь гостиной впорхнула Лизонька. В слишком простом для леди платье и с растрепанной косой, она смотрелась на лет пять младше своего возраста. Но внешний шик, эти глупые женские радости, типа, заколки, шпильки, бантики, мало ее интересовали. Она в отличие от сестер не баловалась модой, роскошью и благами достатка, в котором жила. Наоборот. Старалась больше отдавать, чем получать. Но отец, узнав о ее деятельности, строго-настрого запретил хоть на йоту приближаться к нищим и обездоленным, не дай Бог подхватить заразу! Как не пыталась Лизонька объяснить, что она очень, очень осторожна, но в результате стала ежемесячно пересылать энную сумму на счет детского приюта и местной церкви. Так, по крайней мере, совесть немного успокоилась пыл, а отец.
Заставив колкий взгляд Марии прогуляться мимо, Лиза по обыкновению первым делом подошла к нянечке и с благоговением поцеловала ту в редеющую макушку. Старушка приобняла загорелую руку, точно зная, кто расположился за спиной.
- Никак не успокоишься, да? Тебе бы сериалы смотреть. "Клон", к примеру. Все девчонки писают кипятком от Лукаса. Он такой... ну, не знаю, конечно, что у тебя за вкусы... В общем, он классный!
- Некогда, - улыбнулась старушка и жестом велела прислуге выполнять поручения. Те разбежались словно муравьи, зная, что к вечеру дом должен блестеть и сверкать не хуже алмаза. - А ты почему такая грязная? Опять капалась в земле? - Зинаида Марковна надавила руками на инвалидное кресло и уставилась на пятно возле щеки. - У нас целый штат прислуги, детонька. Если нечем заняться....
- Знаю-знаю... Надо подучить язык. "Я ведь еду учиться за границу". Видишь, я все помню. Не беспокойся. Просто эти пионы. Не знаю, может, место не то. Сохнут, гаденыши...
Каждый раз слыша от подопечной не принятые в обществе словечки, Зинаида Марковна молча закатывала глаза. Хотя скажи такое Виктория или Мария - головы не сносить. Наверное, с тех пор, как коричневый сверток появился в родовом имении, в сердце женщины взросло семя безусловной любви. Для нее Лизонька была любимицей, отдушиной, живой и настоящей. Хотя чего кривить душой? Маугли, как негласно прозвали черноокую красотку, была точь-в-точь как Зинаида Марковна в лучшие годы. Такая же дерзкая, но открытая миру.
- Ладно, чао, или ориведерчи!
Мимо важно продефилировала Мария, задев Лизу плечом. Няня пускай и была слеповата, но все же заметила дурной жест и позвала преемницу, чтобы отчитать. Но та мотнула редкими космами, сделавшись немой, и направилась к выходу. Глядя на удаляющийся расплывшийся силуэт, Лизавета в который раз спросила у Вселенной, как они могут быть единоутробными сестрами. Она высокая, худощавая, нет, скорее угловатая, и определенно похожа на покойную мать. Наверное, у Дианы были черные, сверкающие в свете солнца волосы, что прямыми лучами спадали на лицо. Другого объяснения нет. И Виктория и Мария имели схожести с отцом - бледность лица и светлость головы. И так же как и он были склонны к лишнему весу.
Решив не портит день на "свинские рожи", Лиза добродушно чмокнула старушку в щеку, оставив след чернозема на белой блузке, и заприметила Эдварда, который явно хотел ей что-то сказать. Она кивнула в ответ и скоростно пожелала хорошего дня нянечке, словно они больше не свидятся.
- Привет, глазки мне строишь?
- Нет, конечно, - парень немного помялся, так и не привыкнув к манерам госпожи, но все же продолжил. - Я знаю, что вы хорошо относитесь к Вике, к Виктории Семеновной...
Лиза сделала умное лицо, но мимо пронесли поднос с цветочной композицией из конфет. Она велела парню выкладывать, что у него за дело, а сама нагло оборвала красоту, чем крайне удивила девушку, нанятую на вечер. Взамен Маугли подарила теплую улыбку и всунула в раскрытый напротив рот приятную шоколадную помадку с вишней внутри. В стороне шикнула Зинаида Марковна, и Лиза покорно подняла руки кверху. Но в запасе были еще три сладости.
- Я хотел поговорить с вами, как бы это выразиться...
- Эдди, - Лиза выразительно взглянула на него сверху вниз, облизывая губы. - Называй меня на "ты", идет? А то как-то стремно звучит "госпожа", "будьте так любезны". При отце - пожалуйста, но когда мы тет-а-тет. Я терпеть не могу - все в курсе. Ладно?
Эдвард по виду тысячу раз пожалел, что обратился к ней, но другого выбора не было. Если кто и в состоянии помочь, то только Лизавета. Хотя он предпочел бы кого-то спокойнее и приземистее. Тем временем, мимо прошел, стуча каблуками, дворецкий и одарил Лизу таким взглядом, что ей стало почему-то не по себе. Он что-то знает? Но она никому не говорила. Кроме Виктории. А та - как могила. Тогда, может, были свидетели? Да запросто! Это не дом, а проходная галерея, никакого спокойствия! Господи, она просто не вынесет, если кто-то причинит вред Федуси.
- ... это надо как-то прекратить, вы... ты понимаете? Понимаешь?
Лиза невольно переключилась на разговор с Эдвардом и, хмурясь, кивнула, хотя понятия не имела, о чем тот живописно повествует. Ее мысли полностью увязли в "секрете".
-Так вы... ты поможете? Поможешь, я хотел сказать.
- Попробую, - расплывчато пообещала та и, заприметив синее платье, под дурацким предлогом откланялась.
- Ку-ку!
От страха Виктория выронила чашку с успокоительной настойкой на кафель, и темное пятно изуродовало не только носки ее туфель, но прозрачные чулки и соседний дубовый буфет.
- Mon Dieu! Как ты меня напугала!
Лиза, ни чуточки не чувствуя себя виноватой, криво улыбнулась и тихо спросила.
- Ты ничего не говорила Борису Аркадьевичу?
- О чем?
Лиза опасливо обернулась и прикрыла рот ладонью. чувствуя важнось темы, Втка тактично придвинулась, и одарила ароматом спирта и трав.
- Блин, пахнешь, как алкоголица! Как ты это пьешь, гадость какая-то!
- Мне помогает расслабиться, - робко возразила та и вопросительно притихла.
- Я имела в виду о том, о чем я просила не говорить.
- Ах! - вспыхнула белокурая нимфа и заговорчески подмигнула. - Я нем как рыба.
- Точно?
- Лиза, я разве давала повод во мне сомневаться?
- Ну, прости-прости. Ты меня тоже пойми, я за сутки так вымоталась. Ей и песочек нужен, и поесть что-то. Я еле наковыряла в саду - везде декоративный газон.
- Я не обижаюсь, но меня так достала, - вымолвив дрянное слово, Вика запнулась, перебрала в уме синонимы, но не найдя подходящего, такого, который в точности бы описал чувства, продолжила. - Она испортила маникюр. А я отсидела в кресле три часа, и теперь спина как кусок негнущегося полена.
- А чего ты терпишь? Дала бы в рожу один раз и...
- Лиза! Перестань! Я вот смотрю на тебя и думаю, как ты будешь жить в Англии? Остался жалкий месяц, и ты улетишь.
- Вообще-то, я хочу поехать на машине, чтобы увидеть что-то кроме терминала и посадочной полосы. Я уже устала, что из всех отец держит в заточении только меня.
- Ты знаешь, что это не так...
- А как? - Лиза так свыклась с мыслью, что вскоре ее ждет свобода, поэтому готова была напасть на любого, кто вставит что-то поперек.
- Ты просто красивая, а мы - нет.
Лизавета терпеть не могла, когда Вика так выражалась. Да и что тут красивого - разве что волосы густые, но толку? Шея под ними все время потеет, приходиться закалывать. Глаза - мечтательно добавляла сестра, имея в виду карие миндалевидные кристаллы, горящие неподдельным азартом к жизни. И губы. Ни пухлые, но и не тонкие. Прекрасно гармонирующие с некрупными чертами лица. Нет, красота понятие относительное. Ее недаром прозвали Маугли. Стоит только побывать на солнце, и кожа чернеет, словно она не моется или обвалялась в кучке дерьма. Другое дело аристократическая утонченность Виктории - нежно голубые глаза, ровный носик, а не вздернутый до потолка, что видны козявки.
- Много ты понимаешь в красоте, сестренка.
- Девочки, - глубокий хриплый баритон Бориса Аркадьевича прервал спор, кто на свете всех милее, и девушки вылупились, словно тот был чудовищем. - Извините, что встреваю, но Семен Дмитриевич просил передать, что скоро прибудет, - дворецкий выждал паузу, а Лиза мысленно взмолилась, чтобы он не спросил про Федусю. - Гости будут не раньше шести. Но, - узкие, словно щелочки, глаза воззрились на выпачканный наряд и сверкнули неодобрением. - Но я бы посоветовал принарядиться, так сказать, заранее.
Мужчина хотел добавить, что в таком виде трудно отличить господ от слуг, но видя сжатый рот Лизы, лишь приставив ногу, поклонился и пошел в сторону парадных дверей.
- Как думаешь, он в курсе?
- Я думаю, его что-то тревожит.
- Да, странный какой-то... Ладно, Бог с ним. Просто нужно аккуратнее выносить еду с кухни. Кроме того, эта маленькая какашка не все ест. Ветчину облизала, но дальше дело не зашло. Рыбные консервы только завоняли мансарду. Я чуть не вырвала, честное слово!
- Лиза...
- А знаешь, что она сделала от рагу Тамары Петровны? Я до конца так и не оттерла паркет, думаю, это навсегда!..
- Лиза...
Но Лиза слишком увлеклась заботами, что сама возложила себе на плечи, поэтому позволила высокому незнакомцу в рваных джинсах и с кепкой на голове услышать подробности секрета. Чтобы как-то изменить ситуацию, Виктория проглотила ком в горле и судорожно произнесла:
- Добрый день!
На этом энтузиазм иссяк, но эффект достиг цели. Ошарашенное появлением третьего лишнего лицо развернулось на сто восемьдесят градусов. В глазах запрыгали огоньки, сквозь которые смутно проглядывался молодой человек, которого она точно здесь никогда не видела. А если бы видела, то, определенно, не забыла бы.
- Добрый, - небрежно бросил тот, не представляясь.
Он оценивающе осмотрел сестер и обратился к Вике.
- Я ищу Семена Дмитриевича. Знаете такого?
Конечно, знаем - взыграло в мыслях у обеих, но почему-то никто из них не проронил ни слова. Лиза машинально прилизала взъерошенные волосы и подумала, глядя на взволнованную сестру, зачем такому, простите, оборванцу отец? Нет, внешне он прекрасен. Да-да! Само воплощение мужской красоты. Но что может быть общего у педантичного Семена Дмитриевича и этого... этого человека?
Но к этому часу в гостиной начали стелить красные парадно-выходные ковры, что вынудило молодых людей перейти в более-менее спокойный холл. Вика от переизбытка чувств хваталась за руку сестры, но Лиза и сама пребывала в странном состоянии, которое не могла объяснить. Когда шум рабочих стих, незнакомец остановился и взглядом спросил - тут подходящее место для ответа. Вика застыла как привидение, теребя испорченное платье. Только сейчас увидев мокрые пятна, отдающие спиртом, Лизавета прыснула от смеха. Хороши хозяйки! Одна лахудра, другая свинья!
Смех без причины обратил внимание парня. Он критично прошелся по тонкому, совсем не женственному телу, взглянул на выпачканные в чем-то темном руки, которые тут же спрятались за спину. Нет, если он будет здесь жить, то прислуга будет ходить в нормальном виде, а не так. Смотреть неприятно. Кроме того, его обидели недвусмысленные взгляды, по которым стало понятно, что встречают тут по одежке.
- Есть тут урна?
Вика сделала вид, что оглохла, и незнакомец опять воззрился на черноокую Лизавету, которая покачать головой, словно больна Паркинсоном.
- Ладно, - тяжело вздохнув, он вынул изо рта жвачку и приклеил ее к руке. - А воды кто-нибудь принесет?
- Э... нужно идти в зад, - протараторила Лиза и запнулась, понимая, что сказала что-то не то.
Парень удивленно улыбнулся, открывая ряд белых ровных зубов, и сдвинул кепку со лба. Лиза непроизвольно тоже заулыбалась, но, вспомнив о своих крупных, как она считал, заячьих зубах, сразу же плотно сдвинула челюсти.
- Извините, - она чувствовала, что с этим разговором пора заканчивать. - Я не то хотела сказать... Я имела в виду...
- Так я не понял, - кепка покрутилась по сторонам. - Мне позовут хозяина или нет?
Вопрос прозвучал скорее в ушах, чем в сердце, потому как Лиза не слушала, а мечтательно рисовала картины поцелуев под сочной луной и страстных объятий втайне от всех. Даже от любимой Виктории. Незачем ей краснеть и бледнеть от интимных подробностей. Хотя могла бы давно обзавестись парнем, а не читать любовные романы по ночам, думая, что это компенсирует одиночество.
Девушка прищурено скосилась на неглубокие ямочки, что до сих пор играли на щеках, и решила, что - ну его, внешний лоск и манеры! Разве кто-то устроит перед взором темно-синих глаз, в которых можно тонуть вечность?
Внезапно в холл влетел июльский сквозняк и зацепил платья обеих. Сестры в унисон охнули, ахнули, стыдливо извинились, чем очень позабавили Филиппа. Он уже привык, что дамы в его присутствии теряют контроль и ведут себя неестественно. И эти две дурочки не исключение. Он лениво проследил как одна из них, та, что повыше, смущенно приглаживает челку, что вскакивает при каждом порыве ветра, и отметил, что через пару лет из нее может что-то получится. Мягкий рот, красивый изгиб бровей, и глаза... Темные, как ночь.
- Ау! - он шагнул и легонько толкнул Вику пальцем. Та посерела и, извинившись, побежала по коридору на выход. На пороге она столкнулась с дворецким, которым чудом не потерял протез.
- Прошу простить ее, - сквозь душевные муки выдавила Лиза и более сдержанно добавила. - Хозяина нет пока что. Если хотите, я могу ему что-то передать. Ну, вы скажете мне, а я ему. Я... не бойтесь, вы можете мне доверять. Я передам слово в слово...
Филипп с жалостью впился взором в прелестный рот, из которого выплывали нелепость за нелепостью, и поджал губы. А могла бы крутить мужиками, как заблагорассудиться! Хотя, может, это и к лучшему. Девочке на вид не больше шестнадцати. Успеет еще в жизни порезвиться. Парень отвел взгляд, стараясь не думать, что встреть он ее на несколько лет позднее, то... Ах, чего тут мусолить? Он недружелюбно осмотрелся и сбросил с руки массивную сумку с выцветшим логотипом "Пума".
- Передай ему это, - нога подпихнула сумку ближе к девушке, а Филипп, напевая что-то под нос, зашагал к дверям.
Лизавета глупо уставилась на сумку, словно к ее ногам упал сундук с сокровищами. Она в каком-то оцепенении наклонилась, то ли узнать, что там внутри, то ли по другой причине, как в ту же минуту сумку подхватили жилистые руки Бориса Аркадьевича. Он, что-то пробурчав, поспешил внутрь дома. Вскоре девушка поняла, что слушает тишину. Она обхватила себя руками и задрожала. Кто, черт побери, устроил сквозняк? Руки им пообрывать надо!
Но мысли быстренько вернулись к высокому незнакомцу, что оставил после скоропостижного ухода кучу недосказанности. Кто он таков, во-первых? И почему ведет себя, словно ему тут чем-то обязаны? Надменное лицо, дурацкая ухмылка - Лиза ударила себя по бокам вспоминая, как жалко себя вела. Кулаки непроизвольно сжались, а лицо приобрело дьявольское выражение. Черт возьми, где ее колкий язычок? Почему изо рта вытекали лишь слюни вместо достойных ответов? Ладно, Виктория, но она! От ощущения разорвавшейся внутри бомбы Лизавета злостно выругалась на всех языках, которых знала.