Папа Карло скучал. После того, как Джузеппе Сизый Нос спер у него (и обменял потом на ящик "Crocetta") еще работавший кое-как "Orizzonte", его жизнь стала бесцветной и однообразной. Теперь, вместо культурного просмотра любимого канала "Butta Televisione", старый столяр целыми днями шатался по городу, надоедал другим посетителям харчевен рассказами о том, как хорошо было при Муссолини, и пытался учить всех стругать.
Кончилось тем, что его просто перестали пускать в заведения, и обиженный Карло вынужден был сидеть дома. Однажды, рассматривая альбом с пожелтевшими фотографиями, он наткнулся на снимок длинноносого мальчишки в дурацком колпаке. Нахлынувшие воспоминания вновь пробудили в нем жажду жизни и просто жажду. После третьей бутылки "Alessandria" (много ли надо пожилому человеку?) Карло твердо решил настругать себе еще одного ребенка.
Старик пересчитал остатки пенсии. На новый рубанок не хватало. Он пересчитал еще раз. Денег по-прежнему было недостаточно. "Ладно, обойдусь старым," подумал он. "Заточу нож хорошенько, может и сойдет на один раз." Он вышел во дворик и подковылял к поленнице. "Та-а-ак..." окинул Карло профессиональным взглядом свои запасы пиломатериалов. "В прошлый раз из дуба строгал. И что? Пацан такой и вышел -- дуб дубом. В школу ни дня не ходил, только нос свой совал, куда ни попадя... А потом вообще из дому сбег. Да еще было б куда, а то в театр! Тьфу! Нет, из дуба не буду." Карло почесал затылок в поисках мыслей. Его вгляд остановился на куче лежавших отдельно остатков изрубленной новогодней елки. "Елы-палы... Во! Из елки надо сделать. И на этот раз девку. Ну их, этих хлопцев..." Выбрав самое смолистое полено, столяр внимательно осмотрел его со всех сторон. "Сучков нету... Это хорошо... Кривоватое, правда... Это... ай, мне ж ее замуж не выдавать. Чем страшнее -- тем лучше даже. Тогда точно дома сидеть будет, а не шляться где попало." Он опорожнил еще пару бутылок и взялся за рубанок, забыв его заточить...
2
Работал Карло вдохновенно. Ощущая себя одновременно Пигмалионом, Церетели и Дарвином, он ваял с помощью топора бедра, грудь и то, что между ними, но с другой стороны. Тупой рубанок яростно, но почти бесполезно ерзал по обводам. Наконец, пиво кончилось.
Карло отдышался и повертел свое детище в руках. "А ничего получилась фигурка..." -- закралась в седую голову мысль. Он прогнал ее и склонился, чтобы убрать лишний материал под подбородком.
-- Per Italia! -- вдруг завопило детище. -- Per la stabilita!
-- Mamma tuo! -- выругался теперь уже дважды папа Карло. -- Вот проклятые бабы! Не успела родиться, а уже орет.
-- Per Italia! -- снова заголосила деревяшка. -- Per Italia di talento!
-- Заткнись, полено! -- замахнулся топором старик, но еще пахнущая смолой девка вырвалась из его рук и рванула прямиком к калитке. Карло, не целясь, метнул топор ей в спину, но попал ниже, так что тот лишь довершил работу, внеся последний штрих.
Калитка со скрипом отворилась и секундой позже с треском захлопнулась. Карло минут пять подержался за сердце, потом плюнул, подобрал топор и пошел к Джузеппе требовать назад свой телевизор...
3
Увидев в руке Карло топор, Сизый Нос долго не открывал. Столяру с трудом удалось убедить Джузеппе, что бояться тому нечего. Логика Карло выглядела железной: "Ну прибью я тебя -- и что? Тогда точно телевизора не увижу. Открывай, падла, дверь вышибу!"
-- Нет, ну вот ты скажи, вот разве мы такими были? -- спрашивал он друга час спустя. -- Вот мы разве из дому сбегали?
-- Нет! -- крутил головой Джузеппе. -- Не сбегали!
-- О! -- поднял палец Карло. -- А они?
-- Они сбегают! -- ответствовал Сизый Нос.
-- Именно! -- подвел уже в седьмой раз черту столяр. -- Наливай!
-- Слушай... -- робко начал Джузеппе. -- А зачем тебе вообще телевизор?..
-- Не понял! -- Карло стал нашаривать топор.
-- Ну, свой телик тебе на кой? -- глаза Джузеппе неотрывно следили за рукой Карло. -- Он у тебя старый, разломанный весь. Ты слыхал, что на La Piazza di Ottobre большой экран поставили?
-- Не-а. Меня это... Я неделю уже из дому не выходил. Ноги, знаешь, болят... -- столяру не хотелось признаваться, что порядочные горожане, завидя его, переходят на другую сторону.
-- Так вот, Карло. Не нужен тебе больше собственный телевизор. Приходишь на площадь, садишься и смотришь. Экран, как... вот как та стена, ты понял? Цветной весь. Красота! А у твоего что? Экранчик ма-а-аленький, а цвет всего один -- и тот зеленый.
-- И что по нем показывают?
-- Да твой "BT" и показывают! Точнее, будут... Со следующей недели. Башню для него еще не достроили. Экран, понимаешь, большой очень, башня нужна соответствующая...
Столяр внимательно посмотрел на указанную стену, потом на топор.
-- Точно цветной? -- уточнил он.
-- Точно! -- подтвердил Сизый Нос. -- Наливай!
4
Карло брел по направлению к площади, размышляя о превратностях судьбы и ценах на коммунальные услуги. Цены эти росли ежемесячно, а добрососедская Фатерляндия грозила подорожанием угля как минимум в три раза. Столяру не хотелось пускать на дрова весь свой материал -- правительство нещадно вырубало леса на экспорт, и было понятно, что надолго их не хватит.
Из задумчивого состояния его вывел окрик: "В сторону!" Мимо с грохотом прошагала рота бойцов КАРАТЕЛя -- карабинеров-телохранителей. Черная форма и высокие ботинки напомнили Карло славные времена дуче, когда Италия была в зените славы и даже фатерляндский фюрер признавал ее величие и значимость. Самого же Карло в партию не приняли из-за чрезмерно длинного носа Буратино -- председатель местной ячейки подозревал столяра в порочащих связях с красавицей еврейкой, семья которой жила по соседству.
Каратели свернули за угол, и в рассеивающемся облаке пыли Карло вдруг увидел дочку. Девчонка, громко орала какую-то песню, подпрыгивая при этом выше головы.
-- Полено, стой! Ты куда? Тебе домой пора! А потом в школу!
Девка развернулась и крикнула в ответ:
-- Да пошел ты, старый пень! Я не какое-нибудь говно, чтобы в школу ходить! Я в каратели пойду, мне уже обещали ефрейтора дать, вот! Там такие мужики -- у-ух!!! -- и, сделав очередной кульбит, она скрылась за поворотом.
Карло закашлялся, то ли от пыли, то ли от таких слов. Когда кашель прошел догонять карабинеров было уже поздно.