в которой Одиссей и его неотлучный спутник медленно спускаются вниз, к Красной площади, и уже открывается их взору величественная панорама кремлевских стен и башен, но что-то
заставило Мухина остановиться (какой-то гипнотизирующий взгляд, какой-то обращенный к нему немой призыв?) перед впечатляющей группой манекенов из витрины магазина "Верхняя одежда": сталевары, колхозницы, работники медицинского обслуживания. Кто позвал его? Чей это был сигнал? Среди прочих особо бросился в глаза сидящий в кожаном кресле немолодой коренастый мужчина. Типичный кабинетный ученый, в руках газета "Правда" открытая на передовой "Активнее внедрять передовые методы", - мужчина с таким знакомым усатым лицом, в сапогах, в полувоенном френче: и был тот мужчина вовсе, казалось, не манекеном, а самим товарищем... - да не может этого быть! - такие знакомые по старым картинкам усы, такой строгий прищур... Как будто не на Мухина смотрит поверх газеты, а на какого-нибудь врага советской власти. Нет! Не может он на него смотреть, и вообще это не может быть Сталин, - прилетела спасительная догадка. - Сталин давно умер, а это, верно, то самое пугало, про которого давеча сон рассказывали, - из огорода у этих... у Прокопьевых! И робко утвердившись в этом предположении, Мухин продолжал рассматривать манекенов: вот застыл в позе пионерского салюта в направлении "Правды" мальчик (красный галстук, белый верх, темный низ), также чем-то Мухину знакомый.
Быстренько отведя взгляд, обнаружил, что к самому стеклу витрины (с той стороны) подошла одна из участниц скульптурной группы - работница рыбоперерабатывающей, видимо, промышленности, в массивном фартуке, повешенном на шею поверх голубенькой комбинации, видом строгая и с огромным разделочным ножом в руке. Женщина была, и сомнений тут быть не могло, мухинской собственной женой, которая зло кричала ему что-то неслышное из-за стекла. Долгая совместная жизнь приучила Мухина и без звука, по губам понимать то, что говорила ему жена, и сейчас он без труда прочитал: "Если немедленно не вернешься домой с полуфабрикатами, я сама не знаю что сделаю, засранец ты этакий!". При этом она выразительно поглядела на сталинское пугало из огорода, и Мухин уже совсем было собрался ответить ей, оправдаться, заявить что-то необходимое, но не сказал, потому что в очередной раз как бы проснулся, видимо, от неторопливого постукивания ломика о тротуар и прежнего бормотанья первой программы, - несколько поодаль от него, не отрываясь от работы, любовался той же витриной прежний дворник в телогрейке и с транзистором на портупее:
"...вашего корреспондента, не приняли никаких мер по его жалобе... у хваленой нью-йоркской полиции, видимо... конечно, в разгар новой охоты за ведьмами ...в атмосфере шпиономании и неомаккартизма... не ищут... вспомним хотя бы так называемое... да и с Анджелой Девис... вмешиваясь порой... нарушая все нормы... вместо заботы... разгул... под холодный дождь... в приют..."
Д О К Л А Д Н А Я П О Л К О В Н И К А
СОВ.СЕКРЕТНО
В отдел Административных органов ЦК КПСС и в др. инстанции... От зав-лабораторией N 1 ГРУ по научно-техническим разработкам особой важности, руководителя НИРа по теме "Сонная атака в условиях действия нервно-паралитических поражающих средств на Европейском и Северо-Американском театре военных действий" полковника М.П.N:
Довожу до вашего сведения, что в последние дни участились в нарушение решений о сотрудничестве и духа плодотворной соревновательности всегда царившего между... в различных подразделениях, как нашего ведомства так и... - Нет, что-то не вытанцовывается начало, надо бы с другого конца зайти, - Следует вспомнить как в последних постановлениях ЦК, в соответствии с решениями Сентябрьского пленума... - Надо бы найти соответствующее место, тут бы цитатой, цитатой их гадов! - ...как в Комиссии по координации, так и в Межведомственной комиссии по изучению и борьбе с... - черт его знает, что это за комиссия - сизвращениями, что ли? - ...в сновидениях... Часто во внушаемых объекту текстах опошляются, оглупляются наиболее святые наши идеи и понятия ...а в погоне за эфемерным результатом, пропускаются и прямые вражеские выпады - "полуживой труп" - высказанный в присутствии других пассажиров выпад в адрес проследовавшего по трассе N1 одного из высших руководителей партии и государства... - тут бы найти наш давешний рапорт, надо бы дать задание, - ...выпадавший остался неустановленным, несмотря на присутствие в автобусе двух штатных и трех внештатных сотрудников КГБ. А всё это ведь непосредственно относится к сфере работы Пятого упр. КГБ, а также соответств. службы Упр. по Москве и Московской обл. А в то же время ставятся палки в колеса нашим разработкам и их апробации на натуре, в качестве неуместной... дурацкой, прямо скажем, шутки, подкидываются уводящие от цели электронные изделия, т.н. летающие тараканы. Не слишком ли дорогое удовольствие для удовлетворения зарвавшихся амбиций отдельных, подверженных головокружениям от (зачеркнуто), ...которые вмешиваются в наши работы, имеющие важнейшее оборонное значение, нарушаются все установки научно-техн. задания по комплексной. программе оперативных исследований "Белый верх, черный низ", происходит разбрасывание лучшими силами, разменивание на пустяки и... даже позволяется язвительно отзываться о нашей работе и наших лучших сотрудниках ("Старушка" и опергруппа "Женихи", представленные недавно к награждению за отличную службу Почетной грамотой и именными часами), доходят до того, - ну-ка заполучите, гады! -чтопрямо вмешиваются в сферу номенклатуры ЦК и Совмина... Не все так уж гладко и в самом ГРУ, где случаются отдельные случаи... случайные случаи...
Полковник задумался, надолго наморщив лоб и потирая глубокие залысины на своей крупной, коротко стриженной голове. Его лицо, украшенное парой массивных очков в роговой отечественной оправе, исказилось устало-брезгливой гримасой, а глаза при этом как-то странно сузились, и появилось в них что-то восточное...
Не вытанцовывалось у Полковника N сегодня это, по его словам, "бумагомарательство", не лежала у него душа к бюрократическим дрязгам.
Примечание N 3
ДСП Экз. N ______
Стоит отвлечь внимание читателя на приметную фигуру полковника Михаила Петровича N. (он же Н.С.Васильков, Савелий Михайлов, Ал. Натальин, Тамара Седых, Джон Дж.Макговерн, Хозе Горио, Юкио Яшунори и многие, многие другие). Данные о его возрасте, внешнем виде и особых приметах, к нашему сожалению, крайне разноречивы. Некоторые даже утверждают, что ни возраста, ни внешнего вида, ни тем более особых примет полковник не имел никаких, или же менял их, как хотел, чтобы соответствовать каждый раз новой обстановке, и как утверждают некоторые (недоброжелатели), чтобы походить на описания самого себя в романах из серии "Военные приключения", "Повести о чекистах", "Совершенно секретно", так как и сам полковник и его невероятная судьба пользовались огромной популярностью у писателей, приближенных к тайнам наших известных ведомств. (См., напр., А.Хренов, Б.Редькин "Серебряные виски. Повесть о разведчике". М. Биб-ка приключений). Известно, что во время своей головокружительной профессиональной деятельности за рубежом полковник побывал на самых различных должностях (в том числе руководящих) в иностранных разведывательных и контрразведывательных ведомствах, часто занимал высшие ступеньки в правительствах, не говоря уже о Генеральных штабах армий стран НАТО и их союзников, в то же время всегда оставаясь верным своей советской Родине, доблестно служил ее миролюбивым интересам. Для успешного выполнения заданий Родины полковник часто полностью менял - по необходимости - как свой внешний вид, так и внутренний облик. До сих пор остается загадкой его поразительная способность изменять в целях лучшей маскировки цвет кожи и другие этнические и биологические характеристики и даже пол. Было бы лишним говорить, что он изучил и свободно говорил и писал на более чем 30 языках и диалектах, включая редкие африканские наречия... Так ни разу не разоблаченный хвалеными службами контрразведки стран НАТО и нанеся неизмеримый ущерб их агрессивному потенциалу, полковник N вернулся лет десять назад в Москву и под кодовым именем Михаил Петрович приступил к выполнению особо важных заданий в своем родном Главном Разведуправлении, посвятив себя также воспитанию подрастающей смены и профсоюзной работе. Следует с горечью заметить, что довольно часто, в силу своей врожденной правдивости, своего принципиального, бескомпромиссного и прямого характера, выше всего ставя служение делу, полковник вступал порой в некоторые рабочие конфликты с отдельными обюрократившимися чинушами, которые встречались, встречаются еще кое-где в нашей жизни. Злые языки договорились даже до утверждения, что виной тому был всё тот же его "тяжелый и неуживчивый" характер, "неспособность пойти на некоторые необходимые в любой работе компромиссы". Об этих "конфликтах" и повествует черновик приведенной здесь Докладной записки в ЦК... Загадочно и как всегда фантастически занимательно, но одновременно и трагически сложилась его судьба уже после описываемых здесь событий... (Продол. след.).
Нет, положительно не удавалось ему сочинить этот проклятый рапорт, а нужно. И срочно. Ребята ой как ждут, надеются на тебя, полковник: ну-ка, подналяг, поднатужься!.. Надо, дружок, очень надо!
И несмотря на то, что лезли в голову, как всегда в таких случаях, абсолютно бесполезные слова и выражения на суахили, полковник сжал в кулак всю свою волю, еще крепче потер свои знаменитые седые виски... И рука его опять потянулась к авторучке, ручка к бумаге. За окном служебной дачи в сосновом бору разгорался новый трудовой день.
В М О С К В У !
Прокопьев, обуреваемый самому ему не ясной, какой-то мутной мыслью, наспех собирался в дорогу. Переоделся из тулупа в телогрейку, хлебнул для поправки сине-фиолетовых остатков из стакана, нечеловеческим усилием переборол рвотный позыв, сунул в карман огурец и обложку сталинской биографии, вышел, покачиваясь от влажного весеннего ветерка, на улицу. И пустился добираться до Москвы - сначала на попутной, а потом на электричке, и так спешил, и так был задумчив, что даже забыл взять билет.
Помните ли вы, читатель, небо над Москвой в тот день? Ту свинцово-мерзкую облачность, то тяжелое оцепенение темно-нависшего над нами неба? Помните, как тяжело дышалось тем промозглым воздухом, как страдали мы все от липкой влажности неожиданно нагрянувшей оттепели?
Если помните, то наверняка и вас поразил вдруг разлившийся просвет в фиолетовых тучах. Помните: в районе Беклемишевской башни, над Замоскворецким мостом и чуть подальше, за рекой? Над сквером напротив "Ударника"? Над Домом на набережной? Над фабрикой "Красный Октябрь"? И как завитком проливался этот просвет опять на другую сторону реки и резко обрывался в клубах туманного облака бассейна "Москва"?
Возможно и вам в тот момент привиделось то, что открылось взору дремлющего Мухина... Так же, как и вы, возможно, привалившегося к стойке с монументальной дощечкой:
Н А К Р А С Н О Й П Л О Щ А Д И
Н Е К У Р Я Т !
Там, на границе между светом и мраком, на границе видимого и невидимого, как бы из-за шпиля непостроенного Дворца Советов, из-за невидимой живым глазом гигантской статуи Ленина на его вершине, показалось н е ч т о, и величаво шевеля в плавном полете гигантскими перепончатыми крыльями, плавно проскользило своим лучистым силуэтом по бирюзовой небесной прогалине, и исчезло в пару бассейна. Как будто провалилось в какое-то потустороннее измерение.
Мухин даже задрожал весь от неожиданности и невероятности этого зрелища. Карлик же, углубившись с головой в свою тетрадку, ничего, скорее всего, не заметил.
<Всем опергруппам и постам наружного наблюдения операций Одиссей и Спят усталые игрушки тчк МВД по Москве передает о ЧП в Музее Происхождения видов на Малой Пироговской тчк в результате обвалившегося потолка в одном из залов пропал экспонат чучело доисторического птеродактиля зпт как полагают в музее он улетел в отверстие образовавшееся в крыше так как других возможностей кражи и выноса из музея громоздкого экспоната нет зпт в настоящее время уточняются размеры тчк в музей срочно послан для выяснения обстановки сотрудник нашего райотделения тчк у Центра есть мнение что чучело имеет отношение к Одиссею тчк наружному наблюдению усилить контроль за воздухом зпт держать связь по каналу два с ПВО тчк внимание на реакцию женихов кнц>
Г У М
Оттолкнувшись от столбика "НА КРАСНОЙ ПЛОЩАДИ НЕ КУРЯТ", Мухин уже хотел было продолжить движение ("Домой! домой!" - одиссеевым жужжало в голове), но сразу же утонул в толпе, плотным кольцом охватившей ГУМ. Причем, это была даже не толпа, а беспорядочное, почти дикое скопление одичавших кочевников, беснующихся пред узкими вратами в "линии" ГУМа. Безобразное, на взгляд истинного москвича, патриота нашей прекрасной столицы, зрелище, которое может принести удовлетворение только лишь какому-нибудь заезжему необъективному иностранцу, который не видит, да и не хочет видеть в нашей жизни ничего хорошего и нового. Не знает этот путешественник (какой-нибудь озлобленный на нашу страну новый Маркиз де Кустин), что еще совсем недавно, утром, где-то около семи, здесь царил образцовый порядок.
Тихо и плавно выстраивались в ровную, хорошо организованную очередь профессиональные стояльцы - орден посвященных в то, где, что и когда выбросят. Шло неторопливое скопление солидных и, как правило, неплохо и главное удобно одетых для стояния и последующей борьбы мужчин и женщин, с явным преобладанием пожилых, но крепких мамаш. Все они почти были москвичами или же жителями близлежащих районов области. Члены ордена вели негромкие разговоры (никогда о предстоящих к продаже товарах - лишь заговорщицкий обмен понимающими взглядами), споро вершили запись.
А чуть позже, когда начал подходить случайный прохожий народец и приезжие, то в ответ на вопрос "За чем очередь?", стояльцы умело их отваживали:
"Да обещали, вроде, выбросить дуршлаги и торшеры рязанского вагоноремонтного завода". "Ой, да какие там сапоги, кто это вам наговорил такую глупость? Сапоги позавчера давали".
Записные же списки тем временем тщательно скрывались. Но сегодня, где-то в самом начале девятого, когда до заветного выброса (а должны были давать именно сапоги - финские меховые полусапожки) стройные порядки стояльцев были сметены, на злобную радость Маркиза, налетевшей толпой из другой очереди, Всесоюзной Очереди N 1 на визит к мощам Ильича, по которой вдруг с убийственной силой пронесся слух, что в ГУМе сейчас будут давать!
Что именно давать - не знал практически никто, но народ побежал, и остановить его было невозможно.
Взору же путешествующего недоброжелателя открылась лелеющая его сердце картина: в ленинской очереди перед закрытым пока входом в Александровский сад остался лишь десяток дремлющих и просто крепко спящих стоя гостей столицы (провели, видимо, всю ночь на вокзале, или поезд привез их в столицу еще засветло). Бодрствующих было только двое. Первыми стояла пара старичков, сильно подвядших коммунистических одуванчиков. Вот о чем они говорили на подступах к такому святому для них месту:
-Просыпается и вылетает, говорят, часто из Мавзолея и зорко так всё кругом облетает, чтобы подсматривать все наши достижения и недостатки, и чтобы подсказать, кому следует, как все устроить, - говорил один, более крепкий на вид.
-Жаль только, не слушает его, родимого, никто, - отвечал другой, видом несколько скептичнее, - тут летай - не летай!..
Из сострадания к их стойкой вере (в наши дни кое-кто зовет их с ухмылкой - староверы) мне даже захотелось было присоединиться к ним и, выстояв положенное, заплаканным приобщиться к созерцанию знаменитых мощей. Но находился я в тот момент довольно далеко от того места, а именно: собирался заскочить кое-зачем в Новоарбатский гастроном, а потом поспешить дальше на очень важную для меня и для этого повествования встречу. А чтобы утешить старичков, напишу-ка я лучше для них на досуге революционно-готическую повесть "Сны мумии в красном тереме".
С Т А Р А Т Е Л Ь
Народ побежал, и в этом столпотворении около ГУМа Мухин оказался объятым растерзанного вида мужичком неопределенных лет и с перегаром. Мужичок, ухватив его за плечи и не давая сдвинуться с места, сразу начал за что-то в типичной пьяной манере извиняться. Слова он произносил с натугой, разделяя их четкими паузами между слогами, видимо таким образом стараясь сдержать потаенную икоту: "Прос-ти друг, я зна-ю что ты ме-ня не..." - во время паузы Мухину подумалось традиционное: "не уважаешь", но он ошибся, - лю-юу-биишь, и не жале-ешь, раз-ве я не-много! - полилась вдруг вслед за прорвавшейся шумной икотой надрывная декламация, - не-е красииив, но я стра-а-да-а-ю-ю, друг, о-должирупь?" - вопрос в окончании сверкнул неожиданной молнией, так что Мухин машинально полез было в карман, готовый действительно искать рубль, который наверняка там был, так как полуфабрикаты-то, он сейчас вспомнил, достались ведь ему бесплатно. Но рука не достигла кармана, потому как бухой мужичок цепко стискивал мухинские плечи, не давая ему пошевелиться. - "Пред-став-люсь, - вдруг четко, почти по-военному продолжил мужичок и сдержанно, с достоинством, икнул. - Вис-с-а-рион, но не как ты... вы по-ду-ма-ли, а Неистовый, как Белинский". Мухин и не подумал, да и не знал о каком Виссарионе должен был думать, разве что об отчестве? Критик же Белинский ему со школьных времен "энциклопедии русской жизни" был неприятен.
-Старатель, прилетел с приисков, в отпуск, с Магадана, а ты откуда будешь... будете?" - Мухин не ответил, так как пьянице ответы, совершенно очевидно, не требовались. Еще раз икнув, но в этот раз довольно нежно, Неистовый Виссарион продолжал, больше не разделяя слов на слоги, на что прежде его, совершенно очевидно, подталкивала икота:
-Пойдем, друг, капуста есть, меня в Свердловске обокрали, но не боись, - в заначке осталось еще, девать некуда, это я тебя раньше про рупь-то проверял на передок, какой ты, не жмот ли, а ты не еврей ли будешь, у вас тут в Москве, не-е, ты не того, у меня в Магадане тоже друг есть, сам - Мендельсон, но кремень-парень, не продаст ни в жисть! - И вдруг закричал, действительно неистово: - Дурят народ! Ну?! Дурят! Ты понимаешь, друг, почему вдруг водки, бля, стало - хоть залейся? А потому американцы ее теперь у нас не берут, говорят, она вся начисто, бля, радиоактивная! Понял? У меня кореш есть, он в Америку на траулере заходил, авария у них случилась, так он мне всё рассказал, если бы не авария, их бы в жисть, бля, на берег в Америку не пустили бы, я тут вчера в Свердловске сон видел, что пью "Пшеничную", а приехал в столицу, а ее тут завал, не берут они у нас, эбенть, водку, понял? - И он вопрошающе качнулся в сторону Мухина так, что тому пришлось даже отступить на шаг. - Нет, ты мне скажи, если чего не понял, если я чего не донес! - с угрозой настаивал он, наступая, но вместо ответа что-то вдруг, как раньше, затвердело и окружило пьяницу Виссариона плотной группой из трех крепких парней в черных кожаных пальто, которые одним молниеносным приемом сначала заставили его замолчать (только и издал, что какой-то затухающий "и-ик!"), а потом неожиданно для всех, кто мог бы эту сцену наблюдать со стороны, не будь она столь мгновенной, исчезли вместе с бедным старателем истины неизвестно куда.
Кое-кто из не очень многочисленных в то сырое утро прохожих вблизи Новоарбатского гастронома на проспекте Калинина заметил с удивлением, как внезапно прервалась трансляция на огромном уличном табло-экране концерта ансамбля пляски художественной самодеятельности из Дома Культуры комбината "Трехгорная мануфактура",
и я тоже заметил, несмотря на крайнюю мою в тот момент отрешенность от мира и озабоченность исключительно трансцендентными усилиями восхождения с пением подходящих случаю мантр на некий виртуальный холм. В этом воображаемом восхождении и заключался метод, - помните? - которым по совету одного гуру, я стараюсь побороть досадный физический и психологический недуг, известный в наших широтах под условным обозначением: "хорошо посидели вчера, интересно поговорили, сняли напряжение". Существуют известные "народные" методы избавления от гнетущих последствий вчерашнего, но мне они, как правило, не помогают, а если и помогают, то оставляют на все последующие сутки в таком расслабленном состоянии, что, право дело, способы эти сегодня мне не подходили совершенно. Мне предстояли важные... однако, не буду забегать вперед, - словом, очень важные действия, и требовали они величайшей концентрации и сосредоточенности. Поэтому просто необходимо было прибегать к методам нетрадиционным,
а экран замигал красно-зелеными точками и линиями, после чего из этого мигания выплыло развязно и похабно лыбящееся лицо пьяницы-старателя, который прежним скандирующим слогом объявил москвичам и гостям столицы:
"Знаешь, друг, чем в забое спасались? Зимой наружи минус пятьдесят, а у нас преисподняя. Так баба моя с собой в бадью-лифт мне суточных щец или борща в судочках посылала, и поджарку с тушеной капусткой, да компоту из сухофруктов, а спирт или, на худой конец, самогон у нас там всегда с собой был, мы его там и гна... и-и-и-к!", - закончил он, опять исчезая, а на его месте из тех же почти точек и линий выявилось хорошо знакомое всем лицо комментатора В.Зорина, сразу же заявившего резкий протест по поводу американских крокодиловых сетований о, якобы, имеющихся нарушениях прав человека в Советском Союзе: "Кому-кому, а вам-то, господа из ЦРУ-у-у, - проникновенно, несмотря на эхо, разносящееся по необъятным просторам Калининского проспекта, вещал комментатор, - следовало бы знать, кто и где на самом деле нарушает не только самые элементарные права людей-эй-эй, а самое главное, святое их право, право-о-о на жизнь! Кому-кому, а этим господа-ам-ам хорошо известно о зловещих экспериментах-ах-ах, ведущихся на живых людях, беспомощных психических больных-ых-ых, заключенных и даже на-на-на малолетних детях-ах-ах, томящихся в многочисленных колониях для цветных малолетних преступников-ав-ав! Уже всему миру стало известно-о-о из каких секретных лабораторий выполз на свет вирус-ус-ус новой смертельной болезни-ни-ни, которую врачи назвали СПИД-ит-ит, да и сколько еще подобных смертоносных секретов таятся до поры-ы-ы в тех поистине дьявольских ретортах-ах-ах?! Какие еще человеконенавистнические психиатрические-ие-ие, например, средства приготовили там для американских-их-их "диссидентов", да и вообще для всех людей доброй воли, борцов за мир, за разрядку-ку-ку напряженности, против размещения американских-их-их крылатых ракет-ет-ет в Европе?! Послушаем, что ответили на наши вопросы-сы-сы простые американцы, случайные-ые-ые прохожие на Пятой авеню в Нью-Йорке..." - но вместо прохожих с Пятой авеню опять завертелись линии и точки, и вслед за ними проявились на экране все те же кружащиеся плясуньи из самодеятельности "Трехгорной мануфактуры".
-Вот так молодчины, вот так красавицы лихие! - пристукнул последний раз ломиком по совершенно чистому асфальту на Правительственной трассе "Калининский проспект" загадочный дворник в портупее и тем как бы погасил громадный экран-табло. Сгинули в небытие лихие плясуньи, немало разочаровав немногочисленную, но заинтересованную публику перед гастрономом "Новоарбатский". Публика еще немного постояла, ожидая продолжения, но продолжения не последовало, и все двинулись в гастроном.
Медленно, тяжело переводя срывающееся после неудачного восхождения дыхание, побрел в гастроном к пиву и я, а дворник проводил меня добрым взглядом полным любопытства:
-Так вот он какой с похмелья, наш самострочный почитатель Джойса! - пробормотал тихо, так что никто его и не услышал. Не услышал этих слов и автор, может статься, что дворник и не говорил их вовсе. Да и Бог его знает, что они там говорят себе под нос эти дворники.
<Шестой что-то задерживается с телегой тчк передай первому что был замечен неопознанный объект зпт летящий в сторону бассейна Москва зпт похож на первый советский спутник не на динозавра тчк возможно потребуется помощь зпт на Одиссее увеличиваются помехи кнц>
К А Р Л И К
И вероятно оттуда же, куда исчезли и плясуньи, и комментатор Зорин, и бедняга-старатель, появился опять перед Мухиным бывший карлик, теперь уже совершенно среднего роста, в нормальном темно-сером пальто с начесом и в ботинках. Но что-то все равно подсказало рассеянному Мухину, что это - прежний карлик, и он даже позволил своему лицу принять выражение устало-боязливого протеста.
-У тебя, браток, нет ли часика свободного, - тем же тембром, с теми же пьяными интонациями и с такой же фамильярностью, с какой недавно говорил с Мухиным старатель, произнес бывший карлик, и только потом, как бы вдруг спохватившись, продолжил уже своим прежним, тоненьким голоском, с подчеркнуто вежливым, чуть ли не подобострастным сюсюканьем: - Я понимаю, товарищ Мухин, что вы устали от такого к себе внимания, и знаю, что у вас свои проблемы, которые, гмы, могли бы быть решены и в более короткое время, в наших возможностях... хм-хм... не буду говорить, кто мы такие, да возможно вы уже и сами догадались, так вот, в наших возможностях... Впрочем, что это мы здесь разговорились в таком многолюдном месте, да еще и типы тут разные пристают.
А место действительно было многолюдным, вокруг клубилась, обтекая собеседников, толпа солидных, поздно начинающих ненормированный рабочий день служащих. Каким-то образом, совершенно Мухину не запомнившимся, оказались они теперь на площади Дзержинского, как раз между старым (апсидным) входом в метро и кассами "Аэрофлота", и служащие не торопясь направлялись, надо полагать, в различные конторы и учреждения, расположенные здесь, и среди них, в одно известное учреждение напротив. Фургончика поблизости видно не было.
-Зайдемте-ка здесь, рядом, - видя, что Мухин медлит и даже как бы упрямится, бывший карлик посуровел тоном, - Пройдемте со мной, гражданин, - и от этих слов Мухина как будто кто-то ошпарил изнутри кипятком: так запросто арестовали, и непонятно - за что?! Напрягшись, задрожав от напряжения всем телом, Мухин вдруг оторвался от асфальта и завис над головами прохожих, с удивлением разглядывая сверху многочисленные бантики шапок-ушанок и вмятины шляп, и с еще большим удивлением замечая, что ровное жужжание, которое он слышит, - это его собственное жужжание: вырвался наконец-то, свободен! Свободен! Лечу!
П о п р а в к а. Автору кажется совершенно необходимым внести поправку в вышеприведенное описание внешности главного героя настоящего повествования. Вот его точное, достоверно-научное описание:
Мухин (к о р о т к о у с ы й д в у к р ы л ы й) - подотряд насекомых отряда двукрылых. Брюшко удлиненно-цилиндрическое, ноги у большинства длинные, цепкие, с утолщенными бедрами, на их концах, под коготками (у их основания), имеется по две присоски, благодаря которым М. как бы прилипает (поэтому, например, комнатная М. может ползать по стеклу). Усики (см. Усякин Арк.) трехчлениковые, третий членик, иногда подразделенный на вторичные кольца, несет особый придаток - палочку, или щетинку (аристу). Грудной отдел массивный, переднегрудь и заднегрудь слиты со среднегрудью. Крылья перепончатые, число жилок относительно невелико. Слюнные нижнегубные железы хорошо развиты, передняя часть предротового пространства и глотки снабжена мышечным насосом. Сердце расположено в брюшных сегментах, нервная система сильно сконцентрирована, яичники кистевидные, семяприемников, как правило, два. У личинок М. внутренний скелет головы хорошо развит (здесь, видимо, вкралась неточность: это у дочери-то М.?), членистые ноги отсутствуют (?). Интересно устроено зрение М., но об этом следует сказать особо и в другом месте. Следует отмести заведомо ложное мнение, что М. может быть отнесен к существам, которые, по известной классификации (Борхес), лишь "издали похожи на мух". Как во внешности, так и в биографии М. много неясных и загадочных моментов в духе распространенных фольклорных мотивов: дальнее путешествие, ежеминутно грозящее гибелью, пребывание героя в "ином" мире, возвращение мужа в тот момент, когда жене грозит заключение нового брака. Однако, ионийская ступень гомеровского эпоса о Троянской войне преобразила эти мотивы, внеся в них ряд важных идей: возвращение на родину, страдание героя, испытавшего гнев богов. Авантюрно-сказочные сюжеты биографии Одиссея пронизаны драматическим мотивом страдания М. Он "многострадальный", и это знают боги. При всем своем благочестии М. попадает в такие ситуации, когда это благочестие нарушается либо им самим, либо его спутниками, и это приводит к новым страданиям и смертям. Характерно противопоставление в характере и биографии М. древнего страшного мира, где царят людоеды, колдуны, магия, дикий Полифем, и нового, в котором жизнь развивается согласно всепобеждающим законам научного материализма.
Мухин возвратился на землю, так как законы научного материализма победили.
-Да что это вы так позеленели, мил человек? Я имел ввиду зайти нам тут рядом в одно место, кофейку или же вам чайку диетического выпить. Да не беспокойтесь вы! Знаю, знаю, что домой торопитесь... Пенелопа вас заждалась (ей по определению суждено долго ждать), но право дело, совсем на чуток...
В "Молочном кафе", которое действительно располагалось здесь же на углу ("А я и не знал, что тут есть место такое замечательное,- подумалось Мухину еще дрожащими от перепугу мыслями, - и народу совсем немного", - он явно хотел сам себя успокоить, Нет, не был Мухин героем, никогда не был, даже когда в детстве слыл среди друзей "чудиком, умеющим ползать по потолку"), взяли по молочному коктейлю и встали за стоячим столиком, но опять не оказались в желаемом (карликом) одиночестве, а в компании примостившегося сразу к их столику еще одного типа, тоже довольно-таки алкогольного вида.
-Да что же это такое! - воскликнул бывший карлик театрально. - Не дают спокойно поговорить людям по деловому вопросу.
Образовавшийся за их столиком пьяница на этот раз был вежливо-корректен и чисто выбрит. Единственной приметой его слабости был выдающийся нос, покрытый как бы плотным красно-малиновым панцирем с синими прожилками.
-Никак не хотел вам помешать, уважаемые, но увидел, что вы люди интеллигентные, и решил побеспокоить вас одним очень, не побоюсь сказать, архиинтереснейшим проектом.*
На столик неизвестно откуда и вопреки продолжающему протестовать лицу бывшего карлика водрузились три картонных стаканчика и обернутая в газету емкость непонятно какого содержания, а также растрепанные какие-то тетрадки и плотно исписанные и исчерканные рисунками и чертежами листы бумаги.
П Р О Е К Т В И К Е Н Т И Я
-Просьба освежиться, прежде чем приступить к ознакомлению. - Бумажные стаканчики в один миг тремя молниеносными всплесками наполнились чем-то чернильным, а воздух над столом загустел немолочным ароматом бормотухи. Незнакомец-прожектер и бывший карлик (все с тем же театрально-недовольным видом) "освежились" в один прием, Мухин же, боязливо оглянувшись на висевшую тут же неподалеку мраморную доску: "Приносить и распивать спиртные напитки категорически запрещается", лишь еле пригубил (он, практически, не пил никогда), и сразу же в желудке у него кто-то заворочался с шилом, напильником и наждачной бумагой.
-А вы что же, брезгуете, что ли, "Агдамом"? - обеспокоено спросил у него незнакомец.
-Не, у него гастрит, он практически не пьет никогда, - с готовностью пояснил бывший карлик, не отрываясь от бумаг, за которые он сразу же, как бы рассеянно, но цепко ухватился.
- А это что, Мармеладов, стихи ваши, что ли?
Незнакомец попытался взять у любопытного листочек:
-Нет, это не то совсем, не это я хотел, вас не с этим..., - но карлик уже углубился в чтение вслух:
"В двух шагах от рубиновых звезд Кремля,
в синем утреннем небе надеждой сияющих,
есть одна маленькая, едва приметная красная звездочка
над скромным входом в одно невысокое серое здание,
что на улице Калинина, угол Грановского,
расположилось спокойно;
там останавливают свои быстрые,
молниям подобные, черные персональные лимузины:
"Чайки", нарядно-роскошные, и грозно сверкающие ЗИЛы,
спешащие их на работу в Кремль, на Старую пл.,
на пл. Дзержинского,
(<Внимание, Шестой, приготовиться Пятому, приближается номер Второй, следуем в первый сектор, что за Жигули там из Воровского выруливает, останови, твою мать, Сокол, куда зыришь? всем немедля по местам в первом секторе!>),
наших замечательных руководителей, облеченных народным
доверием богатырей,
наших отечественных героев!
Останавливаются, чтобы принять свою оживляющую и
очищающую их богатырский организм утреннюю клизму,
кое-кто получает прописанную врачом
оздоровительную процедуру,
укол, массаж своего драгоценного стройного тела,
лишь слегка утомленного неустанной заботой
о нашем же благе.
Это уже давно не секрет - все москвичи,
да и многие гости столицы об этом знают.
Но не знают они, что самые высшие руководители
заходят также в одну уютную комнатку,
где ("пожалуйста, располагайтесь!"), устроившись на мягком,
зачехленном в белое полотно диване, рассказывают
одному человеку в белоснежном халате,
внимательному, гладковыбритому,
с хорошим славянским лицом
и проницательными глазами, глубокими как омут,
свои заветные государственные сновидения,
прошедшей ночью им снизошедшие,
ясные, полные светлых прозрений и мудрости,
и задают этому внимательному доктору вопросы,
ставят пред ним головоломные задачки:
что бы это, дорогой доктор, могло значить?
А это как прикажете толковать? А вот этакая штуковина
как может отразиться на будущей посевной,
на международных связях и, в частности, на Ближнем Востоке?
А не имеет ли этот тип, такой странный,
в синем колпаке со звездами, отношение
к их подлому размещению крылатых ракет в Европе?
-Вот и я так подумал!
-И все детишки кровавые попрыгали в воду?
-Досадное недоразумение с корейским
авиалайнером-шпионом? Ну! Я б до такого не додумался,
значит, Матвей Исакович, на таком толковании
будем настаивать? Сегодня же поручим МИДу
сочинить ноту!
-А Прокопьев-пугало на огороде?
-Невероятно! По девятнадцать тонн с га?!
-А я всегда думал, что дерьмо к деньгам, а вы, значит,
отношение усматриваете к ихнему вонючему
Международному валютному фонду?
-А со вчерашним заседанием, - слава Владимиру Ильичу! -
никак, вы говорите, не связано? Ну, какой же вы,
честно скажу, голубчик!
-А ..., хм-хм, как предлагаете разъяснить?
-Нет, в лежачем.
-Неужели?
-С голой жопой?
-К невиданному в истории урожаю клевера и гречихи.
-Без штанов в Георгиевском зале?
-К крепнущей международной солидарности с борьбой афганского народа за социализм, за дружбу с братским
советским народом!
-И К ТОМУ, ЧТО РАБОЧИЕ, ТРУЖЕНИКИ СЕЛА,
НАУЧНЫЕ РАБОТНИКИ, ТВОРЧЕСКАЯ ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ
ПОДНИМУТ ВЫШЕ ЗНАМЯ ТЕХНИЧЕСКОГО ПРОГРЕССА
И БОЛЕЕ АКТИВНОГО ВНЕДРЕНИЯ ПЕРЕДОВЫХ МЕТОДОВ
В ДЕЛЕ УСПЕШНОГО ПОСТРОЕНИЯ
СВЕТЛОГО БУДУЩЕГО!
-Спасибо, вот за это, голубчик Матвей Исаакович,
большое Вам спасибо!
И за то, что во всем мире ещё ярче сияют в ночной вышине
Рубиновые звезды
Московского Кремля".
-Интересное произведение, ничего не скажешь! - бывший карлик, казалось, по-настоящему развеселился.*
-Да нет же, нет, это совсем не то! - смущенный похвалой, протестовал незнакомец.
-Кто же автор этого эпохального, - старший лейтенант посмотрел вверх, как бы на заоблачные вершины поэзии, и вдруг посерьезнел, - но, прямо скажем, антисоветского произведения?
Посерьезнел он скорее всего оттого, что увидел под потолком парочку тонко жужжащих жучков-тараканчиков**
-Вот, смотрите, это здесь, - пропустив мимо ушей последнее замечание Карла, указал на затрепанные какие-то листочки незнакомец-прожектер. - Здесь вот схема самого устройства, а это - общий вид. А здесь вот - разрезы.
-Да общий вид чего? - допытывался ст. лейтенант, очень по-научному заинтересованный, но вдруг, как бы спохватившись, пронзительно посмотрел в лицо незнакомцу, одновременно ущипнув за руку Мухина, как бы проверяяреакцию. (Останется загадкой - чью реакцию и какого типа?)
Незнакомец не исчез, Мухин, не обратив внимания на щипок, рассеянно обдумывал только что услышанное и пытался угомонить желудок.
- Простите, - извинился лейтенант перед незнакомцем, - служба, сами понимаете, вы сами-то от кого будете? От коллег-соперников, может? Ну, да ладно, ладно, если не знаете, - и он сам уже подтолкнул к бутылке свой стаканчик. - Давайте еще помалИньку, за дружбу и ваш замечательный проект. Кстати, как называется ваше славное изобретение? - они выпили.
-ПРОЕКТ ВСЕОБЩЕГО, РАВНОГО, ТАЙНОГО, ПРЯМОГО И ОБЯЗАТЕЛЬНОГО РАСПРЕДЕЛЕНИЯ ПИТАНИЯ, - с гордой расстановкой и как бы заглавными буквами произнес незнакомец.
-Во даете! - Карл бросил взгляд на вьющихся под потолком радиотараканов. - Вас как зовут-то? Меня - Сидоров, очень приятно!
-Смирнов, Викентий Смирнов, инженер-дизайнер. А приятель ваш?
-А это да, приятель мой, Тараканов Алешка, - быстро опередив задумчивого и ничего не понимающего Мухина, соврал ст.лейтенант. - Он у нас всё больше молчит, - выразительный взгляд Мухину. - Неразговорчивый он, с детства почти глухонемой... Но тоже стишки пишет, - добавил, хихикнув.
-Так вот, смотрите здесь, - поэт-дизайнер развернул трубочку чертежа, - это распределительный зал, вид сверху, план. Здесь запускаем, всё организованно, строем, как в пионерлагере. У каждого пионера... то есть гражданина - свой номер и своё место обозначено на билетике. Так, здесь все садятся, вот здесь. На длинные такие лавки - вот в разрезе тут одна. Каждый, значит, приспускает штаны и садится на свой штырек. Тут всё автоматически - сам смазывается вазелином... Видите, здесь подвод, трубочка и насос, это только эскиз пока... Раз! и готово дело - впрыскивается через штырек, - это сопло такое, - всё необходимое питание в разжиженном состоянии, так лучше усваивается. - Он бросил взгляд на Мухина, совершенно этим проектом подавленного. - И никаких гастритов у вас, товарищ, и в помине. Ну что?
-Фантастика! - закричал Карл, резко напрягшись и пытаясь ухватить за рукав бросившегося к выходу Мухина.
<сиреневый быстрее к ландышу зпт Одиссей отрывается аврал бунт на корабле вскл смотри уйдет в запретку зпт там нам у цека нельзя работать тчк доложи немедленно зпт а изобретатель этот по всему фальшивый от женихов зпт проверь незаметно потенциал на микрофоны зпт он тебя на дурочка брал кнц>
Но тому каким-то чудом удалось выскользнуть из цепкого "конторского" захвата и выскочить на улицу. Здесь (опять чудо!) как раз собирался тронуться с остановки троллейбус N 2, двери его были ещё открыты, и Мухин, вскочив туда в самый последний момент, увидел, отъезжая, зло жестикулирующего в его адрес старшего лейтенанта Карла Сидорова и рядом - несколько "перевернутое" (Достоевский), но улыбающееся лицо изобретателя Викентия Смирнова.
С Е К Р Е Т Н Ы Й Т Р О Л Л Е Й Б У С
Троллейбус с характерным гулом набирал скорость, и за стеклами его просторных окон уплывали от Мухина, с одной стороны, железный Феликс Эдмундович и за ним монументально-дворцовые постройки Печальной Конторы, а с другой - разномастные здания различных учреждений (многие из которых с их анонимными вывесками: "Подъезд N1", "Подъезд N3" - скорее всего, имели отношения к той же Конторе или же к расположенному здесь же, недалеко, массиву ЦК КПСС), потом здание Музея реконструкции Москвы, потом еще, слева, возник Политехнический, а еще через мгновение, справа, через скверик, уходящие вверх на холм, начали вырастать приземисто-кряжистые кубы святая святых нашей страны - ЦК КПСС и Московского горкома.
В троллейбусе было на редкость пусто, такого, кажется, просто быть не могло (в центре Москвы, в час наибольшего наплыва сюда за покупками - ГУМ, ЦУМ, Детский мир, известный на весь Союз магазин "Колбасы" - и пустой троллейбус?), но однако ж было. Лишь всё та же старушка, притулившаяся на одном из первых сидений, да какой-то гражданин, одиноко затерявшийся в середине салона. Гражданин однозначно имел вид личности, совершенно не имевшей никакого вида, ну, просто положительно не имел: он сам был как бы настоящим пустым местом, но сразу же, как только в троллейбусе появился Мухин, стал глядеть на того из своей пустоты во все глаза и даже привстал оттуда ему навстречу, почти протягивая руку для приветствия (хотя знакомым с Мухиным никак не был, да и вряд ли Мухин вообще мог его видеть, так как совершенно не обладал, в отличии от некоторых, способностью видеть пустоту).
Как раз троллейбус поравнялся с черным, увенчанным крестом, памятником Героям Плевны, и именно при виде креста незнакомец весь как-то передернулся, и рукой, уже вытянутой для приветствия, закрыл лицо - как бы от неожиданно пахнувшего на него обжигающего ветра. И быстро сел обратно в пустоту, отвернувшись в другую сторону - к красному флагу над зданием ЦК КПСС. Там же, недалеко от флага, на крыше, внимательный наблюдатель мог бы, поднапрягшись, разглядеть сидящих живописной группой средиземноморских сирен.
Автор видел их, бывало, очень ясно, но, с другой стороны, группа эта могла ему просто причудиться от многократного перечитывания гомеровского текста. Сирены молча открывали рты, или, может быть, пения их не было слышно в наглухо закрытом троллейбусе. Но повторим наши сомнения: не привиделось ли все это автору, слишком рассеянному, визионарию, беспорядочно читающему слишком много совершенно бесполезных книжек? Ведь сказал же как-то великий кормчий, что "кто читает много книжек, императором не станет"!
Хотелось бы Вам, читателю этой книжки, стать когда-нибудь императором? -Несомненно! - Станете ли Вы, читая это и другие подобные сочинения, императором? - Сомневаюсь...
Троллейбус вовсю катил вниз к Ногина, как будто по дну заросшего кустарником оврага, и в этот момент Мухин услышал из водительского репродуктора конец внезапно оборвавшейся записи: "...разменной монеты, приобретайте абонементные книжечки", - а вслед за этим, уже живым голосом: "Присядьте, гражданин Мухин, успокойтесь, расслабьтесь! Вы у друзей, и ваши наваждения закончились!"
А не хватит ли? Может, остановиться, друг Виталий, поставить точку и прихлопнуть всё это дело одним махом, пока не поздно? Вот, например: вышел, дескать, Мухин из кафе на улицу, прищурился на сумрачное небо, а его тут в сей же момент возьми да обдай грязной жижей из-под колес незаметно подкатившего троллейбуса. И от испуга вспорхнул тут Мухин невысоко в воздух, порядком уже утяжеленный грязью, но проходивший мимо пожилой китаец (а там много китайцев прогуливается - не потому ли, что Китай-город рядом?), ловко прихлопнул его пожилой китаец своей мухобойкой, так и припечатал к гранитной стене Московского метрополитена им. Ленина. С древних ведь времен известно, что пожилые китайцы никогда не расстаются со своими мухобойками и виртуозно ими пользуются.
Как вам нравится, Виталий, такой радикальный выход из слишком уж запутанной сюжетной ситуации? Нет больше Мухина, автор проснулся и пошел устраиваться на общественно-полезную работу, и нет, значит, нужды КГБ городить весь огород, да и ГРУ займется чем-нибудь более народному хозяйству полезным...
Но нет, не займется ничем другим ни КГБ, ни ГРУ, ни другие грозные и таинственные темные силы, втянутые безответственным автором в как бы выдуманную им же игру. Да и игрой-то все это только в самом начале казалось, а сейчас события обретают очень серьезный и даже трагический, как мы скоро увидим, оборот. Вышел уже на оперативный простор московских улиц и площадей Генерал Сидоров, раскочегарил уже свой сверхсекретный компьютер Полковник-невидимка N, взлетело и носится над Москвой, тяжко качая крыльями, загадочное чучело-птеродактиль, звонят, не переставая, вертушки в самых что ни на есть высочайших сферах, а москвичи, гости столицы, все наши сограждане даже если и спят, то такоевидят, что уж лучше наш рассказ продолжать, пытаясь хоть как-то способствовать разрешению нагромоздившихся недоразумений, попытаться в наш жестокий век если не восславить свободу, то хотя бы указать на возможность ее робкого присутствия в мире, а главное - призвать к падшим толику милости...
-Понятно, друг Аркадий, умом-то я понимаю твой пафос, но сожалею, - раздумчиво проговорил глубокомысленный Парагонов, закусывая сельдью иваси с луком.
-Жалко, хороший ты финал придумал, запоминающаяся могла быть сцена: пожилой китаец конфуцианского такого вида с мухобойкой, знаете, в самом центре Москвы. Этакий странный персонаж в длинном своем кимоно, или как там у них эта поддевка шелковая с драконами называется? Прямо из "Чайна-тауна" у Поланского могли бы взять, тот бы и не заметил. Смотрит своими щелочками этак протяжно в объектив и по-восточному молчит. И тут наплывает THE END, аплодисмент не смолкает, поди, не дай "Золотую пальму" - весь прогрессивный кинематограф в два пальца засвистит, скандал! Жалко, жалко, но ничего не поделаешь. Продолжай, брат Аркадий, веди события к их логическому (ха-ха!) завершению!
ГЛАВА ПЯТАЯ,
в которой троллейбус N 2, проезжая мимо уникального не только в Москве, но и, пожалуй, во всем мире места, дал повод автору несколько отклониться от сюжетной линии, чтобы мимоходом посетить заведение, которое, без всякого сомнения, может быть сравнимо с гомеровским островом Блаженства: "Божественный вождь поселил их/ в Схерии, тучной земле, далеко от людей промышленных./ Там он их город стенами обвел, им построил жилища,/ Храмы богам их воздвиг (Мавзолей, КДС), разделил их поля на участки", и не поразительно ли сходство этого места с гомеровскими же Садами Алкиноя (стоит лишь бегло ознакомиться с приведенными здесь выдержками из меню тамошней столовой для среднего звена и технического персонала): "Круглый там год: и в холодную зиму, и в знойное лето/ - Видимы были на ветвях плоды; постоянно там веял/ Теплый зефир, зарождая одни, наливая другие;/ Груша за грушей, за яблоком яблоко.../ Саду границей служили красивые гряды, с которых/ Овощ и вкусная зелень весь год собирались обильно". За подлинность нижеследующего документа автор "Одиссеи" ручается своей честью: