Аннотация: Вам никогда не приходило в голову, что работа писателя похожа на работу некроманта? А вот я вам скажу, что один в один! Процесс создания Рассказа автором-некромансером и прочие неприятности несчастного Произведения.
Вам никогда не приходило в голову, что работа писателя похожа на работу некроманта? Порой их отличает лишь одно: некроманты предпочитают творить в подвалах, моргах, в крайнем случае - в родовых склепах, авторы же, по крайней мере этот конкретный Автор, всегда питал теплые чувства к верхотуре. Вот и сейчас для своих целей Автор выбрал темный, захламленный чердак.
Двускатная крыша лежала на низких балках, образовывая маленькую комнатушку. Через единственное окно, круглое, рассеченное на четыре части рамой, да к тому же затянутое паутиной, сочился алый закатный свет. Солнечные лучи красили в багровый стопки старых книг, перевязанные бечёвкой, поливали, будто кровью, разного рода хлам (от древней прялки, до сломанного светового меча), валяющийся где ни попадя, ласкали нежно обнаженные холодные тела на железных столах, пятнали бледные манекены, во множестве столпившиеся в углу. Тень оконного креста пересекалась на животе странной твари, лежащей на медицинской каталке прямо посередине чердака. Вопрос, кто приволок сюда все эти богатства, имел вполне себе конкретный ответ - кроме Автора некому. А вот вопрос "как?" оставался открытым.
Когда от теплых солнечных лучей на деревянном полу осталась только узкая яркая лента, послышались шаги, затем звон ключей и скрежет замка. Дверь приоткрылась, уперлась краем в нагромождение свитков и тубусов. В образовавшийся проем протиснулся Автор.
Пожалуй, данный субъект подходил сему странному месту как нельзя лучше. Среднего роста, немного сутулый, босой, он был облачен лишь в кружевные черные трусы-шорты и голубую футболку на пять размеров больше с растянутым горлом и художественными проплешинами на плечах. Длинные, невразумительного пегого цвета, волосы заколоты на макушке обычной шариковой ручкой; другая, такая же, заложена за ухо.
Воровато оглядевшись и, по видимому, не заметив ничего опасного, Автор расправил плечи, захлопнул дверь и, уверенным, шагом направился к центральному столу, громко бухая пятками об пол.
Потерев ладошки подобно киношному злодею, Автор склонился над столом.
-Приступим!- вытащив из-за уха ручку, Автор на нее подул, и та превратилась в большую портняжную иглу, в ушко которой была продета грубая нить, больше похожая на тонкий конопляный шпагат.
Критически прищурившись, привычным движением поправив сползшие на нос очки с прямоугольными линзами, творец осматривал свое произведение и все больше хмурился - что-то было явно не так, как хотелось бы. По задумке должен был получиться хрупкий юноша, но то, что лежало на столе им явно не являлось и близко.
Нечто имело полторы руки:одна с ладонью, другая без. К тому же руки были явно от разных тел. Правая, что с ладонью, изящна, видимо принадлежала ранее музыканту; левая, наоборот - крепкая, жилистая. Автор свел брови, вспоминая: от спортсмена, что ли?
Голова, слава небу, была целой, но безобразно лысой. Физиономия тоже впечатляла! Левая бровь - тонкая, с изломом, чернявая, правая - лохматая и рыжая. На скуле трупное пятно, зато губки красиво очерченные, с четкой линией Амурова лука. Нос ничем не выделялся и как-то терялся на фоне всей этой красоты.
Грудная клетка тоже состояла из двух частей. Правая сторона, в противовес всему прочему, бледна, приятна на ощупь, с мягкой женской плотью где-то второго размера. Левая часть и вовсе ни с чем не сочеталась, была мелковата, топорщилась в потолок маленьким алым соском, вызывая ассоциации с мальчиком лет четырнадцати, как бы грустно это не звучало.
Половых органов чудовище не имело вовсе, вместо них был провал: будто кто-то выстрелил в упор из крупного калибра. Зато была прекрасная пара ног. Ровные, симметричные. Если приглядится, можно было заметить аккуратный педикюр и бесцветный лак на ровненьких ноготках.
Хуже всего то, что тело было собрано в единое целое неаккуратными стяжками той самой нитью, коричневой с прозеленью и пушистой.
Автор задумчиво почесал подбородок: Рассказу было всего двое суток от зарождения основной идеи - может и сладится все, сгладится. Бывало и хуже! То, что сейчас из тела топорщилась прямая речь, меж крупных стежков застревали ассоциативные ряды, а знаки препинания трупной жидкостью сочились из-под тела и капали на пол - это ничего, это исправимо.
Прикрыв глаза, Автор материализовал человеческую кисть. Повертев в руках явно правую конечность, грубоватую, мозолистую, белеющую суставом запястья, матюгнулся, плюнул и начал пришивать ее к левой руке Рассказа. Произведение не выдержало такого издевательства и распахнуло глаза, раскосые и, что характерно, абсолютно разные: темно-синий правый, с мелькающими в глубине зрачка молниями, и левый, мутновато-зеленый, и, по-видимому, абсолютно слепой.
-Ну и какого лешего ты делаешь?- скривив губки, голосом бархатным и хрипловатым проговорил Рассказ.
-Тебя не спросил,- оскалился Автор, и налег плотнее. Логика сильной стороной Автора никогда не была, по этой причине руку он пришивал, наклоняясь через стол, практически лежа на теле несчастного Рассказа. Из-за этого футболка на груди творца пропиталась аллегориями и прилипла к телу, демонстрируя, что у автора не только с логикой, но и с самоопределением плохо, зато хорошо с мягкой женской плотью - аж четвертый размер.- Лежи не дергайся, а то рот зашью к бесам.
-Ой-ой, какой страшный зверь!- капризным девичьим голосом издевательски захныкал Рассказ.- Я прямо вот весь испугался!
-То-то я чувствую, длинными описаниями запахло!- хмыкнул Автор, зубами обрывая конопляную нитку и втыкая иглу в правую грудь своего творения, как в подушечку для иголок. Рассказ даже не дернулся - не в глаз, и слава небу! Именно после такого случая Текст частично ослеп.
Выпрямился творец с трудом, сквозь зубы сетуя на вечно больную поясницу, и, склонив голову набок, еще раз окинул хозяйским взором лежащее на столе тело.
- Вот теперь главного героя не только изящные, но и сильные руки,- удовлетворенно проговорил он, переводя взор с правой ладони Рассказа на...правую. И уточнил, поморщившись.- В среднем.
-Ты когда меня закончишь?- баритон заклокотал где-то в горле Произведения и тот закашлялся.
Автор пожал плечами. Он явно потерял интерес к творческому процессу и сейчас задумчиво жевал нижнюю губу, оглядывался, будто был на чердаке впервые, зябко переступал с ноги на ногу. Вдруг в глазах Автора проснулось что-то определенно похожее на жажду, он бросился куда-то вглубь комнаты. Рассказ с трудом повернул голову так, чтобы можно было видеть, чем там творец занят.
Спотыкаясь в завалах идей и идеек, разных мелочей, сравнений, описаний, Автор прорывался к дальнему углу чердака, где в ряд стояли несколько таких же столов, как тот, на котором сейчас покоился Рассказ, только все они были закрыты какими-то тряпками. Писатель широким жестом сдернул покров с ближайшего и замер, рассматривая разлагающееся тело, покрытое еще более неаккуратными стяжками, чем тело нынешнего произведения.
-Хорош,- прошептал Автор, любовно оглаживая наполненный опечатками живот старого монстра. - Подновить только,- кивнул он сам себе.
Усилием мысли превратив свою левую руку в угрожающих размеров щербатый нож, Автор вспорол брюхо древнего произведения и парой движений смахнул прямо на пол дурно пахнущие ошибки. Потом задумался, подобрал что-то, оттряхнул, поправил режущей кромкой и сунул обратно.
Рассказа тошнило от одного этого вида, но отвернуться он не могу - мышцы шеи одеревенели.
Автор тем временем, напевая под нос что-то из русского рока, увлеченно штопал разодранную плоть старого текста.
- Ты его все равно людям не покажешь!- скорее от безысходности, чем от неудовлетворенного чувства справедливости, сказал Рассказ, детским истеричным голосом. - Лучше мной займись,- теперь голос был женским, а фраза неторопливой и от того какой-то пошловатой.
Автор дернул бровью, некоторое время посомневался, как ему поступить, но все же между условно живым и условно мертвым выбрал первое, возвращаясь к своему нынешнему произведению, бросив холодное тело, даже не прикрыв его тряпицей. Что-то подсказывала Рассказу, что голову никто повернуть не поможет, и ему придется любоваться на этот ужас до публикации. Но, скорее всего, учитывая особенности Автора, он сам в скором времени окажется в том углу.
От страха свело судорогой все тело. Произведение, под изумленным взглядом творца, выгнулось дугой, некоторые особо паршивые раны закрылись, выплюнув напоследок, гнилые ленты второстепенных сюжетных линий. Жить Рассказу хотелось до такой степени, что даже разные глаза на кривоватом лысом черепе начали смотреться как-то гармонично, правдоподобно и вполне уместно.
- А что? Не плохо, по-моему,- покивал Автор, рассматривая творение. Затем выхватил из волос вторую шариковою ручку преобразованной в нормальное состояние рукой, обратил пластик в скальпель и парой взмахов наметил дальнейшее развитие сюжета прямо на обнаженном животе Рассказа. Широкие полосы ран авторского стиля рассекали грубые стяжки авторских же задумок и от того Текст разъезжался, не способный удержать в себе все многообразие повествования. В азарте творчества Автор всадил скальпель Рассказу куда-то в бедро, и потянулся было за иглой, но тут этажом ниже что-то грохнуло.
-Кого там моровой ветер принес? - недовольно заворчал творец, чутко прислушиваясь в надежде, что пришедших упомянутый ветер унесет куда подальше.
Грохнуло еще раз, послушались настойчивые удары и женские голоса.
-Вот же бес,- автор бросил все как было, бегом рванул вниз - встречать гостей, напоследок хлопнув дверью. Судя по дробной канонаде Авторской поступи и скрипу замка, творец на полпути вернулся и дверь надежно запер.
Рассказ горестно вздохнул, сожалея о том, что и сегодня он публикации не дождется.
Когда по полу разлился белесый лунный свет, из-под запертой двери выбрались черные, поблескивающие ухоженными хитиновыми панцирями, огромные, размером наверное с новую ладонь Рассказа, Авторские тараканы. Они покачивались в такт и шипяще насвистывали "Группу крови", которая на рукаве.
Заметив недошитое тело Рассказа на каталке, зашушукались меж собой, а потом по очереди забрались по вертикальной ножке, пробежали по бледной, исполосованной коже живота, потоптались, как кошки и устроились на ночевку. Текст шевелиться боялся. Этих страшных тварей он уже знал. В прошлый раз ушлые гады, обидевшись на его язвительные комментарии, отпороли левую ладонь (сидевшую, к слову, лучше нынешней правой!) и куда-то уволокли! Даже Автор найти не смог! В этот раз Рассказ рисковать не хотел.
Себя Рассказу было ужасно жалко, аж плакать хотелось! Такая у него идея, такой глубокий смысл...Но вот воплощение! Слов цензурных нет - такое воплощение.
Текст шмыгнул непримечательным носом и совсем уж надумал разрыдаться, как положено, с причитаниями и подвываниями, но его прервал шепот, удуший из угла с манекенами. До этого момента Рассказ с ними не общался, да не понимал, на кой они здесь.
-Все одно,- будто отмахнулся от них первый. - Пусть только не плачет.
-Тараканов разбудит - всех хана,- рык и потявкивание.
-Не каркай, оголтелый, - скабрезный мужской.
-А вы кто?- растерялся Рассказ.
-Проекты мы, - ответил за всех первый.- Мыслеобразы. Застывшие в материи размышления.
-Наброски, что ли? - не понял Рассказ.
-Нет,- захихикал женский голос.- Не наброски. Наброски вон, рядом с тобой.
-Не плачь,- скабрезный мужской голос стал вдруг уверенным, обволакивающим, успокаивающим.- Тебе повезло больше прочих. Ты хоть форму обретаешь. Да быстро так!
Рассказ заставил себя приподняться на каталке, чуть-чуть, так, что бы тараканов не потревожить, осмотрелся. Белые манекены были правы: кроме его каталки и столов в противоположном от мыслеобразов углу, на чердаке стояло еще несколько кушеток и даже целый диван! И на каждом лежачем месте что-то было художественно разбросано. Полноценные тела эти жертвы авторского произвола напоминай весьма отдаленно. Отдельно лежащие части, косточки, шкурки...
-Вот они и есть - наброски,- горько вздохнул юношеский голос.
-Ага,- согласился тот, который тявкал. - Вот тому, который на диване, не повезло больше прочих.
Рассказ присмотрелся и понял: действительно - фантастический. Стальной скелет покрыт россыпью сверкающих голубых кристаллов, вместо правого бедра - часть обшивки от космолета, вместо левой ноги - клеймор*. Там, где должна быть голова, стоит огромная пепельница в виде черепа со срезанной верхней частью, а уже в это отверстие установлена трехлитровая банка, наполненная какой-то жидкостью, в которой плавает мозг, почему-то синего цвета и местами покрытый плесенью. Еще в банке находятся три глаза: два с красными радужками и черными белками как будто дремлют, а третий радостный, голубенький, отрастил себе ложноножки и бодро плавает по поверхности раствора. Между ребер, как в летке, мечется пульсар ярко-сиреневого цвета. Порой он замирает, перерождается в алый файербол или желтый огненный шар и продолжает свои резкие, бестолковые движения. Между ребрами и куском железной шпалы, призванной изображать из себя тазобедренную кость, лежит мягкая подушка на лебяжьем пуху и притворяется брюшным прессом.
Голубой глазик заметил интерес Рассказа и радостно замахал ложноножками. Рассказа смущенно отвел взгляд и опустился обратно на каталку. Теперь он точно знает, что ему повезло явно больше остальных!
Только-только все угомонились, как в раму единственного окна что-то врезалось, и та упала вовнутрь. Следом в образовавшийся проем влетела альпинистская кошка настолько крупная, что метай ее неизвестный не так сильно и точно, как должно - застряла бы напрочь. Крюки намертво впились в подоконник, пригвоздив к нему связку стихов, больше похожую на пучок сушенных детских тел. Ночной авантюрист пару раз дернул за прикрепленную к кошке верёвку, от чего стихи придушенно пискнули и осыпались рваными рифмами, и резво влез на чердак.
Рассказ изумленно рассматривал незнакомца. Тощий, высокий, длинноногий и длиннорукий, с искривленными в усмешке тонкими губами, хитрющими глазами и куцей "воровской" каштановой косицей, тот напоминал шулера. Нос, в отличии носа самого Рассказа, у пришельца был выдающийся, заставляющий предположить его близкое родство с известной по славянским сказкам старухой.
Облачен незваный гость был просто и без претензии на эпатаж: свитер с высоким голом какого-то неразборчиво-темного цвета, классические синие джинсы-трубы и массивные ботинки военного образца - как завершение образа.
Рассказ уже было готовился завопить, что, дескать, "Вор в доме!", но не успел. Засуетились манекены:
- Муз! Муз!- шуршали они на все голоса.- Муз пришел!
-Тише вы,- шикнул на них Муз, ощериваясь белозубой улыбкой, от которой что-то внутри Рассказа треснуло и оборвалось. Сам Текст предположил, что это был здравый смысл.- И ваше время придет. Но сегодня я не к вам.
Мыслеобразы расстроились и, грустно повздыхав, замолчали. Вдохновитель же, продолжая опасно скалится, направился прямо к Рассказу. Подойдя совсем близко, заглянул в его ошарашенные глаза, потрепал за впалые щеки, от чего Рассказ засмущался и не посмел даже слова поперек сказать. А потом Муз сделал страшное - костлявой ладонью смахнул авторских тараканов на пол.
-Пошли прочь, постылые, - сморщился Муз, когда те, громко стрекая хитином, разбежались по углам.- Тут и без вас все не ахти.
-Что вы! Зачем вы!- затараторил испуганный Рассказ.- Они же у меня опять ладонь сопрут!
-Ну, допустим, не посмеют,- задумчиво разглядывая собранное по кусочкам тело, проговорил Муз тем самым баритоном, который у Рассказа никак не получался.- А если, всё-таки, посмеют,- взгляд Вдохновителя замер где-то между прелестных ножек Рассказа, от чего тот пошел красными кляксами, а потом вновь вернулся к разнокалиберным глазам.- То и слава небу! Она, все равно, получилась у Автора криво и тебе совершенно не идет!
Рассказ не нашелся, что ответить. После сегодняшнего он вообще не был уверен, что его допишут.
Вдохновитель друг прислушался, сверился с наручными часами, которые смотрелись на его тонком запястье тяжелым каторжным браслетом, и засуетился. Из заднего кармана джинс Муз вытащил куцый блокнотик, и простой карандаш. Выдернул безжалостно из блокнота лист и попытался что-то там нацарапать, но карандаш оказался безнадежно туп. Вдохновитель не растерялся, заточил его зубами.
Рассказ завороженно за этим наблюдал. Оказалось, что у Муза зубы треугольные и, похоже, чертовски острые.
Закончив измываться и над карандашом и над листочком, Вдохновитель еще раз сверился с часами.
-Пора-пора,- покачал он головой. Лизнув непропорционально длинным языком (как только в пасть поместился!) обратную сторону листочка, Вдохновитель прилепил его Рассказу куду-то вниз живота.- Бывай, красавчик,- проворковал Муз Произведению туда, где у несчастного должно было быть ухо, чмокнул куда-то в уголок кукольных губ и был таков, рыбкой сиганув в окно, лишенное рамы.
Рассказ забыл, как дышать. Зачем - тоже забыл.
-Ты глянь!- послышался юношеский голос со стороны манекенов.- Он таки мальчик!
Рассказ собрал в кучку свои невеликие силы, сел неуклюже и с изумление уставился на прилепленный Вдохновителем листок. На белом фоне размашисто и от души было нарисовано то, что действительно давало основание считать Рассказ принадлежащим именно к мужскому полу.
Заулыбавшись, Рассказ прилег обратно на кушетку и попытался заснуть, с какой-то садисткой радостью размышляя о том, что Автор будет в ярости, когда уведет. А еще думалось, что не такая уж и жуткая у Вдохновителя улыбка! Даже наоборот: красивая, располагающая к себе. Да и сам Муз - до ужаса симпатичная личность!
Примечания:
* Клеймор- двуручный, реже одноручный, меч, с широким обоюдоострым клинком и характерными, скошенными к нему, душками гарды, а так же шарообразным или дисковым навершием. Длинна, в среднем, до полутора метров.
Такой меч был у знаменитого "Горца" (того, который бессмертный", а еще у РПГшного Геральта из Ривии (одноручная версия). Считается одним из символов Шотландии.