2. Прощание со Сталиным (Гибель Пети Бровкина и Сережи Маркаряна)
Практически весь приведенный текст был написан в письме Льву Ломизе от 5.2.2000.
Автор оформил его в виде статьи 3.3.2003. Статья была названа "Как все это
произошло в действительности", поскольку воспоминания
Льва Ломизе
показались автору
неточными.
Примененное название предложено составителями сборника 26.10.2004.
Весной 1953 года я учился на 3 курсе факультета Электрификация промышленности и транспорта - ЭПТФ МЭИ и жил в студенческом общежитии. Мы жили впятером в одной комнате: я и Петя Бровкин из Сталино, Сережа Маркарян из Тбилиси, Сергей Штединг из Воркуты и Леша Домокеев из Подмосковья. Когда мы втроем - я, Петя и Сережа Маркарян (где были Штединг и Домокеев я не помню) вернулись в общежитие с траурного митинга в конференцзале МЭИ, то услышали по радио, что открыт доступ к "телу" и что конец очереди - на Трубной площади. И тут Петя Бровкин, очень переживавший смерть Сталина, предложил нам поехать туда. Сережа согласился, думаю, в основном из любопытства, так как он к Сталину относился довольно "прохладно" и часто рассказывал о нем разные анекдоты и "сплетни". Почему я согласился ехать - не могу понять (и простить себе тоже!), так как я уже тогда ненавидел этого "отца всех народов", для чего у меня были и личные причины. Как бы то ни было, мы втроем сели в трамвай и поехали к центру Москвы.
Я не помню, где мы вышли из трамвая, но до Трубной площади мы пешком добрались без всяких помех. Там мы увидели стоявшие в ряд грузовики, отделявшие "очередь" от остальной части площади, и вместе с толпой людей подошли к месту где, как нам сказали, находился хвост очереди. Там стояла жиденькая цепочка солдат, которые очень нерешительно пытались не пропускать людей в сторону Колонного зала. Но против толпы они были бессильны - люди раз за разом прорывали эту преграду и попадали на склон между кирпичной стеной и грузовиками. И только попав сюда мы почувствовали что-то неладное, но было уже поздно. Спереди доносился какой-то нечеловеческий рев. Толпа несла нас вперед и вниз - к грузовикам. Мы пытались удержаться наверху склона, но это было не в наших силах. Единственно, что мы могли сделать, это взяться крепко за руки, чтобы нас не растащило друг от друга. Но мы просто не знали, что такое толпа! Вскоре нас сдавило так, что я не мог вдохнуть! До сих пор помню это ощущение - из меня выдавили весь воздух, как пасту из тюбика, и я не могу вдохнуть. Я не знаю, как долго это продолжалось, мне казалось, что это длилось целую вечность. Помню только, что было одно желание - как можно скорее прекратить это мучение! Я подогнул ноги, стараясь упасть, но не сдвинулся ни на миллиметр и продолжал висеть, сжатый как в тисках.
Я не заметил, в какой момент исчезли Петя и Сережа, все было как в тумане. В какой-то момент я оказался около грузовиков, на которых стояли люди, пытавшиеся выдернуть кого-нибудь из толпы. Затем меня поднесло к "куче" людей, лежавших на земле. Мне повезло - я не успел упасть туда-же, как меня вытащили на грузовик и высадили с другой стороны. Там, за колонной грузовиков, на земле лежали люди, которых вытащили слишком поздно. Меня часто потом мучила мысль, что я должен был остаться на грузовике и попытаться помочь ребятам. Но тогда я был уверен ( а может быть просто убедил себя ) в том, что ребята вырвались отсюда раньше и ждут меня в общежитии. Я полежал какое-то время на земле, приходя в себя, а потом пошел пешком в общежитие. По дороге я встретил знакомых студентов из МЭИ, шедших на Трубную площадь, и попытался уговорить их вернуться, но безрезультатно.
Не обнаружив в общежитии Пети и Сережи, я сказал ребятам, что они наверное погибли, но мне никто не поверил. Спать я не мог - болела грудь и из головы не выходили события прошедшего дня. Утром я снова завел разговор о том, что нужно звонить в морги, но мне все еще не верили. Мысль о гибели Пети и Сережи была настолько дикой, что даже я, который умом понимал, что вероятность этого очень велика, не мог и не хотел поверить в это. Поэтому вначале мы позвонили в какую-то больницу и там нам ответили, что нужно звонить в морг Склифасовского. Я позвонил туда и мне предложили подъехать к ним. Мы поехали туда с Сергеем Штедингом и с кем-то из первокурсников нашего факультета - у них не вернулась с Трубной площади студентка из общежития. В морге я попал к следователю, который спросил, кого я ищу, посмотрел в свои списки и нашел там фамилию Пети Бровкина - у него нашли студенческий билет. Затем следователь дал мне большую стопку фотографий молодых ребят, среди которых я нашел фотографию Сережи. После этого мы со Штедингом прошли в морг, где опознали Петю и Сережу. Диагноз был одинаков - раздавлена грудная клетка, множественные переломы костей...
Вечером я позвонил домой в Сталино и сказал, что Петя погиб. Подробности по телефону я не сообщал, тем более, что весь вечер представитель парткома МЭИ "уговаривал" меня не сообщать никому, что произошло. "Ты ведь знаешь - говорил он мне - какая сейчас международная обстановка, кругом нас враги! Они только ищут повода напакостить нам. Давай лучше я позвоню твоим родителям и все им объясню как следует." Но тут уже я уперся...
На следующий день в Москву прилетела Петина мама. Ей в Сталино сказали, что с Петей плохо, но о том, что он мертв, она узнала только от нас. В каком состоянии она была представить не трудно, тем более, что кроме Пети у нее никого из близких родных не было и жила она одним Петей. Приехали и родители Сережи, но я по-моему их так и не повидал.
Вначале думали хоронить ребят в Москве. Меня вызвали в партком МЭИ и сказали, что на похороны смогут пойти только родители и ребята из нашей комнаты общежития, так как "время очень трудное, кругом враги"...Я психанул и ответил, что пойдут все, кто хочет проститься с ребятами и с тем ушел.
Но затем Петина мама узнала, что Сережины родители решили похоронить Сережу в Тбилиси, и она решила похоронить Петю в Сталино. И снова я оказался в парткоме, где секретарь парткома сказал, что они против вывоза ребят из Москвы. И снова эти слова о вражеском окружении...А кроме того это очень дорого, мы таких денег не имеем. Я ответил, что деньги мы достанем, помогут друзья. На что я получил ответ, что партком не допустит, чтобы мы "оббирали студентов". В подтверждение того, что это действительно очень дорого, он позвонил начальнику аэропорта Внуково и тот как будто бы назвал ему баснословную сумму. Что то в его разговоре меня насторожило. Я подошел к телефону, позвонил начальнику аэропорта Внуково и тот назвал мне сумму, на порядок меньшую названной секретарем. В конце-концов с помощью начальника аэропорта, который наплевал на все просьбы и угрозы парткома МЭИ, нам удалось отправить Петю в Сталино.
Я летел с ним в Сталино в грузовом самолете, кроме меня и летчиков там никого не было. В аэропорту Сталино нас встречала Петина мама, мои родители, Петины друзья...С отправкой Сережи в Тбилиси особых трудностей не было, насколько мне это известно, так как его родителям в этом вопросе помогло грузинское постпредство.
Многие события того времени я помню не очень отчетливо. Но события того дня, когда мы были на Трубной площади, особенно то, что происходило на самой Трубной площади, так впечатались в мой мозг, что я уже до конца своих дней ничего не смогу забыть (даже если бы и захотел). Это одно из самых тяжелых воспоминаний в моей жизни, хотя, как и у всех нас, там было много всякого. И каждый раз, когда я вспоминаю об этих событиях, я снова и снова переживаю их.