|
|
||
Процессия двигалась неспешно. Впереди пара молодых воев в полном доспехе и с пиками возле седла. За ними уже шла телега княгини Млады, возницей у которую был Савел. Следом тащилась телега с людом правил которой Степан. Лошадь там была только одна, к тому же старая кляча, так что из-за этой лошади вся процессия двигалась слишком медленно. За ней еще две. Сильно груженые, тоже с впряженными старыми клячами и от того не быстрые.
Сначала долго ползли вдоль засеянного поля, потом втянулись в лес и долго ехали по не чищенной дороге с сильно разбитой колеёй. При движении телеги сильно трясло и громыхало, так что звуки ползущего по лесу обоза были слышны, как казалось, на многие версты. Водись в том лесу лихой народец или еже ли кто из местных решит татьбой заняться - несдобровать обозу. Впрочем, местных не страшились - сами такие, а лихих людишек тут не было - не та дорога, что бы по ней за обозами охотиться. Половцы в леса отродясь не совались, так что ехать можно было и без охраны. Собственно, охраны и не было. Те двое, что шагом ведя своих лошадей были впереди княжьего обоза, были посланы княжьим воеводой с другой целью. Предписали им организовать в Младином поселении заставу, ну а Младу просили взять сих воев на свой кошт за что обещались заплатить три куны. Ни серебра, ни золота Млада так и не увидела, но две телег груженых рожью да овсом выделили. Ещё вместо полновесного серебра князь переговорил с боярином Порфирием и тот всё же отписал за откуп родовое имение покойного мужа в Молчановке. И о дело. За такое можно и потерпеть этих двух молодцев. Воевода хорош конечно. Совсем малых выделил - у них только-только легкий пушек над верхней губой проступать стал. Много от таких толку? Ну да и затея с заставой у них в поселении тоже не из лучших. Не нравилась она Младе. На ворогов ссылаются, а сами того и гляди всё к своим рукам приберут. Оно и понятно - баба без мужика хоть и княгиня, но из пришлых же. Была бы хоть местная боярская дочь. Спасибо сказать, что хоть какое-то приличие соблюдают - силой не отбирают.
Обоз выехал из леса и также неспешно пошел вдоль реки. Теперь уже близко. Уже к родным угодьям добрались. Миновали рыбачьи запруды, где возились с сетями мужики. Потом дорога вывела к посадским. Посадские отстраивались. Новый сруб поставить ещё не успели - перекрывали крышу старого. То, что народ после зимы вернулся это хорошо. Чем больше людей, тем оно лучше, а то ведь совсем дожили, что всего народа на полтерема не хватало. Впрочем, в тереме и сейчас не многолюдно будет. Даже меньше, чем на зиму обиталось. По своим дворам разошлись. Тоже строятся. Вроде, как и печи класть начали благо Митрофан тоже вернулся. Правда толку теперь от него. С медовухи то да в прорубь. Пока вытащили - пообморозился сильно. Еле ходит теперь. Но всё равно печник хороший. А то что назад с города подался, тоже хорошо. В городе то он теперь и не нужен никому, а здесь глядишь и посадским поможет печи сложить и выучит кого. Без доброй печи ведь дом не дом, а так овин.
Погрузившись в думы княгиня не заметила, что обстановка поменялась. Молодые вои, что ехали впереди остановили коней и выставив пики смотрели куда-то вперед. Савел тоже потянул за вожжи, привстал на козлах и смотрел куда-то вперед. Из-за его спины княгине ничего видно не было.
- Савл что там?
- Не пойму я. Не вой, но и не дружинник вроде.
- Кто там?
- Да вон же княгиня, впереди. К нам едет. И на княжьем коне.
Сердце екнуло и остановилось. Потом часто-часто забилось снова. Княгиня привстала, что бы хоть что-нибудь разглядеть из-за широкой спины Савла.
Подъезжающий к ним всадник был одет в воронено-чёрный доспех. И восседал он на княжьем коне, который последний раз седлался только для пришлого чужака и более по её, княгини, распоряжению никто на него не садился. Даже Степан верхом не садился, хотя по-прежнему выводил на повод, чистил, кормил и поил.
Когда всадник подъехал стало понятно кто это. Савл повернулся к княгине сказать, но увидев её лицо промолчал. А у нее к горлу подкатил комок и глаза сами-собой наполнились слезами. Так и стояла боясь вздохнуть. Боясь что это все морок и если сказать хоть слово или сделать какой жест он исчезнет. Сквозь слёзы мир кругом расплылся, потерял четкие очертания.
- Пришед. Вернулся, - только и выдавила из себя княгиня борясь со слезами. Она и сама только сейчас поняла, как же она его ждала. Закончилась холодная зима. Прошла пора таяний. Потом отметили новый год[1]. И настало время пахать и сеять. Она запретила себе думать о нем. Даже коня хотела на мясо пустить. Не продать, а именно забить, но язык не повернулся так распорядится. И вот теперь конь опять был под седлом.
- Вольно братцы, - весело сказал пришед останавливая коня возле оторопевших, не знающих что делать воев.
- Приветствую тебя княже Млада и тебе знакомец мой старый Савл здравия желаю. Вижу и Степан тут. Здравствуй Степан. И всем прочим низкий поклон от меня.
Вои расступились пропуская меж собой всадника. Пришед подъехал к самой телеге, где замерла Млада. Вороненый доспех оказался чешуйчатой броней движущейся в такт движения его владельца, как будто это была его собственная кожа. Рыбья кожа. Даже у рязанского князя не было таких броней, а может и у ростовского тоже. За такую бронь любой из князей отдал был не торгуясь воз серебра - княгиня поняла это сразу же потому как с младых лет знала во сколько их казне обходятся княжьи забавы.
- Я вернулся, - сказал всадник чуть грустно улыбаясь и глядя Младе в глаза.
- Как долго я тебя ждала,- сквозь слезы проговорила Млада. Потом спохватилась, - люди же смотрят, - и стала вытирать глаза вышитым платком.
***
Распорядившись Савлу, чтобы о зерне побеспокоился да воев в гостевых полатях пока поселил, княгиня прямо за руку увлекла исчезнувшего и вновь появившегося чужака за собой в светлицу. После зимы со второго этажа терема снесли все оставшиеся с зимы припасы в свежезабитый поздним снегом ледяной погреб. Светлицы отчистили, проветрили хорошенько, а то больно уж рыбой пованивало, и стали заселятся вновь перенеся княжьи вещи с общей людной первого этажа. Вот в эту светелку и повела своего дружка княгиня. По-пути проходили мимо гостевой комнаты, где давеча зимовал пришед. Дверь в неё была открыта. В комнате возилась Марфа развешивая на стенах полотеница, да выставляя горшки на приделанные к стене полки.
- Ты что тут делаешь? - спросила княгиня грозно поглядев на Марфу.
- Так мне помогает. Аль ты забыла, что её мне в холопки отрядила? - вместо присмиревшей девки ответил пришед.
- Не забыла, только не будешь ты здесь жить,- чуть подумав ответила княгиня.
- Так, а где же мне жить тогда?
- Ступай, - велела Марфе княгиня. Девка посмотрела на меня.
"Ступай, ступай", показал я глазами. Когда Марфа удалилась княгиня перестала сдерживаться:
- Нет ну ты посмотри, она уже у тебя разрешения спрашивает! Моё слово что уже не указ?! - только что ногой не топнула.
- Будь милостлива княже. Ты уж не гневись - дай сначала слово молвить,- если бы я так заговорил со своей женой из моего времени, то немедленно получил бы отповедь в том, что я опять над ней издеваюсь, а здесь ничего, было принято, как должное. Эх, времена и нравы.
- Ты, пришед, дружок мой, или уж дружком будь и со мной в светличных полатях живи, или вон иди откуда пришёл, - княгиня даже раскраснелась и отвернулась надув губы.
- Вот же бабы, а я тебе гостинцев привёз. На себе, между прочем по лесам нёс, сейчас, погоди, достану и тогда уж в светлицу твою пойдем.
Я прошёл в комнату и взял один из плотно набитых баулов. Потом мы прошли дальше по балкону до княжих светлиц. Эти помещения оказались значительно больше моей комнатёнки и составляли анфиладу из пяти или шести комнат, соединенных широкими проходами. По сути посреди одной большой залы были установлены требуемые технические подпорки потолочных перекрытий. В наше время такую планировку назвали бы свободной. Помещения были декорированы тканью и тканевыми же занавесями разделялись на представительскую, жилую и какие тут ещё практиковались? - зоны. В той, в которую мы попали миновав просторную прихожую с парой лавок, имелся большой стол, неизменные здесь лавки и, возле открытого прохода на противоположный балкон, прялка. Не знаю также самая, что стола зимой внизу или другая. За прялкой работала дочка княгини.
Я поздоровался с Мишей. Девочка встала и поклонилась в пояс коснувшись рукой пола. А что ей? Молодая да гибкая. Это мне год пришлось спортом заниматься, что бы до пальцев своих ног рукой достать не сгибая колен. Попаданство это, темпорально-пространственные перемещения отнюдь не даруют нам каких-либо преимуществ и бонусов вроде второй молодости, но по крайней мере в моем случае, щедро отдарились в других аспектах. Девочка ушла куда-то за занавеси, а я, тем временем, аккуратно водрузил на стол баул и стал его расшнуровывать. Княгиня стояла рядом заинтересовано наблюдая.
Аккуратно расправив ткань я стал доставать чайный сервиз. Чешский фарфор. Может в этом времени в какой-нибудь Венеции и делали что-то подобное, но сомнительно, чтобы оно доезжало до Руси. По крайней мере ничего подобного на прошлом торжище я не видел.
Хорошо, что стол большой - можно было выставлять на противоположную сторону не рискуя задеть и разбить. Было бы очень обидно. Полный сервиз на шесть персон, между прочим, обошедшийся мне в весьма приличную сумму, должное впечатление произвел. Княгиня аккуратно и бережно брала тончайшие светло-бежевого цвета с легким голубоватым оттенком, словно прозрачные, как небеса, чашечки с в ручную расписанным рисунком. Разглядывала их подняв на уровень глаз. Потом так же аккуратно ставила на место. В её глазах застыл непрекращающейся восторг.
- Только, пожалуйста, будь аккуратнее с ними. Обидно будет если разобьются.
Княгиня посмотрела на меня не видя. Взгляд устремился куда-то вдаль вслед за мыслью и на всякие мелочи вроде меня отвлекаться не желал.
- А вот это органза, - я показал освободившуюся от чашечного содержимого ткань. И в наше время не дешевую в общем-то ткань, учитывая какого размера отрез тут был.
- Можно занавеси на окнах сделать. Что бы комары не кусали.
Княгиня рассеянно кивнула. Может и не поняла, что я сказал. Она рассматривала мелкосетчатую ткань. Натягивала, смотрела на нити рисунка.
- Это твоя жена соткала? - с каким-то непонятным оттенком спросила она.
- Нет. Что ты. Нет конечно. Такую ткань в ручную не изготовить.
А вот я тебе ещё отрез привез. Это шерсть. Можно платье сшить, - отрез шерсти приличных размеров, что бы на два платья хватило, мне тоже обошелся не дешево.
Княгиня погладила ткань.
- Какая толкая работа, - очень тихо проговорила она, - это все в твоих землях делают?
- Да.
- Какие же вы там богатые. У нас сказки сказывают, что очень далеко за порогами есть чудная страна, где все княгини тамошние в сарафанах из тончайшей, как воздух ткани ходят и из таких вот чашечек молоко пьют. Что у них там не как у нас - злато да серебро не ценится вовсе и из златых кубков только смерды там пьют и едят. Ты не оттуда?
- Нет, - рассмеялся я,- ф сказкам купцов ты не верь. Знаю я ту страну. Злато они там ценят по-более вашего. Брат брата за один серебряный кубок убьёт и глазом не моргнёт. А ещё они там совсем не моются и все вшивые ходят.
- Как же это? - удивилась княгиня, - так чесаться же будет если совсем не мыться. У нас вон после зимы, так у половины баб всякие бабские проблемы начинаются от того что мыться можно от седмицы на седмицу, а чтоб совсем. Обманываешь ты меня, - княгиня погрозила пальчиком, - не хорошо княгинь обманывать.
- И не обманываю я вовсе. Так и есть, что не моются. У них там скребки специальные есть, вот ими и чешутся.
Княгиня посмотрела на мою довольную физиономию и только ручкой махнула: "Да ну тебя, сам сказки горазд рассказывать".
Подумав она самолично перенесла сервиз в свою светелку, где и припрятала среди своих тряпок. По поводу органзы по-видимому так и не решила. Свернула в рулон и тоже отнесла к себе, но в сундук прятать не стала - сверху положила. Как и шерстяную ткань. Надо сказать, шерстяные ткани тут у них и свои неплохие были, но как любая вещь, требующая хорошего материала и кропотливой работы, стоили они дорого.
Было видно, что мысли женские где-то далеко. Не то что бы она мне не рада, но сейчас её явно больше занимает то, как сие богатство на людях показать. Ткань она хоть и хорошая, да только из нее сшить что-нибудь надо. Княгиня ведь всё же. Это девка может в отрез завернуться да выйти к людям на зависть всем подружкам. Княгиням такого не позволено.
- Вот, княже, не сочти за дерзость. Ещё подарок тебе хоть и не богатый, но может как обнова и приглянется тебе.
Я достал из коробочки бисерные украшения, развернул и предъявил княгине. Не то что бы бисера тут не знали. Бисерный орнамент был частым украшением, но качественного бисера тут делать не умели и не будут уметь. Но от западных славян конечно привозили. Вообще-то эти украшения делала моя жена. Но не мог же я у неё просто взять для подарка любовнице, к тому же в другом времени? Пришлось покупать в её интернет-магазине. Через того же Семёныча. Сейчас я надеялся, что все усилия не пропали зря.
- Красиво сделано, - похвалила княгиня и, чуть подумав, надела одно из бисеро-плетенных колье себе на шею. Поправила, попыталась наклонив голову посмотреть, как на ней смотрится. Потом, ни слова не
говоря, устремилась в свою светелку. Ну то есть куда-то за занавеси. Вернулась с зеркалом. Овальным, как и полагается. Серебряная пластина, почти идеально ровная - по крайней мере при взгляде со стороны. И бронзовый оклад конечно. Прямо классика.
- Свет мой, зеркальце, скажи, да всю правду доложи, - тихо продекламировал я.
Княгиня отвлеклась от созерцания своего отражения.
- Что ты такое говоришь?
- Да так. Вещица говорю у тебя редкая. Дорогая наверно.
- Дорогая, - горделиво подняла подбородок княгиня, - это наша родовая ценность. От бабки мамке моей досталась, а бабке от ее мамки. Это ещё, когда князь Олег на Царьград хаживал, мой предок с ним был. Вот оттуда.
- Надо же, - только и смог сказать я.
- Только я никому не говорю теперь уж и не показываю, - погрустнела княгиня, - прознает кто и плохо нам будет. За такую ценность убить не побрезгуют, да и охочих не мало найдется.
- Ну и не показывай никому. И не говори. Вот это можешь показывать, - я достал из сумки, что до поры пряталась в разобранном бауле, современное мне зеркало в пластиковой оправе. Правда пластик хороший, прочный и прозрачный с рисунком. На янтарь похож. Зеркальце даже меньше, чем у княгини, а я, признаться, хотел её поразить. Как-то даже и грустно стало. Однако, возглас восторга я всё же услышал. Зеркальце было у меня тут же отобрано и теперь княгиня старалась заглядывать сразу в два. Ну и ладно. Пусть играется.
Пока княгиня игралась с украшениями я решил немного осмотреться. Уж очень заинтересовала меня сия архитектура. Помниться зимой тут никакой веранды внутрь второго этажа я не видел. А теперь прямо пентхаус класса люкс. Прошел к балкону на другой стороне терема. Балкон как балкон. Над стеной нависает. Прочно сделан - доски под ногами не гуляют. А торцевой стены нет. Только массивные тесанные бревна из векового дуба. Посмотрел поближе на дубовые колонны. Вроде как относительно свежие глубокие задиры. Неужели они всю стену, как ставню приставляют да в распор вбивают? И куда она тогда делать?
- Княже, а стена где?
- Там, - не задумываясь отмахнулась княгиня занимаясь примериванием украшений, - опочивальню отгородили.
Я хмыкнул. Нет до такого наши инженеры не додумались, что бы наружные стены съемные были и их можно было внутри ставить. Хотя почему не додумались? Декорации на театральной сцене так и переставляют. Только вот в домах наружные стены делают все же неразборными. Несущая конструкция всё же.
- А у вас что так весь терем разобрать да переставить можно?
- Почему весь? Это же не гуляй-город.
Ну да. У них тут ещё гуляй-города практиковались. Привозят на телегах бревенчатые щиты. Выставляют на торец по кругу. Подопрут теми же оглоблями тележными и вот тебе крепостица посреди поля. О таком я только в книжках и читал, но раз княгиня говорит, то действительно
такой тип укреплений у них есть и используется.
- Чудной у тебя терем.
- Это почему ещё?
- Так стеки наружные таскаете. Тяжелые ведь. Зачем?
- Тяжелые, но вдвоем управляются. Их же там две: одна снаружи, а вторая изнутри. Между ними перед холодами паклю прокладывают. Если в людной печи топят, так почитай до самого лютня можно тут жить. Конечно если перина хорошая. Но я так не делаю.
- Ага, - только и смог многозначительно сказать я. Осталось только затылок почесать. То, что дома у них тут добротные и теплые я зимой убедиться успел.
- А если вороги нападут, а тут стены нет?
- Если неожиданно нападут, так на стену лезть и не будут. И без того нам плохо будет. В прошлый год так ведь и было. Сначала лихоманка людей покосила, а потом уж и половцы пришли. Кого порубали, кого в полон утащили. А кто по лесам успел утикать, так потом в город подался. Чего на разорении-то зиму зимовать?
- А ты как спаслась?
- Савел в схроне утаил вот и не нашли нас с Марией, - просто сказала княгиня Млада.
- А хлопцы эти двое, что сегодня с вами ехали?
- То у бортников хлопцы, а это вои. Воевода мне на кошт передал. Чтоб они тут заставу держали.
- Что двоих безусых пацанов на заставу? Или ещё кто приедет?
- В том и дело, что безусых. Теперь, когда ты вернулся, - вот и займись своими княжескими обязанностями или забыл, что для всех ты князь?
- Помню. Эх, Владислава, доиграешься ты с этими играми.
Княгиня тут же встрепенулась и ринулась в плотную ко мне.
- Ты зачем мое настоящее имя называешь? Беды мне хочешь? А ко ли услышит кто? Я же тебя по имени не называю, а как кликать тебя - ты и не сказывал.
- По имени и зови. Думаешь приятно, когда пришед, да пришед.
- А разве можно? Хотя ты же крещенный должен быть. У тебя и так два имени.
- Почему два? Меня просто Андрей зовут. В честь деда назвали. А ещё так апостола звали. Мама раньше Андрюшей называла.
- Вот видишь у тебя сколько заступников. А можно я тебя Андрюшей, - княгиня с запинкой произнесла малознакомое её имя, - звать буду.
- Не надо. Андреем зови.
- А почему ты не хочешь, чтобы я тебя так называла?
- Я же не мальчик маленький, - возмутился я.
- Вот видишь. У тебя тоже два имени есть. И хоть в заступниках сам апостол, а ты не хочешь, чтобы при чужих тебя твоим молочным именем кликали. Вот и я не хочу. Понял теперь?
- Понял.
Что уж тут не понять? Мы просто привыкли, что у нас два или три имени: полное, уменьшительно-ласкательное, каким нас мама называла, а ещё сокращенное если у кого само имя сократить позволяет. Мы просто привыкли уже к этому и никакого значения не придаем и тайн не делаем. А у них тут не так. То, что для нас забытый архаизм, для них реальность. С другой стороны, забытый он конечно забытый, да только не больно то мы позволяем посторонним людям себя неофициальными именами называть. Царапает всё же что-то внутри, когда незнаковый человек обращается используя уменьшительно-ласкательную форму имени.
- Да, Влада, то есть Млада, я понял. Прости.
***
На дворе неспешно шла работа. Савел не спеша разделывал полешки, которые затем сносила в дровяной сарай прыщавая девка, кажется Фёкла. Оба молодых воя сидели на чурбаках подле навеса прислонив свои пики в стене конюшни. Вид у них был потерянный. Видимо про воев просто забыли, а может демонстративно не обращали внимания. Ни в какие гостевые светелки Савел селить их не стал - не по чину. Степан вычищал молодого скакуна. Раньше я такого не видел в их хозяйстве. Кобыла периодически ржала и перебирала копытами. Ноги у неё были связаны.
- Животину прикупили? - спросил я.
Степан перестал чистить бок лошади и переглянулся с Савелом. Тот взгляд принял. Вогнал свой топор в полено и отирая руки подошел ко мне.
- Князь, - он посмотрел на княгиню, та слегка кивнула, - дело тут такое. Переговорить надо.
- Говори.
Савел посмотрел на молодых воев. Те смотрели на нас.
- Отойдём?
Мы неспешно пошли в дальнюю часть двора.
- Тут такое дело. Степан сию кобылу у половцев с выпаса увёл,- Савел остановился и внимательно посмотрел на меня, - княгиня велела тебя князем величать и говорить всем, что ты трат её единоутробный. Более велела ничего не говорить мол не знаем зачем приехал да почему. Может оно и так - княгине виднее, только я помню, как мы тебя в лесу нашли. Не мое дело, как ты там оказался, только ведь и следов твоих, откуда ты шёл, ни я ни Степан не приметили. А до твоего прихода Белбород заявился и говаривал, что мол чужак тут прийти должен, и что бы мы его приняли и зла не чинили. Я тебя князем кликать буду - мне не сложно и поклониться если что. Поклон спину не сломает. Но ты теперь думай над тем, что я тебе скажу.
И Савел рассказал мне. В общем-то ничего особенного. У княгини на правах свободных он за хозяйством приглядывать начал ещё когда к городе в подворьи старого князя они жили. Потом, когда сюда их попросили, то тоже подался. А с ним и полторы дюжины мужичков. Сейчас кто в лесу обитается, кто в посаде близ терема поселился, кто зимой с ватагой гулял. К теплу народ здесь собираться начал. Была это ватага. Только без главаря пока. За авторитета тут был сам Савел, но так как он не стремился сам в лихие дела ходить, то почитай, что своего главы и не было. Так что ватага жила большей частью мирно. Кто на пасеке сидел, кто в княжих лесах зверя бил - княгине-то не до лесных угодий, так что вольница. Ну а как весна пришла - кровь взыграла.
Вот Степан и подался вниз по реке за в половецкие земли. Там кобылку
на выпасе и прихватил.
- Такие дела, - закончил Савел, - так что ты хошь княжествуй, но в наши дела не лезь уж. А то и, как прежний князь, може и ватагу под крыло возьмёшь?
- Подумаю Савел, подумаю над словами твоими, а что лошадь свели - и ладно.
- Ладно то оно ладно, да только там промашка вышла. Степан пастушка там уж больно сильно приголубил. Лучше бы уж совсем пришиб.
Теперь половцы ищут нас. По соседним селениям их людишки шныряют, да и в городе на торге их смотрящих видели.
- Боишься что с разборкой являться?
Савел усмехнулся:
- Да разбор будет знатный, коль заявятся.
- Придут - думать и будем. Ты вот что скажи - твоя ватага все княжьи земли под собой держит или куда другие заходят?
- Нам за княжьими угодьями присматривать не резон. Так что балуют соседские. Сейчас вон по реке выше сети выставили. Наши мужички с ними поговорить сходили, да только того разговору. Кистенями да дубинами махать все горазды. Мы им кости по-перешибём, так в княгине их управный заявиться да в город на суд потащит. Княгиню жалко. Я её с малости знаю.
- Съездим посмотрим на рыбачков.
Савел молча кивнул принял к сведению, и мы неспешно пошли назад.
На глаза мне опять попались два молодых солдата. Те всё так же сидели на чурках и вид у них был поникший.
- Савел, есть куда этих вояк поселить?
- Да можно найти.
- Ну тогда пошли посмотрим, а то не в коровнике же им ночевать?
- Да хоть бы и в коровнике. Сдались они больно.
- Не скажи. Это люди воеводы. Могут и пригодиться.
Савел посмотрел на меня и только кивнул:
- Давно уж приметил я, что не из мужиков ты. Привык людьми-то править?
- Привык, не знаю были ли слова Савла вопросом или утверждением, но я их подтвердил. Да привык. Правда не войсковыми подразделениями, а гражданским персоналом и только в рамках трудового законодательства.
Мы подошли к воям.
- Вставайте, - те поднялись, - я князь Андрей. Пока здесь на моем коште сидеть будете - будете мне служить. Вам воевода что велел?
- Заставу справить да разъезд организовать, - без должного рвения ответил юнец в кольчужке.
- Нечего тут разъезжать. В своих землях итак мы все знаем. Волки без разрешения не воют. Ясно?
Они переглянулись.
- Да.
- Ты как перед князем стоишь. вой? Ноги приставь, грудь вперед, руги вниз. Голову подними и в глаза смотри. Отвечать не "да", а "Так точно!". Повтори.
- Так точно, - всё-таки муштра у них была, хотя команду "смирно" они выполнили не очень. Впрочем, такой команды я и не давал - побоялся, что её просто нет в местной армии.
- Завтра посмотрим на что вы годны, а сейчас взять оружие и личные вещи. Идем за мной. Вселять вас будем.
- Савел покажи.
Мы прошли за ворота и обошли терем. Оказалось, что с обратной стороны была небольшая дверь перед которой уже успела в прошлом году подняться древесная поросль - видать не пользовались. Савел, подцепил косяк топором - за поясом у него оказывается был небольшой плотницкой топорик, а я и не приметил на складками штанов, рубахи да из-за жилетки-безрукавки. Ай да Савел, ай да сукин сын.
За дверью отказалась небольшая в две комнатенки каморка. Или комната с сенями - это как посмотреть. В комнате имелась лавка и такой же широкий стол, - по сути та же лавка, только выше. Была там и небольшая каменная печь.
Пока я разглядывал внутренности никто не проронил не слова. Значит опять придется мне командовать. Назвался груздем, полезай в кузовок. А ведь на этот раз сам явился.
- Будите жить здесь. Все вычистить, проход от поросли очистить. Дрова брать в поленнице. Но в меру. Кормить будем, коль вы на коште. К вечеру решу, как - так что до вечера вы на сухпае. Всё ясно?
- Да.
Я зарычал повернувшись прямо ему в лицо. Парень спешно подобрался и ответил по-уставному:
- Так точно.
- Вольно.
Я повернулся и вышел. Савел посмотрел на обалдевших воев, подмигнул мол знай наших и вышел следом.
- Савел, - сказал я, когда мы вернулись во двор, - мне твой совет нужен. Как этих воев кормить?
- Да что их кормить? Крупы дадим. Мясо в лесу бегает. Вода в колодце.
- Не так дело не годится. А у воеводы городского как дело организовано?
- Так там князья казна платит. Им в детинце специально варят, так что им и забот нет. Ходят увальни безрукие, - было видно, что городскую княжью дружину Савел ни в грош не ставил.
- А ты с ними какие дела имел?
- Да какие там дела. У нас свое княжество - у них своё. Не суются и ладно. Правда народ поговаривал, что мол князя у нас своего нет, так в городскую дружину от нас брать будут. Только брать было некого, да и не больно-то рекруты радели сюда к нам заезжать. Ну а теперь у нас свой князь есть, так что пусть им там икнется.
|