Аннотация: У него еще есть шесть патронов! Он еще может вести бой!
Глава пятая
***
- Здравствуйте, фрау Шуман! - Старший советник Молнар распахнул дверь, подал руку - и, когда молодая дама с его помощью покинула уютный салон покрывшегося изрядным слоем пыли от дальней дороги "мерседеса" - церемонно поклонился и поцеловал ей кончики пальцев.
- Боже, Ференц, вы опять поражаете меня своей галантностью! Здравствуйте! - и, обернувшись к водителю, строгим тоном произнесла: - Ungehindert!
Машина тут же тронулась от здания Службы, лихо развернулась и через несколько секунд промчалась мимо стоящих на тротуаре фрау Шуман и старшего советника Молнара.
- Юля, ваш водитель даже не передохнул?
- А он не мой. Шеф разрешил мне воспользоваться его служебным автомобилем - но при условии, что я не задержу его ни на секунду. Вчера ваш господин Ковач позвонил в таком ужасе, что мы пришли к выводу о крайней неотложности моего визита. Ну, пойдемте в дом!
- Итак, что же у вас тут произошло? - войдя в кабинет Молнара, спросила фрау Шуман.
- Дело, не терпящее отлагательства.
- Так говорит мой муж, когда речь идет о платежах по кредиту за дом. Неужели все так банально?
- Хм... Гораздо банальнее. Вчера мы задержали двух русских агентов.
- Ого! Смело! Вы уверены, что они именно русские агенты? Не украинские, не белорусские? И что они вообще агенты?
- С вашего позволения, я изложу суть проблемы, и причины, почему нам потребовалось столь срочно вызывать кого-нибудь из БНД.
Так вот, позавчера в городе Капошвар - это на юго-западе Венгрии, комитат Шомодь, у границы с Хорватией - патруль полиции арестовал двух подозрительных мужчин, перевозивших в грузовом фургоне обломки каких-то приборов и части металлической обшивки самолета. Задержанные имели при себе паспорта граждан Беларуси, крупную сумму денег в долларах, евро и форинтах, и почти не говорили по-венгерски. Специалист по русскому языку был, конечно, довольно быстро найден, и с его помощью мы узнали, что вышеуказанные господа купили обломки сбитого во время боснийской войны самолета и везут его к себе домой для пополнения своей частной коллекции.
Мы бы, конечно, не стали обращаться к вам по поводу такой мелочи; но в полости микроавтобуса, тщательно замаскированной, было найдено вот это. - И с этими словами Ференц Молнар достал из ящика и положил на стол два каких-то документа.
Фрау Шуман взяла их в руки, раскрыла оба на первой странице и прочитала:
- Oberstleutnant Genneke; Major Bortman . Офицерские удостоверения личности бундесвера. Эти ваши задержанные не объясняли, откуда у них эти документы?
- Сказали, что купили на базаре в Загребе. Трофеи боснийской войны.
- Они их никак не могли купить ни на каком базаре. Истребитель-бомбардировщик "Торнадо", пилотом которого был подполковник Геннеке, а штурманом - майор Бортман - был сбит огнем сербской зенитной артиллерии в небе над Крагуевацем в ночь с двадцать четвертого на двадцать пятое марта, то есть ровно неделю назад.
- Вот именно поэтому мы и попросили ваше начальство прислать кого-нибудь, кто бы смог разобраться в этом деле. Вы же не признали потерю своего бомбардировщика?
- Официально самолет разбился во время учебного вылета в Баварии. Экипаж погиб.
- Он действительно погиб?
- Ференц, ну откуда мы знаем? Сербы пока не сообщают о пленных в Красный Крест.
- То есть пленные у них уже есть?
- Ференц, если идет война, то пленные всегда есть. Мы достоверно знаем о четырех пилотах, захваченных югославами, и предположительно - о трех, взятых в плен формированиями боснийских сербов, которых мы не признаем.
- То есть потери вы несете?
- Господин Молнар, насколько я помню, Венгрия тоже какое-то отношение имеет к Североатлантическому блоку. Следовательно, потери несем МЫ.
- Ну, Венгрия в этой войне не участвует...
- Это вам только кажется. Есть решение разместить у вас вспомогательную авиацию блока - разведчики, заправщики.... Сегодня второе апреля? Ну вот, через недельку и вы сможете насладиться участием в войне на Балканах.... Не все ж немцам отдуваться одним. Ладно, когда можно будет переговорить с этими двумя... "коллекционерами"?
- Сегодня утром их перевезли из Капошвара в Будапешт; сейчас я распоряжусь, и их доставят в мой кабинет. А пока - не желаете ли позавтракать? Вы же, по расчету времени, выехали чуть ли не до рассвета?
- Да, в четыре утра. В семь были в Праге, в десять - в Братиславе, в Будапешт въехали в двенадцать. Гонка сумасшедшая! Я бы выпила чашку кофе, пару каких-нибудь бутербродов, стаканчик апельсинового сока. Вы сможете это создать из воздуха, Ференц?
- Ну, я не волшебник.... Но сейчас все будет. Вчера, когда главный советник Ковач звонил вашему шефу, я почему-то подумал, что вы приедете в Будапешт голодной. Это уже традиция...
С этими словами советник Молнар вышел из кабинета - и через три минуты вернулся, торжественно неся перед собой поднос, закрытый белоснежной салфеткой. Поставив поднос на стол, он артистичным жестом сдернул покрывало - и перед глазами фрау Шуман предстало восхитившее ее зрелище.
- Боже, Ференц, как это мило! Что вот это в горшочке?
- Токань вадас модра. Тушеное мясо по-охотничьи.
- Ага. Прелестно! Так, в кофейнике кофе, сливки.... Это как называется?
- Текерч еш тейсинхаб - фруктовый рулет со взбитыми сливками.
- И мне одной все это предстоит съесть?
- Увы, такова ваша доля.
- Ференц, вы желаете погубить мою фигуру. Ладно, я пока перекушу, а вы распорядитесь, чтобы задержанных белорусов доставили сюда. Сколько вы еще можете их держать?
- Ну, если честно, то предъявить им какие-то обвинения мы не имеем возможности. Паспорта у них в порядке, "торнадо" они сами однозначно не сбивали, да если бы это было и так - доказать мы это не можем. Привлечь их можно лишь за контрабанду - и то, основания крайне хлипкие. В лучшем случае, административный арест на двенадцать суток и штраф.
- То есть вы их отпустите?
- Безусловно. Занесем в картотеку, изымем предмет контрабанды, может быть, поставим запретительный штамп на въезд - но отпустить, конечно, отпустим. Нет состава преступления.
- А вот с точки зрения немецкой юстиции - очень даже есть. Мы сможем еще сегодня... нет, уже завтра утром - выслать вам запрос на экстрадицию, и у себя сможем их вдумчиво поспрошать.
- По обвинению?
- По подозрению в убийстве немецких граждан. В конце концов, у них найдены документы немецких офицеров.
- Не пройдет. По официальной версии, офицеры погибли во время тренировочного вылета.
- Ференц, вы вообще за кого?
- Я - за истину.
- Хм... Ладно, предположим. Но ведь мы вовсе не обязаны говорить всю правду этим задержанным?
- Не обязаны.
- Ну, так мы их запугаем!
Старший советник Молнар скептически посмотрел на фрау Шуман, покачал головой, вздохнул.
- Что это вы вздыхаете так вызывающе, Ференц?
- Сейчас вы все поймете сами, милая Юля.... А вот и задержанные!
В кабинет Молнара вошел офицер в форме полиции, вместе с ним - двое в штатском; за ними, закованные в наручники, вошли двое молодых мужчин славянской внешности, в потрепанной одежде, в новых, но изрядно грязных кожаных куртках.
- Ференц, скажите охранникам, чтобы подождали за дверями.
Один из задержанных с удивлением взглянул на молодую женщину, властно распоряжающуюся в кабинете венгерской Службы национальной безопасности, и при этом говорящей на хорошем русском языке.
Охранники вышли. Фрау Шуман обратилась к арестантам:
- Прошу вас, господа, проходите, садитесь. Мне нужно с вами побеседовать.
- А нам - нет. - Один из задержанных дерзко посмотрел в глаза фрау Шуман и повторил: - Нам нет нужды с вами разговаривать. Мы требуем консула России!
- В условиях отсутствия в данной стране представителя белорусских дипломатических служб - обязанности по защите прав белорусов несут представители российского дипломатического представительства, - как по-писаному, изложил все тот же дерзкий тип.
Второй задержанный рассудительно добавил:
- Вам что, лишние проблемы нужны? В железа нас заковали, сторожат, как преступников... Короче, давайте консула, и будем закругляться. Нам вам сказать нечего.
- А вы знаете, что я здесь представляю власти Федеративной Республики? - в запале бросила фрау Шуман.
- Вы здесь, дамочка, представляете дешевый спектакль, "А вот мы вас сейчас атата по попе!" называется. И больше ничего. Вы хоть знаете, что значат венгерские визы в наших паспортах? Это значит, что мы вверяем себя попечению венгерских властей, а они, в свою очередь - гарантируют нам безопасность пребывания в их стране. Венские протоколы надо было бы вам почитать...
- Мы можем выдвинуть против вас обвинение в убийстве немецких граждан! - уже менее решительно, но все еще напористо продолжила фрау Шуман.
- Это обвинение невозможно доказать, и вы это знаете лучше меня. В общем, так. Или мы через час разговариваем с консулом - или через десять - или сколько нам там намерят по факту фальшивой контрабанды? - суток мы разговариваем со здешним прокурором. Нам торопится некуда, мы можем и в Будапеште пожить, пока дело наше будет слушаться. Оно вам надо? Ведь всплывет много чего интересного...
В кабинете повисла гнетущая тишина.
Молнар откашлялся, осмотрел свой кабинет, и неожиданно спросил:
- Тогда, может быть, чайку?
Все трое участников недавней перепалки уставились на него с недоумением.
- Я спрашиваю - чаю кто-нибудь желает? У меня и сушки есть. Московские! - похвалился хозяин кабинета.
Задержанные переглянулись, затем напористый чуть кивнул рассудительному. Тот кивнул головой:
- Можно. Только железа снимите.
Молнар вышел в коридор, вернулся с чайником и офицером полиции. Тот, бормоча себе под нос какие-то ругательства, снял с задержанных наручники и в нерешительности застыл у двери.
- Minden jot! Viszontlatasra! - вежливо выпроводил полицейского Молнар.
Тот буркнул что-то недовольно и вышел.
- Послушайте, господа, я понимаю ваше возмущение, но и вы должны понимать - у южных рубежей Венгрии идет миротворческая операция...
- Агрессия, если быть точным, - перебил старшего советника напористый задержанный.
- Не важно; в конце концов, это все лишь вопрос терминов. Вас задержали с грузом, который является обломками потерянного немецкой авиацией истребителя-бомбардировщика...
- Не потерянного, а сбитого! - Опять перебил все тот же напористый.
- Хорошо, сбитого бомбардировщика "торнадо". Кроме того, у вас на руках были документы погибших летчиков...
- Не на руках, а в машине. И отпечатков наших пальцев на этих документах обнаружено не было - как ваши коллеги в Капошваре ни старались! - торжествующе объявил второй задержанный, поспокойнее.
- Пожалуйста, дайте мне договорить. Здесь присутствует фрау Шуман, представитель специальных служб Федеративной Республики. Мы вызвали ее именно потому, что дело касается офицеров и имущества ее страны. Если вы расскажете все, что вы знаете о судьбе экипажа, то ...
- То ни хрена мы тебе не расскажем. Нет у вас против нас никаких аргументов, никаких доказательств. Железяки вы у нас заберете, паспорта попортите - на это вы мастаки. А больше - хренушки! Зови консула! Бомбить беззащитных вы все мастера...
Тут фрау Шуман встала, прошлась по кабинету; затем, волнуясь, обратилась к задержанным:
- Ребята, я вас ни в чем не хочу обвинять. Но поймите меня просто по-человечески - эти летчики мои соотечественники, подполковник Геннеке - вообще мой земляк, из Саксонии. Мне очень важно узнать, что с ними! Да, они бомбили сербские военные объекты; наверное, в ваших глазах они преступники. Но поймите, они всего лишь солдаты! Они выполняли приказ! Они такие же солдаты, как и вы! Да-да, можете не делать круглые глаза, я уверена, что вы тоже выполняете приказ своего командования - но в данный момент я готова не придавать этому никакого значения. Еще раз прошу вас - просто по-человечески войдите в положение родственников этих офицеров! Неужели их матери, их жены должны мучаться неведением, не спать ночами, просыпаться от малейшего шороха - только потому, что вы решили по каким-то, нам неведомым соображениям, скрыть правду об этом самолете?
Задержанные молча выпили чай, похрустели сушками. Затем тот, что был понапористее, сказал глухо:
- Ладно. Если без протокола, чисто по-человечески.... В общем, подполковник жив. В Нише, в госпитале военном лежит - при катапультировании ему куском обшивки перебило сухожилия на правой ноге. Ничего, в общем, страшного, ногу ему врачи спасли, ходить будет. Не знаю, правда, как насчет летать.... Со штурманом похуже. Штурман погиб. Похоронен возле деревни Нетуница, в семи верстах на юг от Крагуеваца, местные в курсе. Больше ничего не спрашивайте.
- Господин старший советник Молнар, у венгерской службы национальной безопасности есть вопросы к этим господам? - официальным тоном спросила фрау Шуман.
- Нет. Обвинение в контрабанде им предъявлено со стороны таможенного департамента министерства финансов.
- Предметы контрабанды - включая приборы и документы - в ведении какой службы находятся в данный момент?
- Полиции города Капошвар. У меня, правда, есть передаточный акт, но его еще не заверил главный советник Ковач.
- То есть эти господа в уголовных преступлениях не обвиняются?
Задержанные недоуменно переглянулись, не понимая, что происходит.
- Нет, фрау Шуман, уголовная полиция не имеет к ним никаких вопросов.
- То есть вы можете их отпустить под обязательство прибыть в суд?
Молнар изумленно посмотрел на фрау Шуман.
- Ну, в принципе, да.
- Думаю, германская сторона не будет предъявлять этим вашим задержанным какие-либо обвинения. Мы к ним претензий не имеем.
Старший советник Молнар опешил.
- Хм.... То есть я могу их прямо отсюда отпустить?
Фрау Шуман решительно кивнула головой.
- Можете.
Старший советник Молнар встал, и, прокашлявшись, объявил:
- Господин Вергеенко, господин Вишневский, вы можете считать себя свободными, но в день, указанный в повестке, вы обязаны будете прибыть в административный суд города Капошвара и получить то наказание, которое этот суд сочтет возможным на вас наложить. В случае невозможности прибытия вы можете доверить представлять свои интересы любому венгерскому адвокату по вашему собственному желанию. Выйдите пока в коридор, мне надо оформить все бумаги.
Когда задержанные вышли, Молнар удивленно спросил у фрау Шуман:
- Юля, вам достаточно этих сведений?
- Достаточно. Все равно больше мы ничего получить не сможем. Эти люди официально никаких преступлений не совершали, и, кстати, даже акта их задержания на границе у нас нет - ваши пограничники и таможенники не обратили внимания на груду алюминия и кучу разных приборов, лежащих в их машине. Кстати, поразительная беспечность для прифронтового государства... Их случайно - случайно! - задержали в Капошваре! То есть вообще факта контрабанды у нас нет. - Фрау Шуман прервалась на минуту, допила свой кофе, а затем продолжила: - Да, понятно, что эти люди выполняют задания каких-то русских спецслужб. Или даже белорусских. Понятно, что вывезенные ими приборы - если бы их случайно не задержали в Венгрии - послужили бы для детального исследования где-нибудь в подмосковных городках - Монино или Жуковском. Все это ясно. Но для меня - и для моего руководства - на данный момент достаточно того, что эти приборы изъяты, будут возвращены - ведь будут, не так ли? - едва заметно улыбнувшись, спросила у советника Молнара его гостья: - законному владельцу, Федеративной Республике. Также важен тот факт, что один из наших летчиков жив и находится на излечении. Мы вам очень благодарны за эти сведения, старший советник Молнар!
Ференц досадливо поморщился.
- Юля, к чему этот пафос? Да, кстати, документы офицеров вы можете забрать прямо сейчас. Только распишитесь в акте.
Фрау Шуман вновь взяла в руки изъятые документы, внимательно их перелистала, положила к себе в сумочку - и расписалась в бумаге, протянутой ей старшим советником.
- Как, вы говорите, фамилии этих задержанных? - спросила она.
- Алексей Вергеенко. Игорь Вишневский. А зачем они вам?
- Да так, знакомые фамилии. Ну, то есть этих людей я лично не знаю, но я ведь училась в Минске... Меня всегда увлекал генезис фамилий. Вот, например, что означает фамилия "Молнар"?
- Мельник.
- То есть немецкий вариант вашей фамилии - Мюллер?
- Вроде того.
- Хм, интересно. Я, кстати, недавно слышала одну фамилию, которая вам, без сомнений, будет очень интересна.
- Венгерская?
- Русская. Очень странная, сложносочиненная.
- И что это за фамилия? - заинтересовался старший советник.
- Чернолуцкий. Полковник Чернолуцкий. Запомните ее, Ференц. Очень хорошо запомните...
***
В кабинете подполковника Крапивина стояла тяжелая, напряженная тишина. Трое офицеров, сидящих у стола, молчали, изредка бросая осторожные взгляды на хозяина кабинета, безучастно глядевшего в окно.
- Второй час пошел. Не будет звонка. - Прервал затянувшееся молчание подполковник Загородний.
- Сплюнь! Пока от Попутчика нет подтверждения - сообщение Горца можно принять лишь наполовину. - Попытался изобразить оптимизм подполковник Румянцев.
- Да что там, все и так ясно. Надо извещать родных, ничего не поделаешь. И надо доложить генералу. - Подполковник Левченко протянул руку к трубке телефона.
- Нет! Подождем еще звонка. Я не верю, что это могло произойти! Я с Таманцем под Кандагаром трое суток блокпост держал - вдвоем, сопливыми лейтенантами! Не может он погибнуть! - Крапивин попытался отстранить руку заместителя начальника Управления от телефона, но потом махнул рукой: - А, ладно, докладывайте! Все равно, пока его труп не увижу - не поверю!
Левченко снял трубку, набрал трехзначный номер, и, прокашлявшись, доложил:
- Товарищ генерал, скверные вести из Триеста. Час назад отзвонился один из людей Горца - херовые дела у нас там.
В трубке раздался недовольный баритон Калюжного:
- А когда они были хорошими? Докладывай!
- Вчера, третьего апреля, во время перестрелки с портовой полицией погиб подполковник Миша Тамбовцев - Таманец. С ним погиб Момчило Чурчич, его стрелок, человек Митровича.
Минут пять трубка молчала. Затем генерал, тяжело вздохнув, проговорил:
- Зайди. Кто там еще рядом?
- Все. Загородний, Румянцев, Крапивин.
- Пусть все поднимаются.
- Есть.
В кабинете генерала было густо накурено - пепельница была переполнена окурками, и в руке Калюжный держал зажженную сигарету. Что-то подсказывало Левченко, что ничего хорошего он сегодня от шефа не услышит.
- Значит, говоришь, в перестрелке с полицией. А что ж он стрелял?
- Они вчера вышли в море на закате. Произвели пуск по идущему на бомбардировку итальянскому "торнадо". Попадание было зафиксировано нашим спутником, но экипаж смог выровнять самолет, сбросить боекомплект в море и посадить машину на аварийную, на брюхо, на аэродроме близ Триеста. Катер Таманца был идентифицирован, за ним в погоню вышли три катера береговой охраны. Таманец и его стрелок добрались до портового волнолома, и там приняли бой. Оба погибли.
- Откуда сведения?
- Росетти сообщил Митровичу, а тот Горцу; человек Горца отзвонился нам из Белграда.
- Кто-нибудь ещё подтверждает факт гибели Таманца?
- Еще нет. Ждем вестей от Попутчика - он как раз сейчас в Триесте.
Генерал покачал головой.
- Не ждите. РАИ передало в экстренном выпуске полчаса назад - и трупы даже показали. И наших ребят, и полицейских. Версия для народа - наркокурьеры. Показали их катер, пакетики с каким-то белым порошком.... В общем, девятый в нашем списке появился. Подполковник Тамбовцев. Прошу товарищей офицеров встать.
Все встали, на минуту в кабинете генерала воцарилось скорбное молчание.
- Прошу садится. Дмитрий Германович, доложи о работе своего железа.
- Работает штатно. Тридцать первого марта крылатая ракета, выпущенная с крейсера "Тикондерога", упала в Македонии. Второго апреля ракета, выпущенная с подводной лодки, упала в Болгарии. Третьего две ракеты, выпущенные с истребителя-бомбардировщика "Томкэт", взорвались вблизи Тираны. Всего на сегодняшний день выведено с траектории восемнадцать крылатых ракет и четыре с лазерным наведением - это из двухсот шести пусков.
- Мало!
- Мало. Завтра вводим в дело второй эшелон.
- Что по сбою связи для авиации?
- Американцы и британцы оказались нечувствительны. Правда, англичане из-за сбоя системы управления потеряли один "Харриер" - у него отключилась вся бортовая электроника прямо при посадке на авианосец, он рухнул, не долетев до посадочной палубы метров двадцать, пилота чудом спасли - но в основном их экипажи ведут себя при сбое связи образцово. Ничего не могу сказать, молодчаги. Мы наглушняк рубим их связь и систему ориентирования - они тут же на ручном дублируются и продолжают идти на цель. Правда, если удается сделать им бяку уже над сушей - сбрасывают бомбы чёрт те куда, не целясь - но в целом против англо-саксов наше импульсное оружие слабовато. Зато итальянцы молодцы! При первом же намеке на сбой системы - тут же сбрасывают боекомплект в море и уходят на базу. Двадцать три случая за десять дней! Французы тоже трижды сбрасывали бомбы в Адриатику - но их и мало летает.
- А что у тебя, Крапивин?
- Всего на сегодняшний день осуществлено три пуска. Первый - из окрестностей Реджо-дель-Марко; промах. Второй - с катера вблизи далматинского побережья. Стрелял Янко Дукелич, страховал человек Горца, из тех, что из Израиля, кличка Маккавей. Сбит истребитель Ф-16, в грузу, американцы официально через СиЭнЭн признали факт потери; пилот погиб. Третий - подполковник Тамбовцев. Тяжело поврежден бомбардировщик "торнадо", восстановлению не подлежит; экипаж остался цел. Мы потеряли двоих.
- Ясно. Левченко, как думаешь, еще пуски актуальны?
- Думаю, более чем. У нас еще пять труб, это минимум - три самолета. И я думаю, надо нам найти что-нибудь посерьезней фронтовых истребителей. Для них у нас уже есть специальное предложение, как пишут в универмагах. Нам удалось через Гнедича переправить в Варну двадцать ПЗРК "Игла" - если все пройдет штатно, они через неделю окажутся в руках сербов. Правда, у них и так хватает средств ПВО, управление у них хромает. При налетах на Нови-Сад сорок процентов пусков ракет произошли уже после ухода бомбардировщиков из зоны досягаемости.
- Так, Румянцев. Давай усиль работу по сбою системы наведения ракет. Сколько у тебя сейчас машинок в деле?
- Двенадцать. И еще двенадцать пойдет в дело завтра.
- А всего ты перебросил сорок восемь.
- Ну да, двойной комплект.
- Вот и чудненько. Давай-ка сделай так, чтобы к двадцать пятому у тебя работали все машины. Сможешь?
- Все - нет. Но тридцать восемь-сорок - будут. И пять генераторов.
- А шестой?
- Капут. Случилось короткое замыкание - сети в этой Любляне старенькие - и домик вместе с генератором сгорел на хрен.
- Ясно. Ладно, с этим все понятно. Твои там, в Закарпатье, еще не спились?
- С чего бы это?
- А с того, что вино там дешевое и девчата гарны. Ты их контролируешь?
- Да им не до вина и девчат. Работа идет полным ходом, надо ежесекундно аппаратуру контролировать! Какие там пьянки...
- Ясно. Ну ладно, ступай.
Когда Румянцев вышел, генерал обратился к Крапивину:
- Вот что, Владимир Николаевич. Надо бы тебе к жене подполковника Тамбовцева съездить. Ты его старый товарищ, тебе и горькую весть нести. У него двое?
- Двое. Сын девятый класс заканчивает, дочка - четвертый.
- Ну вот, отвезешь, сколько там положено, денег, посидишь с женой, помянешь. На завтра я тебя от службы освобождаю.
- Есть.
- Я сейчас распоряжусь насчет денег, тебе Левченко их принесет. Ну, ступай, и не думай даже раскисать. Как мне одна удивительная женщина говорила - офицер не имеет права уклоняться от опасностей, честь офицерская ему этого не позволяет. Твой Таманец погиб в бою?
- Да.
- Знаешь, это для мужчины, на самом деле - самая лучшая смерть. Эх, поговорить бы тебе с Екатериной свет Ивановной! Ну да ладно, ступай, ступай.
- Теперь с тобой, Загородний. Доставку приборов, как я понимаю, ты завалил? Люди хоть целы?
- Целы. И странные вещи рассказывают, товарищ генерал!
- А именно?
- Прихватили их уже в Венгрии. В городе... - подполковник Загородний задумался, почесал затылок. - О! Вспомнил! Капошвар! Причем границу они прошли легко, а уже в Венгрии напоролись. Правда, они самые ценные приборы - аппаратуру распознавания "свой-чужой" - еще до ареста через Ди-Эйч-Эл в Варшаву отправили, но все равно - в их "транспортере" всякого хлама лежало немеряно.
В общем, прихватили их, и стали контрабанду шить. А потом особо ушлые полицаи вскрыли обивку дверей и нашли документы немецких летчиков, что в первую ночь были сбиты. В общем, ребята изрядно трухнули.
Ребят отправили в Будапешт. Думали они, что все, кердык им наступил. По дороге им сопровождающие страшных ужасов наговорили про место, куда их везут, и про человека, который их колоть будет. Дескать, кошмарный тип Ференц Молнар будет им кожу срезать и солью живое мясо посыпать. Типа, он этому еще со времен социализма обучен, и к нему самых несговорчивых возят.
Но в Будапеште какая-то девица по фамилии Шуман, немка, сотрудница БНД - пацаны клянутся, что лет двадцати пяти, не больше - велела их отпустить!
- То есть как велела? Они за кем числились?
- Официально - за капошварской полицией. Обвинение им собиралась предъявить таможня. Но обошлось - сегодня они уже дома оказались.
- Что-то подозрительно легко их отпустили, тебе не кажется, Загородний?
- Согласен. Но факт остается фактом - нашим людям удалось выскользнуть. Второго днем их освободили, они сразу на машину - и через Захонь и Закарпатье - на Львов, оттуда - на Брест. Сегодня утром прибыли с корабля на бал.
- Почему на бал?
- Да так, у Вишневского у жены день рождения.
- Как, ты говоришь, фамилия той девахи, что их отпустила?
- Фамилия у нее Шуман, и она немка.
- Ясно. Ладно, ребят своих поздравь, выплати, сколько там положено. Когда системы опознавания получим?
- Ну, завтра-послезавтра Тадеуш их получит, пока через границу перевезет - думаю, где-то десятого.
- Добро. Ладно, иди, не мешай работать.
Загородний вышел. Генерал прошелся по кабинету, докурил, затушил окурок - с трудом, ибо его товарищами была уже доверху забита вся пепельница.
- Так, Левченко. Первое - сходишь к Маслову, получишь на вдову Тамбовцева деньги.
- Есть!
- Но есть еще и второе. Я тебе расскажу забавный анекдотец. А ты послушай.
Ребят Загороднего отпустила некая молодая немка, распоряжающаяся в кабинете старшего советника Ференца Молнара, как в своем собственном. За восемь месяцев до этого некая молодая особа охмуряла нашего общего знакомца, генерала Третьякова, известного тебе как гражданин Викторов, во вроцлавском ночном клубе "Счастливая семерка", и между делом сообщила ему о том, что в нашей конторе протечка. В обоих случаях эта молодая особа - сотрудница ведомства федерального канцлера. В первом случае нам ее фамилия неизвестна, во втором она проходит у нас под фамилией Шуман. Что-то мне подсказывает, что симпатия нашего Одиссея, Герда Кригер, девушка, предупредившая акулу банковского бизнеса герра Викторова, и некая госпожа Шуман, сотрудница БНД, командующая в венгерском ЧК, как у себя на кухне - одно и тоже лицо.
- Ну, это ж очевидно.
- Положим. Но вот что мне сегодня доложил товарищ подполковник Гончаров. Есть у него на связи некий Кальман Лошонци, бывший сотрудник венгерского чека, еще того, социалистического. В девяносто первом его, сам понимаешь, с этой работы поперли, и работает этот Кальман нынче на автомойке - больше никуда таких, из "бывших", не берут. И связь-то с ним Гончаров поддерживал все больше из соображений благотворительности - никакого толка от этого Кальмана, как ты можешь догадываться, нынче не добиться. И никогда меня Гончаров новостями от этого Кальмана не радовал - кроме сегодняшнего утра.
Пришел он ко мне в девять утра и, отсвечивая своей дурацкой лысиной - кстати, ты не знаешь, долго он еще этой своей прической мои нервы будет испытывать, скинхед-перестарок? - сообщает: его агент сегодня ночью звонил на его оперативный в Бухаресте и сообщил нечто, что он, Гончаров, считает сообщением чрезвычайной важности. А именно - старый сослуживец этого Кальмана, некто старший советник Ференц Молнар, по странной прихоти судьбы продолжающий нести службу по обороне государственной безопасности Венгрии - вчера поздно вечером прибыл на мойку, где трудится вышеназванный Кальман. И в разговоре дважды произнес одну фамилию; причем даже со званием. И знаешь, что это была за фамилия?
- Товарищ генерал, не интригуйте!
- И не думаю. Так вот, Ференц Молнар посчитал нужным сообщить Кальману Лошонци, что есть в мире некий полковник Чернолуцкий, и что оному полковнику Чернолуцкому этот самый Ференц желает всяческих благ и преференций.
- Молнар в курсе, что Лошонци - наш человек?
- Думаю, да. Вернее, уверен.
- А за день до этого в кабинете у этого Ференца Молнара некая фрау Шуман странным образом освобождает наших ребят...
- И что-то мне подсказывает, что именно фрау Шуман и попросила господина старшего советника Молнара довести эту информацию до наших ушей.
- А это не запланированный слив?
- Не думаю. Вернее, уверен, что нет. Фрау Шуман решила действовать на свой собственный страх и риск.
- Значит, Чернолуцкий?
- Значит, Чернолуцкий.
Подполковник Левченко хмуро глянул на своего начальника.
- Что ж ему не хватало? Ведь и жалованье получает вдвое выше, чем в войсках, и службой не обременен... Что ему не хватало?
Генерал Калюжный развёл руками.
- А денег, мил человек. Наш товарищ полковник имеет на содержании одну милую барышню двадцати шести лет от роду. И живет эта барышня в уютной квартирке в Печатниках, какую ей оплачивает товарищ полковник, и ездит на новеньком "Пежо", купленном этим же полковником.
- Когда вы начали собирать информацию о Чернолуцком?
- А сразу же и начал, когда товарищ генерал-лейтенант Третьяков нам с тобой в этом самом кабинете о нашей протечке и доложил. Володя Терской был у меня в феврале, много чего интересного рассказал. Как господин полковник Чернолуцкий не гнушался бакшиш с наших коммерсов получать, которые к нему за содействием обращались - у него ж картотека на всех немецких граждан, какие чуть выше плинтуса подросли. Как машину свою продал служебную - а оформил как угон. Много чего интересного.... Вот где-то с февраля и начал я Михал Василича подозревать в измене. И, как сегодня выясняется, не зря. Алчность - первая ступень к предательству, это ты, Левченко, на всю жизнь запомни. Начал дорогой полковник Чернолуцкий с мелких мошенств - а закончил большой изменой. Стало быть - туда ему и дорога.
- Так что, будем решать?
- Будем решать. Скажи Ведричу, чтобы организовал.... В общем, по его выбору. Что-нибудь простенькое, без изысков. Мой опыт подсказывает, что изыски в этом деле ведут к излишнему количеству свидетелей.
- Есть. А что с оставшимися трубами? Которые в Будапеште?
- Янош Фекете связь с Одиссеем держит?
- В том-то и дело, что нет. Снял Одиссей гарсоньерку в Обуде, напротив моста Эржебеты, дал нашему господину Фекете адрес склада, ключей второй комплект - и пропал.
- Янош ему, конечно, не звонил.
- Конечно, нет. Вы же знаете, мы стараемся...
- Знаю. Чтобы агенты и резиденты знали друг о друге как можно меньше и контакты между собой свели до самого критического минимума. Это ясно, это азы разведывательной работы. Ладно, адрес этой гарсоньерки у тебя есть? И номер Одиссея будапештский?
- Обижаете, товарищ генерал. Конечно, есть.
- Ну, вот и отлично. Когда Горец планирует быть в Будапеште?
- Послезавтра, шестого.
- Вот и чудненько. Пусть пересечется с Фекете и вместе с ним навестит наш заветный складик. Но заберет пусть не все трубы; с него и двух вполне достаточно, а на две оставшиеся есть у меня одна задумка.
- Не поделитесь, Максим Владимирович?
- Поделюсь. Как ты думаешь, когда немцы начнут боевые вылеты на Югославию со своей территории?
- Ну, до сегодняшнего дня они летали из Италии.
- А вот с завтрашнего начнут делать это из дома. О чем это говорит?
- О том, что обеспечение полетов нужно будет распространить на Венгрию?
-Совершенно верно. Ты об этом давеча и говорил, помнишь? Командование НАТО уже перебросило шесть разведывательных самолетов на Ферихедь, а в ближайшие дни туда же сядет КаЭс сто тридцать пятый. Знаешь, кто это?
- Заправщик.
- Совершенно верно. Здоровая такая туша, на тридцать тонн керосина - не считая собственного. И вот представь, что этого заправщика сбивают прямо над городом Будапештом. И падает он, к примеру, на здание парламента. Какова будет реакция венгерского общественного мнения на эту бяку, какую мы им состряпаем? При том, что мы это делать могем с чистой совестью - мы ведем войну, и в своем праве вражеские аэропланы сбивать там, где считаем нужным. Что подумает рядовой обыватель после этого громкого падения?
- И на хера нам эта НАТА?
- Абсолютно правильно. Сколько у Крапивина сейчас есть свободных людей? Незадействованных в операции?
- Не считая тех шестерых, что ждут труб в Италии - четверо. В Вене сидят, командировочные тратят.