Уткин Андрей Андреевич : другие произведения.

Игра в доброго-злого полицейского

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:


Пролог

  
   - Опустите моего сыночка, - умоляла полицейского стоящая перед ним на коленях мать. - Он же совсем маленький... Ну, что он такого сделал?
   - Наркотики... - начал было патрульный, но прервался на полуслове и задумался.
   Дело в том, что полицейский собирался посадить подростка в багажное отделение для правонарушителей, осталось только дело за малым: посадить задержанного в УАЗ и захлопнуть за ним дверцу. В принципе, его мать была права: "он очень маленький". На вид ему не больше двенадцати лет. То есть, нет еще четырнадцати, и суд таким малышом заниматься не будет. Всё закончится тем, что пацана очень быстро отпустят. Не станут же мариновать его в изоляторе и дожидаться, пока ребенку не стукнет четырнадцать? Да, его уже не первый раз ловят с наркотой и не первый раз отпускают. Понятно, что отпустят и в этот раз. Поэтому - зачем мучить бедную женщину? Судя по документам, этот ребенок - ее первенец, а самой ей - уже за сорок. Тот самый критический возраст, когда до инфаркта, как раз плюнуть. И сейчас женщина так странно выглядит, словно готова потерять сознание сразу, как только "упрямый мильтон" захлопнет свою дверцу за ее чадом.
   - Ладно, - покачал блюститель порядка головой, недовольный такой скверной ситуацией, - я его отпущу, только встаньте пожалуйста с колен...
   Он в это время расстегивал наручники и снимал их с заведенных за спину запястий подростка, как, сам не ожидал...
   Проворный подросток лупил ему со всей силы пяткой между ног и задавал такого стрекача, что мать его даже понять ничего не успевала. Она только протирала пальцами стеклышки очков... Ей наверно подумалось, что ее сынок превратился в невидимку. Ведь он только что стоял подле полицейского... Что же с ним такое непонятное произошло!
   Когда мальчишка врезал патрульному между ног, то патрульный не согнулся пополам. Не ползал на четвереньках и не искал какой-то новый неизвестный науке кислород, чтобы его вдохнуть. Наверно он не хотел привлекать к себе внимание сослуживцев. То есть, чтобы над ним потом не начали все насмехаться в участке: "щенок дал ему по яйцам! Слыхали? А вы говорили: супергерой с железными яйцами".
   - Ой, - спохватилась вдруг поднимающаяся с колен мамаша, - а где же мой ребенок?
   - Убежал, как вы сами знаете, - прозвучало ей в ответ что-то глухое и еле различимое. - Чай, уж не впервой его отпускают? Но в следующий раз поблажки не будет. Вы поняли, что я сказал?
   Женщина, словно по инерции, продолжала протирать свои очки пальцами. Так, словно пыталась рассмотреть в этом скучном полицейском что-то необычное.
   - Я спрашиваю, вы меня поняли? - повторил полицейский. И только теперь женщина поняла, что в нем не так. Это был голос. Он так звучал, словно никогда ранее не принадлежал данному человеку в погонах.
   - Простите, я прослушала, - промямлила всё еще не могшая подняться с колен женщина.
   - В самом деле? - усмехнулся полицейский. - А я вот не попугай - несколько раз повторять одно и то же.
   - Так, а куда делся мой...
   Но она не успела досказать фразу до конца. Стоявший перед ней блюститель порядка, молниеносно выхватил из кобуры пистолет Макарова и... принялся разряжать в стоящую на коленях женщину всю его обойму.
   - Эй, ты, - машинально выскочил водитель УАЗа, - с ума что ли сошел!
   Полицейские не должны были действовать так необдуманно. Они должны были обойти его с тыла и суметь обезоружить до того, как он успеет обернуться и открыть огонь уже по своим сослуживцам. Но водитель в школе милиции не учился, поэтому что-либо ему запретить никто не успел.
   Водитель умудрился не только успеть оббежать УАЗ и при этом не пострадать от рук свихнувшегося "полицая", но и даже попытаться вывернуть за спину правую руку этого патрульного. Ту, которой он стрелял.
   Под шумок выскакивали уже и остальные оперативники. Кто-то застегивал за спиной убийцы наручники, кто-то панически подбегал к бездыханному телу женщины, но, словно не зная, что при этом делать (например, полностью накрыть ее какой-то материей), отбегал обратно.
   - А потому что не хер было стоять передо мной на коленях, - разъяренно ревел полицейский каким-то неестественно веселым голосом (это было просто-таки бесовское веселье), - и выпрашивать!
   - Да он по ходу уже успел наширяться... этой дури, с которой поймал того молокососа, - комментировал кто-то из оперов. - Кстати, а где молокосос-то сам?
   Позже психиатры установили соответствующий диагноз. Дело в том, что полицейский, в упор расстрелявший мирную женщину, давеча считался примером для подражания своим сослуживцам. Для него было зазорным даже согнуться напополам из-за удара в пах сбежавшего шкета. Он стойко переносил доставленное ему страдание и старался не показывать виду, так, чтобы сидевшие в УАЗе патрульные не увидели в его поведении ничего ненужного. А может быть, в тот момент, как шкет зафутболил ему между ног пяткой, это был уже совсем не тот полицейский. Может, сразу же после полученного удара, в голове у патрульного что-то щелкнуло и теперь это был совсем уже другой человек, который у себя в паху не чувствовал абсолютно никаких неприятностей.
   Ведь психиатр, который поставил ему тот неутешительный диагноз, поделился с коллегами своей мыслью.
   - Это, как игра в доброго-злого полицейского. Сначала это очень положительный полицейский. Пример для подражания всем своим сослуживцам, порядочный семьянин... А потом это, знаете кто? Оборотень в погонах. От него того и жди какого-нибудь сюрприза.
   Психиатру доставили этого "оборотня" в то время, когда он перестал быть "оборотнем". Он стал прежним "примерным и порядочным человеком", лишь за той небольшой разницей, что сидевший в одиночной камере арестованный совершенно ничего не помнил из всего того, что с ним происходило последние несколько часов. Первое, что он спросил (вернее говоря, первое, что он вспомнил): "Та женщина не потеряла сознание?" На что ему немедленно донесся ответ: "Мужик, она давно уже лежит в морге! О чем ты?" Задержанный попытался объяснить, о чем он завел этот разговор: "Просто мне казалось, что с ней вот-вот случится сердечный приступ".
   Должно быть, тому странному типу, который поселился в мозг к этому полицейскому (или же он жил в нем постоянно и всё прежнее время пребывал в коматозном состоянии), стало очень тоскливо торчать в этой одиночной камере и дожидаться того, когда вверенное ему туловище освободят из-за решетки, поэтому опять погрузился в свою прежнюю спячку. Ту, в которой он находился буквально-таки с самого рождения этого человека, которому предстояло стать столь примерным гражданином и блюстителем порядка, являющимся примером для подражания всем без исключения своим сослуживцам.
   Как тут не задашься вопросом, почему с такими вот хорошими людьми порой происходят совершенно ужасные вещи.
  

Доппельгангер

  
   Работавший наркокурьером мальчишка бежал без остановки. Если посмотреть на то, как он выглядит со стороны, то можно подумать, что он не остановится никогда в жизни. А зачем ему останавливаться? Наркотиков ведь у него больше нет. Полицейский бы его не отпустил вот так вот за милую душу, не отбери прежде у сорванца наркоту.
   Дело в том, что мальчишка чесал по лесу. Он знал, что вблизи того маршрута, по которому он несется сломя голову, никаких прилегающих дорог нет, чтоб по ним могла проехаться полицейская машинка, дабы его перехватить. Да и впереди себя несущийся подросток ни единого человека не видел. Поэтому он понятия не имел, каким образом за его спиной образовался чей-то голос. Веселенький, надо сказать, такой голосок.
   - А ну-ка, стой!
   И пацан именно в этот момент споткнулся о какую-то корягу, чуть нос себе не расквасил... Одним словом, он вынужден был подчиниться прозвучавшему указанию.
   Пока он отряхивал коленки и поднимался на ноги, то мог краем глаза уже кое-что рассмотреть. Нет, он не просчитался, это был тот самый "мильтон", от которого он только что драпал. Перед тем, как увидеть его воочию, ему в голову пришла смешная мысль: "Не дай бог, сейчас там, сзади, окажется этот мент! Вот была бы умора".
   - Но как... - не находил мальчишка нужных слов, чтобы договорить.
   - Ты хочешь спросить, - весело улыбнулся полицай, - как я здесь очутился? Да, как пара пустяков! Пока ты бежал, я спрятался за дерево, чтоб ты меня не увидел, а потом вышел и позвал. Всё очень просто, как дважды-два, не так ли?
   - Но вы бы не успели так быстро, - попытался малыш всё-таки озвучить все свои соображения.
   - Ты про пустяки про какие-то спрашиваешь, - хохотнул полицай. - Про дурацкие мелочи.
   Это замечание заставило мальчишку помолчать и успокоиться.
   - Хотя, - продолжил "злой полицейский" разглагольствовать, - с другой стороны, ты прав. Как бы я "выпутался", если меня сию же секунду арестовали...
   - Вас? Арестовали?! Но за что!
   - А ты выстрелов не слышал?
   - Слышал, конечно.
   - Это я расстрелял всю кабину, но, сам понимаешь, уже успело подъехать подкрепление, ну, и меня повязали.
   - Дак, а зачем?! Что-то я не понимаю. Зачем вы в полицейских-то... Какой в этом смысл - стрелять в полицейских!
   - А сам-то ты как думаешь? Тебя - отпусти, по яйцам от тебя - получи, потом втык - получи от начальства. Надо мне на голову столько шишек? Вот я и - пиф-паф-тра-та-та! Понял, зачем? Это же тоже очень понятно, как дважды-два. Странно, паренек, что ты сам не умеешь складывать в уме, что к чему.
   Но паренек не решался продолжать этот диалог. Ему каким-то задним умом казалось, что что-то здесь не так. Что-то здесь очень сильно не так.
   - Ну, что скажешь? Чего замолк и приутих.
   - Да шутите вы небось, - изобразил мальчишка такое же показное веселье. - В меня вы стреляли небось! Ну, делали вид, что очень метко целитесь и стараетесь застрелить, как при попытке к бегству.
   - Фильмов насмотрелся небось? - передразнил его полицейский.
   - Дак зачем вы меня тогда остановили?
   - Ну, ты даешь! - опять рассмеялся "полицай". - Это же вообще слишком просто понять!
   - Что, неужели хотите отдать назад мой сверток, который я нес одним дяденькам?
   - Ну, браво! - аплодировал "полицай". - А я уж думал, что ты недалекого зачем-то тут передо мной изображаешь. Не мог только понять, зачем. А ты вполне себе смышленый. То есть, так, как и должно было быть.
   Пока он городил всю эту чушь, то медленно-медленно вытаскивал сверток, спрятанный за спиной.
   - И вот еще, что, - проговорил злой полицейский, когда пацан взял сверток и двинулся в обратную сторону. Не в ту, в которую бежал, а полностью назад. - Туда не ходи.
   - Почему?
   - Ну, просто. Не ходи. Без объяснений.
   - Но я должен отнести этот сверток дяденькам.
   - То есть, я вместо тебя не могу отнести? Ну, да, меня же каждая собака на улице знает! Давай, я лучше кому-нибудь другому отдам? А ты... Ну, в общем, ты оставайся в этом лесу. Оставайся здесь на всю жизнь. Хорошо? Договорились?
   - Вы какой-то странный, - пытался ему объяснить всё это мальчишка. - Такое ощущение, что вы меня на каждом слове обманываете.
   - То есть, тебе вот так вот зверски не терпится узнать, почему не ходить!
   - Ну, да. Немножко хочется.
   - А ты не возражаешь, если я скажу что-то очень и очень нехорошее?
   - Чтобы ни сказали, а я...
   - Ну, о-кей. В общем, я стрелял не в кабину, а в твою мать. Можешь опять думать, что я вешаю лапшу на уши, но я бы не желал, чтобы ты, как любопытный мальчишка, шел и проверял, лапша то или не лапша.
   - Ну, допустим, не лапша. И что? Вас арестовали, потому что вы расстреляли женщину? А как же вы в таком случае из-под стражи-то освободились?
   - Вообще-то, она не просто женщина... - неожиданно насупился этот злой полицейский.
   - Да вы не верьте документам, они поддельные! Да, по документам она моя...
   - Тьфу ты зараза, - перевел дух полицейский. - Я словно знал, что не западло мне в нее шмалять!
   - И отпустили вас потому, что все знают, что она ничья ни мать?
   - А она точно простая тетка, которую ты ни фига не знаешь?
   - Да мать она моя, мать!
   - А чё же ты тогда хихикаешь, шкет? Тебе что, весело?
   - Просто я вам не верю! Я уже говорил перед этим. Забыли, что ли?
   - Думаешь, что я палил в воздух?
   - Ну да, типа того.
   - Знаешь, что?
   - Ну что еще!
   - Мне не нравится это твое сопляческое недоверие.
   - А, ну тогда давайте продолжим сценарий! Итак, вы расстреляли женщину... На этом мы остановились. Я даже уже не спрашиваю, как вы вышли из каталажки и как успели сюда добежать. Потому что более странный вопрос: зачем, с какой стати!
   - Зачем расстрелял? Мне показалось, что она врет. Придуривается сердечницей, лишь бы только я отпустил ее сопляка. Ну, попробовал я его отпустить, так поганец мне тут же врезал по орешкам и так почесал, что аж пятки сверкают. И как мне было эту дуру не застрелить? Сопляк-то ее ускакать успел, пока у меня затекли яйца от пинка!
   - Но ведь я убегал без этого свертка! Если бы вы у нее проверили документы и выяснили, что они ненастоящие, то могли бы с легкостью перевесить на нее всю ответственность за содеянное. Не так ли? Если документы липовые, то она - мой подельник! Но зачем же именно стрелять?
   - Да потому что они мне все надоели! Все эти говнюки! Да ты знаешь, как долго я терпел, арестовывая вашего брата?! Под конец просто вышел из себя и... Одним словом, не сдержался. Вспылил.
   - Хорошо. С этим разобрались: вы ее расстреляли, так что арестовывают не ее, а теперь уже вас... Как же вам удалось "выпутаться"? Неужели вы отсидели свой срок, вышли на свободу, а к тому времени уже появились машины времени и вы вернулись назад, в прошлое? Да ладно ля-ля!
   - Скажи, ты слышал что-нибудь про раздвоение личности?
   - А, так вы доппельгангер! Вы - компьютерная версия того полицая. Голографическое изображение. Так?
   - Не изображение и не привидение, а всамделишная "версия".
   - Ну-ну.
   - Зря смеешься. "Полицай" сам ничего не знает о моем существовании, но зато я о нём - очень хорошо.
   - А он-то почему не знает?
   - Потому что я - его божественная составляющая, духовная. А он - просто туловище, способное только жрать, спать и работать. И вообще, паразит очень хорошо должен быть осведомлен о своей жертве...
   - А вы не пытались с ним как-либо связаться, чтобы он узнал о том, что вы тоже существуете, а не только он один?
   - Да триллион раз пытался! Но к нему, как к стенке обращаешься. Только сегодня мне хоть как-то удалось вылезти из его головы, но вот же ж невезуха: сразу же, как только я материализовался, этого гада упекли за решетку! И как я к нему теперь пролезу?
   - А как же вам удалось из его головы "вылезти"? До этого ни разу не удавалось, а тут вдруг - раз и "повезло"!
   - А шут его знает, как. Наверно, этот тип там, за решеткой, наложил на себя руки. А я, как та старушка с косой, появляюсь, либо перед, либо после.
   - Перед, либо после - чего?
   - Ну, после смерти. Либо перед смертью.
   - Ну, это в общем-то понятно. А от меня вы чего хотите? Нет, я понимаю, что вам нужен хоть какой-то собеседник. Вы всё это время провели в заточении (в голове "доброго полицейского"), вам было не с кем поговорить. То есть, вы могли бы сказать, что ни с кем, кроме своего "доброго" двойника, больше не можете сейчас разговаривать. Но вы же ведь понимаете, что я - это не он. То есть, с таким же успехом вы можете поговорить с кем угодно, а не только с одним мной. Так вот, конкретно я зачем вам нужен?
   - Зачем нужен? - почесал тот в затылке. - В общем-то затем, чтобы я стер всю твою память.
   - Всю мою память?
   - Видишь ли, я злой полицейский, страдающий от раздвоения личности. В любой момент я могу стать "добрым". А ты понимаешь, чем это чревато?
   - Если честно, то не очень.
   - То есть, я в любой момент могу тебя остановить и отобрать у тебя этот сверток.
   - А память-то - зачем?!
   - Ой, как я от тебя уже устал! Зачем-почему-отчего! Может у меня быть какая-то тайна?
   - Да ладно, тайна! - рассмеялся подросток. - Насмешили тоже. Знаю я вас! Всё равно бы вы никогда не сказали мне правду. Переврали бы всю свою тайну.
   - То есть, ты хочешь, чтобы я тебе рассказал и про нее тоже?!
   - Да не надо больше вообще ничего рассказывать. Приступайте уже лучше к делу, а не к очередной болтологии! Удаляйте мою всю память. А то очень любопытно понаблюдать, как это у вас удастся.
   - Но ты не думай, - предупредил его "злодей" непосредственно перед самим актом удаления памяти, - я всю память уничтожать в твоем мозгу не буду. Сотру только самые последние минуты. То время, пока мы с тобой разговаривали. Ничего из нашего с тобой разговора ты помнить не будешь. Точно так же, как и то, что сейчас мы с тобой встречались. Помнишь только тот момент, как ты бежал и сзади тебя остановил чей-то голос.
   И теперь этот ребенок действительно больше ничего не помнил. Полицейский так сильно стер его память, что малыш не мог даже узнать этого полицейского в лицо. То, что пару минут назад "мент" именно с таким лицом отобрал у него сверток с упаковками героина.
  

Эпилог

  
   Он не видел вокруг себя никого, ни единой живой души. В этот момент из-за широкого ствола дерева вышел совершенно неизвестный ему тип, считавший себя злым полицейским, и заговорил с ребенком:
   - Малыш, ты хочешь подержать в руках настоящий боевой пистолет?
   - Спрашиваете тоже!
   - Смотри, он у меня в кобуре. Это настоящий пистолет, не поддельный.
   - А что я должен за это сделать?
   - Выбирай сам. Если ты завяжешь глаза и без каких-либо вопросов нажмешь на курок, то ты сможешь пойти и пострелять из него по пустым стеклянным банкам.
   - А второе?
   - Если я покажу тебе, в кого именно ты должен выстрелить, то ты получишь этот пистолет насовсем.
   - Киллера из меня хотите сделать?..
   - Тогда ты вообще ничего не получишь! Пойду и найду себе другого сопляка...
   - Стойте! Я согласен на... Ну, на первое условие.
   - Молодец, отчаянный малый! Вот тебе повязка, завяжи-ка глазки...
   Подросток исполнил требование. Не для того, чтобы принести себя в жертву какому-то полоумному, который может направить дуло ему же самому в лицо. Он сделал это только-лишь из-за того, что горел очень сильным желанием подержать в руках настоящее оружие. Такое, которое показывают в дешевом кино. Там показывают такое оружие, которое во время выстрелов совершенно не производит отдачи. Конечно, мальчонка мог отказаться или даже попытаться убежать, но это глупо: перед ним человек, вооруженный пистолетом. Неужели он не пристрелит его, как собаку?
   После того, как подросток выстрелил "вслепую", он услышал, как мужик, который возле него стоял, рухнул как подкошенный. Подросток тут же содрал повязку со своей глупой головенки и... До него тут же дошло, что он выстрелил этому типу в голову.
   Злой полицейский лежит на спине, у него во лбу пулевое отверстие, а изо полуоткрытого рта ползет тоненькая черная струйка...
   Дело в том, что это было такое жуткое происшествие, о котором мальчишка совершенно никому не мог рассказать. Оно так сильно подействовало на его психику, что... Гм... Как же правильно выразиться? Наверно, этот тип, который к подростку подошел, был им же самим, но сильно повзрослевшим. Наверно, он вернулся из будущего, чтобы убить таким образом самого себя. Вот примерно так подействовало на психику мальчишки всё то, что только сейчас произошло. Почему-то он верил в существование разных там пришельцев или попаданцев...
   И малыш быстренько потрусил. Не затем, что испугался этого столкновения с безумцем, которого только что-то убил, а затем потрусил, чтобы отнести уже наконец сверток "тем дяденькам". Они ему ни копейки не платят за всю эту беготню, но хоть какая-то радость для ребенка - возможность подойти близко к настоящим взрослым дяденькам; послушать, о чем они между собой говорят. Папы-то нет у малыша...
   Даже если б злой полицейский удалил ему память лживо и малыш начал бы ему подыгрывать, делая вид, что совершенно не помнит этого типа в лицо, то всё равно малышу было бы некуда деваться. Начал бы малыш с безумного испуга бесовской выходкой полицейского, а закончил бы тем, что поднял с земли этот злосчастный сверток и понес бы себе дальше. Не уничтожишь же его?

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"