Стоит какой-то одиночка, в сорокаградусный мороз, в летних шортиках, курит никчёмную сигаретку... Казалось бы, так и умрёт серостью, но вдруг... К нему подходит непризнанный гений... Дело в том, что он давно уже считает себя великим гуру всех прохожих. Этих скучных унылых типов, с которыми поговорить даже не о чем. Вот этот, который в шортиках, явный претендент на срочное проведение ликбеза. Потому что, ну, вылитый идиот. Хотя бы одно то, что не понимает элементарных вещей (мол, лето-зиму не путай), уже говорит об очень многом.
Так вот, он к нему подошёл и... громким таким раскатистым голосом (у него всегда такой - хорошо поставленный голос; чтобы не переспрашивали, в случае, когда он что-то говорит понравившемуся прохожему) начал декламировать свои стихи. Вообще, он старался изображать из себя артиста разговорного жанра, стихи читал очень напыщенно. Только не понимал, насколько неуклюже он смотрится со стороны. Как сильно ему всё это не идёт. Весь этот пафос.
Прохожий, который курит, должен был зайти в подъезд. Поскольку подъезд с домофоном и, поскольку курящий стоит возле входной двери подъезда, то, чтоб его не смущал вид этого расфуфыренного кретина, который решил удивить его своей писаниной, запросто мог запереться от него внутри подъезда. Но, либо он ещё не докурил (потому что, пока тот декламирует, полез за новой сигаретой), либо он был глухой, либо просто-напросто закалённый, тем не менее продолжал стоять и пялиться на этого чудака. Причём лицо у него было таким отстранённым, словно "великий поэт" в действительности является невидимым, и ему только самому кажется, что он существует. Но в той реальности, где обитают земляне, его нет.
Он так полчаса наверно декламировал, а курильщик всё стоит и не уходит. Всё достаёт из пачки сигарету, да достаёт. В конце концов, "гуру прохожих" не выдержал...
- Тебе что, стихи не нравятся?
Курильщик стоит молча и не отвечает.
- Чего ты молчишь?! Идиот!
- Кто? - вдруг опомнился курильщик, словно его вырвали из очень глубокой дрёмы.
- Но не я же! Ты, конечно, идиот! А я, как видишь, поэт.
- А, дак это стихи, что ли?
- А что же это по-твоему?
- Извини, мужик, не понял.
- Ну, я ж сразу сказал, что ты дебил!
- Нет, я не про это. Я говорю: не понял, что это стихи.
- Дак, а на что они похожи, если не на стихи? На прозу, что ли?! Эк, ты насмешил...
- Ну, да. На прозу, значит. Стихи же вроде в рифму должны быть?
- Но, дак это верлибр! Белые стихи...
- Нет, я опять не про то, - принялся тот объяснять, закурив новую цигарку. - Просто я смотрю, ты ко мне подошёл и орёшь на меня. В лицо мне плюёшь... Ну, то есть, при крике слюни обычно летят... Я думал, что ты собрался мне дать в морду, поэтому стою-жду. То есть, я подумал, что, если дашь, то я должен, сначала отбиться, а потом уже домой идти. Но ты всё орёшь на меня, орёшь... А я всё жду и жду... Молодец, мужик, что спросил! А то бы я так и продолжал стоять дальше. А ведь мне же некогда!
- Что значит некогда?! Ты дома стихи пишешь?! - Графоман загорелся сильным желанием вломиться в его жилище и раскритиковать его бездарную писанину. - А ну-ка пойдём!!!
- Да не, мужик, какие стихи? Я с мелким сижу.
- Что-о? - опешил тот. Он совершенно не понял, что за бред только что сейчас услышал.
- Я говорю, с ребёнком сижу. Ну, он уже в садик ходит, но приносит оттуда инфекцию, а у меня как раз отпуск, поэтому я решил посидеть. То есть, не нанимать эту дурацкую нянечку.
Хорохорящийся графоман (он уже собрался начать петушиться, раз его не впускают; по шее надавать этому "ничтожеству", коим он его вообразил) вдруг резко сконфузился, отступил и позволил этому человеку закрыть дверь подъезда. Дело в том, что у хорохорящегося графомана был уже похожий опыт. Он один раз вломился к такому в квартиру, а там сидел сосед... Дак вот, он испугался, скрутил этого психа, а хозяйка в это время вызывала полицию... Маленький ребёнок тоже испугался... Ему потом, после этого, кошмары снились. Мол, зашёл в дом какой-то бомж, орёт как медведь (то есть, это он так стихи читает), которому наступили на ухо, а изо рта вместо слюны летят зелёные сопли... Вылитое пугало, которым пугают непослушных детей.
Дело в том, что, когда курильщик вошёл вовнутрь подъезда, то усмехнулся, подумав следующее: "Нормально, да? Этот лох даже фишку не просёк... Представьте себе: мужик сидит с ребёнком! К примеру, он сидит один... Каким же способом он сможет выйти и стоять-курить полчаса?! Не, он этого не поймёт! Он не сидел с грудными... ни разу. Он всю жизнь на фигне на этой помешался, которую пишет. А, хотя, а вдруг сидел?! Вдруг, я гоню - я ж всё время гоню!"
- Э, ты всё ещё здесь?! - заорал этот мужик через металлическую дверь запертого подъезда ещё более громким и раскатистым голосом, чем тот, который давеча грохотал изо рта графомана, декламировавшего свои "чудо-вирши". - Ты не ушёл ещё?!
- Нет, козёл! Выходи давай, тварь! Гнида позорная, ссыкло... Я тебя урою, безмозглая ты мразь...
Он орал это с такой яростью, словно до него только-только дошло, до какой степени ловко его облапошили; так хитро, что теперь стоят там за дверью и пытаются его высмеивать.
- Ага, перетопчешься! - хохотнул курильщик.
Но, видать, зря он так надменно смеялся... То есть, он сам не надменный, а просто передразнивал этого - надменного петуха... Дело в том, что лифт зашумел на первом этаже. Выходили люди и сейчас они откроют дверь, да впустят в подъезд психа.
- Эй вы, козлы! - тут же заорал "курильщик" в приказном тоне. - Залезли обратно в сраный лифт! Чего выползли? Как всегда не вовремя...
Он не знал, что там выходили двое оперативников. Вот ему сейчас поплохеет...
- Документы есть? - тут же расставил силки первый ппсник, который шёл впереди второго.
- Дак я покурить вышел.
- Врёт всё этот гад! - вопил графоман снаружи подъезда. - Дяденьки милиционеры, он меня из подъезда выпихнул и стоит там, изгаляется.
- Документы есть?! - обошёл второй мент первого и так спросил, словно тупорез, который пропустил мимо ушей вопрос своего напарника и то, как на оный отреагировали. - Паспорт при себе имеем?
- Нет, паспорт дома... У меня там маленький ребёнок, он один остался...
- Врёт! Врёт этот ублюдок! Нет у него никаких детей.
- Что-то ты не похож на родителя, - начал поддевать его второй ппсник. - Ты сам ещё мамкину сиську небось сосёшь...
- Нет, это у него сигареты, - пояснил первый ппсник.
- Ну вот, тем более! - осклабился второй. - Курим в подъезде... Это не на тебя ли жильцы жалуются?
- Что-о?
- Пройдёмте в машину, гражданин! Нам нужно составить акт об административном нарушении...
- То есть, ребёнок там один останется?! - запаниковал он.
Мол, наконец-то сбылась мечта идиота - хоть один раз в жизни удалось подставить настоящего человека. Нет, конечно же, не сбылась. Потому что всего этого не было. Просто "курильщик" вернулся к себе в квартиру и, чуть не опешил от увиденного. Оказывается, ребёнок всё ещё спал. Дети, ведь, они такие ненадёжные. Может быть, что, чуть выйдешь на секунду, как ребёнок тут же проснётся и... Ужасно испугается, что в доме никого нет и... И сейчас ворвётся этот псих со стихами. Ведь он такой чудовищно страшный! Что, у него изо рта летят злёные сопли? Нет! Там банальная пена, а не просто сопли.
В общем, всего этого не было. Я думаю, если бы каждый, с кем встречается этот бесноватый, был семьянином, то пыл этого разъярённого козла со временем бы поутих. Он бы стал тихим психом. Банальным божьим одуванчиком.
Дак вот, всего этого не было. Того, что в графомане проснулся старый психоз. Древнее зло, которое впало в спячку. Оно дремлет миллионы-миллиарды лет... Просто я думал, что я похож на этого чудилу. Я пишу какую-т ересь. Наверняка её никто не читает. Все только делают вид, что они действительно заинтересованы. Но на самом деле ждут, что я, как выразился курильщик, полезу на них с кулаками, а они по идее должны начать от меня отбиваться.
А, что касается злодея, то я тоже считаю, что со временем он перебесится и станет божьим одуванчиком. Ведь есть герой книг Стивена Кинга. Зовут его Клоун Пеннивайз. Он тоже сначала - пытался стоять на улице и продавать воздушные шарики. То есть, он стоял до тех пор, пока шарики не начинали делаться всё тяжелее и тяжелее. А иногда у него просто терялось терпение, он прокусывал какой-нибудь шарик, вдыхал в себя гель и начинал говорить таким смешным лилипутским голоском. Но дети всё равно не покупали шарики. Да, они останавливались, смеялись над ним, но не делали того, чего хочет от них этот несчастный дорожный клоун.
И Пеннивайз не начал вести себя агрессивно. Выскакивать из-за угла, чтобы провопить: "а ну-ка купили, вы, недоноски". Он просто стал божьим одуванчиком. А вот мне кажется, что сам я стану не этим тихим психом (бывшим гуру прохожих), а тем клоуном Пеннивайзом, каким должен был на самом деле быть герой книг Стивена Кинга. Потому что Пеннивайз - это тот клоун, над которым слишком много лет смеялись, просто, чтоб ему подыграть. Чтоб он не огорчался тому, что он скучный и жалкий клоун. Над ним смеялись из жалости. Потому что любой нервный смех всегда кажется беспричинным. Ну, и напрашивается на известное выражение: "смех без причины - признак дурачины".
3
Я считаю, что боюсь людей. У меня всё время какая-то идиотская уверенность, что, помимо меня, на белом свете существует хоть один читатель, который действительно читал всё то, что я пишу. Мне оставляют комментарии. Мол, ужас, что за отстой. Но я считаю, что это пустые слова. На самом деле меня никогда и никто по-настоящему не читал. И вот, как только у меня появятся настоящие доказательства этому предположению, то, я считаю, что во мне сразу же проснётся вышеозначенное древнее зло. То, которое дремлет миллионы, миллиарды лет.
Ведь, кто такой, по большому счёту, идеальный серийный убийца? Тот человек, которому кажется, что его преследуют и он защищается - пытается умертвить преследователя. Получается так, что все люди, кто не читал моей писанины, меня преследуют. Почему я так считаю - потому что в точности уверен, что каждый, кто ни прочти мои опусы, окажется всеядным читателем.