Когда ты кому-то врёшь, то перед этим хорошенько подумай о последствиях: как бы ни случился никакой казус.
Может, той женщине действительно нужны были лекарства от сердца, и ей стало по-настоящему плохо, а ты подумал о ней плохо. - Это не тавтология, а я попытался выразить ту мысль, что непонятно, что на самом деле хуже: то, как ты о ней подумал или то, что после случилось у неё с сердцем.
Поскольку поселковая хлебопекарня в воскресенье не работает, то паренёк мотался на своём велике по всему посёлку, чтобы побывать в каждом хлебном отделе сельпо. Итого оставалось последнее сельпо, зайдя в которое он убедится, что и здесь нет свежего хлебушка, поэтому купит "вчерашний" и покрутит педали домой - пить этот хлеб с водичкой. Можно так сказать, что у него водохлёбная диета.
Перед входом к нему пристала какая-то нищенка, дескать дай пятьдесят рублей на лекарства. Он ей: "Ты что, тётка, у меня всего два гривенных на хлеб. Откуда у меня такие бешеные бабки? Аж целых пятьдесят".
Как назло, в сельпо не было даже "вчерашнего" хлеба. В принципе, это не проблема, потому что он поедет на велике назад и может остановиться возле любого другого сельпо, но он непременно должен выходить с какой-нибудь булкой в руках, иначе та побирушка не поймёт. В принципе, на побирушку она не столько похожа, сколько на алкоголичку, поэтому не поймёт тем более. Даже если этот чувачок начнёт перед ней распинаться, дескать здесь хлеб-соли нет, поэтому я поеду в другой сельмаг, так как пару минут назад я там был, и хлеб там тоже был, но, вот, только, позавчерашний. Она так сильно зациклена на мелочи, которую "аскает" с обеденного перерыва, что никакие слова на неё не подействуют, хоть ты будь гипнотизёром и наложи на неё заклинание.
"О, заклинание", - кольнуло в мозгу у паренька, когда он выходил из сельпо. Тётка тут же подскакивала, словно бы обрадованная, что хлеба в магазине нет и этот тип отдаст ей все свои двадцать рублей.
- Было бы из-за чего мелочиться, - ответил он ей на назойливые приставания, - я и сам могу вылечить, без лекарств. Тебе же действительно нужны лекарства, без дураков?
Она повела его в соседнюю хрущёвку. Как он понял про себя, больна её маленькая дочка. И он начал покачивать растопыренными пальцами над неподвижно лежащим ребёнком (видимо, изображающим коматозное состояние) или поглаживать над ней воздух, а тётка - стоять у него за спиной и следить. Шут его знает, следить за чем. Может, он начнёт поглаживать не девочкину ауру, а её тело! Тогда-то уж точно не отделается: деньги будет должен. Тем более, что девочка лежала полностью голенькая (тётка только подняла простынку, чтобы этот "лох" убедился, что на спине лежит натуральный ребёнок, а не какой-то там муляж) и, если паренёк педофил, то грех было не пощупать. И тётка ещё сзади что-то там бормотала: "Это на самом деле мальчик, только родился девочкой. Но вообще это мальчик". Н-да, надо бы в органы опеки на неё настучать, да только нет никакой гарантии, что завтра ребёнок не окажется в другом доме и не будет так же, как сегодня, соблазнять очередных уличных небритых проходимцев. А что, если тётка нарвётся на реального целителя, а не на такого, как наш герой? Ведь он, поскольку тётка считает его "лохом", не будет знать, что девочка симулирует, начнёт её лечить и не получит никаких результатов! А эта мелкотравчатая стерва собачек (череду какую-нибудь) на него навесит: Мол, смотрите все, он педофил, он трогал голую девочку, а платить не хочет...
- Ничего не получилось, - наконец-то оглянулся парень на тётку.
- Ну, хоть бы за показ, рублей двадцать?
- А в подъезде стоит твой муж с соседом, да? И им тоже - за показ.
Он сказал это и двинулся к выходу.
- Дак ты что, не вылечил? - всё не отставала от него тётка.
- Ты стояла у меня за спиной, - ещё раз оглянулся он на неё. - А я выпустил из себя всю энергию. Нужно какое-то время, чтобы её восстановить.
- Сразу бы сказал, что жалко. А чего зубы заговаривал? "Вылечу", "вылечу"; здесь не вылететь надо, а лечить!
- Ты не поняла. Энергия вышла у меня через спину, вернее, чуть ниже. Если бы я знал, что ты стоишь сзади, то попросил бы тебя отойти. Теперь вся энергия влетела в тебя. Через нос. Поняла? Но, поскольку ты не целитель, то не можешь отдать её своей дочке.
- Внучке! Она моя внучка.
- Ну, я и говорю.
- И что теперь делать?
- Ждать, пока она сама не рассеется. Примерно столько же времени, сколько я буду набираться пополнения новой энергии.
- А откуда ты её берёшь?
- Тоже что ли хочешь? Ну, я энергетический вампир! Только дело не в этом.
- А в чём?
- В том, что ты не сможешь больше пить.
- Даже воду?
- Ты знаешь, про что я говорю.
- А это одно и то же. Оно со стороны похоже на кипячёную воду.
Парень ей не ответил ничего. Если она считает, что это вода и никакой алкоголь в ней не содержится, то распинаться перед таким человеком - только себе дороже. То есть, объяснить ещё труднее, чем отказать в деньгах. Если просто, тупо откажешься, то это грех, поскольку ты не знаешь, правда ли ей на аптеку (или на похороны) нужны деньги или как обычно на выпивку (и рукавом занюхивать). Ведь женский алкоголизм неизлечим.
Когда этот парень выходил из подъезда и там не стояли никакие молодчики, то женщина шла на кухню. Там в холодильнике у неё стояла бутылка водки. Она вытащила её из холодильника и принялась откупоривать.
- Что с пробкой? - ворчала она при этом. - Заело, что ли?
Так и не смогла открыть запечатанную в сельпо бутылку. И легла спать в унынии и в состоянии сильной досады: чтобы перед сном не дерябнуть - такого с ней ещё никогда не бывало.
И вот, сразу как та уснула, то накрытая простынёй девочка проснулась. Она откинула простынь, пошла на кухню... На столе стояла бутылка, уже готовая к употреблению: бабушка всю её не выпила или не спрятала, чтобы утром было чем опохмелиться.
Поскольку этот "целитель" не сказал, что своё заклятье он наложил на кого-либо другого кроме тётки, то девочка беспрепятственно открыла бутылку, поднесла её к своему детскому маленькому ротику и принялась опорожнять.
Что больше всего любопытно: Поскольку девочка ещё ни разу не пила чего-либо, оставшегося после бабушки (её бабка излишне жадная; и не будь она жадиной, то девочка легко бы находила спрятанные ею напитки, так, чтобы у неё имелся хоть какой-то пьянчужный опыт), то девочке не становилось дурно оттого, что она выделывает этой ночью. Впрочем, она это выделывала так, как будто бутылку с водкой перепутала с краном с холодной водой, чтобы открыть его и вдоволь присосаться; чтобы утолить детскую жажду - самую великую жажду во всём мире. Часто эта девочка ходила со своими подружками на море, до позднего вечера её не было дома (бабушка в это время глушила горькую), а потом она долго не могла отлипнуть от крана. Морская вода - она такая: её можно только наглотаться, но чтобы просто выпить, то ни единого глотка не удастся сделать. Конечно, если человек не идиот, как её бабушка, и понимает, что, раз выглядит одинаково, то из этого не следует, что в двух разных источниках одна и та же вода. Ну, то есть, для бабушки наверно нет уже особой разницы: она квасит горькую, как её внучка к вечеру сосёт воду из-под крана.
Сейчас девочка выпила из бутылки всё, до капли, и пошла продолжать спать. Причём шла она совершенно ровным шагом и при этом нисколечко не покачивалась, как матрос, при шторме идущий по палубе.
Утром девочка проснулась очень легко, без похмельного синдрома. Проснулась в светлой памяти. То есть, она прекрасно всё помнила, что вчера происходило, и была уверена, что бабушка помнит не меньше её, поскольку она так и не смогла откупорить бутылку: наверно пробка попалась такая бракованная, что ни в какую не открывается.
- Бабушка, - принялась расталкивать её девочка, - куда ты вчера спрятала мои трусики? Мне не в чем идти купаться, на море. Все подружки и пацаны будут в плавках, а на меня - показывать пальцем и громко хохотать. Просыпайся! Не прикидывайся покойной, как ты вчера меня заставляла, чтобы я изображала из себя мертворожденную.
Еле как ей удалось её растолкать. Наконец она проснулась... Так же, как и каждое утро дня сурка: со страшной головной болью, с чудовищным похмельным синдромом.
- Ой, милая, - застонала та. - Подожди, мне сначала надо поправить своё здоровьичко. Я сейчас ничего не соображаю...
Она "поползла" туда, где должно было остаться "на посошок". Но бутылка была совершенно пуста.
- Ой, милая, - всё стонала эта тётка. - Мне ужасно пло-охо... Куда... Ик! - Она икнула и наверно забыла закончить свой вопрос, который начала задавать.
- Ты хочешь спросить, куда ты спрятала "посошок"? Наверно, тот дяденька, который к тебе приходил...
Она недоговорила так же как и бабушка, потому что не хотела сознаваться, что сама же эту бутылку и выпила.
- Ах, зараза, - простонала хватающаяся за сердце женщина, - этот мерзавец всё вылакал... Я-то думала: чего он приходил? И не потрахался - и денег не дал - и слинял как-то быстро... А он, тварь, подменил мне бутылку?!
Поскольку чувству её досады не было предела, женщина даже на ногах не устояла. Она повалилась на пол и при падении ударилась виском об угол табуретки.
Послесловие.
Часто нам встречаются такие тётки: стоят и клянчат. Так часто, что я ни разу не задумывался: а вдруг это слишком серьёзно, а не дурацкая шутка? Без водки-то не издохнет. А если ей лекарства нужны настоящие, а не заключённые в кавычки? И каждый, как я, проходит мимо и думает: "попридуриваемся жадёбами! Если все будем действовать сплочённо, то преподадим ей хоть какой-то урок!"
Это я впервые в жизни прошёл мимо женщины, просившей 50 р. на лекарства, и потом, когда я приехал домой, мне пришёл в голову такой сюжет. И я поразился, насколько это может быть ужасным: всю жизнь как лох прогибаешься под попрошайками, а мимо воистину настоящего проходишь. И, может быть, умер человек, которому ты бы мог протянуть руку помощи. Но не протянул, потому что... гм... устал от всего этого монотонного однообразия: кормить шутов гороховых, которые попросят у тебя, а потом за спиной смеются (трусы: боятся посмеяться в лицо).