- Э, Кузнецов! - вдруг заорал некий солидный дядечка, проходя мимо невысокого дерева и посмотрев на самую его верхушку, на которой сидел человек, как две капли воды похожий на его подчинённого, тридцатилетнего Кузнецова. - Ты чё это на дерево залез?! У тебя с головой всё в порядке?
- Не мешай мне, мужик, - весело (явно не в духе угрюмого и закомплексованного Кузнецова) отвечал человек, сидящий на верхушке невысокого, но изрядно прочного дерева, - ступай своей узкой дорожкой к новым воротам, не то в умного тебя превращу!
- Как ты с начальством базаришь, фраер! - зарычал на него этот солидный. - Завтра же тебя уволю!
- Ты ведь дурак, - объяснял ему "Кузнецов", - и незачем со мной связываться со своим слабеньким умишком.
- Ладно, - хмыкнул тот, - завтра в конторе мы обо всём поговорим с тобой! - И он продолжил путь; преодолел все гаражи, вошёл в подъезд своего дома, поднялся по лестницам на второй этаж и... увидел Кузнецова... Он сидел на корточках возле двери квартиры своего начальника и спал...
- Э! - растолкал его начальник, уже перестав смотреть на своего подчинённого как на привидение, - а ну просыпайся!
Тот быстренько открыл глаза и поднялся. - Виноват, Пётр Иваныч!
- В чём ты виноват? - полюбопытствовал в свою очередь начальник.
- Что сплю в Вашем присутствии. Я Вам принёс чертёж...
- А ну-ка пойдём! - потянул его Пётр Иваныч за рукав к выходу на улицу.
Но всегда услужливый и чуть ли не подхалимистый Кузнецов неожиданно применил к своему начальнику силу и вырвался из его руки. - Вы его видели?! - произнёс он больше испуганно чем удивлённо.
- Кого? - на всякий случай уточнил Иваныч.
- Моего двойника, - хладнокровно ответил тот.
- Так ты его знаешь? - взглянул начальник на подчинённого уже совсем по-другому.
- Значит и Вы его видели! - бормотал тот, засовывая руку в свой пиджак, извлекая сотовый телефон и быстро набирая номер.
- Ты чё это? - не понимал его Иваныч. Как-то странно выглядел в его глазах этот Кузнецов. - Где ты сотовый взял? Где ты на него бабки достал? Я ж тебе не плачу...
- Надо было платить, - бормотал Кузнецов, выслушивая гудки, - и не происходило бы ничего этого.
- Так ты ж х..ёво работаешь... Я тебя вообще уже выгонять собрался... А что не происходило бы? Что ты имеешь в виду? Ты что, мне угрожаешь, сынок?
- Алло, - заговорил Кузнецов с телефоном, - это опять я. У меня свидетель появился... Да... Да, хорошо, он подождёт... Да не уйдёт он, я не пущу его! Приезжайте как можно быстрее. - И он выключал сотовый, пряча его назад, в пиджак.
- Парень, - обращался к нему начальник, - я с тобой разговариваю! Ты чё это за хреновину задумал, мать твою?
- Я Вам позже отвечу, Пётр Иванович.
- Ты мне завтра ответишь, - вставлял начальник ключ в замочную скважину и открывал дверь, - у меня в конторе. И даже расчёта не получишь - просто вылетишь как футбольный мячик и ещё спасибо скажешь, что жив остался. Ты меня понял, сынок?
- Понял, Пётр Иванович, понял, - хотел ответить он развязно, но привычная скованность мешала Кузнецову игнорировать собственное малодушие.
- Ну а раз понял, то пошёл вон отсюда. Оставь свой вонючий чертёж и катись ко всем чер... В общем, проваливай к такой-то матери и чтоб возле моей двери больше не ошивался.
- Ну что ж, - пожал Кузнецов плечами, - тогда досвидания.
- Ты дерьмо, - сказал напоследок ему начальник, - ты не мужик. Так ведут себя только гомосеки, я уж их на зоне повидал... Ладно, продёрни отсюда, противно с тобой даже срать рядом садиться.
И Кузнецов подчинился, выйдя на улицу, но не отходя от дома начальника ни на шаг.
Иваныч захлопнул за собой дверь и подошёл к окну, чтоб открыть его. - Эй ты, чмо, - заорал он Кузнецову, - а ну брысь отсюда! Я же тебе сказал!... Мне что, выйти?
- Да не беспокойтесь Вы так, - миролюбиво уговаривал его Кузнецов. - Занимайтесь своими делами и не обращайте на меня внимания...
- Да мне плевать на твоё внимание. Просто уматывай отсюда и всё, пока я не вышел и не надавал тебе по рогам.
- Что ж Вы так раздражаетесь?! Нервные клетки ведь не восстанавливаются!
- ЗАТКНИСЬ!!! - сорвался Иваныч с места и кинулся к выходу, даже не обувшись.
Когда он выскакивал на улицу, не захлопнув на автоматический замок входную дверь, дорогу к рохле Кузнецову ему загородила машина скорой помощи. И Иваныч уже обегал её, чтоб наконец-то отвязаться за долгую неделю терпения, схватить этого лоха за грудки и вытрясти из него всю душу. Но остановил его огромный санитар, молниеносно схватив за шиворот и обращаясь к Кузнецову: - Этот?
- Этот, - ответил Кузнецов, - только вы сразу у него ничего не спрашивайте, потому что...
- Да уж без тебя как-нибудь разберёмся. - И он затащил Ивановича в машину с такой лёгкостью, будто тот был надутой резиновой бабой. - А ты пока свободен. Потом с тебя потребуем новый откуп.
- В чём дело?! - никак не мог ничего понять Иваныч, даже не обращая внимания, что в машине сидят ещё четверо санитаров в синих халатах, и, как он ни сопротивляйся, а свободы движений для него уже никакой нет. - Что всё это значит?!
- Не задавай много вопросов, - залезал следом за ним тот огромный санитар и захлопывал дверь, помещая весь мир Петра Иваныча в тесненький, сумрачный, затхлый, пропахший каким-то трупным смрадом и чёрт знает чем ещё - дурно пахнущим, - звукоизолированный салон "кареты скорой помощи". - Ты отсюда не выйдешь, пока тебя не выпустят. Понял меня, начальник-хер-на-чайник?
- Что... - Но у него на секунду потемнело в глазах - кто-то из санитаров двинул ему ребром ладони по шее.
- Короче, - обращался к нему прежний санитар, как в глазах Иваныча появился испуг, - ответишь правду, выпустим. Понял?
- А в чём вопрос-то?
- Ты видел дурака на дереве?
- Ну видел, и что?
- СЕРЬЁЗНО?! - посмотрели на него все как на инопланетянина. - Он ведь, этот дурак, ну ни капли не походил даже близко на Кузнецова? Только НЕ ВРИ!!
- А что мне говорить? - не понял тот. - Если я скажу, как было, вы мне опять по шее.
- Если скажешь правду, - говорили ему громко, - то сразу же выпустим. Если соврёшь... то убьём! Ты веришь нам, падла?
- Верю-верю! - залебезил Иваныч, не до конца понимая, в какую дерьмовую ситуацию он попал (этим психопатам в форме "санитаров морга" ничего не стоит шлёпнуть этого человечка, да отвезти куда-нибудь в близлежащий крематорий, и пусть потом его объявляют без вести пропавшим, а свидетелей так и не найдётся, потому что двор пустой, как обратил Иваныч внимание, когда выбегал босиком, злой на своего безалаберного подчинённого). - Но вы ведь правду можете принять за ложь...
- А ты так в нас уверен? - требовали они своим тоном не тянуть кота за яйца, а немедленно отвечать.
- Ну хорошо, - мямлил он своим перепуганным голоском, с каждой секундой всё сильнее и сильнее понимая чудовищность ситуации, в которую он попал так неожиданно и по-дурацки (если говорить откровеннее, то не он в ситуацию попал, а она - в него, нечаянно, как будто в Вильгельма-Телля играла сама с собой), - я скажу ПРАВДУ. Я сначала удивился, приняв дурака на дереве за своего подчинённого, но когда подошёл к двери своей квартиры и увидел этого подчинённого спящим возле... то я удивился ещё больше...
- Ну всё, хватит, дальше можно не продолжать, - перебили его и машина сорвалась с места.
- А ну стойте! - перепуганно заорал Кузнецов, облокотившийся на "скорую" и не удержавшийся на ногах, когда она сорвалась с места, словно двигатели её были реактивными. - ПОДОНКИ! - побежал он следом как полный дурак, хоть через пол секунды машина уже исчезла за углом длинного девятиэтажного дома Петра Иваныча. - Вы же обещали, что... что это всего-лишь игрушки...
Он остановился и кинулся через лабиринт гаражного кооператива, имея в голове только одно, "дерево с дураком".
Кузнецов не ошибся в своих предположениях, - дурак на дереве так и сидел, а вокруг него уже собралась весёлая детвора. Вот тут-то Кузнецов и остановился и схватился за голову: "Чёртов ДУРАК! Они же не над ним, они надо мной смеются!!! Зачем ты, дурак, залез на это проклятое дерево?! Неужели тебе действительно всё вокруг кажется до такой степени глупым, смешным, жалким и беспомощным?!"
Кузнецов уже хотел убежать подальше, чтоб знающие его в лицо дети не заметили "второго", но ЧЁРТОВ ДУРАК всё испортил, увидев своего двойника и заорав:
- Я тебе кажусь выдуманным?! - обращался он к закрывшему лицо руками своему двойнику. - Это ты мне кажешься вымышленным! Ты хотел посмотреть на себя со стороны! А я, думаешь, на себя со стороны посмотреть не хотел?! Так вот ты и есть полный дурак, потому что мысль твоя слаба, а моя сумела вызвать "скорую".
- Но не сумела забрать меня в дурдом! - открыл Кузнецов лицо (пусть эта детвора узнает правду, кто есть ху) и услышал восторженные голоса детей ("о, а вот и второй тот мужик! Их двое?! Они близнецы?! А в нашем доме-то он один же живёт!").
- Всё произошло так, как и должно было произойти, - отвечал ему двойник. - По-дурацки. Один провинился, другой за него отдувается (отдувается, на летящей со сверхъестественной скоростью "скорой", с выбитыми камнями и воздухом окнами, словно попавшей в смерч и спешащей в небо... На Луну ли?...). Остаётся только разобраться, кто из вас двоих - или из нас двоих - провинился и кому в дальнейшем предстоит отдуваться.
- Ага, - хохотнул Кузнецов, поддержав тему разговора, - разобраться, кто кого глупее, да?
- Да. Чё чего глупее: действительность глупее вымысла, или фантазия глупее реальности, готовой растоптать любое живое существо. Так что не забывай, парень, что под маской глупости не всегда прячется истина.
- Ну и что дальше?
- А дальше, вернись назад, если тебе так и не понятно, кто кого глупее.