Поскольку Хрюша и Степашка высвободились из лап библиотечного "серого волка", можно было спокойненько выходить из этой аномальной квартирки. Только на сердце у Светы спокойно никак не было. Всё время ей казалось, что вот сейчас её подкараулит какая-нибудь неожиданная "подляна".
Света (носительница мерзкого тела сына Бондаренко) выходила из квартиры первой, Коленкин - за ней следом. Если бы они не переоделись и не наделали этим самым глупостей, то не произошло бы того, что произошло дальше.
Коленкин почувствовал, как чей-то палец потянул его за воротничок, так, как поводок хозяина тянет за ошейник глупую собачонку, которая намылилась выскочить на проезжую часть. Коленкин хотел обернуться, чтобы врезать по зубатнику этому умнику... Он понимал, что это кто-то третий, поскольку "Света" из квартиры уже вышла... Но чей-то локоть обнял его за шею, в бок упёрлось остриё, а в ухо зашипел женский голос. То есть, обернуться у Коленкина не получилось.
- Я же тебя предупреждал по телефону, сучка! По-хорошему предупреждал, чтобы ты отдала мне моё тело.
- Эй, Валерик! - крикнул Коленкин "Свете", поскольку та до сих пор ему не представилась и он не знал, как её зовут. - Бондаренко!
Света в это время спускалась по лестнице, но услышала, как её зовёт Виктор и кинулась назад. То, что она увидела, было её собственным телом, которое держало нож возле бока милицейского костюма Коленкина, а локтём держало его за шею, якобы под угрозой свернуть ему его глупую головёнку. Тело держало, а губы шептали:
- Нет-нет, теперь ты у нас Валерик Бондаренко, а не я! Ведь тебе больше нравится быть мной, чем мне собой?
- Ты перепутал, - пыталась объяснить Света младшему Бондаренке. - Ты не того держишь! Бондаренко - это я!
Тело Светы Пархоменко сначала недоумённо уставилось на второго мальчика, но, узнав его лицо, осклабилось ещё больше.
- Да-да, рассказывай! Вы просто лицами друг с другом поменялись. Когда у тебя есть моё колдовское тело, ты можешь себе позволить очень много вольностей...
- Да ты дурак! - орала Света. - Мы просто переоделись! Мы же не знали, что у тебя квартира аномальная и через неё можно пролезть в призрачную ментуру! Поэтому и переоделись... Ну, думали, что ты испугаешься своего отца, свалишь из квартиры, а твой отец будет торчать дома. Ну и, чтобы его не смущать ментовской униформой, решили переодеться. Врубился теперь, ты, дебил?
- Ну, хорошо. А пацана зачем отпустили, которого поймал мой отец? Кто вам разрешал эту фигню делать?
- Ты чё, совсем отмороженный? - отвечала ему опять Света. - Твой отец насильник, педофил...
- Ну, сынки, это ещё доказать надо! всем жертвам, которых он якобы "изнасиловал", отец повырывал странички. Вы хотите, чтобы он вырвал и этому... Как там его? "Спокойной ночи, малыши". Хотите, чтобы вырвал? Но он тогда совсем ничего не будет помнить, а не тот короткий отрезок, когда с ним сношается Анти-Дядя-Стёпа. Ну, дак что молчишь? Хочешь или не хочешь?
- Я не поняла, - ответила Света, - вернее запуталась... Какие странички?
- Из книги памяти, которая спрятана в папиной библиотеке.
Чтобы отвечать быстро, Света должна была соображать ещё быстрее. Но Коленкин её выручил. Он ответил за неё:
- Нет, не хотим...
- С тобой, грёбанный заложник, никто не разговаривает, - прорычал ему в ухо младший Бондаренко. - Или ты думаешь, я дебил? Так быстро купился на то, что вы вдвоём переоделись?
- Не трогай его! - приказывала Бондаренке Света. - Мы действительно переоделись...
- Да знаю, что вы переоделись! Но я не слышу от тебя ответа.
- Мой ответ - да.
- То есть, наплевать - пускай вырывает?! А ты знаешь, сучка, что его за это накажут?!
- Кто накажет?
- Библиотекарша. Он в неё превращается. Знаешь или не знаешь?! Он вообще не имеет право совать свой нос в библиотеку. Он должен только защищать книжки от захватчиков. От их грязных лап. Но он узнал, как можно мальчиков превращать в девочек, поэтому вынужден сам совать свои лапы в библиотеку, но не воровать книги памяти, а вырезать оттуда небольшие кусочки. То есть, чтобы изнасилованные мальчишки не помнили, что они в это время были девчонками. Но, если мой папа упустит свою жертву и ей удастся от него убежать, он должен будет лишить её памяти полностью. А вы представьте, сколько много страничек придётся для этого уничтожить внутри книги памяти! Ему придётся, либо сжечь всю книгу полностью, либо вырезать кратное количество страниц из других книг памяти... В общем, придётся повозиться. Но, пока он будет возиться с книгами, в любой момент его может застукать библиотекарша, и тогда всё, папу уволят из библиотеки, у него не будет работы, а у меня не будет моего колдовского тела. И всё из-за чего? Из-за какой-то дешёвой сучки, которая решила ему помешать и выпустила на улицу пойманного моим папой засранца?! Дак вот, я ещё раз спрашиваю: вы хотите или не хотите, чтобы он вырвал странички с памятью этому петушку на палочке, который убежал по вашей глупости?
Коленкин не в состоянии был выслушивать эту истерику до конца, но дал этой твари на болтовню время, а не начал использовать против неё приёмчики сразу, как его начало тошнить от её бредятины. Он схватил эту "взявшую его в заложники" истеричную девицу за запястье (за кулак с ножом) и побольнее укусил за руку. Поскольку державшая кухонный нож девица была в домашнем халатике, у которого рукава по локоть, то она взвизгнула от его укуса, как резанная, но локоть от его шеи не убрала, а лишь слегка ослабила хватку. Но Коленкину многого было не надо, чтобы вырвать свою голову из захвата.
- Заткни фонтан, чувиха, - объяснил ей развернувшийся Коленкин, когда врезал по титькам. - Истеричка недоделанная...
***
- Чё это за галимотья была, которую она молола? - спрашивал у Светы Коленкин, пока те спускались по лестнице к выходу из подъезда. - Это правда твоё тело? А то я так неосторожно ударил ему в грудь...
- Да не обращай внимание, - отвечал Коленкину носитель тела сына милицейского из библиотеки. - Это не моё тело, это какой-то призрак. Что-то похожее на него я видел, когда в первый раз столкнулся с его папашей. Только этот пацан-призрак выглядел, как двойник моего теперешнего тела. Понял? А меня реально поменяли телами.
- Да в том-то и дело, что не понял.
- Я тоже не всё понимаю. Например, мне кажется, что меня не меняли телами, а я на самом деле сын этого ублюдка из библиотеки.
В это время ребята выходили из подъезда. "Света" выходила первой, а Коленкин за "ней". Света обошла тот огромный снежный сугроб, который намело ветром внутри не имеющей входной двери подъездной будочки. Наверное, она опасалась, чтобы не наступить на какие-то испражнения на дне сугроба, обычно наложенные в подобного рода безобразных подъездах. Но Коленкин пошёл через этот сугроб по прямой, но, сам не заметил, как под ногами что-то хрустнуло и он провалился, прямо с головой, под снег. Как подумалось бы Свете, окажись она на месте Коленкина, "провалился в сортире и нырнул с головой в выгребную яму". Потому что подъезд казался Свете до такой степени мерзким и неприятным, что ни с чем, кроме сортира, ни в какое сравнение не шёл.
***
- Там чё, досчатый пол? - недоумевала Света, помогая Коленкину выбираться из "ямы", в которую он провалился. - Откуда там вода, вообще?!
- Да хрен её знает, - вылезал Коленкин. - Ты думаешь, я понимаю хоть что-то, что у вас тут происходит?
- Да не, дом построили над подземной речкой, - предполагала Света. - Ты же видел, что в нём никто не живёт? Всё пылью заросло. Значит, жителей эвакуировали, а дом, того и гляди, рухнет под землю...
- Да о чём ты говоришь? Реки не бывают солёными. Это тебе не пресная, а морская вода!
- Чего-чего?..
- Ну на, попробуй на вкус...
- Сейчас некогда спорить. Надо срочно отвезти тебя домой. А то ты можешь подхватить воспаление лёгких. Посмотри там в карманах ментовского костюма, есть какой-нибудь бумажник? Может, деньги промокнуть ещё не успели... А то в твоих карманах наверняка не хватит на такси "мелочи".
- Но это не проблема. У меня там в кармане лежит сотовый. Можно позвонить моей матери - у неё есть джип.
***
- Может, всё-таки расскажешь, что ты там не понимаешь? - спрашивал "милицейский" Коленкин, с которого вода (морская вода?) текла, как из ведра, пока они шли в сторону дороги, так как Витёк "звякнул" матери и попросил её съёздить - его встретить. - Вернее, не всё до конца поняла.
- Это ты про что? - отозвалась Света. - И почему "поняла", а не "понял"?
- Потому, что ты сначала говоришь, что тебя "реально поменяли телами", а потом, сразу же, начинаешь себе противоречить или сомневаться в сказанном.
- Просто я помню, что всегда был девушкой - Светой Пархоменко. Но после того, как на меня напал этот Бондаренко, я превратился в его сына и теперь не знаю, кто я есть на самом деле. Может быть так, что этот Бондаренко... Ну, как тебе сказать? Сначала вырезал страницы из книги памяти, а потом вклеил совсем другие. Может ведь такое быть?
- Ну, чисто теоретически, да, может.
- Значит, он не просто так вклеил, а чего-то ждёт.
- Чего-то ждёт?
- Что я его найду и выполню какие-то его условия. Тогда он вернёт мне мою старую память. То есть, уберёт из книги ненужные страницы.
- Блин! Ты говоришь так же бредово, как та истеричная пигалица...
- Между прочим, моё тело не было "пигалицей", оно было очень...
- Ты меняешь пластинку.
- Я хочу сказать, что, если я встречусь с этим Бондаренко и заключу с ним сделку (какую-то его дьявольскую сделку), то он не будет менять меня телами, а тупо "вырежет странички", как сказал его сын. То есть, ко мне вернётся память его сына... Нет, не подумай, что это бред, а просто я пытаюсь морально подготовиться к худшему, просмотреть возможный вариант той реакции, которая последует от этого Дьявола, от Бондаренко. И стараюсь заранее с этим смириться.
- Дак ты считаешь, что тебя ожидает какая-то херня и готовишься к её наступлению, - решил Коленкин сократить этот разговор, поскольку мать на джипе уже подруливала к этим двоим, - или ты считаешь, что она (херня) происходит с тобой очень давно?
- Да, я считаю, что это реальность. То, что я на самом деле сын Бондаренко.