Уткин Андрей Андреевич : другие произведения.

Змея

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 2.61*4  Ваша оценка:

ЗМЕЯ

Даже змею можно укротить, но нельзя укротить язык

(из библии, по-моему)

   Буквально на днях сбылась моя мечта - я женился на той, без которой жить не мог. Вообще, сегодня с женитьбой никаких проблем нет; в особенности, нет проблем для таких людей, которые не очень-то и любят друг дружку. А у меня всё получилось - всё сбылось - ВСЁ как в сказке. Во всяком случае, я о себе говорю; главное, что я люблю. Так я считаю.
   Возможно, эта история со змеёй кому-то может показаться глупой или нелепой, но я расскажу всё так, как оно происходило, не произнеся ни одного лишнего слова. Ни одного.
   После того, как я женился, мне очень неожиданно стало везти в жизни, как будто жизнь обратилась в сыр, а я в масло и мы поехали очень далеко. Раньше я был бесконечным неудачником - не знал, откуда доносится звон; нужные мне двери всегда оказывались закрыты, хоть я и "слеп" был, а открывались исключительно ненужные. Например, я был "писателем", и, хоть мне и нравились те произведения, которые я писал, но все, кому я ни показывал свои литературные работы, оказывались не теми господами, кто готов был бы на мне неплохо подзаработать. А... на следующий день после свадьбы, со мной повстречался человек, сказавший мне, что я самородок и находка для их издательства. Издательство и до меня имело неплохой доход, а с моим появлением... В общем, то, что я попал в КАЛЕЮ и меня ожидало море восторженных читателей, это ничто в сравнении с тем счастьем, которое я испытал вообще, в течении этой суматошной недели, после дня свадьбы.
   Итак, я поздно вечером возвращался домой на... служебном автомобиле, весело взбирался по лестнице на седьмой этаж, не потому что лифт в нашем доме не работал, а потому что моим ногам (моему сердцу) требовалась разминка. Я вставлял ключ в замочную скважину (после свадьбы, дверь в мою квартиру открывалась очень легко и ключ, как раньше, больше не заедал и мне больше не приходилось по полчаса топтаться и потеть над упрямым замком), легче лёгкого поворачивал его, распахивал дверь, уверенный, что моя любимая супруга уже накрыла прекрасный стол... Имеется в виду, "стол бесконечной любви" (как мы его называли).
   Но... по нашей двухкомнатной квартире почему-то разлеталась странная тишина... Может, Наташа (так мою дорогую зовут) вышла куда-то на секунду?... Я прошёл в маленькую, заполненную темнотой комнату. Она оказалась пустынна. И я вошёл в большую...
   Большая комната была не менее пустынна чем маленькая, если не обращать внимание на раскинутый и застланный диван (наше ложе)... Натальи на этом диване не было, но... была змея... Настоящая, живая змея! И довольно крупная и длинная. Она лежала как-то неестественно: выпрямившись - хвост на подушке, длинное тело пересекало весь диван, и... голова лежала там, где обычно должны располагаться ноги...
   Мне так показалось, что она спала, эта змея.
   Вообще, в видах змей я не разбираюсь, и уж это или питон (если не просто змея), для меня также непонятно, как и тот факт, благодаря которому этой змее удалось пробраться в мою квартиру ЗИМОЙ!
   Поскольку змея была приличных размеров, я не мог накрыть её одеялом и сделать ей какую-нибудь "тёмную", она могла бы оказаться сильнее меня и... если она ядовитая, то мне невздобровать. Но игнорировать её, позволяя ей продолжать "спать", я тоже не мог. И поэтому я отправился на кухню за большим столовым ножом, и, хоть я и был вегетарианцем (неравнодушным к братьям нашим меньшим), но - что-то же надо делать, поскольку телефона у меня не было, по которому я позвонил бы по 911 (шучу).
   Я взял на кухне нож, рассчитывая тихо-мирно зарезать змею, пока она спит, вернулся в большую комнату... Змея уже не спала, а неторопясь спускалась с дивана, неприязненно смотря на меня (наверное, на мой нож, кое о чём догадавшись; вообще, змеи они неглупые твари) и зловеще шипя.
   Я кинулся к входной двери, начал ковыряться в замке ключом и... свернул и сломал проклятый ключ! Всё!, я в ловушке!, я попался!
   Я побежал на кухню, поскольку возвращаться в большую комнату мне было некогда - дорогу преграждала извивающаяся, спешащая за мной змея; она как будто вулканом себя чувствовала, накопившим в себе море яда, срочно требующего выхода.
   На кухне я молниеносно распахнул окно и вылез на улицу, обжигающую кожу беспощадным морозом, пока змея не приползла, не взобралась на подоконник и... пока я не слетел с седьмого этажа, мне необходимо было пройти по карнизу до балкона. А там змея меня уже не достанет, если не додумается выбить своим мощным хвостом окно.
   Я не хотел писать, но... всё-таки напишу, что мне показалось, когда я приглядывался к внешности змеи... так вот, мне показалось, что... что-то в этой змее есть человеческое... от человека... Не буду пока говорить, от какого именно человека.
   Слава богу, карнизы нашего дома широкие и прочные и я беспрепятственно добрался до балкона, отделяющего жестокую морозную улицу от большой комнаты, в которой мы с моей супругой предполагали провести лучшее время нашей жизни.
   Но, слава Богу, сосед по этажу вышел на балкон покурить...
   - Ты чё это в такую жару на балкон выскочил! - заорал бы он мне, если б заметил меня первым, но поскольку такую фразу прокричал ему я, то он, соответственно, ответил мне на вопрос:
   - Гости приехали!, туалет заняли и ключ сломали - дверь теперь никогда наверно не откроется!
   - И у тебя ключ сломали! - хохотнул я. - А у меня аллергия появилась на свою квартиру, вот я и вышел на балкон.
   - На свою квартиру аллергия! - усмехнулся тот. - Это знакомое явление! В гостях везде лучше! А залезай-ка ты ко мне, а я к тебе. Давай?
   - Ко мне лучше не залезать! - непроизвольно изменился мой голос.
   - Ну хорошо, - пожал тот плечами, - как скажешь, дружище. Залазь тогда ты. С тобой куда веселее, чем со всеми этими занудами! Оххх! - потёр он ладони от предвкушения, - сейчас в шахматишки партейку перекинемся!
   - Лучше в картишки, - заметил я, залезая в его балкон. - В змею. Знаешь такую игру? Нет? Научу.
   И я научил. Правила этого оригинального вида карточной игры появились в моей голове так неожиданно, что я аж и сам удивился... Как будто мудрая змея, оставшаяся в моей квартире, зарядила меня своими гипнотическими глазами.
  
  
  

ВЕНТИЛЯТОР

  
   - Очень добрый и оригинальный подарок!- расхваливал отчим старый вентилятор, который он на прошлой неделе украл у своего пьяного начальника, и этим вечером подарил пасынку. Скорее, отчим этот оправдывался, не ожидав, что мудаки, которых собрала на Новый год его жена (девять лет назад, 31 декабря, родился данный пасынок, которого, кстати, зовут Алексеем) не имеют даже намёка на чувство юмора.
   - Это мне подарок?- вылез из-под стола Алексей.
   - Да, это Карлсон, который живёт под крышей,- сделал отчим пальцы веером.- Дружи, сына, с Карлсоном, не наезжай на него, и у тебя тогда тоже будет крыша.
   - А можно я с Карслоном в туалете поиграю?- произнёс пасынок, хоть ему никто и не ответил.
   - Вот долбанутый ребёнок,- хмыкнула жена отчима.
   - А где ему ещё играть!- отреагировал отчим,- в девяти квадратных-то метрах! Только в туалете и свободно - не заставлено ещё твоими бутылками...
   - Я как будто виновата, что у них каждый день тары нет!- закатила та истерику (надо заметить, до истерики эту женщину каждый день довести было очень легко).- Не выкидывать же их! Дебил!
   Отчим, в ответ на дебила, врезал ей по морде; та тут же хватала первое, что попадалось под руку и вся квартира гостиничного типа в девять квадратных метров переворачивалась вверх дном, как только гомосексуалисты, приглашённые хозяйкой квартиры вступались в её защиту, но отчим был огромный, так что не сразу удавалось десяти человекам справиться с ним. И это была обыденная каждодневная проза - ничего нового и оригинального даже в Новый год.
   Опять бы отчима скрутили всеми простынями и полотенцами да вызвали милицию, чтоб водворять этого дебошира в старый-добрый медвытрезвитель, если б не визг, раздавшийся из туалета, как будто там кого-то режут.
   Отчим вырвался из женственных рук соседей и первым кинулся в сторону туалетной двери, но открыть её не мог - изнутри заперто. Вот он и начал выламывать дверь.
   - Ты чокнулся, ублюдок!- заревела на него жена, и девять соседей (Петя,Женя,Саша, Валя, Валера, Шура, Миня, Маруся) цепочкой кинулись следом за хозяйкой квартиры.- Сломаешь же эту стёбаную дверь!
   - Он вентилятором поранился!!- пытался объяснить всем отчим.- Не держите меня!!
   - Связывайте его, мальчики, полотенцами!- распоряжалась жена,- а не то этот пьяный козёл точно дверь мне всю разворотит!
   Но не успели мальчики связать дебошира, ибо туалетная дверь открылась и появился девятилетний Лёша... Рука его была сильно разодрана, весь туалет забрызган кровью, и самодельный вентилятор, вращающий свои металлические лопасти наверно со скоростью вертолёта, внешне очень сильно походил на некую кровожадную электропилу...
   ...Мальчик от потери крови сознание потерять не успел благодаря своему отчиму, быстро принявшему все необходимые меры...
  
   - Лучше бы он голову ему отрезал,- ворчала утром засыпающая жена, через несколько минут, когда все гости разошлись, коих раздражал храп непробудного отчима.- И этому придурку тоже бы отрезал! Вот же алкаш - всем алкашам алкаш!
   Уснула она через полчаса, и не слышала, как её сын проснулся.
   А сын поднял со стола тяжёлый вентилятор, включил его, прикрепил руками к голове, распахнул настеж окна, впустив в дом метель, швырнувшую охапки крупного снега, взобрался на подоконник и полетел - понесло его бураном по просторам крещенских морозов, окутавших безжизненные улочки утреннего города.
  
   Хозяйка квартиры (звали её Зоей) проснулась от жуткого холода, через две-три минуты, как сын её выпархнул в окно.
   - Где этот дебилёныш маленький!- заворчала она, глядя под стол, на пустую простынь с одеялом и школьным портфелем вместо подушки (подушка на всю семью была одна, с ней всегда спал отчим, поскольку из-за частых пребываний в медвытрезвителе, дома бывал крайне редко).
   - Не гундось!- замычал из-под одеяла отчим,- спать мешаешь!... Окно, кстати, закрой по пути, а то я покурить выходил...
   Зоя подошла к окну и уже закрывала его, как увидела чьи-то белые, покрытые инием, пальцы, зацепившиеся за самый край подоконника.
   - Мама,- захрипел её сын, повисший как стиранное бельё,- спаси меня! Не дай сорвраться! Здесь двадцать первый этаж!
   - Таким может быть только фалец,- забубнил выбирающийся из-под одеяла отчим.- А этаж у нас всегда и везде первый.
   - Он шутит,- сказала мужу жена, вытаскивая покрытого инием и снегом сына.
   - Странно,- пожал тот плечами.- Он же не шутил никогда!.. Сына, а где твой Карлсон?- обратил он внимание, что сын без вентилятора.- Ты что, потерял своего лучшего друга?
   - Это злой Карслон,- выдохнул залезший в комнату сын облако пара, пока мать его наглухо закрывала окно.- Я далеко летал - на Луну - и там его и оставил. Хоть он и обещал вернуться.
   - А чё ты и правда инием покрылся,- пригляделся отчим к нему внимательнее,- как будто всю ночь прошлялся на улице? Ты ж только что выпрыгнул из окна - и полминуты ещё не прошло.
   - А ты откуда знаешь?- полюбопытствовал Лёша,- ты ж спал.
   - А я сон видел,- признался тот ему.- Вещий сон.
   - Там, за окном, ПЛОХО сегодня,- всё, что ответил пасынок.- Зла много.
   - Там что, правда время течёт быстрее?- подсел отчим к пасынку вплотную и посмотрел ему в глаза.- Или мне просто кошмар приснился?
   - Нет,- ответил Лёша,- время для каждого индивидуально. Для меня секунда как час была. Потому что так захотел Карслон.
   - О чём вы разговариваете?- полюбопытствовала Зоя, поскольку те говорили очень тихо.
   - Не обращай внимания,- ответил ей муж и вернулся к пасынку.- Какой Карлсон?! Чё ты мелешь! Он что, правда ожил, твой вентилятор?
   - Да,- прошептал тот,- он говорил. Говорил страшные вещи... Он больше чем ЗЛОЙ! Он страшнее Нострдамуса... Он предсказывает кошмарные вещи...
   - А ты в них не верь,- объяснил ему отчим,- они и не сбудутся. Конечно, я не спорю, что-то МОЩНОЕ есть в этом вентиляторе...
   - Зачем ты своровал его у своего пьяного начальчика?!- спросил пасынок.
   - Наверное, чёрт меня дёрнул. Теперь у начальника будет меньше денег... Да вообще не будет! И мы станем по-настоящему нищими...
   - Мне вентилятор рассказывал, что ваш начальник зарплату вам не задерживает, оказывается. И что ты эту зарплату переводишь...
   Громкий звонок в дверь прервал их разговор...
   - КАРСЛОН ВЕРНУЛСЯ!!!- завизжал Лёша.- Мама, не открывай, ОН нас убьёт!!!
   - Паша, заткни ему варежку,- отреагировала Зоя на визг сына,- а то оглохнем уже!
   - Это не Карлсон,- объяснил ему отчим,- это насчёт квартиры.
   - Вы её продавать собираетесь?!- испугался Лёша.- А где ж мы жить будем?!
   - Сначала спроси, на "что" жить будем,- поправил его отчим.- Жить-то на что-то надо, а первый этаж мало кому заблагорассудится купить. А тут подвернулся такой великолепный вариант!- встречал он улыбкой вошедшего в квартиру покупателя.- Ничего, комнаты будем потихонику снимать. Но хоть деньги мало-мальски появятся.
   - Ничего у вас квартирка,- осматривался покупатель, пока Лёша не сводил с него глаз, как будто что-то в этом покупателе показалось ему... какое-то бесконечно вращающееся.- Для офиса в самый раз!
   - Не смотри так на дядю!- шёпотом сделала ему замечание мама.
   - Он вентилятор!- зашептал ей в ответ сын.- Я узнал его!
   - Не мели чушь!- реагировала та,- а не то я тебе по губам надаю! Сегодня же вечером выпорю тебя ремнём...
   - Незачем ребёнка наказывать,- неожиданно подошёл к ним этот покупатель.- Он не мелит чушь. Я действительно Вентилятор.
   - Что?- не поняла его Зоя.
   - Я спрашиваю, где вы будете жить?- говорил ей тот.
   - Разберёмся,- ответил ему Паша.- Ну так Вы покупаете нашу квартиру или нет?
   - Сначала на мой вопрос ответьте,- сказал "покупатель",- а потом уже и разбираться будем.
   - Будем бомжами,- отвечал ему Паша, пожимая плечами.- Сейчас это очень модно.
   - Но ведь на улице не тепло.
   - Потеплеет,- произнесла Зоя.- Всему своё время. Так Вы покупаете или...
   - Ребята,- сказал им "покупатель",- вам не кажется, что вы зашли уже слишком далеко?
   - Плевать,- ответил Павел, пока жена его уточняла, что именно этот покупатель имеет в виду.- Теперь нам на всё плевать!
   - Папа,- заметил ему пасынок,- он всё знает! И про твою высокооплачеваемую работу и про всё на свете! Он заколдованный!
   - Ребёнок чуши не мелет,- заметил Зое "покупатель", отреагировав на её сопровождаемый замечаниями подзатыльник сыну.- Вентилятор разодрал ему руку не для того чтоб крови напиться, а чтоб в организм напустить информации. Таким образом ему почудилось, что он на вентиляторе летал всю ночь на Луну, в то время как его отчиму снился "кошмарный сон".
   - Ну и что ты хочешь?- поинтересовался у него Павел.- Жить лучше мы всё равно не будем, как не старайся. Ничего у тебя, парень, не выйдет!
   - Но ты ведь можешь работу потерять,- намекнул ему "покупатель".- А это получится полный крах!
   - Не получится,- самоуверенно произнёс Павел.- Мой начальник в курсе. И целиком и полностью одобряет моё решение.
   - С сегодняшнего дня,- заявил ему "покупатель",- твоим начальником буду я. Если не веришь,- протягивал он ему сотовый,- позвони в контору, тебе всё объяснят.
   Павел тут же набрал номер. Что-то спросил, что-то послушал; поговорил... и выключил сотовый...
   - Что там?- обеспокоенно полюбопытствовала у него жена. Очень уж ей не понравилось траурное выражение лица супруга.
   - Начальник в морге,- пробормотал он несвоим голосом.
   - Так что, парень, я не советую тебе продовать свою квартиру,- клал новый босс Павла сотовый назад в карман.- Я советую тебе начинать жить лучше. Круче. Как все нормальные (состоятельные) люди. Не будешь подчиняться патрону, патрон тебя вышвырнет из фирмы как паршивого котёнка! Ты понял меня, ДОБРЯК?
   - Понял-понял,- вытер он стекающие со лба ручьи пота.- Ты и правда какой-то ЗЛОЙ ВЕНТИЛЯТОР...
   - Что ты сказал?!- не расслышал босс.
   - Сказал, что буду жить лучше,- нехотя ответил Павел, и по глазам его потекли слёзы.
   - То-то же!- самодовольно произнёс начальник.- Жить надо исключительно для себя! И не спорить с боссом!
   - Папа, а почему мы плохо жили-то?- спросил его пасынок.
   - Тебе виднее!- ответил ему отчим в таком тоне, в каком например сатанист должен разговаривать со священником.- Ты ж игрался в туалете с вентилятором, а не я!
   - Да,- пробормотала Зоя,- если б ты, сынок, не поранился вентилятором, может ничего этого бы и не было...
   - Так я уже не всё помню,- объяснил им Лёша.- Рана заживать начинает. Вы уж будьте так добры, объяснитесь, а не то получится, что вы начнёте спорить с Боггом... то есть, с Боссом.
   - Да,- ухмыльнулся Босс.- Всё объясните сыну. И то, как, например, погиб его настоящий отец. Я думаю, ему небезынтересно будет это послушать.
   - Жили мы "плохо" благодаря нашим душам,- отвечал ему отчим.- В день твоего рождения (девять лет назад) наши с твоей мамой души сочли твоего папу ПЛОХИМ - "ЗЛЫМ ВЕНТИЛЯТО РОМ" - и нам ничего другого не оставалось, как подстроить убийство, чтоб потом милиция ни о чём не догадалась...
   - Не растягивайте!
   - И мы стали тратить все зарабатываемые деньги на благотворительные цели.
   - А началось всё с пустяка,- говорила Зоя.- С обслуги. Мы жили в пятикомнатной квартире и решили нанять домработницу, чтоб самим ничего не делать, чтоб всё делали за нас. Тут нас и осенила мысль: что ж это получается, мы будем лентяйничать, а кто-то будет голодать! Вот мы и решили работать самостоятельно, а те деньги, которые предназначались на домработницу, раздавать нищим, бомжам и попрошайкам. Это, чтоб тебе, сына, было понятно, что мы имеем в виду... А где же наш сын?- осмотрелись Павел с Зоей по сторонам.- Куда он делся?! Опять в туалете заперся?...
   - Да нет,- ответил Босс Павла,- он на улицу пошёл, за вентилятором. Вы так увлекательно рассказывали, что упустили его из виду.
   - Теперь он нас зарубит?- обречённо проговорили вголос супруги.
   - А это уж как повезёт,- усмехнулся в ответ Босс Вентилятор.- Если успеете уследить за движением лопастей, то...
   Но в это время окно их перевого этажа разлетелось вдребезги и всю крохотную квартирку оглушал рёв ВЕНТИЛЯТОРА, так что никто уже не слышал, что кричал всем разъярённый Алёша.
   - КЛИН КЛИНОМ ВЫШИБАЕТ!!!- пытался Алексей перекричать ВЕНТИЛЯТОР:- А вентилятор - ВЕНТИЛЯТОРОМ!
   - Чёрт!- сорвался с места Босс, едва успев отскочить в сторону, не то лицо его изрядно подпортили бы металлические лопасти, Лёшина кровь на которых давно уже запеклась и окрасила белоснежные лопасти в бордовый - убийственный - цвет.- Я же НЕ ВИНОВАТ, Лёха!
   - Рана ЗАЖИЛА!- приговаривал Алексей.- И вентилятор поможет папе помогать бедным людям!
   Из-за рёва ВЕНТИЛЯТОРА никто ничего не слышал, но босс всё равно пытался докричаться до разума этого девятилетнего мальчика:
   - Твои папа с мамой сошли с ума, они ополоумели до такой степени, что уже и не отдавали себе отчёт, куда пересылают свои деньги. В них вселился бес иллюзий. Здесь же не Америка и легко можно надурить любого ДОБРЯКА! Нищие так и продолжают нищенствовать, а хитрый-толстый дядя в малиновом пиджаке толстеет за папин счёт...- Опять ему чудом удалось избежать неминуемой смерти.- ...Этот толстый дядя был начальником твоего отчима, потому я и подстроил его убийство...- Наконец-то ему досталось лопастями и он отлетел в конец комнаты.
   - КЛАСС, Лёшка!- воскликнули его родители.
   - Да погодите вы радоваться-то!- прислушивался он к шёпоту умирающего "Вентилятора". Выключил "Карслона" и подошёл вплотную к агонизирующему телу.
   - Что ты говоришь?!- испуганно прошептал мальчик.- Ты мой папа?!
   - Да,- беззвучно шевелил тот губами,- я отец...- И больше он не жил.
   - А что случилось-то?- не поняли Павел с Зоей.
   - Это был мой отец,- ответил всегда доверчивый Лёша.- Его душа вселилась в ВЕНТИЛЯТОР. Такие дела.
   - Да,- решили те, присмотревшись к изуродованному лопастями лицу внимательнее и узнав в его чертах что-то очень сильно похожее на убитого девять лет назад отца их Лёши, Сергея Ротялитнева,- теперь нам ничего другого не остаётся, как жить исключительно для себя, потому что начальника вчера убили, а он только один и мог связаться со счётами всех благотворительных обществ мира. Придётся нам опять возвращаться к нищим, бомжам и уличным попрошайкам.
   - Вот это правильно!- согласился с ними Лёша.- Так вы начнёте жить по-настоящему лучше. Ты, мама, излечишь свой психоз, ты, папа, избавишься от алкоголизма... Да долго перечислять, ЧТО вас ожидает. Хочется сказать коротко: РУКА ДАЮЩЕГО НЕ ОСКУДЕЕТ. И всё тут.
  
  
  

ЗАПИСЬ

--1--

   - Кстати, - заметил вдруг Толик, - я одного придурка знаю... Вот это придурок так придурок! Закачаетесь!
   В данный момент все прослушивали несколько аудио-кассет, кото­рые некто из этой небольшой компашки подобрал на улице буквально несколько минут назад. И не случайно Толику вспомнился "случай с придурком" - записи на кассетах были какие-то странные... прямо-та­ки замысловато-причудливые. Но это, по сути, не беда: только ребята их все до единой прослушают, тут же снесут в студию звукозаписи... и "замысловато-причудливых" звуков больше не будет...
   - Что за придурок?
   - Да он кассеты коллекцианировал, - ответил Толик. - Только не сами, конечно, кассеты, а то что на них записано.
   - То что на них записано? - переспросила Ира.
   - Вот именно! - усмехнулся он во весь голос. - Записи, скажу я вам, самые наиэкстроардинарнейшие! Вы можете себе представить за­пись кладбищенской тишины?.. Это ещё что! Как-то ему продали 58 кассет с записью нескольких световых лет полёта космического кораб­ля Апполон ...как там его?.. Запись космической тишины, короче!
   - Он что, только тишину "записывал"? - поинтересовалась у него Анжелла.
   - Если бы! - опять усмехнулся он. - Всё подряд... кроме реальных (нормальных) звуков, разумеется. "Наркоман", одним словом! Ему, на­верно, кто-то из подобных фигни такой дал послушать, вот он и Забо­лел. Как он только на свои кассеты ещё запах не умудрился записать!

--2--

   "Придурка", о котором рассказывал Толик, звали Александром Коленкиным. Он учился в парралельном классе Толика (один в 7 "а", другой в 7 "б"). Но через несколько месяцев УВЛЕЧЕНИЯ, Саши Коленкина не стало... Никому не известно, куда этот парень подевался. НИКОМУ.

--3--

   - Новая запись!!! - орал однажды Коленкин на весь чердак (он почти всё своё свободное время проводил на чердаке - дома ему свои записи слушать было нельзя (откуда он мог знать, какой звук раз­дастся из магнитофона?.. Он всегда слушал ВСЁ ЭТО далеко от людей (которые его могут увидеть...). И всегда слышал необычные звуки. СВЕРХЪЕСТЕСТВЕННЫЕ), потому как однажды его отец чуть не заработал от ВСЕГО ЭТОГО разрыв сердца). - Ноооовааяаа!!! - Он прыгал по толс­тому цементному полу, пока не устал. После, он слушал свою новую ЗАПИСЬ...
   Чердак был звукоизолирован. Александр сам его оборудовал. Он всегда пребывал там наедине только с самим собой, это для него яв­лялось Принципом. Записи типа "космической тишины" он уже давно не слушал; он стремился к совершенству. И он его достиг... Произошло это три-четыре года назад.
   - Новая, - никак не мог он остановиться. - Новая! Запись новая! Чёрт возьми! Она новая! Наконец-то!.. Новая!.. - бормотал он, вклю­чая магнитофон и скорее запихивая туда свою новую кассету. - НОВОЕ! Вот здорово! Сейчас я новую запись буду слушать!!! КАЙФ.
   - Вот Ништяк! - повторял он ещё несколько секунд. - Это же клё­во! Это просто...
   Он услышал ЗАПИСЬ...

--4--

   Ребята слушали запись ещё несколько минут...
   Когда мать Толика зашла в их комнату, чтоб позвать всех к сто­лу, пообедать... их там не было. Изумительно! В комнате, из которой незамеченным не выползет даже таракан, их будто не было вообще...
   Их нигде не было...
   ...нигде, кроме...

--5--

   - Что это за звуки?! - тут же отреагировала Анжела каким-то ис­пуганным голосом.
   Звуков было МНОГО. И это были какие-то жуткие звуки. Они разд­ражали слух... Они его пугали.
   - Похоже, мы попали в мир звуков, - произнёс на ВСЁ ЭТО Андрей.
   Действительно, вокруг ничего не было. Одни только звуки. Ребя­та вокруг себя видели их бесчисленное множество.
   Паника прошла со временем, уступив место некой обыденности.
   Они словно привыкли уже ко всему, что их окружает. Однако, это только так казалось...
   Прошло несколько часов.
   - Смотрите!!! - Глаза Ирины неожиданно стали немного шире обыч­ного - они округлились. Взгляд был устремлён куда-то вдаль. - Это же не звук!
   И правда, в той дали, куда неожиданно посмотрела Ира, звука не было. Его место занимало нечто человекообразное. Оно двигалось ре­бятам навстречу...

--6--

   Пока Оно двигалось ребятам навстречу (а Оно БЫСТРО двигалось), в том мире, который они впятером покинули, прошло МНОГО лет (если точнее выразиться, то прошло бесчисленное МНОЖЕСТВО лет).

--7--

   ...И вот, через две-три секунды, оно приблизилось к ним...
   - Спрашивайте, - добавился ко всем этим нереальным звукам чело­веческий голос. Это был голос Александра Коленкина. Похоже, это Оно решило, что у ребят появилась КУЧА вопросов.
   - Где мы? - тут же выпалила Анжела. Выпалила чисто машинально.
   - Где угодно, - ответил голос. - Хоть в моём мозгу, хоть в мире моих плёнок. Хоть где. Нельзя ЭТО место назвать одним каким-то оп­ределённым словом. Потому что ОНО явно не одно.
   - А кто ТЫ? - спросил тогда Олег.
   - И это невозможно назвать, - ответил голос.
   - А что тогда можно назвать? - спросил Его Толик.
   - Что-нибудь.
   - Что-нибудь?! А "что-нибудь", это что?
   - Что-нибудь, - отвечал голос. - Не задавайте такие вопросы.
   - Какие? - Это была Ира.
   - Не все, - ответило Оно всё тем же голосом. - Потому что я на них не отвечу. Поняли? Я не на все вопросы отвечу, - пояснило Оно.
   - А на какие? - Но это был глупый вопрос. Сумасшедшему "умнику" задают только глупые вопросы.
   - На некоторые, - ответил голос. Он отвечал спокойно и монотон­но, как зомби... или, скорее, как робот.
   - С чем вы можете сравнить ВСЕ ЭТИ звуки? - поинтересовалось вдруг у них Оно, спустя несколько секунд молчания.
   - Не знаем, - ответил за всех Олег.
   - Я, лично, думаю, что эти звуки, это весь наш внутренний мир; все наши мысли и всё такое, - заговорило тогда Оно, не меняя голо­са. - Всё это переплетается в такое СКОПЛЕНИЕ звуков. Бесчисленное множество жизней - я имею в виду их цвета. И, как вы слышите, боль­шинство из них мрачные и жуткие; большинство - раздражающие. Это большинство заслоняет собой то, чего меньше - всё светлое и прек­расное, - и этого меньшинства вроде как не существует. Его не видно. Намётанный глаз мыслителя видит только большинство. Художник запе­чатляет это большинство. Всё, одно большинство! БОЛЬШИНСТВО!.. - Оно почувствовало, как его заносит... В данный момент, голос Его уже нельзя было назвать монотонным.
   - Вообще, - продолжал голос Александра Коленкина, - звуки эти можно сравнить с чем угодно, что имеет значительное значение. Прислушай­тесь к ним повнимательнее, и вы КОЕ-ЧТО услышите...
   И они прислушались...
  
   - Вопрос заключается в том, - нарушил голос Коленкина ВСЕ ЭТИ звуки, спустя некоторое время, - будете ли вы продолжать ИХ слушать, или не будете.
   - Звуки, конечно, прикольные, - проговорил на это Андрей. - Но... нас дома ждут. - Он как будто только что окончательно скинул с себя весь наркотический дурман.
   Все переглянулись. Они не хотели покидать эти звуки, но... Андрей им кое о чём напомнил...
   - Вы хорошо подумали? - обращалось Оно к ребятам.
   Они ещё раз переглянулись.
   - Здорово, - ответил Андрей. - Отлично подумали.
   - Ну что ж, - как-то несколько удручённо произнесло Оно, - тогда идите. Я вас не держу.
   И они ушли.
   В мире звуков их больше не было.
  
  
  

ТАЙГА-2 (1)

   Десятилетний Стас сильно спешил домой. Что-то очень важное ему нетерпелось сообщить своему старшему брату. Впрочем, в семье Стаса было 13 человек (мать с отцом, дед с бабкой, четверо сестёр и пятеро братьев; Стас был четырнадцатым), но понимал его один только старший брат, который, кстати, был старше Стаса на 3 года.
   Вообще, если не принимать во внимание этих двух братьев, то для остальных двенадцати членов семьи семья состояла из 15-ти человек. 15-тым была собака породы ротвейлер. Но тринадцатилетнему брату Стаса этот пятнадцатый член семьи последнее время перестал нравиться; он и сам не мог себе объяснить, что его в этой доброй и любвеобильной собаке настораживало. Но однажды к нему подошёл его десятилетний брат и сказал - что... Так они и подружились. До этого же в семье царило полное разногласие между её членами: мать с отцом не понимали друг друга; дед часто напивался и превращался в психопата, только одна физически крепкая бабушка могла его поколотить, когда он начинал ко всем придираться или лезть в драку с зятем; дети, те вообще издевались друг над другом, и каждому из них это доставляло необъяснимое удовольствие. Принимали участие в злом подшучивании друг над другом и двое этих братьев, но... 13 дней назад они подружились. В тот день у всей семьи было новоселье, - родители наконец-то заработали на новую десятикомнатную квартиру. Наверное им казалось, что если они выберутся из пятикомнатной и в доме будет в два раза больше комнат, то эти ежедневные драки, от которых спасает только работа, школа и детский сад, прекратятся. Но тринадцатилетний Стас во время сбора к переезду обратил внимание на поведение ротвейлера... Вообще, он не мог понять, что с ним происходит, почему он всё время беспокойно мечется по комнатам, как будто кто-то - неожиданно для него - завёл в доме пуму или тигра; но в то же самое время этот ротвейлер вовсе не выглядел беспокойным. Стасу больше казалось, что их пёс стал каким-то... злым. Но тут к нему подошёл десятилетний Стас и произнёс: "Тайга что-то чусвствует и от этого волнуется". "Что он может чувствовать?! - отреагировал привычным резким тоном старший брат на "идиота"- младшего. - Какое твоё собачье..." Но Стас-младший его перебил: он произнёс всего одну фразу, которая моментально стёрла стену отчуждения между этими двумя братьями. Плохо только, что фраза эта не могла стереть остальные стены отчуждения всей семьи.
   Ротвейлер был мужского пола (если можно так выразиться), но несмотря на этот факт его назвали Тайгой. И, когда семья с одной окраины города переехала в противоположную, в десятикомнатную квартиру, из окна которой глаза мозолила АЗС и располагающаяся неподалёку автобусная остановка (больше глаза ничего не мозолило - за "бензоколонкой" и остановкой пространства пожирал бескрайний лес, усеянный всевозможными тропинками, "пьяными дорогами", стаями диких собак и многим-многим-многим), Тайга их как будто понял, что его - вообще-то - не тайгой должны звать, а... Лесом, или - лучше - Джунглями (Законом Джунглей).
  
   Десятилетний Стас стоял перед дверью в свою 10-комнатную квартиру и долго давил на кнопку звонка. У него уже начинало пропадать желание сообщить старшему брату что-то очень важное - он уже пятую минуту звонил в дверь, но - похоже - открывать ему никто не намеревался. А по телевизору уже должен был начаться его любимый мультсериал...
   Стас уже собрался отправиться к знакомым и у них посмотреть телевизор, но в самый последний момент, когда лифт уже закрывал двери, собираясь отвезти этого подростка на первый этаж, замок щёлкнул и дверь открылась...
   Стас тут же пропустил руку между смыкающимися дверьми лифта и вышел, когда те автоматически распахнулись. Дверь открыл Стас-старший. Похоже, он куда-то собирался и открыл дверь не для того, чтоб впустить в дом младшего брата.
   - Ты спал? - с незаметным сарказмом в голосе поинтересовался у него выходящий из лифта братишка. - Я полчаса звоню в дверь!
   - В какую дверь? - удивился тот. - Не звонил никто.
   - Ну я же слышал, как звонок за дверью звенел! - распинался тот, но неожиданно утихомирился: - А ты куда собрался?
   - Тебе скажи и ты соберёшься.
   - Мне с тобой переговорить надо, - произнёс младший и по его внешнему виду об этом можно было бы догадаться. - Ты сильно спешишь?
   - Вообще-то, я не спешу никуда, просто мне время надо убить.
   - Тогда заходи назад, - обрадовался младший такой замечательной возможности.
   Тот пожал плечами. И дверь за обоими захлопнулась.
   Вообще, младшему хотелось бы включить телевизор и прирасти к нему глазами, но раз ситуация так сложилась, то Стас решил пропустить одну серию и не включать то, чего его 13-летний брат не переносит.
   - А чё дома никого нет? - удивился вдруг младший, перед тем как собрался излагать то, зачем задержал старшего брата; он как будто не заметил этого странного явления, когда звонил в дверь, или когда вошёл в дом и окунулся в абсолютную тишину. Вообще, насколько Стас-младший помнил родной дом, то в нём обязательно кто-то был; уж бабушка-то из кухни никогда не вылезала. Но Стас прошёлся по всем десяти комнатам (на кухню только не заходил) - пустынно, как на планете Марс.
   - Не знаю, - пожал старший плечами. - Я проснулся - никого не было. Наверное, они ушли в лес.
   - В лес? - посмотрел на него братишка как-то странно. - Ты серьёзно? Дед же лес не переваривает и Вася с Джоном (близнецам Василию и Евгению (Джону) недавно исполнилось восемнадцать и теперь родители им ни в чём не смели перечить, особенно когда один и другой неделями не бывали дома или напивались с дедушкой) вчера девчонок каких-то приволокли домой. В какой они лес...
   - Я предположительно, - пояснил ему брат. - Так о чём ты там поговорить хотел?
   - Про собаку, - тут же ответил младший, вернувшись к существу дела. - С бензоколонки.
   АЗС, которую из любого окна их новой десятикомнатной квартиры было видно лучше чем автобусную остановку или лес, охранял ротвейлер - просто бегал по территории станции и облаивал каждого прохожего, - так вот, это была абсолютная копия их Тайги, разница состояла лишь в том, что Тайга отличался от того ротвейлера своей мужской принадлежностью.
   - Знаешь, как её зовут? - проговорил младший старшему. - Ни за что не догадаешься!
   - Неужто Тайгой, - произнёс тот первое, что пришло в голову.
   - Как ты догадался?... - Для них это было удивительно, особенно для Стаса, когда он, направляясь к остановке, проходил мимо бензоколонки и собственными ушами услышал как дежурный по АЗС начал предъявлять претензии собаке, когда та принялась облаивать троих перепуганных малышей, каждый раз называя собаку по кличке.
   - Прикол! - охарактеризовал старший эту новость.
   - Да это ещё ерунда, - приготовился тот сообщить ему наиболее важную деталь. - Я у этой собаки видел... член. Прикидываешь?!
   - Чё, серьёзно?! - удивился брат, хотя не очень-то поверил то, что только что услышал. - Я же сам лично видел, как по утрам к ней приходили кобельки и вставляли ей. Потом только как сиамские близнецы ходили... сиамские собаки... - Но он тут же подскочил с места, словно его осенило, и подлетел к окну. Брат кинулся за ним...
   Они долго выглядывали собаку на бензоколонке, она всегда там должна была быть - на цепи, цепь передвигалась вдоль всей АЗС по металлической проволоке, позволяя собаке свободно перемещаться по всей территории станции; но в этот раз братья могли лицезреть одну только цепь и ничего больше, она одиноко свисала с проволоки и создавала такое впечатление, будто собака эта взбесилась, сорвалась с цепи и убежала в лес, пока Стас звонил в дверь, а его старший брат не слышал никакого звонка.
   - Где эта твоя долбанная псина с членом? - подал, наконец голос старший брат.
   - Сам не знаю, - пожал тот плечами. - Я заходил в дом - была.
   Старшему же всё сильнее и сильнее начинало казаться, что всё это походит на розыгрыш, он только пока не понимал смысл с сутью этого розыгрыша, и будет ли по его завершении кому-нибудь смешно. Так что пока Стасу-старшему ничего другого не оставалось как отойти от окна и - наверное - отправиться на улицу, куда-нибудь в лес, там убивать время было удобнее всего, только бы далеко в лес не заходить, потому что в лесу том очень легко можно было заблудиться и вернуться домой - как Вася с Джоном - через несколько недель.
   Но перед тем, как открыть дверь и надолго уйти из дома, Стас подозвал своего вглядывающегося в окно братишку. Тот оторвался от автозаправочной станции ("мультсериала", вылетевшего из головы) и подошёл к старшему брату.
   - Глянь, - кивнул старший брат на дверцы ниши, к одной из которых скотчем был приклеен тетрадный лист бумаги, весь уделанный корявым почерком дедушки (Стасы знали, что когда дед был пьян, он писал только таким почерком. Вообще, дед их был писателем, и водил карандашом по бумаге в любом состоянии, так что любой из членов семьи - даже любой редактор - мог отличить куриный почерк пьяного дедушки от ровного и красивого почерка трезвого деда). - Дед нам написал.
   Написан на листе был такой текст:
   "Стасы,
   не ходите в лес, там можно не только заблудиться навсегда или наткнуться на каких-нибудь наркоманов, но и... набрести на избушку лесника... А если вы думаете, что его давным-давно убили, вы ошибаетесь. Лесник жив, и хоть его никто не может поймать, он до сих пор подкарауливает свои жертвы в погребе избушки. И когда кто-нибудь проходит мимо - будь то несколько грибников или несколько вооружённых до зубов новых русских, - он вылезает из погреба. Не забывайте, что этот лесник психически ненормален и что он самый страшный маньяк-убийца за всю историю нашего города. Сидите дома и никуда не уходите, пока мы не вернёмся. А мы пошли разбираться с этим лесником, потому что он ночью заходил к нам в квартиру и утащил в лес ваших маленьких сестрёнок, Катеньку и Леночку".
   - Слушай, - проговорил Стас старшему брату, так и не став читать каракули своего пьяного-дурного дедушки (старший Стас тоже не стал читать; они знали, что если дед пьяный, то он обязательно пишет или городит какую-нибудь несусветную ахинею, и пишет долго и нудно, что потом от чтения его галиматьи мозг устаёт), - а чё в нашем доме так дохлятиной воняет?
   Старший Стас принюхался... И правда - откуда-то несло псиной и дохлятиной.
   - С кухни запах идёт, - понял старший, двинувшись в сторону кухни.
   - Сам ты запах! - усмехнулся Стас выражению своего старшего брата. - Вонь, а не запах!
   - Ой хрен! - донеслось с кухни, когда старший исчез за её углом. - Фак твою мать!
   Младший уже был рядом с изумлённым братом.
   На полу под столом лежал мёртвый ротвейлер... впрочем, не было понятно, жив он или мёртв; хотя, если судить по тому, что так удивило тринадцатилетнего Стаса, можно было бы подумать, что ротвейлер всё-таки мёртв: глазницы были выдраны и из чёрных дыр кровь уже давным-давно не вытекала - всё засохло, как будто собака лежала в морозильнике, а не в раскалённой жарким летним днём кухне.
   - Смотри! - указал десятилетний Стас на собакину промежность. Собака разлеглась в такой позе, что задние лапы не мешали рассмотреть её "половую принадлежность". - Сука.
   Но старший Стас молчал, он о чём-то задумался - что-то пытался понять.
   Если б эти двое братьев додумались бы перевернуть приклеенный к левой дверце лист бумаги, то они легко узнали бы на той обратной стороне (медали) почерк непьющей и всегда рассудительной бабушки. А написала она очень короткое послание к внукам-Стасам:
   "Не слушайте деда и выйдите ненадолго из дома, потому что этой ночью я вырвала Тайге глаза, чтоб она ни хрена не видела. Мы ВСЕ скоро вернёмся и тогда уже будем кушать. И Лена и Катя" (бабушка хотела ещё дописать "Так хочет ТАЙГА", но почему-то не стала, вероятно подумав, что ребята сами обо всём догадаются).
   Думал старший Стас очень быстро, и размышления его закончились тем, что он решил разбудить эту спящую Тайгу. И ткнул носком своего кроссовка её в бок. И когда он её ткнул, ему тут же припомнилось детство, когда он был маленьким хулиганёнком и играл как-то с друзьями в футбол жирным дохлым котом, так вот, ощущения пинания мёртвого тела надолго отложились в его мозгу, и теперь, когда он легонько ткнул в брюхо этого безглазого ротвейлера, ощущения те к нему моментально вернулись: собака действительно была нежива. Он ткнул её ещё, ещё и ещё раз, словно собрался этой крупной и увесистой собакой поиграть в футбол... Хотя, он сыграл бы ей в футбол, если б это не была та бензоколоночная сука, а был их Тайга (женского, среднего или мужского рода слово Тайга, не понимал даже отец Станиславов, когда именовал купленного на базаре щенка ротвейлера и чисто наобум в голову ему пришло это неожиданное слово), кобель, которого за последние 13 дней они вдвоём с младшим братом успели возненавидеть и всякий раз избегать, когда замечали, что у Тайги опять входит в раж приступ бешенства.
   С каждым разом удар тринадцатилетнего Стаса становился всё сильнее и сильнее. И через пару минут он уже пинал собаку изо всей силы. Пинал до тех пор, пока собака эта не зашевелилась и не начала подниматься. Бессознательный взгляд старшего Станислава тут же принял выражение испуганного неожиданностью ребёнка...
   - Что это?! - вскрикнул десятилетний Стас, как будто вместо собаки известной породы, на лапы поднимался какой-то невиданный монстр.
   Собака с чёрными дырами вместо глаз злобно зарычала. Младший тут же кинулся к двери, пока старший долго не мог прийти в себя с перепугу, даже когда ротвейлер схватил его за тот самый кроссовок, на котором остались волосья от шерсти, и начал его трясти как не успевшую вовремя убежать кошку, пытаясь разорвать. От такого действия Стас упал.
   Младший в это время никак не мог справиться с дверным замком - тот словно заел.
   Вырывать глаза собаке вовсе необязательно, потому что у неё превосходное обоняние. Так десятилетнему Стасу так и не удалось в десятикомнатной квартире скрыться от безглазой рычащей собаки.
   Через несколько минут сука ротвейлера выпрыгнула в открытое окно, как будто не смогла догадаться, что десятикомнатная квартира находилась на двадцать шестом этаже, а не на первом.
  

0x08 graphic
ПЕРВЫЙ ФАКТ (рассказ-загадка)

"Все мужчины одинаковые" или, как сказал Лев Толстой,

"все счастливые семьи похожи друг на друга..."

"Все настоящие мужчины носят семейные трусы"

   В конце мая народ на море валит не таким напором, каким, например, в начале августа, даже если солнце здорово припекает и город погружается в духоту и летнюю скуку (только на море никогда не бывает скучно или душно) жаркого-беспощадного дня; даже если на некоторых пляжах пусто как в крещенские морозы и раздольем переполнен весь бесконечный берег. Это дикие пляжи; людям, которые боятся встретиться с какой-нибудь неприятностью или бедой, обычно приходится избегать столкновения с подобными пляжами. Но иногда на таких пляжах появляются одинокие люди; иногда на них появляется очень много одиноких людей...
   ...Так например, один одинокий паренёк, загорающий на одном из диких пляжей пригорода, неожиданно для себя заснул... Лежал он примерно в позе женщины, явившейся на приём к гинекологу - ноги его были широко раздвинуты, и проходящие мимо школьницы чуть не споткнулись об него (так неожиданно попал он в их поле зрения), и... все трое увидели как из его семейных трусов что-то выглядывает...
   - О! - шёпотом обрадовалась одна из школьниц, увидев спящего, - вот он, тот мудак! Он вчера полдня крутился на пляже возле женской переодевалки!
   - Точно! - вспомнили и две других. - А давайте с него трусы стянем, пока он спит. Спрячем и разбудим.
   - Давайте!
   И девочки постарались аккуратно, чтоб не разбудить спящего, снять с него семейные трусы... Спящий так и не просыпался.
   Все трое вголос прыснули, когда стягиваемые трусы обнажили сжатое холодной майской водой, уменьшенное в размерах хозяйство этого плюгавенького семнадцатилетнего паренька. - Какой малюсенький!
   Школьницы сняли трусы полностью и сняли очень неаккуратно, но спящий так и не проснулся.
   - А где его вещи? - осмотрелась по сторонам одна из школьниц. - Он что, в одних трусах сюда пришёл?
   - Спиздил кто-то, наверно, - предположила вторая, зарывая в песок семейные трусы этого некрасивого и не по-летнему бледного парня. - Ладно, пошлите.
   - Не, дай я хуй ему залуплю, - решила вдруг третья. - Хочу посмотреть.
   - А если он проснётся и погонится за нами? - произнесла вторая.
   - Не догонит, - уверенно заявила первая. - Давай, Анька, залупляй, поугараем.
   Анька склонилась над спящим и аккуратно оттянула крайнюю плоть.
   - Фу!, белый весь! - тут же убрала она руки. - Когда этот заморыш последний раз мыл свой...
   - Дак он же дрочит каждый час, - заметила первая. - Ну-ка, Анька, подрочи ему, - встанет или нет?
   - Сама дрочи! - усмехнулась та.
   - Ну и чё! - пожала первая плечами, заняв позицию своей подруги Аньки. - Подрочу. Смотри и учись, девочка!
   - Проснётся же! - вдруг вскрикнула трусливая вторая.
   - Спасибо скажет! - поправила вторую Анька, за секунду перед тем, как первая аккуратно начала ласкать и уже через пять-шесть секунд пенис спящего парня незаметно начал увеличиваться в размерах, набухать и крепнуть в пальцах первой...
   Эти трое двенадцатилетних школьниц так приковались взглядами к машинально разрастающемуся пенису, что и не заметили даже, как за их спинами образовалась ещё одна человеческая фигурка...
   - Долго он будет бродить по пляжу и искать свои трусы! - задумчиво произнесла эта фигурка...
   Трое школьниц тут же испуганно обернулись, и из уст второй даже раздался взвизг. Первая уже не "ласкала" спящего.
   Перед ними стоял обнажённый, плюгавенький, бледный молодой человек, абсолютная копия спящего; должно быть, его брат-близнец.
   - Недолго, - открыл глаза и поднялся "спящий". - Я-то не спал вовсе и видел, куда они их закопали. А если б ты, идиот, не припёрся сюда, я бы через две-три минуты кончил!... Котёночек, ну сделай мне ещё немного повторов, - взмолился он, обращаясь к первой. - Меня такой кайф охватил! У меня ещё ни разу не было женщины...
   Вторая в это время уже пустилась наутёк, потому что из-за угла скалы дикого пляжа вышли ещё две фигурки. Как Анька двумя-тремя минутами позже пригляделась, фигурки тоже были голыми, очень сильно походили на этих двух близнецов и... шли медленно, с закрытыми глазами и какой-то пошатывающейся походкой, как зомби из фильмов ужаса.
   - Лунатики, - с усмешкой кивнул брат "спящего" на приближающихся "сомнамбул". - Они тоже ищут по всему бесконечному пляжу свои трусы.
   - Чёрт! - тихо произнесла первая. - Вы что, все четверо близнецы?
   - Больше! - ответил ей "спящий". - Ну ты будешь доделывать незаконченное?
   - Да погоди ты!... - махнула она рукой, увидев, что из-за той же скалы выходят ещё три обнажённые фигурки; выходят также медленно...
   - Все они кончили, - произнёс "спящему" "неспящий". - Остались только мы с тобой.
   - А ты-то чё? - не понял близнеца "спящий".
   - Так я же проснулся, - отвечал тот, - и погнался за тремя девчонками - не сообразил сразу. И не догнал ни одной.
   Один из лунатиков вдруг споткнулся о собственную ногу, начал подниматься и машинально задел рукой зарытые "второй" (сбежавшей) семейки "спящего".
   - А ну положь на место! - прикрикнул "спящий" на своего брата-близнеца. - Это не твои! (и семейки также машинально слетели с дёргающейся во все стороны руки лунатика) Ищи свои - не фиг было спать, урод!
   - Естественно, мы понимаем, - говорил в это время "неспящий" Аньке и её подруге-однокласснице, - что религия - в частности Бог - уважает секс как учредителя потомства, но секс-неуравновешенность сильнее нас всех. Для нас любовь - кошачья беременность, а страсть бесконечнее замкнутого круга из бездонной бочки времени и пространства. И мы пойдём на что угодно ради...
   Откуда-то издалека раздавался душераздирающий визг "второй". И уже через несколько считанных минут, четверо обнажённых братьев-близнецов "спящего" выходили из густого прибрежного леса, таща на дикий пустынный пляж за руки-за ноги сопротивляющуюся "вторую".
   Не повезло этим школьницам; жутко не повезло в этот злосчастный полдень, стоило им улизнуть с двух последних уроков физкультуры и предпочесть экзаменационному изнуряющему кроссу отдых на пляжике, пусть и диком. Видимо, они забыли, что в этот палящий, не по-весеннему душный день, пятница, да ещё и 26-е мая...
   Когда из-за угла всё той же скалы вышли ещё две обнажённые фигурки, близнецов всего стало тринадцать.
   Вопрос загадки: сколько вообще близнецов было у "спящего" на самом деле?
  
  

ДИКИЙ ПЛЯЖ

   - Марфа, тебе кто-нибудь в классе нравится? - неожиданно спросила 12-летняя школьница одноклассницу. Вообще, школьниц этих в данный момент было трое. Две подруги подумали, что вдвоём на диком пляже им будет скучно и решили взять с собой третью, Марфушку Жофову, школьную "белую ворону" и вечную неудачницу. Ситуация так сложилась, что подругам (Лине и Тане) удалось уговорить замкнутую и стеснительную Марфу составить им компанию по дороге на пляж. День выдался не по-июньски жарким, да и до пляжа идти было недалеко, так Марфа согласилась сходить, искупаться, вместо того, чтоб как всегда сидеть в затхлой, непроветриваемой квартире, угрюмо выставившись в заляпанное краской, пылью и маслом окно на сияющий в самых ярких цветах полдень и скучать-скучать-скучать, потому что телевизор год назад разбился, а видеомагнитофон пропил отчим.
   - Училка коза мне не нравится, - тут же ответила Марфа, выдавив из себя вымученную улыбку, чтоб совсем заторможенной не выглядеть, "не знаю" - ответ которой на любой вопрос. - Дура такая. Колы мне ставила...
   - Да нет, - пояснила ей Лина суть вопроса, - из пацанов тебе нравится кто-нибудь?
   - Да они дураки такие! В четвёртом классе юбку мне задирали...
   - Понятно, Марфа, - прервала Таня её откровения. Не повезло этим двум подругам: надеялись, что хоть весело будет - посмеются над Жофовой, но та в эту июньскую пятницу вела себя как-то по-особенному - не подступишься ни с какого края.
   - Пацаны - дураки, - продолжала та, не обращая на одноклассниц никакого внимания, - они за косички меня дёргали! Х...и! утопила бы их всех!
   - Успокойся, Марфуша, - погладила Таня её по шершавым немытым волосам. - Ни к чему из-за них так нервничать...
   - Так если они обзываются! - разошлась та. - Они меня обзывали и вонючкой и говняшкой и...
   - Смотрите! - перебил её удивлённый голос Лины. - Вот тебе и дикий пляж!
   Марфа и Таня посмотрели... Они втроём находились на вершине откоса. Со стаметровой высоты берег дикого пляжа выглядел в виде тоненькой жёлтой полосочки, но то, что весь берег заполнен загорающими, видно было хоть с двухкилометровой высоты.
   - Откуда там взялось столько народу?! - произнесла Таня, в недоумении глядя на кусок дикого пляжа, проглядывающийся между двух огромных скал. - Там же всё время было пусто!...
   Тане хотелось больше чем Лине, чтоб на пустынном диком пляже как всегда никого не было и легко было загорать без купальников.
   - Да ладно, чёрт с этим народом, - махнула Лина рукой на сложившуюся ситуацию, - пошли, раз пришли, не возвращаться же назад.
   И они - втроём - продолжили спуск по лесной тропинке.
   Кусок пляжа, который они увидели с вершины откоса, можно было лицезреть только оттуда; когда правая скала загородила весь обзор, была видна только простирающаяся в туманную даль морская гладь Уссурийского залива, и обзор пляжа не открывался до тех пор, пока девочки не спустились вниз и не обошли правую громадину-скалу.
   - Это, наверно, пионерлагерь, - предположила Таня, - заняли как раз ту часть пляжа, которая видна между скал.
   - Не похоже что-то на пионерлагерь, - отреагировала Лина.
   - А пацаны дураки такие, - опять затараторила своим некрасивым голосом Марфа, лишь бы только не молчать и не выглядеть скучной, - они мне юбку задирали и за косичку...
   - Да подожди ты со своей юбкой, - перебила её Лина. - Потом про юбку расскажешь. - Голос её был обеспокоенным, словно она предчувствовала что-то неприятное; что войдут они в зону пляжа, а все загорающие поднимутся и погонятся за ними; все до единого загорающие будут мужского пола и... и как несколько капель воды... как дождь.
   Они огибали угол скалы в жутком молчании... Но поворачивать назад было уже поздно. Если за ними погонятся загорающие, то недалеко они (девочки) убегут по тропинке в горочку, особенно эта толстая Марфуша...
   - А это же на этом диком пляже жило миллион близнецов? - вдруг нарушила Марфа зловещую тишину.
   - Чего? - не поняли её подруги.
   - Миллион лунатиков, - напоминала им марфа уже устаревшую городскую легенду, пока они огибали скалу. - Они вылазили из песка, из моря, из скал - отовсюду, когда кто-то входил в их логово-пляж. В пятницы тринадцатые на пляж лучше не заходить. Пятницы, 13, пятницы, 26-е; особенно, если ещё и полнолуние, то все дикие пляжи были заполнены этими близнецами.
   - А-а-а, - поняла Лина, о чём лопочет эта Жофова. - Тебе небось всё это твой пьяный отчим рассказал.
   - Да! - гордо ответила та, - а как ты догадалась?
   - Он перепутал всё, - объяснила ей Таня. - Никаких близнецов не было. Просто психбольницу распустили всю по домам - кормить людей нечем, а группа шизофреников, отдыхая на пляже, разорвала по частям трёх девчонок; они их просто поделить все не могли. Да и было это сто лет назад...
   - Близнецы там были! - гнула своё Жофова. - они и сейчас там. Сегодня ведь пятница, 13 июня, 15-й лунный день - полнолуние...
   - Да заткнись ты, дура чёртова! - не выдержала Лина.
   - Кто?! - вне себя от такой ярости протянула Марфа. - Это я дура?!... Ну ты поплатишься за свои слова, козявка! Близнецы тебя сожрут! Я в них верю. Они... - Но прервал её душераздирающий визг Тани - она вышла за угол скалы вперёд Лины и марфы, и... обомлела... Сначала обомлела, потом завизжала, как будто весь пляж кишел тучами крыс, пауков или скорпионов и ещё окровавленными человеческими костями нескольких сотен загорающих.
   Взвизжала и Лина, когда дикий пляж попал и в её поле зрения, одна только Жофова злорадно расхохоталась; хохотала она только потому, что одноклассница, пару секунд назад назвавшая её дурой, чего-то испугалась. Марфа даже и не смотрела, что весь дикий пляж наполнен сплошной тишиной, безмолвными телами "загорающих", зловоние от которых слабый южный ветерок уносил в сторону пляжного горизонта.
   "Отдыхающие" "загорали": самое ближайшее к девушкам, выброшенное на берег тело громадного толстяка, с одной стороны было красно-коричневое; так солнце опалило этого позеленевшего утопленника. Он лежал в той самой позе, в какой волны позавчерашнего шторма вышвырнули его на берег. Далее вся прибрежная песчанная полоса была наводнена бездыханными телами с подобными видами загаров. Не всех волны вышвырнули на берег, кто-то просто загорал, но в результате оказался то проткнутым насквозь прутом, то с отрубленной головой, если мужчина (если женщина - с разодранным в пух и прах лобком), или разорванным пополам...
   - Вылазьте, близнецы, - орала Жофова, что было духу. - Выходите из воды, из песка, из скал! Сегодня ваша пятница тринадцатое!!
   И из песка неожиданно выползла ладонь, как раз там, где стояла орущая во всю глотку своим некрасивым голосом, Марфа Жофова; ладонь схватила Марфу за голень и та перстала орать.
   - Чёрт, рука! - вскрикнула она, вырвавшись из крепких пальцев и отскочив в сторону.
   Оттуда, куда она отскочила, молниеносно выскользнула ещё одна кисть руки, только в этот раз кисть уже не хватала Марфу за ногу... В пальцах у этой кисти было лежавшее до этого на песке отколотое горлышко от полуторалитровой винной бутылки...
   Марфа тут же взвыла от дикой боли, когда песок под её ногами окрасился в красное. Она заменила собой испуганный визг одноклассниц. Но выла от адской боли Марфа недолго.
   Лина с Таней в это время уже поднимались вверх по тропинке. Они бежали как можно быстрее, хоть и силы их были на последнем исходе уже на второй сотне метров. Они не обратили внимание на истёртые временем надписи на скалах, "СПАСИБО, ДЕВЧОНКИ, ЧТО ПРИВЕЛИ ЕЩЁ ОДНУ МРАЗЬ МНЕ НА ПЛЯЖ". Одна только истекающай кровью Марфа прочитала их за секунду перед тем, как в глазах у неё потемнело...

* * * * *

  
   Хоть Лина и Таня жили в разных квартирах, но проснулись они в одну и ту же секунду от собственного крика.
   Как ни странно, но в квартирах Лины и Тани происходило одно и то же, после того как каждая из них разбудила криком своих родителей.
   - Чёрт, проспали! - вскрикнули в голос матери Лины и Тани.
   - Пятница тринадцатое! - проворчали в голос отцы, удалённые друг от друга двумя стами метров. - Лиха беда - начало! Что дальше-то будет?! Весь день впереди!
   Через 13 минут, 13 секунд из голов Лины и Тани в одно мгновение вылетел кошмарный сон про усеянный мертвецами берег дикого пляжа. Ещё через 13 минут, 13 секунд, Лина и Таня встретились, обговаривая, как им провести этот первый день летних каникул... и не пойти ли им на дикий пляж...
   Одной только Марфе Жофовой ничего не снилось этой ночью (не снилось вещих снов с четверга на пятницу). Она брела по улице, сама не зная куда. Но через 13 минут, 13 секунд весь её день неожиданно осмыслится, сразу, как ей повстречаются её одноклассницы, Лина и Таня.
  
  
  

ТАЙГА-2 (1)

   Однажды, 8 марта, в одном из рейсовых пригородных автобусов чуть не началась драка. И всё из-за молодого человека, который с самого утра чувствовал себя отвратительно. Он уезжал из города - этот день он решил провести там, где его никто не увидит, и ему хотелось, чтоб это место оказалось лесом; тем более день располагал - не по мартовски тепло, солнце пригревает, так, что можно даже за­горать. При ветре загар получится не очень хороший, особенно, в на­чале марта; но в этот день, о котором идёт речь (08. 03. 98), ветра вообще не было.
   Молодого человека звали Станислав Кусков. В этот день ему ис­полнилось 26 лет, и он сказал своим родителям, - с которыми он жил в однокомнатной квартире гостиничного типа, - что плевать он хотел и в их тортик и на их "грёбаные" подарочки, что они вдвоём достали его уже своим занудством и что он лучше проведёт этот день с проститут­ками. Пронырливые родители всё всегда пронюхивали о личной жизни своего сыночка, и что девушки у него никогда не было и что Стаси­чик их "мальчиком" надолго остался, и что он девочек боится, и даже несколько раз его на мастурбации поймали, так что врать про прости­туток для Стаса особого труда не составляло, хоть он и знал, что родители понимают о его принципах (в принципе - не доверять проти­возачаточным средствам больше чем "ночным феям", на которых у него ни денег ни здоровья не хватит). Так что идти ему некуда было - он попался.
   Но... тут же вспомнил про свой незабвенный девиз "ищи выход - нет безвыходных ситуаций", его осенила гениальная идея... И в это 8 марта он решил побродить по лесу, полюбоваться природой; как ни странно, но к природе Стас Кусков был неравнодушен больше чем - например - женщины к восьмимартовским цветам.
   Поскольку Стас Кусков помнил, что по праздникам пригородные автобусы работают бесплатно, то денег с собой он - конечно же - не захватил, и простояв полчаса на остановке, дождался-таки опаздыва­ющего "Икаруса", успев заскочить быстрее, чем водитель с ехидными глазами и четырьмя красавицами под боком, захлопнул двери, как он всегда захлопывал перед носом таких вот прыщавых "неудачников" как этот заморыш (в глазах весёлого и огромного водителя автобуса, этот невысокий и щуплый Стас Кусков кроме как "заморышем" и говнюком никем больше не выглядел).
   Но Стас не придал этому вызывающему поведению водителя ни ма­лейшего внимания; мысли его были заняты совсем другими вещами, и он даже не обращал внимания на девушек, что облепили весёлого водителя и изредка косились на этого одинокого пассажира ("Интересно, куда это он едет?- хотелось бы им узнать.- Какой-то мрачный, угрюмый: "ма­ма, я обкакался". Да и на психа вроде не похож... Куда же он едет? Чем он в лесу заниматься будет?..."), постоянно гогоча когда води­тель им что-то произнесёт, относительно этой "угрюмой личности".
   В автобусе было пусто, если не обращать внимания на какого-то алкоголика, что спал на самом заднем сидении ещё наверно с позап­рошлого вечера.
   В то время, как всё началось, Стас глубже и глубже погружался в мир грёз, и когда двери автобуса открылись и на следующей оста­новке вошёл третий "пассажир", Стас воображал себя "объедком с пыш­ного стола" (как он сам для себя называл жизнь у какой-нибудь сос­тоятельной пожилой вдовы,- главное исполняй все её капризы и будешь плавать как "рокфор" в "раме"), и ждал, когда же ему наконец-таки по­везёт (прилетит волшебник в золотом звездолёте) и какая-нибудь старая некрасивая мадам, проезжая мимо него на каком-нибудь "черокки", на­жмёт на тормоз и, подъехав к нему поближе, попросит в чём-нибудь помочь, и тогда он залезет в её автомобиль, поддавшись намёкам, и... больше его нудные-противные мама с папой никогда не увидят...
   - Эй, паренёк, - прервал его размышления чей-то фамильярный го­лос, - ты что, уснул?
   Стас Кусков, вырвавшись из своего примитивного мира грёз, тут же сосредоточил всё своё внимание на фигурке небольшого человечка, что стоял перед ним, так, будто в его глазах этот Кусков очень сильно походил на таракана.
   - Билет покупай, - проговорил ему этот человечек, как только тот глянул на него.
   - Сегодня же бесплатно возят, - промямлил Стас в ответ, вместо того, чтоб спросить этого плюгавенького мужичка, кто он такой и не спятил ли он с ума; но повышать голос Стас умел только на родите­лей.
   - Сегодня только женщин бесплатно возят, - заметил ему на это мужичонок; на плече мужичонка висела сумка, набитая мятыми банкно­тами и три-четыре рулона билетов, так что не было сомнений в том что это кондуктор, только что-то перегаром несло от этого кондукто­ра и... алкаша на заднем сидении уже не было...
   Стас собрался было произнести что-нибудь острое и неожиданное на эту реплику, но... так и не нашёлся с ответом, и решил, что раз не нашёлся, то отвечать не надо.
   - Эй ты, - тыкал нетрезвый кондуктор в плечо отвернувшегося в сторону окна парня, - женщина. Ты ведь женщина?
   - У меня нету денег, - буркнул в ответ Стас.
   - В жобу веник, - передразнил его этот нетрезвый и плюгавый кондуктор. - И из автобуса на этом венике.
   - Что это ещё за разговоры! - попытался Стас придать своему го­лосу как можно больше силы. - Что за веник!
   - Извини, я пьян, - унялся кондуктор, присев рядом с Кусковым на соседнее креслице, как будто устал и решил отдохнуть. - Я вчера напился. А ты куда едешь? - спросил он в лёгком тоне общительного человека. - В лес, на природу? Погодка сегодня прекрасная?
   - Какая разница, - безразлично ответил Стас, словно понял что над ним незаметно издеваются.
   - Родители наверно надоели?...
   - Чьи родители? - решил Стас сумничать.
   - Парень, - проговорил ему кондуктор, - пошарься хорошо по кар­манам, оплати проезд и не выходи из автобуса, пока тот не вернётся назад в город. Такой у меня к тебе совет.
   - Почему не выходить из автобуса? - не понял его Стас.
   - Просто я сердцем кое-что чувствую, - ответил плюгавый, подни­маясь с места. - И выходить тебе не советую. Не послушаешь меня - пеняй на себя. Пошарь лучше в карманах. Я чувствую, что во внутрен­нем кармане твоих брюк...
   - Лёха, - прервал его водитель. Он стоял за спиной кондукто­ра... Эти двое - пассажир и кондуктор - так увлеклись, что и не за­метили как автобус остановился, из кабины вылез водитель и подошёл к ним. - Платить не хочет?! Сынок, - обратился он уже к Кускову, - ты платить не хочешь? Я тебя обязан возить на своём горбе? - он уже схватил Стаса за воротник рубашки и поднял с места, хоть и кондук­тор тщетно пытался утихомирить этого выпендривающегося перед своими девчонками водителя. Вообще, Стас драться никогда не любил - даже в школе он отделывался побоями и унижениями, но никогда не давал сдачи, - но в этот раз всё произошло чисто машинально: Стас автома­тически попытался выбить ухватившую его за воротник руку водителя, но вместо этого, задел здоровяка по лицу.
   - О! - театрально восхитился водитель смелости этого парнишки, - да ты, я смотрю, драчун хороший. Драться будем? - отпустил он его воротник и принял комическую стойку боксёра.
   - Вовик, завязывай, - продолжал кондуктор оберегать этого пар­ня, - чё ты к ребёнку прикопался!
   - Он мне по лицу заехал, - объяснял ему водитель Вовик в своём шутливом тоне. - Мы должны подраться. Бороться. Будем бороться? - ин­тересовался он у парня.
   - Давай на улицу тогда выйдем, - предложил Стас. Вообще, он бо­роться с этим увальнем не собирался, но всё-таки на улице было куда удобнее, чем в автобусе - поломать рёбра, наткнувшись на что-нибудь или разбить окно и потом отравиться в отделение милиции...
   - Да не бойся, парень, - сказал ему кондуктор, - он шутит.
   Но парень в это время выбрал удобную позицию и проскользнул мимо здоровяка, выскакивая на улицу.
   - Что, на улице будешь драться? - осведомился высунувшийся из открытых дверей водитель. - Или на улице убежать проще?
   Но Стас ничего не ответил, только побрёл в сторону уходящей в лес тропинки, не обращая внимания на перебранивающихся между собой плюгавого кондуктора и водителя-здоровяка.
   - Эй парень, - крикнул ему кондуктор, пока тот не успел исчез­нуть из глаз, - куда ты?, Володя же пошутил! Возвращайся назад, мы довезём тебя бесплатно. Что ты как девочка?
   "Сами вы девочки!" - хотел ответить Кусков, но не решился - во­дитель тогда погонится за ним и уж в этот раз шутить не будет. - Он продолжил путь, не оборачиваясь, постепенно растворяясь среди де­ревьев. Кондуктор Лёха обратил внимание на то, как этот паренёк прибавил шагу как будто спешил куда-то.
   - Нахрена ты пацана зашугал! - театрально замахнулся на водите­ля-здоровяка этот плюгавенький кондуктор.
   - Я ж тебе сказал, пусть член сосёт, - ответил водитель, заходя в кабину и закрывая двери. - Да, девчонки? - обратился он весёлым голосом к девушкам, а те с ним всегда и во всём были согласны - с ним для них не существовало никаких проблем ни с наркотиками ни с материальной стороны; лучшего сутенёра чем Вова у них не было.
   - Останови-ка на минуту, - попросил его кондуктор, едва только они удалились от Стаса Кускова на полкилометра. Володя остановил автобус и открыл переднюю дверь.
   - Да ссы в автобусе! - крикнул Лёше шутник Володя, когда тот двинулся в лес, справлять малую нужду (по его походке было видно, что большей нужды ему справлять не было необходимости). - Девчонки отвернутся.
   - Да пошёл ты!... - показал ему Лёша средний палец и тот заго­готал. Лёша же зашёл в лес подальше, чтоб из автобуса его не было видно и расстегнул ширинку.
   Отъехал автобус только через тринадцать минут, после того как водитель несколько раз выкрикнул имя кондуктора (каждый раз прибав­ляя к имени слово "козёл") и плюнув на него, продолжил маршрут.
   Испарившийся же в глубине леса кондуктор так и не выходил. Стас Кусков недолго шёл по выбранной тропинке, поскольку та очень быстро закончилась потухшим костром, вокруг которого валялось несколько водочных бутылок. Но вернулся назад - на дорогу - он не из-за того что вокруг не было тропинок и без них бродить по лесу было не удобно, просто откуда-то издалека доносился рёв каких-то пьяных подростков и притворный визг их не более трезвых подружек.
   Он решил перейти шоссе, поскольку с противоположной его сторо­ны (там тоже был лес) заметил тропинку. Так что раз на раз не при­ходится.
   Шоссе было совершенно пустым, когда Кусков переходил его. Но из-­за угла вылетела иномарка... Хотя ехала она не так быстро, как хоте­лось бы любителю - поглазеть на водителей-лунатиков, так что Стас мог бы даже и не бежать, а спокойно перейти дорогу, но... он замер на месте как заворожённый (такое иногда случается с людьми - внутреннее чувство им подсказывает, что не обязательно продолжать идти, можно и остановиться, водители ведь не скоты, остановятся), вытаращившись на приближающуюся иномарку... Водитель же останавливаться и не собира­лся, а когда до стоящего посреди дороги человека осталось не более полуметра, водитель этот свернул руль в сторону, и автомобиль даже краешком не задел Стаса. И только когда до ближайшего дерева осталась пара метров, иномарка подняла за собой шлейф пыли, затормо­зив... Но автобус с водителем Вовой и четырьмя его "лебедями", в это время затормозить не успел и на полном ходу врезался в вылетевший из-за поворота бензовоз.
   Кондуктор Лёша в это время усмехнулся; он выходил из леса, вспоминая как ему ужасно не везло в 26 лет (сейчас ему было 38 - день рождения девятого марта), но в то же самое время "сердце" этому кондуктору подсказывало, что он без проблем остановит первую попавшуюся машину, без проблем доберётся до диспетчерской и весь сегодняшний день проживёт без проблем...
   - Хитчхакер? - полюбопытствовал у Стаса высунувшийся из окна водитель, вместо того чтоб наорать. - На перекладных добираешься? - Точнее говоря, это был не водитель, а водительница (если можно так выразиться), женщина бальзаковского возраста.
   - Да, - покачал Стас головой, - как бы.
   - Но денег у тебя ни копейки, - угадала эта симпатичная женщи­на. - Хотя во внутреннем кармане твоих брюк и есть забытая тобой ме­лочь на карманные расходы, но бесплатно я тебя повезу чисто из принципа. Залазь.
   И Стас залез в автомобиль не потому что вспомнил о своей мечте быть "объедком с пышного стола", а потому что ему сказали "залазь".
   - Ох и не везёт этому парню, - усмехнулся Лёша, залезающий в первую попавшуюся машину, которая остановилась сразу как он подошёл к дороге и вытянул руку. - Большая его сёдня херня ждёт. А меня - завтра. 366 дней продлится. Чёртов високосный год!
   - Слушай мужичок, - заметил ему водитель, - я понимаю, что ты пьян, но всё равно прекрати болтать, или выйдешь из машины.
   - Ты слышал что-нибудь про тайгу? - спросила Стаса женщина, когда машина её набрала приличную скорость; до этого она молчала.
   - Слышал, - ответил тот. - Это была собака, она загрызла хорошую толпу людей. Для детей сказка, чтоб те не гуляли по лесу. "...не то на вас нападёт зубастая-клыкастая собака Тайга...", - разговорился он - затронули его любимую тему. - Ещё шли байки про то, что в лесу нашем стоит заброшенная избушка, в которой когда-то жил ЛЕСНИЧИЙ. Помнишь про Лесничего?
   - Ещё бы! - поддерживала та тему. - Знаменитый неуловимый шизоф­реник.
   - Лунатик, - поправил её Стас. - Его Лунатиком называли. Так вот, детей ещё пугают, что, если те забредут в этот лес, то обяза­тельно наткнутся на избушку лесника-лунатика, что дескать она как призрак, летает по лесу - неожиданно появляется в разных местах - и преследует заблудившихся детей.
   - А дети обязательно теряются в лесу, - вставила она слово, раззадорив его ещё сильнее:
   - Ещё бы! В нём невозможно не заблудиться! Это же лес - приз­рак. Когда дети в него заходят, то для них он становится обширнее вселенной!
   Стас так увлёкся своей любимой темой, что даже и не заметил как машина давным-давно свернула в лес и ехала уже по "пьяной дороге".
   - А что с Тайгой-то? - продолжала подстрекать его та.
   - Так она и есть этот Лесник! - рассказывал он. - Представляешь: дети заблудились в лесу и тут на их пути вырастает эта старинная избушка; она просто-таки гипнотизирует детей и те, естественно, за­ходят в неё. В избушке всё покрыто столетним слоем пыли и запутано миллиардом паутинок, в общем такое ощущение, будто в ней не единая душа не была ещё с позапрошлого века. Но откуда этим загипнотизи­рованным детишкам знать, что в избушке этой побывало бесчисленное количество детей, и что все их души находятся в пропахшем мертвеца­ми погребе этого домика? Все души выглядят в виде безумных клеток, составляющих тело лесника-мутанта... И тогда эта человекообразная собака бесшумно выплывает сквозь пол из погреба... и детям больше некуда деваться - дверей и окон в этой избушке не существует уже, если они в неё вошли и захотели выйти. Вот тебе и вся Тайга.
   - Неужели так оно и было? - произнесла женщина с небольшой ус­мешкой в голосе, повернувшись к рассказчику.
   И только тогда Стас осмотрелся по сторонам... и до него нако­нец-то дошло, что машина уже давным-давно остановилась, а вокруг ни души, только один лес. И солнце уже не светит - небо заволокло ту­чами. И, что более всего удивительно, это то, что машина стояла пос­реди одной из самых непроходимых частей леса, вокруг ни "пьяной до­роги" ни тропинки, одни колючие кусты и бесчисленное множество де­ревьев; деревья эти и окружали машину, так что не было понятно, ка­ким образом она заехала в этот центр дебрей. Складывалось такое впечатление, что машина стояла здесь с тех самых пор, как де­ревья эти начали расти.
   - Враньё всё это, - произнесла женщина. - Тайгой в нашем городе называется совсем другое: общество незнакомых людей. Ни один из них не знает о существовании этого общества; они не знают друг друга: практически те же самые - заблудившиеся в лесу - дети: они не пони­мают, что их души объединяет один единственный ЛЕСНИК-ТАЙГА, но всё равно, идут к Нему; их зовёт чистый инстинкт. Чёртов високосный год, да?
   - Что? - не понял он про "високосный год".
   - Вместо 365-ти дней, - объясняла она, - тебе мучиться 366 дней. Ты не выйдешь из ТАЙГИ, пока не выполнишь задание; в 366-й день ис­течёт твой срок. Но не беспокойся, год ты по лесу бродить и замани­вать не будешь, - говорила она в то время как Стас, незаметно от неё, пытался открыть дверцу и хотя бы выбраться из машины, но замок дверцы должно быть проржавел от долгого стояния и давным-давно пе­рестал действовать, - время здесь летит по разному, в зависимости от местностей, по которым ты будешь проходить. Так что чувствуй себя как в зловещем лабиринте, но не забывай заманивать детей в избуш­ки... Ты, что, хочешь выйти? - обратила она внимание на его поведе­ние. - Разбей, лучше, окно, дверь ты не откроешь - машина простояла здесь тысячу лет. Но поброди по ТАЙГЕ, в ней наверняка есть места, где стрелки часов начинают вращаться в обратную сторону. И ты вер­нёшься назад, в конец своего ХХ века.
   И Стас наконец-то разбил окно - долго он колотил по стеклу своим хиленьким локтем - и вылез на свободу...
   - Смотри, - напутствовала ему женщина, - 366-й день закончится и ты одеревенеешь, если не выполнишь задание.
   Он и не спрашивал уже её, о каком задании она говорит; ему просто хотелось убежать подальше от этой сумасшедшей, выбраться из леса и успеть поймать машину, пока не стемнело. Почему-то в эту ми­нуту у него проснулись чувства к своим родителям, и ему всё больнее и больнее становилось на душе, когда он начинал представлять себе, как те будут волноваться - переживать из-за своего сына, и всё из-за его спеси: приспичило видите ли ему нагрубить родителям и провести этот день в лесу (в ТАЙГЕ)!...
   Но по дороге он всё сильнее и сильнее восхищался тем, как лов­ко он убил в этот день время. И, казалось, чем сильнее он восхищал­ся, тем дольше шёл.
   Тем временем стемнело. Нетрезвой молодёжи в лесу появилось ещё больше, и Стасу захотелось пообщаться с ними.
   Он уже шёл на голоса... в то время, как вторая часть его лич­ности требовала вернуться домой и больше никогда не позволять сво­им родителям волноваться, только уговорить их собраться, и отвести их в лес, чтоб показать им это чудо-избушку.
  
  
  
   ИЗ-ПОД ЗЕМЛИ (рождественский рассказ тех времён, пока ещё были на свободе подвалы)

куда идём мы с пятачком

большой-большой секрет

   Собственный вопль пробудил Сергея достаточно быстро.
   Кроме полоумного ветра с метелью, за окном было ещё минус сорок. Отопление находилось на нуле. Но несмотря ни на что, Сергей был мокрый, точно жил в воде.
   - Опять я на чердак залез! - взвизгнул он - его бесил собственный сомнамбулизм, так, что он уже заготовил верёвку... но мыла нигде не мог достать. - На этом херохреновом чердаке пожизни колотун!... А на морозе мне как всегда кошмары снятся.
   С каждым годом Сергею всё чаще и чаще приходилось оставаться наедине с самим собой, потому он размышлял только вслух (про себя он обмозговывал такие мысли, о которых вслух лучше не думать).
   - Хорошо, что я опять по карнизам да по стенам (снаружи дома) не хожу во сне, - радовался он, покидая свой чердак. - Как здорово в подвале! Особенно, когда припрётся нетрезвый сантехник и сдуру запрёт подвал на ключ. Тогда-то я могу спать спокойно и не опасаться во время своей лунатической прогулки попасть под машину... и проспать там до вечера - у нас же во дворе машина стоит огромная, на ней дети часто играют.
   Подвал был закрыт... Больше ему вслух размышлять о своём поведении почему-то не хотелось.
  
  
   На улице крещенские морозы, похоже, решили превзойти себя...
   Сергею нужно было как-то добраться до соседнего дома. Но как?... Он был в тапочках, в дырявом трико и в майке (всё остальное, что было у него в имении, отобрали местные хулиганы)...
   "Ну и что мне теперь делать?! - взмолился он уже не вслух. - Не дойду ведь до соседнего подвала! А здесь не тепло - подошвы к цементному полу примерзают..."
   Но вдруг ему - ни с того ни с сего - припомнился кошмарный сон, от которого он очутился на чердаке.
   В детстве, он со всей своей компанией в голос хохотал над одним нищим, который - то оказывался без ног, то становился слепым, то позвоночник его так искривлялся, что превращал этого нищего в калеку из фильма ужасов, то нищий этот был уже не нищим, а карманником или каким-нибудь жуликом. В последнем же сне Сергея, этот нищий был... Дедушкой Морозом... Несмотря на то, - что вся компания вместе с Сергеем как-то заметила его попрошайничающим на каком-то железнодорожном перроне и как он неожиданно наступил на свежее испражнение, поскользнулся и ударился головой о рельсы, когда юркнул на говне под перрон, - ...электричка наконец-таки подходила к заждавшимся пассажирам, но отъехала только через несколько десятков минут...
   Дед Мороз этот во сне Сергею пообещал, что обязательно придёт к нему в гости и "всенепременнейше" принесёт подарки...
   - Я принесу тебе огромный мешок! - хрипел этот жутковатый Дед Мороз.
   "И ты в нём утонешь!", послышалось Сергею, но Мороз не говорил ему такого. И Сергей это понимал; но "ты в нём обязательно утонешь!" он ясно расслышал. Но проснулся от собственного крика ужаса не из-за "...ты утонешь!..." Это было что-то совсем иное... Что-то, чего Сергей никак не мог вспомнить. А он и не хотел это вспоминать.
   Он боялся вспомнить.
  
  
   Сон припомнился ему неспроста; дело в том, что неподалёку от его дома (подвала) он сквозь густую пелену метели увидел некое замысловатое тело...; оно шагало в сторону Сергея. Но шло как-то медленно, какой-то "каменной" походкой. Было непонятно, жив этот идущий или мёртв. Ветер плескал по позеленевшему телу этого идущего его безобразные лохмотья, которые, казалось, пролежали под землёй уже несколько лет...
   Фигура подошла ближе... И Сергей уже мог разглядеть гниющее тело этой фигуры, глаза которой давным-давно где-то потерялись, голова была сильно пробита, рука срезана по локоть. Да и само тело выглядело так, будто его зацепило поездом перед этим и проволокло несколько километров.
   Что-то знакомое. Что-то ОЧЕНЬ знакомое!
   Сергей уже догадывался - что. Не зря ведь припомнился ему свой последний кошмарный сон...
   Существо хрипело и подбиралось к Сергею всё ближе и ближе.
   "Чёрт возьми! - заорал он опять не вслух. - Он же нежив!" И пустился наутёк от этой разлагающейся твари. Ему плевать было и на ветер, который мешал бежать, и на то, что сквозь эту густую пелену метели он не разберёт какой-нибудь столб или дерево (и сшибёт его).
   Но вместо столба или дерева посреди дороги стоял огромный трёхметровый Дед Мороз...
   "Господи! - молил Сергей, - ну дай мне поскорее проснуться! Я не выдержу этот кошмар..."
   Он остановился.
   Дед Мороз стоял неподвижно и выглядел как какой-то экспонат музея восковых фигур. Он очень сильно напоминал собой памятник, но... В теле его струилась самая неземная энергия; и Сергей это не только видел, но и чувствовал.
   Он также ясно чувствовал, что никакой это не сон.
   И пустился в другую сторону. Он уже потихоньку начинал замерзать, но старался набирать такую скорость, чтоб кровь согревала всё его тело. Он очень быстро бегал. И постоянный голод создавал в нём какую-то неимоверную энергию. И он бежал.
   Правда, за спиной всё время слышал хрип:
   - Кто насрал? - рычал ему мертвецкий голос. - Это ведь ты, сопляк, насрал со своими дружками! Ну признайся. Чистосердечное раскаяние... - всё остальное утонуло в завывание метели.
   - Ты всегда был готов насрать мне под ноги, - продолжал замогильный хрип. - Ну что я тебе и твоим дружкам такого сделал?! Чем я перед вами провинился, что даже после смерти ты не даёшь мне покоя?! Ну да стой же, ёб твою мать!!!
   Похоже, хозяин этого гробового голоса страдал навязчивыми мыслями и идеями. Но Сергею это не мешало бежать. Как-то он бегал и по три и по четыре часа, когда ему надо было убить время (ему просто было интересно, сможет ли человеческий организм выдержать такое время. Но когда четвёртый час его бега подходил к концу, он не хотел останавливаться - готов был бежать бесконечно. Всё эго тело переполняла лёгкость).
   Он бежал всё быстрее и быстрее. Бежал уже минут 20. Хрип за его спиной куда-то исчез. Но удивляло его другое: на улицах было пусто. Обычно, народ в рождественские каникулы в любую погоду вываливает на улицу, пусть хоть мороз будет свыше 50®С и метель заменит ураган; но в этот день на улицах было как в Кинговских "Лангольерах" (после того, как самолёт приземлился в Бангоре), и некого было позвать на помощь. Даже того гигантского бородатого "нищего" не было.
   "А где твоя Снегурочка, Дедушка Мороз? - вспомнил он своё детство. - Будешь ты потом петь голосом Надежды Румянцевой (и одновременно голосом Юрия Хоя) "Расскажи Снегурочка, где была..."? - Но ни за что он не согласился бы задать этому Морозу такие вопросы. - Не уж-то ты, Дед Иваныч, можешь жить без своей Снегурочки?... А что тут такого?! - кинулся он в размышления. - Я-то живу, вот уже тридцатый год, а не умираю... Кому скажи, так обхохочут: тридцать лет человеку, а он всё ещё мальчишка..." - Но мысли его прервались капитально... До этого он бежал по какому-то длинному-длинному переулку, которому, казалось, не будет и конца. Но конец - как утверждал сам Сергей - не только у него в штанах... Он понял, что попал в тупик... И, если б Сергей был идиотом, то он побежал бы назад. но сейчас он растерялся...
   Пока он бежал по этому бесконечному переулку, ему не повстречалось ни единого сквозного прохода, ни единой двери... Ситуация явно играла против него - переулок этот словно на самом деле был каким-то длинным червем-инопланетянином и засасывал его в себя (неспроста ведь на улицах стало так пустынно) как пылинку.
  
  
   Делать нечего, придётся...
   ...И как он мог не заметить?! - в самом торце тупика торчала металлическая дверь... замка на которой не было. Открывай, да заходи. Не сражаться же в дырявом трико и в майке с трёхметровым Рождественским Морозом...
   За дверью оказалось тепло. И Сергею ничего другого больше не оставалось. Конечно, он мог бы взобраться на крышу, взять что-нибудь увесистое и скинуть Деду на голову, как только тот подойдёт к металлической - единственной - двери; но он не был уверен, будет ли открыт люк на крышу этого дома, и сможет ли он найти то увесистое, чем можно будет увалить это сверхъестественное существо наверняка, да и сможет ли он сквозь такую густую метелистую пелену разглядеть что-нибудь дальше собственного носа...
   Он не обманулся - это был подвал. И всё в нём было также пустынно, как на тех рождественских улицах, из которых он спустился - не было других бродяг или просто какой-нибудь шушеры (педерастов, наркоманов, подростков и т. д. и т. п.). Но останавливаться ему было нельзя, потому что подвал был длинный и в нём находилось очень много металлолома. И Сергей выхватил из самой соблазнительной кучи удобный но ржавый топорик... и спрятался за угол, внимательно вслушиваясь в тишину...
   Где-то далеко ревела метель. Где-то ещё дальше рычал страшный голос:
   - Теперь сбылась моя мечта! Теперь ты бомж. Я давно об этом мечтал. Я долго ждал этого дня. Дня нашей встречи. Ты почувствуешь себя в моей шкуре! - Голос приближался. - И тогда я стану ребёнком... и засмеюсь над тобой. А ты станешь мной. Мертвецом. МЕЕЕРРТВЕЕЕЦООООМ!!!!!!!
   "И ты будешь ходить, - продолжал за него Сергей. - А я буду срать тебе под ноги при каждом шаге. Говна во мне много. Вон я какой здоровый! Три метра!!"
   Но куда ведут те трубы, хотелось бы ему знать, когда он обратил на них внимание - на трубы, ведущие во тьму.
   Он быстро двинулся туда, пока этот трёхметровый не вполз в такой неудобный для его роста подвальчик. В конце концов, из тьмы он ещё эффективнее сможет ЕГО атаковать.
   Успел.
   Но только далеко что-то ведёт эта тьма с трубами. Он думал, там будет стена, но не тут-то было. Тогда Сергей прошёл ещё дальше; свет электрической лампочки, которую он крутанул, скоро исчез во тьме.
   И всё почему: потому что он сердцем чувствовал, что впереди его ждёт ещё больший свет...
   Он не надеялся, что, как и в том переулочке, пройдёт по бесконечному пути и наткнётся на стену, и услышит позади себя нечто вроде "А вот и я! У меня тоже есть топорик... И не только топорик... У меня есть ещё мой великий рост - способность, как увеличиваться до невообразимых размеров, так и уменьшаться...". Сейчас он был каким-то хре'новым оптимистом.
   Но вместо света он приближался к... запаху... Откуда-то издалека шёл сильный запах. И запах этот ему не нравился...
   - Не надо было смеяться над несчастными, - послышался рёв уже в коридоре, по которому двигался Сергей. - Не надо было над убогими смеяться! Смех, это удивительная вещь, но иногда он превращает человека в бродягу. И ты не стал бы бродягой, если б...
   - ЗАААТКНИИИИИИСЬ!!!! - взвизжал Сергей.
   - Но ты, считай, уже стал мной, - игнорировал тот эмоции Сергея. - Тебе осталось только умереть и тогда ты увидишь, что начнётся...
   - Я пойду? Да?
   - Ты даже не представляешь...
   - Что я не представляю, дурак?! - орал ему Сергей.
   - И за дурака тоже ответишь!
   - Да пошёл ты в... пизду!
   Запах усиливался. Сергей даже догадывался, какое зловоние его ожидает (где-то вдалеке; но сейчас оно близко... Оно надвигается как Лангольеры...), если нос его не взорвётся (у Мороза-то он точно из говна сделан. Какое зловоние на него подействует?...)
   - В твою, что ли?
   "А у него всё-таки есть чувство юмора, - подумалось Сергею. - Какое-никакое, а чувство... Но вот куда мы двигаемся?..."
   - По-моему, мы двигаемся в великий подземный мир нашего города! - с гордостью объявил замогильный голос Мороза Ивановича.
   - Ты... - у Сергея аж перехватило голос вместе с духом. - Как ты читаешь мои мысли, козёл?
   - Обыкновенно! - наслаждался тот предвкушением Великого Удовольствия. - Ведь ты - это почти я. А чего мне стоит прочесть собственные мысли?
   - Я не смеялся над тобой!!! - заорал вдруг Сергей тоном "доказывателя"-неудачника.
   - Конечно! Ты только уссыкался.
   - Ну прости ты меня!, я ведь пацаном ещё был, малым...
   - В аду тебя простят! - громко прошептал ему Мороз. - Сам Бог займётся этим.
   Зловоние усиливалось. Но, кажется, ещё даже цветочки не наступили. И Сергей всё сильнее и сильнее чувствовал, что они скоро будут ТАМ - в Великом Подземном Мире Владивостокской канализации, и их разорвут гигантские чудовища... крысы-крокодилы, или канализационные демоны-мутанты отправят их в совершенно другой мир...
   - Ну и пошёл ты тогда, знаешь куда?!...
   - Знаю-знаю, - прохрипел Мороз. - Я как раз туда и иду. И ты, кстати, тоже туда идёшь.
   Но Сергей его уже наполовину не слушал... Его загипнотизировал свет в конце туннеля. Это был какой-то зеленовато-призрачный свет. Он издавал сияние. Жестокое и зловещее сияние, как показалось Сергею. Но, слава Богу, свет этот был ещё далеко.
  
  
   Они долго шли. Как-то дорогу им загородил гигантский таракан; он что-то нечленораздельно бормотал. Узенький тоннельчик, по которому Сергей убегал от Мороза, уже давным-давно превратился в огромный проход, посреди которого запросто можно было отремонтировать Титаник. Дед Иваныч уже куда-то пропал, так что Сергей не переставал лелеять надежду, что когда-нибудь этот чёртов Хрен Мороз вырастет у его носа прямо из-под земли, и... кому-то из них придётся лишиться головы, или верхней или нижней части всего туловища, или...
   Что за чудеса! Ни одно чудовище его не тронуло - ни летающие крокодилы, ни гигантские комары-людопожиратели, никто (ничто).
  
  
   Сергей шёл и шёл, как будто тело его постепенно становилось механическим... Свет не приблизился ни на йоту, а, наверное, стал ещё дальше... Хотя, на самом деле, Сергею всё это осточертело и постепенно он начинал сходить с ума.
   Навстречу ему ползла какая-то человекообразная тварь-мутант с бесчисленным количеством лишних частей тела (и тела не только человеческого...), собралась было проползать мимо, как Сергей схватил его за первые попавшиеся части тела обеими руками.
   - Какого хуя вы меня не трогаете?! - зарычал на мутанта Сергей.
   - Я этого не хочу. - Ответ донёсся далеко не от твари, а откуда-то из-за горизонта этого бесконечного и гигантского (в высоту и в ширину) тоннеля. Это был женский голос. Сергею бы стоило поразмыслить над тем, чего она хочет, но... он не успел...
   - А чего ты хочешь? - крикнул он голосу.
   - Долго рассказывать.
   - Ну начинай; времени у меня куча.
   - Но жизнь больно коротка.
   - А если не больно?... Если больно не будет?...
   - Ну не будет - так не будет.
   - Слушай, мадам, прикончи меня тогда, а то мне все эти подземные приколы уже остопиздели. Понимаешь меня, мадам?
   - Приколы, - ответила ему на это "мадам" своим фантастическим голосом, - тебя ещё только ждут.
   - А долго ли они будут ждать?
   - Уже недолго.
   - Ну слава Тебе!... - пропел он со сверхъестественным облегчением, как будто из души выпала Джомолунгма. - А то я себе уже все яйца в пыль стёр... Кстати, а недолго, это сколько? - опомнился он, - а то понятие это, понимаешь ли, растяжимое.
   - Через семьдесят восемь твоих шагов.
   - А шаги какими должны быть? - поинтересовался он о размере каждого шага.
   - Обычными, какими ты всегда шагаешь.
   - А почему именно через 78? - Его вдруг заинтересовало, почему это "она" не захотела погонять его ещё некоторое время (а ВРЕМЯ, оно бессмертно, и длится бесконечно... Оно старее мира...)
   - А почему "почему"? Тебе не кажется, что ты много задаёшь вопросов?
   - Ну ладно, - пожал он плечами, прежде чем двинуться в путь.
   - И шаги начинай считать лишь тогда, когда полностью перестанешь видеть, - добавила она как бы ни кстати.
   - Чего?!...
   - Глаза закрой, только тогда твой шаг будет действителен.
   - Дак а чё ж ты мне сразу-то не сказала?! Я за весь свой ПУТЬ ни разу не сомкнул ни глазу. Ну ты...
   - Я тебе это потом объясню.
   - А чё за трёхметровый хрен за мной шагал? - Но спросил он тишину.
   И глаза его не открылись, пока семьдесят восьмой шаг не подошёл к концу... Он с трудом преодолел все соблазны - посмотреть на то, что происходит вокруг, пока он как спящий лунатик идёт твёрдыми и самыми наиобычнейшими шагами.
  
  
   Вместо гигантского туннеля перед ним была какая-то жуткая бескрайняя долина. Всё было окрашено в мрачный - серый цвет, как долина мёртвых из любимого фильма Сергеева детства "Седьмые ворота ада". Долину составляло болото, над которым поднимались ядовитые испарения; на которое даже смотреть было страшно..., а Сергею наверняка предстояло войти в него. Горизонт долины напрочь заволокла такая же бескрайняя полоса тёмно-серых туч. И вообще, всё напоминало Сергею о том, что он попал в настоящий подземный мир. Всюду разгуливали только мрак и полутьма.
   Вдруг, где-то посреди долины, из этой зловещей трясины стало что-то расти... и рядом ещё что-то. С далека это ЧТО-ТО казалось невообразимо гигантским. Это были два каких-то жабообразных существа. На голове одного была огромная блестящая корона...
   "Вот хрен! - выругался он про себя. - По-моему, я попал в настоящее Лягушачье Царство. И это Царевна Лягушка со своим супругом. А я Иванушка... Серёжушка дурачок?..."
   Но одно существо вдруг превратилось в Снегурочку, другое - в "трёхметрового" Деда Мороза. И они стояли на поверхности трясины не двигаясь.
   - Всё растёт из-под земли, - произнёс Мороз. - Особенно, всё самое нехорошее и страшное. Земля начинает шевелиться изнутри. Ведь внутри находится АД. Вот и ползёт всё самое отвратительное и безобразное; пока оно только в подземелье, но скоро оно выползет со всеми кладбищами... И поменяется с земной поверхностью... И на Земле наступит ад, а солнце с ясным душным днём будет светить под Землёй.
   - А какого хера ты за мной...
   - Не перебивай, - заметила ему Снегурочка. - Это сейчас не самое важное.
   - А что же тогда самое важное? Та фигня, которую я должен тут стоять и слушать? И на хрена только этот Дедушка гнал меня по этому туннелю.
   - Не ты первый, - ответил ему Мороз.
   - И не ты последний, - продолжала Снегурка. - Так мы вызываем каждую мразь - у каждой это происходит по-своему - и оповещаем её. Разве ты не заметил, что на Земле развелось много мрази?
   - Много нечисти, - говорил Мороз. - Плохого больше, чем хорошего. Так что мы в безвыходном положении.
   - В каком вы "положении"? - протянул Сергей.
   - Понимаешь, - попыталась объяснить ему Снегурочка, - если б на Земле добра было больше чем зла, мы бы размножали всё хорошее. Теперь понял?
   - Смутно.
   - Ну да ничего, со временем поймёшь окончательно. Мало кто понимает. А те, кто понимает - либо помогать нам начинают, либо сходят с ума от ужаса и безвыходности.
   - Мне кажется, ребята, вы не полностью понимаете разницу между добром и злом, - заметил им Сергей своё мнение, - если обыкновенного - не делающего никому ничего плохого - бомжа почему-то называете мразью.
   - Ты с нами не спорь, - проговорила ему Снегурочка. - Уж мы-то мразь обличаем в одну секунду. И на все 100%.
   - Ты запомни, - произнёс ему Дед Мороз, - главное: всё растёт из-под земли и только. Изнутри. Запомни это.
   "Было бы чего запоминать! - хмыкнул про себя Сергей. - Тоже мне, таблица умножения!"
   - Ну, таблица - ни таблица, - произнесла вдруг Снегурочка, - а в жизни пригодится.
   - Слушайте, Вы двое! - гаркнул тот на них. - Кто дал вам право читать мои мысли?!
   - Потому что твой мозг находится здесь, - указал Дед Мороз пальцем под ноги.
   - Ну ладно, - как-то замысловато остепенился Сергей. - А что тогда теперь?
   - Теперь? - удивлённо переспросил Дед Мороз. - Теперь ты свободен.
   - В смысле?
   - В самом прямом смысле. Можешь отправляться восвояси.
   - Да вы чё, охренели?! Какое, к фак-матери "восвояси"?!
   - Не беспокойся особо, - ответила Снегурка, - мы тебя доставим без проблем со скоростью мысли.
   - Давно бы так!
   - Что значит, "довно бы так"! - вскрикнул Мороз. - Я, как понял, ты, всё что мы тебе поведали, смутно усвоил.
   - Шутя, - ответил Сергей. - Я всё прекрасно понял. Зла на планете Земля больше чем добра, и вы в безвыходном положении - вынуждены всеми усилиями помогать большинству. А мне лучше сойти с ума и покончить с собой, если я не соглашусь дружить с вами. И самое главное: АД находится в земле (в другом измерении) и именно оттуда ВСЁ растёт...
   - О боже! - прошептал он, когда заметил, что он в своём тёплом и уютном подвале, а не на ледяном чердаке, и говорит ВСЁ ЭТО вслух... - Что же я делаю!
   Он тут же подскочил со своей трубы и начал одеваться со скоростью звука. Он напялил на себя свои бомжовые ватные штаны с прочной телогрейкой, валенки, шапку, и двинулся в путь. На улице ещё была ночь, но до утра ему надо было переделать тьму дел. В него словно что-то вселилось и он вёл себя как полоумный.
   У него был ГРАНДИОЗНЫЙ ПЛАН. И к утру его подготовка к спасению планеты должна была уже начаться.
  
  
   Но Сергей опоздал. Полголовы ему что-то откусило... И, то ли кости сами зашевелились, то ли кладбища переполняли сумасшедшие (Шепеткова  14 этой ночью неожиданно опустела), но ВСЁ началось сразу и неожиданно. Под землёй тем временем начал работу новый завод. Гигантский завод. Что он производил, узнать было невозможно, как будто он находился в другом измерении.
  
  
   Началась новая эра.
  
  
   А Сергей... Он мечтал только о единственном: проснуться раз и навсегда, в том далёком детстве, когда он, собственно, и заснул (после которого начались все эти кошмары и ужасы) и увидеть... нищего (Деда Мороза).
   Просто ему хотелось загадать одно желание.
  
  
  

ТАЙГА - 3

ПУЛИ В ПИСТОЛЕТЕ

1

   Непонятно, откуда у одного безобидного мужичка взялся газовый пистолет "тэ-тэ", или как там эти современные пистолеты называются, не знаю, и какого чёрта этому агнцу-мужичку вздумалось забыть этот пистолет у своего приятеля (кстати такого же безропотного приятеля) во время пьянки, да и не просто забыть, а забыть всю свою кожанку и возвращаться домой в одной рубашке. И, надо сказать, повезло этому мужичку, в карман которому случайно подложили этот пистолет, когда пытались скрыть некоторые улики от приближающихся милиционеров; мужичку повезло потому, что по дороге домой его забрали в медвытрезвитель - не успел он зайти в подъезд своего дома - в самый последний момент пристали к нему назойливые владивостоцкие "мусора". А взрослый сын приятеля этого безропотного мужичка обнаружил забытую куртку и известил родителей, что из куртки вывалилась настоящая "пушка"...
   И, перед тем, как рассказать о том, в какие приключения этой пушке удалось залезть своим длинным носом, напомню о небольшом нюансе... или метафоре, не знаю, как назвать, разберитесь сами:
   Пули в пистолете; они запросто могут быть невидимыми и изображать из пистолета "незаряженное ружьё, которое раз в год стреляет", и могут торчать они в пистолете, как Старик Хотябыч в кувшине, пока палец случайно не нажмёт на курок и они все не повылетают на свет божий. Но, поскольку пули-дуры, то попасть они могут и в пистолет.
   А теперь - не сначала:
  

2

   Когда открылась дверь, на пороге стоял... Нет - стояло - НЕЧТО, чудовище, забрызганное кровью и сжимающее в руках газовый пистолет. Дверь этому чудовищу открыли родители, увидевшие слёзы на глазах своего сынульки (так повелось, что именно их сынульке досталась роль "чудовища")...
   - Лучше бы меня растерзала та собака!- провыл он, вместо того чтоб молча войти в комнату, положить "пушку" на место и безразлично уставиться в окно, сквозь прозрачное стекло, вглубь погружённого в бесконечную ночь леса, Зелёного Угла (бесконечной ночь будет потому, что парень этот не был уверен в завтрашнем дне, дно которого в том, что солнце завтра как обычно взойдёт...), и плевать затылком в родителей, когда они будут надоедать ему различными вопросами.
   - Сын, что стряслось?!- недоумевали те в соответствующих тонах, в качестве реакции на это его "лучше бы меня растерзала та собака".- Это ты сейчас стрелял?
   - На кой чёрт ты пистолет этот...- зарычал вдруг на сына отец, внезапно понявший в чём дело, но... прикладом пистолета тут же получил в висок...
   - Ой, только не гундось!- умолял покачивающегося на ногах отца сын.- У меня и так уже за сегодняшнюю ночь голова как чёрт болит, ещё вы вдвоём надоедать будете!...
   - Мы не будем надоедать,- с трудом проговорила сдержанная мать (она была намного сдержаннее мужа),- мы и спрашивать ничего не будем... Считай, что мы спим и ничего не видим...
   - Конечно!- хохотнул стирающий рукавом кровь с виска отец,- на нас на всех это больше всего похоже!... Э, сын, а что это на тебе за брюки такие?, с кого ты их снял?
   - Э!- обратила на его висок внимание жена,- а ну-ка давай йодом смажем! Надо продезинфекцировать!, а то заразу занесёшь какую-нибудь...
   - Ты ослеп!- ответил сын отцу на вопрос,- на мне не брюки, на мне дырявое трико и больше ничего нет.
  

3

   Его звали Стас Кусков. Он возвращался домой в одном дырявом трико, с хорошей прорехой на заднице; благо, что темно на улицах было и не холодно, благодаря августовской духоте.- Ситуация мелочная и недостойная внимания: Стасу не везло в любви; всё у него шло шиворот-навыворот, не как у нормальных людей, присутствие которых он всегда старался игнорировать, чтоб никто не думал, что он кому-то завидует или пытается не выказывать свои эмоции - спрятаться под своеобразную маску посредственности, изобразив из себя этакого душелюба, погружённого в жерло духовности и равнодушного к телесным взаимоотношениям. И благодаря тому обстоятельству, что в туннеле любви для Стаса никакого просвета не ощущалось, этого девятнадцатилетнего паренька осенила неожиданная идея, и он, собрав "начальный капитал", необходимый для всякой современной жизни, отправился в... казино...
   Возвращаясь из казино, не обращая внимания на себя со стороны - не вживаясь в роли безразличных ко всему случайных прохожих или каких-нибудь влюблённых парочек, глазеющих на него и недоумевающих... Нет-нет, всё это не интересовало его в данный момент, когда он был погружён в воспоминания о сгоревшем в ночи вечере, когда его девушка излишне неожиданно и грубо "обломила"... Вообще, этих девушек он в последнее время отказывался понимать всё сильнее и сильнее, как раньше он не понимал никакого смысла в цветах (ему думалось, что девушки-женщины просто придуриваются, что всё это маска и искусственность), так и не понимал, почему некоторые девушки изнасилования боятся больше смерти, что тут такого страшного (?!) Но не об этом он думал, когда шёл по ночным улицам в трико, а о другом... Подспудно он, конечно, замечал то, что никто не видит его, когда он сам ни на кого не смотрит и, соответстсвенно, не испытывает никаких комплексов по поводу своего неожиданного "прикида". Он себя как будто ощущал "человеком в маске", одновременно пришедшим на одноимённую телепередачу и программу "моя семья" (кроме маски, на нём, судя по всему, была ещё и та "невидимая рубашка", в которой родила его мать; этакий голый король)...
   Он вспоминал, как вечером встретился с одной из своих новых знакомых, рассказал ей о себе... причём, всю правду рассказал, о том, что он вегитарианец, не забыв объяснить причины такого благородства по отношению к братьям нашим меньшим; сказал ей также, как относится к человеку, пребывающему на земле; изрядно пофилософствовал; признался, что иногда даже тараканов, комаров и мух не давит, потому что библия говорит, "не убий!". Одним словом, Стас обнажил перед ней всю свою душу, а в ответ получил отражение её души - правду в зеркале правды перед правдой. В общем, она отнеслась к нему как к сумасшедшему (не как к злобному шизофренику, а как к обыкновенному помешанному, задурившему себе голову всякой тоскливой галиматьёй и пытающемуся выпендриться перед девушкой, у которой, по его мнению, уши растут из задницы), и он всё понял, вернулся домой, взял все свои деньги, оделся поприличнее (ещё приличнее, чем для встреч с девушками) и двинулся в путь...
   Дверь Стас открыл беззвучно. Родители его спали. Да и он бы и сам лёг спать, но... Что-то не спалось ему сегодня, тем более за оконом орали песни какие-то девчонки-нимфетки, как тут уснёшь?... Ему захотелось выйти на улицу, прогуляться по дворам, может удастся познакомиться с кем-нибудь из местных тиннейджеров или удастся подраться с какими-нибудь хулиганами и покорить сердца всех нимфеток, что еженощно орут под окнами песни из репертуара "Сектора газа"? Сам-то он новичок в этом районе. Да и в жизни он, судя по всему, тоже новичок, раз всё в его мечтаниях выглядело таким наивным и инфантильным.
   Конечно, не в трико вышел Стас, а... почему-то захватил с собой по пути газовый балончик, как будто тот сам по себе упал с полки в его оттопыренный карман. Наверное, ему припомнился уже изрядно истёршийся в памяти случай с собаками на Калининской или вспомнил про собаку-убийцу Тайгу... Наверное, благодаря своей инфантильности, Стас надеялся, что ему удастся справиться с той же самой Тайгой только благодаря своему газовому баллончику; или, если из-за угла в каком-нибудь тёмном переулке, на него неожиданно налетит свора диких-голодных псов, то газовый баллончик станет для Стаса настоящим соломенным спасательным кругом.
  

4

   - И что?- любопытствовали родители.
   - Ну, вышел я во двор,- рассказывал им Стас,- и коза какая-то собаку выгуливала... Если б я был безоружен, как всегда, то... кому я тогда нужен, кроме ментов, которые тебя останавливают для проверки документов и обыска, нет ли у тебя какого пёрышка за пазухой или "дуры"...
   - Ага!- усмехнулся бинтующий голову отец,- это всегда так, когда у тебя в кармане оружие для нападения, то отвечаешь за него не ты, а кто-нибудь другой, у кого в кармане то же самое оружие, но для самозащиты...
   - Обычно, не ловят тех, кто с оружием,- перебивает его жена,- а ловят в основном таких, как наш сынулька, у которых за душой нихрена нет; ловят, везут в милицию и заставляют признаваться во всех смертных грехах! Так в реальной жизни бывает!
   - Не перебивайте!- попросил их Стас.- На чём я остановился... Так вот, когда я был без оружия, я был как пустая, перевёрнутая вверх ногами лодка, в общем, был обратной стороной монеты, и собака эта на меня даже и внимания не обращала бы, но... С газовым баллончиком я, скорее всего, выглядел совсем по иному, то есть - монета перевернулась - лодка встала как положено и в ней неожиданно обнаружились вёсла, то есть появилось кое у кого желание усесьться в эту лодку. И, так получилось, что собака оказалась вне ошейника, до смерти перепуганная хозяйка заорала-завизжала... Не за мою искусанную участь хозяйка эта боялась, а за свою овечью шкуру, если голова этой хозяйки не объединилась в единое целое, как со вселенной, с головой своей собаки, что, мол я вооружён... В общем, наверняка за собаку так испугалась эта хозяйка.
   - И ты пшикнул ей в лицо?
   - Собаке? У собаки нет лица... Ну да, пустил порцию газа. Да и не одну порцию. Одна порция не действовала ни на собаку, ни на её хозяйку, которая потом накинулась... налетела на меня как на врага народов, и мне только и удавалось уворачиваться да пускать газ этой бешенной бабе в глаза.
   - Так а чё ты пушку-то вытащил?- всё добивался от него отец.
   - Я пошёл дальше,- рассказывал Стас,- и увидел издалека группу ребят, они сидели в беседке детского сада...
  

5

   ...Увидев ребят, Стас неожиданно вспомнил про газовый пистолет, который у его отца позавчера ненароком забыл пьяный приятель. И Стас вернулся домой, отыскал в темноте кожанку отцова приятеля и вытащил из внутреннего кармана "т\т". Стас решил, что подраться с кем-нибудь из этих ребят у него так просто - по-дружески - не получится, а вот попугать всю эту ватагу "пушкой" было бы неплохо, тем более что они наверняка первыми к нему пристанут. Да и вообще, сидеть дома для Стаса этой ночью было не то что скучно или даже глупо, а, скорее всего, противно.
   И он не ошибся в предположениях, когда проходил мимо беседки, чтоб сократить себе путь к выходу в более оживлённые места и не обходить длинный девятиэтажный дом; ребята действительно обратились к нему первыми:
   - Э, браток,- тут же позвал его кто-то из юнцов,- у тебя сигаретки не будет?- Как будто вся эта ватага действительно погибала без курева или они просто-напросто стреляли сигаретки у случайных прохожих.
   - Бросил,- коротко ответил Стас, делая вид, что очень сильно спешит и подходить ни к кому сегодня он не собирался.
   - А ты откуда, вообще?- поинтересовались они у него о месте проживания.
   - Ниоткуда,- не менял Стас тона.
   Он, конечно, мог бы вытащить свою гордость (пушку), но... почему-то пропало у него всякое желание на что-либо, когда он встретился с действительностью и подумал, что обязательно прийдётся нажимать на курок, если достанешь оружие ("не доставай оружие,- припомнился Стасу закон толковища,- а раз уж достал, то бей"); в общем, что-то Стасу ослабило коленные части ног...
   Двое-трое парней повскакивали с мест и, три-четыре секунды спустя, Стаса окружила уже почти вся компания.
   - Ты чё, не местный?- не поняли те, приглядываясь к нему и не узнавая ничего.
   - О!- вспомнил один из них,- а его помню!, он, по-моему, только что в трико одном домой заходил! Тебя чё, друган, грабанули на улице?
   - Вы, ребятки, меня с кем-то спутали,- сказал им всем Стас.
   И, наверное, так бы они все его и оставили в покое, если б из беседки не выползли двое нетрезвых девчонок и не присмотрелись к Стасу своими пьяными - ничерта не соображающими - глазами.
   - Так это же наш вафлёр!- проговорила одна из них своим заплетающимся языком.- Он у нас в школе учится. У него и кликуха такая - Фуф-лёр!
   - В какой школе!- хохотнул Стас,- мне 19 лет! Ты чё!
   - Х...й в очо!- проговорила вторая, словно ни к кому и не обращаясь.
   - Ты словечки-то выбирай!- сделал ей Стас замечание.
   - А чё ты на меня наехал?- не поняла она.- Я это не тебе...
   - Чё-то этот паренёк крутой какой-то!- заметил кто-то из ребят.- Надо нам его бояться.
   Стас же в это время не ожидал, что ему станут выкручивать руки и начнёт разрываться ширинка на последних, оставшихся в живых его штанах, и как те будут стягиваться, увлекая за собой плавки, как Титаник - пассажиров... И, что удивительно, Стас ничего не мог поделать - так неожиданно всё происходило (кстати, об этом он позже родителям рассказывать не будет): Ему больше было стыдно, чем страшно от беспомощности вывернутых рук и ощущения, что в одно место ему пытаются затолкать бутылку, судя по возгласам ребят, комментирующих на всю улицу события, "сейчас он пиво с ракой будет пить!"
   Ему делали клизму - что-то холодное в него вливалось, пока двое-трое ребят разрывали его штаны пополам. Недолго продолжалась процедура - пива в бутылке, судя по всему, было на дне пару маленьких глотков.
   - А теперь ты будешь у нас шоколадницей,- вытаскивали из него бутылку, отпускали руки и подносили бутылку к лицу, пока Стас молниеносно совал руку в карман куртки и вызволял свой пистолет на свет божий.
   - А ну дай сюда эту зажигалку!- протягивал руку к пистолету один из ребят и не замечал, как дрожащий палец Стаса задевал курок и, с позавчерашнего дня не поставленный на предохранитель пистолет, издавал лопающийся звук...
  

6

   -...и я их всех до единого перебил,- говорил Стас неправду,- всез троих. Так получилось - так сложились обстоятельства.
   - И какой вывод ты сделал из всей этой истории,- спросил его отец в нравоучительном тоне,- если тебя, конечно, не найдут?
   - Конечно, не найдут! Ветер не найдёшь,- уверяла своим скороговорочным голосом всех - и себя в том числе - мать,- как чёрную кошку в чёрной комнате, которой нет. А если и найдут, то обязательно не того...
   - Не перебивай, мать!- гаркнул на неё муж.
   - Вывод сделал,- отвечал Стас,- что лучше самому принять смерть, чем защищать свою жалкую шкуру, убивая других только потому что ты попал в эту паутину, если взял с собой оружие и всё вокруг тебя соблазняет его применить... В общем, оружие с собой никогда не носить - ходить не оставляя за собой следов и теней и... не отражаться в зеркале. Таков вывод.
   - Ну, в общем, неплохой вывод,- через "нехочу" отреагировала мать, хоть и собралась возразить.- Но только "смерть", это лишнее!
   - А иного пути нет!- заметил ей сын своим излюбленным безапелляционным тоном.- Раз колесо закрутилось, значит остановить его очень трудно, пока оно переломает несколько палок. Такова жизнь! Такова наша сегодняшняя действительность.
   - А ты её видел, эту жизнь?- произнёс ему отец, впервые в жизни взяв в руки пистолет.- Мне сдаётся, что ты пытаешься нас элементарно разыграть. Пуль-то в пистолете нет!
   - Как, нет,- в недоумении уставился на отца сын.
   - А на одежде у тебя краска или томатный сок.
   - Так это потому, что я их все перестрелял,- быстро нашёлся Стас,- потому и нет пуль.- Он не хотел говорить родителям, что ключа от дома нет, а не пуль, а не то он вошёл бы бесшумно и родителей не тревожил, если б не забыл пошариться в карманах своих разорванных на две части брюк, которые лежали на крыше беседки, на которую их зашвырнули хулиганистые юнцы; а на крышу эту взобраться ой как непросто!
  
  
  

ТРАМВАЙ

(оригинальное название - "В ТРАМВАЕ, КАК В...")

   Час пик.
   Трамвай был пуст. Абсолютно пуст. Он стоял неподвижно и мог напоминать собой что-то вроде притаившегося хищника - бешенного хищника; нечто вроде наркомана, готового схватить зубами свой нар­котик; готового пожрать то, что поджидает его где-то неподалёку (единственное о чём оно мечтает, это попасть ему в глотку).
   "Хищник был готов к прыжку"... Вагоновожатый словно давно уже помер - несколько секунд назад,- его как будто пропустило током и трамвай больше не поедет.
   Но он тронулся с места с неожиданным толчком, будто сзади его что-то нечаянно подтолкнуло... какой-то грузовик (который на­верняка сам управляет своим водителем - заснувшим лунатиком). И "хищник" тронулся с места. Всего с одним человеком, что остался в живых.
   Дверь была открыта и я вошёл в этот притаившийся трамвай, что простоял на кольце пару часов. И стал свидетелем...
   Но что НАЧАЛОСЬ, когда двери открылись... невозможно описать. Желающих было МНОГО (переполненная остановка), но войти никто не мог. Пока. Но вот, словно кто-то выдернул пробку и хлынул, разнося всё на своём пути, мощный поток воды - "хищник" начал пожирать свой наркотик. И я думал, что некоторое время в образовавшейся посреди вагона толкучке, место так никто и не займёт - все метались то ту­да то сюда (пока была куча свободных мест); кто-то в нерешительнос­ти подбегал то к одному свободному месту, то к другому, но так или иначе, всю дорогу продолжал стоять.
   - Ну не ломитесь вы как сумасшедшие!- завизжал вдруг женский голос молоденькой вагоноважатой, и динамик не скрывал её чувств.- Все успеете войти. Трамвай же не последний.
   Но никому не до кого не было дела: "ломились" все. Естествен­но, каждый думал только о себе (человеческая натура); даже если б трамвай был бумажным, все б вели себя "как в невидимом". Все всегда думают только о себе, даже если делают что-то для других. Это пища для размышления.
   - Вы отойдёте от дверей или нет?!- орал динамик, спустя неко­торое время.- ...Закрыли двери! Кому сказала!!!
   Но двери эти только мешали. Всем и вся.
   - Вам на каком языке объяснить?- разорялась она.- Чё вы как бараны!
   - На каком - на каком!- ворчал какой-то пьяный старичок непо­далёку от меня.- В заднице который торчит, вот на каком! Бараниха.
   - Дааа!- отреагировала какая-то женщина на всё происходящее,- дурдом да и только! Самый натуральный дурдом!, если посмотреть со стороны.
   - Ага,- согласилась с ней другая,- так и хочется сказануть: "какой водитель, такие и пассажиры" - фраза наоборот: "какие пасса­жиры, такой и водитель", если её перефразировать, идентична - "ка­ков хозяин, таков и дурдом". Точно?
   - Ага,- влез в разговор пьяненький старичок своим саркастичес­ким голоском,- "каковы бараны, таков и пастух". Да?
   Но его игнорировали.
   Да, странноватые иногда люди попадаются, вроде той, что рас­суждала о дурдоме и новых своих поговорках.
   Трамвай мчался по рельсам, прилично разогнавшись, а вагоново­жатый - "оживший труп" - не переставал реагировать на обстановку. И если б воображение моё было несколько по-богаче, я б удивился, на­верное. Но... всё ещё впереди.
   Кто бы только знал, что нас ждёт.
   - Если будете так ломиться,- отчитывался динамик,- вообще хо­дить не буду! Ждите по три часа трамвая. Как только успокоитесь, заходим по-чаще.
   - А почему именно по чаще, а не по тайге?- тут же отреагировал этот пьяный умник пожилого возраста.
   - Да куда уж чаще-то!- отреагировали вагоновожатой (игнорируя пьяного, словно он в этом трамвае был невидимкой) (даже несмотря на то, что она не могла ничего услышать),- и так уже заскакивать не успеваем - так часто ходите!
   - Так это всё Черепков виноват,- заговорил пьяный,- Он же,гад, бабки отменил. За бабки бы ездили и толпы бы меньше было. Надо было просто ему цены на билеты поднять, зайцев бы больше было. А то на улицах пусто; в окошко посмотрите - все: кто в троллейбусе, кто в трамвае! Воздуха свежего люди не видят из-за Черепкова этого...
   Но тут его какой-то политического вида очкарик схватил за грудки и прошипел сквозь сквозь свои вставные челюсти:
   - Ты мне, молокосос, Черепкова не трогай! Слышишь меня?, не тронь!!! Убью нах.й, гнида.- Это был невменяемый человек, но ника­кого впечатления на окружающих человек этот не производил; для впе­чатления ему недостаточно даже будет вытащить какой-нибудь громад­ный топор; для впечатления ему надо будет разве что въехать в этот трамвай на танке и открыть огнь.- Это святой человек! Он столько для нас сделал!..
   Вообще, как мне кажется, будь то трамвай или автобус, будь то переполненная электричка или просто очередь,- везде, где есть стол­потворение, и вся толпа буквально-таки помешана на одной определён­ной цели, развивается некое массовое клаустрофоби-ческое состояние (боязнь замкнутого пространства). Ведь можно себе представить, что получится, если кучу этих клаустрофобиков запереть в обыкновенном "Икарусе" и пустить его по неровной незаасфальтированной дороге, с бешенной скоростью...
   - Дамы,- обратился к двум женщинам, обсуждавшим сравнение дан­ного трамвая с дурдомом, какой-то кокетливого вида мужчина,- вы позволите мне задать вам небольшой вопросик?
   И пока они смотрели на него, не дожидаясь ответа, продолжил совсем другим голосом. Тон явно не ему принадлежал.
   - Вы были в дурдоме?- обратился он к той, что первой завела эту тему сравнения.
   - Что вам надо?- отреагировала она.
   - Да нет,- продолжал он, словно игнорировал её реакцию,- прос­то вы заинтриговали меня: вы так рассуждаете о этом наибезобидней­шем трамвайчике, сравнивая его с дурдомом, как будто имеете истин­ное представление о том, что говорите.
   - А это не ваше дело, о чём я говорю!- ответила она как можно резче.- Ясно вам?
   - Да мне-то ясно.- Со временем голос его приобретал всё более и более зловещую окраску.- Но если вы имеете представление о психи­атрической больнице, то, во-первых: вы б не сравнивали её с трамва­ем, с этим раем на колёсах. Ну а во-вторых... вас не выпустили бы из неё так рано. Это элементарно, вы не находите?..- Дальше за него говорил уже не жуткий и коварный тип (доведённый своей натурой до безумия); дальше за него говорил сам дьявол.
   - Ты, сука, сбежала из психушки!- процедил он сквозь зубы, ко­торые у него стали несколько длиннее положеного.- Но это не беда, теперь ты на месте.
   - Нет, всё-таки есть какая-то схожесть,- вдруг заметила рядом стоящая женщина, как бы игнорируя заявление этого дьяволоподобного типика,- если вдуматься. Ну чем битком набитый трамвай не смахивает на дурдом? Действительно, если повнимательнее посмотреть на всё это со стороны...
   - Женщина,- перебил вдруг её некто,- вы ведь там не были! Как вы можете так рассуждать.
   - А вы там были?- машинально парировала она, до того как огля­нулась... и увидела этого типа...
   - Это не имеет значение,- ответил тип.
   - Как это не име...- она оглянулась...
   Это был какой-то нереальный человек. Я не имею понятия как вы­глядит сама Смерть, но уверен что тип этот ей явно не уступил бы (если не преувиличивать). Казалось, что худ он был больше чем чрез­мерно. Рост средний. А на голове ни единой волосинки - ни бровей,ни ресниц. Александр Ремпель о нём бы ПОГОВОРИЛ. Но только облачён этот человек был в полосатую робу, точно осуждённый особого режима, са­мостоятельно покинувший места лишения свободы.
   - Не о том сейчас речь,- произнёс он,- не надо юзить. Если б вам было известно, как там проводятся лоботомии и "шокотерапии" для буйных, вы бы не сравнивали это место с переполненным трамваем.
   - А если б вы знали, какие там вообще условия...- подал голос "кокетливый".
   - Ага,- поддакивал "полосатик".- Если б этот трамвай сейчас прошило б насквозь током, она бы узнала, что такое "шокотерапия"!
   Я сидел и не верил в реальность происходящего. Мысль о том, что в трамвай забралась какая-то группка, решившая всех разыграть, ушла куда-то далеко. С какой бы стати кому-то понадобилось бы кого-то ра­зыгрывать таким (!) образом?, как будто им в это час-пиковое время больше заниматься нечем. Это было что-то совсем другое. И станови­лось жутко.
   Но дальше...
   - Не трамвай, а психбольница!- громко воскликнул от куда-то с задней площадки трамвая юношеский голос, как бы издеваясь над этим полосатиком и дьяволоподобным кокетливым.
   - Точно,- пробормотал себе под нос пьяный старичок.- Вот я, например, знаменитый дирижёр, Толян Травмаенко!
   - Да при чём здесь Трамваенко!- проговорил рядом совершенно трезвый мужчина среднего возраста, приличного вида,- когда я знаете кто?..
   - Кто?- тут же уставились на него несколько человек, явно за­интригованные.
   - Да много кто,- ответил он, после некоторой паузы, слегка по­мявшись перед ответом.
   - Кто ты, дядя?- вполне отчётливо поинтересовался у него полу­годовалый малыш с маминых рук.
   - Я, детка, мистер Ъьышлимкхмыркхтрыкхорлраъьътрпедкно!- ско­роговоркой ответил он.- Вот кто я.
   - Ты по буквам давай!- прорычал малыш в приказном тоне.
   - А вообще, я волшебник. Но как наступает лето, я становлюсь... Сантой Клаусовым. Но лето исчезает в зиме и я... этот самый...- за­памятовал он,- ...О!- вспомнил,- город Зимбаббэ!
   - Чё вы гоните!- заспорил с ним какой-то подросток.- Зимбабве вообще такого города нет. Это Африка так называется. Там...
   - Мальчик,- строго заметил ему этот мужчина,- не спорь со старшими.- И, наклонившись к подростку, прошептал:- не то я тебя глаз лишу. А это очень больно.
   - Я ведь лик этого города,- этак улыбчиво объяснил мужчина, выпрямившись и к подростку уже не обращаясь.- А что, у каждого го­рода должен быть свой лик!- как бы оправдывался он.- Но это, брат­цы, намёк, ерунда. Потому что, когда наступает весна и одновременно осень, я становлюсь ликом всей Вселенной; ликом всего на свете, что только способно влезть в голову... Да даже, что не способно! Сегод­ня я лик и всего, чего нет!- объявил он.- Поняли, ребяты? Все вы, это я. Это например. Но я лик не только этого. Есть вещи, находящи­еся за пределом тех, которых нет... Не тех, которые я пока ещё не могу выдумать, а ВСЕХ - никаких. Так вот, я всего этого Лик!
   Подросток, которого пообещали оставить без глаз, как-то удру­чённо поглядывал на этого типа. И выражение его лица было такое, будто он думал: "Рожа ты, а не лик!"
   - Мальчик,- проговорил ему "лик всего", так, чтоб его не слы­шал никто, кроме этого подростка,- кого я предупреждал?
   - А чё?- тут же испугался он.
   - Да ни чёоо! Просто я слышу тебя всего насквозь.
   - Чё я такого сделал?!
   Но больше подросток этот ничего не говорил. Он вопил самым благим матом, прикрывая лодонями полыхающие чёрной жидкостью глаза. И, не смотря на необыкновенную толкучку, он свалился на пол, и виз­жа несвоим голосом, принялся по нему кататься, как взбесившаяся му­ха по стеклу банки-"ловушки".
   И я не мог единственного понять: либо все игнорируют то, что происходит, не желая связываться с Ликом Всего, либо этот Лик Всего ввёл их в нереальность, оставив из всех одного единственного чело­века, которому просто-таки суждено быть ОЧЕВИДЦЕМ. Самым Главным.
   Но, так или иначе, Лик Всего не мог бы действовать экстрасен­сорно - пальцы его были в крови, хоть он и старался вовсю прятать их в рукава; он действовал как фокусник (ловкость рук и ни какого мошенства). Так что скорее всего выходит то, что никто не заметил, он ли лишил мальчика глаз или это было "что-то" постороннее, а не Лик Всего.
   - Хватит там орать!- заверещала вагоновожатая через свой не­разлучный динамик, как будто до неё ещё не доходило, что она явля­ется ответственной за один из дурдомов города. Но, как говорится, вечер ещё не позади. Скоро она поймёт кое-что. Все скоро кое-что поймут. Я так думаю.
   - Оглохнуть можно!- недовольно бурчала она.
   Но кого интересовала её реакция? Вой катающегося по полу маль­чика не прекращался. Но на него как всегда ни единая душа не обра­тила внимание, ни единый человек. Может быть здесь ничего удиви­тельного быть не должно? Может именно так все и поступают? Не важно
   Действительно, не важно... по сравнению с тем, что начнётся дальше.
   - Короче,- заявила вагоновожатая,- если вы не прикратите это... то я не знаю, что сделаю!
   Не прекращалось.
   - Знаете что,- резюмировала она,- вы мне остохерели уже! Кати­тесь вы сами и сходите с ума сколько вам влезет!.. Ну вас на хрен всех!
   И, видимо, перед тем как покинуть этот трамвай, она кое-что сделала... в следствие чего, он здорово дёрнулся (наверняка наделав в себе несколько трупов), и погнал с максимальной скоростью, не об­ращая внимание на своих пассажиров (а они БУРНО (буйно) реагирова­ли). А может это неожиданное ускорение произошло сразу после того как она покинула своё рабочее место? Может эта растерзанная собс­твенным трамваем девушка вовсе не виновата?..
   - Я контролирую ситуацию,- как бы успокоил панику Лик Всего. Но он не успокоил её.- А может быть кто-нибудь из вас скажет, что ситуация нашего с вами трамвая чем-то напоминает собой ситуацию на­шего общества? А может она нам всю планету напоминает. Вы не думали ещё об этом?.. Если не думали, то и правильно делали! Дай вам Бог делать это правильно! Весь наш прогресс от ума; от этого чёртового думания! А знаете, что за прогрессом скрывается?.. Смерть. Так что поменьше думайте!
   А ведь в чём-то он и прав,- поразмышляю я немного, вопреки его воле.- Мы создаём лифт, чтоб не шагать по ступеням - набираем лиш­ний вес; затем создаём тренажёр, чтоб этот лишний вес вернуть в прошлое. А это ведь не из пустой головы берётся! Мы думаем. И соз­даём роботов, пожирающих всю нашу духовную и физическую энергию. Впрочем, не надо далеко ходить - на эту тему есть фильм "Терминатор". Может нам и правда следовало бы меньше думать, предоставив своё те­ло природе? Она по уму распоряжается над всем. Но может быть дейс­твительно есть нечто высшее чем природа и космос?.. (Лик Всего)
   Но чтоб не думать ни о чём - НИ О ЧЁМ - надо всего лишь усво­ить одну простейшую истину: ниодна вещь не имеет цвета, всё зави­сит от того, как мы посмотрим на эту вещь. Действительно, у каждого своё мнение (о вещи). И вещь не должна быть оранжевой - как кто-то хочет - если она серая. Так что нет, например, чего-то плохого или хорошего, чего-то мудрого или глупого, всё зависит от нас, каким оно, это "мудро-плохое-хорошо-глупое" нам покажется. Но всё требует разнообразия.
   И разнообразие продолжается:
   Трамвай гнал всё быстрее и быстрее. Это был какой-то оборо­тень. Я представляю, что творится сейчас за пределами трамвая, сре­ди тех кто его видит: по рельсам несётся гигантский монстр, сметаю­щий всё на своём пути, и он летит с такой скоростью, что никто не успевает разглядеть, как эта тварь мутирует прямо на ходу.
   - ЯААА ХОЧУУУ ЭЛЕКТРОШОООКААА!!!- старался перевизжать всех "полоса-тик". Он вёл себя как наркоман какой-то.- Мне-э-э ну-жна-а э-нер-ги-я!- скандировал он.- Э-лек-трии-чес-твооооо!!!!
   Скорее всего, этому энергитическому вампиру лень было самому о себе позаботиться
   Пока трамвай гнал на максимальной скорости, он пропустил две­-три остановки и что-то сбил по пути, я точно не предполагаю - гро­хот стоял страшный. Но как только он свою максимальную скорость ре­шил оставить позади, то словно въехал в некий неземной мир - в ка­кое-то причудливое пространство: трамвай этот ни с того ни с сего оказался вдруг проглочен очень густым туманом. Но, кажется, это вовсе не трамвай летит... Гуще становился не только туман, но и су­мерки, в которые мы въехали так же неожиданно; они сгущались так, как тух свет в некоторых зрительных залах кинотеатров. Как будто нас постепенно накрывало некое громадное крыло догоняющего этот за­нюханный трамвайчик гигантского монстра - летучей крысы-вампира. Может быть этот трамвай не согласен был с нами и хотел показать, что он совсем не дурдом? Но, всё равно, сумерки сгущались с такой скоростью, что казалось, будто это с такой скоростью всего лишь время несётся. И может быть именно подобным образом пролетит 31 августа и лето ум­чится в прошлое. Но Лик Всего не сказал, кем (чем) он становится, когда лето уходит в осень. Волшебником? А может он становится...
   - Вы не чувствуете, как время-то летит?- заговорил Лик.- Оно назад летит! Утро уходит в ночь! Но вы не знаете, куда мы с вами летим...
   На моей руке болтались часы, и как ни странно, они шли.До этого я думал, что если часы и будут идти, то только назад (как сказал сам Лик Всего). Но назад они не шли. Так вот, после того как он произ­нёс последнее, началось молчание - полное. Это было что-то не нас­только Ужасное, насколько СВЕРХЪЕСТЕСТВЕННОЕ. Абсолютное гробовое молчание, нарушал которое лишь безумный грохот неестественно несу­щегося трамвая, проглоченного до ужаса густой мглой и вечной ночью.
   - ...но хотите узнать, не так ли?- продолжал Лик.
   Все до единого, если не обращать внимания на меня, вслух - и несколько громче положенного - подтвердили его последние слова. Я не изъявлял способности присоедини-ться к этому "ЕДИНОМУ ЦЕЛОМУ". Но после я к Нему присоединился.
   - Мы летим ко Мне,- сообщил он нам.
   Куда это, к Нему? Было бы интересно знать!.. Но Он объяснит это позже. Позже. Когда мне прийдётся присоединиться к этому "ЕДИНОМУ ЦЕЛОМУ", против собствен-ной воли, какой бы СИЛЬНОЙ она не была у ме­ня. Но после этого прошло несколько часов СВЕРХЪЕСТЕСТВЕННОГО молчания. И его слова оказались ложью. Утро не уходило в ночь, потому что вечер после этого не превращался в день. Но может я и не прав. Туман был настолько неестественно густым (чуть ли не липким и осязаемым... непробиваемым), что запросто мог бы создать внутри (а может и вок­руг) себя ещё и не такие эффекты.
   Несколько часов МОЛЧА! И я с собой ничего не мог поделать - привык я молчать.
   Но что будет после того, как пройдут эти несколько часов...
   - Я хочу познакомить вас с одной истиной,- принялся он объяс­нять нам.- Мы с вами не одни!- говорил он сильным ораторским голо­сом.- Запомните это! Я имею в виду каждого из вас. Для начала поп­робуйте обратить внимание вот на какой факт: близкие родственники трудно разъединяются. А теперь возьмём пример. Мать с детьми с ка­кой-то стороны разъеденить может быть даже проще, чем самих её де­тей между собой. А что, если эти дети - близнецы?.. Так вот, эта штука называется родственной связью, и чем она крепче, тем прочнее. Это аксиома! А теперь подумайте над тем, можно ли разъеденить сиам­ских близнецов.
   Действительно, что-то общее в этой штуке есть! - воспользовался я приподанным мне временем. - Над этим стоит подумать, особенно тем, у кого есть родные братья или сёстры. У меня - ни того ни другого. У меня есть только замечательный пример его логике. Я ведь знаю трёх сестёр, разница в возрасте которых находится в нескольких счи­танных минутах. И, я не знаю, может это и феномен, но жить они друг без друга не могут. Им в один из дней стукнуло по 44 года. Но они не разлучны как звёзды на небе (если не вдаваться в астрономию). Так и живут вместе.
   Хотя, как лично я считаю, всё зависит от обстановки, - какая обстановка (настроение, ситуация, чувства и т.д. и т.п.) будет при­сутствовать среди этих родственников, которых разъединяют. От этого, возможно всё и зависит.
   Но куда клонит этот чёртов близкий родственник? Неуж-то он хочет...
   - Подумали?- прервал он мои размышления.
   - Только не отвечать!- молниеносно предупредил он.- Меня слу­шать!
   - Разъединить сиамских близнецов равносильно тому,- говорил он,- чтоб одного человека разорвать по диагонали (от паха до теме­ни), пополам. И не обращайте внимания, что кого-то когда-то разъ­единили на операционном столе. Просто я сужу по себе. Вот почему я уверен в своих словах. Представьте себе, что у вас есть... близ­нец... да не какой-нибудь там, а самый что ни на есть сиамский. Как вы после такой НОВОСТИ почувствуете себя?.. Не отвечать!- перебил он сам себя.- Почувствуете разорванными?..
   Он больше не напоминал - все лучше собственных физианомий зна­ли, что отвечать на его вопросы нельзя. Куда он клонит, чёрт его дери?!
   - ...без второй ноги, второй руки,- продолжал Лик,- без поло­вины головы... без половины туловища... Я думаю, вы уже догадались, КАК себя чувствую Я. Если не догадались, то сообщу, что чувствую я себя ещё хуже, чем тысяча (не деньги) разорванных, потому что я да­же не представляю, сколько у Меня сиамских близнецов. Все они, это я сам... в какой-то мере. Знающие люди ни раз обращали внимание на то, что человеку свойсвенна двойственная натура - с какой-то сторо­ны он один, с другой - другой. И кто его знает, сколько у самого обыкновенного человека таких сторон... Так что я понятия не имею, сколько сиамских близнецов встретит меня на этом пути.
   Всё! Сказать больше было нечего. Ни ему, ни остальным (тем бо­лее!). Но все они явно находились под самым Сверхъестественным (опять это слово!) гипнозом мёртвого гипнотезёра, который оживает только иногда. ГИПНОЗ требовал от них молчания. СВЕРХЪЕСТЕСТВЕННОГО МОЛЧАНИЯ.
   Прошло н е с к о л ь к о часов. Всё это время я находился не в трамвае, а в УЖАСЕ (догадываться страшнее чем догадаться): я как будто уже попался на крючок какого-то гипноза и ждал появления си­амских близнецов.
   Они чувствуют друг друга на расстоянии. И, если это не розыг­рыш, то близнецы явно уже о чём-то сговорились. И этот Лик что-то хитрит. В его ситуации сиамские близнецы должны общаться чисто экс­трасенсорно, несмотря на то, что все раскиданы по разным измерени­ям (по иным мирам). Но с течением времени, я всё сильнее и сильнее начинаю чувствовать приближение встречи; и то, что я не досижу...
   Спустя некоторое время, "полосатик" дождался-таки своего ЭЛЕКТ­РОШОКА - трамвай аж сиял весь, когда сквозь него, как сквозь слу­чайнуйную жертву высокого напряжения,прошёл этот разноцветный элек­трический ток. Я всё это видел свысока. Бесплотная душа не замечает тумана (сужу по себе!). А свои заметки я оставил в руках собствен­ного тела. Может быть кому-то заблагорассудится их почитать, мало ли.
   Электрошок, это последнее, что мне довелось лицезреть в этом мире.
   Я улетаю.
   Далеко...
   Может быть.
  
  
  

НОВИЧОК

1

   Вообще, первой жертва, попавшая в стаю, достаётся вожаку...

2

   Так вот, утро в одной из школ планеты Земля началось несколько необычно: почти у всех настроение было приподнято, будто следующий день какой-то ЧУДАК совершенно неожиданно переименовал в первое июня.
   Но, несколько дней спустя после зимних каникул, летом даже и близко не попахивало. Просто две-три недели назад всем пообещали, что в их школе скоро появится новичок... И вот этот долгожданный день настал.
  
   - Ведут!- закричал кто-то из учеников.
   И весь класс замер в предвкушении...
   Естественно, "в семье не без урода". Так оказалось и в том классе, куда скоро введут новенького.
  
   На самой задней парте сидела одна ученица. Это была единственная свободная парта, все остальные были заняты. В данный момент ученица эта ела шоколад; она очень часто любила есть шоколад, отчего и не дотягивала в свои 14 до девяносто килограмм несколькими миллиграммами, при росте в 179 см. Именовали её Бомбой ещё с начальных классов. Но ей ни до чего дела не было. Если жизнь иногда и относилась к ней неблагосклонно, то она в чём угодно знала утешение. ЕДА. Чем больше её не уважали, тем сильнее развивался у неё аппетит. Потому она редко знала, что такое стресс. Человека сложнее задеть, когда он чем-то увлечён. Ученицу эту всегда увлекала ЕДА.
   И вот, НАКОНЕЦ-ТАКИ, новичка ввели в класс...
   Это был худощавый парнишка невысокого роста. Выглядел он младше своих лет. Очки ему явно были великоваты, но, видимо, он игнорировал их присутствие на своём курносом веснушчатом носу (как игнорировала Бомба отвращение к себе окружающих; свою внешность, обезображенную излишним весом... и кое-что ещё. Оказывается, у них - у новичка и у Бомбы - есть что-то общее?). Но свою явно выраженную закомплексованность он почему-то не игнорировал.
  
   - Я хочу, чтобы он сел со мной!- тут же потребовала Бомба, словно даже и не догадываясь, что сесть-то ему больше некуда.
   - Не волнуйся, Саша,- отреагировала на неё учительница тем самым тоном, которым опытные доктора общаются с душевнобольными,- он сядет с тобой.
   Так началась жизнь Александра Пальцева в новом классе.
  
   - Как тебя зовут?- несколько громче положенного поинтересовалась Саша у новенького, будто в то время как его рекомендовали, уши её были заняты чем-то другим.
   - Санька,- ответил он после пятисекундной паузы.- Санька Пальцев.
   - А у тебя есть конфета?- продолжала та в том же духе,- или шоколадка?
   Но тот, видимо, обратил внимание, что разговаривает эта толстая и большая девочка не как все нормальные люди.
   - Потом,- проговорил он ей шёпотом.
   - А чё ты такой ушастик?- не унималась она, явно заинтересованная его с рождения оттопыренными ушами.
   - Потом расскажу,- произнёс он ещё тише, покраснев от смущения.
   ("как я с такой глупой буду в одном классе?!- подумалось ему.- Да она же опозорит меня до самых шнурков, ещё и урок этот не успеет закончиться!")
   - А как твои очки называются?- не отставала она.
   - Никак. Отстань!
   - Они же у тебя итальянские...
   - Сашенька,- обратилась к ней учительница,- ты нам мешаешь урок проводить. На перемене вы...
   - А мы будем с ним дружить!- обрадовала всех эта Сашенька. И обратилась к новичку.- Ты же будешь со мной дружить? Вот докажи!
   Естественно, ей плевать было, что 99% класса уже устают давиться над ней от смеха.
  
   Но урок с горем пополам закончился. И БЛАГО, что он оказался последним. Но впереди ещё МНОГО уроков.
  
   Саша Бомба не заметила, куда после этого последнего урока двинулся новенький, ей было не до него (даже не до своего самого лучшего друга!). Её дома что-то ждало... Это был очень большой шоколадный торт. Так что не было у неё времени следить за новеньким, надо было скорее успеть пораньше прибежать домой, чтоб до вечера уложиться,- она любила высыпаться.

3

   Этим днём у неё был какой-то особенный аппетит. С ней никогда такого не было. Она заперлась в своей комнате, чтоб никто не видел, с какой жадностью она пожирает этот гигантский шоколадный торт.
   И вот глаза её засверкали (такое с ней тоже крайне редко происходило), лицо изменилось; теперь это было не лицо четырнадцатилетней Саши Прховетской, это был лик некоего жадного и ненасытного монстра. Монстр даже не заметил, как наступил вечер, как стемнело, и как на небе появилась полная луна...
   Она так увлеклась, что не услышала даже стука в дверь своей комнаты...
   Тогда стук повторился, но более настойчивее прежнего.
   - Пошли все на хуй!- чисто автоматически прорычала эта четырнадцатилетняя толстуха не своим голосом.
   - Это я,- раздался из-за двери чей-то знакомый голос,- открой!
   - Застряньвжопеязыком!- скороговоркой выпалила она.
   - Значит, не откроешь,- угрожающе усмехнулся знакомый голос. Тон его стал уже каким-то зловещим.- Ну ладно!...
   Спустя несколько секунд, тот же стук раздался в окно Саши.
   - Да открой же ты! это же я, твой самый лучший друг!
   Но она даже не слышала его. Она даже не замечала, что торт её заканчивается.
   Окно разбилось и в комнату вошёл Санька Пальцев... Выглядел он несколько иначе; на нём не было очков. Но и не только очков... Веснушек на нём тоже не было (как и зимней шапки, несмотря на то, что на улице в эти крещенские морозы разыгралась жуткая метель, чуть ли не буран). Всё лицо его было донельзя бледным, точно его только-только вытащили из холодильника...
   - Теперь я не ушастик,- проговорил он не обращающей на него внимание Бомбе.- У меня их больше нет.- И у него действительно не было этих безобразно торчащих в разные стороны ушей. То ли он по пути так неестественно отморозил себе уши... то ли избавился от них ещё до этого...
   - Я отрубил их себе дедушкиным топором,- объяснил он "ситуацию". Но Бомба так и не замечала его. Её торт уже заканчивался. И при виде всех этих "последних жалких крошек" от гигантского торта, Саньке Пальцеву следовало бы немедленно выпрыгнуть в разбитое окно этого шестнадцатого этажа, иначе НЕНАСЫТНОЕ и ПРОЖОРЛИВОЕ НЕЧТО машинально набросится на него и слопает с потрохами разом, когда жрать больше нечего - лишь только торт подойдёт к концу. Но не за этим он к ней пришёл.
   Тогда этот обмороженный паренёк, с оледенелыми крупными чёрными пятнами вместо ушей и с замёрзшей кровью на голове, разогнался как следует и с разбегу сшиб эту громадину, по имени Саша Порховетская. Но та всё же успела схватить зубами последний кусок от жалких крох.
   Всё! Она наелась. Вдоволь.
   Приземлившись на пол, она уставилась на него как с глубоких просонок, ничего не понимая.
   - Теперь я тебе нравлюсь?- полюбопытствовал он о своей внешности.
   - Ты?- переспросила она как довольно заторможенный маразматик.- Мне?...
   - Я не очкарик,- проговорил он без положенной гордости,- и не ушастик. Ты довольна?
   - Что?- продолжала она в своём заторможенном тоне.- Кто?
   - Если хочешь, я могу даже стать выше чем я есть!- сказал он каким-то сильным голосом.- Ты только захоти. Скажи "да" и я вырасту.
   - А?...- она в данный момент была не в школе, где её слабоумие на некоторое время почему-то становится не так заметно.
   - Но я не за этим пришёл!- игнорировал он её приторможенность.- Перед этим я долго думал... И решил, что в классе я своё положение как-то поправить смогу. Но... я надеюсь, ты и сама понимаешь (разговаривал он как с куклой), что тебе не обязательно присутствовать при этом. Как ты считаешь?
   - Чего?...
   - А процесс этот должен протекать не меньше чем до окончания школы. А, может, и до окончания жизни... это зависит, доживу ли я до последнего своего звонка... школьного. Но имеет место здесь и возможность нашей с тобой встречи после того как 11 классов закончатся... Так что - как ты и сама понимаешь - "Боливар не вывезет двоих"... За тобой выбор: либо ты навсегда избегаешь со мной встречи, либо... Выбор останется за мной. Ну как?
   - Чё?- опять промямлила она после некоторой паузы.
   - Я говорю,- пояснил он,- что ты должна со мной кое-куда пойти. Потому что солнце там вообще не встаёт. Но там светло. Очень!- Тон его стал каким-то до ужаса мечтательным.- Там прекрасно.
   - А там "баунти" есть?- вдруг произнесла эта заторможенная девочка.- А "марс"?
   - Там всё есть,- пообещал ей парень.- И Марс и Юпитер. И Солнце! Пошли.
  

4

   РЕБЁНОК КОНЧАЕТ ЖИЗНЬ САМОУБИЙСТВОМ, ВЫБРАСЫВАЯСЬ ИЗ ОКНА СОБСТВЕННОЙ КВАРТИРЫ!- сиял заголовок на первой странице "Новостей", в конце которого объясняется, почему РЕБЁНОК, а не "подросток": "...четырнадцатилетняя Саша Порховетская была несколько умственно отсталой,- рассказывала классная руководительница.- Мама её говорит, что Саша всегда была ребёнком..." (Но больше такой заголовок подходил для особого эффекта). Одним словом, все до чёртиков были уверены, что этот РЕБЁНОК даже и близко не подумал бы о самоубийстве или о чём-то подобном.
   Как же далеко зайдёт их уверенность?...
  

5

   В класс Александр Пальцев явился с забинтованной головой. Интересующимся объяснял, что началась пластическая операция над его ушами. Очков на нём так и не было, вместе с веснушками. Осталось только со цветом волос разобраться, с ростом... и с носом... Парта его была пустой, по небезызвестным причинам: весь класс с самого утра только и толковал, как о вконец спятившей Бомбе (кто-то рассказывал, что дескать видел, как она летела со своего шестнадцатого этажа, а потом с трудом поднялась, недовольная, что всё закончилось провалом, и вышла на трассу, по которой ехал всего один грузовик... он нёсся как полоумный!... Кто-то говорил, что Бомба не сразу приземлилась, что она несколько минут ещё планировала в воздухе. А кто-то до пены изо рта утверждал, что она вовсе не приземлилась... что все видели, как она летела (до-о-о-олго летела), и буквально перед этим самым тротуаром подле её шестнадцатиэтажки, исчезла...). Сплетни о ней шли вот из-за какого факта: Александру Порховетскую обнаружили за несколько (50-60) метров от её дома... асфальт под ней был сильно помят ("сильно" не то слово. Складывалось такое впечатление, будто откуда-то с Луны упала трёхтонная свинцовая матрёшка - и упала ни раз,- или какой-нибудь примитивный метеорит). И само тело выглядело так, будто им стреляли из какой-то старинной гигантской пушки, и не с луны, а с... Марса... (и стреляли ни один раз) так оно было расшиблено (что называется, "в лепёшку"). Потому факт этот и образовал вокруг Себя такую ситуацию.
  

6

   Пальцев был новичком, потому не мог всех до единого запомнить как таблицу умножения. Так что он не мог в точности сказать, кто сидит на парту впереди. Это был один человек. Он сидел неподвижно, и, казалось, все пропускают этого человека мимо глаз, словно это воздух или... призрак... Он действительно сидел как мертвец, и Пальцев уже собрался было спросить у него что-нибудь (так, просто, чтобы кое в чём убедиться...). Но... Тот повернулся к нему.
   - Тебе кое-что передать хотят,- произнёс ему этот странный парень.
   - Кто?- машинально вылетело у Пальцева.
   - Одна большая и толстая дурочка.
   - А где она?
   - На бороде,- ответил тот вполне серьёзно.
   - Ты её сегодня видел?... Что она тебе сказала?
   - Сказала передать, что ты тупица. Четырёхглазая ушастая тупица.
   - И всё?
   - Нет, не всё,- усмехнулся он.
   - А что ещё?
   - Всё я не могу тебе сказать.- Теперь его тон был каким-то издевательским.
   - Что она мне хотела передать?!- требовал он ответа.- Как её зовут?!
   - Смотрите,- заорал кто-то как бешенный.- НЛО!!! Летающая тарелка!
   Весь класс волной прибило к окнам... Действительно, пролетало что-то овальной формы: самая наипримитивнейшая "летающая тарелка". Она уплывала вдаль. Чем дальше, тем быстрее. Постепенно она исчезала вдали ясного безоблачного неба.
   Но Пальцеву было не до НЛО, он быстро вернул взгляд назад... и не заметил никого... Парта впереди была пустой. Абсолютно.
  
  

СТИРАЛЬЩИЦЫ

   Часть леса. Посреди - небольшой прудик (впрочем, не похоже, на прудик; скорее, углубление), вокруг которого ютятся восемь женщин. Всё это было изображено на открытке, в виде фотоснимка картины Аль­фреда Сислея "Стирающие женщины". Самым неожиданным образом открыт­ка эта попала в руки двум пятнадцатилетним сестрам, Юле и Жене. Они уже заходили в подъезд дома, как Евгения обернулась, решив, что ей послышалось что-то любопытное... И точно - из кармана куда-то спешащего парня выпал бумажник. Парень через две-три секунды заскочил в соседний подъезд, бегом поднялся на третий этаж, на ходу вытаски­вая из переброшенной через плечо сумки ключ, и дверь за ним надолго захлопнулась. Юля в это время подняла бумажник и тут же открыла его.
   - Чё там? - спросила её сестра, оглянувшаяся прежде и убедивша­яся, что никто всё это не увидел.
   - Денег нет, - собралась Юля швырнуть бумажник в сторону, но Женя вырвала его у неё из рук.
   - А вдруг есть, - принялась она вскрывать все молнии на бумаж­нике. - Ты ж дура - не проверишь никогда всё как следует.
   - Да нету там не фига! - Юля как будто серцем чувствовала, что бумажник полностью пустой. Но сестра её уже извлекала эту злосчас­тную открытку.
   - О, блин! - радостно воскликнула Женька, перед тем как отшвы­рнуть открытку в сторону. - Смотри! Экзамен!!
   Юля тут же посмотрела, и обомлела... - Женька! - взвизгнула она и расцеловала сестру.
   Девушки возвращались из училища. Они получили экзаменационное домашнее задание по предмету творческое писание, описать мысли, возникающие при взгляде на картину, и картину, ввиде такой вот открытки. Но когда Юля выходила из автобуса, роясь в своей сумоч­ке, чтоб оплатить проезд, то кроме прорезаной бритвочкой дырки, ничего больше не обнаружила. И вот какое счастье им привалило: не надо будет завтра получать за экзамен "неуд", а сегодня всё хоро­шенько обмозговать, в чем им поможет сосед-художник.
   - Ты запомнила рожу того козла? - спросила Юля сестру, доста­вая из кармана ключ и открывая квартиру. - Он в соседний подъезд забежал. Надо будет с пацанами его выцепить.
   - Так я его, по-моему, знаю, - неожиданно вспомнила Женя. - Он на третьем этаже живёт.
   - Ну ты блин! Я тебя люблю!! - выразила та всё свое счастье.
   Через две-три минуты к ним пришел сосед. Это был бородатый, худощавый, тридцатилетний мужчина небольшого роста, по имени Алек­сандр.
   - Я бы этих стиральщиц и не заметил, если б название не про­читал, - первое, что выразил из увиденного художник. - Вообще, судя по тропинкам, рядом располагается селение, но в то же самое время, ничего непонятно - рождается много мыслей: во-первых, "что" они стирают, опять не совсем понятно и стирают ли вообще. Стирающие женщины... - задумался он. - Вам, девчата, неплохо было бы описать какую-нибудь аллегорию, что - например - женщины не вокруг пруда ютятся, а... вокруг компьютера... и "стирают" всё, что находится вокруг... оставляя видимым только подвергшееся кисти художника... Представляете? Всего остального - всей Вселенной - не существует: стерто. Здорово, а?
   - По-моему, не очень здорово, - произнесла Женя. - Надо ещё ка­кие-нибудь варианты привести.
   - Ты хоть бы поблагодарила для начала человека, - мягко упрек­нула сестру Юля.
   - Да брось ты, - усмехнулся Александр. - Свои же люди! Ну какие ещё варианты? - задумался он, всматриваясь в открытку. - Воображение. В лесу в это время может происходить... Что-то многозначительное нужно сейчас придумать, чтобы завтра сразить всех наповал.
   - Стиральщицы, - сказала Юля, то ли задумавшись, то ли начиная выражать одну из пришедших на ум "многозначительных" мыслей.
   - Да что угодно может происходить, - говорил Александр, не ус­лышав этих начавшихся "стирательниц". - Война; прошлое и одновреме­нно будущее; зарождающаяся новая эра; приближающиеся катаклизмы... Например, несется сейчас прямо на этих стиральщиц какой-нибудь смерч и они об этом знают, но вынуждены стирать, потому что они СТИРАЛЬЩИЦЫ - потому что кисть художника приковала их к этому зло­вещему лесу, да и им самим плевать на то, какой из себя лес... Да на всё плевать - они СТИРАЛЬЩИЦЫ! Да в этой картине целое море фа­нтазии! - не мог он словесно объять необъятное. - Лес и стареющие... то есть стирающие - оговорился - женщины... Ну что, девчата, сами не справитесь? - По его виду было заметно, что он сильно спешит к своему мольберту.
   - А тебя, судя по всему, осенила какая-то гениальная идея, - обратила Женя внимание на его поспешность. - Если напишешь что-то великое, пузырь должен будешь нам поставить.
   - Да, - согласилась с ней сестра. - Судя по всему, бутылку мы тебе уже не будем ставить, если завтра за экзамен получим five?
   - Да какое там великое, - реагировал он на слова Жени, остано­вившись. - Кому сейчас нужны художники! Как говорила моя жена,"хуй­дожник". Не люблю я эти живописные пейзажи, этот нудный реализм. - Александр уже как будто и не спешил никуда. - Я считаю, что насто­ящая картина может быть написана отвратительно, но вглуби её обязательно можно будет увидеть что-то многозначительное. И каждый увидит там что-то чисто для себя - для души, о чем давным-давно мечтало его сердце. Но от меня требуют реализма. Никто не понима­ет, если я нарисую, например, мешок, сквозь полотно которого будет проглядываться дохлый кот.
   - Почему обязательно дохлый? - тут же отреагировала всегда не­равнодушная к котам и кошкам Юля. - За что ты кота так?
   - А потому что живой, он разный может быть, - ответил Алексан­др. - А дохлый, он всегда один и тот же: он не исцарапает тебя и мешок не... не испачкает, если мешок ещё нужен будет. И мяукать он не будет, если ситуация его мяукание не преемлет. Так что не любят сейчас художников; не существует для них спонсоров. Нарисовал я, например, проезжую часть, а посреди неё столб стоит...
   - А машины в него врезаются, - поддерживали девушки беседу.
   - Слава Богу, на картине моей машин пока не было; слава Богу, потому что темно - ночь, и картина моя называется "В этом городе ГАИ не разрешает включать фары". Меня попросили убрать столб, по­тому что такого не бывает. Или я изобразил на картине поляну, пос­реди которой стоят три сосны, увешанные людьми.
   - Тоесть как, людьми? - не поняла Юля.
   - Самоубийцами, - пояснил Саша.
   - А, - поняла Женя. - Заблудились в трёх соснах и повесились от безысходности. И много же там у тебя людей висело?
   - А картина называется "Welcome", - ответил он ей на вопрос. - Так что закончится всё тем, что ветки сосен сломаются, или сосны эти попросту спилят и вырастят на их месте новые.
   - Классные картины, - откровенничала Женя. - Да и вообще ты, Санёк, классно рисуешь. Нарисовал бы им что-нибудь на заказ, а там и назад проще уже вернуться - в свой стиль.
   - Рисовал - бесполезно: найдут какую-нибудь мелочь и прикапы­ваются. А я, знаете ли, люблю эту тему: картинную галлерею изобра­зить, где ко всем стенам неаккуратно прибиты уймы книг с красивыми обложками, и на каждой из обложек изобразить самые многозначитель­ные вещи, в глубь которых легко можно заглянуть самым невворужен­ным глазом. Ну ладно, девчонки, побегу я уже, а то...
   - Куда ты побежишь, - перебил его громкий голос из какого-то соседнего окна, располагающегося неподалеку, - дверь-то не откроет­ся больше!
   - Это что это? - не понял Александр.
   - Чёрт, - вспомнила Женя. - Да это же тот ишак, который нас в автобусе сегодня обчистил!
   - Это он орёт? - неверила Юля своим ушам, пока сосед подходил к двери и тщетно пробовал отпереть дверной замок, - этот кусок хрена?
   - Я испортил вам замок! - ликовал голос из того же окна.
   - Ты, херосос, - заорала ему Юля, высунувшись из окна по пояс, - тебя ведь отымеют за щеку прямо сегодня! Бегом прибежал и починил замок.
   - С удовольствием, - отвечал громкий самодовольный голос. - То­лько с небольшим условицем: вы включаете свой компьютер. Дальше - объясню.
   - Что он собрался? - не понял вернувшийся назад Александр.
   - Я вам просуну под дверь дискету со "СТИРАЛЬЩИЦАМИ", - гово­рил голос. Дальше - объясню.
   - Какими ещё стиральщицами? - спросил его уже Александр.
   - Всё, что хотите, - говорил голос. - Хотите, люстра у вас упа­дет?
   И тут же на потолок что-то обрушилось, так, что дом аж содро­гнулся; люстра в результате сорвалась с петель и провод оборвался, Женя только и успела отскочить в сторону, не то люстра рухнула бы прямо на неё.
   - Ах ты ж тварь, - процедила Женя сквозь зубы.
   - А потолок чтоб рухнул, хотите? - продолжал любопытствовать голос.
   - Ты, падла, - орала ему Юля, - кончай чудить, слышишь? Мы вк­лючаем комп. - Она и правда подошла к отцовому компъютеру и включила его.
   - Я просунул дискету под дверь, - орал голос уже не из окна, а из-за двери.
   - Как он успел так быстро?! - удивлялась двинувшаяся в сторону двери Женя.
   - Теперь вы мои! - радовался голос, пока Женя поднимала диске­ту. - СТИРАЛЬЩИЦЫ!!!! Только вякните ещё что-нибудь, мозги ваши в один миг размажутся по потолку!
   - Чё тебе надо? - подошел к двери Александр.
   - Ты, хуйдожник, не вякай, а настраивайся: будешь рисовать великое! А вы, девчонки, представьте себе, что вы в лесу и вокруг ничегошеньки не существует, кроме вас и стирки.Марш к компьютеру!
   И сестры нехотя побрели к компьютеру.
   - Я-то что должен делать? - интересовался у двери оставшийся в прихожей Александр.
   - Рисовать!!! - проорал он ему как идиоту. - Не то на потолке мозги твои нарисуют собственный автопортрет.
   - Чем и что рисовать? - спрашивал художник.
   Но за дверью в это время, судя по всему, появились какие-то другие люди. Этот террорист был уже на другом этаже, судя по его невнятному голосу. Он что-то кричал сверху, и из всего Сандр мог разобрать только "я ещё вернусь" и "СТИРАЛЬЩИЦЫ". Дверь в это вре­мя свободно поддавалась ключу, открывающему её снаружи.
   - Кто вас запер? - вошли в квартиру родители девушек. - Хулига­ны? Мальчишки балуются?
   - А чем заперли-то? - спрашивал Александр у матери близняжек, пока их отец входил в большую комнату и в поле зрения ему тут же попадала люстра.
   - Да деревяшкой мальчишки дверь подпёрли, - отвечала та. Дверь открывалась наружу, так что подпереть её - от стены к двери - ничего не стоило.
   - Подождите, какие мальчишки? - не понял сосед. - Вы видели то­го парня?
   - Какого парня? - не понимала в ответ его мать девушек. - Вата­га мальчишек сиганула, когда мы поднимались по лестнице и увидели их. Никакого парня не было...
   - Маша, хватит там болтать, - перебил ее муж, - иди-ка, посмот­ри на нашу любимую люстру.
  
  

МЫЛЬНАЯ ТВАРЬ

   Как-то, летним ранним утром, "люцида" рассекала окутавший ве­сь пригород туман, придерживаясь максимальной скорости, не рискуя превратить в лепёшку и себя и первый попавшийся встречный автомо­биль. Водитель "люциды" полагал, что все полчаса езды дорога пус­та только потому, что утро и солнце ещё как следует не выползло из-за горизонта. Прошлым вечером ему пришла телеграмма, оповестившая его о смерти любимой тёщи, и он ранним утром поднял с постели сына и через несколько минут автомобиль его уверенно набирал максималь­ную скорость.
   - Как ты думаешь, - заговорил десятилетний сын, после получаса молчания, - мама узнает о смерти бабушки? Она ведь сейчас в экспе­диции, за рубежом.
   - Догадайся сам, - ответил безразличный ко всему отец, - узнает или...
   ..."Нива" его обогнала и засигналила, всем своим видом пока­зывая, что нужно остановиться. И всегда во всем податливый Геннадий (отец десятилетнего Кости) сбросил скорость и нажал на тормоз, ре­шив, что у водителя "Нивы" есть к нему какое-то важное дело.
   Водитель "Нивы" и Гена вышли из машин одновременно.
   - Разворачивайтесь назад, - заговорил плюгавый водитель нивы, каким-то беспокойным голосом. - Дальше ехать нельзя.
   - В каком смысле нельзя? - не понял Гена.
   - Я не знаю как это объяснить, - говорил плюгавый; говорил ка­ким-то беспомощным дрожащим голосом. - Я позвонил в милицию, но они наверно не поверили мне, я так думаю. Попробуйте вы позвонить.
   - Да вы успокойтесь, - попытался Геннадий привести этого пере­пуганного чем-то человека в нормальный вид, - и расскажите всё по­ порядку. - Должно быть, он забыл, что у него любимая теща умерла и он дико спешит, но... там, куда он собрался ехать, происходит что-то жуткое, если обратить внимание на затравленный взгляд этого плюгавого "доброжелателя"; а не верить этому человеку было очень сложно - излишне естественно он вёл себя.
   - Я не знаю, как это описать, - не менял тот тона. - Вы решите, что я свихнулся. Просто разворачивайтесь и уезжайте.
   - Пап, поехали, - оказался за спиной папы уже и Костик, - пое­хали назад.
   - А ты чё вылез? - вдруг прикрикнул на сына отец. - А ну - в машину!
   - Нет, не поедем назад, - ответил Геннадий плюгавому тихим го­лосом, чтоб захлопывающий за собой дверцу сын ничего не услышал. - И не уговаривайте.
   Тон Геннадия был переполнен сарказмом, и плюгавый это слышал. Судя по его (плюгавого) поведению, он ничего не мог поделать с упрямой настырностью этого водителя "люциды". И он только поверну­лся и двинулся в сторону своей нивы, со словами: - Ну и плевать мне на вас, выкручивайтесь как хотите.
   - Что он последнее сказал? - не расслышал Костя, когда папа его залазил за руль и захлопывал за собой дверцу, тут же выжимая сцепление.
   - Я не слышал, - ответил отец. - А чё ты назад-то собрался ехать?
   - Э, ты куда едешь? - обратил Костя внимание на то, что поеха­ли они не назад. - Останови!
   - Ты чё это? - тут же остановилась "люцида" и отец с должным любопытством уставился на сына. - Что случилось?
   - Я понял, что в деревне происходит, - ответил сын.
   - Что ты понял?
   - Я всё по глазам того мужика прочитал (мужик же в данный мо­мент уже исчез на своей ниве за горизонтом окутанного туманом при­города), - сказал сын.
   - Что?!! - у того глаза чуть на лоб не полезли. - У тебя это опять началось?
   - Стало быть, - пожал сын плечами.
   - Тебя же врач закодировал...
   - Надо в милицию позвонить, - перебил его сын, - и сообщить, что по деревне Прудное бродит банда... ну, в общем, чё-нибудь наврать.
   - А что там происходит-то? - заинтересовался отец. - Что ты увидел в глазах того мужика?
   - По деревне бродит МЫЛЬНАЯ ТВАРЬ, - нехотя отвечал Костик.
   - Что? - протянул отец. - Какая ещё мыльная тварь?
   - Сегодня ночью она вылезла из грязного пруда, - отвечал Костя всё также, через "не хочу", как будто ЧТО-ТО его заставляло гово­рить, - и начала мстить за экологию.
   - За какую ещё экологию? - не понимал тот.
   - Пруд загадили, - говорил Костя невесть что. - Это был как бы священный пруд... Я не знаю, как тебе это объяснить... Он, этот пруд, как будто... сошел с картины... Не знаю, как это объяснить. А стиральщицы пришли из деревни и за два-три дня загадили... В об­щем, получилось что-то вроде, "не ссы в колодец"...
   - Что за выражения! - машинально прикрикнул на сына отец.
   - Поехали назад, - умолял отца сын. - И позвони в милицию, у тебя же сотовый с собой есть. Не зря ведь мужик тот набрал такую скорость. МЫЛЬНАЯ ТВАРЬ наверняка уже бредёт по шоссе, направляясь в сторону города...
   - Знаешь что я тебе скажу, Костик, - перебил его отец, - ты про свой "третий глаз" ваньку мне не валяй, просто скажи честно: напу­гал меня этот страшный дядька и я решил своего папку надурить, чтоб он отвёз меня домой и я как следует выспался. Ну, правильно я го­ворю? Бабушку в последний путь провожать не будем?
   Спустя две-три минуты, "люцида" уже мчалась с прежней макси­мальной скоростью, несмотря на все мольбы десятилетнего мальчика, переростающие в вопли. Отец знал своего сына: стоит ему начать ка­нючить и его уже не остановишь.
   По мере того, как солнце вздымалось над горизонтом, утренний туман постепенно рассеивался, так что въезжающая в пределы деревни "люцида" (черно-зеленое мыльное пятиметровое чудовище "люциде" так и не повстречалось на дороге) могла своим пассажирам позволить об­ратить внимание сквозь слабые проблески тумана на многие дома, да­чи и коттеджи: если не обращать внимания на какую-то странную мы­льную пену, уделавшую многие из домов, то в том, что все до едино­го здания пустынны, можно было не сомневаться при первом же на них взгляде.
   Чем глубже заезжала "люцида" в селение, тем яснее до ушей от­ца и сына доносилось булькание и хлюпающие звуки; доносились из-­под земли, как будто там, глубоко под землей, тонули толпы людей.
   - Надо же! - усмехнулся Геннадий, глянув на приборную доску и в растерянности нажав на тормоз, - как это я не заметил, что бензин у меня на нуле!?
  
  
  

КТО КОГО ГЛУПЕЕ

  
   - Э, Кузнецов! - вдруг заорал некий солидный дядечка, проходя мимо невысокого дерева и посмотрев на самую его верхушку, на которой сидел человек, как две капли воды похожий на его подчинённого, тридцатилетнего Кузнецова. - Ты чё это на дерево залез?! У тебя с головой всё в порядке?
   - Не мешай мне, мужик, - весело (явно не в духе угрюмого и закомплексованного Кузнецова) отвечал человек, сидящий на верхушке невысокого, но изрядно прочного дерева, - ступай своей узкой дорожкой к новым воротам, не то в умного тебя превращу!
   - Как ты с начальством базаришь, фраер! - зарычал на него этот солидный. - Завтра же тебя уволю!
   - Ты ведь дурак, - объяснял ему "Кузнецов", - и незачем со мной связываться со своим слабеньким умишком.
   - Ладно, - хмыкнул тот, - завтра в конторе мы обо всём поговорим с тобой! - И он продолжил путь; преодолел все гаражи, вошёл в подъезд своего дома, поднялся по лестницам на второй этаж и... увидел Кузнецова... Он сидел на корточках возле двери квартиры своего начальника и спал...
   - Э! - растолкал его начальник, уже перестав смотреть на своего подчинённого как на привидение, - а ну просыпайся!
   Тот быстренько открыл глаза и поднялся. - Виноват, Пётр Иваныч!
   - В чём ты виноват? - полюбопытствовал в свою очередь начальник.
   - Что сплю в Вашем присутствии. Я Вам принёс чертёж...
   - А ну-ка пойдём! - потянул его Пётр Иваныч за рукав к выходу на улицу.
   Но всегда услужливый и чуть ли не подхалимистый Кузнецов неожиданно применил к своему начальнику силу и вырвался из его руки. - Вы его видели?! - произнёс он больше испуганно чем удивлённо.
   - Кого? - на всякий случай уточнил Иваныч.
   - Моего двойника, - хладнокровно ответил тот.
   - Так ты его знаешь? - взглянул начальник на подчинённого уже совсем по-другому.
   - Значит и Вы его видели! - бормотал тот, засовывая руку в свой пиджак, извлекая сотовый телефон и быстро набирая номер.
   - Ты чё это? - не понимал его Иваныч. Как-то странно выглядел в его глазах этот Кузнецов. - Где ты сотовый взял? Где ты на него бабки достал? Я ж тебе не плачу...
   - Надо было платить, - бормотал Кузнецов, выслушивая гудки, - и не происходило бы ничего этого.
   - Так ты ж х..ёво работаешь... Я тебя вообще уже выгонять собрался... А что не происходило бы? Что ты имеешь в виду? Ты что, мне угрожаешь, сынок?
   - Алло, - заговорил Кузнецов с телефоном, - это опять я. У меня свидетель появился... Да... Да, хорошо, он подождёт... Да не уйдёт он, я не пущу его! Приезжайте как можно быстрее. - И он выключал сотовый, пряча его назад, в пиджак.
   - Парень, - обращался к нему начальник, - я с тобой разговариваю! Ты чё это за хреновину задумал, мать твою?
   - Я Вам позже отвечу, Пётр Иванович.
   - Ты мне завтра ответишь, - вставлял начальник ключ в замочную скважину и открывал дверь, - у меня в конторе. И даже расчёта не получишь - просто вылетишь как футбольный мячик и ещё спасибо скажешь, что жив остался. Ты меня понял, сынок?
   - Понял, Пётр Иванович, понял, - хотел ответить он развязно, но привычная скованность мешала Кузнецову игнорировать собственное малодушие.
   - Ну а раз понял, то пошёл вон отсюда. Оставь свой вонючий чертёж и катись ко всем чер... В общем, проваливай к такой-то матери и чтоб возле моей двери больше не ошивался.
   - Ну что ж, - пожал Кузнецов плечами, - тогда досвидания.
   - Ты дерьмо, - сказал напоследок ему начальник, - ты не мужик. Так ведут себя только гомосеки, я уж их на зоне повидал... Ладно, продёрни отсюда, противно с тобой даже срать рядом садиться.
   И Кузнецов подчинился, выйдя на улицу, но не отходя от дома начальника ни на шаг.
   Иваныч захлопнул за собой дверь и подошёл к окну, чтоб открыть его. - Эй ты, чмо, - заорал он Кузнецову, - а ну брысь отсюда! Я же тебе сказал!... Мне что, выйти?
   - Да не беспокойтесь Вы так, - миролюбиво уговаривал его Кузнецов. - Занимайтесь своими делами и не обращайте на меня внимания...
   - Да мне плевать на твоё внимание. Просто уматывай отсюда и всё, пока я не вышел и не надавал тебе по рогам.
   - Что ж Вы так раздражаетесь?! Нервные клетки ведь не восстанавливаются!
   - ЗАТКНИСЬ!!! - сорвался Иваныч с места и кинулся к выходу, даже не обувшись.
   Когда он выскакивал на улицу, не захлопнув на автоматический замок входную дверь, дорогу к рохле Кузнецову ему загородила машина скорой помощи. И Иваныч уже обегал её, чтоб наконец-то отвязаться за долгую неделю терпения, схватить этого лоха за грудки и вытрясти из него всю душу. Но остановил его огромный санитар, молниеносно схватив за шиворот и обращаясь к Кузнецову: - Этот?
   - Этот, - ответил Кузнецов, - только вы сразу у него ничего не спрашивайте, потому что...
   - Да уж без тебя как-нибудь разберёмся. - И он затащил Ивановича в машину с такой лёгкостью, будто тот был надутой резиновой бабой. - А ты пока свободен. Потом с тебя потребуем новый откуп.
   - В чём дело?! - никак не мог ничего понять Иваныч, даже не обращая внимания, что в машине сидят ещё четверо санитаров в синих халатах, и, как он ни сопротивляйся, а свободы движений для него уже никакой нет. - Что всё это значит?!
   - Не задавай много вопросов, - залезал следом за ним тот огромный санитар и захлопывал дверь, помещая весь мир Петра Иваныча в тесненький, сумрачный, затхлый, пропахший каким-то трупным смрадом и чёрт знает чем ещё - дурно пахнущим, - звукоизолированный салон "кареты скорой помощи". - Ты отсюда не выйдешь, пока тебя не выпустят. Понял меня, начальник-хер-на-чайник?
   - Что... - Но у него на секунду потемнело в глазах - кто-то из санитаров двинул ему ребром ладони по шее.
   - Короче, - обращался к нему прежний санитар, как в глазах Иваныча появился испуг, - ответишь правду, выпустим. Понял?
   - А в чём вопрос-то?
   - Ты видел дурака на дереве?
   - Ну видел, и что?
   - СЕРЬЁЗНО?! - посмотрели на него все как на инопланетянина. - Он ведь, этот дурак, ну ни капли не походил даже близко на Кузнецова? Только НЕ ВРИ!!
   - А что мне говорить? - не понял тот. - Если я скажу, как было, вы мне опять по шее.
   - Если скажешь правду, - говорили ему громко, - то сразу же выпустим. Если соврёшь... то убьём! Ты веришь нам, падла?
   - Верю-верю! - залебезил Иваныч, не до конца понимая, в какую дерьмовую ситуацию он попал (этим психопатам в форме "санитаров морга" ничего не стоит шлёпнуть этого человечка, да отвезти куда-нибудь в близлежащий крематорий, и пусть потом его объявляют без вести пропавшим, а свидетелей так и не найдётся, потому что двор пустой, как обратил Иваныч внимание, когда выбегал босиком, злой на своего безалаберного подчинённого). - Но вы ведь правду можете принять за ложь...
   - А ты так в нас уверен? - требовали они своим тоном не тянуть кота за яйца, а немедленно отвечать.
   - Ну хорошо, - мямлил он своим перепуганным голоском, с каждой секундой всё сильнее и сильнее понимая чудовищность ситуации, в которую он попал так неожиданно и по-дурацки (если говорить откровеннее, то не он в ситуацию попал, а она - в него, нечаянно, как будто в Вильгельма-Телля играла сама с собой), - я скажу ПРАВДУ. Я сначала удивился, приняв "дурака на дереве" за своего подчинённого, но когда подошёл к двери своей квартиры и увидел этого подчинённого спящим возле... то я удивился ещё больше...
   - Ну всё, хватит, дальше можно не продолжать, - перебили его и машина сорвалась с места.
   - А ну стойте! - перепуганно заорал Кузнецов, облокотившийся на "скорую" и не удержавшийся на ногах, когда она сорвалась с места, словно двигатели её были реактивными. - ПОДОНКИ! - побежал он следом как полный дурак, хоть через пол секунды машина уже исчезла за углом длинного девятиэтажного дома Петра Иваныча. - Вы же обещали, что... что это всего-лишь игрушки...
   Он остановился и кинулся через лабиринт гаражного кооператива, имея в голове только одно, "дерево с дураком".
   Кузнецов не ошибся в своих предположениях, - дурак на дереве так и сидел, а вокруг него уже собралась весёлая детвора. Вот тут-то Кузнецов и остановился и схватился за голову: "Чёртов ДУРАК! Они же не над ним, они надо мной смеются!!! Зачем ты, дурак, залез на это проклятое дерево?! Неужели тебе действительно всё вокруг кажется до такой степени глупым, смешным, жалким и беспомощным?!"
   Кузнецов уже хотел убежать подальше, чтоб знающие его в лицо дети не заметили "второго", но ЧЁРТОВ ДУРАК всё испортил, увидев своего двойника и заорав:
   - Я тебе кажусь выдуманным?! - обращался он к закрывшему лицо руками своему двойнику. - Это ты мне кажешься вымышленным! Ты хотел посмотреть на себя со стороны! А я, думаешь, на себя со стороны посмотреть не хотел?! Так вот ты и есть полный дурак, потому что мысль твоя слаба, а моя сумела вызвать "скорую".
   - Но не сумела забрать меня в дурдом! - открыл Кузнецов лицо (пусть эта детвора узнает правду, кто есть ху) и услышал восторженные голоса детей ("о, а вот и второй тот мужик! Их двое?! Они близнецы?! А в нашем доме-то он один же живёт!").
   - Всё произошло так, как и должно было произойти, - отвечал ему двойник. - По-дурацки. Один провинился, другой за него отдувается (отдувается, на летящей со сверхъестественной скоростью "скорой", с выбитыми камнями и воздухом окнами, словно попавшей в смерч и спешащей в небо... На Луну ли?...). Остаётся только разобраться, кто из вас двоих - или из нас двоих - провинился и кому в дальнейшем предстоит отдуваться.
   - Ага, - хохотнул Кузнецов, поддержав тему разговора, - разобраться, кто кого глупее, да?
   - Да. Чё чего глупее: действительность глупее вымысла, или фантазия глупее реальности, готовой растоптать любое живое существо. Так что не забывай, парень, что под маской глупости не всегда прячется истина.
   - Ну и что дальше?
   - А дальше, вернись назад, если тебе так и не понятно, кто кого глупее.
  
  
Оценка: 2.61*4  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"