- Что же ты зеваешь, Роман? Неужели неинтересно? - тоненькая девушка, повернула огорченное личико, к огромному, парню. Голубые глаза за стёклами круглых очков смотрят печально и беспомощно. Бритый затылок её спутника, совершенно без переходов слившийся с могучей шеей, сверкнул в свете ламп, коричневым бильярдным шаром. Густые брови на широком пышущем здоровьем лице смущённо шевельнулись. В музее парень смотрелся, как танк, заехавший в гараж "Газели".
- Ну, ты, чё, Эльвира. Я же стараюсь, стараюсь, это... соответствовать, - пробурчал парень, пожав плечами. Размашистым жестом, полез было, почесать затылок, но, спохватился, отдернул руку. Пиджак, как резиновый, обтянул валы спинных мышц и угрожающе хрустнул.
- Неужели, в душе твоей, нет благоговения перед великими цивилизациями древности? Я, уже кляну себя, что уговорила такого мужлана, посмотреть новую экспозицию. Ты меня перед людьми позоришь! - быстро зашептала она, привстав на цыпочки, в благосклонно подставленное ухо.
- Ты, что, конечно, я это... бла-го-го-вею, как не благо-говеть, - с удовольствием, по слогам прогрохотал, он, наслаждаясь звучанием незнакомого слова. - Да, я с тобой, чем больше общаюсь, тем больше просвещаюсь! - парень нежно похлопал девушку пониже спины, с сожалением посмотрев на длинное серое платье, скрывающее ноги.
- Роман! - шепотом взвизгнула Эльвира, не особенно, впрочем, отстраняясь, - не позорь меня перед людьми. Что они подумают! Вон, экскурсовода слушай. Девушка, слегка покраснела, мимолетно улыбнувшись, одернула платье. Украдкой бросила ревнивый взгляд на группу. Глаза победно блеснули, явно, привлекательнее девушек не было.
- Што подумают, ясно. Повезло этому бугаю с подругой, красивой да куртульной, тьфу, культурной! Только не надевай больше длинное платье. Подумаю ещё, что ноги кривые, как турецкие сабли!
Парень честно пытался прислушался к экскурсоводу, глаза же, автоматически косились на подругу. Воображение услужливо, дорисовывало тело, скрытое под одеждой. А сколько в музее темных уголков. Хотя бы вон за теми полками с разной древней ерундой... Он застонал, и неимоверным напряжением воли повернулся к гиду, поняв, наконец, что тот заливает о древнем Египте.
- Пирамиды, еще в древности, считались одним из семи чудес света. Еще греки и римляне, видели в них памятники невиданной гордыни и жестокости царей, обрекшей народ Египта на бессмысленное строительство. Это культовое деяние, должно было, по всей видимости, выражать мистическое тождество страны и ее правителя...
Экскурсовод красивыми жестами показывал на фотографии. Округлые слова, раскатывались, легко достигая дальних углов большого зала.
- Пожалуйста, пройдемте далее. В этом зале находится отреставрированный саркофаг с мумией фараона Хеопса, Он принадлежал к 4 династии, а жил в 27 веке до нашей эры. Как известно, во славу фараона Хеопса, воздвигнута самая большая пирамида в мире - 147 метров в высоту, на ее строительство пошло 2 миллиона триста тысяч каменных блоков, весом, в среднем, по 2.5 тонны....
Роман остановился перед саркофагом. Сквозь толстое стекло, сверкала миндалинами глаз, золотая посмертная маска, под которой, по словам гида, находится отреставрированная мумия.
"Эк, тебя угораздило, лежал бы себе спокойно в маленькой могилке, а то вон отгрохал какой себе обелиск. Да, мимо такого просто так не пройдешь, так и хочется за кирку, да покопаться, на предмет ценностей!" - сочувственно подумал Роман. "Теперь всякая шелупонь, глазеет, да еще называет это непотребство, приобщением к культуре! Вон, небось, дедушку этого экскурсовода, попробуй, положи за стекло! Да по судам затаскает, а древнего фараона, вроде, можно!" - начал заводится, краснеть, серьезно переживая за мумию, здоровяк. "Вот тебе и древний царь. Вот тебе и во славу фараона!" - горло перехватило, покрасневшие глаза затуманило злыми слезами. Роман резко отвернулся от группы, скрывая их, и быстро смигивая, всматривался в саркофаг, всматривался....
******
Во славу Фараона! Тащите, тяните! - воскликнул надсмотрщик, в резном деревянном кресле на носу узкого тростникового плота. Белесые бугристые шрамы,на сухощаваом, смуглом теле выдают старого война. Тростниковая розга, в широких мозолистых ладонях, привыкших к древку копья, выглядит чужеродно. Время от времени, он озадаченно помахивает ею, словно вспоминая, как эта пушинка попала в узловатые жесткие пальцы.
Толпа голых, пропыленных рабов- бурлаков, гулко стучит ороговевшими ступнями по тропе вдоль канала. Ветра нет и мучнистая светло серая пыль, взвиваясь из под ног - виснет плотной тучкой скрывая ноги рабов до колен. Кажется запряженные призраки, плывут над землей. Бурлачные лямки размазывают по коричневым телам тёмные полосы грязи.
Точно в центре плота, примостился огромный каменный блок. Строительный канал, тянется на последнем отрезке к строящейся пирамиде точно выверенной прямой. Пока еще усеченная, она уставлена канальными лессами. Встречная толпа рабов, посторонилась вразнобой приветствуя очередной камень. Потом снова принялась за дело - отгребать песок - жадные пальцы пустыни норовящие задушить водный путь.
Угловой смотрящий поворота, к кольцевому каналу, лениво поднял табличку с иероглифом номера свободной дороги.
"Не только воинов, на строительство, но и знать вытащили", - надсмотрщик сравнил свою грязную набедренную повязку, с пышным шитьем одежд смотрящего. "Но работа не пыльная. Вон и раб с опахалом, и навес от солнца, да и денег отсыплют немало, Сет его забери! А нам, тащиться по круговому каналу на ту сторону пирамиды, сигналит, что свободен десятый шлюз. Работенка для знати, стой себе, да табличками маши!"
- Вперед, шакалий корм! - раздался окрест злобный окрик надсмотрщика, - во славу фараона! Он отхлебнул вина из дешевого золотого кубка, поморщился, быстро зажевал черствой лепешкой. Навстречу пустой плот, чужие рабы тащат бодро, отдохнув, за время подъема блока. Да и плот высоко сидит в воде, высох.
Заготовленный в нужный месяц папирус, мокнет медленно, а испаряет быстро. Коллега ехидно машет, мол, переходи скорее мост, дай дорогу. Да, груженым плотам нужно двигаться по правой, внутренней стороне, канала. Значит нужно уложить съемный мост, по быстрому перегнать плот да убрать мост за собой. Ну и Сет с ним, привез три глыбы в этот месяц, достаточно. Осталось, лишь, сопроводить последнюю на вершину затем можно, и отдохнуть. Деньги великий фараон выдает исправно, расщедрился что-то, может даже железную деньгу даст, а не бронзовую, как обычно.
Медленно поднимаются широкие ворота шлюза. Наверху пыхтят, вращая вороты, шлюзовые рабы фараона. Голые черные спины влажно блестят под палящим солнцем, "Воду пьют вволю на жаре, болваны!" - неодобрительно подумал надсмотрщик. Плот затолкнули шестами в шлюз, накрывающий первые три ступеньки пирамиды. Бурлаки, устало, перебрасываясь фразами, выстроились в колонну.
- Всем по лепешке, по кубку вина и проваливайте в тень! Воду из канала не пить! Кто ослушается, да будет проклят животом! - рабы посмеиваясь, отошли. Не в первый раз волокут с хозяином глыбу, и так знают.
Шлюзовая бригада вяло взялась за огромные черпаки, соединенные системой рычагов. На лице надсмотрщика злобно пошевелились желваки. "Едва работают, собаки! Мои, небось, куда бодрее, хоть и не такие мускулистые. Да, где солдату набрать эдаких здоровенных, пришлось явиться на стройку с теми, что есть".
- Во славу фараона! Живей, живей, дохлятина! Длинная камышовая розга свистит, рассекая воздух, рядом с телами. Вообще - то нормально работают, но для острастки надо, поорать, чтоб не расслаблялись. Лупить, дорогих нумидийских рабов, зазря не стоит. Фараон не жалует, когда просто так кровенят его собственность. К тому же, мигом слетятся, почуяв кровь, тучи кровососущих мух. Тогда невольники смогут лишь ругаться, да махать руками. Придется запереть, на час или два, пока не улетят мерзкие насекомые. Иначе нельзя, от них зараза, а больной раб, дохлый раб. Это крестьяне, что веками живут вдоль Нила, не заболевают, а эти нумидийцы.... Но ведь и пользуются, сволочи!
С гулкими шлепками, черпаки подхватывают воду. Со скрипом, от которого сводит скулы, они поднимаются вверх и волна за волной выплёскивается в закрытый шлюз. Раскаленный корабль бога солнца Ра, казалось, застыл в зените. Жарко ему на раскаленной палубе, ярится, счищает вниз горы знойных лучей.
Надсмотрщик покосился на песочные часы. Треть высыпалась. "Скоро выгонять вторую смену, а эти лентяи, еще волынят в нижнем шлюзе! Так руки и чешутся подбодрить стимулом, а то и тяжелой плетью".
Надсмотрщик нервно хлестнул по тростнику палубы, едва сдерживаясь, и постарался переключить мысли - "видел, недавно, жрецы приносили порошок, бросили в воду канала, и она стала алой, как кровь. И все мухи передохли, но вода сменилась на обычную, через несколько дней, и кусачие твари вновь появились. Говорят жрецы, требуют за порошок таких денег, что и фараон отказался. Так что, приходится сдерживаться."
"Когда блок поднимется чуть выше края, его перетащат, по каткам, в ворота вышележащего отсека, на меньший, подъемный плот из легкой бальзы. Жрецы рассчитали его размеры, как раз, чтобы водяная рука Осириса, поднимала тяжелый камень до верхнего шлюза. И так до вершины, где можно, наконец, сдать камень укладчикам. Они отполируют и приладят к ветряному вибратору. Ветряк потом будет полдня будет бухать лопастями, мелко потряхивая глыбу. В ушах потом звон долго не проходит, но зато глыба подгоняется к остальным так плотно, что и ножа не просунешь."
Глинобитная стена шлюза вдруг фыркнула, середина запузырилась. Потом глухо хрустнуло - гнилые зубья тростникового каркаса выдавил поток мутной воды.
- Пробку, ставь, пробку, шакалий корм! - заорал надсмотрщик, подбегая ближе. Но рабы уже сами засуетились. Куда только делась обычная сонность движений. Прораб, то есть главный раб, заругался на гортанном музыкальном наречии. Надсмотрщик прислушался. В свое время он повоевал с нумидийцами и понимал их богатую оборотам речь.
Как, он там сказал? ... "О, Аристарх, ты порожденье Сета, так вдарю в лоб, что выплюнут глазницы очи! Проклятый, я улучшу твоей плотью, пищеваренье тощих крокодилов ...", да... на египетском, так не ругнешься. Вон, как забегали, уже волокут тростниковую заплатку, обмазанную глиной. Прораб, черный, огромный как два быка, схватил ее и нырнул в отсек шлюза.
Стал, наверняка, прорабом за то, что плавает, как рыба. Прорыба, хе-хе. Обычно, нумидийцы плавают плохо, этот видно, из береговых пиратов. Знает, если не залатать сейчас, переборка шлюза совсем треснет. Тогда ремонт сложнее, а до следующего камня восстановить все надо. Если не справится, задерживать будет, отправят на каменоломни. А там и воздух хуже, и кормежка реже.
Вскоре, копье мутной воды, спрятало жало. Прораб вынырнул, и тяжело отдуваясь, вылез наверх. Пробка, напором воды, плотно присосалась изнутри. Теперь можно спокойно поднять плот, и отправить прямоугольную глыбу на следующие ступени.
- Живее шевелитесь! Во славу фараона! Выползай смена! - вновь, привычно гаркнул надсмотрщик. Песок в часах еще немного не досыпался, ну уж пускай эти пораньше уйдут. Ловко аварию ликвидировали, зря хаял. Хвалить рабов нельзя, ну, да хоть так. Вон, прораб довольно сверкнул зубами, видно давно работает здесь, время смены чует.
- Шевелись, шакалий корм! - вновь заорал надсмотрщик, уже второй смене, - во славу фараона! ...
*******
Роман ошарашено встряхнул головой, пытаясь вернуться к действительности, но взгляд вновь, притянулся, каким-то умоляющим выражением, почудившемся в маске Хеопса...
"Во славу фараона." Губы фараона сложились в горькую складку. "Да, только так, чернь понимает. Громоздить блок на блок, истощая страну. Кормить тысячи рабов, платить груды денег, и все во славу меня, божьего помазанника, сына Осириса", - он медленно прошелся по отполированным мраморным плитам, рассеянно скользя взглядом по каменным фонтанам - цветкам.
Любимый участок сада, наполненного пением птиц, и причудливо подрезанными заморскими растениями, уже давно не радовал глаз. Черная тень беды, изрезавшая лоб властелина морщинами, казалось накрыла крыльями и дворец.
"Миллион человек поработали, за эти годы, на строительстве. Каждый десятый египтянин, со своими рабами. Великое дело, надо повелеть, высечь на стенах пирамиды. Чтобы знали, на что способны люди, если захотят"! - Хеопс гордо выпрямился, взгляд посветлел, но тут же снова сгорбился, лицо осунулось и постарело. В ажурном проеме мелькнула белая одежда главного жреца, напомнившая о неизбежном. Он остановился у порога и почтительно ждал слова владыки, поглаживая рыжую накладную бороду.
- Звезда приближается, - в словах прозвучала главная боль многих лет властителя.
- Да, приближается, - подтвердил жрец, поклонившись. Фараон поморщился. Неприятно скрипящий, жестяной голос царапал слух. А неприятные слова, деревянными клиньями неумолимо вбивались в уши:
- Нужно успеть закончить строительство. Великий фараон, нужно выделить дополнительные средства на покупку у знати редких сочинений и лучших образцов творчества. Камеры уже готовы к замуровке. Мы строим пирамиду углом к предполагаемой волне. Она рассечет воду острой гранью, и, даже недостроенная, должна выстоять. Но, надеюсь, успеем, у нас есть еще два года. Облицовка готова, к сожалению, пока не сняты подъемные шлюзы, ее не удастся установить. А еще надо успеть засыпать каналы...
- Звезда упадет в море? - угрюмо спросил Хеопс и широко зашагал по аллее. С ветки тяжело спорхнули испуганные райские птицы. Великолепный павлин сложил хвост и словно длинная курица умчался в кусты. Замолк голосистый кенар, озадаченный переполохом. Тяжело плюхая, в фонтан посыпались толстые разноцветные жабы.
Жрец семенил следом, опустив глаза. Сомнение, в его голосе, прозвучало, как лист жести, небрежно брошенный на каменный пол:
- Мы не можем точно посчитать место падения, только время. Но нужно готовиться к худшему, ведь воды в мире больше чем земли.
- Да, знаю, Египет накроет страшной волной, но, все же, если боги будут благосклонны, и звезда упадет далеко на суше? - фараон с мольбой посмотрел на небо, но, тут же разочарованно махнул рукой. Сколько лет уже ждет знака небес, что все будет хорошо, но его все нет. Видимо и не дождаться.
- Волны не будет, лишь страшное землетрясение встряхнет мир, и подземные огненные боги, вырвутся из горных темниц. Но не у нас. В благодарение милостивому Осирису, в Египте нет гор с заключенными богами. В воздух поднимутся тучи пыли, и будут висеть много лет, станет холодно, очень холодно. Древние льды поползут с севера, но прекрасных земель Египта не достигнут. Однако, уходя от голода, толпы варваров хлынут в нашу страну.
- Так может быть, пока не поздно, следует снарядить могучую армию, для защиты рубежей, от варваров?
- Увы, повелитель, Египет не сможет строить пирамиду и одновременно содержать могучую армию. Да и у нас, обязательно начнется голод и разброд. Шансов, что звезда упадет не в воду один к четырем, а волна сметет почти всех. Потому, важно сохранить знания, ибо только с ними цивилизация сможет быстро восстать из пепла! Пусть уже не наша, пусть! Но знания должны быть сохранены! - в последних громких словах словно сотня котов разом проскребла железными когтями каменный столб. Глаза мудреца фанатично засверкали, худые кулаки поднялись в воздух.
Фараон грозно выпрямился. " Жрец непочтителен!!!" Кровь вскипела, сомкнулись ритуально накрашенные брови, рука выхватила длинный кинжал. Солнце сверкнуло двумя синими искрами на булатном лезвии. Но, опомнившись, владыка тяжело выдохнул. Кинжал недовольно блеснул рубинам, скользнул в ножны. Фараон опустился на деревянный садовый трон, задумался:
"Какая злоба может быть у мертвого на мертвецов. Все мы уже у врат Анубиса, хоть и мало кто знает. И нельзя перевалить эту ношу на народ, так пусть кричат "Во славу фараону"! И таскают блоки, тешась мыслью, что даже погребальница владыки Египта будет самая великая на свете, не чета зиккуратам и мавзолеям. Повелю, чтоб закончили строительство с помпой. Жен, рабов, быков зарезать надо побольше. Чтобы, у выживших после падения звезды, осталась память, о лютом безжалостном фараоне, которого покарало небо. Опять же польза: гробницу вскроют, в страхе не скоро, и память о наказании богов за жестокость, останется", - Хеопс холодно усмехнулся, прислушиваясь к дребезжащему, как ни в чем не бывало, жрецу.
- Мы трудимся дни и ночи, сотни жрецов чеканят иероглифы на золотых табличках, переписывая папирусы...
- Почему золотые, - поморщился фараон, - неужели, я уже настолько беден, что не могу позволить себе хотя бы бронзовые?
- Золото, о великий, хоть и самый бесполезный металл, но есть у него одно свойство, коих нет у благородной бронзы и могучего железа. Если его не касаться, оно не ржавеет, не гниет, не зеленеет. А что еще нужно, для таблиц записей, ведь они будут храниться веками. Да и, когда вскроют гробницу, кто из алчных варваров, позарится на золото? Пусть берут изделия, и выковыривают драгоценные камни, которыми, по моему указу, украшены все золотые предметы. Изделия отбросят поначалу, но затем поймут, что это светильник, это унитаз, это модель крепления шахты. На видном месте сложим бронзовые, красивые и хорошо откованные мечи, копья, доспехи, чтобы варварам было чем поживиться в будущем. Не то в ярости, что пришлось потратить зря столько времени, на вскрытие гробницы, разнесут все. Они же будут дикие, - жрец сухо закашлялся.
"Сколько же старику лет? Но видящий знаменитый, если захочет, узнает что делает в стране любой раб, воин, или вельможа. Да и некромант отменный, это признают все знающие, от великих магов Вавилона, до диких, надменных шаманов Нумидии. Сейчас наверняка заговорит о прижизненной мумификации", - Хеопс улыбнулся, жрец, продолжив фразу, подтвердил предположение.
- Но саркофаг не тронут, ведь даже варвары, наверняка, будут чтить усыпальницы. А там, рано или поздно, попадется какой - нибудь варварский жрец, заинтересующийся письменами, и расшифрует знаки. На стенах коридоров и переходов, мы старались писать как можно проще и понятнее. Пусть эти надписи на стенах станут азбукой. Вашу мумию оживят, фараон увидит будущее! Мы внесем все знания в вечные списки, а оживление мумий, продублируем, пусть для этого придется собрать все золото Египта. Ничто не исчезнет, не придется открывать заново. Мы все рассчитали....
*******
- Пойдем же, Роман! - Эльвира потянула за рукав, застывшего любимого, и отшатнулась. Дикий взгляд молнией ударил из под нахмуренных бровей.
- Там рисунки строительства пирамиды дальше. Блоки рабы по песку тянут, это же не высшие материи, как ты выражаешься, - неуверенно продолжила она, - может быть хоть что-то понравится.
- Как по песку? - прохрипел Роман. Сухо откашлялся, мощно потер обеими ладонями щёки, стряхивая наваждение.
- Обычно, как всегда, рабы пирамиды строили. Ты, же ведь в школе учился, там по истории проходят, - по мере того как лицо спутника становилось привычным, простодушным, она веселела. "А то чудится невесть что".
- А теперь приведу сравнительный анализ древнеегипетской книги Тота, и тибетской книги смерти, - донесся голос экскурсовода.
- Пойдем скорее, сейчас он о реинкарнации расскажет, - заторопилась девушка, но спутник вдруг вновь выпрямился. Лицо потемнело, она с ужасом заметила вдруг резко заострившиеся черты, словно, сквозь мускулистое, подвижное лицо спутника, просветилось другое. Худое, смуглое, жёсткое, как лезвие топора.
- Реинкарнации, говоришь, - в гулком низком голосе парня, вдруг задребезжали жестью согласные и заклокотали гласные звуки. - Мне понравилось в музее. Надо бывать чаще, - произнес он медленно, словно пробуя слова на вкус. Но вот, шумно выдохнув, сверкнул улыбкой и приобнял подругу.
- Не пугай меня больше! - подняла брови девушка, всхлипнула и прижалась, к любимому, спрятав лицо на груди.
- Ну, чё ты, чё ты, - пробасил Роман, поглаживая её мягкие каштановые волосы подруги. - Щас, пойдем, послушаем, что этот экскурсовод еще наплетёт. Мне правда понравилось.
- Правда, правда? - подняла повеселевшие глаза девушка. Ямочки на щеках, улыбка, радость, что её непробиваемый увалень, наконец - то положительно отозвался о любимой древности.
- Точно! - подтвердил тот, игриво приподнял ее над полом.
- Верни на место, злодей, - засмеялась Эльвира, - в смысле поставь на пол ногами!
- Один секунд подожди, милая, я еще разок подивлюсь на статую фараонову, надо, надо, право слово.
- Не статую, а мумию, - назидательно подняла палец девушка, и исчезла за поворотом.
Роман мигом стер улыбку, посуровел. Два тяжелых шага донесли до витража. Он медленно поклонился, проскрежетав на давно забытом языке:
- Прости, за задержку, Хеопс! Главный жрец помнит свой долг!