Ув Александерас : другие произведения.

Орфеус

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

  Возможно, дело было во сне, снившемся под утро, одном из тех бессмысленно важных снов, в которых многозначительна каждая мелочь, но которые по совокупности увиденного бесконечно абсурдны.
  Он ходил по салону самолета, выговаривал стюардессам, проявлял беспокойство насчет парашютов, длинного рейса, в котором будет неудобно всем, дурацки составленного расписания, тот, кто составлял - наплевал на все интересы пассажиров, уж он-то сделал бы все правильно.
  Потом был двор детства, колодец, сжатый со всех сторон высокими домами. Его заливал ясный чистый белый свет, в котором мельтешили старые жильцы и совсем неизвестные новые. Его поражал это круговорот собранных в одном месте людей, никогда до того не имевших возможностей увидеть друг друга и тонкий яркий чистый свет полдня, в котором было видно все вплоть до мельчайших деталей.
  Происходящее было совсем нелогично, непонятно и удивительно несообразно, и, что самое удивительное - тарабарски хорошо.
  
  Возможно, дело было не во сне, а в дне между зимой и весной. Когда истончился, сошел с тротуаров снег, исплакавшись в лужи и мокрые пятна, а яркое солнце принесло дуновение тепла - слабое, но уже ощущаемое. Зима нехотя сдала назад, весна неуверенно занесла ногу, и получился разрыв. Разрыв времен, день неизвестно-какого-бря, выпавший из всех календарей, не принадлежащий ничему, день, в котором странно, тревожно и пьяняще звенел чистый воздух, небо разошлось, пропустив нежное свечение и еще что-то такое необыкновенное, что в обычную пору застревает там, наверху. Мягкое и странное томление.
  
  Можно еще припомнить светофор, загоревшийся зеленым - а Денис в зеленом свете был уверен, как в продолжающемся росте доллара, но светофор - причина прозаичная и совсем неинтересная, как поцелуй жены после десяти лет совместно съеденной соли. Поэтому, вырулив на перекресток, а потом под гнетом нескольких недовольных автомобильных сигналов повернув не туда, Денис прежде всего подумал, что этот поворот стал результатом долгой цепочки причин - не без влияния, конечно же, сна, - но никак не сбоя умной электроники. Полуумной.
  Ладно, подумалось Денису, когда он въехал на узкую боковую улицу, не беда, проеду тут дворами, потому выверну снова на Володарского.
  
  Он проехал метров сто, притормозил на перекрестке, затем чуть поддал газ на подъеме. Квартал приятно радовал отсутствием автомобилей и неторопливо спускавшимися навстречу редкими прохожими. Во всем чувствовалась пятница и предстоящие выходные.
  До чего хорошее местечко, думал Денис, расслабленно посматривая по сторонам и скользя взглядом по лицам. В следующую секунду он резко затормозил. Потом открыл дверь и крикнул вослед прошедшей девушке:
  - Света! Сапыкина!!
  Девушка в коротком, не по погоде весеннем плаще бежевого цвета оглянулась.
  Остатки сомнений ушли. Ну конечно же, это была Сапыкина! Фиолетовые туфли на шпильках, чулки в крупную сетку, подчеркивающие тонкие длинные ноги, застегнутый на пару пуговиц стильный и, по виду очень дорогой плащ с короткими рукавами, бежевые перчатки до локтя. Вьющиеся каштановые коротко постриженные локоны, глаза с задоринкой, гладкие щеки с тонким румянцем. Она даже помолодела с последней их встречи.
  - Денис?! - удивилась Света и улыбнулась радушно и приязненно.
  Он вылез из машины и протянул ей навстречу руки.
  - Денис... - подошла к нему девушка, - ну, конечно, Денис! Ох, как я рада тебя видеть!
  Он ел глазами ее чистое нежное лицо совсем без морщинок. А ведь в прошлую их встречу морщинки уже определенно были, он успел заметить. Сколько лет уже прошло с того вечера выпускников? Лет семь? Или больше?
  В тот раз она была вовсе ему не рада. Была вежливой и чужой. 'А Денис, привет', - и скользящий равнодушный взгляд в довесок. И даже танец, на который он ее пригласил, не сделал их ближе.
  - Ты как тут оказалась? - растекаясь от удовольствия спросил он.
  - Ой, я тут уже почти год, - она улыбалась легко и так же нежно, как в школе. - А ты?
  - И я, - несколько растерянно ответил Денис, сбитый с толку этим почти годом. Она куда-то уезжала? Он не знал.
  - Ты не занята? А давай-ка поболтаем?
  - Да-да, давай посидим где-нибудь, - воодушевилась она. - Я тоже собралась это предложить.
  Из нее ушла скованность, она стала свободнее. В прошлый раз это чувствовалось - усталость в глазах взрослой женщины, над которой нависает старость, а также кремы для проблемной кожи, освежающие маски и визиты к косметологам.
  Нет, ну до чего же ей лицо хорошо сделали, подумал Денис, ни морщинки, ни дряблости, как у двадцатилетней. Это ведь жутко дорого стоит. Может, она вышла замуж за миллионера?
  Когда они переходили улицу, Света легким и даже игривым жестом - а побудь-ка, милый мой, кавалером, взяла его за локоть.
  - Вот туда. Ты в этих краях не бываешь? Совсем рядом есть одно местечко, которое мне Париж напоминает, идем, покажу.
  Напоминает Париж, неплохо, не без сожаления подумалось Денису. Точно муж миллионер.
  Они пришли к мраморным столикам на тонких металлических ажурных стеблях о трех ножках. Столики несмотря на зиму стояли под тентом на тротуаре. Внутрь кафе вели стеклянные двери с белым матовым узором в стиле модерн на всю высоту стекла.
  Они выбрали один столик, переглянулись и снова улыбнулись друг другу.
  - Ну, до чего же ты хорошо выглядишь!- не сдержался Денис.
  - Правда, хорошо? - засмеялась она. - Я до сих пор от этого в восторге.
  - Кофе? - спросил он.
  Она улыбнулась.
  - А знаешь, давай! Я уже отвыкла от него, так что пусть будет кофе.
  Он пошел искать официанта, не нашел, но когда вернулся, на столике уже живописно располагались две чашки кофе на белоснежных, согнутых треугольником салфетках, розы в узком белоснежной вазе, и вазочка с орешками.
  Он отодвинул тяжелый металлический стул, сел напротив Светы и, взяв чашку в руку, посмотрел на девушку довольным взглядом.
  Он помнил эти короткие волосы еще с тех времен, когда прятался за ее спиной от цепкого взгляда англичанки, обладавшей незаурядным педагогическим талантом превращать уроки в пытку.
  Света тогда сидела перед ним, трясла волосами, вытягивала спину, рисуясь и демонстрируя свою грудь, от которой тогда, в седьмом классе, у него замирал дух - от ее близости, сладкой недоступности и непреодолимого желания смотреть, не отрываясь.
  В восьмом классе они уже частенько сидели рядом, шептались, дурачились, доверительно звали друг друга по фамилии, как супруги. И никогда не списывали друг у друга.
  А в десятом она поцеловала его в день рожденья. Вот так просто подошла в раздевалке и поцеловала на глазах у всех. Ну, и на выпускном он прижимал ее к себе, чувствуя те самые округлости, значительно увеличившиеся за три года, и её горячее шампанское дыхание. Их щеки соприкасались, и они периодически отлепляли прилипшие в тесной жаре ночной дискотеки волосы.
  Света грациозно, со вкусом, сняла перчатки, поймала взгляд Дениса, обвела взглядом улицу и заговорила.
  - Вначале, конечно же, самый главный вопрос: что ты, Денис, на все это скажешь?
  - А что говорить, - пожал он плечами, - Бардак, как и было сказано.
  Света на секунду нахмурилась.
  - Я понимаю твое желание все свести к шутке, но ответь серьезно.
  - Ладно, - согласился он, серьезно, так серьезно, - Если хочешь мое мнение, то все было ожидаемым. Несмотря на все президентские заявления, что все хорошо, что у нас прекрасные перспективы, нефть будет вечно молодой... в смысле, дорогой, и уже через десять лет это поколение будет жить при капитализме. Хрущевщина наоборот...
  - Хрущев тут совершенно не причем, - Света смотрела недовольно. Словно ждала от него совсем других слов, а он вместо этого нес какую-то неуместную в данную минуту чепуху.
  - Ты права, ни при чем. - Денис, пропуская ее взгляд мимо себя, запустил пальцы в вазочку с орешками, выудил пяток, после чего разложил их рядом на салфетке. - Хрущев обещал советским людям социализм к восьмидесятым, ныне президенты мечтают об удвоении ВВП. Сравни масштабы. Всем счастье без аннексий, границ и контрибуций против циферки на бумажке. Заметила, какая нынче тяга к СССР? Все эти сериалы, фильмы, в которых неубедительно пытаются воссоздать ту эпоху... Возможно, проблема в том, что мы оказались не просто на переломе, а в фазе распада. Империи, культуры, отношений. Тут поневоле вспомнишь Капицу - ведь именно он писал о демографическом переломе. Название, конечно, просто условное, просто черта, предел на рубеже двадцатых-тридцатых годов, на котором ломаются все функции экспоненциального развития человечества.
  Я думаю, что вот эта оголтелая безграмотная истерия по поводу вставания с колен, 'низабудим-нипрастим', интересов страны - это не деяние конкретного вора у власти. Это общее веяние времени. Ветер того самого Капицевского перехода.
  Миндалины из ряда выложились в ромашку. Денис рассеянно на них посмотрел и взял в руки чашку кофе.
  - Я всегда замечала в тебе, - обескураженно произнесла Света, - тягу к экзистенциальности. Нужно еще уметь сказать так завуалированно. Как Платон, вещающий об Идеях. Кстати, забавно, не так давно видела фреску Гирландайо 'Спор Платона с Аристотелем'.
  - Это где они подрались?
  Света хмыкнула.
  - Чтобы узнать победителя, - пояснил Денис. - Ибо в обычном споре самое большее, что можно узнать, что ты - дебил и тролль. Точно так же, как и твой оппонент.
  - Ты пытаешься все усложнить. И зашутить. Я думаю, что все проще, и говорить об этом нужно простыми словами, от себя. К примеру, я. Знаешь, что больше всего меня поразило, когда я поняла, что происходит? Что самый главный судья - ты сам. Не какие-нибудь мифические страшилки увядших учений, не кто-нибудь посторонний, а ты, ты сам. И вся жуть вокруг - это твое, из тебя, от твоих страхов.
  Да, подумал Денис, загаженный подъезд и выбитые лапочки с первого по третий этаж результат исключительно плохих качеств моей души. А еще сосед-хам, каждый вечер утрамбовывающий своей тойотой газон под окном - это глубокий страх из детства.
  - И моральные устои,- продолжала Света, - все то, что нам впихивали в детстве - тоже ведь по большому счету глупости. Моральные устои - внутри тебя, очень глубоко внутри. А ведь сколько чепухи в нас загоняли со всех сторон?! Школа, церковь государство - ложный патриотизм, ложная вера, ложное сострадание.
  - И загоняют по-прежнему.
  Света задумалась.
  - Полагаешь, что и сейчас мы не свободны? Вообще-то я тоже думала, что происходящее похоже на испытание. Ты остаешься один на один с собой, и из тебя лезет такое, чего ты никак не ожидал. И никто кроме тебя не способен помочь.
  А ведь мы с ней никогда и не говорили так, как сейчас, подумал Денис. Серьезно и взросло. Если не считать школу. Ведь там тоже были глубокие разговоры о жизни. Вселенной, и всем остальном... Но тогда мы хоть понимали друг друга. По крайней, мере, говорили на одном языке. А сейчас я ее совершенно не понимаю. О чем она вообще говорит?
  Денис отложил кофе и занялся новым узором из миндаля.
  - Помнишь последнюю встречу выпускников? - осторожно спросил он. - Ты тогда...
  - Прямо тебя избегала?
  Света улыбнулась.
  - Потому что думала о тебе, как о неудачнике, не способном заполучить главное в жизни - деньги, положение, статус. То есть, то, что считала главным. Что якобы делает тебя особенным, не таким, как другие.
  Откровенно, подумал Денис. Очень откровенно. Интересно, что происходило в ее жизни, что сейчас она говорит смело и искренне о подобном. Ведь в нынешнем политкорректном мире прямодушие не в чести.
  - А сейчас? Уже так не считаешь?
  - Уже нет. Особенным и интересным тебя делает вовсе не это. Да и не в этом смысл. Кстати, ведь, я, кажется, понимаю, в чем. Смысл всего. Не банальные "сорок шесть", а настоящий... Помнишь девочку, которая училась младше нас на два класса, в "Б"? Ее звали Диана. Она еще вечно ходила с толстой тетрадью, полной всяких закорючек. Ты ее должен помнить, мы как-то раз пытались прочитать, что она там пишет.
  - Все считали ее чуть чокнутой, конечно же помню! У нее еще были очки с потрясающей металлической оправой. Очки-гогглы. Я себе хотел такие, но спросить не решался, чтобы в школе не думали, что я с ней вожусь. Верно, ее звали Дианой.
  - И вот сейчас я думаю, - продолжила Света, - что вместо того, чтобы выстраивать свой уютненький мирок из натасканных и надерганных отовсюду клочков чужого счастья, мне следовало бы прислушаться к себе. Услышать всю звуки мира, а не только самые громкие. Сейчас я жалею о множестве вещей, которые могла бы сделать, и это было по настоящему ценным и полезным для меня. И как ни странно, Дина тоже входит в это число.
  - Она знает смысл? - улыбнулся Денис.- Что в ней такого?
  - Помнишь, что она говорила? О плане и часах. О том, что у нее дар. Детские разговоры, но знаешь, мы же сейчас все чувствуем и видим по-другому. Поэтому, я склоняюсь в мысли, что План очень даже есть.
  Да, возможно, что План есть, подумал Денис. Окончить школу, институт, понять, что с профессией не угадал, взять ипотеку, убедиться, что с ипотекой тоже не получается, увидеть, как страна встает с колен, потом, похоже от головокружения, валится набок, встретить девушку и расстаться с ней... а теперь встретить первую любовь и узнать, что она замужем за успешным человеком. Возможно, миллионером. Безусловно, в этом всем заключен великий смысл. Может, стоило выучиться на пилота? Сейчас бы летел где-нибудь над облаками, над терминатором, делящим землю на две части, выговаривал стюардессам, беспокоился насчет расписания полетов, и потом смотрел бы, как в полутемной кабине мягко и таинственно мерцают огоньки индикаторов...
  - Искать ее не пробовала? - поинтересовался Денис.
  - Сейчас уже поздно. Да ты и сам понимаешь.
  Ничего я не понимаю, подумал Денис. Почему поздно? Ничего не поздно.
  - Как подумаешь, сколько глупостей мы совершили в жизни - так оторопь берет, - продолжала говорить Света. - Вместо того, чтобы заняться тем, что действительно важно, интересно, и чем просто хочется заняться, мы пытаемся соответствовать неизвестно откуда взявшемуся образцу, устанавливаем себе чужие цели. И только потому, что боимся быть самим собой. Независимым и свободным... Впрочем, это опять-таки только слова.
  Она коснулась его руки.
  - Зато теперь у нас есть неограниченная возможность говорить, не скрывая ничего. Желать и не бояться своих желаний. Наверное, это самое забавное - что желаний и слов теперь можно не бояться. Кстати, ты должен помнить, у меня в детстве была книга 'Воображариум'...
  - О-о! - спохватился Денис, - До сих пор ее помню. И то, как ты принесла ее в школу в первый раз. Мы остались после уроков, засели в пустом классе на последней парте и, склонившись над ней, медленно перелистывали. Какие шикарные там были картинки!
  - Вот-вот!
  - И нам было невероятно хорошо. И, наверное, не только от книги, а от близости друг к другу. Я помню, как наши головы касались... и руки тоже. А еще твоя грудь была сосем близко... и от тебя шло мягкое тепло. Мне тогда так хотелось поцеловать тебя...
  - Вот, - засмеялась Света. - А я думала, вдруг он меня поцелует? Что мне тогда делать? Двинуть его книгой по башке или... и самое смешное - мне тоже хотелось целоваться и я думала, ну вот, ну вот, сейчас! А ты...
  - А я затупил. Как и со множеством вещей позже. Какой-то мелкий страшок, а разве так можно, а что ты подумаешь, а как я буду выглядеть - взял и пересилил красивый чистый порыв.
  - Вот так в нас и убилась искренность, - вздохнула Света. - Да, а я ведь была там, в тех местах. Две обсерватории на высоченных утесах, с темно-фиолетовой густой ночью, поднимающейся из бездны, ярко-синим звездным небосводом и тонкой фиолетовой полоской заката. Узкие дорожки-лестницы, закручивающиеся спиралью, ровные площадки из шестигранных выщербленных каменных плит. И холодная ветреная бесконечность вокруг... Забавно, как детские мечты трогают тебя, не правда ли?
  Не может такого быть, подумал Денис. Вообще не может, это был просто рисунок. Красивая картинка на серой типографской бумаге. И за ней - черные буквы текста, но никак не восторг реального мира.
  Он внимательно посмотрел на Свету. В ее глазах пылало воодушевление, нежность и отражение чуда. Как тогда.
  - Ну, а ты как? - спросила она, заметив его взгляд.- А то я о себе, да о себе. Расскажи, чем ты занялся.
  - Ничего выдающегося, увы. После того, как объявили санкции и охоту на сыры, оказалось, что на продуктах можно делать хорошие деньги. А так как объегорить государство, запрещающее еду своим гражданам, почти святое дело, то моя работа носит даже оттенок святости. Езжу в Италию и Францию, договариваюсь, налаживаю контакты, потом через Белоруссию, там ...
  Она смотрела на него удивленными глазами:
  - Ты занимаешься всем этим здесь??
  - А что тебя так удивляет? Кто-то ведь должен делать колбасную работу...
  Она мотнула головой.
  - Ничего не понимаю. Это и есть все твои желания? Денис?!
  - Ну, у меня полно других желаний. Но возможностей для них маловато.
  - Возможностей? Маловато?
  Ему показалось, или на самом деле в ее глазах полыхнуло чем-то таким незнакомым. Возможно то, что в кругу людей с циничным медицинским дипломом зовется безумием. Ибо разве нормально так искренне удивляться обычным вещам?
  Какое-то время они смотрели вопросительно друг на друга, а потом Света нахмурилась.
  - Погоди, я, кажется, начинаю догадываться! Ты когда и как тут оказался??
  - Как-как, обычно оказался, просто повернул не туда. Пришлось ехать по этой улице, а потом встретил тебя.
  - Повернул? Просто повернул? Без аварий, сирен, криков?
  - Не могу понять, что ты хочешь узнать. Выехал на перекрестке на красный, подрезал серую 'Субару', потом, чтобы не устраивать затор, пришлось свернуть в проулок. Ничего выдающегося.
  Света чуть склонила голову, чтобы рассмотреть его получше. Качнула головой, не отрывая пристального взгляда. Поедала глазами, чуть нахмурив брови.
  - Ну да, - сказала она через полминуты. - Так и есть. Постарел, не занимаешься спортом... Спишь хорошо?
  - Нормально сплю. Сегодня, кстати, снился дурацкий сон...
  - И когда проснулся, то...
  - То собрался и поехал на работу. Хотя, нет, кофе выпил. Кстати, отвратительная мерзость, хоть его и рекламируют постоянно повсюду.
  - Ну, хоть не сон, - сказала Света. - Ужасно жаль... ужасно, а я уж было понадеялась, что теперь мы вдвоем...
  - На что понадеялась? И вообще, Светка, что происходит? Я перестаю тебя понимать.
  - Но... - задумчиво произнесла она,- это и к лучшему. Я - тут, ты - там.
  Она улыбнулась, но как-то неуверенно.
  - Дэн, - сказала она, как говорила когда-то давным-давно, в школе. - Ты все поймешь, но потом. Сейчас я могу попросить тебя об услуге?
  - Какой услуге? Впрочем, неважно, какой, конечно можешь. Кстати, твои слова про 'вдвоем' - они что означают? Если что, знай, я всегда - за. Мое отношение к тебе нисколько не изменилось, даже больше. Даже если ты замужем, то это...
  - Помолчи, а?! - решительно перебила она его. - И послушай. Встреться с моими родителями. У них должен остаться мой школьный дневник. Знаешь, на девочек шестнадцати лет находит такая блажь - писать всякие нежности и шалости. Тогда Фейсбука и 'В контакте' не было, поэтому был только хардкор, такая бумажная тетрадка с попугаями на обложке. Вот где-то в ней есть адрес Дины. Найди ее.
  - А ты сама не хочешь найти?
  Она задумалась на мгновение, а потом склонила голову к не начатой чашке кофе.
  - Да, это все нелепо. Слишком много если. Слишком много случайностей. И совпадений. Так не бывает.
  Денис вопросительно смотрел на нее.
  - В общем, забудь, - твердо произнесла она, вставая. - Встретились, посмотрели друг на друга. Неожиданно, забавно и ни к чему не обязывает. Кстати, как у тебя со временем? Не спешишь?
  - Спешу, - встал и Денис, - но я уже всюду опоздал. Так что это не важно.
  - Как знать, - многозначительно ответила Света. - Как знать. Может, для тебя это и важно.
  - Постой, - остановил ее, уже собравшуюся идти, Денис. - Свет, ничего не понимаю. Мы увидимся? Оставь хоть телефон.
  Она на мгновение задумалась, а затем хитро улыбнулась. Озабоченность сошла с ее лица, она казалась удовлетворенной и почти безмятежной.
  - Найди. Найдешь - позвонишь. Пока Денис.
  Она подняла руку и повела пальчиками, прощаясь.
  - Или даже до встречи.
  - Пока-пока, - хмуро ответил он.
  Света развернулась и через мгновение скрылась за углом.
  Денис осмотрел пустое кафе, решил было зайти внутрь, но потом мрачно подумал, что это лишнее. Он оставит деньги под блюдцем, так, чтобы их не было видно с улицы. Обслуживать клиентов нужно, а не сидеть в социальных сетях.
  Он вернулся к машине, сиротливо ожидающей на полупустой улочке.
  Череда привычных движений - открыть дверцу, сунуть ключ замок зажигания, нажать педали, проверить передачу чуть рассеяли сумбур в его голове.
  А потом мысли о странной неожиданной встрече и вовсе рассеялась - наконец-то дозвонился поставщик, пошли валом какие-то смс-ки, словно он был вне зоны мобильной связи. В общем, сыры и колбасы взяли свое, а жизнь, провернувшись не без скрипа, показала свое привычное лицо.
  
  И только вечером, когда он выходил из ресторанчика, где ужинал, утренняя встреча всплыла снова.
  Из припаркованного рядом черного мерседеса выбирался Сережка, бывший одноклассник Сергей Давыдов, ставший совсем неповоротливым и ленивым.
  - Ага, - сказал Давыдов совсем без радости и интереса. - Денис собственной персоной. Ну, здравствуй, что делаешь в наших краях?
  - Отужинал в ваших краях, - ответил Денис.
  Во взгляде Сергея рисовалось отвращение к воспоминаниям детства и душетрогательным рассказам на тему 'А вот помнишь?'. Во всем виде Сергея читалось, что меньше всего ему нужны сейчас разговоры с бывшими друзьями.
  Денис видел это, ему и самому не хотелось ворошить прошлое, но одно не давало покоя.
  - Погоди, Сергей, один только вопрос.
  - Минута, - отрезал тот.
  Они стояли на ночной улице, едва освещаемые блеском рекламы ресторана и уличным ламп.
  Воротник рубашки Сергея смялся, галстук по случаю окончания рабочего дня позволил себе торчать чуть набок. Вся успешность - Сергей держал адвокатскую контору, - словно воплотилась в этом смятом воротнике дорогой рубашки и уставшем двадцатипятитысячном галстуке, как будто мечтающем только об одном - добраться до вешалки и обмякнуть на ней.
  - Ну же, Денис!
  - Прости. Сергей, вот о чем хочу спросить. Не слышал, что с Сапыкиной случилось? У нее случайно никаких проблем нет? В смысле, душевное здоровье... депрессия там...
  Сергей тяжело смотрел на него.
  - Ты не знаешь ничего? - спросил он.
  - О чем?
  - О Сапыкиной. Ее уж год как нет. Автомобильная авария. На перекрестке сбил большегруз. Сапыкина поворачивала влево, а тот на красный свет мчался. Вот и... Даже не мучилась, погибла сразу. Тебе никто не говорил?
  - Нет, - односложно ответил парализованный Денис. - Уже год?
  - Что-то около того. Жаль ее, умная была девушка.
  - Да, - машинально ответил Денис. - Умная. Не знал ничего, вот первый раз от тебя сейчас услышал.
  - Ты вроде за ней пытался ухаживать? - спросил Сергей, внимательно рассматривая Дениса. - У вас в школе шуры-муры были. Ты точно не знал?
  Сергей подобрел, размяк, важность и адвокатскость ушли куда-то внутрь.
  - Слушай, может пойдем, выпьем по стопарику, помянем? - доверительно произнес он. - За нее, за нас.
  - А ее родители? - односложно спросил Денис, смотря в одну точку.
  - Не знаю про родителей, вроде живы.
  - Адрес их не знаешь? Хотя, неважно, адрес я сам найду. Спасибо, Сергей.
  - Может, в самом деле пойдем накатим? - не унимался Сергей. - Похоже, тебя это сильно зацепило. Ты сам не свой.
  Денис рассеянно кивнул головой, думая одновременно о множестве вещей: о бумажной тетрадке с попугаями на обложке, о ясном чистом свете полдня, в котором видны все подробности, о улице, на которой прохожие никуда не спешат, о девочке с очками-консервами.
  Он оставил порывающегося что-то сказать Сергея, и торопливо зашагал по улице - туда, где с трудом припарковал свой автомобиль. В ночь, неизвестность и неопределенность, про которую точно можно сказать только одно - что в ней есть какой-то план...
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"