Поезд дёрнуло. Я неуклюже повалился на стол. Боком я въехал в поднос с остатками еды. Бутылка с Перрье, булькнув, выплеснулась мне на брюки. Я попытался тут же вскочить, но мои ноги запутались где-то между сидений. И я свалился на пол, треснувшись головой обо что-то железное. Чтобы подняться, мне пришлось выползти из-под стола на четвереньках. Помимо моей головы, в процессе падения пострадал также мой немодный галстук: на нём теперь красовалось жирное пятно от соуса карри.
Народ в вагоне смотрел на меня, как на экспонат кунсткамеры: со смесью любопытства и омерзения. Меня несколько насторожило то, что мне было уделено столько внимания, учитывая только что произошедшее на перроне. Но особо над этим странным моментом я задумываться не собирался. Я понял, что только предельным спокойствием и профессиональной мрачностью тона смогу нейтрализовать эффект, вызванный моей нелепой акробатикой. Поэтому, стараясь не размазать соус по рубашке, я заковырялся во внутреннем кармане пиджака в поисках удостоверения. Народ нервно наблюдал за мной, явно ожидая подвоха. Или оружия. Поковырявшись с минуту, я нащупал удостоверение и вытащил его на обозрение публике.
- Инспектор Дорф, Скотланд-Ярд! Дамы и господа, я прошу вашего внимания! - я повторил то же самое по-французски. Я постарался придать голосу милитаристки-металлический оттенок. От этого народ начал немного успокоиваться. - Только что, при отъезде от станции Лилль, я был свидетелем убийства или попытки совершения убийства.
- Кто-либо из вас видел произошедшее? Мне нужны свидетели. А также личные контактные детали свидетелей. Чтобы помочь следствию.
Пассажиры продолжали переговариваться между собой, но в свидетели никто не вызывался.
- Дамы и господа! Мне нужно срочно связаться с начальником поезда и я не могу терять времени. Кто, кроме меня, видел, что случилось на перроне? - последний вопрос я снова продублировал по-французски.
В ответ - только взволнованный галдёж. Я стоял, переводя взгляд с растерянных оффисных работников, оторвавшихся от своих портативных компьютеров, на испуганных пожилых дам с детективной литературой в руках. С туристического вида любопытных молодых пар - на спокойных седых джентльменов, потягивавших вино. Никто не реагировал на мои призывы. Я начал терять терпение. Мне действительно следовало первым делом найти начальника поезда и потребовать связи с отделением полиции на Лилльском вокзале.
- Слушайте, дорогие пассажиры! Я сидел вот здесь, в самом центре вагона. То, что произошло прямо перед моими окнами, должна была видеть добрая половина присутствующих. Вот вы, сэр, - я ткнул пальцем в щеголевато одетого старика с красными щёчками, который развалился в кресле в паре рядов от меня. - Вы сидите с той же стороны, что и я. Буквально в метре от моего окна. Вы что-нибудь видели? Vous avez vu quelle-que chose?
Старик посмотрел на меня в упор своими водянисто-голубыми глазами и ехидно ответил на чистом, кокниеватом английском:
- Как же, как же... Посмотрел я в окно пару-тройку раз. Перрон, господин из Скотланд-Ярда, был пуст и чист. Кристально, я бы сказал. Наверное потому, что в Лилле на станциях есть мусорные баки, которые вы и ваши коллеги со всех лондонских вокзалов поубирали. С терроризмом они борятся... А мусор бросить некуда. Кругом не знаю что развели из-за этого...
- Причём здесь баки??? - завопил я, полностью теряя контроль. - Только что на перроне застрелили молодую девушку. Проводницу этого поезда! Она напитки разносила полчаса назад. Кто-нибудь видел хоть что-то?
Народ качал головой. Отрицательно. Кто-то позади меня произнёс приятным меццо-сопрано:
- Я всё время смотрела в окно и ничего подобного не видела.
Я обернулся на голос: изящная, даже эффектная дама лет пятидесяти в дорогом плаще из Дакса или Бёрберри. Сидевший рядом с ней молодой человек (надеюсь, что сын, а не предмет коллекции), утвердительно кивнул:
- Мы оба смотрели в окно. Там, на перроне была одна чрезвычайно глупая реклама дамского белья. И мы обсуждали её. Но, к счастью, никаких убийств не видели.
- Я повторяю вопрос! - я перешёл почти что на крик, при этом вертя головой туда-сюда, чтобы донести срочность ситуации до всех попутчиков. У меня сильно колотилось сердце и стучало в ушах. - На перроне, в Лилле, вот перед этим окном, толстый... очень толстый человек... Он до этого беседовал со мной, пока мы ехали в туннеле... Припоминаете?... одышка, двойной подбородок... Потный... Толстый... Этот человек выстрелил два раза в проводницу поезда!
Пассажиры Евростара молча таращились на меня, как на диковинного уродца, заспиртованного в банке. Всё с тем же выражением недоверия и интереса. Наконец, седой краснощёкий старикашка, укоризненно покачав головой, выдал следующую тираду:
- При всём уважении к вашей должности, господин из Скотланд-Ярда, вы либо выпили много за обедом, либо заснули, пока мы в туннеле ехали. Я сидел перед вами всю дорогу и, хоть и не следил за окружающими, но могу точно сказать, что никакого толстого человека с вами тут не было. И тонкого тоже. И тем более потного. Вы всю дорогу сидели в одиночестве.
Я оглянулся на даму с её молодым спутником. Оба смущённо закивали. Весь вагон физически-осязаемо разглядывал меня. Как мне казалось, осуждающе. По крайней мере, по-недоброму. Желание выпить чего-нибудь крепкого усилилось до такой степени, что зачесалась спина.
--
То есть, никто здесь не видел, что произошло три минуты назад. Во время отхода поезда? - снова воззвал я к вагону. Уже без всякой надежды.
Несколько человек снова покачали головами. Остальные вернулись к своим компьютерам, книгам и журналам. Я развернулся и пошёл прочь из вагона. В направлении вагона номер один. Мне нужно было найти начальника поезда. Или как он там называется? Старший проводник? Вождь подвижного состава?
Пневматические двери плюнули мне вслед сжатым воздухом. Я прогнал возникшее было у меня желание обратиться с кличем к пассажирам соседнего вагона. Если уж мои попутчики не видели ничего, произошедшего прямо напротив нашего вагона, то что можно было ожидать от людей намного более удалённых от сцены преступления. Да ещё и под таким углом зрения.
Я поймал себя на мысли о том, что эта геометрическая уловка по поводу угла зрения была не более, чем спасительным кругом. Ибо из глубин сознания, доселе скрытое за прочими растрёпанными мыслями, медленно поднимало свою уродливую голову предательское сомнение: а что если старик прав, и мне всё это почудилось? Как почудился бангладешский зомби несчастному Арлингтону? Что если и Южени, и стрельба, и толстяк Ди - всё это продукт моего быстро развивающегося безумия?... Может быть, вот так и сходят с ума... Депрессия, стресс накапливаются годами, а потом, спровоцированные неким критическим фактором, обрушиваются на мозг, превратившийся в перенапряжённую мускульную ткань, нарастающей лавиной галлюцинаций и иррациональных страхов?
Стоп! Ди не мог мне присниться. Во-первых, я в этот момент ел. А как можно спать, когда ты ешь? Резонно, Колин. Весьма! Убийственный аргумент!
Так что, я не спал... Не галлюцинации же у меня? Нет. Конечно, нет. Слишком цветастая и мудрёная галлюцинация получилась. С пищанием часов, запахом пота, шлёпанием глянцевого журнала об стол...
Журнал!!! Естественно! Журнал! "Дом и сад"! Он до сих пор лежит на столике, скрывая под собой книгу про Джека Потрошителя! Журнал же не мог сам по себе материализоваться ниоткуда. Кто-то ведь его принёс!
Эта мысль несколько упокоила взбодрила меня. Меня даже стало чуть меньше колотить. Но бездонная, ледяная дыра, образовавшаяся где-то в глубине моего живота, когда я увидел Южени, выскальзывающую из смертельного объятия толстяка Ди, продолжала заглатывать мои внутренности. Как ни странно, это не помешало мне вспомнить о приличиях и ликвидировать окончательно испорченный соусом галстук, когда я натолкнулся на контейнер с мусором в следующем тамбуре. Ещё одно проявление исключительной мнительности.
Ещё через вагон я натолкнулся на хмурого француза-проводника, который ранее раздавал обед. Я сунул ему под нос удостоверение.
--
Инспектор Дорф. Скотланд-Ярд. Где я могу найти старшего?
Парнишка с изумлением воззрился на меня.
--
Пардон, мсье... Старшего кого?
--
Старшего команды. Главного по поезду. Ну, не знаю... кто у вас тут начальник?
--
А-а-а, начальник бригады... а что произошло?
Я cунул ему в нос удостоверение.
--
Я из полиции. Мне необходимо немедленно найти этого вашего начальникп бригады. Я всё разъясню ему лично, - у меня внезапно обнаружился бездонный дефицит терпения. Ещё один вопрос, и я дам ему в морду. Прыщавый парнишка как почувствовал: он неопределённо махнул рукой по ходу движения поезда.
--
Он сейчас в вагоне-баре. Там у них персонала не хватает. Алекс его зовут.
Я двинулся на поиски Алекса. В принципе, вряд ли от него будет какая-либо польза кроме того, что у него должен быть доступ к машинисту. А у того должна быть связь с Лилльским вокзалом. Ди не мог уйти далеко. Если он - не моя галлюцинация, а галлюцинации всё-таки не пахнут потом и оставляют после себя журналы, посвящённые домашней и огородной экономии, то с его-то внешностью он не пройдёт мимо и первого же дежурного автомобиля жандармерии.
Дальше я потерял сознание. Нет, я не упал и не лишился чувств. Но соображать, слышать и даже, по-моему, дышать - я перестал. И не соображал-слышал-дышал в течение пары столетий. Пока у меня не зазвенело в правом ухе и перед глазами не замельтешили мелкие чёрные точки. Тогда я позволил себе истошный вдох...
Навстречу мне по вагону двигалась Южени. Я зарегистрировал абсолютную серость её евростаровской блузы. Блуза была идеально отглаженной и чистой. Без единого тёмного пятна в районе сердца. Куда на моих глазах два раза выстрелил Ди. Более того, в её бодрой, пружинящей походке читались регулярные занятия спортом, а не заунывная неуклюжесть зомби. Я продолжать врастать в пол вагона, и, тяжело отдуваясь, пялиться на Южени. Южени озабоченно посмотрела на меня. Вероятно подумала, что я на грани инфаркта или эпилептического припадка. Хотелось бы вообразить, что она остановилась передо мной из-за неожиданно вспыхнувшего чувства... Увы, лишь долг службы руководил этой достойнейшей дочерью Франции. Заметьте, беззастенчиво юной и красивой дочерью. В этих бархатных глазах можно было утонуть. С удовольствием утонуть. Не пытаясь ухватиться, как за соломинку, - за густую шапку её каштановых волос.
--
Я могу вам чем-нибудь помочь? - она снова говорила с этим преступно-сексуальным французским акцентом.
Хорошо, что я не спрятал обратно в карман удостоверение Скотланд Ярда, а всё ещё мял его в потной ладони. Нашлось чем заполнить паузу, пока я собирал рассыпанные мысли вместе...
Я был неописуемо рад видеть её живой и невредимой. И в то же время смертельно напуган. Теория старикана о том, что всё произошедшее - есть продукт моего нездорового воображения - мне нисколько не импонировала. Моё столкновение с Южени вносило некое рациональное зерно в его злорадные измышления.
Я раскрыл удостоверение у неё перед глазами. Она была намного меньше меня. На целых две головы.
--
Что-нибудь произошло? - как такие огромные глаза могут стать ещё больше? Это просто какой-то природный феномен.
--
Да, мадемуазель... То есть, нет... Я шёл к начальнику вашей бригады... Он мне нужен... Срочно... Скажите, а у вас есть... - тут я запнулся, потому что единственный вопрос, который мог объяснить мои видения с позиций здравого смысла, прозвучал бы исключительно странно.
--
Да, мсье? Что бы вы хотели?
"Ваш телефон" - подсказало мне моё эгоистичное подсознание. Потрясающая идея. И не надо делать грамматических ошибок. Или петь дребезжащим голосом. А вдруг моя последняя рациональная гипотеза не найдёт себе подтверждения?...
- Я могу Вас провести к начальнику бригады, - предложила Южени.
--
Я буду вам крайне признателен.
Южени улыбнулась, и у меня закружилась голова. Она повернулась и пошла впереди меня, а я старался смотреть ей на затылок. Не ниже, Дорф, ни ниже. Уважай себя хоть немного... Не говоря уж о Южени.
Мы вышли в тамбур. Тогда я остановился и окликнул девушку.
--
Южени, подождите секунду...
В её глазах было удивление и лукавство.
--
Только не волнуйтесь, пожалуйста. Мне всё-таки нужно вас кое о чём спросить.
Южени кивнула, продолжая гипнотизировать меня своими бездонными глазами.
--
Скажите, пожалуйста, у вас есть сестра?
Южени широко улыбнулась. Как будто ожидала этого вопроса.
--
Нет, мсье инспектор. У меня есть младший брат. Но ни сестры, ни кузины, ни племянницы у меня нет. Предупреждая ваш следующий вопрос, я к тому же и не замужем.
Как же было жарко в этом дурацком поезде. У меня даже уши вспотели.
--
Вы меня неправильно поняли... Южени, я совсем не об этом... Дело в том, что на перроне в Лилле я видел... Мне, скорее всего, показалось... Что я видел очень похожую на вас девушку...
Южени ехидно улыбнулась, тряхнула копной волос и направилась в следующий вагон. Я покорно поплёлся за ней, размышляя о том, что опять теряю исключительную возможность. Мне было очень стыдно за то, что я непрофессионально себя веду и опять думаю о том, как мне раздобыть её номер телефона. Нет, оправдание у меня, конечно, было. Я был истерически счастлив по поводу того, что с ней ничего не произошло. И тому, что мне снова представляется случай познакомится с ней, хотя об этом я вообще не должен думать. Это просто неэтично. Я должен думать Ди, об Арлингтоне, о Калебо.
Одновременно я чувствовал себя удивительно несчастливым. Потому что с головой у меня явно было не всё в порядке. И ведь никаких похожих симптомов я раньше не испытывал. Неужели вот так депрессия переходит в полномасштабную шизофрению?
Журнал... Журнал - это моя зацепка, повторял я себе. Моя соломинка. Он - объект материального мира, а не плод моей фантази.
Мне неожиданно пришли в голову странные слова толстяка Ди о том, что мозг сам выбирает какую инофрмацию, переданную зрительными нервами, обработать, а какую - "трусливо", как он выразился, отринуть. Может быть мозги моих попутчиков трусливо проигнорировали убийство на перроне. Может быть это был коллективный случай "слепого пятна". Или всё же моя собственная, родная галлюцинация? Но Южени - вот же она. Виляет бёдрами впереди меня. И пахнет какими-то удушающе-пленительными духами. Может быть это была другая проводница Евростара, на которую моё воспалённое сознание спроецировало её внешность. Кстати, почему она то теряет, то приобретает французский акцент?
В следующем тамбуре мы прошли мимо суетливого проводника, возившегося с тележкой, нагруженной напитками. Что-то в этом парне было не так. Как-то нервно он дёргался, приседал вокруг тележки, как-будто стараясь спрятать лицо. Перед тем как войти в вагон, я обернулся и встретился взглядом с этим проводником. Парень, затаившись за пакетами с соками, выпучил глаза нам вслед. Его лицо было белым от страха. Я понял - это мой свидетель.
--
Южени... Я вспомнил... Мне надо срочно позвонить... Вы идите... Я потом найду вас... Точнее начальника бригады... Он в вагоне-баре, да?
Южени кивнула.
--
Как вам будет угодно.
Она уже нажимала на кнопку, открывающую пневматические двери, когда я всё же решился.
--
Южени вы не могли бы мне дать свой контактный телефон. Если у следствия появятся вопросы...
Какой же ты трус, Дорф. Ну сделай же над собой усилие...
- И просто... Если я бы, например, как-нибудь вас пригласил поужинать...
--
А я живу в Париже. Вас это не смущает, господин инспектор из Скотланд-Ярда?
Об этом я и не подумал... С другой стороны, почему география должны быть помехой человеческим отношениям? Потому что это рационально, осёл! Да плевал я... Пусть это будет единственным в моей жизни нерациональным поступком.
--
Ради встречи с вами, Южени, я готов специально приехать... приезжать в Париж... Евростаром... - сказал я и покраснел.
--
У вас есть, чем записать? - засмеялась Южени.
Кретин! Блокнот я оставил в портфеле. А ручку на столе. Так я и стоял, как дурак, хлопая глазами.
--
Только в интересах вашего загадочного следствия, - вздохнуда Южени и достала из карманчика пиджака маленький карандашик и Евростаровскую записную книжку. Она быстро нацарапала номер телефона, оторвала листок и протянула его мне.
--
Буду ждать звонка, - с этими словами она повернулась, ткнула пальцем в кнопку и исчезла за шипящими дверями.
Я сунул смятый листок в карман брюк и рванул к испуганному проводнику. Тот так и продолжал пригибаться за тележкой, как будто ожидая выстрелов в свой адрес.
--
Вы всё видели? Так ведь?
Проводник осторожно высунулся из-за баррикады напитков. Это был английский паренёк с типично западно-английскими округлёнными чертами лица: сероглазый, нос картошкой, массивная нижняя челюсть. Этакий завсегдатай пабов, бильярдист и футбольный хулиган.
--
Я не понял, сэр...
- Слушайте, давайте не будем играть в прятки. Я из Скотланд-Ярда, - моё удостоверение снова пошло в ход. - Вы ведь не намерены ставить препятствия ведению следствия, я надеюсь?
Парень весь посерел. По всей видимости, он почувствовал хоть какую-то защиту на своей стороне. Его прорвало.
--
Я не знаю, что произошло, сэр. Я думал, что ума лишился. Никто ничего не видел. Я даже спрашивать боюсь. Она сказала, чтобы я молчал. Что она меня... Она со мной разберётся....
--
Кто сказала? Южени?
Парень судорожно сглотнул и затряс головой.
--
Да... то есть, нет... Южени... Её.. Их двое...
Ну это уже не новости, приятель. Тем не менее...
--
Не обознались? Вы уверены, что видели двух разных женщин?
--
Нет... То есть, да... - проводник мотал головой и оглушительно шмыгал носом. - Я с ней болтал в первом вагоне... С Южени... Когда в туннеле ... Пока мы ехали в туннеле, то есть. Я пошёл оттуда с тележкой сюда. Она там осталась... И она не проходила мимо... Я точно знаю. У меня ведь тележка... Мимо меня не пройдёшь, чтоб я не заметил... В общем, я вот сюда прихожу. И смотрю... Смотрю, а она снова идёт. Уже оттуда... - парень махнуд рукой в сторону моего вагона. - С другой стороны. Понимаете, сэр? Южени идёт... Я молчу. И смотрю на неё. Она же там была. А теперь тут... Она смотрит на меня и говорит: "Откуда вы взялись?" Я показываю - оттуда... Из первого вагона... А она: "Нет, откуда вы берётесь?" Я думаю у меня эти... Видения... Я говорю: "Вы кто?". - парень замолчал. У него в глазах набухали огромные слёзы.
--
Ну? И что она вам сказала?
--
Я думаю, у меня с памятью что-то. Или с глазами... Но это же не Южени... Она такое сказала...
--
Так что она вам сказала? Быстрее!!!
--
Она сказала... Она сказала... - всхлип. - Сказала, что меня уничтожит... Она торопится сейчас, но потом меня найдёт. Она так это сказала...
--
Она говорила без французского акцента?
Парень воззрился на меня блестящими глазами и сморгнул пару слёз.
--
Безо всякого акцента... Я так напугался. Так она это сказала... Голосом таким... У меня прямо мурашки... Я решил свалить отсюда. В Лилле. Я дурак, наверное... Но она так это сказала, сэр... Если бы вы слышали...
--
И что потом? Вы вышли в Лилле и увидели убийство?
Парень закрыл лицо руками.
--
Я хотел выйти. Но я же должен был двери закрыть перед отправкой. Я всех пассажиров выпустил... Все чтоб прошли... Я высунулся из вагона и вижу - ярдах в пятидесяти... Этот жирный боров... И эта Южени... Он её застрелил... - парень снова захлюпал. - А там был смотритель... На перроне... И обходчики... Я всех их видел. Но они ничего не заметили... Так и стояли...
--
А вы что же?
--
Я, сэр? Я так перепугался, что резко - обратно. В вагон... Я с тех пор тут торчу. Не знаю, что делать... Надо было кому-то сообщить, да? Надо было? Сэр, но почему я? Они же тоже должны были всё увидеть. Там, на станции. Они ведь даже внимания не обратили! Все смотрели мимо...
--
Успокойтесь. Не волнуйтесь. Я, например, обратил внимание. Это произошло прямо перед моим окном. Но никто в вагоне кроме меня ничего не видел. Я спрашивал.
--
То есть мне не привиделось? - парень опустил мокрые руки и со смесью надежды и ужаса уставился на меня.
--
Вряд ли... Вряд ли вам привиделось. Похоже мы имеем дело со случаем какого-то массового... массового невнимания, что ли... Или отказа воспринять действительность адекватно. Скажите, лучше, как выглядел человек, стрелявший в Южени?
--
Вы раньше его видели в поезде или где-либо ещё?
Парень помотал головой.
--
А эта Южени... Я как её с вами увидел - понял. Это вторая...
--
И я надеюсь настоящая.... - тут мне пришло в голову, как я могу записать чьи-нибудь контактные детали без ручки и записной книжки. Мобильный телефон!
--
Дайте-ка мне своё имя и домашний телефон. Мы будем с вами держать связь. И ничего не бойтесь. Выходит так, что угрожавшая вам женщина уже не в состоянии привести в исполнение свои угрозы.
--
А Южени?
--
За ней мы будем наблюдать, - соврал я. - Я уверяю вас: вам ничего не грозит.
Парень продиктовал мне своё имя - Джон Такер - и телефон. Я забил его детали прямо в мобильный. Затем я дал ему свою визитную карточку.
--
Если какие опасения, сомнения, что-нибудь ещё вспомните - звоните. Незамедлительно. Желательно на мобильный. И ничего не бойтесь.Если что - сразу звоните мне. А пока - возвращайтесь к своим обязанностям. Всё будет хорошо.
Парень послушно закивал, воззрившись на меня благодарными глазами ирландского сеттера.
Немного утешив таким образом неожиданного свидетеля, я пошёл обратно, в свой вагон. Не успев разделаться с одной загадкой, я тут же нажил на свою голову новую: Южени в двух экземплярах. Из которых один экземпляр - по какой-то необъяснимой причине аггрессивно настроенный в отношении младшего железнодорожного персонала. Второй экземпляр - дал мне свой телефон.
Искать главного проводника, пожалуй, уже не имело смысла. Тем не менее, настроение стало просто каким-то эйфорическим. Южени - по всей видимости, оригинальная, французского производства - жива. И я не успел сойти с ума за этот суматошный день. Напротив. С ума сошли все окружающие.
Хотя я допускал тот факт, что с рельс съехали как раз мы со слезливым парнем. Что, в общем-то гораздо хуже, но не оставляет меня в трагическом одиночестве безумия. И пусть теория вероятностей явно срабатывала против нас с Такером, у меня был мощный аргумент против статистического кошмара. Журнал "Дом и сад". Если он всё ещё у меня на столике и я могу его потрогать и полистать, то господин Ди имел место быть и сидеть напротив меня. Возможно, что весь этот аттракцион был не более чем иллюстрацией к его заумствованию по поводу восприятия мозгом одной информации и отрицания другой. Прелестный, в таком случае, аттракцион. Со стрельбой и женщинами, умирающими у злодеев на руках. Осталось только песни и танцы добавить - и полное индийское кино. Болливуд.
Хотя, возможно, что господин Ди - некий ловкий гипнотизёр. Который загипнотизировал весь вагон. Или же меня. Но если он гипнотизировал только меня, тогда почему его никто не видел? И зачем гипнотизировать бедного проводника? И потом... Всё выглядит так, как будто Южени номер два (или же номер один?) действовала сама по себе, а Ди - сам по себе. Автономный гипноз с двух сторон? С какой целью? Что за угрозы какие-то детские в адрес Джона Такера? Я допускал, что Такер был парнем явно впечатлительным и слишком много кредита доверия выдал Южени номер два. Но от той Южени номер два действительно исходил какой-то негативный импульс. Я это тут же почувтсвовал, когда она кого-то искала в вагоне.
"Не найдут меня - не доберутся и до вас..."
От этих слов Ди, которые вдруг выстрелили мне в голову, мне стало совсем не по себе. Южени номер два искала Ди. И нашла., на свою беду. На перроне в Лилле. А причём тут я?
От всех этих суматошных размышлений у меня начало ломить в висках. Зато перестало хотеться выпить.
![[]](/img/v/van_h/ch7/voy7a.gif)