Аннотация: Вот я и написала первый в своей жизни эротический рассказ... Рецайте, только аккуратно - у меня очень слабые нервы)))
Последняя ночь
Луна словно тайком проникала в комнату, заливая все своим волшебным светом, и превращая обычные вещи в сказочные и нереальные. На широкой софе лежали двое - уставшие, помятые, изможденные - уже не люди, а фигуры.
Она с трудом могла сейчас вспомнить, что же произошло, восстановить хронологию, еще раз насладиться деталями. Ее мозг словно находился в плену у сотни тысяч пауков, которые с неимоверной скоростью опутывали в свои тонкие сети все, что было совсем недавно. Она
снимала паутину слой за слоем, как опытный реставратор делает рентген известной картины - как правило, за верхним слоем скрывается другой, а там и третий... И никто никогда не знает, до каких глубин ему суждено добраться.
Она помнила изящную полупустую бутылку вина - тонкую, черную, с греческими надписями на блестящей этикетке. Она не любила вино, но это было сладким и одновременно терпким. Вино приятно согрело ее, успокоило, расположило. Все страхи разом пропали, осталось лишь ощущение какой-то детской умиротворенности и бесконечной свободы. Она могла бы, не задумываясь, не смотря даже на мороз, выскочить на улицу голышом, и упасть в нежный мягкий снег. Наверное, ей всегда хотелось именно этого. Но она никогда себе такого не позволяла.
Она совсем не помнила, как разделась... или ее раздели? и легла на огромное ложе. Но она очень отчетливо помнила самое первое его прикосновение. Он взял обеими руками ее за бедра и наклонился. А потом очень деликатно провел языком по ее клитору. После короткой паузы язык прошелся снизу вверх - лаская сначала половые губы, а потом уже клитор. Сначала ей было немного щекотно, и она рассмеялась. Но он не остановился, не стал ничего спрашивать. Он молча продолжал ласкать ее языком, не смотря на ее легкий и звонкий смех.
Она помнила, как он постепенно увеличивал темп и силу своих ласк - сначала он ласкал ее очень медленно нежно и аккуратно, но постепенно его язык становился все сильнее и сильнее... Он ласкал ее клитор, а затем неожиданно проникал языком в вульву. Она помнила, как перестала смеяться, и ее гибкое тело стало отзываться на каждое его прикосновение, на каждую его ласку. Она помнила, как у нее высохли губы, и из нее вырвался первый стон - громкий, хриплый - словно мольба о помощи.
Он ни разу так и не спросил - где ей приятней, где его язык и губы могут доставить ей большее наслаждение, - ее тело говорило само за себя, командовало ему, метясь и извиваясь.
А потом он резко поднял ее, перевернул, и поставил на колени. И в тот миг, когда он вошел в нее, время остановилось, и все перестало существовать. Теперь она отвечала криком на каждый его толчок - но она бы в этот миг отдала все на свете, что бы он не останавливался. Только не останавливался... Она помнила, как он одной рукой беспощадно продолжал ласкать ее клитор, а второй крепко держать за талию.
Мужчина потянулся. Он сел и прикурил ее сигарету. Тонкая, с легким привкусом мяты, сигарета казалось очень хрупкой в большой руке. Он аккуратно стряхивал пепел в серебряную пепельницу на прикроватном столике - словно ему было действительно важно не испачкать огромную белую шкуру под ногами. Пухлые губы впились в широкую спину, а когда оторвались, чуть хрипловатый голос попросил:
- Можно и мне?
Мужчина вытащил вторую сигарету, прикурил и протянул за спину. Тонкие пальцы тут же подхватили ее, и лунный свет играл уже в дыму двух сигарет.
- Где ты была вчера ночью? - спокойно спросил мужчина.
Ей не нашлось, что ответить. Она лишь глупо улыбалась своим воспоминаниям, не зная, что яд в дорогом вине уже начал свою работу.