Кредит
Журнал "Самиздат":
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь]
|
|
|
|
Аннотация:
Вредно для здоровья читать книги у которых нет начала. И конца тоже. А особенно те, у которых не хватает VI главы.
|
Кредит
- Все давно знают, что ты продал душу дьяволу!
- И что теперь? Вы рассчитываете получить свой процент?
Сьер Жан де Виль наблюдал за поучительной ссорой двух псов господних. Доминиканцев. Один из доминиканских монахов исполнял обязанности инквизитора в местности, где они сейчас находились. Второй монах был никем иным, как братом Мишелем, другом, собутыльником и компаньоном сьера Жана. То, что монахи ругались в церкви, придавало происходящему дополнительную пикантность. Кюре удрал в самом начале спора, не желая ввязываться в дела инквизиции, и теперь пытался противостоять попыткам добропорядочных местных жителей проникнуть внутрь здания, чтобы насладиться бесплатным развлечением. Также и акустика собора придавала особую торжественность площадной брани, которой поливали друг друга достойные братья. Сам предмет спора удрученно примостился на одной из последних скамей и удрученно переводил взгляд с одного монаха на другого.
- А не кажется ли вам, достойный брат, что вы противоречите сами себе. Не далее, как в прошлом году, в Лионе был публично сожжен оборотень, между прочим, по приговору инквизиции. Теперь же вы мне заявляете, что согласно постановлению чуть ли не Никейского собора утверждать, что существуют оборотни - ересь.
- Еретиков надо жечь! Это истина!
- "Что есть истина"? Помнишь, кто это сказал?
С точки зрения сьера Жана спор двух доминиканцев был весьма поучительным, ибо он отражал два противоборствующих течения в ордене. Сторонники одного из них старались изо всех сил поддержать репутацию ордена, как "псов господних". Для этого они целеустремленно сжигали на кострах всех, кто вызывал хоть малейшее подозрение в ереси, колдовстве, ведовстве, отступничестве, схизме... Список можно было продолжать бесконечно. Те, кто придерживался иной точки зрения, рассматривали упомянутых еретиков, колдунов, схизматиков и далее по списку, как овец отбившихся от стада. Овец, которых в это самое стадо следовало вернуть. Ведь не будет же нормальный пастырь сжигать овцу, которая сдуру, или с перепугу, убежала в кусты? Да и пастушеские собаки отнюдь не волки. Однако спор грозил затянуться, а достойному рыцарю именно сегодня не пришлось завтракать. Тем сильнее ему хотелось пообедать. Поэтому его так обрадовало появление третьего компаньона - адвоката Луи дю Гро.
Господин де Виль всегда поражался способности стряпчего проходить сквозь толпу. Вот и сейчас мэтр Луи каким-то непонятным образом материализовался в портале церкви и, помахивая какой-то бумажкой, направился к монахам. Заметив его, спорщики замолкли. Брат Мишель смотрел на приятеля с лукавой улыбкой, а инквизитор - недоуменно.
- Господа мои, архиепископ считает, что мельник Шарль, - палец адвоката указал на съежившегося человечка, - не подлежит суду инквизиции.
С этими словами мэтр передал бумагу инквизитору. После чего ухватил мельника за плечо и подтащил поближе к рыцарю. Бравый монах встал с другой стороны, прикрывая свободный фланг.
- Сколько?
- Что сколько?
- Сколько ты заплатил архиепископу?
- Я? Заплатил? Ты что подозреваешь меня в симонии?
- Я? Подозреваю? Да я говорю об этом открытым текстом! Так все же, сколько?
- Всего одна пятая часть. После того, как.
- То есть сейчас...
- Сейчас я не дал ему ни одного су.
Тем временем, местный монах подошел к теплой компании.
- Тут сказано: "Вместе с тем, буде установится, что упомянутый мельник суть нераскаянный грешник, либо злокозненный колдун, то..."
- Если будет установлено, то я сам помогу привязать его к столбу, а его преподобие, - адвокат кивнул в сторону брата Мишеля, - с удовольствием подожжет хворост.
- Не то, чтобы с удовольствием, от этих костров всегда слишком жарко, но в принципе - да. Удовлетворен ли ты, брат?
Инквизитор что-то невразумительно пробурчал, что было расценено, как формальное согласие. Потенциального колдуна (он же - предполагаемый еретик) мягко, но настойчиво повели из храма. Толпа, на всякий случай, боязливо расступилась.
***
Примерно через час четверо всадников въехали во двор небольшой мельницы, расположенной на берегу небольшой речушки в некотором отдалении от городка. Семейство вышло встречать мельника, без особой, впрочем, радости. В свою очередь, Шарль тоже не зашелся от радости. Понуро бросив поводья сыну, а может, и племяннику, он направился внутрь здания. Адвокат, поморщившись, потрогал правую ягодицу. Его беспокоил некстати появившийся прыщ. Сьер Жан оглядел семейство мельника и окружающие строения.
- Не сказать, что здесь весело.
- Уныние есть грех, - монах, судя по всему, про себя пересчитывал мешки с зерном, сложенные под навесом возле сарая.
- Чем заранее прикидывать доход, лучше узнать, что от нас хотят.
- Ну, так пошли в дом.
В доме прибывшие разместились вокруг стола на табуретах. Хозяин дома мрачно устроился в углу на лавке. Рыцарь заметил, что к окну снаружи прилипла детская физиономия. Воцарилось мрачное молчание. Наконец доминиканец не выдержал.
- Послушайте, любезный. Если у вас есть дело, то говорите. Если нет - мы уедем. А следующим сюда заявится мой брат-инквизитор. Это не угроза, а предупреждение. Зачем вы нас пригласили?
Помявшись еще несколько мгновений, Шарль все же собрался с духом.
- Почтенные господа, мне говорил дворецкий барона д'Арль, что вы можете разобраться с нечистой силой.
- А он говорил, что мы берем очень дорого?
- Я могу себе это позволить. Точнее даже не "могу", а "вынужден". У меня гибнет семья. Два месяца назад моему зятю раздробило руку. Через три дня в сарай пробрался волк, загрыз корову и изувечил работника, который хотел его прогнать. Через две недели волк, наверное тот же самый, искусал мою сестру. Так искусал, что она до сих пор при смерти. А неделю назад пропала моя дочь. Мы ее искали два дня, и все что нашли - это изорванное окровавленное платьице. Люди говорят, что это оборотень, потому что следов волка здесь мы не нашли, а волка видели. Что нам делать?
Брат Мишель потянулся, размяв затекшую поясницу.
- Что делать? Делать обед, мы проголодались. И оставьте нас, мы должны поговорить без свидетелей.
Когда дверь за мельником закрылась, монах заорал вслед, вспомнив о самом главном:
- Не забудь о вине!!!
***
- Пустые. Все пустые.
Монах еще раз тщательно осмотрел выстроившиеся вдоль стены пустые бутылки. Сьерр Жан про себя веселился. Доминиканец проверял те самые сосуды, к коим он же сам успел приложить и руку, и глотку. Бесполезное занятие. Но, с другой стороны, до возвращения адвоката заняться было все равно нечем. Основной вопрос решился в самом начале обеда - здесь орудует оборотень. Второй существенный вопрос, - кто и где в последнее время заказывал новые запоры, - прояснял у местного кузнеца Луи. Дело шло к вечеру, а адвокат все не возвращался. Монах нервничал, и поэтому тщетно пытался найти недопитый глоток в пустых бутылках.
- Успокойся уже. Он скоро придет.
Но оказалось, что не скоро. Время уже перевалило за полночь, когда в комнату ввалился раздраженный стряпчий. Палец служителя Фемиды уперся доминиканцу в грудь.
- В следующий раз уговаривать пойдешь ты. Тем более, что за тобой все еще должок.
- Ты дело говори.
- Дело? Да пожалуйста! Самые прочные запоры заказал наш драгоценный Шарль, а остальные заказы воспоследовали от его соседей. Так что это где-то здесь.
Все трое переглянулись. В отличие от прочих монстров и, наипаче, разбойников, оборотень сначала убивал, и лишь потом вступал в переговоры. А то и не вступал. Дело приобретало неприятный оборот. Хотя, если бы удалось продержаться до утра, то назавтра можно было бы обзавестись подходящим арсеналом для того, чтобы остановить тварь, тогда как сейчас единственным более или менее специфическим оружием была неизменная фляжка святой воды брата Мишеля. Это не особенно воодушевляло, так как от ожогов оборотень не сдох, а только стал бы еще злее.
Друзья все еще переглядывались, когда их внимание привлек звук медленно открываемой двери. И зрелище чрезвычайно зубастой и, очевидно, голодной пасти. Относительно немая сцена длилась долю секунды. Волк-переросток зарычал, но ненадолго. Удар скамейкой в морду, нанесенный г-ном дю Гро привел означенный предмет мебели в полную негодность, а оборотня - в изумление. Порция святой воды переориентировала внимание чудовища на монаха, а зря, потому что рыцарь со всей силы шваркнул оборотня рукояткой меча в основание черепа. Монстр остановился, задумчиво оглядел присутствующих и рухнул, развалив головой батарею пустых бутылок.
***
- Послушай ты, преподобие, когда вяжешь вторую половину, то вот этот ремень клади противоположным образом по сравнению с первой. Вот так. А теперь вот так потяни. Видишь, если тянуть за эти ремни, то узел затягивается. А если за эти... а потом вот так сдвинуть... то узел сам развязывается. А если ты завяжешь так, как ты хотел, то получится "бабий узел", он ничего не держит.
В голове у мельника шумело, он не мог понять, почему он не мог пошевелиться. Наконец он сообразил открыть глаза. Впрочем, он тут же об этом пожалел. Яркий дневной свет вызвал у него острый приступ головной боли.
- Господа, кажется наш любезный хозяин приходит в себя.
Мэтр и святой отец оторвались от своего важного занятия. Луи, памятуя о своей адвокатской практике в Бресте безуспешно пытался научить монаха искусству вязания узлов. Доминиканец был только рад поводу прервать урок. Он резво подскочил к голому хозяину, тщанием адвоката накрепко привязанного ремнями к тяжелой дубовой столешнице.
- Господин Мишле! Как я рад вас видеть! Вы больше не желаете меня скушать?
- Я не понимаю.
Шарлю Мишле все подробно растолковали. Как оглоушенного монстра привязали к столу. Как через час он пришел в себя и начал буйствовать. Как не выдержали ножки. Как сьер Жан раздобыл где-то среди ночи самогона, каковой и влили насильно монстру в глотку. Как под утро все с удивлением, правда, не очень сильным, увидели, кто такой, этот оборотень.
Мельник, не ожидавший такого оборота событий, даже не обратил внимания, как его развязывал адвокат, сопровождавший этот процесс пояснениями вроде: "А это двойной рифовый узел, он держит прочно, но если потянуть вот за это..." Беднягу отвязали, усадили на сундук, после чего монах почти насильно напоил его какой-то коричневой дрянью, от которой, впрочем, в мозгах появились отдаленные предвестники ясности.
- Ну а теперь, родной, рассказывай.
Оборотень огляделся. На окружающих его лицах читалось клиническое любопытство.
- Что рассказывать-то?
- Все, сын мой, все. Только учти, что это не исповедь.
- Ты вчера что-то рассказывал, что твоему зятю раздробило руку. Вот с этого и начни.
- Два месяца назад, - уныло начал Шарль, - мой зять сдуру решил что-то подправить в колесе. Мне он не говорит, зачем он туда полез. В общем-то, ему повезло, что руку вовсе не оторвало. Но все это оказалось очень некстати. Его светлость изволил сделать заказ на помол его урожая. А я один при всем желании все эти мешки не перетаскаю. Господа, а вы не передадите меня инквизиции? Они сожгут меня, как колдуна.
Рыцарь и монах еле заметно переглянулись. Доминиканец слегка кивнул.
- Сын мой, а знаешь ли ты, что инквизиция, буде тебя признают колдуном, конфискует все твое имущество. Нам же ты отдашь треть.
Инстинкт самосохранения у Мишле мгновенно уступил место инстинкту собственника.
- И как я, с вашего позволения, отдам вам треть? Распилю мельницу на части? И почему так много?
- Во-первых, - адвокат обратился к Шарлю мягко, как обычно обращаются к слабоумным, - пилить ничего не надо. Ты нам передашь права собственности на часть твоего имущества и будешь передавать нам треть доходов. Во-вторых, несмотря на то, что ты не рассказал нам всех подробностей, кстати, ты и сейчас нам еще не все рассказал, и пытался сожрать нас, мы согласны удовольствоваться третью, а не половиной.
- А в-третьих, - вмешался в разговор монах, - если будешь кочевряжиться, то мы просто плюнем и уедем. Угадай, что будет дальше?
Мельник быстро просчитал возможные последствия. Да, конечно, треть - это много. Меньше, чем конфискация, костер, гибель семьи в любом сочетании. Но все же...
- Четверть?
- Решим позже. Так ты будешь дальше рассказывать?
Вместо ответа Мишле встал, с трудом отодвинул от стены сундук, на котором только что сидел. Из небольшой щели между стеной и полом извлек небольшую пачку листов, явно выдранных из какой-то книги.
- "Глава IV. О том, как врачевать при помощи волшебства". Что-то достаточно безобидное, - начал было адвокат, но увидев выражение лица монаха осекся.
- Вот что, братец, ты пока перекуси, ну и что там тебе еще надо, а потом мы тебя опять привяжем. За день мы не управимся, а ночью... Не хотелось бы, чтобы кто-нибудь пострадал.
Пока мельник торопливо ел, Луи при помощи домочадцев Шарля перетащил столешницу в сарай, на дверях которого были самые прочные запоры. Оборотня вновь крепко привязали и трое компаньонов вновь уединились. Рыцарь хотел что-то сказать, однако доминиканец остановил его.
- Друзья мои, я видел эту книгу целиком.
- И о чем там говорится?
- Тебе, как юристу, должно быть стыдно. Я ее ВИДЕЛ, но не ЧИТАЛ. Мне показывали именно эту главу, предлагали воспользоваться. Я отказался. А потом до меня дошли слухи, что с теми людьми, которые мне ее показывали произошло несчастье.
- Какое несчастье?
- Они умерли. Очень скверно умерли.
- А книга?
- Я точно не уверен, но у меня есть предположение, где бы она могла быть. Нам предстоит небольшая поездка.
***
Вот уже четверть часа сьер де Виль изо всех сил колотил молотком в ворота монастыря Сен-Хелен. Ворота не открывались. Но назвать монастырь безжизненным было нельзя. Низкое гудение голосов говорило о том, что братия занята своим прямым делом - вознесением молитв к Господу.
- Жан, прекрати громыхать. Пока они не закончат - никто тебе не откроет, - Доминиканец уселся на лавке для подкидышей и теперь ерзал, пытаясь поудобнее разместить свой филей.
Рыцарь в раздражении напоследок хрястнул молотком в ворота и принялся расхаживать взад и вперед. Адвокат некоторое время с легкой иронией во взгляде отслеживал его движения, а потом обратился к брату Мишелю.
- Послушай, а почему ты так уверен, что нам покажут здесь эту книгу?
- О, это довольно занятная история. Лет так восемь назад в этом монастыре завелся демон. Ну вы знаете, обычно один бес вселяется в одного бедолагу. Или, если одному скучно, то целая шайка. А этот - новатор. Вселился один во всю братию. И демон оказался повернутым на обжорстве. В общем, мои францисканские братья потихоньку превратились в здоровенные шары, а отец настоятель и вовсе перестал проходить в эти самые ворота.
Сьер Жан с недоверием уставился на весьма широкие ворота.
- Не веришь? Зря. Зрелище было то еще. Но попробуй догадаться, по какой причине послали за мной?
- Очевидное отбросим, раз они так много жрали... Из-за угрозы разорения, верно?
- Сразу видно судейского. Именно. Начал я проводить обряд, а этот демон возьми и предложи мне посостязаться, кто кого перепьет.
Луи дю Гро потихоньку заржал. Брат Мишель воздел очи горе, тяжело вздохнул и продолжил.
- Зря. Зря он это предложил. Условием было, что он, в случае проигрыша, оставит в покое братию и отвратится от зла. Понятно, что на следующий день он орал, что я его обманул, но кто, собственно, настаивал на этом состязании? Он. И отдуваться в результате кому? Ему.
- Постой. Так ты говоришь, что он вселился во всех монахов?
- Совершенно верно.
- И...
- И они пили по очереди, а я - после каждого из них.
- Завидую твоей печени. Но...
Что хотел еще сказать адвокат, осталось неизвестным, потому что в воротах открылось окошечко и кто-то за воротами радостно завопил: "Братия, радуйтесь, к нам в гости пожаловал брат Мишель!" За криком последовал топот, который обычно издает табун спешащих куда-то лошадей. Впрочем, в данном случае шум издавали деревянные подошвы сандалий францисканских монахов. Ворота распахнулись под напором упакованных в серые рясы тел. Немного отстав от своей паствы несся отец настоятель.
- Братья мои, пропустите, дайте мне обнять брата нашего во Христе!
Настоятель прорвался к телу брата Мишеля и принялся от души тискать это самое многострадальное тело. Рыцарь уже собирался спасать доминиканца от неминуемой смерти, когда достойный приор отпустил свою полузадохнувшуюся жертву.
- Брат мой, идемте в обитель. И вы, господа, тоже.
***
Францисканское гостеприимство было воистину всепобеждающим. Приятелей фактически насильно втащили в монастырь, несмотря на слабое сопротивление впихнули в трапезную и долго потчевали разнообразными разносолами. Сьер де Виль несколько удивился тому, что несмотря на такую лукуллову трапезу, которую братия доблестно разделила с гостями, монахи имеют весьма поджарый вид. Сьер де Виль несколько удивился тому, что несмотря на такую лукуллову трапезу, которую братия доблестно разделила с гостями, монахи имеют весьма поджарый вид. Несколько раз он пытался обратиться к брату Мишелю за разъяснениями, но тот лишь слабо отмахивался, мол, потом поговорим. Когда отец настоятель убедился, что дорогим гостям не грозит смерть от переедания, он пригласил их к себе в кабинет.
- Святой отец, а нельзя ли нам повидать повара.
- Вам - все что угодно. А ваши друзья, э... Они не испугаются?
- Думаю, что нет.
Маленькая процессия спустилась в цокольный этаж. Запахи выдавали разместившийся здесь храм кулинарии. Открывшаяся дверь открыла взорам пришедших обширное помещение с огромной плитой у задней стены и еще большим столом в центре. Над столом возвышалось существо трехметрового роста, все заросшее черной с подпалинами шерстью. Существо было оснащено восемью руками, которыми в настоящий момент месило тесто, размалывало какую-то пряность и перебирало зелень. Голова существа была покрыта поварским колпаком, прикрепленным к рожкам, напоминающим по форме рожки серны.
Прибывшая делегация не сразу привлекла внимание повара. Однако, когда он увидел, кто пожаловал в его владения, то бросил все занятия, кроме теста и двинулся на брата Мишеля. Сьерр Жан уже прикидывал, куда бы половчее пырнуть монстра, впрочем, ему мешал сам монах, который нисколько не испугался волосатого чудовища. Чудище самым наглым образом обняло доминиканца пятью руками. Остальные аккуратно продолжали заниматься тестом.
- Мишель, сколько лет, сколько зим!
- Восемь.
- Уже? Мне казалось, все было так недавно.
- Ты, значит, здесь поваром подвизаешься?
- Да. Назад меня не взяли - отвратился от зла, все же. А больше мне идти некуда. Здесь я, все-таки, не чужой.
Отец настоятель заржал.
- Это точно. Один угнездился во всей братии.
- Кроме брата привратника.
- У него язва, я туда технически не мог устроиться. А какая чума занесла тебя сюда?
- Мы в здешнюю библиотеку.
Глаза восьмирукого создания на несколько секунд остекленели.
- Понимаю, понимаю. Очень любопытный случай. Слишком большие проценты по кредиту.
- При чем тут кредит?
- Потом поймете.
***
Библиотекарь францисканского монастыря оказался человеком дотошным. Он ни под каким видом не хотел выдавать книгу "Трактат о чудесах врачевания". Раз книга помещена в реестр запрещенных - то нельзя. Угрозы отца настоятеля впечатления на него не произвели. Реестр утвержден папой. Кто такой папа и кто такой настоятель. Пусть даже настоятель здесь, а папа - в Риме. Апелляция брата Мишеля к чувству благодарности, все же он избавил брата библиотекаря от чрезмерной приверженности к гороху, молоку и маринованным огурцам, тоже не дали результата.
Успеха добился адвокат, предложивший за то, что им позволят изучить книгу целую главу из нее. Нельзя же, в самом деле, оставлять в руках непосвященных отрывки из запрещенных книг, верно? С кряхтением и брюзжанием брат библиотекарь извлек из недр чудовищного шкафа небольшую книжку. Дю Гро быстро пролистал ее и остановился на последней странице.
- Друзья мои, вам должно понравится название последней, шестой главы. "Почему этой книгой нельзя пользоваться, хотя все, что здесь описано, действует." Если уже это такая бяка, то зачем было это все записывать?
- У некоторых людей есть зуд - писать. Брат Мишель, не были бы вы так любезны - ознакомиться с этой главой, может там есть что-то путное.
Путного в шестой главе оказалось немного. Только объяснение ситуации. Оказалось, что все чародейства в книге действуют за счет взятой у судьбы в долг удачи. А долг потом взыскивается. Причем с процентами. Причем с грабительскими. То есть, вылечил палец - кто-то из близких сломает руку. Вылечишь руку - кто-то из близких потеряет ногу. Приведешь в порядок ногу - кому-то, угадайте кому, голову оторвут. Но самое гадкое не это. Стоит один раз воспользоваться, как потом всю жизнь будешь расплачиваться. И весьма существенно.
- Друзья мои, предлагаю перейти на кухню и обсудить ситуацию. Библиотекарь уж очень нервничает.
Мэтр Луи открыл было рот, чтобы напомнить о недавнем плотном обеде, но вспомнив, что для брата Мишеля не существует таких понятий, как "слишком много еды" и "слишком много вина", закрыл его. Все двинулись на кухню. Бывший демон, как видно, закончил приготовление ужина и теперь устроился в углу, читая какую-то древнюю поваренную книгу. Завидев гостей, он обрадовано отложил фолиант и распростер свои многочисленные объятия.
Было принесено вино и обсуждение продолжилось.
- Простое решение есть. Кокнуть гада - и вся недолга.
- Это да. "Всю жизнь". Но хотелось бы без членовредительства.
- Хотелось бы.
- Мы можем его вылечить от оборотничества?
- Легко. Он исповедуется, получает отпущение грехов, месяц-другой кается... В конце концов, у меня еще есть индульгенции, в крайнем случае, подключим архиепископа. Но думаю, что индульгенции вполне хватит.
- На раз.
- Что "на раз", Луи?
- На один раз. Он потом опять станет оборотнем, когда придет время опять калечить близких и родственников. Проценты по кредиту.
Из угла донеслось ехидное хихиканье. Приятели переглянулись. Доминиканец некоторое время задумчиво смотрел на повара, а потом повернулся к адвокату.
- Послушай, законник, если ты получаешь по векселю, тебе не все равно, в чем тебе платят, в ливрах, или в су?
- В ливрах удобнее, но в принципе мне все равно, лишь бы сумма сошлась.
Монах бросил еще один взгляд на голову повара и в свою очередь издал приглушенное хихиканье.
Вот что мы сделаем, господа...
***
Всю ночь господин королевский нотариус не находил себе места. По его мнению, ему здорово недоплатили. Мало того, что мельница Le moulin lointain de la Croix действительно находилась далековато, так еще и этот вой, не прерывавшийся всю ночь. Было похоже, что все волки Нормандии собрались здесь. Если бы не тот факт, что его лично пригласил мэтр дю Гро...
А мэтр дю Гро тем временем внимательно разглядывал привязанного к столешнице волка, то есть мельника.
- Я вот что не понимаю, господа, как он может быть мельником?
- А почему нет?
- Так он же оборотень?
- И что?
- Ну, он же зерно мелет не за здорово живешь? Ему же платят. И серебром тоже!
- Успокойся, где ты видел серебряные монеты из серебра? Наш всемилостивый король только что навоз туда не добавляет. Медь, свинец, олово, еще какая-то дрянь. А от серебра - только название. Кстати, светает. Где одежда этого бедолаги?
Через полчаса бедолага был одет и морально подготовлен к визиту господина королевского нотариуса.
- Господа, что за сделку вы хотите удостоверить?
- Этот господин желает в обмен на свою смерть передать нам одну четверть своей мельницы и книгу, о которой ему известно.
- Что значит "свою смерть"?!
- Дорогой мой, есть простое решение вашей проблемы. Вам нужно умереть и избавиться от книги, тогда неприятности вашей семьи прекратятся.
- Но я не хочу умирать!
- Есть сложное решение. Но оно стоит дороже.
- Треть?
- Половину.
- Но это же грабеж!
- Мы трудились. Хотите по-простому?
- Нет. А что за сложное решение?
- Э-э-э, почтеннейший. Господин нотариус приготовил договор, - дю Гро выразительно покашлял, - ознакомьтесь.
- Прочтите.
- "Шарль Мишле, находящийся в здравом...", это мы пропустим, "...передает половину прав собственности на мельницу "Le moulin lointain de la Croix" господину Луи дю Гро с условием, что буде упомянутый господин дю Гро, либо его наследники решат продать свою долю, право первого слова будет у упомянутого господина Мишле, либо его наследников." Так, технические детали мы опустим, вот, условия оплаты. "В качестве уплаты господин дю Гро берется избавить от нападений оборотня моих близких без причинения мне смерти. При этом я понимаю, что такое избавление будет связано для меня с большими трудностями, на которые я заранее соглашаюсь. Также я обязуюсь получить отпущение грехов."
Брат Мишель выразительно помахал индульгенцией.
- Кайтесь, сын мой, кайтесь.
Шарль вздохнул. Индульгенция стоила двадцать ливров. Но уж очень хотелось жить.
- Где подписать?
Договор был подписан, королевский нотариус, получивший причитающуюся сумму, отправился обратно в город. Монах, высунув кончик языка, старательно вписывал имя мельника в индульгенцию. Адвокат и рыцарь встали позади оборотня и внимательно там что-то рассматривали. Наконец доминиканец выпрямился.
- Готово.
Сьер Жан аккуратно потянул за волосы, росшие на шее мельника. Волосы отделились от кожи, как отстриженные.
- Гляди-ка, получилось.
- А ты не верил? Еретик!
- Да нет, просто так сразу. Ну что, где там твой прыщик?
Адвокат продемонстрировал присутствующим часть тела, которую не принято обычно демонстрировать на публике.
- Ну что знахарь, лечи.
- Да вы что, все же опять начнется!
- Наоборот, прекратится. Лечи давай!
Дрожащими руками мельник нашел в книге требуемое заклинание и дрожащим же голосом произнес его. Адвокат тщательно исследовал свою правую ягодицу. Прыща больше не было. Зато у мельника кое-что появилось. Брат Мишель и сьер Жан с трудом удерживались, чтобы не захохотать. Прихватив злополучную книгу, все трое вышли во двор. Они уже выезжали, когда из окна второго этажа донесся дикий вопль.
- Заметил, таки.
- А он не сможет оспорить договор?
- Это как раз "большая трудность". Да и не пойдет он никуда в таком виде.
- Шапку оденет. Мидас носил, чем он хуже?
- У Мидаса были уши.
- А у него - рога. Тут крестьяне большие прыщи так и называют: "рог". Рога скрыть проще.
- Пока они маленькие. Но у него они будут расти.
- Пусть подпиливает... рогоносец!
И компания, хохоча, отправилась восвояси.