Аннотация: Я его ненавижу! Вот сейчас он сидит напротив меня и ест свой здоровый завтрак, а я думаю о том, как же его презираю.
David Bowie - Cat People (Putting Out the Fire)
Пролог
Я его ненавижу! Вот сейчас он сидит напротив меня и ест свой здоровый завтрак, эти ужасные крашеные хлопья, а я думаю о том, как же его презираю.
Мне девятнадцать. Я красива, умна и приятна в общении. По крайней мере, так считают мои немногочисленные друзья и просто знакомые. Учусь на третьем курсе престижного медицинского университета. Хотя медицина - в наше время потеряла львиную долю своей бывшей привлекательности и статуса, но по-прежнему, профессия врач - звучит гордо. Да... А гордыня - мой тяжелейший смертный грех. Вот видите, я это признаю! Я знаю, что со мной что-то не то, сдвиг по фазе, помешательство, граничащее с шизофренией, или как оно там правильно называется. Не знаю, психиатрия - только в начале четвертого курса. В любом случае у меня есть проблема, психического характера. И сколько бы я не старалась в последнее время ее игнорировать, она никуда не девается. Наоборот, стоит какое-то время делать вид, что все в порядке, неизменно следует срыв.
- Мари, если понадобятся деньги. Они в сейфе. Код я тебе пришлю, как только мне его вновь поменяют.
- Угу, - меланхолично жуя яичницу, промычала я.
- Хорошо отдохнуть, мам!
- Спасибо, сынок! - растрепав золотые волосы и поцеловав брата в макушку, пропела моя мачеха.
На кухне нас было только трое.
И да, я ненавижу своего младшего брата!
Глава 1
- Твою мать! Ты там - что, утопился от горя, что мамочка уехала?! А ну - свалил из ванной! Я - опаздываю!
В свое оправдание могу сказать, что на часах и правда было семь тридцать, и я топталась перед дверями нашей ванной уже минут десять. А он там сидит уже минут...цать!
- Нет, ну что там можно намывать?! Если ты сейчас же не выйдешь, я зайду сама! Считаю до трех! Раз...Два...
Не счет три дверь ванной распахнулась, и меня обдало паром и мелкой моросью.
Я, если честно, не ожидала, что он пошевелится и сам откроет дверь. И, конечно, я блефовала, что зайду, ведь на всех дверях в доме имеются замки, чтобы хоть немного избежать проблем с неизбежным вторжением в личную жизнь друг друга. Поэтому, не моя вина, что, не ожидая такой подлянки, я пошатнулась и ухватилась за то, что было ближе всего ко мне. Увы, этим чем-то оказалась мокрая рука моего сводного брата.
Меня, как всегда, при касании до его кожи прошибло током, и я, резко отпустив напрягшуюся руку, поскользнулась и упала прямо под ноги моего Личного Ада.
- Он протягивает мне руку, но я в ужасе отскакиваю от предложенной помощи.
- Мари...
- Не смей до меня дотрагиваться! - истерично выкрикиваю я, отползая еще дальше. - Ты гребаный урод! Нечисть!
Его зеленые, раскосые, гребаные эльфийские глаза с отчаянием и обреченностью еще секунду смотрят на меня, а потом он уходит. Через какое-то время я слышу характерный звук захлопнувшейся входной двери. Одна. Наконец. И к черту слезы, и размазанную тушь!
* * *
Я опоздала в Универ, но зато пришла в себя. Я всегда прихожу в себя. Я чертовски уравновешенная особа! Аутотренинг, мать его!
- Мари, ты как? Херово выглядишь!
- Спасибо, Алин, ты тоже сегодня восхитительна.
- Люблю тебя, ухмыляясь во весь "брэкитный" рот прошептала подруга.
- Девушки, вы больше всех знаете?!- возмущенно воскликнула лекторша. - Может, мне уйти и вы вместо меня расскажите аудитории о кругах кровообращения?
- Нет, извини, подруга, но, по-моему, ты реально на нем "поехала". Я, конечно, слышала о проблемах в семье, непонимании между родственниками и так далее, но то, что у вас с Михаэлем - это нечто! Особая категория!
Особая категория. Можно назвать и так. Моя ненависть, мое отвращение и какой-то подсознательный, подкорковый страх. И эти токи. Реальные, щекочущие токи. Это - не нормально. Их чувствуем только мы. Он и я. С другими - все нормально. И если бы не он, меня бы тоже можно было назвать нормальной. Норма - что такое норма... Слишком расплывчатое понятие, особенно для медика. Но все же... Как часто я мечтала о том, чтобы его в моей жизни никогда не было. Чтобы мой отец никогда не встречал Марту, эту золотоволосую ангелоподобную женщину. Или нет, пусть бы Марта была. Пусть бы мой отец был счастлив, но пусть бы моя мачеха не имела сына. Этого золотого мальчика!
Мне было десять, когда однажды отец вместе с Мартой привел в дом еще и маленького мальчишку. Не знаю, что это было. Будто вспышка. Что-то сверхъестественное. Мальчишка был ниже меня, младше на два года, как мне потом сказали. И стоило мне только посмотреть в зеленые кристально чистые глаза этого прекрасного ребенка, как в душе, будто все перевернулось. Ярость! Черная и беспричинная! Откуда? Откуда, скажите у невинного безгрешного ребенка, каким была я, могли взяться такие темные чувства. Я помню, как сейчас, что мне хотелось подойти и ударить, выгнать, накричать. И я кричала! О, да! Я кричала, требовала, чтобы немедленно вышвырнули это отродье, что я его ненавижу, что мне больно на него смотреть. Вам кажется, что я сумасшедшая? Не вам одним. Меня на следующее утро повели к психиатру. Картинки и пластилин, игры в ассоциации и общение с другими детьми - психами. Через какое-то время я пришла в себя. Когда вам колят убойные дозы транквилизаторов - вы поневоле научитесь не бросаться на того, из - за кого вам вводят тонкий холодный шприц. А, может, я - выросла, поняла, что не все вещи нужно говорить вслух, что есть нечто такое, что не укладывается в рамки морали и понимания общественности. Я научилась врать и улыбаться. Научилась жить с моим "младшим братиком". Не важно, что первое время меня выворачивало наизнанку, стоило ему до меня случайно дотронуться. Не важно, что от его голоса я впадала в подобие транса. Не важно, что в моих мыслях начинался хаос, стоило ему оказаться рядом. Не важно...
Я - справилась. Я - стала нормальной. Почти...
* * *
Последняя пара закончилась в начале седьмого.
Я неспешно шла домой, надеясь, что бабушка уже у нас. Мой возможный для уничтожения лимит нервных клеток на сегодня уже исчерпан. Не смогу быть с ним один на один. Нам нужен барьер, рефери, кто-то, кто не даст нам...мне...совершить непоправимое. Не представляю, что может случиться, окажись мы одни...вечером, ночью. Это был бы ад.
Нас Никогда не оставляли одних на ночь. Всегда был кто-то третий. Тетя, подруга, друг, бабушка. Предполагалось, что это делается ради меня, моей неустойчивой психики, хотя, уверена - переживали за Михаэля. Он-то никогда не пытался покалечить свою сестру...
Знаете - это будто вспышки. Вот - я смотрю на него, на то, как осторожно он подходит к кровати, опускается на подушки, а потом - я уже сижу на нем и мои руки сжимаются на его нежной шее. А он...Он даже не пытается вырваться, только смотрит своими огромными зелеными глазищами и руки...его руки, почти с нежностью обхватывающие мои. Тогда меня оттащил отец.
Потом был случай с окном. Седьмой этаж. Вот, он сидит на подоконнике у открытого окна. Клянусь, я даже не думала ни о чем подобном! Но, вдруг, проходя мимо его комнаты - вижу его и будто щелчок. А потом - я уже рядом. И опять - глаза в глаза. И будто бы он заранее на все согласен, если это - исходит от меня. Тогда - его спасла Марта.
Да, может, я трусиха, но я просто не могу оставаться с ним надолго наедине. Пусть приступов уже давно не было и я теперь взрослая рассудительная личность, но случай утром показал, что есть куда стремиться. И то, что меня перестало тошнить от одного его вида еще не показатель того, что мы можем нормально общаться.
* * *
- А, пришла, принцесса.
- Бабушка!
Это Моя бабушка. Мать отца. Вообще-то она переехала в город недавно, а раньше жила в деревне. И лето, я почти всегда проводила у нее. Три месяца нормальной жизни, общения со сверстниками и спокойствия. Там, далеко от столицы - я была самым нормальным ребенком, без необходимости пить таблетки и следить за каждым своим действием. Можно сказать, именно бабушка за летние месяцы давала мне столько любви и особых знаний, что мне хватало сил жить дальше. Она никогда не считала меня сумасшедшей. И это бабушка впервые с презрением произнесла слово "эльф".
- Этот эльфийский выродок должен научиться держать себя в руках, - тихо бурчала она, гладя меня по голове и успокаивая, когда я рассказывала ей о своей жизни в городе. Тогда я не восприняла ее слова всерьез. И много раз потом - не обращала внимания на ругательства старушки. Думала, она это говорит, просто защищая меня, ее единственную внучку. Пока они впервые не встретились с Михаэлем...
Она приехала уже поздно вечером. Марта приготовила праздничный ужин. Отец много шутил и вспоминал свое детство. Я чувствовала себя почти прекрасно, ведь в тот день впервые поцеловалась с одноклассником и мне понравилось. Михаэль же сидел, вцепившись и скатерть, и видно только силой воли заставлял себя находиться за столом. А когда Марта с отцом вышли с бокалами вина на балкон, бабушка сделала нечто экстраординарное. Она медленно встала, обошла стол, и с ненавистью прошептала на ухо Михаэлю.
- Не смей выпускать свою мерзость от себя, выродок! Ты обязан научиться! Хватит! Девочка и так настрадалась!
- Я стараюсь...- в отчаянье просипел брат.
- Значит, нужно стараться лучше!
Я в шоке наблюдала за разворачивающейся драмой. Казалось, еще немного и бабушка просто накинется на Михаэля. Бабушка! Эта милейшая, добрейшая старушка!
Тогда впервые в жизни я заступилась за него. Встала между ними и развела руки, как чертов рефери.
Когда родители вернулись, бабушка уже сидела на своем месте и бурчала что-то про "чертовых эльфов". А я, сидя напротив брата, смотрела в его зеленые глаза, на его золотистые волосы и тонкие черты лица, слушала его музыкальный голос, когда он отвечал на редкие вопросы мачехи и в моей голове курсировало только одно слово : "Эльф. Эльф. Эльф". А потом, уже почти согласившись с собой, что Это возможно, я подумала о другом. А кто, черт возьми, я? Что за тварь такая, если не могу выносить присутствие светлейшего существа на Земле.
* * *
- Принцесса, о чем задумалась?
- Да нет, ничего. Так, вспомнила кое-что...
Прохожу на кухню.
- О! Как вкусно пахнет!
Смотрю на жаренную картошку, курицу и весенний салат. Вспоминаю, что ела только утром, а в Универе перекусила лишь пирожком с капустой. Чуть не забыла помыть руки от нетерпения. Сажусь за стол, и тут меня будто током прошибает. То есть нет, меня ничем ни прошибает, а должно! Дома я всегда чувствую особое покалывание, ведь здесь живет и Он. А вот сейчас - ничего. Абсолютный ноль! Как было в деревне, уйму лет назад.
Заторможено откладываю вилку. Сглатываю, ставшую внезапно вязкой слюну, и поднимаю глаза на бабушку.
Она будто этого и ждет. Настороженно сидит напротив меня и ждет.