Вчера эти двое в привокзальном трактире убедили мэра, что городу необходима хоть какая-нибудь достопримечательность.
В самом деле, в Висте Пичуги было всё, что полагается приличному городку: аккуратно подстриженные газоны, домики с белоснежными штакетниками на фоне синего, безоблачного аризонского неба и даже свежеокрашенное здание вокзала - там же помещался и собственно сам трактир.
Но мысль, о которой мэр прежде не задумывался, вдруг показалась пугающе очевидной. Всё, что имелось в Висте Пичуги, имелось и в любом другом городе. Из окна проезжающего поезда его город невозможно было отличить от предыдущего или следующего.
И эти двое вчера спокойно, почти доброжелательно, ему это объяснили.
- Дорогой сэр, с точки зрения приезжего, город без достопримечательностей это неоправдано расширенная привокзальная площадь.
Любезная улыбка, с которой мэр обычно наведывался в привокзальный трактир и говорил с приезжими, неуверенно сползла с лица.
- В смысле? - спросил он.
- Ну, в вашем городе нет даже памятников, - сказал приезжий постарше.
- И нет фонтана, - поддакнул второй.
Мэр подумал и возразил:
- Фонтан - это дорого. Мы же, как-никак, в Аризоне.
- Зато фонтан - символ достатка и самоуважения, - вдохновлённо продолжал младший. - Это импонирует приезжим: им непременно захочется сойти с поезда и узнать, за что жители этого города себя так уважают.
Старший под столом наступил на пыльный башмак младшего, и добавил:
- Или, может, вам всё-таки нужен памятник? Хороший, добротный памятник.
- Кому? - насторожился мэр. - Сейчас с этим сложно. Чужих героев мы не знаем, а своих нет. Да и вообще, герои для одних - отщепенцы для других. У нас половина города на выборах голосует только ради того, чтобы насолить другой половине.
- Ну, я знаю, что наверняка устроит обе ваши половины, - уверенно сказал приезжий постарше.
Поймав недоумённый взгляд мэра, он продолжил:
- Все они согласны жить в этом городе и, значит, должны быть благодарны его отцам-основателям. Верно?
Мэр задумался. Вообще-то город основал бутлегер и конокрад Бартоломей Несправедливый, но логика собеседника была безупречной. Более того, размышлял мэр, такой памятник мог бы стать изюминкой его избирательной кампании следующим летом. Во-первых, деньги туристов всегда лучше повышения налогов. А во-вторых... он уже видел, как позирует на фоне памятника для еженедельного Виста Пичуги Ревью, и как никто больше не осмелится спросить: "А что делает этот лентяй для нашего города?"
Как он сам не догадался, чёрт возьми! Нет, определённо, нужно воспользоваться этой идеей.
- Даже не знаю... А где мне взять такой памятник?
- ... фонтан? - с надеждой подсказал младший.
Но старший сухо произнёс:
- Вам крупно повезло. Позвольте представить, - он с достоинством показал на себя и своего напарника, - скульптурная картель "Деко и сыновья".
Мэр посмотрел на него восторженно и с лёгкой тенью ужаса - такой, с какой обыватели рассматривают газетные фотографии крушения цеппелина "Гинденбург" или последствий грозы в арсенале Пикатинни.
- Деко - это мой рабочий псевдоним. А это Деко-младший.
- Можно просто Джуниор, - бодро вставил тот.
- Вы сказали "сыновья"? - насторожился мэр.
- Верьте, Джуниор троих стоит.
Мэр прищурился:
- Да, кстати... a сколько это всё будет стоить?
Деко набрал воздуха, как оратор перед выступлением. Но его опередил Джуниор:
- Две тысячи долларов, - выпалил тот, и добавил. - Наличными.
Мэр не был бы мэром, если бы не умел разговаривать с предпринимателями:
- Господа, городская касса пуста. Если вас не устроит четыреста долларов, придётся нанять кого-нибудь другого.
Следующие пару часов мэр, не покидая трактира, мысленно репетировал, как будет сдёргивать бежевую парусину с памятника и какую речь произнесёт. С какой стороны лучше стоять, чтобы фотограф поймал удачный ракурс? А если фотографов будет больше? Да-да, нужно позвать кого-то из Аризона Сан- фото в газете штата открывало новые политические дали.
Погружённый в важные мысли, мэр рассеянно кивал в такт экстренному заседанию картели "Деко и сыновья", бушующему за тем же столом. Можно ли ради экономии серебряной краски сократить имя отца-основателя до Барта Справедливого? Должен ли он сидеть на гарцующем коне или, как настаивал Джуниор, на свирепом льве? Меч, кольт или лассо? Камень, металл или дерево? Всё это казалось мэру пустяками.
Через пару недель он стоял перед затянутым грубой парусиной памятником чуть выше человеческого роста. На площади собралась солидная толпа - и это было главное. Счастливее мэра не выглядел никто в Висте Пичуге, даже трактирщик, радостно потиравший руки у дверей своего заведения.
Хор прихода святой Марии исполнил "Я здесь, о Господи", и мэр, под нетерпеливые аплодисменты и вспышки фотографического магния, сдёрнул парусину.
Фотографии открытия памятника всё же немного не дотянули до снимков горящего цеппелина. Аплодисменты быстро стихли, фотографы опустили камеры, и одна впечатлительная особа из хора перекрестилась. В наступившей тишине было слышно, как заплакал ребёнок.
- Это что? - мэр оторопело ткнул пальцем в памятник.
Двадцатидюймовая фигура Бартоломея Несправедливого сидела, слегка подогнув ноги, на странном существе. Спереди оно напоминало коня, а сзади - то ли крысу, то ли броненосца. Всё это покоилось на постаменте высотой с Александрийский столп один к сорока.
- А что, не похож? - на всякий случай жалобным тоном сказал Деко. - Вы же нам сами архивное фото дали.
- На чём... сидит? - спросил мэр с плохо скрываемой угрозой.
Вперёд подался Джуниор:
- Понимаете, у нас возникли творческие разногласия. Я делал и Бартоломея, и половину лошади, а он..., - раздражённо кивнул в сторону отца, - взял себе две трети денег. Но вы не волнуйтесь, oн раньше хорошо делал, а тут просто не успел.
Мэр снова обрёл дар связной речи:
- Хорошо, Бартоломей похож, лошадь - если смотреть под углом - тоже. Хвост можно доделать. Но почему она такая маленькая?
Деко устало вздохнул:
- Если бы вы не жмотились и дали не четверть суммы, то и лошадь была бы в четыре раза больше и, может, даже на ваш барельеф хватило бы.
- Я же говорил, нужно было делать льва, а не лошадь! - буркнул Джуниор.
Мэр жестом позвал шерифа. Тот пробрался сквозь толпу, стал напротив скульпторов и положил руку на кобуру.
- Значит так, - сказал мэр стараясь не смотреть на горе-работников. - У вас два варианта: либо шериф проводит вас в тюрьму до возврата денег, либо к следующим выходным вы всё исправите. Что выбираете?
Деко молча смотрел себе под ноги, потом выдавил:
- Исправим.
- Что исправим?
- Исправим... лошадь, - громче повторил тот.
- ... и сделаем вам настоящего льва! - почти одновременно добавил Джуниор.
Неделя пролетела быстро. В субботу мэр с опаской подошёл к новой парусине. За неделю памятник слегка подрос, но нехорошее предчувствие его не отпускало. Было видно, что отношения в "Деко и сыновья" переживают не лучшие времена. Картельщики стояли по разные стороны памятника демонстративно повернувшись спиной друг к другу. Деко был навеселе и на всякий случай оперался на что-то твердое под парусиной. Хорошо хоть, никого из столицы не позвали.
Когда парусина упала на брусчатку, новая композиция подтвердила худшие опасения собравшихся. Передняя часть, кажется, принадлежала льву, ноги и спина - лошади, но задняя часть по прежнему больше всего походила на крысу. Мэр поджал губы и отвернулся. Считая себя в душе либералом, он мог бы согласиться почти со всем. Но чтобы отец-основатель города восседал на главной площади верхом на гигантской крысе - это было уж слишком. Тут уж не то что пассажиры проходящих мимо поездов захотят сойти и взглянуть на памятник - напротив, они станут умолять машиниста не останавливаться и поскорее прибавить ходу.
- Мы же договаривались, что будет лев. Зачем ты снова приделал эту крысу?
- Это не крыса, а армадилло, символ штата! - насупился Деко. - Две в одном, так сказать.
Мэр смерил его уничижительным взглядом. Джуниор наклонился и что-то сказал отцу на ухо.
Деко удивлённо посмотрел на него, потом на мэра:
- А вы уверены, что мы не в Техасе?
Под суровым взглядом мэра, Деко сам сразу предложил:
- Давайте мы его переделаем в фонтан, Это поможет скрасить... некоторые второстепенные детали. Два в одном - за те же деньги!
- Исправить! - почти с надрывом бросил мэр и ушёл с площади, стараясь не встречаться ни с кем взглядом.
Через неделю на площади, кроме случайных зевак, почти никого не было. Присутствовали только мэр, шериф и главный пожарный. Когда полотно сняли, взору открылась новая версия памятника. Теперь отец-основатель стоял, обнимая гарцующего льва с туловищем крысы, из бока которой торчал медный садовый вентиль. Воды не было.
Шериф пожал плечами. Пожарный с интересом покрутил вентиль, и когда закапала рыжая от ржавчины вода, заметно приободрился. Мэр отрицательно покачал головой. Ну кто, скажите, приедет смотреть на такую достопримечательность?
В последующие дни площадь видела целую галерею химер - собранных из невостребованных частей фабрики по производству грифонов, сфинксов и кентавров. Единственным постоянным элементом оставалось туловище крысы. Бартоломей, сидел верхом, сидел на стуле подле, возлежал на, и, в конце концов, стоял рядом обнимая своего грифотавра, кентофона и сфинокрыса. Нельзя сказать, что мэру понравилась хоть одна из предложенных комбинаций.
Тем временем раскол в картели "Деко и сыновья" стал окончательным. Было очевидно, что Деко уже несколько недель пьёт. На очередных открытиях памятников мастера перестали обращать внимание на мэра, ожесточённо споря друг с другом.
Терпение мера лопнуло, когда бутлегер и конокрад Бартоломей Несправедливый стоял по колено в мутной, ржавой воде, что лениво сочилась из садового вентиля в правом боку огромной крысы. Периодически фонтан булькал, чихал и плевался струёй в сторону стоящего рядом шерифа. Главный пожарный с профессиональной заинтересованностью некоторое время наблюдал за этим процессом и наконец сказал:
- В принципе, вода есть. Давление слабое, но для пожара сгодится.
С точки же зрения мэра последней алтернативой пожару оставалось только общегородское линчевание несчастных картельщиков, окончательно опустошивших казну города.
Когда шериф доставил бочонок с дёгтем, а жена мэра собственноручно пожертвовала подушку с гусиным пером, на вокзал прибыл поезд, которого не было в расписании. Из него высыпала толпа столичных зевак. Впереди шёл джентльмен с плакатом: "Химеры Висты Пичуги. Обзорная экскурсия. Один доллар."
Он деловито осмотрел площадь, сделал пометку в блокноте и распорядился:
- Здесь будет остановка номер три. Вид отличный, особенно при боковом свете.
Толпа послушно рассредоточилась, дети запросили мороженное, мужчины стали поглядывать в стороны трактира, кто-то скормил голубю остатки сэндвича. Мэр, не веря глазам, смотрел, как экскурсовод объясняет:
- Перед вами - выдающийся образец наивного провинциального синкретизма. -Это, дамы и господа, смысл, случайно ставший формой.
Пожарный покраснел, шериф на всякий случай спрятал руки за спину. Даже Джуниор, стоявший у самого фонтана, вдруг выпрямился и приосанился.
Когда экскурсанты удалились к трактиру, мэр остался один на площади. Из фонтанного вентиля упрямо капала вода.
Теперь сюда свозили туристов со всего штата. В трактире подавали "Коктейль Бартоломея", шериф подрабатывал экскурсоводом, а пожарный стал смотрителем фонтана. Мэр с Деко основали Cовет попечителей Пичугского Наследия, где в числе почётных членов внесли королеву Елизавету и Генри Форда. Даже Джуниор вернулся - с женой из Финикса и ребёнком, который без малейшего страха гладил ржавую крысу по боку.