Предводитель прайда львов, огромный, самец, длиной в восемь царских локтей, внезапно тихо предостерегающе рыкнул. Старшая львица стаи, готовая вести его гарем на охоту, обернулась и недоуменно посмотрела, мол, в чем дело повелитель? Ведь это же большая удача, здесь, на стыке великой пустыни Ха и окончания саваны, идущей от побережья Великой Зелени, найти такую добычу в целых двадцать особей, состоящих из вкусного мяса и горячей крови. Такая удача может и не повториться в ближайшее время.
Но громадный лев, забравший этот прайд себе, после того как в одиночку убил двух матерых самцов, прежде возглавляющих стаю, повел себя странно. Он, как полугодовалый котенок, опустил уши, поджал хвост, снова и еще тише рыкнул. Теперь это было уже не предостережение, а призыв немедленно бежать без оглядки. Самка, почти не уступающая своему повелителю в размерах, собралась уже было презрительно фыркнуть на такое неподобающее поведение, как легкий ветерок, дующий в их строну, чуть изменил направление своего движения. И до нее тут же донесся приторный запах давно увядших цветов, идущий с вершины бархана, рядом с которым были стреножены двадцать ослов.
От этого запаха шерсть на загривке львицы сразу же поднялась дыбом, а ее даже не инстинкты, а сама родовая память завопила, что там, на вершине бархана притаилась лютая смерть. Что если она, беспощадная ночная охотница, сделает сейчас одно неосторожное движение, то немедленно превратится в предмет охоты. Нет, не той охоты, которую порой устраивают вонючие, пахнущие потом и гнилыми зубами безволосые хезуры. С теми она не раз играла в смертельные игры, легко заманивая в свои ловушки, а потом, победно рыча, рвала на куски, небрежно и легко уклоняясь от их заостренных палок. А охоты стремительной, жестокой, в которой хищники, неизмеримо страшнее и древнее чем она, покажут, кто на самом деле занимает вершину в пищевой цепочке.
Львица испуганно, совсем по-кошачьи мяукнула и сделала громадный прыжок в противоположную от бархана, строну. За ней, спустя мгновенье, прыгнул глава прайда. Эти двое, забыв про детенышей, про голод, про других самок, ринулись в ночь, стараясь уйти как можно дальше от страшного запаха ...
Марта рассеяно покрутила пальцем локон волос на своем правом виске:
- Что, ушли?
Ее спутник, сидящий с ней рядом, спиной к убегающим царям зверей, усмехнулся:
- Ушли, это знаешь ли несравненная, совершенно другое слово. В данном случае лучше подходит выражение - 'улепетывать'. Жаль, конечно. В другое время можно было бы устроить славную охоту. Уж больно оба хороши, как самец, так и самка. Если их загнать в безвыходное положение, думаю, драка получилась бы знатная. Так просто свои жизни они не отдали бы...
Марта поправила бретельки своего сарафана и удобней разместилась на циновке, на которой сидела, скрестив ноги:
- Ну, тогда зажигай костры. Сегодня последний день срока, который мы дали жрецу. Сотис уже взошел и я чувствую, что Уоти приближается...
Яр безропотно зачиркал огнивом и три ярких огня, мимо которых невозможно было пройти мимо, зажглись на вершине бархана.
Их неспешное ожидание принесло свои плоды. Вдалеке послышался звон колокольчика, который обычно привязывают к шее первого животного в караване и вскоре, из темноты появился маленький отряд, во главе которого ехал на осле жрец. Едва оказавшись в круге неровного света костров, жрец быстро спрыгнул с осла, опустился на колени и глядя прямо перед собой, громко произнес:
- Я выполнил все ваши поручения, хозяева.
Мужчина и женщина неторопливо спустились с бархана. Марта подошла вплотную к жрецу и положила свою руку ему на плечо:
- Встань, Уоти и пойдем со мной. Расскажешь мне все, что ты сделал.
Проводив взглядом жреца и свою спутницу, Яр внимательно и оценивающе оглядел прибывших вместе со жрецом наемников. Все они были светлокожие, довольно рослые и широкоплечие. Каждый имел при себе щит, два дротика и боевой серп. Панцири им заменяли широкие кожаные ремни из кожи крокодила, идущие от плеч и перекрещивающиеся на животе. Из той же кожи были сделаны шлемы и поножи, переходящие в сандалии.
Яр сложил руки на груди:
- Кто старший, среди этого сброда?
Вперед вышел самый высокий наемник, со шрамом через все лицо:
- Я старший.
- Как тебя зовут?
- Мдджэй.
- Мдджэй, это значит неустрашимый воин? Хорошее имя тебе дали родители. Сейчас проверим, были ли они правы. Возьми свой серп и щит, Мдджэй. Я хочу посмотреть, чего ты стоишь.
Наемник криво усмехнулся, воткнул в песок два дротика, перекинул щит со спины, и сделал несколько разминочных движений кистью правой руки, в которой держал боевой серп. Его подчиненные разошлись в стороны и образовали круг, обычный для таких поединков. В мерцающем свете костров Яр, в одной набедренной повязке, опустив руки, спокойно и равнодушно ждал, когда его противник будет готов к бою. Сделав еще пару согревающих движений, командир наемников закрылся щитом, и покачиваясь то вправо, то влево, пошел на Яра. Когда до последнего осталось пять шагов, Мдджэй внезапно прыгнул влево и вперед, чтобы в прыжке, серпом, зажатым в правой руке, рубануть по незащищенной шее спутника Марты. Но к его удивлению, Яра на месте не оказалось. Вот, только что он был тут, но в следующее мгновенье вроде как растворился среди теней, отбрасываемых наемниками, а потом вдруг, очутился позади Мдджэя. И не просто так очутился. А вполне с определенной целью, которую тут же и продемонстрировал, отвесив хороший пинок пониже спины командиру наемников. От этого пинка Мдджэй носом пропахал песок и распластался на нем как жаба, которую переехала колесница. Со стороны его подчиненных раздались смешки. Наемник в ярости вскочил, развернулся и, не замахиваясь, попытался рубануть серпом своего нанимателя. Яр перехватил его руку, развернул к себе спиной и опять пнул под зад, от чего тот опять растянулся на песке. Но спутник Марты теперь не дал ему подняться. Он напрыгнул на командира наемников сверху, придавив всем своим весом к земле. Упер предплечье правой руки в основание черепа, а левую, вонзив два пальца в ноздри, потянул вверх, грозя немедленно сломать шею.
Мдджэй под ним еле слышно прохрипел:
- Сда-ю-ю-сь... Не убивай, хозяин...
Яр одним плавным, перетекающим движением ртути оказался стоящим на ногах, а потом неожиданно напал на наемников, стоящих вокруг. На всех сразу. Или им так показалось, что на всех сразу. Просто они успели заметить, что их наниматель вроде как очутился одновременно перед каждым из них, потом удар в грудь, дикая боль и темнота...
Спутник Марты оглядел неподвижные тела, отошел в сторону, уселся на песок и стал терпеливо ждать. Спустя некоторое время наемники начали шевелиться и стонать. Дождавшись, когда последний из них придет в себя, Яр негромко, но властно скомандовал:
- Встать, кошачий помет! Собрать оружие! Построиться в один ряд!
Охая и кряхтя, наемники начали подниматься, и тяжело опираясь на древки дротиков, кое-как построились.
Яр поднялся и прошелся вдоль неровного строя, заложив руки за спину:
- Слушайте меня внимательно, шакалье племя. Два раза повторять не буду. Выступаем завтра вечером. Вы будете охранять караван из двадцати ослов. Охрана до Дороги Царей - как при передвижении армии. Это значит, что на расстоянии пятидесяти шагов впереди, сзади и по бокам каравана постоянно идут по пять человек. Со мной будут мой писец и женщина. Они - неприкосновенны. Увижу косой взгляд в их сторону - свяжу и закопаю в пустыне в песок по шею, оставив на потеху падальщикам. Окончательно расплачусь с вами тогда, когда за последним ослом затворятся ворота моего дома в Хут-ка-Птах. В пути старшим остается ваш командир Мдджэй. Обращаться ко мне только через него...
Его внезапно перебил один из наемников, до этого угрюмо смотрящий в сторону:
- А зачем мы тебе, уважаемый? Судя по тому, как ты нас уделал, это от тебя караваны охранять надо... И хорошо охранять...Ага, больной купец...Сету за уши лепешки засовывай...
Спутник Марты неторопливо подошел к выскочке:
- Как тебя зовут?
Тот сплюнул и с вызовом посмотрел на Яра:
- Киниф ... А что?
Яр пожал плечами:
- Да, ничего. Возьми свой дротик, Киниф.
Наемник ухватился за древко своего дротика, воткнутого острием вверх в песок, чтобы вытащить, но Яр внезапно помешал ему. Он сомкнул свои пальцы на кулаке Кинифа, в котором было зажато древко, и стал медленно подводить наконечник дротика к подбородку наемника. Тот заверещал, поняв, что сейчас может произойти и попытался сопротивляться этому неумолимому движению. Но лучше бы он попытался остановить колесницу фараона, идущую в атаку. Шансов было бы больше. Спутник Марты, глядя наемнику прямо в глаза, резко двинул кистью руки вверх и наконечник, пронзив подбородок, язык, верхнее небо, разрезав мозг Кинифа, уперся в кость черепа изнутри. Яр брезгливо убрал свою руку и отступил на шаг. Тело, теперь уже мертвого наемника, два раза дернулось, еще не понимая, что уже мертво. У него сразу опорожнился кишечник и мочевой пузырь, подогнулись колени, но труп не смог упасть, так как ему мешал это сделать дротик, упершийся основанием древка в песок. Так Киниф и остался, стоящим на коленях в собственных нечистотах, с торчащим из подбородка дротиком, по которому стекала масляно блестевшая кровь...
Яр обвел равнодушным взглядом наемников:
- Кто-то хочет еще перебить меня?
Те, ошеломленные такой быстрой неотвратимой смертью, всего лишь за несколько не вовремя сказанных слов, даже не шелохнулись. И вроде как дышать стали через раз...
Спутник Марты чуть усмехнулся:
- Понятливые... Это хорошо. Мдджэй - ко мне, а остальные пошли вон отдыхать...
Караван вышел на следующий вечер, когда заходящее солнце окрасило все окружающее в нежный розовый цвет, переходящий в густые лиловые тени. И опять под копытами ослов зашелестел песок, среди которого все чаще и чаще стали попадаться пучки травы. Идущий впереди каравана Яр, уверенно ориентируясь по звездам, вел маленький отряд на северо-восток. В результате такого движения уже на вторые сутки они вышли на протоптанную тропу, которая вела между кустами и деревьями, одетыми в яркий зеленый наряд. Еще через сутки, тропа расширилась, превратившись в проселок, и каравану на пути начали встречаться люди. А на четвертый день путешествия послышался глухой рокот, похожий на шум водопада. Это был рокот Царской Дороги!
Здесь, в этих местах, собирались воедино все тропинки и проселки, идущие по побережью Великой Зелени, из Страны Львов на западе и из глубины страшной пустыни Ха. Отсюда начинался древнейший караванный путь человечества. Он, доведя купцов до города храмов Хут-ка-Птах, пересекал Нил, и дальше, через Синай, пройдя по восточном берегу Иордана и столицу Сирии - Димашк, одних торговцев уводил в Междуречье, в Шумер, а других - в страну Парс к огнепоклонникам. Тысячелетиями вели купцы по этому пути своих ослов, обостренным нюхом чуя ничем не передаваемый запах прибыли. Караваны упрямо шли мимо неведомо кем построенных, и неведомо кем разрушенных храмов Библа, в основании которых лежали грандиозные каменные блоки, вес которых невозможно было представить. Караваны шли мимо развалин гигантских крепостей, имена строителей которых затерялись в сумраке времени. Порой шли караваны по плитам на этой дороге, так умело выделанным и плотно пригнанным, что невозможно было просунуть между ними лезвие ножа. Везли эти караваны все, что можно было продать или обменять. Зерно, медь, льняные ткани из Та-кемет в Ливан, а оттуда, крепкий кедр к истокам Нила. Там, на южной границе страны фараонов драгоценное дерево выменивалось на сотни сладких девушек подростков с необыкновенными узкими голубыми глазами, тонкими чертами лица и гладкой, черной, как ночь кожей из срединных земель Афра. Их необычайно ценили старые вожди кочевников в стране благовоний Мариб на берегу Красного моря. За каждую такую голубоглазку дряхлые сластолюбцы, не задумываясь, отсыпали драгоценного ладана и смирны в четверть ее веса! А если улыбнется удача, и удастся купить у финикийцев редких по красоте, и тоже голубоглазых, с изумительными золотыми волосами, гордых дочерей из племени Славов с далекого севера и поставить рядом на рынке рабов с их черным отражением из Афра, то благовоний будет в четыре раза больше!!! Только поворачивайся купец! Рискуй и будешь богат!
Поэтому так глухо и нетерпеливо рокотала Царская Дорога, когда Яр во главе своего маленького отряда ступил на нее. Спутник Марты, еще загодя приказал охране идти вплотную по обеим сторонам каравана, откуда-то зная, что на древнем торговом пути зевать не стоит. Мигом, твой осел и поклажа на нем, могут превратиться в чужого осла и чужую поклажу. Но, или так действовал грозный вид охраны, или благоволение богов Нила витало над караваном, путь перед маленьким отрядом все время оказывался свободным. А проходящие или едущие вокруг люди смотрели будто сквозь них, при этом старательно обходя или объезжая. Когда ладья Ра подплыла к зениту, Царская Дорога начала расширяться и вдалеке стали вырастать ослепительно белые крепостные стены Хут-ка-Птах. Яр остановил впереди идущего осла и поднял руку:
- Уоти, подойди.
Жрец торопливо подбежал:
- Я здесь, хозяин.
Спутник Марты наклонился к нему и тихо, чтобы не слышали наемники, прошептал:
- После того, как войдем в город через Восточные ворота, пойдешь впереди, и незаметно будешь указывать дорогу к тому дому, который ты купил у южной городской стены. Но проведи нас так, чтобы мы шли через те кварталы, где меньше любопытных глаз и никому нет дела до других.
- Я все понял, хозяин...
- Хорошо...
Яр обернулся к наемникам и громко проговорил:
- Скоро прибудем на место. Слава Ра, все заканчивается благополучно. Как я и обещал, когда за нами закроются ворота моего дома, вы получите окончательный расчет. А сейчас - Вперед! Вперед!
Видно почувствовав, что путешествие заканчивается, даже ослы пошли веселее и вскоре караван встал в очередь, желающих войти через Восточные ворота в Хут-ка-Птах. Кого здесь только не было! Здесь толпились, все в пыли странствий, рыжеволосые жители Страны Львов с их смуглыми женщинами, лица у которых были украшены ритуальными синими татуировками. У каждой из них, или в носу, или на подбородке было провздето маленькое серебряное колечко. Но вся эта экзотика меркла пред их глазами - черно-лиловыми, в которых затаились коварство и измена. Между ними втесались, перекрикиваясь гортанными голосами, одетые в серые, длиннополые бурнусы жители Мариба, непонятно каким ветром занесенные на эту сторону Нила. А сзади подпирали густо пахнущие стада коз и коров, которых вели на продажу и в счет налогов бритые наголо, в одних набедренных повязках быстрые и злые торговцы Та-кемет. Вся эта смесь людей и животных, покрытых мелкой белой пылью, под опаляющим жаром Ра, толпилась, кричала, блеяла, мычала, производя оглушительный шум, очень похожий на прибрежный рокот Зеленой Воды, когда начинается буря.
Яр, как опытный капитан, повел свой караван через это бушующее море из людей и животных. И когда перед ним, в непонятном страхе отступили последние из самых наглых марибцев, он, остановившись перед начальником охраны ворот, снял с предплечья два медных браслета, протянул их стражнику, и со значением в голосе произнес:
Начальник караула внимательно посмотрел на браслеты оценивающим взглядом, плутовато ухмыльнулся и тихо ответил:
- Слава Мину, купец. Я вижу, намерения твои честны и ты не везешь в Хут-ка-Птах запрещенное.
Он ловким, воровским движением забрал подношение и повернулся к своим подчиненным:
- Этих, во имя Мина - пропустить первыми! Проезжайте! Быстрее! Быстрее!!
Ослы, в окружении наемников, быстро прошли под аркой Восточных ворот и свернули направо, в сторону жилых кварталов столицы. Уоти, ориентировался в узких, пустынных улочках Хут-ка-Птах как заправский столичный житель. Он уверенно повел караван в южном направлении, по пыльному, залитому жаром Ра лабиринту из глинобитных стен, сворачивая там, где надо. Вскоре, им по дороге начали встречаться сады. В начале - совсем крошечные, робко выглядывающие запыленной листвой из-за глиняных заборов. Но с каждым поворотом, сады становились гуще и зеленее, заборы выше, а дома богаче. Наконец дохнуло прохладой, и путешественники вышли из проулка на широкую улицу, скорее даже проспект, где жили состоятельные люди столицы Та-кемет. Эта улица проходила насквозь через весь город от его южных стен до северных. Участки земли на ней, принадлежавшие знати и купцам, обязательно выходили к Нилу с одной стороны. А с другой - были окружены высокими, в два человеческих роста каменными стенами, за которыми, в тени пышных, вечно зеленых садов и обрамлении цветников умелыми зодчими были выстроены красиво расписанные большие дома.
Уоти подвел караван к большому дому, стоящему в некотором отдалении от других, и три раза ударил в крепкие, на больших медных петлях деревянные ворота, привязанной к ним колотушкой:
- Радуйтесь! Хозяин приехал! Открывайте!
За воротами сразу же послышался топот множества ног, шум снимаемых засовов, хорошо смазанные петли чуть заскрипели, ворота полностью распахнулись, и караван начал втягиваться в широкий двор, уложенный плотно подогнанными плитами из белого известняка. Когда последнее животное вошло во двор, ворота немедленно закрылись, Яр слез с осла и по хозяйски огляделся. В пяти шагах от него на коленях стоял невысокий, бритый наголо мужчина в набедренной повязке. Подошедший с боку к спутнице Марты Уоти, тихо зашептал ему на ухо:
- Это управляющий твоим домом, хозяин. Зовут его Шенти. Он обо всем предупрежден. В доме шестнадцать рабов. Восемь из них - мужчины, а восемь - женщины. Все они с вырезанными языками.
Яр чуть прикрыл глаза, что понял, а затем поманил пальцем управляющего:
- Встань и подойди ко мне, Шенти.
Мужчина вскочил с колен, сделал три шага вперед и склонился в низком поклоне:
- С благополучным прибытием, хозяин. Богатства, радости и здоровья тебе. Жду твоих указаний.
Спутник Марты благосклонно кивнул:
- Спасибо, Шенти. Прикажи распрячь ослов и позаботься о грузе. Пусть начинают готовить для меня и моих спутников ужин, и распорядись по поводу бани.
- Все сделаю непременно, хозяин.
- Иди...
Яр, больше не обращая внимания на управляющего, снял с одного из ослов небольшой кожаный мешок, а потом призывно махнул рукой командиру наемников:
- Мдджэй, собирай свою банду головорезов, и идите все за мной.
Он подхватил мешок, прошел к краю двора и уселся там скрестив ноги, прямо на плиты в тени жасминового дерева. Наемники, радостно переглядываясь, последовали за ним, и расселись полукругом напротив.
Спутник Марты оглядел их, ухмыльнулся понимающей улыбкой, достал из мешка семь серебряных браслетов и передал их командиру наемников:
- Здесь оставшаяся плата в пять серебряных дебенов. Два дебена - это премия.
Воины взволновано и весело загалдели. Яр раздраженно приподнял ладонь:
- Тихо, шакалье племя! Я сказал - тихо!
Наемники помня, как скор он бывает на расправу, тут же умолкли. Спутник Марты, дождавшись полной тишины, продолжил:
- У меня есть к вам предложение. Вы поступаете ко мне на службу. Одежда, кров и еда - за мой счет. Кормить, и одевать буду вас как воинов фараона. Каждую седмицу, тоже за мой счет, будете получать вино и женщину на ночь. Мдджэй, ты как командир отряда будешь получать полтора серебряных дебена каждое новое полнолуние. А все остальные - по три четверти серебряного дебена...За успешное выполнение моих поручений я буду платить премию. Что надо это скажите? Только решайте здесь и сейчас. Я жду ответа.
Это было хорошее предложение для наемников. Очень хорошее. При удачном стечении обстоятельств, каждый из них мог рассчитывать, что за два-три разлива Нила он мог стать владельцем небольшого дома с земляным наделом, парой рабов и трех быков. И прощай тогда жизнь полная опасностей и неопределенности.
Но всю эту идиллию сладких расчетов, чуть было мгновенно не разрушил один из их товарищей, который внезапно, с хитрецой в голосе, проговорил:
- Можно спросить, хозяин?
Спутник Марты озадаченно на него посмотрел:
- Ну, спрашивай...
- Может быть лучше один дебен каждому рядовому, хозяин? Так, для круглого счета... А то три четверти это не туда и не сюда...
Яр в ответ равнодушно пожал плечами:
- И, правда - не туда и не сюда. Поэтому предлагаю уже половину дебена каждому, а тебе Мдджэй - один дебен...Мне так будет легче считать. Дебены, они, видите ли, счет любят...
Два удара локтем, один по лицу, а другой в грудь, почти одновременно нанесенных рядом сидящими товарищами, свалили не в меру жадного и говорливого воина на землю, а Мдджэй торопливо и с подобострастностью в голосе проговорил:
- Мы принимаем твое предложение, хозяин. Первое твое предложение...
Спутник Марты, якобы в задумчивости, поднял глаза вверх и долго рассматривал цветы на жасминовом дереве, под которым сидел. Потом вздохнул, вроде как, делая над собой усилие, и милостиво кивнул:
- Ну, ладно. Так и быть. Оставляю мое первое предложение в силе...
Наемники радостно и облегченно зашумели, а их командир протянул Яру свою ладонь:
- По рукам, хозяин?
Яр, железными пальцами, пожал его руку.
- По рукам, Мдджэй. Теперь слушай мой первый приказ. Ты сейчас найдешь управляющего и передашь ему мое распоряжение, чтобы он вас накормил и разместил. По имению не шляться и рабынь по кустам не таскать. Пить в меру. Вести себя тихо и достойно. За ослушание моего приказа что будет, Мдджэй?
Воин повел плечами, как будто внезапно озяб:
- Смерть, хозяин. Мы все это усвоили еще с первого раза в пустыне...
- Прекрасно. Теперь убирайтесь...
Когда наемники оживленной гурьбой ушли искать управляющего имением, Марта, стоявшая поодаль и с иронией наблюдавшая за происходящим, подошла к Яру и уселась рядом с ним:
- Я вижу, яростный, к тебе начали возвращаться все твои достоинства. Видеть, как ты торгуешься, а не убиваешь на месте за глупость, доставило мне истинное наслаждение.
Яр задумчиво поскреб подбородок, а потом криво улыбнулся одной стороной рта:
- Если говорить честно, то еще бы одно слово этого недоумка, и я их разорвал бы прямо тут на месте. Но до чего же они жадные и тупые эти хезуры...
- Я тебя прекрасно понимаю, Второй Отец...
Ее спутник придвинулся к ней ближе и тихо проговорил:
- Сегодня Бастет в полной силе и меня будет ждать главный жрец храма Тота, чтобы рассказать о происходящем с фараоном в деталях. А ты, уж проследи здесь за всем. Только, незабвенная, очень прошу - без всех этих своих штучек ...
Марта улыбнулась, похлопала ресницами и кокетливо повела плечами:
- Ты боишься за мою невинность, Яр?
Он в ответ тяжело и безнадежно вздохнул:
- Я боюсь за невинность и целомудрие всех присутствующих в этом имении, драгоценная. Начиная с ослов, собак и этих недалеких наемников, заканчивая рабынями, рабами и явно прожженным негодяем управляющим. Я даже боюсь за невинность этого дерева, под которым мы сидим.
Его спутница довольно рассмеялась:
- Ладно, так и быть. Буду добродетельной, строгой и заботливой хозяйкой. Обещаю, когда ты вернешься, то не застанешь на этом месте развалин пожара в полквартала и изнасилованных людей с животными. Все будут спать как младенцы...
Яр ничего не ответил, только еще раз тяжело вздохнул...
Когда ладья Ра плавно ушла за горизонт на западе и на Хут-ка-Птах, наконец, снизошла желанная прохлада, узкая калитка в стене рядом с воротами дома, в котором поселились новые жильцы, чуть приоткрылась, и через нее проскользнул Яр, одетый в серый бурнус. Он несколько ударов своего сердца стоял, осматриваясь, а потом перешел через дорогу и растворился в переулках столицы. Было полнолуние, и Бастет щедро заливала город своим серебристо-голубоватым светом. В этом свете, в своих серых одеждах, Яр как тень скользил по пыльным улицам мимо глиняных заборов, за которыми, с заходом солнца на покой и начиналась жизнь. Утомленные дневной жарой и тяжелой работой, жители города поднимались на плоские крыши своих домов и там, в прохладе, ужинали в кругу семьи или друзей. С крыш раздавались разговоры, веселый смех, соседи перекрикивались друг с другом и желали благополучного завтрашнего дня. Светильники и факелы на крышах еще больше сгущали тени от луны внизу, в переулках, по которым осторожно двигался Яр. Он быстро добрался до восточной городской стены и несколько мгновений постоял перед ней в задумчивости. А затем ногти на его руках и ногах внезапно начали удлиняться и загибаться, превращаясь в несокрушимые когти древнего хищника. Яр небрежно мазнул когтями правой руки по одному из камней, из которых была сложена несокрушимая городская стена Хут-ка-Птах и на нем немедленно появились глубокие борозды. Спутник Марты удовлетворенно, тихо рассмеялся, подпрыгнул и стал легко взбираться по отвесной стене, цепляясь когтями за глыбы. В неверном свете Бастет, он был похож на огромного, серого нетопыря, неумолимо ползущего к свой жертве. Так, никем не замеченный, Яр быстро добрался вершины стены, не останавливаясь, в одно движение пересек ее и прыгнул вниз, распростав руки. Его бурнус раскрылся, но оказался не одеждой жителя далекого Мариба, а большими, перепончатыми крыльями, на которых, существо по имени Яр, умело пользуясь восходящими и нисходящими потоками, целеустремленно заскользило по воздуху в сторону пустыни. Пролетев один Шем, он стремительно, как коршун, спикировал вниз и оказался стоящим перед громадным каменным изваянием крылатого льва с лицом человека, которое уже было здесь, когда первые жители Та-кемет, многие тысячи разливов Нила тому назад пришли в эти места. Эта циклопическая статуя сразу же навела на них такой страх и почтение, что они дали ей имя - 'Отец ужаса', или Сфинкс ...
Яр подошел к изваянию, встал перед ним на колени, опустил голову и с какой-то тоской в голосе тихо произнес:
- Здравствуй, отец. Я опять пришел к тебе...
Но Сфинкс загадочно молчал в ответ. Так они и остались вдвоем в пустыне, существо по имени Яр стоящее на коленях, с опущенной головой и громадное изваяние, крылатого полульва, получеловека, мечтательно смотрящее на звезды...
Когда полная Луна неумолимо переместилась в созвездие Черепах, за спиной спутника Марты послышался шорох песка под ногами одиноко идущего человека. Шорох приблизился, и кто-то мужским голосом произнес:
- Я не думаю, что это место хорошо для молитвы ночью, странник.
Яр не оборачиваясь, отчетливо произнес в ответ:
- Зато это место хорошо для откровенных разговоров с главой моего грязного клана Смотрящих и Изменяющих и верховным жрецом храма Тота...
Он поднялся, неторопливо развернулся в строну говорившего, и стал перед ним во всем своем первозданном виде, который открывал только по необходимости. Перед пришедшим путником, во всем его пугающем, истинном обличие стоял Второй Отец Дома Ибер. Он был три головы выше роста обычного человека, с идеальным телом атлета, но полностью покрытым серебристым подшерстком. В лунном свете громадные перепончатые крылья за его спиной отливали металлической синевой. Такой же синевой блестели когти на руках и на ногах. Белые, волнистые волосы водопадом падали с головы, доходя до пояса. Из-под большого лба мыслителя и философа, светясь древней мудростью и в тоже время бесконечным цинизмом, смотрели миндалевидные, с разрезом до висков золотистые глаза, с вертикальными, черными зрачками. Взгляд этих глаз мгновенно проник в саму суть личности и крови путника пришедшего к Сфинксу, отметая все второстепенное и не главное. Проник, сделал выводы и исчез, оставив после себя ментальный запах увядших цветов, легкого разочарования и иронии.
В призрачных лучах Бастет во всей его мощи стояло существо бесконечно далекое как от Света, так и от Тьмы. Серый Ангел из священных книг веры в единого Бога, которые еще не написаны. Да и будут ли они теперь написаны...?
Пришедший мужчина торопливо воткнул в песок посох с навершием в виде головы ибиса, на который опирался, сложил руки перед грудью, встал на одно колено и склонился бритой голой в низком поклоне:
- Силы, крови тебе, Второй Отец Дома Ибер. Приказывай.
Яр плавно перетек в свою человеческую ипостась и стал выглядеть как обычный, высокий и сильный мужчина. Он коротко и деловито приказал жрецу:
- Иди за мной, Нахти.
Спутник Марты сделал несколько шагов к статуе Сфинкса и сел у ее основания, опершись о камень спиной. Следовавшему за ним Нахти он показал на место возле себя:
- Садись и начинай мне подробно рассказывать о нынешнем фараоне. Не упуская не одной, пусть и кажущейся тебе незначительной детали.
Жрец поспешно уселся рядом и немедленно стал говорить. Уже на востоке начало розоветь небо, когда он закончил свое повествование. Терпеливо дождавшись его последнего слова, Яр заложил руки за голову и несколько мгновений сидел в задумчивости с закрытыми глазами. Видимо, придя к определенному решению, он глубоко вздохнул, открыл глаза, и положил тяжелую ладонь на плечо жреца:
- Ты правильно сделал, Нахти, что вызвал меня и Первую Мать. Из-за того что Санахт единовластный владыка в этой части бурно рожающей хезуров Терры, направление его мыслей, а главное действий, угрожает власти не только Дома Ибер, но и всем остальным Домам. Поэтому мы будем действовать по следующему плану. Ты представишь меня фараону как купца и в тоже время как посланника храма Тота с островов на Зеленой Воде. Но для этого, мне для начала надо будет отплыть из Хут-ка-Птах. Сделаю я это как купец, решивший торговать зерном Та-кемет, скажем в Ливане. А посему с сегодняшнего дня, ты будешь помогать Уоти, с которым ты уже знаком, тайно снарядить две торговые галеры. Где-то через два полнолуния после отплытия на них, я вернусь в новом обличие в столицу, и открыто приду в твой храм с неким посланием и подношениями. Там и состоится наше, якобы, знакомство, после которого ты отрекомендуешь меня Санахту....
Главный жрец в задумчивости поводил концом посоха по песку:
- Мне позволительно будет задать свой вопрос, Второй Отец?
- Говори...
- Может быть, решить проблему с Санахтом ты поручишь мне? Убить фараона, несмотря на всю его многочисленную охрану, тайной службе храма Тота не составит никакого труда. На трон я посажу другую династию, и через шесть полных лун никто и не вспомнит о том, что делал, а тем более, с кем делился своими мыслями нынешний владыка Та-кемет... А кто вспомнит, для тех всегда найдет голодный крокодил в Ниле.
Яр недоуменно, как учитель, услышавший от успешного ученика очень глупый вопрос, посмотрел на жреца:
- Сколько разливов Нила ты возглавляешь храм Тота, Нахти?
- В общей сложности это продолжается триста разливов, величайший. Уже в шестой раз я занимаю должность верховного жреца. Но мне периодически приходится уходить в тень, инсценируя свою смерть, чтобы не вызывать подозрений в своем долгожительстве. Однако я все равно остаюсь при храме, в разных личинах, вплоть до храмового раба или простого писаря, чтобы тайно управлять им.
Спутник Марты удрученно покачал головой:
- Ты главный жрец человеческого бога мудрости, в котором есть капля крови Дома Ибер, а мыслишь одним днем как простой пахарь. Поистине, мать природа сыграла с вами злую шутку. Вы хезуры, можете быть как гениальны, так и непроходимо глупы. Как все непостижимым образом сочетается в одной расе! Запомни жрец, на оставшееся тебе время жизни, простую истину - смерть разумного существа не означает смерти идей, озарений, которые это существо породило. Но если сам носитель крамольных мыслей добровольно наденет на себя рабский ошейник ограничения, когда сам станет ярым противником своих прежних откровений, когда сам предложит уже неопасную для нас новую альтернативу своим прежним озарениям, то тогда можно считать, что мы добились своей цели. Это я и хочу сделать с фараоном...Теперь понятно?
Яр искоса и иронично посмотрел на рядом сидящего жреца. Тот в глубокой задумчивости, переваривая услышанное, ничего не ответил, только задумчиво выводил посохом на песке замысловатые фигуры. Потом, внезапно поняв, что от него ждет ответа сам Второй Отец Дома, а он действительно, как простой пахарь, не понимая с кем ведет беседу, абсолютно непочтителен, Нахти ойкнул и упал на колени перед спутником Марты:
- Прости, величайший. Крови, силы тебе. Но твоя мысль была так глубока...
Яр внимательно его оглядел и вздохнул:
- Ладно, поднимайся с колен. Это моя вина. Я все время забываю, что жизнь твоя коротка и ты из грязного клана. Хоть его и глава. Ты приучен мыслить только категориями действий, а не идей, которые правят тысячи разливов Нила. Хорошо, буду тогда говорить понятным тебе языком. Скажи мне жрец, что произойдет, если ваш бог Ра, бог солнца и света, внезапно, по какой-то причине решит, что свет и солнце не нужны?
Верховный жрец в ошеломлении и ужасе непроизвольно прикрыл рот ладонью и прошептал:
- Это было бы ужасно, Второй Отец...
- И почему же?
- Потому что тогда, он стал бы страшнее своего вечного соперника Сета - бога смерти и тьмы. Этот новый Ра все знал бы о свете и солнце, и смог бы навечно от них избавится, чего никогда не сможет Сет.
- Последнее усилие, жрец...
Нахти несколько мгновений проникновенно смотрел в себя, а потом радостно рассмеялся:
- Я окончательно понял твой замысел с фараоном, о великий!
Яр довольно похлопал в ладоши:
- Ну, слава Ра, наконец-то...
А потом, внезапно, абсолютно по-свойски, склонился к жрецу, ухмыльнулся гнусной улыбкой бандита из самой низкопробного припортового кабака и прошептал:
- Да, конечно, можно было бы устроить здесь, в Та-кемет маленький конец света. Но это бы было очень нудно и скучно, Нахти. Ты себе просто не представляешь - на сколько скучно. А нам с Первой Матерью совершенно не чуждо такое понятие как 'развлечение'...