Мой друг очень просил не называть его имени, когда я буду опубликовывать его письмо. Это была его первая просьба, вторая - во чтобы то ни стало, обязательно дочитать письмо до конца. И, наконец, третья - любыми силами, чего бы мне это ни стоило - передать в точности все то, что он изложил. Именно так, как сам он написал, ничего не выдумывая и не добавляя.
Что касается первых двух просьб - никаких проблем не возникло. Письмо его я дочитал до конца, при том - несколько раз подряд. Более того, если у меня и появились какие-то домыслы насчет того, почему мне нельзя раскрывать тайну его имени, то, вникая в суть написанного, я понял, почему. Да потому что он не хотел считаться сумасшедшим в кругу своих знакомых, которые рано или поздно все же прочтут сие.
А вот насчет третьего пожелания, то я позволю себе кое что дописать, ибо читателю просто не будет ясно - откуда у меня, собственно, появились эти тетрадные листики, исписанные ровным и красивым почерком, который, однако, не смог скрыть волнение его автора.
Так вот, письмо это, хоть и пришло неожиданно в одно пасмурное утро минувшего ноября, однако все же не было таковым по своей сути.
Друг мой вот уж как несколько дней как пропал. В прямом смысле слова. Однажды пошел на работу и самым обыкновенным (или необыкновенным, это как посмотреть) до нее не дошел. Вкратце скажу, что никто из нас, его сотрудников, не обратил на это внимание. Отчасти - из-за того, мой друг регулярно уходил в запой, что длилось от двух дней до двух недель. Может быть, его и рады были бы убрать с занимаемой им должности, однако в том-то вся и суть, что убирать было некому. Ибо друг мой обычно сам увольнял неугодных ему сотрудников. На правах директора фирмы, вестимо.
Так произошло и на этот раз. Вернее, мы так думали и ничего особо страшного в этом не увидели. Ну, ушел в запой, ну не нет его на работе. Признаться, мы его и без него прекрасно справлялись. Я, как его первый заместитель, руководил рабочим процессом, пока мой товарищ мирно пропивал себя в очередном кабаке.
Ничто меня не настораживало. Даже то, что Аня, верная его спутница жизни, то ли жена, то ли любовница (а скорее - ангел-хранитель, которому невесть, почему сдался этот пропойца), как-то раз позвонила и поинтересовалась - нет ли на работе ее любимого. Услышав, что любимый не появлялся уже несколько дней, она может, и заволновалась, но только виду не подала.
"Пусть позвонит мне, когда вернется"
Анечка терпела все, однако в моменты запоя этого человека, она просто уходила. Видимо, это устраивало их обоих.
Вот так и на этот раз.
"А почему ты спрашиваешь? - вдруг осенило меня - Ну запил он, вернется, ты же знаешь..."
"Может и запил, - ответила она, - просто он какой-то странный был в последнее время"
"Ты еще не привыкла?" Эту фразу я хотел сказать совершенно другим тоном, чтобы она не выглядела издевательством, однако это пришло мне в голову слишком поздно. Аня фыркнула и, видимо, хотела вешать трубку, однако передумала и сказала, что он вроде, как и не пил в последнее время, а странным был все время, то есть - будучи трезвым, как поп.
"Что, совсем?" удивился я.
"А можно пить не совсем?" спросила она и повесила трубку.
Признаться, меня тогда хватило минут на десять размышлений. После чего я плюнул на это дело и мысленно послал своего друга куда подальше. Анюта - совершенно изумительный человек, девушка удивительной красоты и ангельского терпения (справедливости ради, скажу, что терпение это относилось исключительно к моему другу), чего еще надо этому идиоту? А, впрочем, это его проблемы, пусть как хочет, так и делает.
Аня позвонила еще раз через пару дней. Мне показалось, что на этот раз она волновалась чуть больше. Однако это и в самом деле могло быть только ощущение.
"Я думаю, он просто уехал с другой" сказала она задумчиво.
На это я ляпнул банальнейшую фразу о том, что только исключительные и важные дела заставят мужика бросить такую девушка, как она.
Аня и в этот раз фыркнула (вот уж невзлюбила она меня сразу, да так и не собиралась жаловать с тех пор...) и снова повесила трубку. Больше она не звонила.
Я даже не стал утруждать себя какими-то размышлениями по этому поводу. "Как говорит наш дорогой шеф, если человек идиот, то это надолго!"
Может быть, если бы прошло еще дней десять, я и сам начал бы волноваться. Однако мой друг - (смею вас уверять, что несмотря на свои причуды, он таковым и был - веселый и добрый, в общем-то парень, он, как и все алкоголики со стажем в пару лет, обладал удивительным обаянием (на трезвую голову) и чувством юмора, кроме того, он имел привычку не только внезапно исчезать, но и так же внезапно появляться) сам дал о себе знать. Надо сказать, что десяти дней не прошло, а потому я вначале не подумал ничего особенного. Даже, если учесть, что появился не он сам, а только письмо, написанное им.
Одним словом, это был самый обыкновенный тихий алкоголик, которому, хоть и было что терять в этой жизни, однако не опустившийся до такой степени, чтобы считать его пропащим полностью.
Однако же я немного увлекся. Думаю, из письма, которое я предлагаю вашему вниманию, вы и без меня поймете все, что нужно о моем друге...
Письмо было отправлено за день до того, как я его получил. Обратного адреса на нем не было. Конверт отправили с центрального городского почтамта, о чем свидетельствовал штемпель. Конверт был достаточно пухлый и увесистый, и когда я его открыл, в нем было много исписанных страниц.
И, выполняя просьбу моего друга, я передаю это письмо ровно в том виде, в каком я сам его прочел, если не считать некоторых ошибок в словах и знаках препинания.
Письмо моего друга, полученное мною в среду, 13-го ноября 2008 года
"Милый Вадик!"
Я надеюсь, ты простишь мне такое обращение к тебе. Учитывая то, что я за все года нашего знакомства не написал тебе ни единого письма, думаю, что могу себе это позволить.
Прежде всего, обещай мне три вещи - что ты обязательно, любимыми правдами и неправдами напечатаешь его где-либо (мне все-равно, выбери любую газетенку, какая тебе попадется, заплати им, сколько надо), что ты дочитаешь это письмо до конца (собственно, это должна была бы быть первая моя просьба, но уже не хочется переписывать), и то, что ты не выдашь моего имени. Ссылайся на своего друга, но только никому не говори, кто я. Потом ты поймешь, что меня будут считать психом, если подозрение падет на меня. Поэтому, очень прошу, не удивляйся и сам, если что-то тебе покажется невероятным, да и просто бредом алкаша.
Должен тебя заверить, что я не пил уже много дней. А может и недель. Я сбился со счета. Кажется, в последний раз я держал стакан в руке этим летом...Не помню. Да и сейчас, несмотря на то, что мне ужасно хочется выпить, чего-нибудь крепкого (помнишь, я всегда любил водку, перемешанную с прозрачным лимонадом и приправленную лимончиком же), мой организм словно противится этому. Пару раз я наливал себе, но дальше горла оно не шло! Как видишь, дела серьезны, раз приняли такой оборот...
Не спрашивай сейчас, где я и что со мной происходит в данную минуту. Если у тебя хватит терпения дочитать это до конца, ты и сам все поймешь. Вместо этого, разреши мне начать с самого начала... Хотя нет, еще кое что, вдруг подумал, что ты должен знать, что я сейчас слушаю. Помнишь, лет 5-6 назад мы с тобой услышали по радио одну песню, и потом месяц ее слушали. Помнишь, как она называлась? Нет, тогда я тебе напомню - Music Is The One-T Odc. Вот прилипла ко мне это песня, никак не могу от нее отделаться. Слушаю ее постоянно. Все прошлое вспоминаю...
Ладно, это все лирика, давай по-порядку. Надеюсь, времени у тебя навалом, а то придется много читать...
Все это началось месяц назад, в середине октября. Помнишь, как раз в тот день мы поняли, что финансы очень скоро начнут петь, кризис, мать его. Если ты не забыл, я тебе тогда говорил, что хочу что-то решить с Аней в плане свадьбы. Мы с ней лет пять или больше живем вместе, ни разу она за это время не заикнулась о свадьбе, хотя ее подруга (пересеклись как-то на улице) по секрету мне шепнула, что если я и дальше буду так себя вести, то не видать мне Ани как своих ушей. Ты же знаешь, она у меня супер, потрясающий человек, не пойму только, на фига я ей нужен. Папа держит такой крутой бизнес и могла бы себе найти что-то и поприличнее. Ты может и не знал, но я с ее стариком, если и не ножах, то в состоянии холодной войны. Он считает меня бездарью. В принципе, может так оно и есть, спорить не буду. В любом случае, тем вечером я планировал повести Аню в роскошный ресторан и сделать-таки ей предложение. Ну, как сказать, планировал, я так и сделал. Вот только ничего я ей не предложил. Не спрашивай меня, почему. Рожденный ползать, так и не полетит. А ослы с крыльями только в мультиках водятся. Я просто представил себя окольцованным. И мне стало противно. Ты думаешь, почему у нас с ней такие отношения? Да потому что мы ничего друг другу не должны. Она может уходить, когда ей вздумается, я ничего против иметь не буду (за исключением других мужиков, разумеется). Вот только не думаю, что ее это устраивает.
Как бы там ни было, а я струсил. Не в первый раз, надо сказать. Я застыл с бутылкой вина в руках, с открытым ртом...Клянусь собой, я почувствовал: она ждет от меня этих слов, вся напряглась, даже улыбку на лице не то, что спрятала, а просто убрала - не до того было. И вот я, как распоследний идиот, держу в руках эту бутылку, и говорю, что хочу отпраздновать удачную сделку...Выглядел в тот момент, видимо, я жалко. Она удивленно на меня посмотрела ив этих глазах, клянусь, Вадимка, в этих глазах было написано - и это все? Помнишь, кино было одно с Керри, там та же история была. Правда, он там не просек тему, а я ее просек...
Аня, надо отдать ей должное, сделала вид, что все нормально. И если бы я не знал, какую глупость ляпнул, поверил бы в то, что так оно и есть.
Короче, вечер прошел, мягко говоря, не на ура. Домой мы ехали молча, и каждый смотрел в свое окно. Может, она и видела там что-то, а я и видеть ничего не хотел. Надо сказать, что бог услышал мои молитвы, и мне позвонил Мельник по поводу какого-то там бартера. Для меня это было спасением, для Ани - пыткой. Она терпела несколько минут, после чего попросила таксиста остановить и пошла пешком. Веришь, друг, я даже на нее не посмотрел. Я себя чувствовал редкой свиньей в тот момент...Вот бывает такое состояние...
Я даже понадеялся, что она придет вечером домой, однако этого, как ты понимаешь, не произошло.
Что ты делал бы на моем месте? То есть, если бы ты был мною! Думаю, нажрался бы до той самой свиньи, которой я себя чувствовал. Знаешь, я именно об этом и подумал. Придя домой, я даже откупорил бутылку. Но, не поднеся ее ко рту, выплеснул все в раковину. Уже тогда со мной начало твориться что-то странное.
Я звонил Ане довольно долго, однако она элементарно не брала трубку. "Надеюсь, ты знаешь, что делаешь" - подумал я. Кстати, к кому это относилось, так сразу тебе и не скажу, видимо, к нам обоим. Конечно, мне было тоскливо, я не знал, чем себя занять. Еще только десять часов вечера, спать в такое время не культурно. Я что-то смотрел по телевизору, потом пробовал почитать, однако на первом же абзаце, забросил книжонку куда подальше. Опять включил телевизор. Помню, показывали каких-то то ли зайцев, то ли кроликов. Здоровенных таких, как медведи размером, бегут себе куда-то. А потом нападают на людей и жрут их. Редкая чушь. "Ночь зайца" называется, если тебе интересно.
Листал каналы, попал на какую-то онлайновую полуэротику, где тетка лет сорока сидит на диване и сует себе микрофон куда не надо. Стало совсем противно, выключил ящик ко всем чертям. Вышел на балкон и закурил. Накрапывал мелкий дождь, но я вдруг понял, что просто не хочу сидеть дома даже в такую погоду. Пусть хоть Днепр выйдет из берегов, а дома меня не удержишь!
Накинул куртку и пошел на улицу. Ты знаешь, я недалеко от Днепра живу, пятнадцать минут ходу. Стыдно признаться, но я ужасно люблю бродить вдоль берега. Звучит, конечно, голубее не придумаешь, но мне и в самом деле нравится река. Особенно вечером. Будь это роман, я, конечно, описал бы тебе все эти красоты ночного Киева, мосты, памятники, которые в темноте светятся, но ты и без меня все это знаешь. Короче, я пошел к пешеходному мосту. Не знаю, почему меня туда потянуло. Дождь-то, шел очень даже ничего себе. Я только воротник поднял.
И вот, иду я по этому мосту и слышу, как кто-то в темноте пытается зажечь спичку. Видимо, не самым удачным образом, потому что по моим подсчетам, этот кто-то сломал спичек семь или восемь. После чего ругнулся в той же темноте женским голосом:
- Черт!
Слово "черт" она произнесла как "шьорт", или как-то так. Не могу это правильно написать. Иностранка? - подумал я и от чего-то поплелся к ней. Веришь, просто из вежливости. Во-первых, у меня не было настроения никого кадрить, да еще и в такую погоду, во-вторых, я даже не видел ее лица. Может, это бомжиха лет 70-ти! Без задней мысли я подошел к ней и протянул зажженную зажигалку. Огонек осветил ее лицо, и хотя было мало что понятно, я понял, что это вовсе не старуха. Она удивленно посмотрела, причем не на меня, а на огонь, возможно, соображая, откуда он взялся (и в самом деле - большая часть меня все-таки находилась в темноте!), после чего подкурила и сказала спасибо. И это слово она произнесла не так. Чтобы тебе было понятно - "спа-ассиббо". Акцент дай боже. Я уже хотел идти дальше, однако почувствовал в темноте, что она уставилась на меня (собственно, это была не темнота, просто густой туман, все мосты освещаются по ночам). Дернуло меня что-то обернуться и подойти к ней.
- Не самое подходящее время для прогулок, - сказал я.
- Только если вы не маньяк, а я не проститутка, - ответила девушка (я уже был уверен, что это была девушка лет 18-20).
- Насчет первого я могу ручаться, а насчет второго - вам виднее.
- Нет, я не проститутка, - ответила она, - разве проститутки любят ночные мосты?
- А мне почем знать? Я с ними дела не имею. Ни в профессиональном, ни в моральном плане.
- Тогда можете мне поверить.
-Мне, если честно, плевать на то, кто вы и что тут делаете.
- Тогда почему же вы сказали, что сейчас не самое лучшее время для прогулок?
- Потому что...потому...Что у вас с голосом? - вместо ответа, спросил я.
- А что с ним?
- Акцент. Вы не Киевлянка?
- Нет, - сказала она, и мне почудилось, что она улыбнулась, - я живу в другом городе. В другой стране.
- Далекой? - полюбопытствовал я?
- Латвия, Рига.
- Тогда понятно, в чем дело.
Вадимка, я тебе скажу, что голос у нее был удивительный. Мягкий, как и у всех, кто родился там. Слова она протягивала, но делала это очень изысканно, знаешь, это словами не описать. Это надо слышать. Думаю, тебе понравилось бы.
Мы какое-то время курили молча. Ты спросишь, какого черта я с ней вообще заговорил. Не знаю, мне было как-то тоскливо, и я невольно искал человека, который что-то говорил бы мне. Или слушал, хотя лучше, конечно, говорил. Я не из тех, кто любит говорить. Это во мне лень такая с рождения.
- И что же вы делаете на мосту? - вдруг спросил я и осекся. - Не туда ли вы собрались? - и кивнул на воду в реке.
Она опять улыбнулась, при том на этот раз я это увидел наверняка.
- Нет, это уже было.
- Где?
-В "Триумфальной арке"
- А вы не актриса?
- А вы не врач?
- Нет. Видимо, Ремарк не стал бы писать о таких, как мы.
- И мы не в Париже, и внизу не Сена. - она посмотрела на воду.
Ишь ты, начитанная, подумал я. Ремарка читает. Ну скажи мне, дружище, разве кто-то сейчас читает Ремарка? Особенно девушки ее возраста (в темноте особо не разглядеть, но я почему-то был уверен, что ей не больше двадцати)!
После какого-то молчания она сказала:
- Нет, я просто люблю бродить по мосту ночью в тумане.
- Почему?
- Потому что никто этого не видит, и не подумают, что я чудная.
- Вот я увидел.
- Я не боюсь, что вы обо мне подумаете плохо.
- А может, подумаю?
- Нет, раз вы сами бродите этой порой по мосту. Значит, вы такой же чудак, как и я...
Крыть мне было нечем. Она была права. Я вдруг подумал, что ужасно хочу знать, как ее зовут. Спросить я не решался, и тут она, совершенно неожиданно сказала:
- Меня зовут Лина.
- А я и не спрашивал, как вас зовут...
Вот дурак, зачем грубить ей? Сейчас развернется и уйдет. Однако она вовсе не обиделась.
- Но вы же хотели спросить, как меня зовут!
- А вы читаете мысли?
- Нет, для таких вещей вовсе не обязательно читать чужие мысли.
- В любом случае, получилось здорово. Лина. Так вы говорите, что любите мосты?
- Да, есть во мне такое. Странно, конечно, даже не знаю, откуда оно взялось. Мне по ночам плохо спится, а точнее сказать, вообще не спится. Уже четыре года.
- Что? Совсем? Глобальная бессонница?
- Можно сказать и так, я чувствую, что хочу спать, только на рассвете. Вернее, начинаю чувствовать.
- Но это же ненормально, с медицинской точки зрения!
- Но вы же не врач?
- Нет, я управляю людьми, - сконфузился я, - из меня не смог бы получиться врач.
- Почему?
- Боюсь смотреть на умирающих людей.
- Понятно, не буду спрашивать, почему.
- Можете спросить. У меня на глазах умирал отец, мне тогда было 18. С тех пор не могу видеть, как люди страдают в агонии.
- Очень печально. Мне жаль вашего отца.
- Мне тоже. Но это не то, о чем можно говорить, стоя на мосту.
Я закурил и дал подкурить ей.
-Значит, не можете уснуть? И что же вы делаете по ночам?
- Хожу по Киеву. Удивительный город. Он мне напоминает мою Ригу. Даже воздух тут чем-то похож.
- Я думал, воздух везде одинаковый?
- Нет, - возразила Лина, - каждый город пахнет по-своему. То есть, я не говорю о мусорных свалках и прорванных канализациях. Например, Рига пахнет соленой водой, чайками и свежим асфальтом. Примерно так же пахнут Питер и Киев. Только Ленинград еще отдает дождем и крышами, а Киев - каштанами. А вот Москва - та пахнет сиренью, раскаленной дорогой и стройкой.
- Это все абстрактные определения, - не согласился я.
- Почему это? В Питере часто идет дождь и там действительно пахнет крышей. Чердаком. Старым таким, но уютным, с приятным полумраком. А Москва с ее пробками - ну никак не может пахнуть грунтовой дорогой. Я уж не говорю про каштаны в Киеве. Они тут повсюду. Потому и такой запах.
- Допустим, Лина, вы меня убедили, но ведь почти никто не обращает внимания на такие вещи.
- И не надо. Романтика жива только потому, что ее поддерживают только те, кому она дорога. Если бы все были романтиками, не было бы мира. Потому что некому тогда думать о простых и приземленных вещах.
- А вы, стало быть, романтик. - я не унимался.
- Я? Я не знаю, кто я. Мне нравится дождь, реки, май и кино с Одри Хепберн. А еще я люблю математику и химию.
- Любопытно. Так чем же вы занимаетесь в Киеве, Лина, если вы приехали сюда из другой страны, а, как я посужу, в ближнем зарубежье вы тоже побывали. Вы учитесь?
- Нет. Училась когда-то. Потом бросила через полгода. Я непостоянная. И не рождена для науки.
- А для чего вы рождены?
- Понятия не имею. Я люблю фотографировать большие города. Не сельские пейзажи, а именно большие мегаполисы с его усталыми лицами прохожих.
- Фотограф?
- Да. Немножко фотограф, немножко художник. Большие города практически неисчерпаемы. Они...А впрочем, вы не поймете.
- Почему?
- Слишком поздно что-то понимать.
- Что?
И в этот момент, Вадик...Даже не знаю, как тебе сказать, чтобы ты мне поверил. Короче, я проснулся. Я лежал на диване с пультом в руке, а по телевизору показывали тех самых зайцев. Сон, если это был он, длился ну никак не больше часа.
Честное слово, я минут десять пялился в экран и не мог сообразить, что произошло. Ведь я не схожу с ума, и я точно выходил на улицу, вон - за окном дождь, я на полном серьезе замерз на этом мосту, ветер и туман были вполне нестоящие.
Да и девушка тоже. Хоть я и не запомнил ее лица (а там и нечего было запоминать, в темноте я почти ничего не видел), но голос-то слышал вполне отчетливо! Чудеса да и только. Я глянул на вешалку в прихожей. Куртка висела на своем месте. Я подошел к ней, потрогал: она была абсолютно сухая. Ботинки тоже. А потом я посмотрел на часы - половина одиннадцатого.
Вадик, это был сон. Такого разочарования я не испытывал никогда. Дело не только в том, что эта девушка мне понравилась, а в том, что ее никогда не существовало в природе. Нет никакой Лины...
Ругнувшись, я выключил телевизор и опять набрал телефон Анюты. Пусть не сразу, но я ее вызвонил и сказал все, что думаю о себе и своем поведении. И еще, что если вдруг станет одиноко, то пусть приезжает.
Через полчаса она была у меня и той ночью ни про какую Лину я не думал. Вернее, хотел думать, но Аня не дала мне этого сделать.
А назавтра, как пел Максим Лимонадов, я был больной. Именно этой девушкой. Стоило мне попрощаться с Аней до вечера, как я опять начал думать о Лине. Этот странный сон крепко во мне засел, и я понятия не имел, хочу я этого или нет. Знаешь, это сладкая истома. Когда понимаешь, что ничего этого нет, а все-равно грустишь, вспоминая. По сути, ничего такого она мне не сказала, ничего такого, чтобы я прозрел и понял - вот моя судьба! Нет, раз уж это сон, то все, что там было - плод моего подсознания, стало быть, родилось исключительно в моей голове, и я видел то, что хотел увидеть.
Но в том-то и дело - хотел и увидел. Пусть, я и не догадывался, что хотел...Ох уж этот голос...Он способен завести кого угодно. Знаешь, есть такие девушки, которые если и заводятся (если сранивать их с машинами), то исключительно с веревки. А тут...Ну не могу я передать это.
Мне почему-то подумалось, что если бы она существовала, то должна была быть непременно красивой, доброй такой красоты, не кричащей, не женщина-вамп, а домашняя такая девушка с мягкими волосами и голубыми или зелеными глазами...С книжкой в парке под деревом, или с фотокамерой на мосту.
И еще я не мог понять, что же она хотела мне сказать этой неоконченной фразой о том, что мне не дано понять. Что такого я не могу понять в большом городе, в котором родился и вырос. Ты же знаешь, я изучил Киев как свою квартиру, и неоткрытых мест для меня уже нет. Москва, Питер? Да, я там хоть и был, но проездом, мелком, хотя когда был маленький, меня папа часто возил в столицу нашей советской родины. Можно подумать, я что-то помню с тех пор...
Пусть, ею просто говорило мое сознание, но в любом случае, это же волнует меня, раз это мне приснилось. Я сторонник того, что сны не появляются ниоткуда, все это потоки наших мыслей. Лина - просто поток моего сознания, неизвестно как вырвавшийся на волю.
Откровенно говоря, я целый день думал, что этот сон больше не повторится. Конечно, я многое отдал бы только за то, чтобы увидеть снова все то же самое, пусть и оборвавшееся на том же месте. Однако я понимал, что такой сон может присниться раз в жизни.
В тот день я сослался на то, что хочу повидаться с компаньонами, по поводу дальнейшего развития бизнеса, а сам в пятом часу вечера сел в машину и поехал покататься по городу.
Ты, наверное, не помнишь, но в тот день шел точно такой же дождь, как и накануне. Я еще подумал, что этот дождь неспроста.
Часа два я упрямо жег бензин, слоняясь с улицу на улицу, катил вдоль Днепра, выбирал какие-то закоулки, где нет пробок, потом опять выбирался в центр, стоял там и снова ехал бог весть куда.
Наконец, у меня закончились сигареты, и я остановил у ближайшего киоска, чтобы купить себе пачку "Мальборо".
Расплатившись, я достал сигарету, сунул ее в рот, да так и застыл с беломориной в зубах. Передо мной стояла Лина. Собственной персоной. Вначале мне показалось, что это мираж. Вернее, не показалось, я это отчетливо подумал, но она смотрела на меня.
Ты спросишь - как же я ее узнал, если накануне толком не видел ее лица? Даже не знаю, что тебе ответить. Я буквально почувствовал это. Отчасти, тем, из-за того, что только она могла так на меня пялиться, а, скорее, просто по глазам.
Глаза эти улыбались. Честное слово! Я знаю, что улыбаться может рот, но и глаза бывают разными в разные моменты настроения. Хитрющие голубые глаза. Я даже удивился. Мне всегда думалось, что голубые глаза могут быть искренними, открытыми, добрыми, но никак не хитрыми.
Теперь я видел, что это была за девушка. Ей и в самом деле было не больше двадцати. Про глаза я уже сказал, рыжие волосы, белое, как скатерть лицо. Именно так - она была бледнее, чем можно было подумать, но лицо это было живое, и оно мне улыбалось. Она была живая, Вадик! Она существовала.
Тут меня охватила паника, а вдруг это не она. Я не знал, что мне делать...
И вдруг она сказала своим голосом, тем самым голосом из сна:
- Привет. Помните меня?
-Да как не помнить. Честно говоря, я...- тут я осекся. А что, если это был не сон, я действительно дальше о ней тогда о чем-то говорил, просто после сна у меня часть беседы выветрилась из головы... - Вас, Лина, сложно забыть. Вы знаете...
- Нет, не знаю.
- Я думал о том, что же это все-таки было вчера. Не знаю, что со мной случилось...
- Когда вы ушли?
- Я ушел?
- А разве вы не помните? - спросила она и подняла вверх брови. Тонкие ниточки, поднимавшиеся над глазами.
- Честно говоря...Даже не знаю, как это так...
- Вы развернулись, и ушли. Я еще подумала, что, может чем-то вас обидела...
-Нет, Лина, что вы, как вы могли обидеть. Если вы простите меня, я сделаю все, что угодно...
Забыл сказать, что дождь хлестал весьма неистово, он бил по железному киоску, и в этом шуме мне приходилось почти кричать. На ней был тот же плащ, и под плащом угадывалось худенькое, почти детское тело. Удивительно, но она совсем не дрожала. Казалось, что она почти не обращает внимания на дождь.
- Лина, - сказал я ей, - дождь на улице. - Пойдемте в машину, я довезу вас куда вам надо. А по дороге и поговорим.
- Ну, пойдемте, если вам не трудно. - а в уже в машине она сказала: - Собственно, я никуда не спешу, даже не знаю, куда меня подвозить надо...
- А что же вы делали под проливным дождем?
- Просто гуляла. Я же говорила, что мне нравится гулять под дождем.
- Странная вы девушка...
- Многие так говорят...
- Ну, раз вам некуда ехать, то нам по пути. Я тоже слоняюсь без дела по Киеву. Прокатимся?
- Поехали.
Она попросила меня что-то включить послушать, я включил, и это была та самая песня, о которой я говорил - та самая, что слушаю постоянно.
- Обожаю эту песню. Три месяца назад появилась, а уже такой хитяра...Вот ведь бывает с новыми песнями. Свежие, хиты. И куда оно потом девается...
- Стоп, Лина, - возразил я, - вы не могли слушать ее три месяца назад, когда она якобы только появилась. Ей лет пять. Я прекрасно помню то время, когда ее только запустили...
- Да? - удивилась она. - Значит я что-то путаю. Хотя готова поклясться, что это именно та песня. А, ладно, бог с ней. А что вы слушаете?
- Много чего. Все зависит от настроения. Иногда, когда чувствуешь себя панком - то вот такое вот, или что-то электронное. "Daft punk", например. А так - все из классики. Чак Бери, Элвис, Битлы. Все, что может сгодиться для жизни в фоновом режиме.
- Жизнь в фоновом режиме?
- Да нет. Музыка звучит в фоновом режиме. Иногда на автопилоте включаешь радио, да так за целый день и не прислушаешься ни разу, что там играет такое. Попробуй потом припомнить, кто именно пел - черта с два вспомнишь.
- У меня все немного по-другому. Вернее, совсем по-другому, у меня в плеере постоянно что-то играет. Для этого приходится носить с собой в сумке десяток дисков и столько же комплектов батареек, - она засмеялась, - Хорошо, хоть с кассетами не надо возиться, такая благодать, что диски появились.
"Благодать? - подумал я - Диски? В эпоху мп3?Чудная какая. А ты про маленькие плееры слышала?"
Разумеется, я ей не стал этого говорить. Мало ли - обидится еще...
- А что вы еще любите? - Лина тем временем перешла на форменный допрос. - Помимо музыки. Наверняка вы любите много вещей.
- Это ж какие вещи я должен любить?
- Кино, живопись, спорт...
Я улыбнулся ей.
- Лина, моя профессия оставляет мало времени для романтики, а без этого нельзя любить все то, что вы перечислили. То есть, кино я смотрю раз в месяц от силы, когда... - я хотел сказать, что раз в месяц езжу с Аней на премьеру какого-то фильма, да и то - чуть ли не на ночной сеанс. Однако что-то удержало меня от того, чтобы вот так выдать, что я уже много лет, с той поры, как Лина была еще ребенком, живу в гражданском браке с женщиной, - Когда друзья зовут и это не мешает моим планам поработать. Разве что по вечерам, когда мне тоскливо, смотрю кино про гигантских зайцев. В живописи я разбираюсь, как свинья в апельсинах, а спортом в последний раз занимался на уроке физкультуры.
- Но все же, - не унималась Лина, - я чувствую, что вы чем-то серьезно увлечены помимо работы. Не разочаровывайте меня.
- Ну что вам сказать? Я люблю читать. Хотя для этого мало времени, стараюсь не выпускать книгу из рук. Если не получается, слушаю аудиокниги.
- Наверняка, Ремарк - особенный писатель для вас.
- Лина, если я вчера понял то, что вы процитировали именно Ремарка, это еще не значит, что он мой любимый писатель...
- А такой есть?
- Есть, конечно.
- И кто?
- Обещайте, что не будете смеяться.
- Честное комсомольское.
- Федор Михайлович.
- Да ну? Вот странно. А я не читала Достоевского. Мне ужасно стыдно, но это так...
- Значит, еще не пришло время. Просто не ваш возраст. Некоторые, конечно, так и не добираются до его произведений. Надеюсь, это не ваш случай.
- И какое же ваше любимое произведение?
- "Униженные и оскорбленные"
- Интересное?
- Безумно.
Она помолчала, после чего произнесла:
- А я больше всего люблю Ремарка. То есть, конечно, это не единственный писатель, чьи книги я читала. Но единственный, чьи книги я прочитала больше одного раза.
- И конечно же, "Триумфальная арка" у вас на первом месте!
- А вот и не угадали, "Три товарища" мне нравятся куда как больше. А вообще, я детективы люблю. Думаете, это пошло?
- Ну почему же, ничего не пошло. Если это не попса имени Дарьи Донцовой.
- Кого?
- Вы не слышали о ней?
- Нет, а кто это?
Честно говоря, в тот момент я подумал, что она прикалывается, почувствовала, что я не люблю эти книги, и решила мне подыграть.
- И хорошо, что не знаете. Лучше вам и не знать о ней. Значит, говорите, детективы...
- Да. Чейчз, Конан Дойль, Агата Кристи.
- То есть, тянет на классику?
- Да, наверное...Я не знаю. Наверное, я не в то время родилась. Мне нравится все в стиле ретро. Музыка двадцатилетней давности, старое французское кино, книги с потрепанными страницами. Вот не знаю, откуда у меня это. Люблю, когда книга обязательно зачитанная. И еще больше жизни люблю черно-белые фото.
- Это почему же?
- Сложно сказать, - она задумалась, - они более эмоциональные, что ли...
Я свернул в один закоулок, так, чтобы была видна река. Тихое место на Печерске, куда осень еще не вступила всей силой. Что-то среднее между летом и осенью.
- Лина, вчера вы что-то хотели мне сказать, но я не дослушал, потому что...э-э...ушел...
- Что именно?
- Про то, что я не смогу понять нечто такое о большом городе. Вы поймите меня правильно: я тут живу всю свою жизнь, видел, как Киев менялся в девяностые годы. Знаю его лучше, чем себя самого. Так что же я не знаю о нем? Что мне слишком поздно понимать?
- Слишком поздно понимать, что...
Как ты можешь догадаться, я ничего от нее не услышал, потому что опять проснулся. Если честно, я даже не удивился, когда вместо Лины, увидел перед собой Аню, мирно спящую у меня на плече. Машинально я глянул на часы. У меня стоят электронные часы с циферблатом, который светится в темноте. Половина четвертого утра. Интересно, какой сейчас день - тот, в котором я опять повстречался с Линой - то есть, он еще впереди, или уже позади?
И еще я подумал, что она никогда не скажет мне, что именно имеет ввиду. Надо будет прекращать практику задавать это вопрос, а то она словно пугается его и сон обрывается...
Елкин дрын, так это все сон или нет? У кого спросить?
Спрашивать, естественно, было не у кого. Да и чуть погодя, я перестал задаваться вопросом о том, откуда берет Лина и куда она исчезает. Поскольку после того, как я дважды с ней встретился, я просыпался, то варианта могло быть два: либо это и в самом деле сон, либо же я стал частью какого-то эксперимента. Вероятность второго варианта событий, как ты понимаешь, была ничтожна, а стало быть, Лина мне просто снилась. Не знаю, как у меня получалось засыпать, не замечая этого. Да это и не важно. Я почему-то явно почувствовал, что еще не раз увижу Лину, при том - могу встретить ее где угодно. Именно поэтому я стал реже бывать в офисе, а больше разъезжать по Киеву в надежде на то, что увижу ее. Кстати, вот только честно, что ты думал о моем отсутствии? Ты думал, что я опять ушел в запой? Не сомневаюсь в этом ни капельки. Что ж, тем лучше для меня. Пусть лучше считают алкоголиком, чем сумасшедшим.
Оказалось, что проснулся я все же в дне завтрашнем тогда. Можешь представить мои чувства, когда Аня мне что-то рассказывала, а я совершенно не помнил того, что это происходило. Попросить рассказать подробнее, у меня не хватило совести, а потому я оставался в неведении.
Да и, скажу тебе прямо, я все меньше и меньше думал об Ане и вообще реальной жизни. Как-то это все уходило от меня все дальше и дальше. За завтраком в то утро я был на иголках и желал только одного - поскорее смыться из дому, показаться на работе на полчасика, и поехать искать свою Лину...
Однако в тот день я ее не нашел и пребывал в препаскуднейшем настроении. Весь день я мотал по городу. Раз двадцать останавливался возле того киоска, был можно сказать, везде, но Лину так и не нашел.
Вечером я не произнес почти ни слова, а на Анины вопросы, только мычал что-то непонятное. В конце концов, она махнула на меня рукой и пошла спать. У меня даже родилась мысль собраться и пойти искать Лину среди ночи, но за день я так устал, что не хотел уже ничего.
Ночью она мне приснилась. Но это был всего лишь обычный сон, абстрактный, мне снилось, что я ее нашел, а потом она куда-то убегала, и опять появлялась. И все это время я понимал, что это только сон...
Утром я даже не стал дожидаться, пока Аня проснется, с молча собрался и поехал на работу.
И что ты думаешь? Остановившись на светофоре, я увидел Лину. Она сидела на высоком бордюре над спуском в метро и слушала музыку. Пару раз я ее кликнул, но она была в наушниках, и не услышала меня.
Тогда я развернулся и подъехал к ней с другой стороны. Увидев меня, она обрадовалась и улыбнулась.
- Привет! А что вы тут делаете?
Я не стал ей ничего рассказывать о том, что ехал на работу, что искал ее вчера целый день, я даже не спросил ее, существует ли она на самом деле.
- Да вот тебя увидел, - сказал я, вдруг назвав ее на "ты", - видимо, я покраснел, но она меня успокоила.
- Ой, как хорошо. А я словно знала, что ты придешь. Можно тебя на ты называть? Супер. Вот, слушаю музыку, греюсь на солнышке.
Не дожидаясь моего ответа, она поднесла наушники к моему уху, и оттуда полилось "ла-ла-ла..." Кажется, в каком-то кино я это слышал, но в каком, вспомнить не мог.
- Какие планы? - спросил я.
- Хотела пойти пофототографировать что-от на "Горку". А ты что собирался делать?
- Я? Вообще-то, ничего. У меня выходной день. Вот я и затесался в праздношатающиеся. Так что, возьмешь меня с собой на фотосессию?
- С удовольствием, если ты меня подвезешь...
Пока мы ехали, я все ждал, что она скажет что-то такое типа "что же ты тогда ушел? Некрасиво..." Но она бойко щебетала бог весть о чем, словно этого и не было тогда.
- Знаешь, - сказал она, когда мы шли по аллейке в парке, - я тут бываю почти каждый день. Если, конечно, нет дождя. Вообще-то, я люблю дождь, я тебе говорила, но не в этом месте. Тут всегда должно быть солнечно. И даже если деревья почти голые, пусть будет так, это парка светлый...Ты так не считаешь?
- Никогда об этом не задумывался. Я тут практически не появляюсь. Когда был маленьким, то конечно прибегал сюда. Я тут недалеко жил с родителями. Они вечно занятые были, так что мне приходилось быть тут одному.
- Вот видишь, они уделяли тебе мало внимания. А когда у тебя появятся дети, подумай о том, чтобы они не повторили твое детство.
- На самом деле, Лина, я доволен своим детством. Обычное советское детство, как у любого мальчишки. Пистолеты, машины, футбол, рогатки. Никаких компьютеров не было. Нам это и не было нужно...
- Ну, я, можно сказать, тоже родом из СССР. Как-никак, тоже росла, и детство у меня было советское...
-Сколько тебе лет?
- Двадцать.
- Да ладно, сколько у тебя там было того детства в СССР. Поди, не помнишь ничего...
- Почему это? Горбачева помню, как в пионеры принимали помню...
"Ух и подлиза, подумал я с улыбкой, хочет понравиться мне, и выдумывает черте-что. Пионерка. Тоже мне, когда это ты успела?"