Родня его недолюбливала. Да и с чего любить?!.. Не в меру заносчив, изворотливо-беспардонный, да к тому же и вечный студент. Приглашать в гости? - родственники не спешили, а на семейное торжество, - тем паче.
У "паршивой овцы" семейства Стрингман - это не вызывало и тени смущения, он являлся без приглашения, как снег на голову, шокируя застолье неизменным приветствием: "Гранд шалом миряне!". От этих слов у тёти Симы появлялись на лице бардовые пятна, которые тут же сменялись болезненным румянцем, и нависнув над племянником тщедушной долговязой фигурой она зло выговаривала:
-- Ты бы поменьше со своим "Гранд-шалом" глаза мозолил! Поосторожней будь, пообходительней. Хохми исподволь..., не забывай где живём. Да и чем плохо: "Салям алейкум дехкане"! Здесь тебе и дружба народов, и равенство-братство-счастье... чует моё сердце, подставит охламон мою голову под статью.
В начале шестидесятых все старались жить тихо и не привлекать лишнего внимания. Ещё тлели в памяти сталинские чистки, дело врачей, а после хрущёвской оттепели мало-помалу набирала обороты тенденция борьбы с космополитами и отщепенцами.
Звали беспардонного недоумка: Арнольд Стрингин.
В пятой графе - русский! хотя имярек сносно изъяснялся на идиш, а свою "метрическую эквилибристику" Арик (так звали его в кругу семьи) подкреплял житейскими доводами ушлого приспособленца: "Шагай в ногу со временем, и будь во главе братских народов".
Провокатор! - частенько слышалось за его спиной, когда великовозрастный студент исторического факультета под парами оприходованного алкоголя выдавал "на гора" свои фривольно-футуристические суждения:
-- Все этносы, народы и нации на планете Земля - евреи, -- разглагольствовал он, -- но-о..., об этом ещё мало кто знает.
За крамольные речи Арик тут же отхватывал оплеуху от Матвея Яковлевича, который за праздничным столом старался сесть поближе к племяннику, но на положительный результат и нечего было рассчитывать..., отпрыск оказался на редкость крепкий орешек.
Дядя-экзекутор производил впечатление безобидного интеллигента, близоруко щурившегося в свою тарелку, хотя поверьте на слово, - суждение весьма обманчивое и необоснованое. Заслуженный чекист в прошлом являлся на семейное застолье с шариками ваты в ушных раковинах, пропитанных касторовым маслом, а свои очки с линзами "донышко от чекушки", он намерено оставлял дома. И если бы кто и попытался озадачить убелённого сединами гэбиста вопросом: Как это он партиец со стажем "не оповестил" о крамольных высказываниях племянника? Вмиг получал бы достойный ответ: Ничего не вижу, ничего не слышу..., и что вы граждане от контуженого фронтовика имеете!?
В разгар торжества явился и Пётр Андреевич (сосед по лестничной клетке). Офицерское галифе на подтяжках, грубая льняная рубаха с народным орнаментом, и пивной бокал в руке.
-- Рождество празднуем! -- нарочито сурово поинтересовался он теребя будёновские усы.
Но вмиг отошёл, усмехнулся, и благодушно успокоил:
-- Знаю-знаю, Симочкин день рождения справляем.
Безобидная шутка звучала из года в год, так что семейное застолье были как пионеры "всегда готовы!" сему каламбуру. Но чтобы подыграть добродушному соседу, семейная братия как по команде испугано вздрогнула и воззрилась на него выпученными от страха глазами.
Присев около хозяйки торжества, Пётр Андреевич брякнул бокал на стол и заученной фразой оповестил праздничный форум:
-- Я свою норму знаю!.. -- он смерил оценивающим взглядом аляповатую тару, -- а вы уж меж собой разберётесь.
Муж виновницы торжества постучал вилкой о стакан, взыывая вниманию публики, и провозгласил вступительную здравицу, не оставляющую сомнений о политической прозорливости семьи Стрингман.
Здесь были упомянуты и кормчий Никита Сергеевич, и партия - наш рулевой! и братство народов необъятной родины. Сосед по лестничной клетке еле успел выжать последнюю каплю из бутылки "Столичной" в пивной бокал и следуя этикету, немедля продемонстрировал идентичность-согласие со своей политической ориентацией. Пил он зло, скупыми глотками, сердито топорща будёновские усы, но насытился лишь когда ополовинил аляповатый пивной бокал.
Между тем, племянник даром времени не терял, припоминая окружающему люду о своём мировоззрении наций народов и этносов. Но на этот раз "догмат" взлетел гиперболой, учитывая оприходованную смесь водки портвейна и шампанского.
Дядя попытался отвесить великовозрастному отроку очередного леща, но племянника хоть ногами пинай! под алкогольной аурой признаков боли не высказывал, а продолжал гнуть замысловато-историческую линию, упомянув потерянные колена Израилевы, рассеявшиеся по миру (кто к варягам, кто в греки). А затем принялся за доколумбово открытие Америки, присовокупив Матвея Яковлевича к потомкам евреев-колонизаторов (из племени ирокезов), подчёркивая антропологическое сходство с орлиным профилем родственника.
Семейная братия замерла в ожидании непредвиденных последствий, но Пётр Андреевич интеллигентно чихнул в кулак, и отмежевал из блюда напротив увесистый шмат холодца. Густо сдобрив его горчицей и не обращая внимания на вытянутые физиономии партнёров по застолью, он умилено качал головой, отдавая должное кулинарной сноровке тети Симы.
Чтобы разрядить обстановку виновница торжества попыталась тут же сменить неприглядную тему:
-- Где бы мне нашего оболтуса пристроить? -- исподволь завела разговор тётя Сима.
-- Что заканчиваем? - поинтересовался Пётр Андреевич.
-- Нда-а, задумчиво обронил обладатель офицерских галифе, -- могу к себе на санэпидстанцию взять. Место хлебное. При желании, если приспичит, может грызунам-насекомым историю КПСС читать, -- гоготнул он.
Место работы и впрямь было хлебным. С "Привоза", гастрономов и универмагов, текли полноводной рекой продукты трикотаж и товары (те которые днём с огнём не сыщешь!) Начальник, в лице Петра Андреевича, этот аспект "теневой" деятельности подчинённых не поощрял, но и не воспрещал.
Вот только при упоминании: "грызунам - историю КПСС..." некоторые гости дёрнулись и нервно засуетились, вспомнив о детях без присмотра и присовокупив к этому завтрашний рабочий день. Сосед, на поднявшийся с насиженного места люд, внимания не обращал, а принялся со знанием дела за фаршированную рыбу сдабривая трапезу "беленькой" из пивного бокала.
-- Карп никудышный, -- пожаловался он, -- ты бы Симочка у моих родичей из Бердичева поинтересовалась, как на самом деле достойный "гефилтэ фиш" приготовить...
Он тут же осёкся, заметив удивленные лица гостей при упоминании о Бердичеве и "гефилтэ фиш".
Именины в сочельник удались на славу, но кое-кому аукнулось в будущем... то бишь досталось "на орехи". Петру Андреевичу припомнили и "гефилтэ фиш" и Бердичев, и грызунов с КПСС... Бортанули его с должности главы санэпидстанции, отправив прозябать на заслуженную голую пенсию. Скорей всего "офицерское галифе" подвело сарафанное радио; никому из гостей и в голову бы не пришло заложить добродушного соседа за "понюшку табака".
Но-о... что не делается то всё к лучшему.
... или бердичевские родственники вызов прислали, а кое-кто из "старых связей" постарался с разрешением на выезд подсобить. Только в начале семидесятых отбыл Петр Андреевич в страну обетованную, там где "молочные реки с кисельными берегами"; пара чемоданов и внучка. Жив ли?.. Дай бог!
Семейство Стрингман тоже мало-помалу разъехалось. Кто в Израиль, кто в Штаты, а кого и на край света, в Австралию занесло.
Только у Арнольда Стрингина концы с концами не сошлись. Мурыжили его до самых восьмидесятых, и невдомёк: то ли длинный язык подвёл, то ли кой-кому в ОВИРе не ко двору пришёлся.
Меняются времена, меняются люди... к добру ли?.. Жаль, Миши Жванецкого в живых нет, что бы он высказал за искорёженные дома-улицы родной Одессы?