Вакилова Юлия : другие произведения.

Одолевая дьявола

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Семнадцать лет назад некто сеньор Эрих заключил необычную сделку - королевский престол в обмен на душу своей нерожденной дочери. Получив корону, он почти позабыл о своем обещании - и напрасно. Ведь дьявол никогда не забывает и не прощает... Ознакомительный фрагмент

Пролог.

Дьявол -- джентльмен; он никогда не входит без приглашения.
Джон Линкольн

   Холодный промозглый ветер яростно пробивался сквозь крупные щели в стенах, тусклое пламя в очаге подрагивало от резких его порывов, отбрасывая танцующие тени на бледное лицо хозяина дома. Когда-то богато украшенный мехом, а теперь почти истершийся плащ не мог избавить своего владельца от резких дуновений холодного воздуха, но человек не обращал на это ни малейшего внимания - тревожный взгляд был прикован к неподвижно раскинувшемуся телу в окружении странного вида символов, начерченных прямо на дощатом полу. Но вовсе не это служило причиной для беспокойства - мужчина изо всех сил старался не позволить отчаянному, почти животному страху взять над ним верх, а присутствие за спиной высокой фигуры, облаченной в длинный черный плащ, не оставляло на это никаких шансов.
   - Осталась последняя деталь - нужно скрепить наше соглашение кровью.
   Человек резко, почти испуганно обернулся; мелкие капли пота на узком исхудавшем лице отчетливо свидетельствовали, что мужчина смертельно напуган.
   Его собеседник криво усмехнулся, наслаждаясь столь явной реакцией на свои слова, но из-под темного капюшона, надежно скрывающего лицо от неровных отблесков пламени, не раздалось ни единого лишнего звука.
   - Это непременная часть ритуала, - несмотря на вкрадчивый, почти извиняющийся тон, с которым были произнесены эти слова, по спине мужчины пробежал легкий холодок.
   - Да, да, конечно, я сейчас, одну секунду... - он поспешно перешагнул через безжизненное тело и направился к одинокому секретеру, стоящему в отдалении. Лихорадочно выдвигая многочисленные ящички, мужчина судорожно что-то искал; наконец, отыскав нужную ему вещь, он боязливо повернулся к терпеливо ожидающей его фигуре, в руках которой уже белел нетронутый лист пергамента. Медленными шагами преодолев разделяющее их расстояние, хозяин дома в нерешительности остановился, держа в руке прохладную сталь. Сделав глубокий вздох, человек закрыл глаза и резко провел лезвием кинжала по своей ладони.
   Фигура в черном одобряюще кивнула и подставила лист под стекающие с клинка капли густой крови, со зловещей улыбкой наблюдая, как они мгновенно впитываются и превращаются в мелкие письмена. По-видимому, удовлетворившись увиденным, пугающий гость медленным движением снял с пальца массивное кольцо, увенчанное разъяренной мордой какого-то животного, и с силой надавил на пергамент. В тот же миг по листу пробежала едва уловимая дрожь - а может тому виной был очередной порыв ветра, принесший с собой легкий запах гари.
   Человек, до этого боязливо наблюдавший за происходящим, настороженно потянул носом воздух, стараясь определить возможный источник, как в этот момент в комнате раздался спокойный уверенный голос:
   - Помни - семнадцать лет. И ни днем больше.
   Мужчина спешно закивал головой в знак согласия, без сомнения, мечтая о том, чтобы опасный гость как можно скорее покинул его дом. Уловив его желания, фигура в плаще небрежным взмахом руки заставила исчезнуть лист пергамента, чем еще больше напугала хозяина, а затем развернулась, направляясь к выходу.
   Но когда до заветной двери оставался шаг, та внезапно распахнулась, являя растрепанную молодую женщину, чье тяжелое дыхание не оставляло сомнений в том, что путь к дому она проделала бегом. Не сбавляя быстрого шага, она бросила мимолетный взгляд на незнакомца - и вдруг резко остановилась, словно натолкнувшись на невидимую преграду. Темные, почти беспросветно черные глаза мужчины странным образом заставили ее оцепенеть, почувствовать, как медленно необъяснимый, липкий страх заползает под кожу, вместе с кровью разносится по телу, проникая в каждую его клеточку. Это ощущение длилось от силы секунду, но и этого было достаточно для того, чтобы по спине девушки пробежала крупная дрожь, заставившая ее резко отвести взгляд в сторону. И только услышав удаляющиеся шаги, она растерянно взглянула вслед темной фигуре, медленно приходя в себя. Но едва причины, побудившие ее столь стремительно ворваться в этот дом, вновь заняли первостепенное место в ее мыслях, девушка и думать забыла о странном незнакомце, бросаясь в комнату. И если бы она все же оглянулась, если бы бросила один-единственный взгляд, то могла бы заметить, как таинственный гость, едва сделав пару шагов по влажной земле, самым пугающим образом растворился в ночи.
   Но она этого не увидела, и вряд ли это зрелище могло потрясти ее больше, нежели картина, открывшаяся ей в комнате. Стремительно кинувшись к неподвижной мужской фигуре, распростертой на ледяном полу, девушка сначала робкими, а затем уже отчаянными движениями пыталась пробудить человека, заставить его очнуться - но безуспешно. Еще никто и никогда не сумел отобрать у смерти ее законную добычу. И только осознав, что он уже никогда не проснется, девушка, казалось, разом постаревшая за эти мгновения на десятки лет, застыла на несколько долгих секунд, чтобы затем резко поднять голову в сторону стоящего в отдалении мужчины, что все это время равнодушно наблюдал за ней. Так и не произнеся ни звука, она медленно поднялась с колен, до последнего не выпуская уже холодную ладонь умершего из своих рук, и, выпрямившись в полный рост, вновь взглянула на хозяина дома - но уже с совершенно иным выражением глаз. Невыносимо медленными шагами приблизившись к нему, она прошипела сквозь плотно стиснутые зубы, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не закричать, не завыть во весь голос от боли и тоски, разрывающих сердце на части:
   - Ты пожалеешь. Клянусь своим единственным сыном - ты пожалеешь об этом...
   В ответ он лишь презрительно усмехнулся, обнажая ряд неровных, желтых зубов:
   - Тебе никогда не хватит духу пойти против меня, женщина.
   - Ты пожалеешь... ­- словно не слыша его слов, исступленно повторила она, не сводя обезумевшего взгляда с мужчины, а затем внезапно выбежала из комнаты, заглушая прорывающиеся рыдания громким стуком каблуков.
   Ее торопливые шаги звучали все тише и тише, пока, наконец, окончательно не растаяли в ночной прохладе. Но мужчина, казалось, совсем не обратил на это внимание - он удовлетворенно всматривался во мглу, царящую за окном, словно в ожидании некого сигнала, знака, когда внезапно снаружи раздался испуганный крик: "Пожар, пожар!". И только тогда его губ коснулась легкая змеиная усмешка...
  
  
  
  

Глава первая. По ком звонит колокол

Спустя семнадцать лет и два дня...

  
Яркое утреннее солнце радостно золотило крыши домов, озорные солнечные лучи весело скакали по серым плиткам мостовой, прозрачно-голубое небо заставляло поверить в то, что жизнь не всегда тосклива и уныла, и даже небольшие грозные тучки на горизонте не могли испортить мое непривычно праздничное настроение.
  
Я незаметно улыбнулась собственным мыслям, наслаждаясь столь редким за последнее время ощущением абсолютного спокойствия и умиротворения.
   Впервые за многие годы мне было позволено отлучиться из дома - конечно же, не одной, а в компании озорной девушки-служанки, одно присутствие которой доставляло мне искреннюю радость. Еще никогда я не сходилась столь близко ни с одним человеком, и потому ее легкомысленная болтовня неизменно вызывала на моем лице неподдельную улыбку.
   - Я удивлена тому, что тетушка позволила тебе пойти со мной. Честно говоря, когда я спросила, можно ли нам пойти вместе, выражение ее лица было такое, словно я поинтересовалась, какого цвета ее ночной горшок. Как будто я и так этого не знаю - Памира насмешливо фыркнула, совсем не изящным жестом утерев нос рукой, прежде чем продолжить:
   - Интересно, что с ней такое приключилось, коль она даже не поинтересовалась, во сколько мы вернемся, - щебечущая рядом со мной девушка не замолкала ни на мгновение, порой напоминая мне забавно нахохлившуюся пичужку, что распевала свои трели под моим окном вот уже которое утро подряд.
   - Сама не понимаю. В последнее время она ведет себя очень странно - наверное, только благодаря этому я сейчас здесь. - Памира на мгновение замолкла, по-видимому, удовлетворившись моим уклончивым ответом, а мысли мои, тем временем, против воли метнулись к той молчаливой женщине, что осталась сейчас в небольшом неуютном домике, который мы арендовали, едва переехав в этот город несколько недель назад.
   Несмотря на то, что тетушка была единственным родным мне человеком, мы никогда не были с ней особо близки, и с возрастом пропасть меж нами только усиливалась.
Порой я даже начинала сомневаться в том, связывали ли нас вообще хоть какие-то кровные узы.
   Но сегодня, когда неожиданно для меня Памира вдруг спросила позволения прогуляться вместе на ярмарку, тетушка дала согласие. И сейчас мне совершенно не хотелось размышлять о причинах, побудивших ее столь внезапно нарушить собственные правила.
   - Асель, ты меня слушаешь?
   - Прости, я немного отвлеклась. Так о чем ты говорила? - я постаралась выбросить из головы все лишние мысли, и полностью сосредоточилась на том, о чем с таким важным видом рассказывала мне подруга, пока мы неспешно двигались в сторону главной площади.
   - Я сказала, что вместе с ярмаркой должны приехать лучшие менестрели нашего королевства. Кстати, сам король Эрих отчего-то не жалует их, хотя обычно знатные господа всегда покровительствовали музыкантам. Но ведь он не чистокровный правитель - наверное, в этом все и дело.
   - Что ты имеешь в виду, говоря "не чистокровный"? - не знаю отчего, но меня странным образом заинтересовали ее слова.
   - Как, ты не знаешь? - изумленно воскликнула Памира и залилась веселым смехом. - Этого у нас не знают только уж совсем глухие! - убедившись, что собеседница ничуть не обиделась, а, напротив, приготовилась внимательно слушать, девушка продолжила: - Лет шестнадцать или семнадцать назад король Эрих, тогда еще обнищавший вельможа или кем он там был, внезапно оказался единственным наследником, кто мог претендовать на престол.
   Она таинственно понизила голос, словно кого-то вокруг мог заинтересовать наш разговор:
   - Говорят, в ту ночь сгорела вся королевская семья. Нет, нет, не перебивай, слушай дальше: под словом "вся" я имела в виду именно это. Как назло, в тот вечер во дворец съехались почти все ближайшие родственники короля, включая дальних кузенов и кузин. И все они погибли, представляешь?
   - А король Эрих? Как он остался жив?
   - А здесь начинается самое странное. Вообще-то, его родство с правящей династией было настолько незначительно, что его имя даже никогда в претендентах на трон не числилось. Он выжил только благодаря тому, что его, как дальнего родственника, поселили не во дворце, а в садовом домике неподалеку. И в ту ночь он находился там - правда, как поговаривали, здесь тоже не обошлось без скандала.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Наутро в этом домике обнаружили труп тогдашнего епископа, скончавшегося неизвестно по какой причине. Но в суматохе этот случай быстро замяли в угоду новому королю.
   - Да... Ему очень повезло, - я пожала плечами, не зная, что еще добавить.
   Она согласно кивнула головой, по-видимому, посчитав эту тему недостаточно интересной для того, чтобы в угоду ей жертвовать открывшейся нашему виду праздничной ярмаркой.
А посмотреть действительно было на что: яркие лотки пестрили всевозможными сластями, притягивающими взгляд сочными цветами и разнообразными формами; чуть поодаль располагался большой шатер, в котором, судя по громким обещаниям зазывалы, можно было увидеть настоящие чудеса ловкости и даже сразиться с настоящим тяжеловесом.
Рядом с шатром стоял, по-видимому, и сам борец - поигрывающий тугими мускулами и нахально разглядывающий проходящих мимо хорошеньких барышень, он всем своим видом так и излучал сытую уверенность в том, что желающих не найдется.
   Залюбовавшись никогда прежде не виданным зрелищем, я старалась запомнить каждую деталь, чтобы потом долгими скучными вечерам с упоением окунаться в яркие образы. Привычная скудность жизни давно уже приучила меня кропотливо заносить в память каждую мелочь, которая после служила мне пищей для долгих размышлений.
   Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем я опомнилась, что давно уже потеряла Памиру из виду. Вопреки ее ожиданиям, обещанных менестрелей так нигде и не было видно - уж не решила ли она отправиться на их поиски в одиночку?
   Я начала обеспокоено оглядываться по сторонам, в глубине души уже с тоской предчувствуя, что остаток утра пройдет в поисках так некстати затерявшейся в толпе подруги, когда неподалеку мелькнул яркий платок, столь хорошо мне знакомый. Облегченно выдохнув, я направилась в ту сторону, чтобы через пару минут, пробравшись сквозь плотную разгоряченную толпу, увидеть подругу, что-то с жаром обсуждающую с незнакомыми мне девушками.
При виде меня Памира приветливо замахала рукой, призывая подойти ближе.
С опаской приблизившись к незнакомым девушкам, сверлящим меня любопытными взглядами, я дождалась, пока подруга спешно попрощается и бросится ко мне, явно желая поделиться только что услышанными сплетнями.
   - Ты представляешь, что мне сейчас рассказала Мэрин, - она возбужденно зашептала мне на ухо, впрочем, не переставая с любопытством глазеть по сторонам, явно наслаждаясь царящим вокруг возбуждением, в то время как я уже начинала чувствовать усталость от непрерывного шума и громких криков. - Ей самой рассказала Пирис, а та услышала это от одного из купцов.
Я с трудом продиралась сквозь плотную толпу, уже мечтая об отдыхе, но краем уха все же прислушиваясь к громкому шепоту девушки.
   - Пару часов назад к воротам города подошло войско, которое, как было сказано в свитке, что их предводитель передал стражникам, послано к нам самим королем для защиты границ.
   - Но от кого? Мы же в последние годы ни с кем не воевали.
   - В том-то и дело: говорят, что появилась какая-то ужасная армия, возникшая буквально ниоткуда. Но опять же, свидетелей тому нет. Может, это и слухи - но в таком случае, зачем королю отправлять из столицы свои войска? Однако самое страшное даже не это, - она вновь понизила голос, однако сейчас сквозь шепот явственно проглядывали нотки страха. - Вот уже сутки, как нет никаких новостей от соседнего города Брога, жители которого обычно всегда приезжали к нам на ярмарку. У меня там живет кузина - уж она-то точно не пропустила бы возможности поглазеть на менестрелей! И то, что никто из них не приехал, а наши гонцы так и не вернулись оттуда - дурной знак, помяни мое слово! Так что войско короля будет очень кстати.
   Я промолчала, пытаясь вспомнить этот город - мы были в нем проездом, однако мне ничего не запомнилось, кроме длинной, местами разрушенной почти до основания, каменной стены и жутким запахом сточных канав. Неудивительно, что тетушка не пожелала там надолго задерживаться.
   В этот момент по толпе внезапно пробежало легкое беспокойство, люди начали спешно расступаться, заставляя меня почти вплотную прижаться к Памире, которая с любопытством вытянула голову, пытаясь разглядеть причину волнения.
   Спустя несколько мгновений она восторженно проговорила, все еще не отводя взгляда от чего-то, что я сама разглядеть не могла из-за широких фигур стоящих передо мной людей:
   - Асель, ты должна это увидеть! Давай подойдем ближе! - не слушая моих робких возражений, она уверенно протолкнулась сквозь толпу, заставляя меня следовать за ней.
   В давке я чуть было не лишилась части подола, и потому, замешкавшись, подняла голову только тогда, когда по толпе пронесся восхищенный шепот. И я определенно была с ним согласна.
   По главной улице в нашу сторону медленно двигались несколько всадников, чьи лошади и вызвали столь восторженную реакцию - они были абсолютно темного, почти непроглядно черного цвета! Никогда я еще не видела подобного, как, впрочем, и большинство стоящих рядом со мной людей.
   Лошади неторопливо гарцевали изящными сильными ногами по каменным плиткам, отчего по всей площади разносился звонкий перестук, который странным образом отозвался в моем сердце - словно в такт этим звукам оно начало биться все сильнее и сильнее, разнося по всему телу ощущение необъяснимой тревоги.
   Но сейчас мне было не до причуд сердца - величественные всадники приблизились настолько, что можно было с легкостью разглядеть добротно сшитую одежду, мелькающую сквозь темные полы плащей, которые, несмотря на отсутствие каких-либо украшений или вышивок, определенно свидетельствовали о высоком достатке своих владельцев.
Лиц было не разглядеть за черными капюшонами, никаких клинков или щитов даже не наблюдалось. Я недоуменно нахмурилась - в моем воображении воины всегда были облачены в сверкающие доспехи, а на поясе непременно светился внушительный меч, но в реальности все оказалось совсем не так.
   Слегка усмехнувшись собственной богатой фантазии, взращенной на множестве сказочных историй, что будоражили мое сознание вплоть до недавних пор, я вновь сосредоточила внимание на незнакомцах. Их было всего пятеро, но и от этого небольшого количества воинов странным образом по толпе растекалась уверенность и спокойствие.
   Я скорее почувствовала, нежели чем услышала, как замершая рядом со мной Памира восхищенно выдохнула: "теперь город в надежных руках".
   Но легкую тень зарождающейся на губах улыбки резко стер внезапно прозвучавший в моей голове тихий, явно принадлежащий не мне низкий насмешливый голос, словно озвучивший мои собственные мысли: "несомненно, так оно и будет...". Я испуганно подскочила на месте, тревожно озираясь вокруг, словно это могла быть всего лишь неудачная шутка кого-то из стоящих рядом со мной людей. Но внимание восторженной толпы целиком было приковано к воинам, что неторопливо направлялись к уже ожидавшему их правителю города, сотни глаз с упоением ловили каждое их движение.
   Я беспокойно оглянулась еще раз, но когда первый из всадников, что горделиво ехал чуть впереди остальных, поравнялся с нами, неведомая сила заставила меня выбросить из головы все посторонние мысли, потому как именно в этот момент мой взгляд встретился с пронзительно обжигающими черными глазами, в которых клубилась настоящая мгла. Они словно приглашали меня окунуться в бездонное море тьмы, они призывали, подчиняли. Это были глаза демона - но не такого, каким его обычно изображали в детских страшилках, а демона в обличье человека. Он заставил коня сбавить ход, и теперь в упор смотрел только на меня, и, я была готова поклясться, на губах его в этот момент играла леденящая душу улыбка.
   Все звуки окружающего мира потонули в нарастающем звоне, что отозвался мелкой дрожью по моей коже, проник в каждую клеточку тела, в каждую мысль, каждую эмоцию.
Я не могла заставить себя отвести взгляд, отвернуться или же совершить любое другое движение, которое смогло бы прервать эту пугающую связь, которая с каждой секундой все глубже затягивала меня в омут его глаз.
   И в этот момент я почувствовала, что больше нет сил сопротивляться приказу, что плескался в его глазах, и словно околдованная сделала небольшой шаг вперед, но сильная рука подруги удержала мою ладонь. И в тот же момент наваждение исчезло, заставив привычные звуки разом вернуться в мой маленький мир.
   Моментально потеряв ко мне интерес, всадник продолжил свой путь, а я тем временем пыталась собрать разбегающиеся мысли, до глубины души благодарная за своевременную помощь ни о чем не подозревающей подруге, которая не сводила влюбленного взгляда с удаляющихся всадников.
   - А он хорош собой, - ничуть не опасаясь быть услышанной объектом собственных размышлений, громко проговорила Памира.
   - Кого ты имеешь в виду? - почти не вслушиваясь в ее слова, ответила я, пытаясь понять, что только что со мной произошло.
   - Боже мой, Асель, ты в своем уме? Ты же видела первого всадника!
   - Нет в нем ничего особенного, - упрямо возразила я, покрываясь холодным потом при воспоминании о его страшных черных глазах, накрепко запечатлевшихся в моей памяти.
   Я оглянулась, пытаясь понять, только ли меня одной он вызвал такую странную реакцию, но восторженный шепот не оставлял сомнений в том, что толпа была единодушна с Памирой.
   Внезапно на меня накатила невыносимая усталость; казалось, вся тяжесть неба резко обрушилась на мои плечи, заставляя клониться к земле под их неимоверной тяжестью. Я почувствовала, как образ подруги, стоящей передо мной, начинает расплываться перед глазами... Еще секунда, и я, наверное, упала, если бы не Памира - сегодня она определенно играла роль моего ангела-хранителя. Заботливо подхватив, она встревожено оглядела меня с ног до головы, пытаясь понять, что со мной такое.
   Если бы только я сама могла это знать!
   Не помню, как я оказалась дома - наверное, благодаря все той же Памире, которая в эту минуту хлопотала вокруг меня, пытаясь привести в чувство. Постепенно странное оцепенение отпускало, словно тени страшного сна, прогоняемые ярким солнечным светом. Я уже могла вспоминать произошедшее без очередной вспышки ужаса, и даже начала сомневаться - а не привиделось ли мне все это? Быть может, столь долго находясь на дневном солнце, я могла спутать реальность с очередным плодом воображения?.. В пользу этого говорило и то, что окружающая меня толпа восхищенно не сводила глаз с прибывших воинов.
   Сквозь деревянные ставни узенького окна на кухню пробивались красноватые солнечные лучи, предвестники сумерек. В прощальном жесте они танцевали на дощатом полу, предчувствуя, что совсем скоро тяжелые грозовые тучи, окончательно запрячут солнце в своих пышных серых боках. Как раз в тот момент, когда я окончательно пришла в себя, мелкими глотками потягивая еще теплое молоко, успокоенная размеренной болтовней подруги, наше уединение было нарушено неожиданно спустившейся со второго этажа тетушкой.
   - Что здесь происходит? - как обычно, размеренным, лишенным всяческих эмоций голосом промолвила она - словно мы находились не у себя дома, а, самое меньшее, на королевском приеме!
   Я не успела придумать что-либо правдоподобное в ответ, как Памира весело прощебетала:
   - Нет причин для волнения, Асель просто слишком переволновалась сегодня. Да и я сама до сих пор ощущаю мурашки по коже при одной только мысли об этих воинах!
   - Каких воинах? - странным образом заинтересовалась обычно довольно скупая на любопытство тетушка.
   - Вы не знаете? - уже предвкушая, как она сообщит новость дня неосведомленному пока еще лицу, Памира даже привстала со стула. - Сегодня утром в город прибыло войско, присланное королем Эрихом для защиты.
   - А как связано прибытие войска и недомогание Аселайн? - цепкий взгляд тети медленно скользнул с Памиры на мое бледное утомленное лицо.
   - Глаза. Они были абсолютно черными, - я хрипло прошептала неожиданно для самой себя, совершенно не намереваясь делиться этим с кем-либо. Но признание вылетело само собой, и я немедленно пожалела об этом, потому как по лицу тети внезапно промелькнуло совершенно чужое, хищное выражение - глаза сощурились, губы сжались в тонкую линию. Это длилось не больше секунды, но мне и этого было достаточно.
   В следующее мгновение передо мной стояла хорошо знакомая мне с детства женщина. Но странного рода решительность так и не покинула ее глаз.
   - Памира, - хорошо поставленным голосом она обратилась к подруге. - На сегодня ты можешь быть свободна.
   - Спасибо, - нерешительно протянула девушка, насторожено поглядывая на меня, словно спрашивая, в чем причина такой внезапной перемены настроения. Я недоуменно пожала плечами, удивленная этим не меньше ее.
   Едва за девушкой захлопнулась дверь, как тетушка с несвойственной ей скоростью буквально взлетела верх по лестнице, уже оттуда приказывая мне собрать все необходимое.
   Несколько секунд осмысливая происходящее, я ринулась исполнять приказ - нам не впервой было и раньше в спешке покидать прежние дома, и никогда тетя не считала нужным объяснять мне причины. В детстве я пыталась задавать ей вопросы, пыталась понять, почему моя жизнь так разительно отличалась от жизни любой моей сверстницы - но с возрастом осознала тщетность этих попыток.
   Управившись буквально за час, я стащила вниз небольшой сундук с книгами - единственное мое сокровище. Но тетя, бесцеремонно откинув тяжелую крышку, достала всего пару вещей, которые сложила в небольшую холщовую сумку, лежащую у ее ног.
   Я не успела промолвить и слова, как она, накидывая заранее приготовленный теплый плащ мне на плечи, вытолкнула из дома, направляясь к конюшне.
   Нависшие над головой тяжелые непомерно раздувшиеся тучи казалось, только и ждали подходящего момента, чтобы обрушить на землю запасы воды.
   Мы безостановочно скакали прочь из города; мышцы предательски ломило от напряжения, ослабевшие руки вцепились в поводья как в единственную опору. Казалось, если лошадь подо мной сейчас резко замедлит ход, то я просто не смогу удержаться в седле. Но тетя была непреклонна. Она позволила нам замедлиться, только когда я буквально взмолилась о пощаде.
   Остановившись на самой вершине холма, с которого открывался прекрасный обзор на покинутый нами город, я с трудом сползла с взмыленной лошади, без сил опускаясь прямо на холодную землю. Сильный ветер трепал выбившиеся из-под капюшона пряди, но мне было все равно: единственное, чего мне сейчас хотелось, так это лечь прямо здесь и умереть. Чтобы не нужно было вновь вставать и садиться в опостылевшее седло, чтобы не мчаться навстречу неизвестности, не имея никаких представлений, что ожидает меня впереди; чтобы не видеть невозмутимое лицо женщины, которая за столько времени так и не смогла заменить мне семью, чтобы...
   Мои внутренние размышления внезапно прервал едва доносящийся сквозь сильные порывы ветра звон колоколов нашей небольшой уютной церкви. Но сейчас он не возвещал начало вечерней службы или свадьбы - напротив, в сбивчивом, совершенно не мелодичном звоне звучала тревога. Опасность!
   Я с трудом приподнялась, стараясь разглядеть в опустившихся на землю сумерках очертания города.
   Но лучше бы я этого не делала.
   Я в ужасе стояла на вершине холма, не в силах вымолвить и слова, беспомощно наблюдая с высоты, как, казавшийся сейчас таким маленьким и беззащитным, город неотвратимо затопляет странная черная волна, истинное происхождение которой я никак не могла понять. Но, даже еще не разобравшись, что это такое, я уже знала, что это конец. После этой ночи уютного и даже успевшего мне полюбиться городка больше не будет. Но где же обещанная защита? Почему присланные королем воины не пытаются дать отпор?
   Ответ пришел сам, заставив дрожащие на веках соленые капли скатиться мокрыми дорожками по щекам.
   Все это обман. Нет, и не было никакого войска короля. Та черная волна, что сейчас пожирала еще недавно такой источавший жизнь город, и есть подошедшее утром к нашим воротам вражеское воинство.
   - Тетя, ответьте мне, что это? - я прохрипела через силу, как никогда надеясь, что сейчас она мне ответит что-нибудь надежное и спокойное, как она сама; что-то, что мигом прогонит унылую обреченность, змеиным клубком обвившую сердце.
   Но она словно не расслышала моего вопроса, не сводя взгляда с медленно умирающего города, единственным эхом которого служил продолжающий истошно звонить церковный колокол.
Сквозь непрерывно льющиеся слезы я упрямо повторяла вопрос, скорее просто для того, чтобы слышать знакомые звуки своего голоса, служившего мне единственной точкой опоры в этой наводящей безумие тьме.
   - Он пришел! - и сквозь пугающе торжественный голос тети я явственно расслышала нотки безумия...
  

Глава вторая. Бегство

   Мы скакали на протяжении нескольких долгих часов, подгоняемые диким завыванием ветра в спину. Клубящийся в глубине души липкий страх заслонил собой усталость измученного тела, и я почти не ощущала ноющую боль онемевших от напряжения рук. Позади остались широкие равнины, неотличимые друг от друга в непроглядном мраке ночи, размытые очертания высоких деревьев, словно замерших в тревожном предчувствии. Лилово-черные раздувшиеся грозовые тучи, нависшие над нами, точно орудие палача над головой обреченного, как будто тоже чего-то ждали, не торопясь обрушиться на землю нещадным потоком дождевой воды. Весь мир вокруг замер в смятенном ожидании - но даже страх перед начинающейся бурей был не в силах затмить собой беспорядочные обрывки воспоминаний, затопляющие разум при одной только мысли о произошедшем.
   Я снова и снова прокручивала в памяти сцены прибытия воинов и отчаянно пыталась понять, могла ли предотвратить случившееся. Ведь я явственно почувствовала опасность, исходящую от всадников - единственная из всей многолюдной толпы. Быть может, если бы я подняла тревогу, если бы попыталась предупредить, что-то могло произойти иначе? Но в глубине души, придавленное скопом лихорадочных попыток ухватиться за любое, даже самое иллюзорное оправдание, зрела горькая истина - я ничего не смогла бы изменить. Никто бы не поверил мне, незнакомой девушке, только переехавшей в этот город. Толпа, ослепленная открывшимся перед ней зрелищем, в лучшем случае просто подняла бы меня на смех, а в худшем - отправила под замок в местную тюрьму, сочтя умалишенной. И сейчас мое безжизненное тело покоилось бы рядом с сотнями других - разве это было бы лучшим выходом?
   Я лишь горько покачала головой, вновь зайдя в тупик своих мысленных метаний - как не пыталась найти выход, отыскать то единственно верное и правильное решение, которое могло бы переломить ход событий, заставить тропинку Судьбы пойти другим путем, все было напрасно.
   Правда, был еще кое-кто, только по одному упоминанию о непроглядно черных глазах предводителя осознавший, что надо бежать. Я вновь взглянула на спину тетушки, что скакала впереди меня - она точно знала, что произойдет, но, тем не менее, не стала даже пытаться кого-то предупредить. Почему? Ответа я не знала, но стоящая перед глазами сцена прощания с растерянной Памирой не позволяла оставить бесплодные попытки хотя бы мысленно вернуться на несколько часов назад, чтобы предупредить подругу, заставить покинуть город вместе с нами. Впервые за семнадцать лет существования в моей жизни появился кто-то, сумевший показать мне кусочек настоящего - не того, что был мне знаком лишь по книгам, а яркого, наполненного цветами и запахами, реального мира. И осознавать, что возможно именно из-за моего промедления, моей нерешительности этого человека больше нет на свете, было больно.
   По щеке вновь скатилась одинокая слезинка, заставившая меня горько усмехнуться - я-то думала, что выплакала все слезы еще там, на холме.
   В этот момент мои горестные размышления были прерваны показавшимися вдали размытыми темными очертаниями, в которых смутно угадывалась городская стена. Но не успела мысль о долгожданном отдыхе промелькнуть в уставшем сознании, как на смену ей пришли обрывки воспоминаний - не об этом ли городе упоминала Памира, рассказывая про пропавших гонцов? Я напрягла зрение, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в окружающем мраке ночи, чтобы убедиться в своих подозрениях - но бесполезно. Для этого надо было подъехать ближе. Но отсутствие привычных огоньков света, звуков собачьего лая, шума засыпающего города было дурным знаком - я покрепче ухватила поводья, пытаясь справиться с внезапно нахлынувшим на меня ледяным страхом. Неужели все рассказанное подругой было правдой? И наш город был не первой жертвой пугающего войска под предводительством демона? В этот момент лошадь подо мной резко дернулась в сторону, словно почуяв или услышав что-то, сильно ее напугавшее. Едва удержавшись в жестком седле, я успокаивающим жестом притронулась к напряженной шее животного, стараясь внушить уверенность, которую сама, к моему большому сожалению, сейчас не испытывала.
   Пришедшая всего минуту назад мысль остановиться на ночлег в этом городе уже не казалась такой соблазнительной, и я даже неосознанно поежилась, подумав, что скачущую впереди меня женщину вполне может посетить подобная идея.
   Но тетя и не думала сворачивать, напряженно ухватившись за тонкие поводья и понукая лошадь двигаться еще быстрее. На секунду бросив прощальный взгляд в сторону видневшегося вдали города, я последовала за ней, когда внезапно налетевший порыв ветра принес с собой едва уловимый сладковатый запах гнили - а может быть, мне это только лишь показалось.
   Я не знала, сколько еще прошло времени, прежде чем местность вокруг нас изменилась - бескрайние равнины потихоньку уступили место густым раскидистым лесам, почти неразличимым в плотном мраке ночи. От усталости я уже не видела ничего вокруг, слепо следуя за едва различимым в окружающей темноте силуэтом лошади.
   Наконец, та, понукаемая всадницей, начала сбавлять ход. Тетушка, на удивление легко спрыгнув на землю, словно это и не она провела в седле полночи, хриплым голосом произнесла:
   - Приехали.
   Я последовала ее примеру, с трудом выпуская жесткие поводья из потерявших всякую чувствительность пальцев, и, наконец, огляделась, мимоходом отмечая, что мы почти вплотную подъехали к какому-то высокому зданию - вероятно таверне, а я даже не заметила этого. Но сил на удивление уже не было.
   Внимательно оглядев открывшуюся передо мной картину, я сощурилась - расположение таверны не вызывало доверия. Одиноко стоящий в окружении угрюмо нахохлившихся дремучих елей высокий деревянный дом словно сошел со страниц детских сказок - здесь вполне мог обитать могущественный колдун, прозябающий над старинными книгами с заклинаниями. Потемневшее от времени дерево придавало заведению зловещий вид, а большое количество нелепо нагроможденных поверх второго этажа надстроек отчего-то лишь усиливало это чувство. И только приветливо подмигивающие из узких закопченных окон веселые огоньки света да струящийся над крышей ровный тонкий дымок вызывали почти непреодолимое желание поскорее очутиться внутри, оказаться в столь долгожданном тепле, наполнить голодный желудок горячей пищей и без сил свалиться в мягкую кровать. Я вопросительно взглянула на тетю, не понимая, в чем причина промедления - разве ей, как и мне, не нужен был отдых и покой после длительной скачки? Уловив мои невысказанные мысли она коротко кивнула и уверенно прошествовала к неприметной двери.
   Едва та с громким скрипом отворилась, впуская нас, продрогших и порядком озябших, внутрь большого помещения, несмотря на поздний час битком набитого самым разнообразным людом, как все голоса разом смолкли, а внимание присутствующих целиком сосредоточилось на нас. Я робко замерла на пороге, оглушенная пахнувшим в лицо жаром ярко пылающего очага, ароматами готовящейся на огне пищи, щедро сдобренной незнакомыми мне пряностями. Долгожданное тепло в мгновение ока распространилось по всему телу, вызывая легкое покалывание в окоченевших на ветру пальцах.
   Тетя уверенно подошла к хозяину таверны, буравящим нас подозрительным взглядом, и тихо проговорила несколько неразборчивых слов. Тот моментально прояснился в лице и уже почти приветливо указал нам на свободную лавку, удивительным образом оказавшуюся не занятой многочисленной и не совсем трезвой братией, разместившейся в таверне.
   Опасливо присев за обшарпанный стол, я незаметно огляделась, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания. Обитатели таверны, потревоженные нашим появлением в столь поздний час, понемногу возвращались к прерванным занятиям и разговорам: сначала робко, а затем уже громко и уверенно зазвучали пьяные голоса, в нескольких концах зала послышались булькающие звуки опустошаемых кубков, в противоположном углу кто-то начал тихонько наигрывать незатейливую мелодию на незнакомом мне инструменте.
   Пока я с любопытством оглядывала всех присутствующих, стараясь при этом не показывать лица из-под капюшона, вернулась тетя, все это время продолжавшая беседовать с хозяином таверны. Не успела она присесть, как к нам тут же подошла плотно сложенная служанка, чей замызганный передник, судя по виду, частенько играл роль половой тряпки. Широко улыбнувшись и явив тем самым почти полное отсутствие передних зубов, она хриплым голосом поинтересовалась, что мы будем есть. Еще сутки назад я крепко задумалась бы, прежде чем заказывать что-либо съестное в таком месте, но сейчас я была слишком голодной и слишком уставшей, чтобы привередничать. Послушно повторив вслед за теткой сделанный ею заказ и дождавшись ухода служанки, я, наконец, задала вопрос, терзавший меня несколько долгих часов:
   - И что теперь? Мы так и будем сбегать из города в город всю жизнь?
   Она внимательно взглянула на меня, прежде чем неохотно ответить:
   - Нет, мы останемся здесь и будем дожидаться ответа.
   - Ответа? От кого?
   - Я отправила весточку. Нам остается лишь ждать.
   - Ждать кого? - я упорно не отставала от нее.
   Она не ответила, уклончиво пожимая плечами. Как же мне был знаком этот жест - так она всегда отвечала на вопросы о моей семье, о причинах, заставлявших нас постоянно переезжать с места на место, порой срываясь в ночь и оставляя все вещи в очередном арендованном доме. Но сегодня у меня не было сил вновь довольствоваться этим скупым пожиманием плеч - я устала вечно находиться в неведении, устала быть послушной. И потому я продолжила расспросы:
   - Что это было? Я имею в виду, что напало на город? Вы ведь встречали подобное раньше, признайтесь!
   Тетушка недовольно поджала губы, что служило верным признаком раздражения, но, тем не менее, спустя пару секунд медленно произнесла, не глядя на меня:
   - Асель, я не хочу ничего тебе рассказывать. Совсем скоро ты сама все узнаешь, и я не советую приближать эту минуту.
   Я недоверчиво посмотрела на нее, пытаясь понять - неужели она всерьез считает, что я удовлетворюсь таким уклончивым ответом? Еще несколько дней назад так оно и было, но теперь все изменилось. Я хочу знать, почему на моих глазах погиб город, среди жителей которого была моя подруга. И, в конце концов, я имею право знать, почему моя собственная жизнь представляет собой бесконечную череду бегства от неизвестной мне опасности.
   - Хорошо, - я старалась говорить твердо, но голос все равно слегка дрожал, - В таком случае, ответьте еще на один вопрос, и, обещаю, больше я вас сегодня не потревожу.
   Она неохотно кивнула, нервно постукивая пальцами по неровной поверхности замасленного стола.
   - Что было нужно этим всадникам? Зачем они явились в наш город?
   Женщина, сидящая напротив, разом помрачнела и нахмурилась. Мне стало ясно, что именно этих слов она больше всего боялась. Но вопрос был задан, и пренебречь им она уже не могла.
   - Ты. Они приходили за тобой, - и в ее бесцветных глазах на секунду промелькнули непонятные мне отголоски странного чувства, которое я впервые увидела в ее взгляде несколько часов назад.
   Между нами повисло напряженное молчание, не слишком заметное в общей суете громких разговоров и смеха. Тетя принялась за принесенный служанкой поздний ужин, но я не могла взять в рот и кусочка. Аппетит разом пропал, вытесненный лихорадочным беспокойством, поселившимся внутри меня. Множество вопросов так и просились на язык, но обещание, данное тете, не позволяло выпустить их на волю. Кто были эти всадники? Почему их цель - я? И если это так, то почему они позволили мне сбежать?
   На секунду я даже пожалела о своей настойчивости, придавленная свалившимся на плечи непомерным знанием. Может, если бы я до сих пор находилась в неведении, было бы легче... Но спустя мгновение я решительно прогнала предательскую слабость и задумалась: если все дело во мне, то загадка наверняка кроется в происхождении. Быть может, моя семья была королевского рода, и я теперь единственная оставшаяся в живых наследница? И люди нынешнего короля пытаются меня отыскать, чтобы устранить возможную угрозу власти короля Эриха? Не выдержав, я громко фыркнула, чем вызвала подозрительный взгляд тети в мою сторону. Надо же, до чего меня довела богатая фантазия! Так недолго и сойти с ума, перебирая в голове возможные причины - и сотни прочитанных книг только подстегнут воображение.
   Тетушка - она наверняка знает истинную картину произошедшего, но вот как бы выведать у нее хотя бы еще один кусочек информации? Я ломала голову над этим вопросом еще несколько минут, пока внезапно пришедшая, старая как мир мысль не принесла успокоения - надо просто отложить все сомнения до утра. А завтра наступит новый день, и я обязательно найду способ, как подступиться к тете.
   Успокоенная таким простым решением, я почувствовала, как ко мне возвращается уже, было, ушедший аппетит. И следующие несколько минут я спешно поглощала лежащее передо мной странного вида блюдо, название которого никак нельзя было соотнести с его вкусом.
   Когда, наконец, приятная тяжесть в желудке заставила бесследно испариться сосущее чувство голода, на смену ему тут же пришла неимоверная усталость. Глаза начали закрываться сами по себе, а тело резко перестало меня слушаться, готовое распластаться прямо на этой жесткой лавке.
   Тетя, заметив мое состояние, спешно окончила свою трапезу и жестом подозвала служанку. Когда та подошла к нам, я уже почти ничего не понимала, балансируя на грани реальности. По-видимому, уточнив расположение нашей комнаты, тетя встала и велела мне следовать за ней.
   Не помню, как мы поднялись по массивной темной лестнице на второй этаж, но пришла в себя я только в небольшой комнатке с одним узеньким окошком. Скудная обстановка как нельзя лучше соответствовала общему впечатлению о таверне: парочка колченогих стульев, одинокий стол, судя по толстому слою пыли, не протираемый уже вечность, большой гардероб со сломанной дверцей и две кровати, расположенные в разных углах комнаты. Но мне было безразлично, где именно спать - измученное тело молило об отдыхе. Не успела я с блаженной улыбкой повалиться на одну из кроватей, как вошедшая вместе со мной тетя, оставив дорожную сумку на стуле, вышла в коридор, аккуратно притворив за собой дверь.
   Я лежала, укрывшись тоненьким одеялом, совершенно не спасавшим от прохладных дуновений ветра, прорывавшегося сквозь тонкие деревянные ставни, и не могла уснуть. Поразительно - я так долго мечтала об отдыхе, грезила, как лягу в мягкую кровать и тут же погружусь в мир цветных сновидений, но когда это произошло, сон улетучился. Тело продолжало так же протяжно ныть от усталости, голова тяжело гудела - но долгожданный отдых так и не шел ко мне!
   Возмущенная такой несправедливостью, я приняла вертикальное положение, не торопясь, впрочем, покидать кровать - вдруг сон все же передумает и все же решит навестить меня? Но шли минуты, а я так и сидела, бездумно уставившись пустым взглядом в потолок. Наконец, терпение мое иссякло, и я решила успокоить себя излюбленным занятием - чтением. Я точно помнила, что тетя успела взять с собой парочку книг - вот они-то и были мне нужны.
   Неохотно выпутавшись из уютного плена одеяла, я подошла к покосившемуся стулу и раскрыла лежащую на нем холщовую сумку. Долго искать не пришлось - книги лежали прямо сверху, словно только меня и поджидая. Одна из них была мне незнакома - темно синяя, практически черная обложка с изображенным на ней странным символом. Я нахмурилась, пытаясь вспомнить содержимое своей библиотеки, но, не припомнив ничего подобного, сделала вывод, что эта книга принадлежала тете. Решив, что будет невежливо брать ее - а вдруг она бы оказалась личным дневником - я потянулась ко второй, и, разглядев обложку, мимолетно улыбнулась: то оказалась одна из моих излюбленных книг. Темная и полная загадок история всегда заставляла меня на время позабыть про окружающую реальность. Это определенно было то, что могло помочь мне пережить сегодняшнюю ночь.
   Уже собираясь вернуться обратно в постель, я спохватилась, что не убрала первую книгу. Намереваясь затолкать ее глубже, чтобы она ненароком не выпала, я вновь открыла сумку и свободной рукой начала освобождать место для книги, когда внезапно напоролась на что-то острое. Вскрикнув от боли, я резко дернулась, невольно задевая стул, который, казалось, только этого и ждал, чтобы коварно покачнуться и завалиться на бок вместе с лежащими на нем предметами. С громким стуком на пол приземлилась книга, сверху на нее посыпалось содержимое сумки. Убедившись, что этот шум никого не потревожил, я принялась торопливо собирать упавшие вещи: пара яблок, стопка старых писем, небольшое зеркальце в изящной оправе, маленький пузырек неизвестного мне снадобья, теплый платок, небольшой старинный портрет в твердой металлической рамке. Поняв, что он и есть виновник сего маленького происшествия, я взяла его в руки, опасливо стараясь не задевать острые углы, и вгляделась в портрет, одновременно прислушиваясь к звукам из коридора, чтобы не пропустить возвращение тети. На картине, написанной, по всей видимости, еще несколько десятков лет назад, была изображена молодая пара - смешливая девушка, на чьем лице сияла влюбленная улыбка и темноволосый немного взлохмаченный мужчина, нежно держащий ее за руку. Несмотря на то, что краски давно уже померкли и сделались темными, люди казались совсем живыми. Я зачарованно прикоснулась к шершавой поверхности и провела пальцем по изображению. Неужели это моя тетя? Но эта девушка совершенно не походила на сдержанную и невозмутимую женщину, которая никогда не позволяла себе так открыто проявлять эмоции. Но если это не она, то кто же?
   Внезапно я поймала себя на мысли, что уже минуту слышу неясный шум, идущий снаружи. Нахмурившись, я убрала портрет и книгу обратно в сумку и осторожно выглянула сквозь мутное стекло. За окном все было, как и прежде: густая непроницаемая мгла, в эту минуту затопившая, казалось, весь мир, лишь у самого крыльца чуть-чуть отступала перед тусклым светом лампы. Но стоило маленькому огоньку задрожать от резких порывов ветра, как мгла жадно обступила крыльцо, стремясь заполучить в свои зловещие объятия как можно больше пространства.
   Но странный отчего-то тревожный звук, похожий на стук множества копыт по пересохшей земле, сопровождаемый тонким пронзительным скрипом, только нарастал.
   Уже не зная, чего ожидать от этой безумной ночи, я все же не могла заставить себя отойти от окна, хотя в глубине души все сжалось от дурного предчувствия - внезапно захотелось спрятаться ото всех, залезть под кровать, с головой нырнуть под спасительное одеяло, только бы этот пугающий звук скорее прекратился.
   Но звук и не думал исчезать, напротив, с каждой секундой становясь все громче и громче, словно его источник уверенно направлялся к таверне.
   Наверняка ни один из постояльцев таверны, кто в столь поздний час все еще находился на ногах, не обращал внимания на приближающийся стук - но для меня самой в это мгновение не существовало ничего, кроме глухих ритмичных ударов, протяжной болью отдающихся в сердце.
   Всадники.
   Я буквально оцепенела, ощущая, как все внутри застывает при мысли о том, что преследователи все же меня нашли. Неужели всех тех людей, что сейчас сидели в большом зале, не подозревая об опасности, ожидает страшная участь, постигшая оставленный мною впопыхах город? Мгновенно распространившийся по коже холод добрался до легких - казалось, от моего студеного дыхания тонкая стеклянная грань, отделяющая эту маленькую комнату от полной враждебности и коварства ночи, на глазах покрывается невесомыми морозными узорами.
   Несколько фигур, облаченных в темную одежду, практически неразличимые на фоне ночи, подлетели к крыльцу и быстро спешились. Вслед за ними в узкую полосу света от фонаря въехала небольшая карета, чьи колеса служили источником так напугавшего меня скрипа, и медленно остановилась.
   В этот момент дверь позади меня резко распахнулась, и в комнату влетела непривычно растрепанная тетя...
  
  

Глава третья. Когда тебя настигнет прошлое

   - Асель, - тетушка подлетела ко мне, заставив испуганно отшатнуться от тонкого стекла. Холодные пальцы больно впились в плечо, но именно это резкое прикосновение помогло сбросить с тела странное оцепенение, овладевшее мной при виде спешившихся всадников.
   - Послушай, что я тебе сейчас скажу, - торопливый шепот и тяжелое дыхание так не вязались с привычным спокойствием тети, что мне было сложно разобрать еле слышные слова, пытаясь одновременно понять, что происходит снаружи. - Что бы ни произошло, ты не должна никому ничего про меня рассказывать. Ты слышишь? - она легонько встряхнула меня за плечи, заставляя посмотреть ей в глаза. - Асель, все это время я пыталась спрятать тебя от твоего отца, но, видит Бог, безуспешно - он все-таки сумел тебя найти. И сейчас у тебя нет другого выхода, кроме как отправиться с его слугами - но, заклинаю, ни слова про меня!
   - Запомни, Асель, - ни слова! - при этих словах она подхватила со стула сумку и спешно растворилась в полумраке коридора.
   Нет, не так я представляла себе долгожданный разговор, когда тетушка, наконец, призналась бы мне о причинах, побудивших нас скитаться с места на место, не задерживаясь нигде дольше года. Но когда первый шок прошел, сменившись чувством острой беспомощности, я осталась наедине с сотней вопросов, которые задать уже было некому. Торопливо оброненная фраза про отца разбудила в моей душе ураган эмоций, которые, словно в калейдоскопе, беспорядочно сменяли друг друга: вспышка радости, удивление, растерянность, страх - и на этом фоне неотвратимо зарождающееся чувство неправильности происходящего. Наконец, финальный аккорд - разочарование, болезненной волной смывшее остатки чувств и безраздельно затопившее душу. Сердце яростно колотилось в груди, словно стремилось вырваться из тесной клетки, голова шла кругом от переполнявших ее мыслей, но я не могла сдвинуться с места, пригвожденная пугающим ощущением нереальности происходящего, вязким туманом окутавшим душу.
   Словно со стороны кто-то другой бесстрастно отсчитывал секунды, оставшиеся до того момента, когда мое уединение будет прервано: вот в привычный гул пьяных голосов вклинился скрип отворяемой двери; на мгновение сердце замерло, чтобы в следующий миг забиться еще неистовей. Я ожидала резкой тишины, или, напротив, громких вскриков гнева или недовольства, но припозднившиеся посетители, по-видимому, не вызвали удивления среди полуночных обитателей таверны. В который раз задавшись вопросом, откуда моя такая правильная тетушка могла прознать про столь подозрительное место, коим являлась эта таверна, я отстраненно отметила, насколько это было сейчас странным - размышлять на такие обыденные темы в тот момент, когда ссохшиеся ступени старой лестницы едва слышно скрипели под весом поднимающихся на второй этаж людей.
   Не в силах предугадать, что принесет мне следующее мгновение, я вся обратилась в слух, и в этом заранее проигранном поединке выщербленные половицы, устилающие пол коридора, стали моим невольным союзником, оповещая о приближение опасности. Но даже с тоской вслушиваясь в приближающиеся шаги, я никак не могла окончательно выбросить из головы робкие надежды на то, что, быть может, мои страхи явились результатом так некстати разыгравшейся фантазии, и напугавшие меня всадники - это всего лишь припозднившиеся путники, решившие скоротать ночь в старой таверне.
   Но торопливое предупреждение тети все еще звучало у меня в ушах, отдаваясь тревожным стуком в сердце. Она никогда бы не позволила себе так стремительно уйти, если бы причины, подтолкнувшие ее на такой поступок, не были бы по-настоящему серьезны. Но именно сейчас, когда я растерянно стояла посреди пустой холодной комнаты, как никогда остро ощущая собственное одиночество и бессилие, мне так не хотелось верить в то, что сказанное тетушкой - правда. Потому, как если это действительно так, реальность, с которой мне придется столкнуться всего через несколько секунд, не оставит и следа от потаенных детских грезах о родителях.
   В этот момент, наконец, неплотно прикрытая дверь с противным скрипом начала медленно открываться, впуская в комнату холодный поток воздуха, потревоживший пламя мирно горящей свечи, отчего мгновенно на стенах заплясали неровные тени. Не обратив на это внимания, я не сводила испуганного взгляда с высоких фигур, облаченных во все черное, так стремительно ворвавшихся в комнату, мгновенно окружив меня плотным кольцом практически неотличимых друг от друга темных силуэтов. Эти всадники не были теми, что напали на город - но едва ли это открытие могло утешить меня сейчас.
   Один из них приблизился ко мне почти вплотную, заставив сделать робкий шаг назад - точнее, попытаться. Но в следующую секунду стоящий позади меня человек, почти нежным движением обхватив за талию, в мгновение ока приставил к груди холодное лезвие, даже сквозь одежду кольнувшее меня равнодушным острием металла.
   - Ни звука, иначе эта милая вещица вопьется в твое тело. Нет, убивать тебя мы не станем, но лишние шрамы не украсят твою нежную кожу, - горячее дыхание обожгло мне шею, но от жестокости слов по телу пробежал холодок.
   Быстро осмотрев помещение и убедившись, что кроме меня здесь никого нет, мужчины замерли возле, по-видимому, своего предводителя, продолжавшего держать меня в стальном обхвате своих рук.
   - Ты была здесь не одна, - он резко нарушил тревожную тишину, грубо обратившись ко мне. - Где сопровождавшая тебя женщина? Куда она исчезла?
   Чтобы у меня не осталось сомнений по поводу серьезности его намерений, мужчина сильнее надавил на клинок, отчего тот, с легкостью прорезав одежду, коснулся кожи, порождая очередной виток страха, мгновенно распространившийся по всему телу.
   Но даже если в эту минуту я могла бы говорить, с моих губ не сорвалось ни одного слова, способного хоть как-то навредить тетушке. Поняв это, главарь скривился и приказал:
   ­- Обыскать таверну - она не могла далеко уйти. Живая или мертвая, но она должна быть доставлена к господину, - это явно адресовалось обступившим нас людям, которые, едва услышав приказ, без единого лишнего звука исчезли в недрах коридора.
   - А ты, - он вновь обратился ко мне, - сейчас спокойно спустишься вместе со мной и не издашь ни звука. Ты же не хочешь навлечь на себя еще большие проблемы?
   Я могла только безмолвно кивнуть в ответ, не в силах поверить, что все происходящее действительно не сон, и не плод моего воображения, а пугающая реальность.
   Быстро миновав коридор, мы остановились у лестницы, где нарочито нежно обнимающий меня мужчина еще раз напомнил мне про необходимость молчать, что мог бы и не делать - даже при всем старании я не смогла бы выдавить из себя и звука.
   Со стороны, наверное, мы выглядели как нежно обнимающая пара. Может, и моя неровная походка казалась не более чем результатом пары-тройки выпитых кружек эля. Спустившись на первый этаж, мы неторопливо прошли к выходу, провожаемые редкими взглядами пьяных посетителей. Не было сомнений в том, что даже сумей я закричать, позвать на помощь, никто в таверне не пришел бы мне на выручку. Ввязываться в драку ради какой-то незнакомой девицы - нет, таких дураков здесь точно бы не нашлось.
   И только когда мы вступили в неуютные объятия темноты, клинок у моей груди дрогнул лишь на мгновение, но мне хватило и этого, чтобы резко вырваться из обхвативших меня рук. По-видимому, уже не ожидая от меня сопротивления, похититель заметно расслабился и не успел опомниться, как я оказалась на свободе. Правда, ненадолго - осознав, что пленница решила попытаться сбежать, мужчина ринулся за мной, чтобы вновь скрутить спустя несколько секунд короткой и беспощадной борьбы.
   Я закричала, попытавшись вырваться из крепких рук, но безуспешно - мой похититель значительно превосходил меня по силе. В этот момент большая мужская ладонь зажала мой рот, заставляя захлебнуться собственным криком.
   Грубо обхватив меня поперек туловища, отчего на моем теле наверняка останутся синяки, он закинул меня к себе на плечо, и уверенно направился к ожидающей нас неподалеку карете.
   Распахнув дверцу, мужчина грубо втолкнул меня в тесное пространство кареты, состоящее из пары жестких сидений и двух окошек, плотно завешенных темной тканью, не пропускающей тусклый свет одинокой лампы у крыльца. Не успела я подняться с пола, опираясь на твердое сидение, как карета с громким скрипом дернулась, чтобы в следующее мгновение резко тронуться с места.
   И тут небеса решили, что момент настал - грозовые тучи, наконец, разверзлись и хлынули на землю проливным дождем. По крыше кареты застучали тяжелые капли, словно требуя впустить их внутрь, но я не обращала на них внимания, полностью забравшись на сидение и обхватив себя руками в надежде согреться. Ко всему прочему мои похитители совершенно забыли вместе со мной похитить и мой плащ, а дорожное платье не защищало от ночной прохлады. По телу медленно расползался опустошающий холод, забирающий с собой остатки сил. Эта безумная ночь иссушила меня, выпила все надежды, взамен оставив новые вопросы, приправленные горькой щепоткой разочарования. Но самое сложное еще ожидало меня впереди - и потому я изо всех сил дышала на ледяные пальцы, пытаясь унять дрожь.
   Колеса кареты вязли в густой дорожной жиже, каждая кочка, каждая колдобина отзывалась в моем теле болезненным ощущением, но я, стиснув зубы, не позволяла себе выпустить на свободу рвущийся стон тоски и отчаяния.
   Почему? Почему происходящее со мной все больше становится похожим на сюжет очередной страшной книги, которую взрослые прячут от детей на самые высокие полки книжных шкафов? Нужно ли было так долго скрывать от меня правду, чтобы приоткрыть завесу тайны именно в тот момент, когда уже нельзя что-либо изменить? Неужели правда настолько омерзительна, раз тетушка не рассказывала мне об отце столько лет?
   Немного приоткрыв пыльную ткань, я выглянула в окно, но в окружающем мраке ночи невозможно было что-либо разглядеть. А карета, тем временем, все дальше уносила меня от старой таверны, оставляя позади множество вопросов, на которые, скорее всего, я уже никогда не узнаю ответов.
   Проходили минуты, а, может, и часы, но карета все неслась куда-то во тьму, управляемая твердой рукой возницы. Иногда сквозь мерный шум дождя пробивался звук копыт, и я понимала, что всадники следуют за нами, ведомые приказом пока неизвестного мне отца.
   Но чем больше я размышляла о грядущей встрече, тем мне становилось страшнее.
   Можно много рассуждать о прошлом, рисуя яркими красками радужную картину в своей голове, но когда однажды оно тебя все же настигнет, будешь ли ты готова к тому, что принесут с собой припорошенные пылью и потускневшие от времени тайны минувших дней? Не лучше ли было так и оставить их запертыми в старинных сундуках, тщательно спрятанными от всего мира - в том числе и от тебя самой, чтобы отпущенное на свободу прошлое в одно мгновение не разрушило с таким трудом выстроенный для тебя кем-то другим твой собственный мир?
   Я так мечтала узнать правду о своих родителях, но понимание того, что, быть может, лучше было о них никогда и не знать, пришло только сейчас.
   В тот момент, когда мои внутренние метания достигли кульминации, карета, замедлив ход, наконец, остановилась. Тревожно замерев на сидении, я не спешила выходить наружу, не зная, чего ожидать от этой полной безумия и неожиданных открытий ночи. Но у моих похитителей были другие планы - открыв нараспашку дверцу кареты, все тот же мужчина, что угрожал мне клинком, жестом повелел выходить. Опасаясь вновь выказывать сопротивление, я неохотно последовала его приказу. Предательски тонкая ткань мгновенно пропиталась ледяными каплями дождя, с радостью обрушившегося на меня, едва я покинула карету. Но вопреки тому холоду, что несли с собой слезы неба, я подставила лицо их дерзким прикосновениям, наслаждаясь тем необузданным ощущением жажды жизни, что пропитывало каждую каплю. Каким бы коротким не было их существование - но даже в те секунды, что длился их недолгий полет до земли, они успевали привнести в этот мир частичку чего-то непостижимого, чего-то простого и одновременно древнего, как сама жизнь. Глубоко вдохнув, я провела ладонью по мокрым щекам, и почувствовала в себе силы, чтобы, наконец, оглядеться.
   Это было странное и неуютное место - глухая пустынная поляна в окружении нахохлившихся мрачных елей, словно недовольных, что их покой был потревожен чужим присутствием. Зато разгулявшийся ветер с радостным завыванием проносился сквозь надменно приподнятые ветви, нежась в густой хвое.
   В середине этой поляны был разбит небольшой шатер непонятного в темноте цвета, который, как я поняла, и был конечной целью моего "путешествия".
   У самого шатра мой похититель подтолкнул меня вперед, указывая, чтобы оставшееся расстояние я преодолела в одиночестве.
   Вплотную подойдя к жесткой плотной ткани, помедлив всего мгновение, я отвела ее в сторону и сквозь образовавшееся отверстие смело шагнула внутрь.
   Несколько мужчин, до моего появления ведущие оживленную беседу, одновременно умолкли и уставились на меня с разными выражениями на уставших лицах. Трое из присутствующих не скрывали своего облегчения при виде моей фигуры, замершей у входа, но странным образом, я ощутила, что все они безмолвно ожидают реакции высокого, уже не молодого мужчины, застывшего с задумчивым выражением на надменном лице.
   Облаченный в неприметного цвета одежду, явно вышедшую из-под иглы мастера, он повернулся, жестом приказывая остальным нас покинуть, и бесстрастно произнес, оглядывая меня с ног до головы:
   - Здравствуй, дочь! - в пустых глазах когда-то яркого, а теперь уже выцветшего от времени, цвета летнего неба не отразилось ровным счетом ничего.
   Я замерла на месте, не зная как себя вести. Судя по холодному приему, мужчина явно не ждал от меня проявлений дочерней любви, но странного рода любопытство, все же проглядывающее сквозь маску равнодушия на его лице, не позволило мне промолчать:
   - Здравствуйте... отец.
   Многие годы я мечтала, как произнесу эти слова, мечтала, как глаза человека, подарившего мне жизнь, озарит радость долгожданной встречи, но никогда, даже в самом страшном сне мне не могло привидеться, что это короткое слово оставит на губах лишь горький привкус разочарования.
   Он еще некоторое время внимательно разглядывал меня, и даже показалось, что на секунду выражение его глаз смягчилось, словно при виде меня он вспомнил кого-то, воспоминания о ком смогли растопить ледяную маску безразличия. Могла ли это быть моя мать? Я только открыла рот, чтобы спросить его об этом, но опоздала: искры неизвестного мне чувства, сверкнув, погасли в его глазах, сменившись холодной пустотой, и отец, мгновенно потеряв ко мне интерес, перевел взгляд на мужчину, все это время неслышно стоявшего за моей спиной:
   - Она была одна?
   - Да, мы обыскали таверну, но никаких следов присутствия женщины не обнаружили.
   - Глупцы! Как вы могли ее упустить? Немедленно возвращайтесь обратно и обыщите все вокруг. Привезите мне ее - живой или мертвой!
   Я замерла на месте, осознав, что речь, по всей видимости, шла о моей тетушке. Но ледяной холод, незримой нитью прошедший сквозь жестокие слова, заставил меня резко напрячься, не понимая, почему нельзя оставить ее в покое теперь, когда уже заполучил меня. Сколько еще страшных тайн хранит прошлое, о которых я даже не подозреваю? Как бы я не относилась к тете, как бы порой не обижалась на холодность и скрытность, слышать о том, как отец фактически приказывает ее убить, было невыносимо. Но что я могла поделать, имея на руках столь ничтожные знания обо всем, что касалось меня самой и моей семьи?
   Тем временем, мой сопровождающий, молчаливо кивнув на холодный приказ, покинул шатер, перед этим учтиво поклонившись, чем несказанно меня озадачил. Наверное, в другой раз я бы непременно поломала голову, обладателем какого титула является мой отец, но сейчас меня волновали более насущные вопросы. Дождавшись, пока мужчина вновь взглянет на меня, я тихо проговорила:
   - Отец, скажите мне, моя тетушка... Кто она вам? И почему вы так непримиримы по отношению к ней?
   Он расплылся в зловещей улыбке, по-видимому, освежая в памяти список ее прегрешений:
   - Кем приходится она мне? К моему прискорбному сожалению, единоутробной сестрой, что, наверное, и послужило причиной наших с ней разногласий, - последнее слово он произнес с нажимом, явно подразумевая под ним что-то большее, нежели ссора из-за разбитой тарелки или недостаточно низкого поклона. - Наша семейка никогда не отличалась мирным характером, потому-то мирно сосуществовать друг с другом мы просто не в силах.
   Я замерла, обдумывая услышанное. После многих лет тайных мечтаний о том, как однажды окажется, что тетушка похитила меня у родной семьи, которая всегда меня искала, узнать, что она все же являлась мне кровной родственницей, было немного больно. И в первую очередь, из-за женщины, меня воспитавшей - пусть и причины того, что она разлучила меня с настоящей семьей, были мне до сих пор неизвестны. Пользуясь моментом, я поспешила задать новый вопрос:
   - А для чего тетя отлучила меня от вас? - он скривился, недовольный этим вопросом, но, тем не менее, все же собираясь на него ответить. Но только он открыл рот, чтобы приоткрыть еще одну завесу тайны, окружающей мое детство, как в шатер резко ворвался непривычно бледный и смертельно напуганный мой недавний похититель, с трудом выговоривший дрожащим от ужаса голосом:
   - Мой господин, он прибыл!..
   Я непонимающе взглянула на отца, намереваясь уточнить, кого имел в виду его слуга, но разом побледневшее лицо мужчины заставило меня прикусить язык.
   Что бы это ни было, мне резко расхотелось об этом узнавать.
  

Глава четвертая. Кошмар наяву

   Под стать моему испугу сквозь тряпичные стены шатра с новой силой ворвался ледяной ветер, приправленный странным ощущением неотвратимости грядущего, пока мне неизвестного, но уже заставившего душу заледенеть в тревожном ожидании.
   Лицо отца вновь стало равнодушным, но меня это не обмануло: как он ни пытался скрыть страх, поселившийся в глубине глаз, у него ничего не вышло. Столь напугавшее сообщение слуги о чьем-то появлении, которого, судя по всему, он ожидал, но одновременно и боялся, заставило его на секунду показать истинные эмоции, главенствующее место среди которых занимал страх. И я боялась даже предполагать, что могло явиться его причиной. Внезапно мне стало казаться, что этот шатер - единственный островок света посреди безнадежного моря тьмы, и стоит только приподнять неплотную ткань, отделяющую нас от него, как мгла радостно ворвется внутрь, затягивая в свои смертоносные объятия.
   В этот момент отец, все это время о чем-то размышлявший, решился, и отнюдь не ласковым движением подхватив меня под локоть, повлек за собой, игнорируя слабые попытки сопротивления. Отбросив в сторону полотно, прикрывающее вход в шатер, он позволил ночному холоду окутать нас плотным покрывалом темноты.
   Дождь прекратился, но плотные тучи, гонимые резкими порывами холодного воздуха, не желали покидать измученное небо, из последних сил цепляясь раздувшимися боками за высокие макушки деревьев.
   Радостно встретивший нас ветер тут же накинулся на мое дрожащее тело, забираясь под сырую ткань, еще больше охлаждая и без того ледяную кожу.
   Но даже он не мог заставить меня отвести взгляд от находящейся в отдалении небольшой группы всадников, которые безраздельно завладели моим вниманием, едва я покинула шатер. Удивительно спокойные лошади, сливающиеся с окружившей нас тьмой, не издавали и звука, казалось, повинуясь мысленным велениям своих хозяев. Я могла поклясться, что не было произнесено ни одного слова вслух, не сделано ни одного движения, которое говорило бы о изданном приказе, но одна из лошадей почти неслышно сдвинулась с места и направилась к нам.
   По тревожно дрогнувшей руке отца, продолжающей сжимать мое плечо, я поняла, что он неимоверно напряжен - и чем различимее становился силуэт всадника, тем сильнее дрожали его пальцы. Но даже боль не могла привести меня в чувство - словно завороженная, я наблюдала за приближающейся мужской фигурой, ощущая, как нарастающий страх невидимыми иглами впивается в тело, неотвратимо проникая под кожу.
   Почти неразличимый в темноте всадник, облаченный в длинный плащ цвета беспросветной ночи, легко спрыгнул с лошади и неспешным шагом приблизился к нам, остановившись в нескольких шагах от меня. Даже будучи не в силах разглядеть его лица, я не сомневалась в том, кого именно вижу перед собой - слишком живы были в памяти непроницаемо черные глаза, так напугавшие меня на ярмарке. И видеть его так близко после всех событий этой безумной ночи было чересчур для моего бедного сознания - на секунду мне даже показалось, что все это не более чем ужасный сон, кошмар, приснившийся мне после очередной книги страшных сказок. Но внезапный толчок в бок заставил меня, не ожидавшую от отца подобного, пошатнуться и лишь сильнее ухватиться за его руку, одновременно позволяя понять, что все это не сон, а реальность, превосходящая любые, даже самые жуткие кошмары. Все еще не веря в то, что он хочет, чтобы я добровольно шагнула к мужчине, что застыл напротив нас в ленивом ожидании, я обернулась и с мольбой взглянула на отца. Ответный взгляд, в котором смешивались испуг и отчаянное желание скорее оказаться как можно дальше от этого места, послужил мне ответом. Переведя взгляд куда-то за мою спину, он произнес слегка хрипловатым голосом, в котором, несмотря на все его старания, все же прозвучала нотка страха:
   - Вот она, - отец сопроводил эти слова еще одним ощутимым толчком, вынудившим меня с неохотой разжать ладонь, выпуская его руку, и сделать неуверенный шаг вперед. Удивительно, но я только сейчас поняла, что, пусть грубое, но все же прикосновение кого-то близкого дарило обманчивое ощущение надежности, которое неосознанно поддерживало меня все это время. И только лишившись этой поддержки, я в полной мере почувствовала всю степень собственной беспомощности.
   В нерешительности замерев на месте, я робко взглянула на столь пугающего меня мужчину, который, тем временем, не обратил на меня никакого внимания, вместо этого обратившись к отцу:
   - Срок нарушен.
   Я жадно вслушалась в низкий плавный голос, который никак не вязался с тем, что я успела уже представить себе за эти секунды - но, несмотря на почти мягкое звучание, легкие тревожные нотки опасности, предостерегающим эхом прозвучавшие сквозь слова, отдались по коже мелкой дрожью.
   Я только успела задуматься, что именно скрывалось за этим сообщением, как в этот момент позади меня раздался слегка дрожащий голос отца, так не похожий на тон, с которым он разговаривал со мной:
   - Господин, в этом нет моей вины. Моя никчемная сестрица все эти годы прятала девчонку, и только сегодня ночью мои слуги, наконец, смогли ее отыскать...
   Словно не слыша робких попыток оправдаться, странный мужчина проговорил прежним бесстрастным тоном:
   - Четыре города за четыре дня просрочки. Половина уже уплачена, осталось еще два.
   В ответ на это страшное условие я содрогнулась от ужаса, даже толком не понимая, о чем это они, но тут вдруг отец с нескрываемым облегчением торопливо проговорил, словно боясь, что страшный собеседник вдруг передумает:
   - Да, да, конечно!
   - Я и не спрашивал разрешения, - с внезапным холодом оборвал его сбивчивые слова странный мужчина, мгновенно теряя интерес к отцу. - Ничто не в силах остановить моих воинов, уже направляющихся к следующему городу.
   Я похолодела, предчувствуя, что сейчас он, наконец, обратит свой взгляд на меня, продолжающую робко стоять между двумя мужчинами. Так оно и произошло - нарочито медленным движением он оказался на расстоянии пары шагов от меня, невольно приковывая мой взгляд к лицу, все еще скрытому широким капюшоном. Но не было нужды пытаться что-то разглядеть в окружившей нас мгле, ибо я и так прекрасно знала, что ожидает меня под темными полами струящейся материи.
   Пугающий человек с глазами демона лениво поманил меня пальцем, призывая подойти еще ближе, но тело перестало слушаться - даже если бы захотела, я не смогла сейчас сделать и шага.
   Отец угрожающе зашипел сквозь стиснутые зубы, и не было сомнений в том, что, если понадобится, он лично свяжет меня и отдаст в лапы этому монстру:
   - Аселайн, немедленно иди к нему!
   - Аселайн, - мужчина задумчиво повторил мое имя, словно пробуя его на вкус; хриплые нотки в его голосе удивительным образом превратили такое обыденное имя во что-то неуловимо грешное и порочное. Темные глаза, не отрываясь, рассматривали меня в упор, словно примеряя имя к внешности - и едва уловимая вспышка одобрения, мелькнувшая сквозь танцующие в его взгляде языки черного пламени, без слов сказала, что ему нравилось то, что он видел. Казалось, его совершенно не заботило, что воздух ощутимо загустел, вбирая в себя напряжение и страх короля и почти священный ужас его слуг, странное нетерпение окружающих нас всадников, чьи длинные накидки цвета окружающей ночи яростно трепал ветер. Я поежилась, ощутив, как сквозь меня, словно через эпицентр, проходят чужие эмоции, сталкиваясь друг с другом. Никогда еще я не чувствовала себя столь беспомощной - пустая игрушка в чьих-то руках, очередная жертва взрослых и непостижимых моему рассудку игр. Но ценой этой игры были моя жизнь, моя душа, и все внутри кричало от бессилия что-либо изменить.
   - Несомненно, ты сейчас ломаешь голову над тем, что сейчас происходит. Я могу тебе объяснить, - словно услышав мои мысли, неторопливо проговорил объект моих рассуждений. - Семнадцать лет назад твой отец возжелал власти - и я исполнил его желание. Но ценой тому была твоя душа. И срок настал - я пришел за тобой, Аселайн, и теперь ты принадлежишь мне.
   Я замерла от ужаса, пригвожденная его словами, как в этот момент ветер, наконец, добился своего: темные тучи разочарованно покинули облюбованные позиции и направились куда-то вдаль, позволяя робкому свету разлиться по поляне, разгоняя царящую вокруг нас темноту.
   И вновь я сжалась от нахлынувшего липкого страха, когда в неверном свете луны он медленным движением начал опускать с головы широкий капюшон, позволяя мне впервые полностью увидеть его лицо. Темные, небрежно взлохмаченные пряди волос, придавшие неряшливый вид кому угодно бы, но только не мужчине, стоящему напротив, мягко спускались на высокий лоб; широкий разлет бровей выдал непростой характер своего хозяина, плотно сжатые губы подрагивали, словно мужчина едва сдерживал свой гнев или нетерпение. Даже на мой неискушенный взгляд он был нечеловечески красив - но в то же время в этой красоте было что-то пугающее. Словно каждая черточка совершенного лица предупреждала о грозящей опасности, о том, что завораживающий своей таинственностью дикий хищник вышел на охоту. И своей жертвой на эту ночь он избрал меня.
   Несмотря на лениво произнесенное объяснение, я все еще не могла поверить, что родной отец мог так жестоко поступить с собственным ребенком. Но где-то в глубине души затаился предательский страх: а что, если все сказанное - правда? Если действительно теперь моя судьба всецело находится в руках этого странного существа, причислить которое к людскому роду, несмотря на явное внешнее сходство, я не могла? Не было сомнений в том, что, какие бы цели он не преследовал, ничего хорошего лично мне это не сулило. И пусть я почти ничего не знала об окружающей меня действительности, но эмоции, пылающие в черных глазах, не могли обмануть. Панические мысли всецело овладели моим сознанием, пока я изучала лицо замершего напротив меня мужчины, впрочем, избегая смотреть ему в глаза.
   Все это время мужчина терпеливо ждал, но когда я начала изучать высокий воротник, украшенный старинной вышивкой, терпение его кончилось. Быстрым шагом преодолев разделяющее нас расстояние, он властным жестом ухватил меня за подбородок, понуждая, наконец, заглянуть в его страшные глаза, на дне которых плескалась тьма. Я снова ощутила, как меня неудержимо тянет к нему неведомая сила, источник которой крылся где-то в глубине полыхающих темным огнем глаз. Столь близкое присутствие рядом сильного мужского тела, прикосновение жестких пальцев к нежной коже лица рождало во мне странные эмоции, никогда прежде мной неведомые. И вновь я задалась вопросом, кем же является этот странный мужчина, окруженный аурой страха и пугающей уверенности в собственной вседозволенности. Он никак не подал вида, что заметил мое смятение, вместо этого жадно всматриваясь в мои глаза, словно пытаясь что-то в них отыскать, не обращая внимания на временно установившееся затишье, наполненное тревогой и страхом. Не знаю, увенчались ли его поиски успехом, так как в тот момент, когда мой разум готов был сдаться на милость превосходящего по силе и мощи молчаливого противника, тишину нарушил мой отец:
   - Теперь, когда все долги уплачены, могу я вернуться обратно?
   Мужчина даже не шелохнулся, но в глубине его глаз полыхнуло раздражение, источником которого явился тревожно замерший отец, напряжение и страх которого я ощущала спиной. Почему он так лебезил перед этим человеком, когда с остальными окружающими его людьми вел себя как не знающий страха господин? Внезапная догадка яркой вспышкой полыхнула где-то на краю сознания, но не успела я ее додумать, как столь пугающий отца мужчина, наконец, перевел взгляд с моего лица и небрежно произнес:
   - Счастливой дороги, Ваше величество, - он слегка наклонил голову в знак прощания, но этот жест настолько был наполнен нескрываемой насмешкой и презрением, что отец не счел нужным даже отвечать, спешно бросившись к ожидающим его в стороне слугам.
   Когда спешно удаляющуюся карету поглотила тьма, я медленно повернулась к окружившим меня темным фигурам и храбро произнесла первое, что пришло мне на ум, лишь бы прервать нарастающее напряжение, плотной волной разлившееся в воздухе:
   - Что теперь? Вы меня съедите?
   Ответом мне послужил громкий гогот со стороны так и не спешившихся всадников. Однако их предводитель так и не изменился в лице, продолжая задумчиво смотреть на меня.
   - Нет. - Это было его первое слово, обращенное ко мне. Но даже оно одно, произнесенное низким хриплым голосом, заставило мое тело покрыться мелкой дрожью. И виной тому была отнюдь не ночная прохлада.
   То, что произошло дальше, слилось для меня в одну бесконечную расплывчатую пелену событий, которые я словно наблюдала со стороны, не принимая никакого участия: вот один из всадников подводит ко мне неразличимого в ночи гнедого жеребца, вот сильные руки внезапно поднимают меня в воздух, и спустя секунду я уже оказываюсь в седле, судорожно вцепившись в поводья. В следующее мгновение эти же руки неожиданно накидывают на плечи теплую ткань, мгновенно заставившую застывшую кожу покрыться мурашками. Широкий капюшон надежно укрыл мое лицо от коварных порывов ветра, все не желающего угомониться. Я не успела даже оглянуться, до глубины души изумленная столь неожиданным проявлением заботы, как конь подо мной мягко двинулся с места. Тело тут же болезненно отреагировало на прикосновение жесткой, грубо обработанной кожи, разом воскрешая в памяти, казалось, бесконечную скачку по пустынным полям в попытке скрыться от неведомого зла, напавшего на город. Если бы можно было заранее предугадать, что в первую очередь нужно было бояться не этих зловещих фигур в черном, а обычных людей из плоти и крови, может быть, сейчас я была бы все еще вместе с тетушкой. Но сейчас уже было бесполезно размышлять о том, чего уже было не изменить, и потому я постаралась сосредоточиться на мелькающих вокруг темных силуэтах деревьев да извилистых очертаний ненадежной тропинки под копытами скакуна. В первые мгновения я еще боялась вылететь из седла, и потому из последних сил держалась за поводья, но, несмотря на мои внутренние опасения, конь оказался гораздо умнее всех моих предыдущих питомцев. Мне даже не было нужды управлять им - казалось, он сам выбирает дорогу, совсем не нуждаясь в подсказках. И вновь я задумалась об истинной природе этих странных существ, которые, как и их хозяева, совсем не походили на обычных животных.
   Ветер трепал выбившиеся из-под капюшона пряди, а мысли мои, тем временем, против воли вновь вернулись к отцу.
   В детстве я тысячу раз представляла себе, как однажды весенним утром в дверь очередного арендованного дома постучатся мои родители. Высокий черноволосый мужчина со смешливыми искорками в теплых карих глазах и хрупкая невысокая женщина, от которой я унаследовала любовь к чтению и привычку закусывать губы в минуты волнения, что так не нравилось тетушке. Время шло, я становилась старше, но мечты о родителях не желали покидать мой разум, тщательно взлелеянные множеством прочитанных сказочных историй, в которых добро обязательно одерживало верх над злом. Но сейчас я впервые задумалась о том, что лучше бы никогда не узнавала правды о своем истинном происхождении - это знание не принесло мне ни радости, ни облегчения, а только еще более усилившееся чувство одиночества. Но и не думать о родителях, как ни старалась, не могла - встреча с отцом оказалась совсем не такой, как я ожидала, но ведь помимо него у меня должна была быть и мама. И чем больше я думала о ней, тем сильнее во мне крепло необъяснимое убеждение, что она была против поступка отца - иначе, почему ее не было рядом с ним? Внезапно, поддавшись мгновенному порыву, я мысленно пообещала самой себе сделать все возможное, чтобы отыскать ее - конечно, при условии, что она все еще жива.
   В этот момент темные фигуры всадников, скачущих впереди меня, внезапно резко повернули куда-то в сторону, отдаляясь от нас. Я недоуменно проводила их взглядом, ожидая, что мой конь повернет вслед за ними, но он упрямо продолжал скакать куда-то вперед, сопровождаемый неслышным перестуком копыт, звучащим сзади - лишь один всадник остался со мной, и я даже не сомневалась в том, кто именно это был.
   Не успела я как следует задуматься о том, что это значит, как внезапно взгляд зацепился за что-то неправильное в перед нами пейзаже - абсолютно пустынный склон, лишенный всякой растительности, резко обрывался огромной пропастью, зияющая пасть которой особенно жутко смотрелась в обманчивом лунном свете. Но самое пугающее заключалось в том, что лошади уверенно скакали по направлению к ней, с каждым мгновением только убыстряя темп. Я в ужасе попыталась остановить скакуна, со всей силы резко дернув поводья, но опоздала: за одно мгновение до этого скакавший позади конь обогнал нас и в одном бесконечно длинном прыжке устремился прямо в пропасть. Все это заняло не больше секунды, но мне показалось, что прошла целая жизнь, пока литое мускулистое тело лошади, залитое светом одинокой луны, пронеслось прямо над пропастью, чтобы в следующий миг вместе с седоком раствориться прямо в воздухе!
   Я не успела даже осознать, что именно произошло, как конь подо мной напрягся и прыгнул вслед. Не знаю, почему, но я не стала закрывать глаза, уверенная, что гляжу в глаза собственной смерти. Перед взглядом пронеслась широкая расщелина, на дне которой клубилась тьма, а затем внезапно копыта скакуна с разбегу оказались на твердой надежной земле. Я робко оглянулась назад, все еще не веря в то, что мы каким-то чудом миновали ту страшную пропасть, но ничего, хотя бы отдаленно ее напоминающего, позади меня не было - лишь только одинокие деревья да луга. Я усталым жестом потерла лицо, решив, что, наверное, что-то приключилось с глазами, потому как картина, меня окружающая, уж больно отличалась от той, что я наблюдала всего минуту назад.
   Все еще ничего не понимая, я, наконец, обратилась взглядом к впереди идущему жеребцу - и обомлела. Впереди нас возвышался мрачного вида замок, в изменчивом свете луны отливающий всеми оттенками черного. Узкие высокие башни угрожающе возвышались над пустынной равниной, сквозь рваные клочья облаков на нас бесстрастно взирал с чернильного цвета неба ровный овал луны, заставляя поежиться под холодным взглядом властительницы ночи.
   В детстве я очень любила смотреть на звезды, представляя, как они ласково подмигивают мне с высоты, но сейчас отчего-то вид неба, усыпанного вкраплениям холодной алмазной крошки, заставил еще острее ощутить свое одиночество, несмотря на присутствие темного всадника, скачущего почти рядом.
   Я вновь перевела свой взгляд на грозный замок, настороженно застывший огромной черной скалой посреди залитой лунным светом равнины, когда сердце кольнула острая игла тревоги.
   На первый взгляд, все вокруг дышало покоем и умиротворением, но отчего-то тревога в душе лишь усилилась. Нахмурившись, я еще раз обвела взглядом застывшие силуэты одиноких деревьев, равнодушный лик луны, очертания замка, пока, наконец, не поняла, в чем причина этого странного ощущения. Я не чувствовала ни малейшего дуновения ветерка на своем лице: он не прятался в густых ветках, не тревожил траву у меня под ногами - нет, его просто не было. Окружающую нас тишину не нарушали негромкие трели ночных птиц, неслышно было ничего вокруг - и от этого становилось еще страшнее. Я обратила взгляд на величественное небо - но и тут меня ждало разочарование: рваные силуэты облаков и не думали сдвигаться с места, казалось, навечно замерев в одном-единственном положении.
   Боже, что с этим миром было не так?
   Я растерянно взглянула на остановившегося всадника, так же, как и я, замершего в ожидании.
   Поймав мой взгляд, он медленно произнес:
   - Добро пожаловать в мой мир. Теперь это и твой мир тоже.
  

Глава пятая. Дьявольская ночь. Часть первая

   Я резко распахнула глаза, в первые секунды силясь понять, где нахожусь. Незнакомая мне комната, погруженная в ночную темень, казалась не более чем призрачным сном, навеянным дурным настроением, но тяжело бьющееся сердце глухими ударами вторило растерянным мыслям, подтверждая, что все случившееся - не сон. Смутные образы прибытия в замок, его длинные извилистые коридоры, погруженные во тьму, мой пугающий провожатый, приведший меня в эту комнату и оставивший в ней - все эти события настолько смешались и спутались в уставшем сознании, что я с трудом могла отличить сон от яви.
   Чтобы прийти в себя и окончательно сбросить неотступные нити забытья, опутавшие разум, мне потребовалось несколько долгих минут. Все это время я продолжала лежать под теплым мягким покрывалом, невидящим взором уставившись в сторону широкого окна, бледным пятном белеющим посреди господствующего в комнате полумрака, но мысли мои были далеки отсюда.
   Я не могла даже предполагать, сколько именно проспала - за окном на непроглядно черном небе равнодушно висела все та же одинокая луна, чей редкий свет не мог рассеять темноты ночи. Легкий балдахин, обрамляющий кровать, светлыми складками спускался к самому полу, тем самым, скрывая мое лицо от рассеянных лучей безразличного светила, пробивающихся сквозь витражное окно - и я неожиданно была этому рада. Словно это чужая луна могла подслушать мои мысли, которые в этот момент напоминали испуганное стадо животных, мечущихся из стороны в сторону.
   Кем был этот опасный мужчина? Почему он привез меня в свой замок? Что это за странный мир, в котором время точно остановилось? Сотни вопросов разрывали мою голову, но ни на один из них я не могла подобрать ответа, который бы укладывался в привычную картину мироздания. А думать о том, к чему могли вести те тонкие нити подсказок, ненавязчиво подсказываемые памятью, я боялась. Потому как в этом случае все, что я знала об этом мире, да и о себе в целом, было неверным.
   За свои семнадцать лет я еще никогда не сталкивалась с подобным, и теперь просто не знала, как разобраться в окружающем меня хаосе и при этом сохранить рассудок. Раньше я часто молилась Богу, прося, чтобы моя скучная и размеренная жизнь изменилась, стала другой - а теперь не знала, радоваться или плакать над тем, что небеса все же услышали мои молитвы. Как же сейчас мне не хватало присутствия тетушки - пусть мы никогда не были близки, но все же рядом с ней я неосознанно чувствовала себя в безопасности.
   Незаметно мысли мои переключились с собственной незавидной участи на дальнейшую судьбу тети - смогла ли она сбежать от слуг отца или все же попалась? Я могла только надеяться, что мне еще доведется встретиться с ней когда-нибудь. Зато теперь одним вопросом стало меньше: я более не испытывала сомнений относительно того, почему она не рассказывала мне про отца. Учитывая его "теплые" родственные чувства, я не сомневалась, что она просто опасалась за свою жизнь - и, печально было признать, но опасения эти были весьма справедливы. Неужели человек, подаривший мне жизнь, на самом деле мог быть таким монстром, каким он предстал передо мной этой ночью - холодным, безжалостным, черствым? Несмотря на явные тому доказательства, в глубине моей души до сих пор теплились хрупкие ростки надежды, что обстоятельства, сподвигшие его на такие ужасающие своей жестокостью поступки, были по-настоящему серьезны. Хотя едва ли возможно найти оправдание человеку, который без малейших колебаний отдал своего ребенка в руки неведомого существа, один только облик которого рождает страх. Я слабо усмехнулась собственным мыслям, вынужденная признать правоту древней мудрости: не зря в старину говорили, что надежда - одно из самых спасительных и одновременно обманчивых чувств. Обманчивых потому, что эта, порой слепая и ничем не оправданная вера в лучшее может сыграть злую шутку с разумом, подарив иллюзию, и в одночасье разрушить ее до основания.
   В следующее мгновение где-то за пределами отведенных мне покоев послышался отдаленный шум. Я резко села, продолжая настороженно прислушиваться к приближающимся звукам, в которых можно было явственно различить перестук уверенных шагов.
   Когда звуки стихли рядом с отведенными мне покоями, я сжалась, предчувствуя, что скоро мое уединение будет нарушено. Так оно и произошло - дверь с мягким скрипом отворилась, впуская в комнату высокую красивую девушку, облаченную в сверкающее длинное платье. На безупречном лице играла загадочная полуулыбка, пушистые ресницы в неверном лунном свете отбрасывали тени на щеки, придавая таинственности моей нежданной гостье.
   Не дожидаясь моего приветствия, она громко хлопнула в ладоши, и в тот же миг комната озарилась ровным светом. Я недоуменно покрутила головой из стороны в сторону, желая определить его источник, пока взгляд не наткнулся на стоящие полукругом в центре комнаты узорчатые статуэтки самых различных форм, которые ранее я ошибочно приняла за обычные безделушки. Внутри каждой из них находились десятки ярко горящих свечей, освещающих комнату ничуть не хуже привычных масляных ламп.
   - Доброй ночи, гостья, - насмешливо произнесенные слова оторвали меня от созерцания маленьких огоньков, заставив перевести взгляд на стоящую перед кроватью девушку.
   Прочистив голос, я осторожно осведомилась, не зная, как именно следует вести себя с ней:
   - Разве сейчас не должен быть день? Или я спала столь долго?
   Она позволила себе небольшую ухмылку, прежде чем ответить:
   - Ты находишься в царстве ночи - здешнее небо никогда не знало иных ласк, кроме прикосновений лунного света. Потому здесь вечно царит мгла.
   Неужели мне никогда уже не увидеть солнца? Я потрясенно застыла, в смятении разом позабыв все остальные слова. Каждый день я воспринимала это яркое слепящее глаза небесное светило как должное, но только теперь осознала, как много оно значило для меня. Сколько раз я грелась в его лучах, сколько раз, прищурившись, пыталась разглядеть за пылающими очертаниями нечто большее. Неужели мне никогда не доведется вновь испытать эти чувства? Почему в этом темном мире для него не нашлось места? И как вообще возможна жизнь в вечном мраке?
   Я не успела открыть рот, чтобы озвучить свои вопросы, как она не терпящим возражений тоном произнесла:
   - А теперь тебе, девочка, нужно поторопиться - господин будет здесь с минуты на минуту, и он будет недоволен твоей медлительностью.
   - Что я должна сделать? И кто такой господин? Это тот, кто привез меня сюда?
   Она безразлично пожала плечами, направляясь к противоположной стене, у которой в ряд примостились несколько пузатых сундуков. Остановившись возле самого большого из них, девушка удивительно легким движением откинула грузную кованую крышку и принялась рыться в содержимом, больше всего напоминающем ворох разноцветной ткани вперемешку с кружевами.
   Но я не собиралась оставаться без ответов и потому повторила свой вопрос, немного его переиначив:
   - Кто он?
   Она изумленно взглянула на меня, и проворный танец ее рук замер на мгновение:
   - Как? Ты до сих пор не знаешь? - она неприятно рассмеялась глухим смехом, что так разительно отличался от ее хрупкой внешности, и затем вернулась к прерванному занятию. - Я бы хотела открыть тебе эту далеко не тайну только затем, чтобы увидеть, как измениться твое прекрасное личико, но, боюсь, что хозяин приберег это удовольствие для себя. Впрочем, он будет здесь довольно скоро, так что тебе недолго оставаться в неведении.
   Она еще раз усмехнулась собственным мыслям, прежде чем, издав негромкое восклицание, вытащила на свет нечто тонкое и невесомое, украшенное пенистыми кружевами. При ближайшем рассмотрении ткань оказалась изумительно красивым платьем, приковавшем мое внимание с первого взгляда. Я замешкалась, на мгновение позабыв даже про нетерпящие отлагательств расспросы, смутившись неожиданно нахлынувшими эмоциями от одной только мысли, что этот наряд предназначен для меня. Словно зачарованная, я разглядывала тонкую изящную вышивку на рукавах и подоле, мысленно представляя себя в нем.
   Мой скудный гардероб никогда не мог похвастаться наличием подобных нарядов - тетя не одобряла лишнего попустительства, к коим, по ее мнению, относились дорогие платья и украшения, и потому одежду она всегда покупала в лавках готовых изделий, а не заказывала у портных. Впрочем, я никогда и не думала расстраиваться по этому поводу - ровно до этого мгновения, когда переливающаяся ткань в руках девушки призывно сверкнула золотистыми отблесками горящих свечей, пробудив почти непреодолимое желание ощутить на коже ее прохладную гладкость.
   - Не время мешкать! Неужели тебе хочется предстать перед хозяином в таком растрепанном виде? - в мои размышления вновь вторгся чужой голос.
   - Мне все равно, - упрямо возразила я, чувствуя, как от небрежно произнесенного ею "хозяин" где-то в горле зародился тугой горячий ком, разом приведший меня в чувство. Все прежние мысли, страхи и сомнения вновь вырвались наружу, сметая на своем пути остальные эмоции.
   - Как ты можешь так говорить! - она всплеснула руками от искреннего негодования. - В его власти находятся твоя жизнь и душа - и если он желает видеть тебя в платье и с приветливой улыбкой на лице, ты должна исполнить его пожелание, чего бы это ни стоило!
   Не дожидаясь нового всплеска моего непослушания, обитательница этого пугающего замка подлетела к кровати и схватила меня за руки, вынуждая подняться. Несмотря на кажущуюся хрупкость, девушка оказалась очень сильной - стальная хватка ее пальцев заставила меня, пусть неохотно, но все же встать на мягкий ворс ковра, тем самым, фактически отдав себя на растерзание быстрым проворным движениям тонких рук, украшенных нежно звенящими браслетами. Интересно, какое положение она занимала в замке? Судя по уверенной манере разговора и властным ноткам, проскальзывающим сквозь слова, девушка явно чувствовала себя вольготно - но при этом на хозяйку замка она все же не походила.
   Не прошло и минуты, как я стояла перед ней, облаченная в платье, так поразившее мое воображение. Придирчиво оглядев меня с ног до головы, девушка, кажется, осталась довольна.
   Но не успела я облегченно выдохнуть, как она притронулась к моим волосам и недовольно поморщилась. Уже боясь что-либо спрашивать, я обреченно позволила ее рукам, в которых удивительным образом появился резной гребень, заняться моими спутанными локонами.
   Проворно уложив непослушные волосы в замысловатую прическу, она подвела меня к висящему на стене зеркалу в старинной раме, позволив оценить плоды ее усилий, как в этот момент я скорее почувствовала, нежели услышала, что в комнате появился кто-то третий. В следующую секунду раздался спокойный безразличный голос, хриплое звучание которого уже было мне знакомо:
   - Оставь нас.
   Мы одновременно вскинули головы, но если на моем лице мелькнула и тотчас же исчезла вспышка страха, то в ее глазах светилось неприкрытое чувство обожания и готовность угодить. Я следила за их выражением через зеркало, боясь даже подумать, что через пару мгновений окажусь наедине с тем, от кого сейчас всецело зависела моя жизнь. Не произнеся ни звука, девушка тенью выскользнула из комнаты, неслышно притворив за собой дверь.
   Повисло тягостное молчание. Я не хотела облегчать ему задачу, а он, казалось, ничуть не тяготился напряженной тишиной - все с тем же бесстрастным выражением рассматривал меня, и в глазах его привычно плескалась тьма.
   Я мысленно похвалила себя за небольшое достижение - я уже научилась смотреть ему в лицо и при этом не вздрагивать от вспышек страха, что пронзали мое тело при виде этих пугающих глаз. Наконец, я поняла, что ему совсем не надоедает бесконечно наблюдать за мной, и, набравшись храбрости, негромко спросила, стараясь, чтобы голос звучал ровно:
   - Кто вы?
   Выражение его лица ничуть не изменилось, лишь тьма в глазах даже на расстоянии обожгла резкой вспышкой темного пламени.
   - А ты все еще не догадалась? - он неторопливо обошел меня, направляясь к широкому креслу. С удобством устроившись в нем, мужчина лениво продолжил:
   - Это довольно странно - разговаривать с тобой, в то время как ты все еще не знаешь меня и смотришь, пытаясь скрыть свой страх. Не нужно скрывать его, Аселайн. Обычно люди опасаются смотреть мне в глаза, боясь, что одним только взглядом я смогу забрать их душу. Наивные! Они даже не подозревают о том, что сами добровольно отдают мне себя - по кусочкам, по каплям, частицам, каждый день, каждую минуту, - он произносил эти слова с бесстрастным выражением лица, словно рассказывал мне о давно прочтенной книге.
   Я жадно ловила каждое произнесенное им слово, невольно начиная впадать в некий транс от вкрадчивого звучания его низкого голоса - чуть с хрипотцой, с едва уловимой бархатистостью, которая заставила меня задрожать. Несмотря на то, что я никогда не любила своего полного имени, в его устах оно звучало иначе - тягуче, плавно, совсем незнакомо. Словно и не мое имя это было вовсе.
   - Но мы не будем продолжать наш разговор, пока ты не поешь, - он резко прервал свою речь, и в тот же миг, словно только дожидаясь этих слов, дверь отворилась, впуская в комнату двух молчаливых слуг, несущих в руках несколько блюд. Темнота с любопытством заглянула в образовавшийся проем, но свет, идущий от свечей, помешал ей скользнуть вслед за вошедшими. Недовольно прошипев что-то на понятном только ей одной языке, она свернулась незаметным клубком у входа, продолжая настороженно наблюдать за мной сквозь неплотно прикрытые створки.
   Слуги испарились столь же неслышно, как и вошли, оставив на небольшом круглом столике, рядом с которым находилась пара высоких крепких стульев, принесенные ими блюда. Я недоуменно взглянула на мужчину, пытаясь понять, к чему такая забота. Уловив мои мысли, он негромко произнес:
   - Я хочу, чтобы ты поела. Ты ведь сделаешь это для меня, Аселайн?
   Я даже и не думала возражать, но от его низкого голоса, как и в нашу первую встречу, по коже вновь пробежала легкая дрожь.
   С опаской присев на краешек стула, я сосредоточила внимание на приготовленных блюдах - так непривычно было видеть любимую мной с детства еду в этом странном месте. Попробовав всего по кусочку и убедившись, что стряпня здешнего повара по вкусу оставила далеко позади все, когда-либо мною пробованное, я потянулась за высоким кубком. Пригубив прохладную жидкость и с изумлением узнав в ней мое любимое миндальное молоко, я вновь задалась вопросом - как хозяин замка или его слуги смогли угадать мои вкусы? Или же это было простым совпадением?
   Я гнала от себя эти назойливые мысли, пытаясь не смотреть в сторону мужчины, который продолжал наблюдать за мной с тем же странным выражением лица.Как я не билась, не могла его разгадать.
   Странные слова, произнесенные хозяином замка, предательски жгли разум. Сколько бы я ни старалась убедить себя в абсурдности собственных догадок, мысль о том, что мой новоявленный господин может оказаться живым воплощением самых сильных людских страхов, коими церковь усиленно стращала свою паству, не желали покидать мою голову.
   Я, как могла, оттягивала момент продолжения разговора, нарочито маленькими глоточками цедя напиток, но когда дольше тянуть стало невозможно, решилась: поставив кубок на стол, встала из-за стола и подошла к окну, сквозь которое за происходящим равнодушно наблюдала холодная луна.
   - Ты ведь уже поняла, кем я являюсь.
   Низкий вкрадчивый голос словно проник в мои мысли, каким-то волшебным образом расставив все по местам.
   Это был не вопрос, это было утверждение. И я не могла ему возразить - он был прав. Я действительно знала, кто Он.
   - Почему?
   На секунду дьявол в человеческом обличье - а в том, что это был именно он, у меня не осталось никаких сомнений - замешкался, сбитый с толку внезапным вопросом. Наверное, он ожидал, что я впаду в истерику или же наоборот, сбивчивые слова польются из меня неудержимым потоком, но все, чего хотела я сейчас, так это знать, за что моя жизнь была отдана ему.
   - Что именно ты хочешь знать? - слегка нахмурившись, произнес извечный враг людского рода, одно упоминание которого вызывало священный ужас. Зато теперь я точно знала, в чем причина леденящего душу страха, что в эту минуту затаился в глубине сердца, выжидая удобный момент, чтобы вновь вырваться наружу, разом лишив меня возможности связно мыслить.
Пользуясь мимолетным порывом храбрости, я громко спросила, гоня от себя уже ставшие привычными сомнения:
   - Почему моя душа стала расходной монетой в удовлетворении алчных стремлений отца? И коль уже невозможно ничего изменить, могу ли я узнать, за какое его желание я буду расплачиваться перед вами своей душой?
   - Дэриан.
   - Что? - я непонимающе нахмурилась в ответ на сухо брошенное им слово, которое никак не могло являться ответом на вопрос, и отвернулась, стараясь не показать, сколько усилий пришлось приложить, чтобы не позволить отчаянию и страху взять надо мной верх.
   - Называй меня так. Когда-то давно это было моим именем.
   Его голос на последней фразе странным образом замедлился, отчего я, против воли, вновь повернулась в его сторону. Черные глаза внезапно подернулись дымкой, и мне почудилось, что клубящаяся тьма на миг отступила и показалось легкое изумрудное сияние - так яркий солнечный луч пронзает толщи грузных облаков, чтобы всего на секунду притронуться к земле нежным касанием. Но прежде чем я смогла пристальнее всмотреться в лицо мужчины, и понять, не привиделось ли мне это, он скупо промолвил, возвращаясь к сухому бесстрастному тону:
   - Ты желаешь узнать правду? Что же, я в состоянии удовлетворить твое маленькое любопытство. Твой отец возжелал ни много, ни мало - корону и королевский престол. Ради этой цели он был готов на все - в том числе, принести в жертву душу своей дочери. Правда, в тот момент он еще не подозревал, что спустя всего несколько часов после заключения договора, на свет появишься ты. Впрочем, он не знал о тебе многие годы - ровно до того момента, пока мои слуги не напомнили ему о том, что оговоренный срок близится к завершению.
   Его слова всколыхнули в моей душе сотни вопросов, однако вслух я смогла выдавить из себя только один:
   - Откуда вы это знаете?
   - Мне доступно многое - в том числе, умение читать людские души словно раскрытую книгу, - задумчиво проговорил мужчина, - Нет нужды слышать мысли, когда все, что когда либо волновало их умы, все страсти, что владели сердцем, оставляют неизгладимый отпечаток на их душах.
   - А что вы видите в моей? - неожиданно для себя поинтересовалась я, в глубине души замирая от собственной смелости, опасно близкой к безрассудству: так разговаривать с дьяволом могла себе позволить либо совсем выжившая из ума, либо же никогда его и не имевшая. Впрочем, после всей череды событий, произошедшей в моей жизни за последние несколько дней, я уже не могла быть полностью уверена даже в собственном рассудке - настолько близко реальность граничила с помешательством.
   - Чистоту. Невинность помыслов и желаний, - со странным выражением лица проговорил он. - Ты удивительно бесхитростна и порой наивна для своих лет. Даже несмотря на договор, заключенный с твоим отцом по всем правилам подлунного мира, я все еще не в силах завладеть твоей душой. В тебе слишком много света. И веры. Нет, не в божественную силу, а, как это ни странно, в саму жизнь.
   Я не могла поверить собственным ушам - неужели он только что произнес, что не может забрать мою душу? И если это действительно было так, то...
   - Значит, я свободна? - слегка запинаясь, пробормотала я, боясь поверить в собственные слова. Под стать моим сомнениям он медленно покачал головой.
   - Свободна? - он задумчиво повторил за мной это слово, точно смакуя его. На идеально очерченных мужских губах проступила тень зловещей улыбки.
   - Нет, я не отпущу тебя. Я слишком долго ждал этого момента, чтобы позволить тебе уйти.
   Слишком долго? Разве какие-то жалкие семнадцать лет - срок для этого бессмертного существа?
   Я недоуменно нахмурилась, ощущая, как надежда, мгновенной вспышкой промелькнувшая в душе, столь же быстро угасла, оставив вместо себя горький привкус разочарования.
   - В таком случае... Что же вы намереваетесь делать со мной, если над моей душой все еще не властны?
   - Что именно сделаю? О, на этот счет у меня множество задумок, - он коварно ухмыльнулся и неожиданно подмигнул. - Но для начала - покажу тебе замок.
  

Глава пятая. Дьявольская ночь. Часть вторая

   Я оказалась не готова к такой стремительной смене настроения: еще минуту назад мужчина был задумчив и даже мрачен, а сейчас на тонких губах проступает легкая тень подступающей улыбки. И пусть я не могла относиться к нему как к союзнику, было невозможно не отметить, насколько она преобразила его лицо: резкие черты разом смягчились, словно невидимый художник провел широкой кистью по четким линиям, растушевав контуры. Даже обычно пугающая тьма в глазах не выглядела таковой, загадочно мерцая в отблесках свеч - сейчас, как никогда, он по-настоящему походил на человека. И не просто человека, а уверенного в своей притягательности мужчину. Пускай я отдавала себе отчет, что все это может быть лишь очередной притворной маской, за которой скрывалась его истинная греховная сущность, ничего поделать с собой не могла, и, словно завороженная, наблюдала за тем, как четко очерченные губы дрогнули и медленно растянулись в понимающей снисходительной ухмылке. Которая, впрочем, и привела меня в чувство, заставив резко осознать, что столь непривычные для меня мысли чуть было не заставили ступить на скользкий путь любования существом, во власти которого я сейчас находилась.
   Следом за эмоциями пришло осознание только что услышанного - он действительно хочет показать мне замок? Что ж, сейчас я была готова на все, лишь бы прервать протянувшуюся между нами тонкую нить волнительной тишины, что, казалось, замерла в любопытствующем ожидании.
   Странное выражение, промелькнувшее в глазах мужчины, исчезло, едва я неуверенно кивнула в ответ на его предложение. Словно разом потеряв ко мне интерес, дьявол безразлично отвернулся, направляясь к двери. Я поспешила следом за ним, испытывая одновременно и подспудное желание остаться в комнате, и странного рода предвкушение, приправленное острой ноткой страха.
   Едва дверь за моей спиной с негромким стуком захлопнулась, отрезая от уже ставшего привычным ровного света горящих свечей, я почувствовала, как устремленный на меня взгляд недремлющей темноты из расслабленно-изучающего вновь становится настороженным. Не знаю, что могло бы произойти в следующее мгновение, если не легкий щелчок пальцами, вслед за которым коридор внезапно озарился пурпурным свечением, исходящим, казалось, от самих стен. С благодарностью взглянув на спину своего спасителя, я почти бегом последовала за высокой широкоплечей фигурой, мысленно гадая, что же меня ждет. Быть может, он захочет устрашить своим могуществом или же, напротив, попытаться соблазнить богатствами и роскошью замка?
   Мысли об этом не отпускали меня всю дорогу, пока я шла по длинному извилистому коридору, стены которого были сплошь увешаны древними гобеленами. С выцветшей ткани, залитой отблесками багряного свечения, на меня смотрели самые разные существа, среди которых преобладали обнаженные мужчины и женщины. Застывшие в странного рода позах, которые можно было назвать какими угодно, но только не приличными, они олицетворяли собой греховность и порок. Я никогда не встречала подобного, но даже одна мысль о том, что я вижу перед собой иллюстрации к прочитанным мной однажды описаниям извечного таинства, что обычно должно происходить между людьми за закрытыми дверями супружеских покоев, привела меня в замешательство. Сосредоточившись на гладком темном камне, которым был вымощен пол коридора, я послушно следовала за хозяином замка, пока он, ­наконец, не остановился у высокой массивной двери из темного дерева, внушительный вид который заставил невольно призадуматься - какие же сокровища она за собой скрывает? Благоразумно решив не озвучивать этот вопрос, я остановилась, наблюдая за мужчиной, который уверенным движением толкнул широкие створки и провозгласил:
   - Позволь тебе показать...
   - ...библиотеку, - восхищенно выдохнула я, даже не обратив внимания, что только что бесцеремонно перебила самого дьявола. Впрочем, он и не думал выказывать недовольства, усмехаясь над моей реакцией. А я, словно маленький ребенок, попавший в сказку, все никак не могла опомниться от восхищения и просто стояла, задрав голову, и смотрела.
   Бесконечные полки с книгами уходили высоко под потолок, создавая ощущение, что череда книжных корешков самых различных расцветок бесконечна. Я никогда не могла себе даже представить такого количества книг, собранных воедино в одном месте. Руки сразу же зачесались от нестерпимого желания ощутить прикосновение мягкой кожи старинных переплетов, тонких страниц, пожелтевших от времени, на которых расплывались тонкими росчерками витиеватые письмена. В огромном помещении стоял тонкий неуловимый запах книг, запах сопричастности с тайнами, в них сокрытыми, запах древности. Я могла бы, казалось, вечность провести, не выходя из этой комнаты и просто вдыхая этот до боли знакомый аромат.
   Низкий мужской голос, так некстати вторгнувшийся в мои мечтания, вызвал легкое недовольство - ровно до той поры, пока я не уловила смысл равнодушно произнесенных слов:
   - В этом месте собрано все, что когда-либо выходило в свет, и даже те произведения, что еще не написаны.
   - Но как такое возможно? - робко произнесла я, подходя к ближайшей полке, которая была сплошь заставлена массивными томами, чей переплет был украшен тусклым золотым тиснением и мелкой россыпью драгоценных камней.
   - Этот мир живет по своим правилам. Мои желания - вот что является определяющим для всех его существ.
   С благоговейным трепетом я раскрыла первую из книг, жадно вчитываясь в изящно выведенные строки. Однако первый же абзац заставил меня напрячься и недоуменно пролистнуть несколько страниц вперед. Решив, что ошиблась, я, тем не менее, все же осмелилась уточнить, влекомая предательским любопытством:
   - Это... церковные книги?
   - Да. Что именно тебя удивляет в этом?
   - Разве вам... Я хотела сказать, так странно видеть подобные книги в вашем замке...
   - Тебя смутило наличие в моем мире вещей, которых, по сути, я должен бояться как огня?
   Я смущенно кивнула, опасаясь, что своим вопросом могла вызвать у дьявола недовольство. Однако он лишь задумчиво усмехнулся и спокойно проговорил в ответ:
   - Добро и зло, церковь и ее противники - все это лишь стороны одного зерцала под названием "мир". И от того, что ты станешь отрицать какую-либо из них, она никуда не исчезнет. Миру необходимо равновесие.
   Я отвернулась от него, запутанная его расплывчатым ответом. Хотя кое что я все же уяснила: как бы это странно не звучало, но дьявол, похоже, нисколько не относит себя к ярым врагам религии. Это стало для меня откровением - и в это утро или же вечер - уже не первым. Сколько еще новых открытий готовит для меня этот день, неотличимый от ночи?
   Словно прочитав мои мысли, мужчина негромко предложил:
   - Думаю, нам пора двигаться дальше. - Не успела я робко заикнуться о волновавшей просьбе, как он мгновенно отозвался, не утруждая себя даже взглянуть в мою сторону: - И да, ты можешь приходить сюда в любое время и брать книги на свое усмотрение.
   Я счастливо пробормотала сбивчивые слова благодарности, окрыленная его разрешением - теперь у меня снова появилась возможность скрываться от серой реальности в спасительном мире книг.
   Спустя минуту мы вновь пустились в путешествие по длинному коридору и я, наученная горьким опытом, больше не смела поднимать глаза на стены, довольствуясь разглядыванием мельчайших узоров, вырисованных прямо на каменном полу.
   Незаметно для себя, я начала отставать от идущего впереди мужчины, но опомнилась лишь тогда, когда очередной разворот, коих в этом замке, казалось, было бесчисленное множество, чудесным образом разделился: передо мной открыло два ответвления, каждый из которых таинственно светился багровым заревом. Замерев в нерешительности, я наугад шагнула в один из них, мысленно пытаясь вспомнить, куда направился хозяин замка.
   Пройдя пару десятков шагов и так и не увидев впереди знакомой фигуры, я остановилась, намереваясь вернуться к развилке, как в этот момент до меня донеслись отзвуки легкой мелодии, столь непривычной в этом мрачном месте. Она, сначала едва различимая, с каждой секундой становилась все громче, звала, манила прийти на ее зов. Не успела я опомниться, как ноги сами понесли меня дальше по коридору, приближая к источнику звука.
   Спустя несколько мгновений передо мной открылась небольшая, залитая все тем же пурпурным заревом комната, оформленная в ярких кричащих тонах - темно алые подушки на продолговатых кушетках, такого же насыщенного цвета занавески, тяжелыми воланами подметающие каменный пол, почти весь, куда не падал взгляд, устланный пушистыми звериными шкурами. В разожженном камине весело плясали огненные язычки, оживляя привычное свечение красноватыми бликами, прямо в воздухе звучала та самая нежная мелодия, которая и привела меня сюда. Но не это захватило мое внимание, а несколько удивительно красивых девушек, что вальяжно застыли в томных позах прямо на полу, и не думая подниматься при моем появлении.
   Одна из них - та, что лежала ближе - подняла голову и смерила меня с ног до головы пустым взглядом, в котором не было почти ничего - ни ненависти, ни злости, ни презрения. Одно только скучающее любопытство ленивыми волнами плескалось в пронзительно черных зрачках. Роскошный водопад рыжих волос разметался по полу, так и призывая притронуться к ним, пропустить тяжелые огненные пряди сквозь пальцы, обжечься этим прикосновением. Она плавно перекатилась на другой бок, почти полностью открывая свое тело - я мгновенно напряглась, ощущая, как душу затопляет душная волна стыда, смешанная со странными чувствами при виде молочно белой кожи, прикрытой лишь тонкой тканью, которая практически ничего не скрывала. Упругие очертания вершин груди маняще темнели сквозь нежное полотно, соблазнительные контуры гибкого тела купались в отблесках огня. Девушка казалась живым воплощением порока - но, несмотря на понимание этого, я не могла заставить себя отвести от нее взор. Во всем этом было что-то неправильное, что-то неуловимо притягательное и одновременно запретное - словно незримая печать греха проглядывала сквозь каждое ее ленивое движение.
   Я силой заставила себя перевести взгляд на лежащих в отдалении девушек, которые были облачены в некое подобие платьев - впрочем, стоило признать, что прозрачная ткань только еще больше подчеркивала соблазнительные изгибы, выставляя напоказ порочность своих хозяек.
   Внезапно темноволосая девушка резко подняла голову и посмотрела на меня - в ее взгляде на мгновение полыхнуло такое знакомое пламя мглы, а в следующую секунду она изящно поднялась с пола, направляясь к рыжеволосой подруге. Я следила за каждым ее движением, чувствуя, как все внутри замерло от томительного предвкушения - но вот предвкушения чего именно, я пока еще не знала.
   Все так же не отрывая от меня пронзительно черного взгляда, темноволосая красавица нарочито медленно склонилась к поджидающей ее девушке, а в следующее мгновение приникла к ее устам в томном поцелуе. Я застыла на месте, ошарашенная водопадом незнакомых эмоций, обрушившихся на меня при виде этой сцены. Никогда я и представить себе не могла, что буду наблюдать, как одна девушка целует другую! А между тем страсть поцелуя все нарастала, руки рыжеволосой плавно переместились на талию подруги, забираясь под тонкую ткань, лаская нежную кожу.
   Неизвестно, насколько далеко они готовы были зайти и, что самое немаловажное, насколько долго я не смогла бы заставить себя уйти, но в тот момент, когда платье полностью обнажило соблазнительно приподнятую грудь, увенчанную розоватыми полукружиями сосков, я ощутила присутствие в комнате еще кого-то. Не знаю, что именно заставило меня резко вздрогнуть и оглянуться - казалось, в помещении не раздалось ни малейшего постороннего звука, но когда я обернулась, позади меня уже находился сам дьявол, бесстрастным взором наблюдая за разворачивающейся перед нами картиной.
   Как только лежащая на полу девушка перевела взгляд на появившегося мужчину, в ее взгляде мгновенно вспыхнул огонь непонятных мне чувств, которые я уже видела в глазах той, что разбудила меня несколько часов назад. Однако я не узнала, чем закончится это маленькое представление, ибо в следующую секунду мой локоть цепко ухватили жесткие пальцы и буквально силком развернули - так, что я оказалась стоящей лицом к лицу с дьяволом. Он недовольно взглянул на меня и без слов приказал следовать за ним. Я и не думала ослушаться, и, не оглядываясь на девушек, которые, судя по звукам, продолжили начатое, поспешила за ним.
   - Кто были эти девушки? - как и следовало ожидать, меня надолго не хватило. Больно уж острым оказалось любопытство, вызванное увиденным - настолько, что даже страх разгневать хозяина замка своими вопросами не мог его пересилить.
   - Мои слуги. - Таков был краткий ответ.
   Но я совершенно не удовлетворилась им, и потому упрямо продолжила расспросы:
   - Слуги? Они что, прибирают замок и тому прочее?
   - Нет. Их предназначение - ублажать своего господина и только.
   Я проглотила готовый было сорваться с губ новый вопрос, едва осознала, что именно он имел в виду. Густая краска смущения залила лицо, и казалось, слилась с залитыми пурпурным светом стенами.
   Дьявол больше ничего не произнес, лишь только выразительно взглянул на меня, и в глубине его обжигающе черных глаз мне почудился невысказанный вопрос. Но я, памятуя о только что выясненных подробностях, знать которые мне совершенно не хотелось, прикусила язык и твердо вознамерилась хранить молчание.
   Что мне успешно удавалось вплоть до того момента, когда мы вошли в огромное мрачного вида помещение, служившее, судя по всему, тронным залом. Непроницаемо черные стены незаметно переходили в пол, на высоком потолке цвета самой глубокой ночи едва заметно мерцали крохотные огоньки, заставляя невольно припомнить звездное небо. Вот только ничто в этой комнате не вызывало того глубокого чувства как при виде мерцания звезд, выглядевших особенно чарующе в лунном свете. Я почувствовала резкую боль в сердце от одной только мысли, что больше мне не суждено увидеть эту картину, и спешно заставила себя вернуться к знакомству с очередным мрачным помещением. Расположенный прямо посредине продолговатый массивный стол, вызвал отчего-то страх и желание оказаться от него как можно дальше. У противоположной стены виднелись два пугающих трона - словно коршуны над полем битвы они хищно возвышались над остальным залом, невольно привлекая внимание.
   - Почему их два? - неожиданно для себя самой, спросила я, не в силах отвести взгляд от ровных гладких камней, которые даже на расстоянии обжигали холодом.
   Не дождавшись ответа, я посмотрела на дьявола, однако он так и не сдвинулся с места, изучая меня неожиданно холодным и цепким взглядом - словно принимая какое-то важное решение.
   Не решаясь больше обращаться к нему, я осторожно обошла зал по периметру, против воли притягиваемая мрачными тронами.
   Вблизи они смотрелись еще более пугающе - холодный прозрачный камень, из которого они, казалось, были целиком вытесаны, внушал трепет; гладкая поверхность отражала мое растерянное лицо, искажая черты. Прозрачный материал не был ни стеклом, ни льдом, но рядом с ним мои внутренние страхи усилились, став почти невыносимыми. Но даже их оказалось недостаточно, чтобы усмирить очередной приступ любопытства:
   - Из чего они сделаны? - я робко задала вопрос, так и не решившись к ним прикоснуться.
   Повисла странная тишина. Я уже было решила, что мужчина вновь оставит мой вопрос без ответа, однако спустя несколько мгновений раздался глухой равнодушный голос:
   - Камни плача. В мире существует только три таких, и два из них находятся у меня.
   - Какое странное название. Почему они так названы? И где обитает в таком случае третий? - Его ответ только еще больше распалил неуемное желание узнать больше об этих странных камнях, подобных которым я никогда еще не встречала.
   - Тебе никогда об этом не узнать, - его голос прозвучал предостерегающе, словно он больше не хотел продолжать эту тему.
   Напоследок еще раз оглядев зал, я повернулась, чтобы направиться к моему спутнику, замершему у двери, как в этот момент заметила странную вещь: все в этом зале казалось сотканным из цвета непроглядной ночи - кроме них. Огромные - почти в мой рост - песочные часы, покрытые пылью и припорошенные густым кружевом паутины, резко выделялись на фоне остальных предметов, невольно заставляя задуматься об их истинном предназначении. Неудивительно, что я их не заметила ранее - они стояли в самом углу, надежно скрытые силуэтами тронов. Не знаю, отчего, но что-то внутри меня тревожно напряглось. Не в силах объяснить это беспокойство даже себе самой я невольно сделала к ним шаг, оглядываясь на дьявола - не запретит ли? Однако он молча последовал за мной, тем самым потакая этому странному желанию.
   Вплотную приблизившись к застывшему в странной форме стеклу, сквозь которое можно было разглядеть замершие толщи песка, удивительным образом удерживаемые в верхней части часов. Быть может, узкий перешеек, соединяющий обе чаши, забился и потому не пропускает тонкую песочную змейку? Но зачем в таком случае нужно держать в замке сломанный механизм, не способный исполнять свое предназначение?
   Не озвучивая эти вопросы, я неожиданно для себя медленно подняла руку, чтобы прикоснуться к тонкому стеклу, за которым застыли в вечном ожидании крохотные частички. Странное ощущение необъяснимой тревоги внутри меня все нарастало. В самое последнее мгновение я передумала, но было уже поздно - кончиками пальцев я коснулась холодной стеклянной грани, и в ту же секунду в помещении раздался громкий голос мужчины, внезапно оказавшегося за моей спиной, который заставил меня резко обернуться:
   - Да сбудется предначертанное, и всходы посеянные принесут свои плоды, - нараспев возвестил он, добавив едва слышно - так, что я не могла быть уверенной в том, что правильно расслышала: - И да вернутся души, нами утраченные.
   На мгновение стало совсем-совсем тихо, и в наступившей тишине я различила еле уловимый тихий отзвук - с таким звуком, наверное, где-то в пустыне ветер шевелит песчаные дюны.
   Песок!
   Осознав, в чем дело, я стремительно оглянулась обратно к часам и не смогла сдержать удивленного возгласа - словно по волшебству исчезли пыльные разводы на стекле, испарились ветхие нити паутины и, самое главное, пришел в движение древний механизм. И теперь нижняя чаша медленно начала наполняться мелким песком, что тонкой струйкой сочился с верхней половины.
   Я только открыла рот, еще не зная, как облечь в слова свое удивление, как дьявол резко развернулся и направился к выходу, не оставив возможности для новых попыток расспросить его о чем-либо.
   Столько вопросов клубилось в моей душе, пока мы вновь преодолевали бесконечные лабиринты коридоров - каждая из комнат только еще больше запутывала меня, загадывая новые загадки. Я уже даже не обращала внимания на неприличные гобелены на стенах, углубленная в собственные размышления. Что же произошло сейчас в тронном зале? В одном не было сомнений: именно мое присутствие заставило старые часы вновь возобновить свой ход, выпустив наружу крупицы времени. Но что это означает? Начало отсчета или возвещение новой эры? А может, это остаток моей жизни? Вдруг эти часы символизировали отпущенное мне время?
   Окончательно потерявшись в догадках, я смирилась с этим, рассудив, что пока в моих руках недостаточно знаний, чтобы найти ответы. Но ведь не зря в этом мире находилась самая огромная из всех известных мне библиотек - там-то я и попытаюсь найти хоть что-нибудь об этом замке и его хозяине.
   Едва я успокоила себя этим, несомненно, верным решением, как мы вошли в очередное пустынное помещение, наполненное странной тревожной тишиной. Я даже еще не успела оглядеться, как уже почувствовала ее слабые касания на своем лице. Сопровождающий нас пурпурный свет внезапно сменился на слабое золотое свечение, в обманчивом свете которого таинственно засветилась противоположная стена, что при ближайшем рассмотрении оказалась огромным зеркалом. Которое, однако, на удивление ничего не отражало - ровная гладь безучастно смотрела на нас слепыми глазницами пустоты, заставляя невольно ощущать страх при виде бесконечного серого ничего, что таила в себе стеклянная поверхность. Боже, было ли в этом замке что-либо, что не вызывало у меня этого чувства?
   В этот момент сопровождавший меня мужчина неслышно щелкнул пальцами, и прямо посреди комнаты начали медленно проявляться странные создания, уродливей которых я еще не встречала: миниатюрное тело, покрытое куцей темной шерстью, продолговатая морда, на которой отсутствовали привычные для живых существ нос или глаза. Вместо этого прямо в середине неслышно раззевалась широкая пасть, словно это мерзостное создание непрерывно пыталось исторгнуть из глубины некое подобие звуков. Короткие конечности, больше напоминавшие толстые обрубки, шевелились в такт, вызывая чувство брезгливости и отвращения.
   Они странным образом удерживались в воздухе, не прекращая своих движений ни на секунду.
   - Что это за существа? - содрогнувшись от отвращения, спросила я, не отрывая взгляда от находящегося ближе всех уродца. Только сейчас я поняла, что они все же различаются по цвету - начиная от угольно черных и кончая цвета запекшейся крови. На этом их различия заканчивались.
   - Демоны искушений.
   - Искушений? - эхом повторила я, не понимая, как эти монстроподобные существа могут иметь хотя бы отдаленное отношение к этому понятию.
   - Они отыскивают лазейки в людских душах, - с удивительным терпением пояснил дьявол.- Стоит человеку только раз пустить нечестивые мысли на порог своего разума, как демоны уже тут как тут. Словно черви, попавшие в сочный плод, день за днем они начинают разъедать его душу, отравляя все светлое и чистое, что есть в ней, лишая сил сопротивляться окружающему мраку. Пока, наконец, однажды темные желания не возьмут верх.
   - Но как это вообще возможно? - прошептала я, уже с нескрываемым отвращением всматриваясь в уродливые фигурки, все это время продолжающие висеть в воздухе, словно дожидаясь окончания речи своего господина.
   - У каждого из вас есть тайная страсть, то заветное желание, что тайком бередит душу в редкие минуты, когда человек остается один на один со своими самыми низменными страстями. Так было, так есть, и так будет всегда - это то, на чем строится жизнь, и нет такого существа, обладающего душой, которую хоть раз не коснулась своим крылом птица порока. Почти никто не властен над темными мыслями, что приходят порой в голову - сначала тайком, под покровом ночи, мгновенно прогоняемые недремлющей совестью или же разумом. Но рано или поздно наступает такое мгновение, когда в их обороне появляется брешь. И тогда дурных мыслей становится больше, они начинают захватывать все больше места, уже не скрываясь за благочестивыми предлогами. В итоге, сколько бы человек не сопротивлялся, конец всегда один.
   - Я в это не верю! - бросила ему в лицо чересчур смелые слова, не желая мириться с только что услышанным. Да быть такого не может - иначе ради чего стоит жить, если все вокруг давно уже сгнило и пропиталось запахом тлена?
   - Ты почти ничего не знаешь об окружающем тебя мире. Поверь, кому, как не мне, лучше остальных известна истинная природа человеческой души.
   - Но, если вы говорите, что почти каждая душа продается, то в таком случае что же произошло с вашей? Была ли она у вас когда-нибудь? Или есть и сейчас? - я тихо прибавила последние слова, в глубине души испытывая неловкость от его странного пронизывающего взгляда. Злость, вызванная словами мужчины, мгновенно утихла, растворившись в резко нахлынувших на меня размышлениях. Как сейчас хотелось хотя бы на мгновении оказаться в его мыслях, чтобы узнать, чему посвящены его думы. Хотя я и не исключала тот вариант, что мгновенно утонула бы в непролазной бездне мрака - прямой сестрицы той тьмы, что сейчас яростно плескалась в его глазах.
   Помолчав мгновение, он перевел взор куда-то за мою спину, отчего я мгновенно испытала облегчение - слишком тяжелым испытанием было так долго находиться в его присутствие и при этом каждую секунду стараться не утонуть в непролазной темноте его пугающего взгляда.
   - Моя душа проклята уже давно. Ее гниющие останки все еще порой бередят мой разум, но с каждым новым днем окружающая тьма пожирает все больше прошлого меня, жадно обгладывая остатки старых воспоминаний и чувств. Я бы давно уже сдался на ее милость, если бы не одно воспоминание, яркой вспышкой белеющее где-то на грани сознания. Только оно одно, только эта глупая безрассудная надежда из последних сил освещает беспросветный лабиринт тьмы, в который превратилось мое существование.
   Мужчина прервался, позволяя мне выдохнуть - на протяжении его неожиданного признания я боялась издать лишний звук или движение, чтобы не пропустить ни одного слова.
   Между нами повисла напряженная тишина, в которой явственно можно было расслышать, как стремительно стучит мое сердце. Предательскую мысль о том, что, наверное, время для откровений закончилось, спугнул раздавшийся вновь голос - в нем странным образом сочеталась задумчивость, почти неразличимо переплетенная с печалью. Невозможно было различить, где начиналась одна и заканчивалась вторая.
   - Но я ни разу не пожалел об этом, ибо не поддается измерению цена, что я заплатил. Если бы мне выпала возможность пройти свой путь заново, я ничего бы не изменил в нем.
   Теперь уже я впала в задумчивость - что же такого было в его прошлом, что воспоминания об этом до сих пор не дают ему покоя? Наверное, я попробовала бы попытать счастья, задав столь захвативший мой разум вопрос, но в этот момент дьявол, очевидно, решил, что настала моя очередь отвечать на его вопросы.
   - Скажи мне, Асель, а за что ты сама готова продать душу? - он произнес эти слова негромким тоном, пристально глядя на меня в ожидании ответа.
   - Моя душа не продается, - твердо сказала я, внутренне не испытывая столь сильной уверенности в этом - после всего, что со мной произошло и продолжало происходить каждый день, я не могла быть полностью уверена даже в себе самой.
   За время разговора я почти успела позабыть, кем является мой собеседник, и он не преминул мне об этом напомнить. Словно вторя моим мыслям, дьявол усмехнулся, а затем медленно покачал головой, почти неслышно выдохнув нарочито безразличные слова, каждое из которых тяжелым молотом отдалось в самом сердце, словно вторя его испуганному биению:
   - Ты смотришь на меня, всеми силами пытаясь скрыть неуверенность. Но мне нет нужды прислушиваться к обманчивым словам, поскольку ответ на мой вопрос кроется в глубине твоих глаз. Ты лжешь и знаешь это сама.
   Мужчина отвернулся от меня, но только я решила, что на сегодня откровений достаточно, как он добавил равнодушным голосом, так разительно отличавшимся от того, каким он разговаривал со мной еще минуту назад:
   - Цена за твою душу существует - и я обязательно ее найду.
  

Глава шестая. Искушение

   Осторожно потянув на себя неожиданно легко открывшуюся дверь, я с опаской выглянула в наполненный неприветливым мраком коридор. Встретившая меня темнота угрожающе зашипела, недовольная тем, что кто-то посмел потревожить ее покой, но я храбро выставила вперед себя ярко горящую свечу, заставив ее неохотно забиться в угол, из которого она продолжила следить за мной слепыми омутами несуществующих глаз. Несмотря на то, что вокруг не наблюдалось ни одной живой души, по коже пробежал легкий холодок, словно от чьего-то незримого присутствия. Я заглушила предательский голосок сомнений, трусливо предлагающий вернуться обратно в комнату, и храбро двинулась вдоль по коридору. После пугающей экскурсии по замку прошло довольно много времени, в течение которого я медленно сходила с ума, запертая в четырех стенах. Мое затворничество, больше похожее на заточение, нарушалось только лишь визитами молчаливых слуг, приносящих мне еду. Ни самого дьявола, ни других обитателей замка я больше не видела. В конце концов, почувствовав, что еще немного - и я действительно сойду с ума от окружающей меня вечной тишины и доводящего до безумия однообразного сияния свечей, я решила совершить вылазку до библиотеки. Правда, при этом я как-то не учла то обстоятельство, что абсолютно не помнила, как до нее добираться.
   Узкий извилистый коридор, уводящий все дальше и дальше от комнаты, никак не кончался, вынуждая все-таки засомневаться в правильности выбранного направления. Казалось, что заветная дверь вот-вот покажется перед глазами, но я уже потеряла счет своим шагам, когда внезапно передо мной возникло уже знакомое просторное помещение, погруженное в привычный для этого замка полумрак. Равнодушный лунный свет, пробивающийся сквозь узорчатые витражи больших окон, был не в силах разогнать тьму, которая, прячась от ярких сполохов света в моих руках, растеклась клубящейся дымкой по углам, не желая мириться с присутствием чужака в своих законных владениях.
   Я растерянно замерла на месте, оглядывая пустынное помещение. Это точно не было библиотекой, хотя мне до последнего казалось, что я выбрала верную дорогу.
   Как и в мой прошлый визит, здесь почти не было мебели - только пламенеющая в танцующем свете огня зеркальная гладь смотрела на меня моим собственным отражением. В этот раз в воздухе не было тех уродливых тварей, что показал мне дьявол, но я, памятуя о странностях этого замка, уже нигде не могла чувствовать себя в безопасности. Ощущая подступающую тревогу, но все еще не понимая, откуда следует ждать опасность, я приблизилась к сверкающей стеклянной поверхности, продолжая беспокойно оглядываться по сторонам. И в этот момент свеча резко вспыхнула, чтобы в следующее мгновение зловеще погаснуть, разом погрузив комнату во мрак. Я испуганно замерла на месте, почувствовав, как с торжествующей радостью тьма обволакивает меня душной тягучей пеленой, липкое прикосновение которой рождало страх.
   Внезапно в комнате на мгновение повеяло свежестью - словно в помещение ворвался легкий ветерок, вслед за которым зал неожиданно наполнился мягким теплым свечением. Я с замиранием вгляделась в зеркала, мысленно приготовившись увидеть в отражении за собой высокую мужскую фигуру, однако лишь мой хрупкий силуэт, тревожно застывший посреди пустой комнаты, отражался в прохладной глади. Уже боясь загадывать, что произойдет в следующую секунду, я осторожно обернулась, притягиваемая ровным сиянием, от которого странным образом веяло надежностью и спокойствием. Там, где всего минуту назад была пустая стена, сейчас прямо в воздухе парили десятки зажженных восковых свечей, озаряющих комнату неярким светом. Замок определенно решил поиграть со мной в какие-то собственные игры, правил которых я не знала.
   Спустя мгновение меня резко обволокло теплым потоком воздуха, что принес с собой тонкий аромат восточных пряностей. Влекомая столь неуместными здесь притягательными запахами, я медленно обернулась обратно к зеркалам - и обомлела. Ибо в ту самую секунду, когда я отыскала глазами привычный хрупкий силуэт, мое собственное отражение внезапно улыбнулось зловещей, совершенно незнакомой улыбкой. С моих губ сорвался тихий вздох изумления, но стоящая напротив девушка, чей тонкий стан с ног до головы обвивала невесомая нежная ткань, переливающаяся в мягком свете множеством золотых нитей, не вымолвила и слова.
   В страхе я смотрела на себя и не узнавала: темные волосы были уложены в замысловатую прическу, придерживаемую двумя большими узорчатыми гребнями, что переливались разноцветьем драгоценных камней. Вокруг шеи, словно хищная змея, приготовившаяся к броску, обвилось толстое украшение, тусклый блеск которого нельзя было перепутать ни с каким другим металлом. В ушах трепетали огромные алые камни, на четких гранях которых плясало дьявольское пламя искушения. За спиной девушки смутно виднелись распахнутые сундуки, доверху набитые золотыми монетами и драгоценными каменьями. Словно околдованная, я впилась взглядом в собственное отражение, стремясь охватить каждую мелочь - и с каждой новой секундой образ становился вся ярче и ярче; я чувствовала, как на моих руках, шее, ушах становится все ощутимей приятная тяжесть золотых украшений. С трудом переведя взгляд на руку, я с ужасом заметила, как прямо на глазах на моем большом пальце проступают очертания огромного кольца - точь-в-точь такое же гордо красовалось на руке отражения. В этот момент девушка еще раз ухмыльнулась, вновь привлекая мое внимание, а затем внезапно сдвинулась с места, направляясь к виднеющимся за ее спиной сундукам. Подойдя к первому из них, она зачерпнула рукой тяжелые монеты и замерла, словно околдованная ими, а после медленным движением разжала пальцы, позволяя золоту с глухим звоном упасть обратно. Насладившись этим звуком, отражение подняло голову и вернуло мне взгляд - но теперь к нему добавилось еще какое-то чувство. Почти не осознавая, что делаю, я сделала шаг вперед, неосознанно желая оказаться на ее месте, ощутить прикосновение прохладных монет к моей разгоряченной коже, зарыться обеими руками в полные сундуки золота. Эти странные желания всколыхнули в душе незнакомые доселе чувства - мне вдруг нестерпимо захотелось стать единоличной обладательницей этих сокровищ, чтобы упиваться их блеском, дотрагиваться до тусклых желтых кружочков и знать, что они только мои...
   В этот момент по комнате снова пронесся ветер, потревожив покой мирно горящих свечей. Недовольно всколыхнувшись на секунду, пламя вновь успокоилось, но за это мгновение что-то ощутимо изменилось. Я почувствовала, как меня окутывает прохладной волной свежий воздух с привкусом соли на губах. На мгновение отвлекшись, я не успела заметить, как матовая гладь передо мной резко пошла рябью, чтобы в следующую секунду явить новую картинку. На сей раз я была не одна - вокруг моего отражения толпились какие-то люди, расплывающиеся в мерцающем свете свечей. Одетая в легкую светлую накидку, стоящая передо мной девушка ничем не отличалась бы от толпы своих сверстниц, если бы не одно "но" - тонкий ободок металла, что тускло светился на ее челе, говорил сам за себя. Словно в подтверждение моих мыслей, толпа бережно подняла девушку на руки и сопроводила прямиком к массивному трону, который незаметно для меня вырос за их спинами. Я напряглась, чувствуя, как первые вестники понимания происходящего тревожно замелькали на границе сознания, но ничего не успела сделать. Ибо в следующий миг разум захлестнули не принадлежащие мне воспоминания: вот я стою на огромной арене, вот к моим ногам склоняются знатные вельможи, вот на голову с трепетом водружается роскошная корона - извечный символ неограниченной власти.
   Не знаю, как долго продолжались эти видения, но к тому моменту, когда в комнате, наконец, вновь повеяло ветром, я была до предела измучена. Незнакомые чужие эмоции терзали душу подобно голодным шакалам - никогда еще я не испытывала столь противоречивых желаний, но несмотря на робкий голос рассудка, пытающийся прорваться сквозь толщу навязанных мне чувств, никак не могла справиться с ними.
   И только когда сияющая картинка, изображающая меня, гордо восседающую на троне, прощально сверкнула, растворяясь в легкой дымке, я сбросила со смятенного сознания лживую пелену и приготовилась бежать. Уже не осталось никаких сомнений, что происходящее со мной в этой комнате является результатом присутствия рядом невидимых взору, но ярко запечатлевшихся в памяти уродливых демонов искушений, которые, очевидно, избрали меня своей очередной жертвой. И, может быть, у меня бы и получилось сбежать, не брось я один-единственный взгляд туда, где в мутных очертаниях проступал новый образ.
   На сей раз мой силуэт не был окружен подобострастными слугами и не был закутан в парчу и золото. Одинокую фигурку обвивала полупрозрачная ткань наподобие той, в каких ходили встреченные мною служанки, призванные ублажать своего господина. Кожа призывно светилась под тонким полотном, алый румянец невинно пламенел на высоких скулах, нежные губы чуть подрагивали. Она - то есть - я олицетворяла собой искушение. По-крайней мере, именно так я и представляла себе восточных наложниц, когда читала о них в книгах.
   Девушка чувственно потянулась, отчего платье натянулось, соблазнительно обрисовав плавные изгибы стройного тела, и ненароком наклонилась, позволяя материи легко соскользнуть с тонкого плечика, обнажая матовую кожу. И не думая возвращать ткань на место, мое отражение замерло в томном предвкушении - сложно ожидая кого-то. При виде этой картины по моей собственной коже пробежала легкая дрожь - нет, не страха, и не изумления, а незнакомого прежде ощущения сладкого предчувствия, которое отозвалось неожиданно приятной тянущей болью во всех моих членах.
   В этот момент позади девушки внезапно затрепетали свечи, на мгновение смазывая отражение, а в тот миг, когда пламя вновь озарило ровным светом зеркальную гладь, у задней стены уже стоял знакомый пугающий силуэт.
   От вида высокой широкоплечей фигуры, облаченной во все черное, я буквально приросла к полу, в глубине души обмирая от одной только мысли, что именно мне предстоит увидеть. И почувствовать.
   Но самым пугающим в этот момент было то, что какая-то предательская частичка меня затрепетала в томительном предвкушении того, что неминуемо должно было предстать перед моими глазами в следующие мгновения.
   Вкрадчивыми шагами дьявол преодолел расстояние и остановился всего в шаге от беззащитной девичьей фигурки, что продолжала обманчиво кротко стоять на месте. Дождавшись, пока девушка медленно обернется, почувствовав его приближение, мужчина нарочито ленивым движением коснулся темных волос, таинственно мерцающих в блеске свечей, и внезапно резким движением отбросил их в сторону, обнажая хрупкую девичью шею. Точно только этого и дожидаясь, девушка доверчиво прильнула к сильной мужской руке, изредка бросая на меня быстрые взгляды сквозь неплотно сомкнутые веки, словно желая убедиться - смотрю ли я.
   О, на этот счет она могла бы не беспокоиться: ни что на свете не смогло бы сейчас заставить меня оторваться от этого всепоглощающего действа, что разворачивалось прямо перед моими глазами.
   Мужская ладонь словно ненароком соскользнула с тонкой шеи, только чтобы пуститься в неторопливое путешествие по нежной девичьей коже - вниз к обнаженному плечу, что так и манило дотронуться, ощутить его хрупкость под сильными пальцами. Но дьявол, не задерживаясь на нем надолго, предпочел двинуться дальше - туда, где под тонкой прозрачной тканью вырисовывалась манящая плоть груди, увенчанная соблазнительными темными вершинами. На лице девушки читалось явное наслаждение его действиями, сквозь призывно приоткрытые створки нежных губ вылетали тихие стоны, и хотя в комнате не прозвучало ни звука, я отчетливо слышала каждый из них - словно сама их издавала.
   Тем временем рука мужчины опасно приблизилась к полукружиям сосков - но вместо того, чтобы коснуться их ласкающим движением, дьявол внезапно обхватил всю грудь рукой, сжимая беззащитную плоть сильными пальцами. Резкая вспышка боли пронзила мое тело, но мгновенно на смену ей пришло острое наслаждение - неосознанным жестом я прикоснулась к своей груди, которая, казалось, наяву ощутила жесткое прикосновение и теперь горела странным огнем, словно желая почувствовать его вновь.
   Девушка в отражении выгнулась дугой, опираясь спиной на крепкое мужское тело позади себя. Прерывистое дыхание и яркий румянец на пол-лица превратили мои столь знакомые и обыденные черты во что-то совершенно чуждое и хищное. С каждым новым мгновением я теряла привычную себя в том водовороте незнакомых чувств, что охватывали мою душу при виде собственного тела, тающего в руках врага. Каждая эмоция, которую испытывала та девушка напротив, словно в каком-то незримом зеркале отражалась во мне самой, отзываясь неведомыми доколе желаниями.
   Внезапно мое отражение резко вскинуло голову и посмотрело на меня в упор черными, полными страсти и желания глазами. Глазами, которые я уже видела у тех наложниц, что встречались мне в одной из комнат этого проклятого замка. И только в этот момент я очнулась от наваждения, внезапно осознав, что нахожусь в комнате уже не одна.
   Он неслышно стоял за спиной, почти касаясь моего плеча, и, судя по всему, безучастно наблюдал за тем же самым зрелищем, что не отпускало меня все это время. Ни один мускул на его лице не выдавал его собственных эмоций - но беспросветное черное пламя, неистово бушующее в его глазах, было гораздо красноречивее любых слов и жестов.
   - Довольно.
   Негромкий уверенный голос заставил картинку мгновенно поблекнуть, чтобы в следующее мгновение раствориться в глубинах безразличной зеркальной глади.
   Я стояла перед ним, виновато опустив голову, и судорожно пыталась разобраться в собственных чувствах, прежде чем дьявол вновь заговорит. Словно угадав мое состояние, мужчина не торопился разрушать хрупкую нить тишины, тревожно протянувшуюся между нами, и медлил, замерев за моей спиной. Но едва я успела привести разбереженную душу в некое подобие порядка, он заговорил:
   - Ты знала, что за существа обитают в этой комнате, но, тем не менее, вернулась сюда. Почему, Аселайн? Неужели тебе настолько хотелось испытать их влияние на себе? Или ты не поверила моим словам и решила проверить?
   Я смущенно замялась, разом почувствовав себя неуклюжей и несуразной - все оправдания о том, что я просто заблудилась, показались по-детски нелепыми и смешными. Поэтому я просто решила промолчать, надеясь, что этот мой проступок не слишком разозлил хозяина замка. Впрочем, он и не думал гневаться - по крайней мере, его тон был как обычно спокоен и невозмутим:
   - Я вижу, тебя тяготит мое присутствие. Печально осознавать, что моя гостья предпочитает отмалчиваться, вместо того, чтобы поддержать легкую непринужденную беседу. К примеру, мы могли бы обсудить только что увиденное - на мой взгляд, было несколько очень интересных моментов. - Я все-таки сошла с ума или же он действительно только что пытался шутить со мной? Не зная, как правильно реагировать на легкие нотки иронии, звучащие в голосе дьявола, я продолжила хранить молчание.
   Поняв, что я никак не реагирую на его слова, он сдался и продолжил уже другим тоном: - На сегодня я позволю тебе уйти, но в следующий раз тебе не удастся отделаться так просто.
   Я покорно кивнула и направилась, было, к двери, когда меня остановили брошенные вдогонку равнодушные слова:
   - Погоди. Мирена тебя проводит.
   Словно ниоткуда у дверей возникла уже знакомая изящная фигурка девушки - первой обитательницы этого замка, с которой мне довелось познакомиться сразу же после пробуждения. Не выказав и тени удивления, она спокойно ожидала меня, облаченная в очередное чудо швейного мастерства, что каскадом золотистого шелка струилось вдоль длинных ног.
   Робко кивнув в знак приветствия, я приготовилась к недовольному молчанию или же откровенному безразличию вкупе с холодностью, но она меня удивила. Дождавшись, пока покои окажутся далеко позади, Мирена произнесла:
   - Это было большой ошибкой - приходить туда в одиночестве. Ты даже не представляешь, какими могли бы быть последствия, если бы хозяина не было в замке.
   - Я просто пыталась отыскать библиотеку! - возразила я, наконец, справившись с оцепенением, вызванным присутствием дьявола, который так же, как и я, стал свидетелем этих ужасающих сцен. - Но не смогла вспомнить правильную дорогу. У меня и в мыслях не было пытаться отыскать этих жутких существ.
   Она заметно успокоилась после моих слов, но все еще никак не могла прекратить разговор на эту не слишком приятную для меня тему:
   - К счастью, господин вовремя появился. Тебе следует быть ему благодарной.
   Вот после этих ее слов я не смогла сдержаться, и копившееся все эти дни негодование выплеснулось наружу сумбурной волной:
   - Благодарной? За что же? За то, что благодаря ему я оказалась в этом проклятом месте? За то, что лишилась возможности жить как раньше, лишилась всего, что было для меня дорого? Для всех вас, возможно, это было добровольным решением - продать свою душу в обмен на какие-то иллюзорные земные блага, но я все еще не могу смириться с тем, что больше не принадлежу самой себе!
   В ответ на мою пылкую тираду девушка прищурилась, очевидно, уйдя в свои мысли, но когда я уже решила, что она так и не ответит мне, Мирена тихо произнесла:
   - Ты даже не представляешь, насколько ошибаешься. Неизвестно, какая участь ожидала тебя, останься ты с отцом: быть может, по сравнению с этим твое пребывание здесь - это шанс. Подумай над этим.
   С этими словами она оставила меня у знакомой двери, за которой скрывались отведенные мне покои. Не желая оставаться в коридоре в компании с затаившейся мглой, что все это время настороженно прислушивалась к нашему разговору, я отворила двери и оказалась в уже привычной для меня обстановке.
   Волнение и тревоги этого непростого дня скоро дали о себе знать - не прошло и пары часов, как меня со страшной силой потянуло ко сну. Не видя причин сопротивляться, я тут же оказалась в постели, и, буквально, через несколько минут провалилась в блаженное забвение.
   Я не могла вспомнить, снилось ли мне что-то конкретное, или же просто разум блуждал в потемках неясных сновидений, но я внезапно проснулась, словно от резкого толчка, и приподнялась на локтях, затуманенным взором обводя комнату. На первый взгляд все было как раньше: рассеянный лунный свет пробивался сквозь приоткрытое окно, окрашивая знакомые предметы в золотистый цвет; изогнутые тени, отбрасываемые деревянными колоннами кровати, на которых крепился балдахин, соединялись в причудливую мозаику, что располагалась прямо на каменном полу. Я недоуменно нахмурилась, не понимая, отчего на душе поселилось странного рода беспокойство, когда внезапно взгляд натолкнулся на выбивающуюся из привычной картины фигуру: в широком кресле, удобно развалившись в его мягких глубинах, сидел хозяин замка, беззвучно наблюдая за мной. Выступающие полки надежно скрывали его лицо от лучей ночного светила, и мне был виден только краешек привычной длинной накидки, спускающийся до самого пола.
   - Что вы здесь делаете? - испуганно спросила его, не в силах разобрать, в действительности ли я вижу перед собой дьявола или же он всего-навсего является плодом моего воображения.
   - Охраняю твой сон, - тихим эхом до меня донесся ответ.
   - Охраняете? - эхом повторила за ним, все еще находясь во власти сна. Наверное, из-за этого я не успела опомниться, прежде чем с моих губ спорхнули созвучные мыслям слова: - Но от кого, если единственное существо, способное представлять для меня угрозу, это вы сами?
   Он негромко рассмеялся и в окружающей нас темноте его смех прозвучал неожиданно мягко и почти по-доброму:
   - Спи, Аселайн, спи. Я не более чем выдумка твоего уставшего разума; сновидение, украдкой скользнувшее в твои грезы.
   Я послушно вернулась в гостеприимные объятья мягкой постели, и почти сразу же на меня сильной волной накатил сон. Не имея сил сопротивляться, я позволила ему взять надо мной верх, и уже скорее интуитивно, чем осознанно прошептала:
   - Спокойной ночи... Дэриан...
   Ответа я уже не услышала.
  

Глава седьмая. Откровение

   После пробуждения ото сна прошло уже несколько часов, а я все никак не могла выпутаться из нитей до ужаса реалистичного сновидения.
   Был ли дьявол действительно в моей комнате или все это было не более чем игрой переутомленного разума? Если же да, то с какой целью? Едва ли его мог завлечь вид моего спящего тела - достаточно было вспомнить обитательниц этого замка, чтобы лишний раз удостовериться в том, что мне нечего им противопоставить.
   Стоило ли бояться? Странным образом я не чувствовала угрозы в его присутствии - если бы дьявол хотел причинить мне вред, то сделал бы это многими днями раньше.
   Так и не надумав ничего вразумительного, я оставила тщетные попытки отыскать в этом странном сне ответы и погрузилась в мысли о загадочных событиях в комнате с зеркалами. До сих пор от одних только воспоминаний о случившемся меня бросало в жар - еще никогда за всю жизнь я не испытывала ничего, что хотя бы отдаленно напоминало вчерашние ощущения. Гораздо проще было сделать вид, что эти эмоции - лишь результат влияния демонов искушений, но себе самой я солгать не могла: на несколько томительных мгновений я действительно хотела, чтобы все это оказалось правдой. Желала наяву ощутить прикосновение сильных мужских пальцев к нежной коже, почувствовать, как горячее дыхание опаляет мою шею, узнать, наконец, что же такого есть в поцелуе, что заставляет людей так страстно этого желать.
   Все оставшееся время, которое для себя я измеряла по точным, как часы, визитам слуг, приносящих пищу, было наполнено бесконечными тоскливыми воспоминаниями. Я вновь думала о тетушке и наших спешных переездах, вспоминала единственную встречу с отцом, обернувшуюся для меня настоящим кошмаром, который все никак не желал заканчиваться. Права ли была Мерина, когда говорила, что мне еще очень повезло? В это было сложно поверить, но все же полностью отмахнуться от ее слов не могла - пусть я совсем не знала мужчину, подарившего мне жизнь, его поступки говорили сами за себя. Едва ли можно было поверить в возможность счастливого детства рядом с человеком, который хладнокровно отдал своего ребенка в руки дьявола.
   Ровное пламя горящих свечей на мгновение заколыхалось, возвращая меня из царства воспоминаний обратно в безрадостную действительность. Размышления завели меня настолько далеко, что я и не заметила, как просидела в неподвижном состоянии, по моим ощущениям, несколько часов. Затекшее тело не преминуло тут же напомнить о себе скулящей болью во всех конечностях, словно желая таким образом поквитаться со мной за все проведенное в кресле время. Чтобы унять ее, я начала руками массировать кожу, и от моих прикосновений мгновенно во все стороны побежали волны покалываний.
   Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем слух внезапно уловил какой-то звук, шедший из-за пределов моих покоев. Сначала я решила, что мне просто показалось, однако звук повторился спустя мгновение, став чуть громче.
   Невозможно было различить, кричал мужчина или же голос принадлежал женщине, но с уверенностью можно было сказать, что источник звука был живой. Потому как ни один предмет, ни одна вещь не могли испытывать боль - и так кричать от нее. Пробирающе до каждой клеточки моего мгновенно одеревеневшего тела, истошно, с надрывом, то скуляще на одной протяжной ноте, то в следующее мгновение резко срываясь на захлебывающийся хрип.
   Я со страхом приоткрыла дверь, еще не зная, как именно поступить - остаться в комнате и сделать вид, что ничего не слышу, или же взять свечу и попытаться раскрыть хотя бы одну из тайн этого загадочного замка. Рассудок требовал немедленно позабыть все небезопасные намерения, в то время как неумное любопытство, замешанное на страхе, гнало вперед.
   Из темных глубин коридора на меня угрожающе зашипела тьма, очевидно, полностью разделяя все опасения рассудка, но я лишь замерла на пороге, вслушиваясь в ночь - не раздадутся ли снова эти пугающие звуки?
   - Сегодняшней ночью тебе не стоит повторять своей вчерашней прогулки.
   Вздрогнув, я резко обернулась. Там, почти сливаясь с окружившей нас мглой, стояла Мирена, невозмутимо глядя на меня своими до невозможности черными глазами.
   - Я и не собиралась никуда выходить, просто услышала эти странные звуки. Вы же их тоже слышите? - спустя секунду молчания проговорила я, все еще прислушиваясь к затихающим вдалеке отголоскам новых криков.
   - Не знаю, о чем это ты сейчас, но нам лучше зайти. - Она проговорила эти слова безразличным тоном, после чего, не дожидаясь моей реакции, шагнула внутрь.
   А может, так оно и было на самом деле, и этими звуками замок заманивает меня в очередную свою ловушку? Потому-то их никто кроме меня и не слышит?
   Но я не собиралась так просто сдаваться, и, уже оказавшись в комнате, продолжила свои расспросы:
   - А что за ночь сегодня?
   Мирена с удобством устроилась в кресле возле окна, словно ее визит ко мне должен был растянуться на часы, и пояснила:
   - Это не простая ночь, - она бросила короткий взгляд за окно - Сегодня произойдет единение лун.
   - Единение лун? Что вы подразумеваете под этими словами? - я продолжала свои расспросы с завидным упрямством, поскольку Мирена была единственным существом в этом замке, с которым я могла вести беседы, ежеминутно не опасаясь разгневать своими вопросами или сомнениями.
   - Полнолуние. - Она улыбнулась загадочной улыбкой, словно зная что-то, недоступное для моего понимания. Допуская, что так оно и было на самом деле, я, тем не менее, все никак не могла унять любопытства.
   - Полнолуние? Но ведь в этом мире оно каждый день!
   В который уже раз у меня возникло стойкое ощущение, что все в этом замке относятся ко мне несерьезно - точно к ребенку, которому можно, не утруждаясь, рассказать любую на ходу сочиненную небылицу, выдав ее за правду.
   Но девушка в ответ посмотрела на меня абсолютно серьезным взглядом и пояснила далеким от каких-либо насмешек голосом:
   - Сегодня необычное полнолуние. В вашем мире сейчас пятнадцатый день луны, когда она вступает в полную силу.
   - И что это означает?
   - То, что связь между двумя мирами сегодня невероятно сильна. Лишь раз в месяц две луны сходятся в одной - и то, всего на несколько минут. Это время стихий, вырвавшихся из-под оков дня, время для самых низменных желаний, время порока... Власть луны в этот момента безгранична - как и власть существ, рожденных под ее светом.
   Отчего-то после этих пугающих слов, произнесенных столь обыденным голосом, по коже пробежали мурашки, точно от холода. Обняв себя руками в надежде унять эту странную дрожь, я продолжила расспросы:
   - А как это связано с запретом на прогулки для меня?
   - Сегодня ночью цепи особенно слабы... И монстр снова вырвется наружу, как это происходит каждое единение лун.
   - Монстр? В замке водятся чудовища? - переспросила я, воскрешая в памяти темные провалы коридоров, освещенные лишь пурпурными бликами света.
   - Есть куда более опасные существа, нежели те, о ком ты говоришь, - загадочно проговорила девушка, вновь устремляя взгляд пронзительно черных глаз за окно.
   Я замолчала, мысленно перебирая все, что могло подойти под это определение. Как назло, фантазия отказалась мне в этом помогать, усиленно подсовывая образы демонов искушений. Я безмолвно покачала головой своим собственным мыслям, уверенная, что разгадка гораздо страшнее. Чем бы ни было это самое чудовище, едва ли оно ограничивалось одними зеркальными соблазнами - присутствие Мирены в моей комнате служило лишним тому подтверждением.
   Медленно текли минуты, а в комнате все так же царила вязкая густая тишина, окутавшая нас плотным коконом безмолвия. Казалось, звуки навсегда покинули этот мир - и только равнодушный лунный свет, пробивающийся сквозь приоткрытые ставни, стал свидетелем того, как плотно закрытая Миреной дверь начала медленно отворяться, точно от легкого сквозняка. Словно в замедлении, я наблюдала за тем, как темная полоса мрака начинает неотвратимо просачиваться сквозь узкий дверной проем, с каждой секундой становящийся все шире.
   Но в этом замке никогда не было ветра!
   Только я успела об этом подумать, как сидящая напротив меня девушка резко вскочила с кресла, бросаясь к выходу. На ее обычно невозмутимом лице пугающей гримасой проступила паника, разом исказившая тонкие черты. Навалившись всем телом на тонкую деревянную грань, ставшую преградой между этой комнатой и чем-то зловещим и темным, что необъяснимо упорно пыталось прорваться внутрь, она начала что-то говорить, но до меня не доносилось ни звука. Странное оцепенение, коварно завладевшее телом, не позволило мне и сдвинуться с места, вынуждая в бессилии наблюдать за тем, как дверь медленно и туго, но все же поддается усилиям девушки. Тьма неохотно покидала захваченные позиции, стелясь по полу легкой дымкой, пока, наконец, дверь не закрылась, напоследок вновь обдав нас сильным потоком воздуха.
   И в то же мгновение звуки резко вернулись обратно в мир, обрушившись на меня тяжелым оглушающим градом. Оцепенение разлетелось холодными каплями, и я устремилась к тяжело дышащей девушке, замершей у двери.
   - Что это было?
   По ее лицу струился пот, мертвенно бледные щеки в лунном свете, казалось, принадлежали призраку, а никак не живому существу. Но когда она открыла рот, чтобы мне ответить, голос ее был привычно ровен и почти спокоен:
   - Ничего из того, что тебе следовало бы знать.
   Эти слова так и остались неподвижно висеть в воздухе, даже когда силуэт девушки уже растворился за дверью.
   Заснуть в ту ночь мне удалось с большим трудом. Из памяти никак не желали уходить странные слова, сказанные девушкой, ее предупреждение о чудовище, и, наконец, открывающаяся дверь, за которой словно притаилось многовековое зло. Что именно находилось за той стороной, если на лице Мирены тогда был нарисован неподдельный испуг?
   Я задавала себе этот вопрос много раз, но никак не могла подобрать ответа, который мог бы объяснить все странности этого вечера - а точнее, ночи, вечной ночи, которой не было конца и края в этом мире.
   На следующий день - для себя самой я все же пыталась вести примерный подсчет проведенного в этом месте времени, условно деля дни от момента пробуждения до отхода ко сну - я никак не могла ожидать посетителей, однако очень скоро после завтрака раздался короткий стук, и в комнату заглянула Мирена.
   Улыбаясь с небольшой натяжкой, она промолвила будничным голосом:
   - Доброго утра, а точнее - ночи, Аселайн! Надеюсь, твой сон был спокоен.
   В этом утверждении словно крылся невысказанный вопрос, как будто девушка желала убедиться, что я действительно провела эту ночь как обычно.
   - Благодарю вас, - немного озадаченно ответила я, силясь понять, чем может мне грозить этот неожиданный визит. - У меня нет причин жаловаться.
   Она заметно успокоилась и даже повеселела. Быть может, из-за этой перемены в настроении или по каким-то другим причинам, Мирена вдруг почти по-доброму улыбнулась и внезапно предложила:
   - Если сегодня ты хотела бы прогуляться по замку, я могла бы составить тебе компанию.
   Я замерла на месте от открывшейся перспективы покинуть ненавистную комнату. Правда, в следующий миг воспоминания о вчерашней ночи вспыхнули в памяти с новой силой.
   - А как же вчерашние предупреждения?
   - Сегодня оснований для них уже нет. К тому же, тебе наверняка уже опостылел один только вид этого ужасного балдахина над кроватью, - она вдруг подмигнула мне, чем вызвала еще большее изумление.
   - Он вполне ничего, - осторожно произнесла я, еще не зная, как реагировать на такую странную перемену и в ее поведении. - А вот занавески на окнах я определенно бы сменила.
   Она негромко рассмеялась в ответ на мое замечание, а я удивленно подумала, что, очевидно, совсем напрасно поспешила причислить ее к разряду своих недоброжелателей.
   - Ну, так что ты скажешь насчет прогулки? - Она нетерпеливо притопнула каблучком.
   - Было бы замечательно! К тому же, в прошлый раз я так и не смогла найти библиотеку...
   - Значит, туда мы и направимся!
   Она резво повернулась и направилась к выходу, жестом указывая следовать за ней.
   Не прошло и пяти минут, как я уже была в столь заветном для меня царстве книг. Однако вскоре пыл моей нежданной собеседницы заметно угас - видимо, мое стремление оказаться в этом месте она явно не разделяла.
   Я с головой ушла в жадное изучение ближайших полок, когда Мирена, окончательно заскучав, решилась меня покинуть, предварительно пообещав зайти через часик-другой. Радостно кивнув в ответ, я вернулась к прерванному занятию, ничуть не огорченная перспективой остаться в этом месте и на более длительный срок - в конце концов, обстановка отведенных мне покоев была тщательно и добросовестно изучена до самых мельчайших деталей, и я с чистой совестью могла приняться за изучение остальных помещений замка.
   Тихонько посмеиваясь над собственными не слишком глубокомысленными раздумьями, я перешла к стоящей особняком массивной полке, на которой, как помнила еще со времени моего прошлого визита сюда, находились церковные книги.
   Как все-таки странно было видеть их в этом месте. Даже после вполне логичного объяснения хозяина замка, я не могла избавиться от потаенного ощущения неправильности нахождения этих книг здесь. Словно я сама, после всего того времени, которое провела в этом месте, уже была недостаточно чиста даже для обычного прикосновения к ним.
   С тем чтобы развеять предательские мысли, темной тучкой промелькнувшие на небосклоне сознания, я коснулась твердых обложек рукой, медленно проводя пальцами по выбитым золотом названиям. Наугад выбрав один из стоящих на полке тяжелых фолиантов, я взяла его в руки и открыла случайную страницу. Но вместо ожидаемых текстов на меня смотрела абсолютно черная гладь листа, пугающий вид которой заставил меня приглушенно ахнуть и выронить книгу из рук.
   Поднять ее я уже не успела; вместо меня это сделали сильные руки с длинными изящными пальцами, обладатель которых словно соткался прямо из воздуха - его появление стало для меня не слишком приятной неожиданностью.
   Дьявол смотрел на меня в упор знакомыми темными омутами, необычайно бледный и как будто изможденный - хотя едва ли это понятие могло быть применимо к этому существу. Я застыла на месте, пригвожденная резким приступом паники - а вдруг мой визит сюда его разозлил, пусть даже он не показывает виду?
   Словно под стать моим мыслям хозяин замка протянул мне книгу и произнес:
   - Не стоит смотреть на меня таким затравленным взглядом - я не собираюсь тебя есть.
   Моментально вспыхнув от того, что он до сих пор помнит слова, сказанные мной в нашу первую встречу, я упрямо подняла подбородок и произнесла:
   - Я и не сомневалась в этом. Меня просто напугала эта книга. Что с ней?
   Он неторопливо пролистал несколько абсолютно черных страниц, похожих друг на друга, словно близнецы, и столь же лениво ответил:
   - А что именно тебя смутило?
   - Почему все страницы черные? Где же тексты молитв? Почему в той книге, что я смотрела в прошлый раз, все это было, а в этой - пустота?
   - Покажи мне ту книгу.
   Его голос звучал на удивление спокойно и почти безразлично. Медленно успокаиваясь от его однотонного звучания, я послушно вернулась обратно к полке и спустя минуту спешных поисков нашла искомый фолиант.
   В нетерпении схватив его, я открыла первую же страницу - и вновь под твердым кожаным переплетом скрывалась абсолютнейшая тьма, сочившаяся с каждого абзаца.
   - Но я отчетливо помню, что здесь были буквы! - словно оправдываясь, горячо проговорила я, как никогда уверенная в том, что это не может быть обманом зрения - я действительно видела их!
   - Ты видела лишь то, что я хотел тебе показать, - мгновенно отозвался дьявол, словно читая мои смятенные мысли. Неторопливо подойдя к пустеющему камину, он провел ладонью над холодным очагом, и в то же мгновение ровное пламя весело заиграло на добротной горке поленьев, что удивительным образом возникла прямо из воздуха.
   Окончательно растерявшись, я посмотрела на него, не в силах предугадать, какие слова сорвутся с его губ в следующее мгновение. Поступки и мысли этого существа не поддавались никаким попыткам хоть как-то предвидеть дальнейшие его действия, и мой человеческий разум давно уже потерял всякую надежду поспеть за стремительным ходом его непостижимой логики.
   - Что есть религия? Не более чем болезнь души, и только. Люди давно уже извратили само понятие веры, вложив в это слово совершенно иной смысл. Вы притворяетесь верующими в то, во что на самом деле уже давно потеряли всякую надежду - а может, никогда ее и не имели вовсе.
   Он замолчал, резко остановившись на полуслове, и невидящим взором уставился на пламя, а в следующее мгновение внезапно оказался совсем рядом со мной, пристально глядя прямо в глаза:
   - Я лишь хотел показать тебе, что это все иллюзия - эти тексты, песнопения, молитвы. Ничто из этого не в силах помочь человеку, если душа его черна как ночь.
   Я замерла, глядя на стоящего так близко мужчину, только в этот момент осознав, насколько накалилась обстановка в комнате: разгоревшееся пламя уютно хрустело сухими полешками, огненные блики танцевали на поверхности гладкого стола, очертаниях высоких стеллажей, задумчивом лице дьявола, устремленном прямо на меня. Он жадно вглядывался в мое лицо, точно пытался отыскать на нем что-то.
   Огромным облегчением в этот момент для меня было услышать отдаленный стук каблуков, знаменующий приближение Мирены. Тенью скользнув в дверь, девушка остановилась, смиренно глядя на своего господина. Получив в ответ легкий кивок, она перевела взгляд на меня и мягко произнесла:
   - Пойдем, Аселайн, нам пора.
   Вдогонку нас настиг спокойный голос, обращенный ко мне:
   - Ты можешь захватить с собой парочку книг, чтобы занять себя.
   Слегка кивнув в знак благодарности, я, практически не глядя, схватила с ближайшей полки первые попавшиеся книги и почти бегом бросилась за Миреной, уже скрывшейся за дверью, когда мне в спину долетел тихий хриплый смех, не предвещающий ничего хорошего.
   Что бы это значило?..

Глава восьмая. Черный король

   С момента моего последнего посещения библиотеки прошло несколько дней, прежде чем хозяин замка, наконец, изволил прервать мое одиночество. За это время я успела сполна насладиться подробным изучением выбранных книг, найдя их довольно занимательными. При этом одновременно я не оставляла попыток отыскать в них причину его пугающего смеха, долгое время не дававшего мне покоя даже во сне. Но сделать это было непросто: мой невольный выбор пал на два абсолютно несхожих друг с другом тома, каждый из которых заслуживал отдельного внимания. Первым был сборник самых различных историй, начиная от церковных наставлений и заканчивая шуточными сценками, на мой взгляд, не несущими какого-то определенного смысла.
   Вторым же оказался небольшой фолиант пространных размышлений о сотворении мира и небесных обитателях, включавший парочку действительно занятных легенд, которые я читала, затаив дыхание. Единственное, что по-настоящему заинтересовало среди длинной череды витиеватых текстов - небольшая история, повествующая о человеке, заключившем договор с дьяволом. Несколько коротеньких абзацев, казалось, вобравшие в себя предысторию моего появления в этом замке, запали в душу. Вновь и вновь вчитываясь в строки, бегущие узкой черной змейкой по светлым полям страниц, я пыталась представить на месте главного героя своего отца и понять, как может желание получить корону стать сильнее всех остальных чувств. И если в той истории мужчина продал свою душу в обмен на спасение умирающей любимой, то стремление отца обрести власть любой ценой никак не желало вписываться в рамки морали. После прочтения маленького рассказа можно было сказать точно одно: какой бы веской ни была причина вызова дьявола, этот поступок черным пятном ложился на душу вызвавшего его, обрекая на бесславную кончину и последующие мучения в царстве мертвых.
   Я в очередной раз размышляла о превратностях судьбы и о собственном туманном будущем, когда дверь вдруг неожиданно распахнулась, и на пороге возникла знакомая высокая фигура, укутанная в длинный черный плащ, с которым его обладатель, кажется, никогда не расставался.
   Безо всяких слов приветствия мужчина прошел вглубь комнаты и привычно с удобством устроился в высоком кресле.
   "Да что в этом кресле такого особенного? Давно уже забрал бы его к себе", - с внезапным раздражением успела подумать я, прежде чем дьявол проговорил вкрадчивым голосом:
   - Тебе понравились книги?
   - Да, благодарю вас, - настороженно ответила я, мгновенно начиная выискивать скрытые мотивы в его интересе.
   - За что именно ты поблагодарила меня сейчас? - внезапный вопрос поставил меня в тупик.
   - За книги, - озадаченно ответила я спустя пару секунд.
   - Нет, за них ты благодарила меня ранее. Что побудило тебя произнести это сейчас?
   - Так принято. Вы поинтересовались, я ответила, - неуверенно произнесла я, смутно ощущая некий подвох в его настойчивости.
   - То есть ты даже толком сама не знаешь, за что благодаришь, - подвел неожиданный итог дьявол. - А между тем, единственная причина, которая видится мне разумным объяснением, так это то, что правила приличия, с невероятной настойчивостью вбиваемые в детские головы с самого раннего возраста, прорастают в юных душах подобно сорняку. И имеют обыкновение в любые, даже самые неподходящие случаю моменты вылезать наружу.
   - Вы пришли только затем, чтобы устранить огрехи в моем воспитании? - не удержалась я, будучи не в состоянии дольше поддерживать разговор на эту скользкую тему. Крошечный вызов, которым сопровождались мои слова, не мог пройти незамеченным: мужчина вопрошающе изогнул бровь, но, вероятно, все же решил оставить его без внимания.
   - Нет. Я пришел, чтобы узнать, понравились ли тебе книги.
   - Да, понравились, - окончательно запутавшись, после короткой паузы ответила я, вновь ощущая подступающее раздражение. Наш разговор словно шел по замкнутому кругу, где оба собеседника под каждым своим вопросом подразумевали что-то иное. Вот только понять, что же на самом деле нужно от меня дьяволу, я не могла.
   - Не ищи загадки там, где ее нет, - бархатистый голос звучал с нескрываемой насмешкой.
   Он снова словно подслушал мои мысли!
   Я не могла быть в этом полностью уверена, но уже в который раз его отклики на невысказанные мною вопросы приводили в замешательство.
   Кажется, можно было услышать, как грузно ворочаются мысли в моей голове, пока я судорожно пыталась придумать достойную реплику в ответ.
   - Не стоит так сильно нервничать, Аселайн, - терпеливо произнес хозяин замка. - Я уже говорил и могу повторить вновь, что не имею своей целью убить тебя или причинить боль.
   - А какую цель вы преследуете, заточив меня в четырех стенах в своем замке? - и снова слова вылетели быстрее, чем я смогла их остановить.
   - Узнать тебя ближе.
   Мужчина спокойно смотрел прямо на меня в ожидании ответа. А я тем временем судорожно пыталась собрать разбегающиеся во все стороны мысли, чтобы извлечь из себя что-нибудь вразумительное. Узнать меня? Может, он просто надсмехается, испытывая неподдельное наслаждение от моего смущения и растерянного вида? Потому как верить в то, что сказанное им - правда, я отказывалась. Одна только мысль о том, чем мне может грозить его интерес, вызывала панический ужас и сильное желание как в детстве забраться под кровать и не вылезать из-под нее, пока угроза не пройдет стороной. Правда, в те годы молнии и гром, так пугавшие меня, были явлением довольно непродолжительным, в отличие от "грозы" в виде мужчины, сидящего напротив, которая и не собиралась проходить.
   Так и ничего не придумав, я решила, что честность в данном случае будет самым уместным ответом.
   - Эти слова в ваших устах наполняют мою душу тревогой.
   Он слегка улыбнулся, отчего я почувствовала небольшое облегчение - по-видимому, это не стало для него новостью.
   - Я вижу. И пока не собираюсь торопить события - пусть все идет своим чередом.
   Я не успела никоим образом отреагировать на эту реплику, как дьявол резко сменил тему:
   - Я знаю, что у тебя были ко мне вопросы по поводу прочитанного. Спрашивай, не бойся.
   И вновь мне оставалось только диву даваться, каким образом ему удавалось так точно угадывать мое душевное состояние и потаенные желания. Я даже себе самой боялась признаться в том, какие мысли вызвала во мне прочитанная история - и какие вопросы.
   - В одном из рассказов, где речь шла о судьбе человека, продавшего душу... - я замялась, не зная, можно ли продолжать или же эта тема вызовет в нем лишь раздражение и злость.
   Однако вместо этого в глубине его глаз зажглись едва различимые огоньки интереса - а может, мне только показалось? Следующие слова рассеяли сомнения:
   - Продолжай.
   - Там сказано, что любое существо, заключившее договор с дьяволом, обречено. Значит ли это, что душа моего отца будет проклята? - я высказала, наконец, мучившие меня подозрения и посмотрела на дьявола в ожидании ответа.
   Тем не менее, он не спешил удовлетворять мое любопытство, вместо этого неожиданно задав встречный вопрос:
   - А какой ответ хотела бы услышать ты сама?
   - Мне сложно судить, ведь я не могу порицать или оправдывать отца, будучи в полном неведении относительно причин, побудивших его поступить таким образом, - после некоторой заминки произнесла я, испытывая неловкость и смущение из-за внезапного поворота этого разговора.
   - Он был проклят уже в тот момент, когда греховная мысль впервые скользнула в его разум и, не встретив сопротивления, пустила корни, - спокойно ответил дьявол, внимательно наблюдая за мной. От его пронзительного взгляда кожа начинала гореть странным огнем, постепенно переходящим на все остальное тело. - Ты чувствуешь облегчение от этой новости? Или тебя не радует мысль, что человек, по вине которого ты оказалась в логове дьявола, получит по заслугам?
   - Я не считаю себя вправе решать, заслуживает ли он этого или нет. Потому как, несмотря на все свои нечестивые поступки, он подарил мне жизнь.
   - И ты не держишь на него зла? - вот тут он даже прищурился, неотступно вглядываясь в мои глаза. Его настойчивость заставляла меня теряться, но, тем не менее, я постаралась внимательно прислушаться к себе и честно ответить, вложив в слова все чувства, что неосознанно не давали мне покоя все эти дни.
   - Нет. Как ни пыталась, я не могу его ненавидеть. Наверное, если бы это зависело от меня, я хотела бы попытаться узнать этого человека ближе, чтобы понять причины совершенных им поступков. Пусть даже для этого мне пришлось бы какое-то время провести с ним рядом.
   "К тому же он единственная ниточка, которая может мне помочь отыскать маму". Это я уже не произнесла вслух, справедливо полагая, что знать об этом дьяволу совсем необязательно.
   - Ты удивительна, Аселайн. Я уже говорил тебе это?
   От этого явно незаслуженного комплимента, да еще и из уст столь пугающего существа, я почувствовала, как покинувшая меня на время неловкость возвращается с новой силой.
   Не дожидаясь ответа, дьявол продолжил:
   - Я могу только удивляться тому, как ты смогла остаться настолько чистой и невинной, находясь в окружении общества, погрязшего в грехе и пороке.
   Я нахмурилась, в очередной раз поражаясь тому, насколько мрачным в его глазах представал мой мир. Мир, в котором я родилась и выросла и от которого ничем не отличалась.
   - И все-таки я не понимаю, почему вы с таким осуждением и порицанием относитесь к людям. Они ведь совсем не такие, - я попыталась разуверить его, но он лишь покачал головой и произнес:
   - Ты ошибаешься. Поверь, Аселайн, в тебе нет и сотой доли того, что обычно заполняет людские думы и души.
   Признавая свое поражение, я вздохнула:
   - Мне сложно спорить с вами, но я все равно верю, что не все люди такие.
   Он только безразлично повел плечами, не желая более продолжать разговор на эту тему, чему я была только рада.
   Этот странный диалог стал первым звеном длинной цепи продолжительных бесед, во время которых я узнавала дьявола совсем с другой стороны. В такие моменты его пугающая сущность незаметно отходила на второй план, уступая место интересному и внимательному собеседнику, разговоры с которым постепенно стали для меня единственной отдушиной, потому как Мирена теперь появлялась очень редко, и я была лишена возможности поговорить с кем-либо еще.
   Зато хозяин замка стал навещать меня почти каждый день, и всякую нашу встречу он был отличен: иной раз внимательным, расслабленным, а иногда язвительным и колким. Казалось, ему не надоедает ежедневно менять личину, незаметно наблюдая за моей реакцией. Порой он мог прямо посреди разговора встать и стремительно покинуть комнату без лишних объяснений и слов. В такие моменты мне не оставалось ничего другого, кроме как с беспомощностью смотреть ему вслед, невольно ощущая себя виноватой в этом поспешном уходе. В другой раз он мог резко оборвать самого себя на полуслове и надолго замолчать, прикрыв глаза и застыв в недвижном положении. Могло пройти много времени, прежде чем он "отмирал" и вновь возобновлял разговор как ни в чем не бывало. Его странное поведение очень беспокоило меня, но я скорее бы проглотила язык, нежели призналась в этом. К счастью, периодичность таких приступов, как я называла их про себя, была не слишком частой, поэтому я могла позволить себе не задумываться над их первопричиной.
   Однако, несмотря на наши нередкие встречи, полностью справиться с боязнью от присутствия дьявола мне так и не удалось. В глубине души все так же жил липкий суеверный страх, зиждившийся на детских кошмарах и прочитанных тайком страшных сказках.
   Правда, со временем я все же научилась скрывать напряжение и разговаривать с хозяином замка почти без стеснения, чему немало способствовали долгие увлекательные разговоры, каждый из которых становился для меня очередным откровением. Я никогда не знала столько всего об окружающем меня мире и его обитателях - и едва ли во всем государстве, а то и на всем белом свете нашелся бы человек, который знал столько, сколько знал дьявол. Мне было страшно даже представить, сколько еще знаний таилось в его голове, и сколько тайн он в себе скрывает. Почти на каждый заданный мной вопрос у мужчины имелось собственное мнение, которое зачастую шло вразрез со всем, что я знала и во что верила до этого. В первое время было страшно и странно слушать про то, как он с абсолютным спокойствием рассуждает на темы, затрагивать которые в моем понимании казалось кощунственным. Я не спорила - и едва ли это представлялось возможным в моем положении - однако жадно ловила каждое сказанное им слово, подолгу размышляя над этим в ночные часы.
   Тем не менее, из памяти никак не желала выходить угроза дьявола касаемо моей души - и поиска ключа к ней. Я часто ловила себя на том, что, внимательно прислушиваясь к негромкому мужскому голосу, параллельно пыталась отыскать скрытый смысл во всех его действиях и изречениях. Словно он был в силах обыкновенными словами воздействовать на мой разум и душу, чтобы нащупать слабое место. Впрочем, как я постоянно напоминала себе самой, это существо являлось самым коварным и непредсказуемым созданием во всем мире, и ожидать от него привычных для понимания поступков было бы откровенно глупо.
   Но как было сложно помнить об этом в то время, когда дьявол находился совсем рядом, глядя на меня своими невозможно черными глазами, и что-то рассказывал. Противиться его темному обаянию было невыносимо тяжело. Особенно в те редкие мгновения, когда лукавые огоньки смеха заслоняли собой извечное мрачное пламя его взгляда, и загадочная улыбка медленно проявлялась на обычно таком бесстрастном лице. Она таила в себе тайну, звала, притягивала меня неуловимым обещанием, которое крылось в чуть приподнятых кончиках чувственных губ. Обещанием чего именно - я не знала, но что-то внутри меня мгновенно отзывалось в ответ, заставляя сердце сбиваться с ритма. В такие моменты он, как никогда прежде, походил на живого человека из плоти и крови - и не просто человека, а самого красивого мужчину, которого я когда-либо видела.
   Эти первые ростки незнакомых прежде чувств очень тревожили меня, потому я старалась всегда держаться настороже, стремясь не дать незваной симпатии проникнуть в душу.
   Ну а виновник моих тревог просто продолжал регулярно навещать меня, каждый раз открываясь с новой стороны. Меня преследовало неотвязное ощущение, словно хозяин замка чего-то ждет от меня, к чему-то терпеливо подводит, а я, словно неопытный мотылек, лечу прямо навстречу гибельному пламени, не в силах ничего изменить.
   Неясные сомнения не оставляли меня каждую проведенную вместе с дьяволом минуту, заставляя испытывать противоречивые эмоции, сбивающие с толку. Раньше я и подумать не могла, что буду нетерпеливо ожидать очередной встречи с этим существом, одновременно надеясь, что она не состоится.
   Так неторопливо текли неотличимые от ночи дни, заполненные частыми встречами и бесконечными попытками разгадать дьявола, когда однажды он впервые пришел не с пустыми руками. Продолговатый деревянный ящик, покрытый толстым слоем пыли сразу привлек мое внимание. Но это было не все: в глубине его скрывались небольшие деревянные фигурки самых различных форм и гладкая квадратная доска, поделенная на темные и светлые клетки. Взглянув на дьявола и не найдя на его лице явных признаков возражения, я взяла одну из фигур в руки и осторожно сдула мельчайшие частицы пыли, мгновенно поразившись тому, насколько точна была рука мастера, сумевшая вдохнуть жизнь в деревянные бруски и сотворить из них настоящее произведение искусства. Крохотная светлая фигурка уютно легла в мою ладонь, и мне показалось, что дерево все еще хранит тепло руки своего создателя.
   - Как красиво...- я первой нарушила тишину, привычно царящую в комнате. - А что это такое?
   Не дождавшись ответа, спустя несколько мгновений я подняла голову и посмотрела на стоящего в двух шагах от меня мужчину.
   Дьявол замер на месте, устремившись взглядом на фигурку, что я все еще держала в руке. Непривычно задумчивое выражение на его лице отчетливо свидетельствовало, что он сейчас находится где-то в другом месте, но не со мной рядом.
   Когда я уже решила, что он мне так и не ответит, в комнате раздался его хриплый голос:
   - Шатрандж. Так звалась эта игра когда-то. В теперешнем мире она обрела новое имя.
   Мне ничего не сказало это название, и я осторожно продолжила расспросы.
   - А что это за игра? И как она теперь называется?
   Его ответ не заставил себя долго ждать:
   - Шахматы.
   Незнакомые нотки в его голосе укрепили мое подозрение, что с этой игрой что-то не так. Покопавшись в памяти, я выудила оттуда обрывки скудных знаний, касающихся этой темы:
   - Я встречала упоминание о них когда-то давно в одной из книг. Но... они ведь запрещены церковью?
   И только произнеся это вслух, я осознала, что сморозила глупость - едва ли эта новость станет для дьявола открытием.
   Оторвавшись от созерцания изящной фигурки в моей ладони, которую я никак не могла выпустить, он ответил с неожиданной усмешкой:
   - Да, это так. "Измышления дьявола" - вот как они ее называют теперь.
   - У служителей церкви наверняка есть на то основания, - осторожно произнесла я, внимательно наблюдая за его реакцией.
   Он лишь спокойно пожал плечами, возвращая на лицо привычную маску бесстрастия:
   - Все возможно.
   Я не стала ступать на скользкий путь споров с хозяином замка, вместо этого еще раз проведя пальцем по выступающим бокам миниатюрной фигурки, голова которой имела удивительное сходство с головой лошади. Грива, уши, глаза - все было прорисовано с такой точностью и изяществом, что я не смогла сдержать повторный вздох восхищения:
   - Тот, кто сотворил это, был настоящим мастером.
   Мужчина никак не отреагировал на мои слова, вместо этого медленно произнеся, по-видимому, все еще находясь во власти каких-то собственных дум:
   - Ими не играли уже много лет.
   - Да, я вижу, - отозвалась я, бережно возвращая фигурку на место. В том, что она была очень, очень старой, впрочем, как и все остальные фигуры, сомнений быть не могло. - Никогда еще не видела ничего, хотя бы отдаленно похожего на них.
   - Я научу тебя играть в эту игру, если ты захочешь.
   Его предложение не стало для меня неожиданностью, но я колебалась, предчувствуя, что неспроста эта игра запрещена под страхом смертной казни. Однако загадочные фигуры так и манили дотронуться до них вновь, чтобы постигнуть все тайны, заключенные в крохотные кусочки дерева. Отчего-то я не сомневалась, что они таят в себе не одну загадку, связанную с самим дьяволом и с его прошлым.
   Осторожно кивнув в знак согласия, я, сама того не зная, начала новый виток моего пребывания в этом мире.
   Теперь на смену долгим беседам пришли не менее занимательные уроки, которые заставили меня с нетерпением дожидаться визитов хозяина замка, который обстоятельно посвящал меня в тонкости этой игры. В первые разы было довольно сложно запомнить расположение и порядок хода каждой из фигур, но со временем я потихоньку начала делать успехи. Конечно, до мастерства хозяина замка мне было очень далеко, но втайне я гордилась собой, когда ему все чаще требовалось больше времени, чем обычно, чтобы победить меня.
   Это казалось удивительным, но на поверку из дьявола получился прекрасный учитель. Иногда мне казалось, что своими бесконечными вопросами я рискую навлечь на себя его гнев, но каждый раз вместо того, чтобы все бросить или сорваться на мне, он терпеливо повторял пройденный урок.
   Правда, мне еще ни разу так и не удалось обыграть своего соперника - впрочем, учитывая его опыт и знания, я не сильно расстраивалась из-за очередного поражения, запоминая ошибки и извлекая из них выгоду на будущее.
   Однако как-то раз привычный ход партии был нарушен самим дьяволом, который, вместо того, чтобы как обычно разъяснить ошибку и продолжить игру после сделанного мной неудачного хода, решил попробовать иной метод обучения:
   - Аселайн, ты слишком осторожна и нерешительна. В шахматах неумение сознательно идти на жертвы может привести к поражению. Тебе необходимо взглянуть на игру с другой стороны. Представь, что перед тобой не деревянная доска, а твоя собственная жизнь. Какую фигуру ты бы выбрала для себя?
   Мой ответ прозвучал тут же:
   - Пешка. - В этом я не сомневалась. Вся моя жизнь - это череда чьих-то решений и поступков, но я сама почти не имела права голоса. Всего лишь безвольная фигурка в руках более опытных игроков: сначала тетушки, затем отца, а сейчас - дьявола.
   - Хороший выбор.
   Я недоуменно воззрилась на него. Правильно расценив мою реакцию на его слова, дьявол охотно пояснил:
   - На первый взгляд, у нее нет никаких преимуществ. Но это не так. На самом же деле, пешка - единственная из всех фигур, которая, начиная игру в качестве самой слабой, может стать любой другой - и даже королевой*. Для этого ей нужно пройти игровое поле и достигнуть последней горизонтали. Так и ты, Аселайн: сейчас твоя жизнь представляется лишь случайной партией, разыгранной другими игроками, в которой ты играешь роль безвольной пешки, но все может измениться.
   Его речь показалась мне не более чем красивыми словами, коими он пытался приукрасить неприглядную реальность, в которой я всецело находилась в его власти безо всякой надежды когда-нибудь обрести свободу.
   Спорить с ним было бесполезно - я понимала это очень ясно. Поэтому, оставив его слова без внимания, я вернулась к нашему разговору.
   - В таком случае, кто остальные фигуры на доске?
   Он ухмыльнулся и пожал плечами:
   - Это решаешь только ты сама. Партия началась, но твой черед хода еще не пришел: сейчас в игре участвуют другие фигуры, многие из которых пока не появились в твоей жизни. Поэтому в данный момент они всего лишь туманные дымки на горизонте, - немного помолчав, он продолжил: - Кроме того, ты ведь даже не подозреваешь об истинной расстановке сил. Вполне возможно, что те, кого ты сейчас уверенно относишь к стану противников, на деле окажутся игроками твоего же поля.
   Определенно, сейчас он намекал на себя. Но его роль в эту минуту казалась мне как нельзя более ясной - черный король, мой враг и моя предполагаемая мишень. Конечно, мишень в том случае, если бы я могла хоть как-то сражаться. Увы, он был прав: время для моего хода еще не пришло - и я сомневалась, что оно когда-либо наступит. В реальном мире мне нечего было ему противопоставить. И эти доверительные беседы лишний раз доказывали, насколько он был коварен и лукав - ровно таков, каким и должен быть дьявол в моем понимании.
   Мой собеседник только усмехнулся: вероятно, направление моих мыслей не стало для него сюрпризом. Не останавливаясь на этом, мужчина продолжил:
   - Чтобы выиграть в этой игре, тебе необходимо идти на жертвы. Неважно, кто это будет, важно то, как именно ты сумеешь воспользоваться представившейся возможностью. Запомни: непобедимых нет. Даже самые сильные игроки могут оказаться на грани поражения из-за простой пешки. Главное - насколько далеко ты сама готова зайти в желании победить и чем будешь готова рискнуть.
   На такой загадочной ноте закончился этот разговор, и больше к этой теме мы не возвращались.
   Шло время. Постепенно я начала примиряться со своей новой жизнью, стараясь находить плюсы даже в самых незначительных деталях. Я была жива, со мной хорошо обращались - и если закрыть глаза на некоторые моменты, за это одно уже можно было быть благодарной.
   И все было бы не так уж и плохо, если бы не мое самочувствие, которое ухудшалось с каждым днем. Поначалу я списывала усталость и быстрое утомление на нехватку сна, вызванную тем, что ночами - а точнее, в то время, которое я проводила в постели - замок наполнялся зловещими, порой необъяснимыми и жуткими звуками. Уже не единожды мне на ум приходило подозрение, которое еще несколько недель назад я бы решительно отмела, сочтя неправдоподобным. Однако после всего, что увидела и узнала здесь, в этом мире, где невозможное становилось возможным, отрицать мысль о том, что замок является живым, я не могла. Слишком уж многое нельзя было объяснить. И если днем, когда я бодрствовала, все было тихо и спокойно - даже слишком спокойно, то стоило мне приготовиться ко сну и лечь в постель, как замок пробуждался.
   Вот уже сколько ночей подряд мне слышится далекий голос тети. Она что-то тревожно говорит, словно стремясь меня о чем-то предупредить. Однако как только я начинаю прислушиваться, знакомые звуки постепенно превращаются в неразборчивое бормотание, утихающее с каждой секундой. Я осторожно встаю с постели, подхожу ближе к двери и напряженно вслушиваюсь. Мне удается разобрать несколько отрывистых слов, прежде чем голос становится все ниже и грубее, пока, наконец, не превращается в мерзкий хриплый хохот, от которого кровь стынет в жилах. Это повторялось не раз, и все равно каждую новую ночь я вновь и вновь попадаю в эту ловушку, в надежде на...
   Нет, точнее без всякой надежды. Но эта иллюзия присутствия рядом тетушки на несколько коротких мгновений дарила мне давно забытое ощущение безопасности, словно и не было этих долгих недель, проведенных в логове дьявола. Как много ночей я провела, судорожно вцепившись в одеяло и прислушиваясь к каждому скрипу в страхе, что вот сейчас дверь отворится, и кошмар, которому однажды воспрепятствовала Мирена, опять повторится.
   Однако через некоторое время я осознала, что мое болезненное состояние вызвано совсем иной причиной, и нехватка сна тут не при чем. Всему виной служила вечная мгла, окружающая меня и днем, и ночью. Однообразное сияние свечей не могло полностью с ней справиться, вынуждая тьму скрываться в углах просторной комнаты, откуда она не прекращала украдкой наблюдать за мной.
   Тем временем, мои глаза начали все чаще слезиться от назойливого оранжеватого пламени, окрашивающего все предметы и даже меня саму в этот раздражающий цвет. Мне приходилось подолгу сидеть в темноте, освещаемой лишь одиноко горящей свечей, ожидая, пока контуры мебели перестанут расплываться, и я смогу закрывать веки без острой режущей боли. Быть может, я бы даже предпочла кромешную темень такому надоевшему источнику света, но дьявол был непреклонен - мне запрещалось находиться во мраке одной.
   Отсутствие солнца сводило с ума - казалось, я готова была на все, лишь бы снова хоть на минутку очутиться под ласковыми теплыми лучами, ощутить их на своем лице. Я чувствовала себя маленьким ростком, насильно запертым в темном и сыром подвале, который медленно, но верно погибал без света. Конечно, никто бы здесь не позволил мне умереть, но заменить солнце тусклым сиянием свечей, увы, было невозможно.
   Я стала все реже покидать свою постель, опасаясь, что ослабленное тело не выдержит даже обычной прогулки до библиотеки и обратно. Дьявол ничего не говорил вслух, но все чаще в его взгляде проскальзывало новое чувство - словно он понимал, что нахождение в его замке медленно убивает меня, но ничего не мог или не хотел с этим делать.
   Это произошло внезапно - еще мгновением раньше я стояла возле стола, намереваясь отодвинуть горящую свечу подальше от лежащих рядом книг, как в следующую секунду пламя вдруг покачнулось, словно от резко налетевшего порыва ветра, а затем погасло, погрузив комнату во тьму. Я не успела даже понять, что произошло, когда истинная хозяйка ночи не преминула мгновенно этим воспользоваться, окружая меня плотным коконом темноты, который неожиданно обжег кожу липким прикосновением. Паника овладела моим сознанием; я не могла даже пошевелиться, словно связанная по рукам и ногам. Спустя пару мгновений горло сдавило от нехватки воздуха, точно невидимая петля начала затягиваться на нем все туже и туже, но только я судорожно попыталась сделать вдох, как тьма лишь усилила свои смертоносные объятия. Перед глазами закружилось разноцветье мошек, в нос ударил неприятный запах тлена и приближающейся смерти, когда вдруг стискивающая меня мгла разом отпустила ставшее таким безвольным тело. Не было сил попытаться остановить неминуемое падение, единственное, что я могла делать в тот момент - это судорожно глотать воздух, словно вытащенная из воды рыба. Поэтому неудивительно, что я полетела прямо на холодный пол, даже не почувствовав боли от соприкосновения с твердой поверхностью. Последнее, что помню в тот момент - склонившееся надо мной полное тревоги лицо Мирены.
   Я очнулась в своих же покоях, медленно приходя в сознание. В первую минуту мое пробуждение ничем не отличалось от обыденного действа, происходящего каждый день, однако едва я попробовала пошевелиться, как тело резко пронзила острая вспышка боли, вслед за которой разом нахлынули воспоминания о случившемся.
   Возле кровати раздался неясный шум, источник которого обнаружился очень скоро - в облюбованном кресле привычно сидел хозяин замка, внимательно наблюдая за мной.
   Увидев, что я пришла в себя, он неуловимым движением оказался рядом.
   - Как ты себя чувствуешь?
   Осторожно попытавшись приподняться, отчего голова резко пошла кругом, я хрипло отозвалась, отмечая, как тяжело мне дались эта три слова:
   - Сама не знаю.
   Даже малейшее движение рождало новый виток тянущей боли, мгновенно распространяющейся на все тело; каждый вдох отзывался болью в легких, а перед глазами застыли картинки моего неравного поединка с тьмой.
   - Почему она на меня напала? Что я сделала не так? - Такой сиплый и низкий голос казался принадлежащим кому-то другому, но не мне самой.
   Дьявол осторожно присел на краешек кровати, отчего я мгновенно ощутила подступающую неловкость - никогда еще он не находился так близко ко мне.
   - Ты существо из другого мира, она не может привыкнуть к тебе.
   Его слова не стали утешением.
   - Выходит, она будет вечно охотиться на меня, пытаясь убить? Пока однажды ей это не удастся?
   - Больше этого не повторится. Я обещаю тебе, Аселайн.
   На секунду его рука застыла в воздухе совсем рядом с моей головой, точно мужчина хотел погладить меня по волосам. Я замерла, пытаясь справиться с нахлынувшими чувствами: одна часть меня робко желала, чтобы он это сделал, другая же обмирала от страха и собственного бессилия. Не знаю, почувствовал ли дьявол мои противоречивые эмоции или же холодный разум взял верх над сиюминутными желаниями, но в следующее мгновение пальцы резко сжались в кулак, отодвигаясь от моего лица. Я бессильно лежала на кровати, разглядывая его кольцо, которое до этого видела так часто, но никогда даже не пыталась разглядеть, что именно оно из себя представляло. Уродливая пасть какого-то неизвестного мне зверя истекала слюной, острые клыки щерились пугающим оскалом - я не могла представить, как кто-то мог по доброй воле носить такую мерзость. Впрочем, напомнила я себе в очередной раз, логика и здравый смысл отступали перед всем, что было связано с хозяином этого мира.
   В этот момент резкая белая вспышка внезапно озарила комнату, проникая в каждый угол, каждую щель, не оставив места для темноты. В первую секунду не понимая, что происходит, я слабо приподнялась на кровати, пытаясь сконцентрировать мутный взор на дьяволе. Он же мгновенно преобразился - от прежней расслабленности не осталось и следа. Сейчас передо мной стояло существо, по праву носящее имя короля тьмы и предводителя хаоса. Плотно сжатые губы, нахмуренные брови, глаза, в которых яростно металась мгла, грозя испепелить любого, кто встанет у нее на пути, - я искренне пожалела того, кто осмелился стать причиной недовольства дьявола. Спустя мгновение мужчина резко взмахнул плащом - и растворился прямо в воздухе.
   А свет тем временем и не думал исчезать. Прошла еще секунда, прежде чем я поняла, что источник его находится вне пределов замка, и лучи льются сквозь распахнутое окно.
   Как же я соскучилась по свету! Однако это определенно было не солнце с его ярким желтым свечением. Нет, этот свет был ровным и бледным, прохладной рябью разливающийся прямо в воздухе, но от него мне становилось лучше с каждым мгновением.
   Собрав все силы, я медленно поднялась с постели и осторожно подошла к окну, щуря глаза, отвыкшие от яркости светового дня. В первые мгновения я ничего не могла различить - казалось, все снаружи состояло только из белоснежного мерцающего моря, затопившего окрестности замка своими волнами.
   Затем появились первые очертания. Деревья, земля, небо - все это едва угадывалось сквозь белое марево, тревожной дымкой дрожащее в воздухе.
   Тем временем, с каждой новой секундой нарастало напряжение, которое уже скоро стало настолько осязаемым, что, казалось, до него можно было дотронуться рукой. Я нахмурилась, предчувствуя, что сейчас что-то произойдет.
   И я не ошиблась. Спустя миг резкая черная вспышка расчертила бледное небо, оставив за собой длинный изогнутый след, - словно небрежный мазок невидимого художника, разделивший белоснежное полотно холста пополам.
   Темное свечение нарастало; сквозь проложенный узор на небосводе жадным потоком хлынула тьма, мгновенно растекаясь повсюду. Мир с жадностью впитывал в себя знакомые краски, постепенно возвращая привычные мрачные цвета. Но белое свечение не думало сдаваться: вновь и вновь оно вгрызалось в беспросветную картину, отвоевывая обратно словно залитые чернилами кусочки холста.
   Перед моими глазами разворачивалась удивительная картина. Едва ли кому-то из смертных когда-либо доводилось становиться свидетелем подобного. Это было похоже на танец. Завораживающий, опасный, непримиримый танец двух стихий - черной и белой. Ни одна из них не могла победить, потому как они были равны, - словно половинки одного целого.
   Не знаю, сколько это продолжалось, пока вдруг на одну бесконечно долгую секунду мир не застыл, - а в следующее мгновение все исчезло. Исчезли цвета, звуки, запахи. Остались только две высокие фигуры, стоящие друг напротив друга.
   Мне было сложно различить детали, но одного из собеседников я точно знала. Длинный черный плащ, и горделивая осанка не позволяли ошибиться.
   Очертания второго из них я видела с трудом - его окружала легкая мерцающая дымка, сквозь которую мне вдруг на секунду почудились длинные белые крылья.
   Может, я схожу с ума?
   Ответить самой себе я не успела - вновь сверкнула белая вспышка, но на этот раз уже прощаясь. Вслед за ней мгла привычно накрыла своим крылом этот мир, возвращая беспросветной ночи ее законные владения.
   Дьявол вернулся только через несколько часов; к этому моменту я уже действительно сходила с ума от неизвестности, донельзя встревоженная собственными догадками и предположениями. Быть может, я даже рискнула бы покинуть комнату, влекомая предательским любопытством, если бы не недавнее происшествие, после которого во мне поселился панический страх перед темными помещениями, в которых затаилась тьма.
   Дверь распахнулась, когда хозяин замка резко вошел в комнату. На его обыденно бесстрастном лице нельзя было прочесть ни единой эмоции. Тем не менее, я инстинктивно чувствовала, как от него исходят сильнейшие волны ярости.
   Опасаясь что-либо спрашивать, чтобы не попасть под горячую руку, я приготовилась ждать, когда он первым нарушит тишину.
   Медленно текли минуты, а он все молчал, пристально глядя на меня. Уже не в силах дольше прятать обуревающие меня вопросы, я негромко произнесла, стараясь, чтобы голос звучал уверенно:
   - Кто это был?
   С небольшим смешком, сквозь который тонкой ноткой прозвучала внезапная горечь:
   - Старый друг.
   Немного подумав и осознав, что после его ответа вопросов стало еще больше, я выбрала из них наиболее нейтральный и спросила:
   - Зачем он приходил?
   И вновь краткий ответ, который не прояснил ровным счетом ничего.
   - Чтобы поговорить.
   Я огорченно вздохнула, понимая, что не смогу вытянуть из дьявола больше информации, чем он сам позволит мне узнать. Поэтому его слова, прозвучавшие в следующее мгновение, стали для меня неожиданностью:
   - Он сказал, что тебе нельзя находиться в моем замке дольше.
   Сонмы вопросов разом заполонили смятенное сознание, но главным из них, конечно, был тот, который я робко озвучила, одновременно замирая от страха услышать ответ:
   - И что вы ему ответили?
   На лице дьявола промелькнула вспышка гнева, мгновенно всколыхнувшая непроницаемо черное пламя его глаз.
   Я испуганно попятилась назад, почти физически ощущая, как хозяин замка теряет с таким трудом обретенное самообладание. Едва он только вошел в эту дверь, у меня тотчас мелькнула мысль, что в тот момент дьявол был похож на дымящийся вулкан, который вот-вот грозит затопить все вокруг обжигающей лавой гнева и ярости.
   И сейчас, когда он, вновь издав короткий смешок, сделал несколько шагов по комнате, после чего резко повернулся, чтобы ответить, я поняла, что извержение уже близко:
   - Если вкратце... Что он может убираться туда, откуда пришел, потому как я никогда не отпущу тебя.
   Разочарование потоком хлынуло в душу, затопляя меня непрерывной волной. А ведь на мгновение я позволила себе надеяться... Глупая, глупая Асель!
   Из-за внутренних укоров и попыток скрыть свою реакцию я не сразу осознала, что дьявол продолжает что-то исступленно говорить.
   - Они настаивают на том, что у меня нет власти над твоей душой, что ты до сих пор слишком чиста, и находиться в моем замке для тебя опасно. Глупцы! - он буквально прорычал это слово, чем напугал меня еще сильнее. - Ведь они прекрасно знают сами, знают куда лучше, чем кто-либо еще на этом свете, что ты принадлежишь мне, что нет такой силы, которая бы заставила меня от тебя отказаться.
   Мужчина вдруг прервался, заметив мой испуг.
   - Я опять напугал тебя. Прости меня, Аселайн, - раскаивающимся голосом прошептал он, пытаясь успокоить. - Мой гнев направлен не на тебя, а на тех, кто пытается воспрепятствовать тому, что должно произойти рано или поздно. Они должны понимать, что это, - его шепот вновь превратился в почти болезненное бормотание, которое пугало меня не меньше, чем внезапные вспышки гнева. - Это единственный шанс остановить его, заставить свернуться подобно дремлющей змее и уползти обратно в свою нору.
   - Я не понимаю, о чем вы, - призналась я, окончательно теряя связь с реальностью. Казалось, все это сон - туманные признания, неведомый гость с белоснежными крыльями, словно сошедший с книжных страниц, поведение дьявола, так разительно отличающееся от того, каким я привыкла его видеть на протяжении своего пребывания здесь.
   Заметно успокоившись, хозяин замка мягко произнес, устремляя взгляд в сторону распахнутого окна, из которого в комнату неторопливо лилась безмятежная ночь:
   - Я знаю. Однажды ты постигнешь, чему были посвящены мои слова, и в тот день мир озарится рождением новой звезды.
   И снова его слова породили множество вопросов, но не успела я произнести что-либо в ответ, как мужчина продолжил:
   - Ну а пока мне все-таки придется тебя отпустить.
   Мой изумленный взгляд, в котором плескалось недоверие, послужил ему лучшим ответом. Кривая ухмылка исказила дьявольски красивое лицо, когда он, усмехнувшись, пояснил:
   - Знаю, ты не ожидала этого. Но я не могу отрицать, что мой мир еще недостаточно готов для тебя. Или же ты для него.
   Он резко оборвал себя, и, глубоко вздохнув, продолжил совсем другим тоном:
   - Ты будешь возвращаться ко мне каждое полнолуние.
   Услышанное никак не желало укладываться в моей голове, но все же я с трудом сумела выдавить из себя:
   - И куда я отправлюсь?
   - К отцу. Ты ведь так этого хотела. Теперь у тебя появится возможность узнать его поближе, - он фыркнул, не скрывая издевки. - Но понравится ли тебе то, что ты увидишь, моя маленькая Аселайн?

Глава девятая. Короля делает свита. Или же король - ее?

   Оставив далеко позади себя тревожно шумевшие леса и бескрайние поля, из окна кареты казавшиеся темными омутами, полными затаенной угрозы, я все вспоминала события, что завертелись-закрутились после слов дьявола. На вопросы, посыпавшиеся из меня словно из бездонного мешка, он отвечал односложно и неохотно, точно эта тема вызывала в нем лишь раздражение и злость. Впрочем, справедливости ради стоило признать, что, несмотря на свое явное недовольство, он не только повелел мгновенно возникшей рядом с нами Мирене упаковать мою одежду в дорожные сундуки, но даже не пожалел изящного летнего экипажа, запряженного четверкой жеребцов. Он ждал меня у самого крыльца - когда я, растерянная и ошеломленная таким стремительным ходом событий, в сопровождении хозяина покинула замок. И хотя на привычно бесстрастном лице мужчины нельзя было прочесть ни единой эмоции, плотно сжатые губы выдавали его истинные чувства.
   Проследив за тем, как я неловко взобралась вовнутрь кареты и устроилась на неожиданно мягком сидении, дьявол что-то неслышно проговорил соткавшемуся прямо из ночного воздуха кучеру, - и в следующее мгновение карета резко сорвалась с места, унося меня от высокой фигуры, закутанной в длинный плащ. Я тотчас же прильнула к узкому окошку, провожая растерянным взглядом высокий замок и его опасного хозяина, который спустя пару мгновений растворился в непроницаемом мраке.
   Противоречивость испытываемых мной в этот момент чувств пугала. Нет, я отнюдь не желала задерживаться в этом месте дольше. Однако такая резкая смена событий изрядно выбила меня из колеи. Снова и снова я задавалась вопросом, правильно ли поступила, выбрав отца: как отнесется ко вновь появившейся в его жизни дочери, душу которой, он, к тому же, с охотой продал еще до рождения?
   Не лучше ли было вернуться к тете - пусть я и понятия не имела, где она сейчас находится, но Дьяволу наверняка было превосходно известно и об этом. И если бы я только попросила...
   После нашего с ней спешного расставания в той укромной таверне прошло уже столько времени - наверняка она задается вопросом, где я нахожусь, скорее всего, даже волнуется. Она заботилась обо мне так долго, что не могла не проникнуться ну хоть какими-то чувствами. Вся ее жизнь представляла собой череду побегов от ищеек брата - и все из-за меня. И пускай то было результатом отнюдь не моего личного решения, подспудно я все равно ощущала давящий груз вины за искалеченную судьбу тетушки.
   Эти вопросы не переставали волновать меня на протяжении всего пути, который, к моему большому удивлению, оказался весьма коротким.
   Едва я, убаюканная ритмичным стуком колес, на мгновение прикрыла глаза, намереваясь хотя бы немного вздремнуть перед непростой встречей, как в следующую секунду карета начала мягко замедлять ход.
   Встревожившись, я отодвинула занавеску, ожидая увидеть привычные равнины, затопленные неуютной ночной мглой, однако вместо этого на горизонте вдруг показались едва различимые очертания города, укутанного мягкой розоватой дымкой - предвестницей рассвета. Cолнце еще не взошло, поэтому он только пробуждался после очередной ночи. Я растерянно потерла глаза, но иллюзия не думала рассеиваться: это действительно была столица. Чем ближе мы становились к ней, тем отчетливее я это понимала, несмотря на то, что никогда не бывала в ней раньше. Неужели завеса, отделяющая мир дьявола от мира людей, находилась столь близко к оплоту церковной власти, месту нахождения епископа и остального высшего духовенства? Или же повелитель царства мертвых ко всему прочему мог распоряжаться даже самим временем?
   Я могла бы долго размышлять на эту тему, если бы мои думы не были заняты предстоящей встречей с отцом, которая становилась все реальнее с каждым новым движением колес. Выглянув в окошко и убедившись, что высокие серые стены, окружившие город плотным кольцом, уже рядом, я принялась рукой разглаживать складки пышного платья, пытаясь успокоиться. К сожалению, это нехитрое занятие ничуть не помогало. Я уверилась в этом, когда грозный окрик стражников у ворот остановил нашу карету. Все прежние страхи радостно накинулись на меня с удвоенной силой, и я уже воочию представила, как откроется дверца и чужой холодный голос прикажет мне выйти. Но не успела я дать фантазии волю, как карета вновь начала ход. Прильнув к окошку, я успела заметить, как страж прячет в мешок пару тускло блеснувших монет, и только в этот момент с запозданием вспомнила, что становилась свидетелем подобных сцен довольно часто. То было обычным явлением для каждого города, призванным пополнять королевскую казну: все желающие попасть внутрь должны были оплатить своеобразную пошлину. Поэтому-то стражники даже не стали заглядывать в карету, получив положенную плату от кучера и пропуская нас вперед. Я настолько ушла с головой в собственные опасения, что умудрилась выпустить из памяти эту формальность и успела уже напридумывать себе невесть что!
   Укоряюще покачав головой над собственной забывчивостью, я отодвинула занавеску окна и принялась теперь разглядывать непосредственно сам город, в который мы неторопливо въезжали.
   Во время наших странствий с тетей мы никогда не заезжали в столицу. Раньше я удивлялась этому факту, однако теперь, когда истинная причина наших скитаний стала мне известна, все встало на свои места. Едва ли было возможным прятаться от короля в главной его резиденции.
   В моих мечтах этот город всегда представлялся почти сказочным местом, где гармонично переплетались между собой богатство и роскошь. Однако стоило нам проехать широкий перекресток и свернуть на дорогу, ведущую в жилую часть столицы, как на поверку оказалось, что она почти ничем не отличается от виденных мною прежде городов. Та же грязь, те же запахи, тот же шум и даже, казалось, те же самые люди. Мы проезжали по узким улочкам, вдоль которых неслись стремительными потоками реки нечистот, иногда из окон плотно втиснутых в небольшое пространство домов выплескивалась грязная вода, едва не попадая на крышу кареты.
   Кучер отлично знал свое дело, ибо даже коренной житель мог бы запутаться в этом беспорядочном нагромождении жилых строений, которым, казалось, не было конца и края. Несколько раз нам приходилось останавливаться и сворачивать в проулки, ибо дорога была слишком узкой даже для двух экипажей. Эта картина была мне настолько знакома и привычна, что я даже засомневалась: а действительно ли столица простиралась перед моими глазами? Быть может, Дьявол так изощренно пошутил, на деле отправив меня в совсем иное место?
   Впрочем, эти мысли тут же покинули мою голову, стоило нам выехать из лабиринта домов прямиком на широкую площадь.
   Размеры ее впечатляли. Одну сторону занимали пестрые торговые ряды, на которых в этот ранний час уже вовсю начиналось ежедневное представление: десятки торговцев наперебой предлагали свой товар, придирчивые покупатели внимательно приглядывались к предлагаемым вещам с явным намерением поторговаться. От разноцветья красок рябило в глазах; незнакомые сладковатые запахи заморских сладостей приятно щекотали нос, так и маня подойти поближе, чтобы попробовать их на вкус. Шумные зазывные крики растворялись в утренней прохладе, приправленной терпкими ароматами пряностей, которые слабый ветерок услужливо разносил далеко вокруг.
   В самом центре раскинувшейся передо мной площади величественно вздымался к небу широкий деревянный помост, очевидно, используемый для особых случаев. Я явственно представила себе как глашатай, величаво возвышаясь над толпой, во весь голос зачитывает приказы короля. А может быть, и список преступников, приговоренных к казни. Легкий угрожающий скрип раскачивающихся на ветру виселиц, что устремленными к небу силуэтами застыли рядом с помостом, служил безмолвным подтверждением моих догадок. К счастью, в столице не прижился варварский метод устрашения и, одновременно, напоминания всем жителям, как тонка грань между жизнью и смертью, который до сих пор сохранился и с успехом применялся во многих маленьких городках. Я вспомнила синюшное обмякшее тело, одиноко раскачивающееся на ветру, впившуюся в шею толстую петлю веревки, черные встрепанные перья большой птицы, что сидела на плече покойника, беззастенчиво выклевывая тому глаза, и вздрогнула. Жуткое зрелище, случайной свидетельницей которого мне не посчастливилось однажды стать, никак не желало стираться из памяти. До сих пор чуть сладковатый, гнилостный запах разлагающейся плоти, въевшийся тогда в мою одежду и волосы, приходил ко мне в самых мучительных кошмарах. После этого случая я как огня старалась избегать главных площадей, повсеместно служивших и местом казни преступников.
   Желая поскорее прийти в себя от тошнотворных воспоминаний, я перевела взгляд на противоположную сторону площади, к которой-то и направлялась карета. Однако высокая кованая решетка, преградившая нам путь, заставила замедлить ход. Я внимательно присмотрелась: прямо за ней виднелась убегающая куда-то вперед вымощенная булыжником дорога, по обе стороны которой величаво возвышалась темно-зеленая стража, грозно шелестя листвой. Между тем в нашу сторону уже неторопливо шествовал и самый настоящий стражник из плоти и крови - невысокий сухопарый мужчина, которого в первую минуту я не заметила, увлекшись разглядыванием высоких макушек башен, видневшихся за вершинами плотно растущих деревьев. Он выглядел гораздо опаснее встреченных нами ранее его сотоварищей по ремеслу; короткий кинжал, висящий на поясе, без слов говорил о том, что здесь уже парой монет дело не обойдется. Чуть в сторонке за происходящим наблюдали несколько грозных на вид стражников, одетых точь-в-точь такую же форму, как и приблизившийся вплотную к карете мужчина. Я уже было приготовилась выйти наружу и попытаться объяснить, с какой целью еду во дворец, при этом смутно представляя, какими словами можно описать происходящие в моей жизни события. Однако и в этом случае ситуация разрешилась без моего участия. Не знаю, что мог сказать простой кучер серьезно настроенному стражнику, тем не менее, последний, перекинувшись только лишь несколькими фразами с дьявольским прислужником, неохотно, но все же распахнул решетку, пропуская нас дальше. Напоследок он с задумчивым видом постарался заглянуть в окно кареты, но недостаточный рост помешал ему это сделать. Неужели дьявол каким-то образом успел дать знать королю, что блудная дочь едет обратно?
   Мы проезжали мимо деревьев, устремленных вершинами прямо в чистое безоблачное небо, опрятно подстриженных густых кустарников, а взгляд мой против воли был устремлен вперед - туда, где сквозь просветы в зелени уже показались первые очертания королевского дворца.
   Это было величественное вытянутое здание, каждый камень в кладке которого так и излучал мощь и силу. Массивные башни возвышались с обеих сторон дворца, плавно перетекая во все новые и новые этажи и ярусы, благодаря чему главная резиденция короля казалась бесконечной чередой построек и сооружений. Очевидно, здание было вновь возведено после уничтожившего его пожара, случившегося чуть менее двух десятилетий назад. Основательные строения, сделанные из толстых необработанных глыб камня, построенные для защиты от вражеских нападений, соседствовали с миниатюрными башенками, увитые плющом балкончики которых выходили прямо в королевский сад. Они были настолько тонкими и изящными, что казались ожившими иллюстрациями к детским сказкам. Так просто было представить заточенных в них прекрасных принцесс, ожидающих спасения, и мужественных принцев, под покровом ночи устремляющих пылающие взоры к высоким окнам.
   Пока я мечтательно любовалась мысленно нарисованной картиной, карета подъехала прямиком к широкому крыльцу, сложенному из гладкого серого камня. Вдоль прямоугольных колонн, рядом с которыми лениво возлежали каменные звери, молчаливо застыла очередная за сегодняшнее утро стража, настороженно наблюдающая за нашим прибытием.
   На шум из распахнутых дверей, в которые медленным потоком струилась утренняя прохлада, выглянула немолодая женщина, одетая в форму прислуги. Завидев незнакомую карету, она разом позабыла про свои дела, бросившись встречать гостей. Стражники слегка сдвинулись с места; в их позах не осталось и следа ленивой расслабленности - взгляды сосредоточились на темной фигуре кучера, спрыгнувшего на землю, который спустя мгновение уверенным движением уже протягивал мне руку, помогая сойти вниз.
   К тому моменту, когда я, оказавшись, наконец, на твердой надежной поверхности, все еще оглядывала дворец, возвышающийся надо мной единым серым камнем, служанка осторожно подошла ближе. Низко поклонившись, она на удивление решительно произнесла, при этом не прекращая жадно меня разглядывать:
   - Доброе утро, госпожа! Его Величество вас уже ожидает. - Она с придыханием произнесла титул своего правителя.
   - Доброе утро, - неразборчиво пробормотала я, ощущая, как от слов женщины меня бросило в холод. Уже ожидает - означает ли это, что все во дворце знают, что я - незаконнорожденная дочь короля? Или же только сам король знает о моем прибытии, а всем остальным об этом лишь приходится догадываться?
   Пока я предавалась судорожным метаниям, служанка завершила, наконец, свой осмотр, и сделанные ею выводы не заставили себя долго ждать
   - Неужели госпожа прибыла сюда совсем одна?
   Пожилая женщина даже всплеснула руками.
   - Да, - неловко ответила я, ощущая на себе пристальные взгляды стражников, все еще полные подозрения.
   - И вы проделали весь длинный путь в одном экипаже? - В ее голосе моментально прорезались нотки подозрения. И я не могла за это осуждать: едва ли странная девушка, путешествующая лишь в сопровождении кучера, который сейчас застыл за моей спиной недвижной тенью, производила впечатление знатной персоны, привыкшей к комфорту.
   Очевидно, эти неуклюжие ответы и отсутствие надменных манер выдали во мне особу, не привыкшую повелевать. Поэтому служанка решила, в конце концов, выяснить, та ли я, за кого она меня приняла.
   - Это ведь вы - леди Аселайн Голдин? - утвердительно произнесла она. - Дочь старого друга короля, решившая навестить дядюшку?
   Из всех ее слов я уловила только свое имя, поэтому, поразмыслив, слегка кивнула, решив, что едва ли в это время в замке ожидается какая-то другая гостья с созвучным мне именем.
   - Ну а багаж-то у вас хоть имеется? - все еще с подозрением, но, уже начиная заметно успокаиваться, произнесла служанка. Стража разом потеряла ко мне интерес, вновь превратившись в застывшие монументы самим себе.
   Я молчаливо кивнула в сторону кучера, который, уловив мои мысленные посылы к нему, как раз начал доставать из кареты тяжелые сундуки.
   Женщина одобрительно кивнула, после чего вновь сосредоточила свое внимание на мне:
   "Какие странные слуги обитают в королевском дворце" - с раздражением успела подумать я, прежде чем не начался новый виток расспросов.
   - Путешествие было не слишком утомительно? Вы, наверное, по пути останавливались в "Розе и Короне"? - полюбопытствовала она, жестом приказывая двум рослым парням, которые мгновенно появились во дворе по ее короткому окрику, унести сундуки внутрь.
   Я тоскливым взглядом проводила свой багаж, прежде чем ответить:
   - Нет, я предпочла не останавливаться на постоялых дворах, - с натяжкой улыбнулась ей, отрицательно покачав головой.
   - Зовите меня Греной, госпожа, - она сопроводила эти слова новым поклоном. - Следуйте за мной: я покажу отведенные вам покои, - и деловито устремилась внутрь массивного здания.
   Я повиновалась, напоследок еще раз оглянувшись на карету. Мне отчего-то было немного боязно оставлять ее здесь, залитую лучами восходящего солнца, посреди пробуждающегося яркого утра, в то время как я сама готовилась открыто встретиться, наконец, лицом к лицу со своим темным прошлым.
   Пока мы шли длинным широким коридором, цепкий взгляд женщины искоса прошелся по видневшейся из-под плаща юбке платья.
   - Стало быть, вы переоделись прямо в карете? - с небольшим удивлением в голосе произнесла она так, словно мы и не прерывали нашу беседу.
   Я непонимающе взглянула не нее, прежде чем осознать, что она имеет в виду идеально ровную ткань платья, не приправленную ни единой складочкой. Скорее всего, то было одним из качеств, которым обладали именно те платья, которым я стала хозяйкой в замке дьявола: еще ни одно из них не смялось или потеряло свой цвет. До этого утра я еще никогда не задумывалась над этим удивительным их свойством, но после слов старой женщины начала подозревать в этом отнюдь не силу промысла божьего.
   Меня вдруг начала утомлять эта нескончаемая беседа, в то время как больше всего на свете я желала оказаться сейчас в одиночестве, чтобы привести в порядок сбивчивые мысли и приготовиться к ожидающей меня встрече. Поэтому поспешно улыбнувшись, я протараторила:
   - Я никогда не останавливаюсь в постоялых дворах, так как с трудом засыпаю на жестких кроватях, полных клопов, оставшихся после прошлых постояльцев. К тому же, я желала как можно скорее достигнуть конечной цели своего путешествия, поэтому такие неудобства как переодевание в карете не могли меня смутить.
   - Да-да, большинство постоялых дворов просто ужасно, - она с радостью подхватила, по-видимому, излюбленную тему. - Но вот в "Розе и короне", где работает мой сын, все совсем не так! Там умеют встречать знатных господ и располагать их с наивысшим комфортом!
   Она окончательно успокоилась и начала хлопотать вокруг меня, очевидно, успокоенная упоминанием хорошо знакомых и понятных ей вещей. А я все никак не могла избавиться от накативших вдруг на меня странных мыслей, не свойственных мне обычно. Как все-таки быстро человек готов поверить даже в самое нелепое, лишенное всяческой логики объяснение, которое на поверку не выдержало бы и обыденных вопросов, лишь бы оно вписывалось в его привычный узкий мирок. Как только некая деталь, вдруг выбивающаяся из общей картины, получает свое истолкование, пусть нескладное и несуразное, он с готовностью закрывает глаза на все остальные несоответствия, мгновенно находя всему прочему какое-то иное объяснение. "Дай ему то, к чему он привык, с чем знаком и что понятно его разуму - остальное человек с радостью домыслит за тебя сам" - не раз говорил мне дьявол, указывая на обманчивость природы человека. И спорить с ним было сложно. Вот и сейчас старая служанка мгновенно поверила мне, стоило заикнуться о привычке к комфорту, что так свойственно знати и что она наблюдала своими глазами всю жизнь, больше не задаваясь вопросом, как я могла проделать весь якобы немалый путь в неприспособленной для долгих переездов легкой карете. Или же обратить внимание на мое платье, на котором к концу длительного путешествия не оказалось ни единой складочки, и при этом абсолютно спокойно поверить в то, что я переоделась в карете. Любой слуга, кто хотя бы раз сталкивался с корсетами, ужимками, узелками и утяжками, которыми изобилует любое дамское платье, прекрасно знает, что невозможно облачиться в подобный наряд в таком тесном пространстве, да еще и без посторонней помощи. Я вновь и вновь находила подтверждение словам дьявола - люди слишком зависимы от въевшихся в их сознание привычных образов, несоответствие которым воспринимается ими, пусть и неосознанно, как угроза для их такого уютного и устоявшегося мира.
   Все эти мысли мешали мне на протяжении пути до комнаты, который, к моей большой радости, оказался недолог. Иначе не знаю, сколько бы еще я смогла выдерживать пустую болтовню старой служанки. Показав мне комнату и учтиво поклонившись, она сообщила, что завтрак будет уже скоро, но у меня еще есть время прийти в себя после дороги. Вежливо отклонив предложение прислать кого-нибудь из слуг, чтобы разобрать сундуки с одеждой, я с трудом выпроводила ее за двери. И вот спустя несколько минут я наконец-то находилась в столь желанном для меня полном одиночестве.
   Комната оказалась именно такой, какой я себе ее и представляла: просторное помещение с балконом, выходящим прямо в сад. Однако при всем многообразии роскошной меблировки, приправленным изобилием изящных безделушек оно казалось лишенным и намека на уют. Бездушность. Ею веяло от дорогих вычурных занавесок; она сочилась сквозь мягкие стены, обитые шелковой тканью со сложным рисунком, даже лежащий на полу ковер ручной работы не мог ничего исправить.
   Отчего-то мои покои в замке Дьявола никогда не вызывали подобного ощущения.
   Нахмурившись, я поймала себя на предательских чувствах, которые неизвестно каким образом успели проникнуть ко мне в душу. Неужели это было результатом невидимого взору, но все равно тлетворного влияния дьявола? Быть может, моя душа уже претерпела первые изменения в пагубную сторону, и теперь мне уготована участь большинства из земных жителей?
   Короткий стук в дверь прервал мои размышления. С опаской приоткрыв ее, я обнаружила на пороге молоденькую девчушку, одетую в такую же форму, как и словоохотливая служанка, встретившая меня.
   - Мне велено проводить вас к королю, - низко поклонившись, пролепетала она звонким голоском.
   К королю? Едва я успела прибыть во дворец, как мне назначена аудиенция? Определенно, он имеет желание сообщить мне что-то срочное, не терпящее отлагательств.
   Конечно же, я не озвучила своих мыслей, вместо этого осторожно кивнув девушке и позволив ей увести меня за собой. И вновь бесчисленная череда коридоров, массивных лестниц, утомительных переходов. Я покорно следовала за девушкой, с ужасом понимая, что никогда не смогу самостоятельно отыскать дорогу в свои покои. К счастью, эта служанка не отличалась болтливостью, поэтому за всю дорогу мы не перекинулись и парой слов. Осознав, что она не ждет от меня вежливой беседы, я сосредоточила свое внимание на окружающей действительности.
   Любопытным открытием для меня стало присутствие стражников буквально за каждым углом - дворец так и кишел охраной, что, наверное, было обычным делом для королевской семьи. Но для меня все здесь было в новинку, поэтому я с интересом вертела головой, стараясь не пропустить ни одной непривычной детали.
   Поначалу я решила, что король примет меня в тронном зале, однако когда мы остановились у изящно расписанных дверей, явно принадлежащих кому-то из знати, возле которых замерла пара внимательно наблюдающих за мной стражников, я поняла, что ошиблась: король примет меня в своих личных покоях.
   - Я доложу Его Величеству, - и с этими словами служанка скрылась за дверьми, оставив меня наедине со стражниками.
   Ждать мне пришлось недолго: спустя пару мгновений девушка выскользнула и вновь низко поклонившись, произнесла:
   - Он уже ожидает.
   С внезапной робостью, что нахлынула на меня от одной мысли, кто ожидает меня за этими дверями, я нажала на деревянную створку. Легко скользнув, та приоткрылась, явив моему взору королевские покои.
   Просторное светлое помещение было залито солнечными лучами. Сквозь широкие окна в комнату рекой лилось свежее утро. Это так не вязалось с уже нарисованной в воображении картинкой, что я чуть не забыла о главном.
   В центре помещения стоял он. Его Величество король Эрих, правитель нашей немалой страны, брат моей тетушки и мой собственный отец, без зазрения совести продавший душу дочери много лет назад. За его плечами неслышной тенью застыли несколько слуг, на лицах которых царило одинаковое безразличное ко всему выражение.
   И яркий шелковый халат, больше уместный на плече какой-нибудь молодой дамы, и щегольская стрижка, которая, увы, не могла скрыть предательскую проплешину на затылке, были бессильны перед лицом надвигающейся старости. Я поняла это мгновенно, как и то, что стоящий передо мной мужчина всеми способами отчаянно стремится продлить драгоценные секунды молодости.
   Бросив быстрый взгляд своих пугающе бесцветных глаз в мою сторону, король вновь отвернулся, возвращаясь к прерванному моим приходом занятию.
   Солнечные лучи без всяких прикрас высвечивали сероватую морщинистую кожу, набрякшие мешки под глазами мстили своему хозяину за бессонные ночи, проведенные за пиршественным столом или в объятиях доступной девицы, выдавая истинный возраст молодящегося монарха. И вновь я поймала себя на принадлежащих точно не мне самой мыслях - словно чей-то неслышный голос тайком нашептывал мне их на ухо.
   Стоящая в комнате тишина начала меня угнетать; мужчина и не думал отрывать свой взор от лежащих перед ним каких-то ярких тканей, в которых после минутного разглядывания я распознала богато изукрашенные мужские платья. Загадка столь сосредоточенного королевского внимания оказалась проста: отец выбирал себе наряд для завтрака, очевидно, уже и позабыв о моем присутствии.
   Наконец, он раздраженно повел рукой, и в то же мгновение молчаливые слуги убрали все наряды, кроме одного, оставшегося сиротливо лежать перед королем. Как они сумели понять, какое именно из платьев заслужило одобрение его высочества, осталось для меня загадкой.
   Без тени смущения король повел плечами, и шелковый халат легко соскользнул вниз, тут же подхваченный ловкими руками прислуги. Я хотела было зажмуриться, опасаясь увидеть больше, чем полагалось, но, к счастью, под халатом на короле оказались просторные пижамные штаны.
   Пока слуги торопливо обтирали грузное тело своего господина ароматной водой, я покорно стояла рядом с дверьми, ожидая своей очереди.
   Наконец, вероятно, решив, что больше тянуть нечего, мужчина махнул мне рукой, призывая подойти ближе.
   - Не буду отягчать душу излишней ложью, говоря, что рад видеть тебя так скоро, - начал он без всякого приветствия. - Она у меня и без того не единожды обременена грехом.- Отдающая горечью ухмылка обнажила пожелтевшие от времени зубы.
   Я озадаченно промолчала, чувствуя, как в моей собственной душе уже привычно что-то рушится, погребая под руинами очередную иллюзию. Но в этот раз боли не было: точно я наблюдала за собой со стороны, отстраненно и даже равнодушно отмечая, что ошибалась уже в который раз.
   Пока слуги с осторожностью натягивали на короля расшитый расписными узорами камзол, он продолжал:
   - Всем в замке ты будешь представлена как дочь старого друга, приехавшая из далекой страны. Настолько далекой, что название ее никому знать необязательно, - с нажимом добавил он, заметив, что я только хотела, было, об этом спросить.
   Моя растерянность была настолько очевидной, что, неожиданно и для меня, и, по-видимому, для себя самого он смягчился. Небрежно отмахнувшись от одного из слуг, тянущегося к остаткам былой шевелюры короля с гребнем в руке, он вдруг пристально посмотрел на меня и произнес совсем другим голосом:
   - Мне жаль, что все получилось именно так. Возможно, когда-то давно я был бы рад представить тебя как свою дочь, но сейчас... - Он задумчиво качнул головой. - Сейчас уже поздно пытаться что-либо изменить. Поэтому будь осторожна: никто из придворных не должен знать истинной правды.
   Посчитав, что на сегодня откровений достаточно, король добавил равнодушным голосом:
   - Особенно опасайся королеву. И, пожалуй, моего пасынка. Они главные змеи в этом гадюшнике.
   И вновь эта пугающая улыбка, от которой у меня по коже так и просится волна мурашек.
   Которая обязательно прокатилась по телу ледяной рябью, если бы не пребывание в замке Дьявола и особенно та страшная ночь единения лун, - после нее никакие человеческие улыбки не могут заставить меня бояться так же сильно, как тогда.
   - Хорошо, я поняла вас, - мой голос впервые раздался под сводами этой комнаты. Может потому он прозвучал непривычно хрипло и безразлично.
   - И еще, - эти слова полетели в мою спину. - Тебе известно что-либо о моей сестре? Где она сейчас находится, к примеру?
   Я просто покачала головой в ответ. А если бы и знала - никогда бы не сказала. Он явственно прочел это в моих глазах, потому как в последнее мгновение перед тем, как покинуть эту тягостную комнату, я успела увидеть, как тонкие губы кривятся в горькую линию. Но мне уже было все равно.
   Единственное, что осталось на душе после встречи с отцом, так это странного рода интерес, приправленный острой щепоткой опасения: если таков король, то какими окажутся его поданные? Впрочем, ответ на этот вопрос будет получен уже совсем скоро...
  
  
  

Глава десятая. Ведьма

Тсс! Ты слышишь? Прислушайся

Это ведьмы шаги.

Их услышав хоть раз

Ты не медли - беги!

Ты беги от нее,

В ночь морозную ль, холод,

В ясный день или летнего вечера зной.

Ты беги. Только помни:

Сколь бы путь не был долог

День и ночь неустанно

Она идет за тобой...

   "Почему именно дочь друга?" - молчаливо размышляла, задумчиво стоя перед зеркальной гладью в своих покоях. Я пристально смотрела на отражение, при этом вспоминая короля. Едва ли непосвященному человеку при взгляде на меня моментально бросилось бы в глаза сходство, однако после нашей с отцом последней встречи я не могла не признать - пусть и весьма неохотно - что все-таки мы похожи. Разлет бровей, тонкие крылья носа, бледная, почти прозрачная кожа - определенно, эти черты я унаследовала именно от него.
   Зато пышные волосы цвета дымчатого каштана и глаза, до недавнего времени казавшиеся мне не заслуживающими пристального внимания, теперь обрели новое значение: ведь они перешли от женщины, подарившей мне жизнь. Поэтому я все всматривалась в зеркального двойника, даже не зная толком, что именно так отчаянно пытаюсь в нем отыскать. Быть может, то было просто обманом зрения или же блаженным вымыслом рассудка, но временами мне начинало казаться, что я гляжу в хорошо знакомые и такие привычные, но все-таки не мои черты. Черты, принадлежащие незнакомке, которую я так давно мечтаю найти.
   И вновь вежливый стук в дверь прервал мои грезы. Похоже, это уже становится традицией.
   Слегка усмехнувшись абсурдности собственных мыслей, я приготовилась увидеть очередную служанку - и не ошиблась. На пороге действительно показалась рослая светловолосая девица неопределенного возраста, которая, оповестив меня о том, что все готово к завтраку и меня уже ожидают в большой столовой, моментально скрылась за ближайшим ответвлением коридора. Я даже не успела и рта раскрыть, как ее фигура затерялась на фоне каменных стен, удручающий вид которых хозяева замка попытались скрыть за пестрыми полотнами - правда, стоило признать, довольно-таки безуспешно.
   В коридоре не было ни души. В этом крыле, где располагались отведенные мне покои, почти не наблюдалось стражи - по-видимому, она вся сосредоточилась вокруг королевских покоев, словно даже в своем собственном доме отец не мог чувствовать себя в полной безопасности. Наверное, то было обратной стороной столь заманчивого слова "власть": неизменным спутником людей, получивших престол неправедным путем, всегда и везде будет страх. Страх того, что найдется кто-то другой: более злокозненный, коварный или же просто моложе и сильнее, кто не устыдится воспользоваться проторенной дорожкой и отнять власть - но на сей раз у тебя самого.
   Огорченно вздохнув, я смирилась с очередным испытанием, очевидно посланным мне кем-то свыше, и аккуратно прикрыла за собой дверь.
   "А может, то есть проделки Дьявола, который незримо наблюдает за мной и открыто потешается над свойственной мне неловкостью?" - и снова мысли об этом существе явились полной неожиданностью.
   В очередной раз поймав себя на неподобающих месту воспоминаниях, я нахмурилась, ощущая странное безволие во всем, что касалось раздумий о темном властелине. Словно мой собственный рассудок переставал подчиняться, раз за разом нарочно напоминая о том, кого я мечтала забыть как страшный сон.
   Помедлив секунду, я отбросила, наконец, все прочие мысли и, сосредоточившись, решила придерживаться того направления, в котором скрылась незадачливая служанка. Если в этом замке были люди - а в этом сомневаться не приходилось, рано или поздно коридор сам выведет меня на них.
   Как я и подозревала, одиноким блужданиям конец пришел довольно скоро. Не прошло и пары минут, как мне навстречу буквально выпорхнуло прекраснейшее создание, облаченное в пышный кружевной наряд, расшитый золотой нитью. Все в девушке выдавало принадлежность к знатному роду: от кончика слегка вздернутого носика - надо признать, совершенно очаровательно вздернутого - до кончиков туфель, кокетливо выглядывающих из-под полы платья.
   Поэтому я, вспомнив все, что когда-либо читала или видела перед глазами, учтиво присела в низком поклоне, слегка наклонив голову в знак уважения.
   Обитательница замка восприняла этот поступок как должный, чем окончательно убедила меня в правильности собственных догадок.
   - Как хорошо, что я хоть кого-то встретила в этом нагромождении пустынных коридоров! - с пугающим воодушевлением воскликнула она, подходя ближе. - Я уже и не чаяла отыскать себе компанию по пути в столовую. Вы ведь тоже туда направляетесь, не так ли?
   Я утвердительно кивнула, толком не зная, как полагается себя вести согласно придуманной роли. Должна ли была я представиться? И кто из нас полагалось сделать это первой? Кроме того, ситуация осложнялась еще и тем, что отведенный мне титул до сих пор оставался загадкой.
   Тем временем девушка непринужденно пошла рядом, не переставая оживленно щебетать:
   - Что это за манеры: селить важных гостей в крыле, где обычно останавливаются всякие простолюдины?
   Она пренебрежительно надула пухлые губки, тем самым выказывая неодобрение подобного рода несправедливости. А затем без всякого перехода продолжила:
   - А вы, как я понимаю, и есть та самая Аселайн, которая должна была прибыть сегодня поутру? - не утруждая себя правилами приличия, предписывающими придерживаться в беседе с малознакомыми людьми отстраненного светского тона, утвердительно произнесла девушка.
   - Да, это так. Я приехала всего лишь пару часов назад, - с легким удивлением ответила я. Моя собеседница, несмотря на свое, очевидно, высокое положение, производила впечатление простодушного ребенка. Но предостережение короля все еще звучало в ушах.
   После секундного раздумья я все же набралась смелости и решилась задать интересующий меня вопрос, надеясь, что собеседница найдет его вполне естественным проявлением любопытства:
   - Скажите, а как вы с первого взгляда определили, кто именно находится перед вами?
   Она с оживлением подхватила эту тему:
   - В этом не было ничего сложного. Нечасто в замке ожидается приезд гостьи, обладающей настолько скверным характером, что слава о нем бежит далеко впереди своей госпожи.
   Не успела я полностью осмыслить услышанное, как она продолжила: - А это правда, что вы распугали всех женихов в своей стране, потому и приехали сюда в надежде найти себе супруга? - она невинно взмахнула пушистыми ресницами.
   Я посмотрела на нее расширившимися от удивления глазами, меньше всего на свете готовая услышать подобное объяснение собственному приезду в столицу.
   Завидев мое неподдельное изумление, собеседница внезапно звонко расхохоталась, впрочем, не прерывая энергичного шага, который так не вязался с хрупкостью ее облика:
   - О, не обращайте внимания на мое чувство юмора. Супруг любит поговаривать, что я напрочь его лишена, но я не теряю надежды однажды доказать ему обратное! Вот и тренируюсь на окружающих.
   - Кстати, я не представилась, - спохватилась вдруг она. - Маркиза Амская. Но вы меня можете звать просто Корлеттой - никак не могу привыкнуть к новому титулу.
   Глядя на меня лукавыми светлыми глазами, в которых плескалось ничем не прикрытое любопытство, она изобразила небрежный поклон.
   - Аселайн Голдин, - я с трудом вспомнила, как называла меня служанка.
   - Да-да, как я уже говорила, мы все уже наслышаны о вас, - эти слова сопровождались легким смешком.
   С каждым новым мгновением она казалась мне все чуднее.
   - Отчего же моя скромная персона стала объектом столь повышенного внимания? - несмотря на ее, местами, беззастенчивое поведение, я все же решила придерживаться вежливого светского тона, который успешно маскировал мою растерянность.
   - На самом деле, летняя пора в самом разгаре, а развлечений здесь почти никаких. Поэтому любое событие или новость мгновенно привлекают всеобщий интерес. К тому же новое лицо в давно приевшемся и навевающем тоску обществе может оказаться весьма полезно.
   Мне ровным счетом ничего не сказали ее слова, но я сочла долгом слегка сочувствующе спросить:
   - Почему же в таком случае вы проводите это время в столице? Обычно весь свет общества на лето выезжает в специально выстроенную для этого резиденцию или же разъезжается по собственным владениям. По-крайней мере, у нас в стране это происходит таким образом, - торопливо добавила я, вспомнив о необходимости поддерживать придуманную историю.
   - Хотела бы я сама это знать, - неожиданно с досадой вздохнула девушка. - В последнее время король сам не свой: отменил все запланированные балы и выезды, наводнил дворец бесчисленным количеством стражников - хотя и без того ими кишмя кишела вся столица. Поэтому-то придворные и вся знать вынуждены проводить лето взаперти, сходя с ума от скуки.
   - А что мешает вам с супругом уехать на отдых, оставив остальных дальше чахнуть от тоски во дворце? - не удержалась я.
   Она глянула на меня с удивлением. Впервые тонкая морщинка раздумий прорезала идеально гладкий лобик.
   - Право слово, вы рассуждаете весьма странно. Оставить короля в окружении соперников за монаршее внимание и милости? Нет, лучше уж я некоторое время поскучаю здесь, нежели так глупо лишиться королевского расположения.
   Внезапно она замолчала и внимательно вгляделась в показавшийся впереди женский силуэт. Странным образом, он показался мне смутно знакомым. Тем временем маркиза безо всякого рода объяснений совершенно неожиданно для меня перешла на далекий от грациозности бег, молчаливым жестом призывая меня последовать ее примеру.
   И только когда мы оказались на широкой площадке, за которой лестница брала круто вниз, девушка смогла, отдышавшись, утолить мое невысказанное вслух любопытство:
   - Я уже боялась, что не миновать нам встречи. К счастью, успели как раз вовремя.
   - Вовремя для чего?
   - Чтобы избежать встречи с одной пренеприятнейшей особой. Она - ходячее недоразумение. Горе тому, кто столкнется со старой маразматичкой, которая ко всему прочему, готова всем и каждому рассказывать про своего драгоценного сыночка. И как только во дворце терпят подобных слуг?
   - Старуха Грена? Вы ведь ее имеете в виду? - в уме всплыла встреченная мной утром не в меру говорливая служанка, которая идеально подходила под перечисленные особенности.
   Широко распахнутые глаза в немом удивление воззрились на меня.
   - Она встречала меня у самой кареты, - пояснила я.
   - Ох, бедняжка! - маркиза все поняла без лишних слов. - Не повезло вам в первый же день наткнуться на Грену! Ее избегают буквально все! И недаром: она умудряется доводить до белого каления своими расспросами буквально всех придворных, не говоря уже о высшей знати! И никто не имеет на нее управы - даже сам герцог, который по праву носит звание главного брюзги и грубияна всей столицы.
   - Почему же ее не прогонят из дворца в таком случае?
   - Ах, - она картинно взмахнула белой ручкой. Этот жест вышел настолько изящным, что я, залюбовавшись, даже не сразу прислушалась к ее словам. - Поговаривают, что она прислуживала еще родителям нынешнего короля, поэтому он сквозь пальцы смотрит на все ее выходки. Она, как бы это лучше сказать, - девушка заметно напряглась, с усилием, наконец, выдавив из себя нечто, прозвучавшее довольно картаво: - Sous la protection.
   По-видимому, оставшись удовлетворенной тем, как прозвучали ее слова, девушка томно улыбнулась и добавила, наслаждаясь моим недоумением: - Ах, вы не понимаете французский? Бедняжка! В нашем обществе знание языков считается признаком высшей степени образованности.
   Я промолчала, немного покоробленная нарочито жалостливыми нотками, прозвучавшими в ее хрустальном голоске. Я не знала никаких других языков, кроме своего родного, потому как нанимать учителей могли только по-настоящему богатые и знатные семьи, к принадлежности которым отнести себя я, конечно, не могла.
   "Любопытно", - вдруг промелькнула украдкой шальная мысль: "Что бы сказала эта расфуфыренная особа, узнав, кем на самом деле приходится мне король?". К счастью, совсем скоро мне стало не до нелепых размышлений: мы, наконец, приблизились к столовой, о чем явственно свидетельствовало увеличение числа хмурых стражников, расставленных, казалось, через каждые пару шагов.
   Уже можно было без особого труда расслышать оживленные голоса и смех, приправленные аппетитными ароматами, которые, однако, не могли пробудить во мне аппетита: слишком сильно было волнение. Каждый новый шаг, приближавший меня к цели, колоколом отдавался где-то внутри.
   С трудом сдерживая дрожь, я вошла вслед за маркизой в просторную столовую, которая по праву могла бы сойти и за тронный зал.
   В центре громадного помещения возвышался массивный стол, плотно заставленный всевозможными яствами, источавшими дивные ароматы, от которых мой желудок судорожно сжался. Оконные проемы, скрытые за плотными бархатистыми занавесками, не пропускали утренних лучей; вместо них мягким вечерним светом переливались многочисленные светильники. Если бы я своими глазами не видела поднявшееся из-за горизонта солнце, то сейчас вполне могла бы поверить в то, что на землю уже опустилась колдунья-ночь. Вдоль обитых мягкой тканью стен располагались кокетливые кушетки, манящие опуститься на гладкую ткань и полностью расслабиться, ощутить кожей приятную прохладу шелка. Старинные гобелены с изображенными на них людьми смотрели на меня свысока, словно прекрасно зная, что мне не место здесь. Охапки живых полевых цветов, расставленные повсюду, благоухали летом, травой, солнцем, радостью - такими приятными и знакомыми запахами, столь неожиданными в этом помпезном месте, что на мгновение на меня повеяло свободой и счастьем.
   Уже спустя секунду это восхитительное ощущение схлынуло, обнажив плотно въевшиеся в душу страхи и сомнения, что стали моими неизменными спутниками на протяжении последних недель. А все потому, что я осознала, на ком целиком и полностью сосредоточились взгляды присутствующих.
   В этот момент я искренне восхитилась безупречной выдержкой сопровождавшей меня маркизы: определенно, на самом деле она была куда умнее, чем старалась казаться на первый взгляд. Или же такое пристальное внимание было ей привычно. Напрочь игнорируя повисшее в комнате выжидательное молчание, она присела в почтительном поклоне перед дородной дамой с нелепыми кудрями, очаровательно покраснела от скупой похвалы какого-то высохшего старца, опирающегося на толстую трость с бронзовым набалдашником. Кому-то мило улыбнулась, небольшой стайке юных девушек что-то весело прощебетала - я неслышной тенью следовала за ней, остро ощущая устремленные на меня взгляды.
   Однако прерванные нашим неожиданным появлением беседы вскоре продолжились, хотя сквозь негромкие голоса порой и пробивались приглушенные перешептывания, по которым я понимала, что главной темой для разговора по-прежнему является моя скромная персона. Кто-то все еще смотрел на меня с интересом, кто-то - уже откровенно скучая, а были и такие, в глазах которых прежде, чем перевести взгляд в сторону, я успевала уловить пугающие оттенки неожиданно недобрых чувств.
   Не успели мы с маркизой, которая за это время уже успела поприветствовать почти всех присутствующих, наконец, достичь заветной кушетки, чтобы присоединиться к ожидающей нас небольшой группе нарядно одетых девушек, как в комнату вошел напыщенный слуга, громогласно объявивший на всю столовую:
   - Его Величество король Эрих и Ее Величество королева Марлен.
   Вслед за объявленными титулами в комнату неторопливо вплыла и сама королевская чета.
   Так как отца я уже успела лицезреть буквально пару часов назад, внимание мое целиком и полностью сосредоточилось на его венценосной половине.
   Королева оказалась высокой худощавой женщиной с неожиданно приветливым лицом. После предостережения короля я готовила себя к тому, что его супруга окажется надменной высокомерной особой, по внешнему виду которой можно будет с легкостью сделать нехитрые выводы о неприглядной сути характера. Однако в этой располагающей миловидной женщине, лицо которой еще хранило следы былой красоты, не было ничего отталкивающего. Тяжелые светлые волосы были убраны в замысловатую прическу, в дорогом ожерелье, что изящно обвивало стройную шею, сверкали холодным синим блеском благородные сапфиры, безукоризненно сочетаясь с темным бархатом королевского платья.
   Она светло улыбалась всем присутствующим, скользя взглядом по знакомым лицам. На мгновение задержавшись на мне, взор королевы плавно переместился на замершую рядом маркизу.
   Вслед за королевской четой в комнату неслышно вошли юноша и девушка, внешне очень похожие на мать. Даже не зная, что это неродные дети короля, с одного взгляда можно было с легкостью понять, кто из впереди идущей пары является их истинным родителем.
   Девушка двигалась легко и изящно. Летящие складки платья развевались в такт ее шагам; распущенные светлые волосы мягко спадали до самой спины, окружив свою хозяйку золотистым облаком. Она была очень красива - и, этим, несомненно, походила на свою матушку. Даже несмотря на разницу в возрасте принцесса выглядела точной копией королевы - правда, на пару десятков лет моложе. Она шла, улыбаясь, а в голубых глазах сверкающими искорками сиял смех.
   Я вдруг почувствовала легкий укол незнакомого прежде чувства. Может быть, сложись все иначе, на ее месте могла быть я сама? И тогда не она, а я бы шла по столовой, улыбаясь всем и каждому, рядом со своими родителями, надежно огражденная от всего остального мира незыблемым ореолом королевской власти, впитанным еще с молоком матери...
   В чувство меня привел легкий шорох платьев. Все присутствующие в комнате склонились перед королевской семьей; более знатные особы позволили себе лишь коротко поклониться королю и королеве. Те придворные, чье происхождение не могло похвастаться наличием в роду знатных предков, склонились низко-низко - так, что завитые кудри одной из пышных дам, стайкой разноцветных птиц собравшихся в углу, даже коснулись устланного дорогими коврами пола.
   Я поспешила последовать примеру маркизы, которая, изящно подобрав многочисленные кружевные юбки, поклонилась, при этом скромно опустив светловолосую голову. Но прежде чем перевести свой взгляд на расписной ковер под ногами, я успела заметить слегка любопытствующий взгляд неожиданно синих глаз принца.
   - Дорогая моя! - воцарившуюся тишину прервало радостное восклицание, в котором без труда узнавался голос отца. Приготовившись к началу представления, я неохотно подняла голову.
   - Аселайн, как ты повзрослела, похорошела! - прикосновение отцовских рук к моему плечу явилось неожиданностью. Я не думала, что король решится зайти так далеко.
   Как странно было находиться в ласковых объятьях своего родного отца и при этом понимать, что теплый прием - всего лишь игра на публику. Но, даже отчетливо осознавая, что на самом деле в этом спектакле нет ни капли искренности, я не могла заставить себя ничего не чувствовать. Все равно что-то в глубине робко отзывалось на прикосновения отцовских рук, желая продлить эти краткие мгновения, в то время как рассудок безуспешно пытался вразумить доверчивое сердце.
   Наконец, король оторвался от меня и, подведя к королеве, с восторгом в голосе произнес:
   - Моя дражайшая супруга! Я счастлив и горд представить вам дочь моего старинного друга, мою крестницу, графиню Аселайн Голдин.
   Определенно, он был великолепным актером - ему не было бы цены на театральных представлениях, что частенько устраивали бродячие актерские труппы, путешествующие из города в город. Ни капли сомнений в голосе, сияющее и гордое лицо - даже я сама в этот момент была готова поверить в то, что он не лгал.
   Едва ощутимый толчок в бок, скрытый от окружающих, заставил меня очнуться и с ужасом вспомнить, где я нахожусь, и почему все присутствующие глядят на меня так выжидающе. Низко кланяясь королеве, я ругала себя распоследними словами. К счастью, она не стала прилюдно гневаться, вместо этого с улыбкой произнеся:
   - Встань, дитя мое. Крестница моего супруга - моя крестница.
   Я слабо улыбнулась ей, чувствуя облегчение. С этим испытанием, пусть и не безукоризненно, но все же я справилась.
   - Аселайн, - вновь заговорил король. - Ты желанная гостья в этом замке, и я надеюсь, что пребывание здесь запомнится тебе надолго.
   - В свою очередь, - теперь он уже обращался не только ко мне, но и к окружающим нас придворным. - Я надеюсь, что вы отнесетесь к моей крестнице с той же теплотой и почтением, с коей относитесь ко мне самому.
   Я вновь поклонилась - на сей раз уже отцу, мысленно раздумывая над его словами. Мне показалось, или же действительно в них прозвучал намек? Но вот только на что именно?
   - А теперь, - эти слова уже были обращены ко всем присутствующим. - Время завтракать!
   Все с оживлением устремились к столу. Очевидно, небольшое представление, устроенное королем, лишь разогрело и без того здоровый аппетит.
   Так странно было находиться здесь.
   Словно в каком-то причудливом сне я вдруг оказалась там, где никогда и не мыслила быть, с теми, кого никогда не видела и не знала. Читая в книгах о дворцах, королях и герцогах я представляла их совсем иными - такими, какими обычно на картинах изображали божественных существ: неземными, ослепляющими красотой и одухотворенностью. Однако большинство мужчин, что сейчас рассаживались вокруг длинного стола, совсем не походили на богов. Они были похожи на тех, кого я так много раз встречала на улице: толстые или совсем худые, высокие или клонящиеся к земле под тяжестью выпирающего живота, морщинистые, с белесыми прядками в редких волосах. Обычные земные люди, которых лишь дорогая одежда и украшения выделяли из толпы.
   На фоне тягостного впечатления, производимого большей частью представителей сильного пола, красота присутствующих здесь дам особенно впечатляла и восхищала. Но спустя некоторое время, когда первичное очарование яркими красками и броскими нарядами тускнело, взгляд начинал замечать во всей этой красоте что-то неестественное. Словно ярко раскрашенные маски на многих лицах сияли одинаковые сияющие улыбки, губы источали комплименты, ровный цвет лица поражал своей благородной бледностью. Но яд, сочившийся из глубины глаз, скрыть эти маски были не в силах.
   Я хотела было устроиться у самого края стола, подальше от суеты и знатных особ, но мне не позволили этого сделать: незаметные слуги, торопливо снующие посреди толпы придворных и ухитряющиеся никому при этом не попасться под ноги, учтивым движением рук подвели меня к месту неподалеку от королевской семьи.
   Послушно сев, я принялась незаметно оглядываться, пользуясь тем, что до меня пока никому не было дела.
   Моим соседом по правую руку оказался великовозрастный старик, пышное пузо которого мешало придвинуться вплотную к столу. Может именно поэтому на его лице застыло выражение крайней степени недовольства и раздражения. По левую руку от меня сидела миловидная девушка с рыжими волосами, мило улыбнувшаяся, когда я несмело встретилась с ней глазами. Лишь один стул остался пустым, но все вокруг не обращали на него никакого внимания, отчего я рассудила, что так оно и должно быть.
   Тем временем, все присутствующие, наконец, успокоились, и внезапно воцарилась абсолютная тишина, точно в ожидании какого-то определенного события. Заинтересовавшись, что еще должно произойти, прежде чем придворные приступят к трапезе, я продолжила наблюдать.
   Точно дождавшись своего часа, в помещении раздались легкие шаги невысокого паренька, одетого в традиционное для королевских слуг платье. Остальные слуги в ряд выстроились вдоль стены, с одинаково непроницаемыми лицами глядя куда-то себе под ноги. Между тем, осторожно приблизившись к роскошно накрытому столу, мальчик скованным движением отчерпнул от глубокого блюда, стоящего перед королем, перелив содержимое в узкую чашу. После чего дождавшись милостивого кивка головы от своего господина, слуга привычным движением поднес сосуд к лицу и выпил его до дна. Судя по невозмутимым лицам обитателей дворца, происходившие события были делом обыденным - но я с трудом скрывала изумление, постепенно догадываясь, что происходит.
   Негромкие разговоры, частые взгляды, полные нескрываемого любопытства, шорох ткани, скрип стульев под особо пышными персонами - все придворные вели себя так, словно ничего особенного не происходило, лишь изредка посматривая на паренька, послушно замершего в паре шагов у стола.
   Мое все возрастающее опасение получило подтверждение, когда один из слуг подошел к ребенку и начал осторожно осматривать. Судя по умелым движениям и небольшим различиям в одежде, то был придворный лекарь, для которого подобная процедура уже вошла в привычку. Убедившись, что мальчик чувствует себя хорошо, мужчина посмотрел на короля и медленно кивнул, свидетельствуя, что все в порядке.
   Я постаралась придать лицу невозмутимое выражение, какое царило на лицах остальных, и выбросить из головы только что увиденное, но перед внутренним взором все равно продолжал стоять худенький мальчик, пробующий еду короля. Я когда-то читала о подобном - но в той истории проверять еду на наличие в ней яда доверяли собакам. Даже это казалось тогда мне жестоким по отношению к животным - но король пошел еще дальше, используя для этих целей ребенка.
   В этот момент отец - как странно было даже мысленно называть его так - поднял в руки тяжелый кубок и с шумом отпил из него, прикрыв глаза в удовлетворенной гримасе. В тот же миг остальные придворные с аппетитом начали трапезу. Они жевали, чавкали, глотали содержимое все новых чаш и блюд, а я все не могла стряхнуть с тела странное оцепенение. Представшая перед моими глазами картина напрочь перебила зарождавшийся, было, аппетит.
   Неужели это и был цвет общества, представители высшей знати, самые просвещенные люди нашего государства? Сейчас они походили на оголодавших бродяг, в полной мере лишенных всякого подобия манер, которые вдруг случайно попали на бесплатное угощение. Я же без всякого энтузиазма взирала на лежащие предо мною блюда, против воли отмечая, что ни одно из них даже не идет в сравнение с тем, что мне довелось попробовать в замке темного господина. Мимолетно почувствовав устремленный на меня чужой взгляд, я подняла голову - и встретилась с задумчивыми синими глазами, вдруг навеявшими мысли о загадочных морских глубинах или о камнях, что сверкали в ожерелье королевы. Сын королевы, как и я, не ел, лишь изредка пригубливая стоящий перед ним кубок. В отличие от своей сестры и матери принц был темноволос. Вьющиеся пряди обрамляли высокий аристократичный лоб; узкий нос и горделивый подбородок выдавали в нем особу благородного происхождения. Он, бесспорно, был красив - но за этой маской я пыталась разглядеть истинную сущность - ту, которая заставила отца предостеречь меня от собственного пасынка.
   Сам король в этот момент шутливо разговаривал с золотоволосой принцессой, которая сидела по правую руку от него. Сидящая по левую руку королева наблюдала за ними с улыбкой, но затуманенный взор отчетливо свидетельствовал о том, что мыслями она далеко отсюда.
   Внезапно в громкий шум, издаваемый придворными, наслаждающимися все новыми и новыми яствами, которые без конца подносили бесшумные слуги, вклинился какой-то инородный звук. Отрывистые глухие удары, точно какой-то шаловливый ребенок ударяет палкой о камень. Я недоуменно прислушалась, отмечая, что он определенно был знаком всем присутствующим: придворные заметно стушевались, незаметно переглядываясь друг с другом, некоторые прекратили есть, и даже сам король на мгновение отвлекся от беседы с дочерью, недовольно хмуря брови.
   Спустя пару мгновений стала ясна и причина этих звуков. В столовую, напрочь игнорируя замершую по обеим сторонам входа стражу, вошла странно одетая немолодая женщина, при одном взгляде на которую я почувствовала, как с таким трудом обретенное самообладание покидает меня.
   Ибо в зал, опираясь на толстую палку и не замечая устремленных на нее взглядов, полных страха и едва сдерживаемого отвращения, входила самая настоящая ведьма!
   Неряшливый, местами изорванный наряд больше напоминал бесформенный балахон, копна черных с проседью волос была небрежно заколота светлым гребнем, на ушах покачивалось нечто странное, чему я так не смогла подобрать определения; хищный нос и острый немигающий взгляд темных глаз дополняли общую неприглядную картину.
   Она казалась настолько неуместной здесь, в этой сияющей достатком и роскошью комнате, наполненной самыми знатными и богатыми представителями именитых семей всей страны, что у меня на мгновение мелькнула безумная мысль, не видение ли предо мной. Но отчетливый шепот недовольства сидящих рядом со мной придворных свидетельствовал, что они тоже прекрасно видят ее и, определенно, пребывают далеко не в восторге от предстоящего соседства.
   Старуха медленно обвела застывших в напряженных позах людей, выбирая, куда сесть; даже сам король прекратил есть, с интересом наблюдая за тем, как она, шаркая ногами, устремляется к свободному месту рядом с мгновенно побледневшим напыщенным юнцом, который до этого громким шепотом пересказывал сидящей с правой стороны от него молоденькой девушке свежие сплетни.
   Не дожидаясь подскочивших слуг, женщина с громким скрипом отодвинула себе стул и села. Неторопливо обводя прищуренным взором замерших придворных, отчего они разом вперялись глазами в лежащие перед собой блюда с таким живым интересом, точно видели их впервые, старуха вдруг резко взглянула прямо на меня. Растерявшись, я не успела отвести любопытствующий взгляд.
   Это было странное ощущение. Ведьма несколько долгих мгновений всматривалась в меня, так пристально, точно разглядывая нечто, видимое только ей одной. Темные глаза ее удовлетворенно вспыхнули, когда она, закончив свой нескромный осмотр, обратила, наконец, взгляд на стоящую перед ней тарелку и принялась есть.
   Король пребывал в благодушном настроении и не обращал внимания на громко чавкающую и с шумом отхлебывающую вино из бокала старуху, отчего все придворные заметно расслабились, и даже вернулись к прерванной трапезе.
   Когда с завтраком было покончено - а случилось это довольно нескоро, королевская чета первой покинула столовую, а все оставшиеся с сытым удовольствием принялись предаваться общению.
   Первым моим порывом было уйти сразу же после короля и королевы, но внутренний голос настойчиво повелел остаться, дабы не вызывать ненужных подозрений. Поэтому я, преодолевая неуверенность, присоединилась к единственной известной мне особе - маркизе Амской. Та первой подошла ко мне, едва я поднялась из-за стола, моментально представив меня небольшому кругу обступивших ее девушек, и пригласила присоединиться к их беседе.
   Одной из моих новых знакомых оказалась и недавняя соседка по столу - ее звали Ристин, и насколько я смогла понять, она происходила из когда-то знатного, но порядком обнищавшего рода. Впрочем, то не было редкостью: многие девушки так же не могли похвастаться зажиточными семьями. Но зато в кругу их было весело: живой разговор то и дело перемежался взрывами заливистого хохота, что всякий раз вызывало скупое неодобрение у сидящих по соседству пожилых дам.
   Я не решалась вступать в беседу, вместо этого слушая пересказываемые сплетни и новости, привыкая к непривычной для себя роли. Внезапно, маркиза, до этого живо участвующая в обсуждении, отозвала меня в сторону и решительно произнесла:
   - Аселайн, пойдем, я представлю тебя герцогу.
   Она украдкой показала на грузного старика в дорогом камзоле, который стоял в окружении таких же немолодых мужчин, с недовольным видом обсуждая что-то.
   - Корлетта, может, не стоит? - попыталась воспротивиться я, но она решительно пресекла мое сопротивление.
   - Нет и еще раз нет. Согласно правилам, тебя должен кто-то представить герцогу - в конце концов, не может же он сам подойти к тебе. Так что радуйся, что я могу сделать это.
   Не слушая моих невнятных возражений, она устремилась через всю столовую к своей цели, по пути представив меня еще нескольким знатным особам. К сожалению, я смогла запомнить только почтенную маркизу леди Коррив, младшего сына герцога с молоденькой супругой и ссохшуюся от старости даму, которую окружало несколько молчаливых служанок. Я неуклюже поклонилась, ощущая себя неловко среди столь знатных персон.
   Зато маркиза Амская чувствовала себя превосходно - определенно, то была ее стихия! Она влекла меня за собой, расточая улыбки во все стороны, ухитряясь перекидываться быстрыми фразами со знакомыми, ничуть не смущаясь от того, что взгляды большинства присутствующих незаметно наблюдали за нами.
   Представив меня, наконец, герцогу - к счастью, мои опасения были напрасны, и знакомство прошло удачно, она вознамерилась еще более высокой целью и, пообещав представить меня самим принцу и принцессе, умчалась куда-то дальше, строжайше наказав никуда не уходить.
   Мне совсем не хотелось встречаться с королевскими отпрысками и, уж тем более, заводить с ними близкое знакомство, но противостоять напору молодой маркизы было невозможно. С тяжким вздохом пообещав дождаться ее возвращения, я принялась рассматривать висевший прямо передо мной древний гобелен, изображающий людей в разгар пиршества.
   Между тем старая ведьма, которая только-только поднялась из-за стола, ничуть не смущенная повышенным вниманием со стороны всех присутствующих, медленно поковыляла через всю комнату к выходу, опираясь на палку. К несчастью, путь ее лежал рядом со мной, что заставило меня невольно напрячься. Но она только лишь на мгновение остановилась возле меня, и то чтобы сделать короткий поклон в мою сторону. Я никак не могла ожидать подобного жеста с ее стороны, что окончательно растерялась, провожая старуху ничего не понимающим взором.
   Моментально после ее ухода помещение наполнилось взволнованными голосами. За моей спиной стайка молоденьких фрейлин с жаром принялась за обсуждения:
   - Она нечасто спускается к завтраку. Интересно, что заставило ее подняться в такую рань?
   - У меня от ее взгляда мурашки по телу! Видели, как она на меня смотрела? Не удивлюсь, если назавтра я вся покроюсь сыпью.
   - Графиня Дакрон божилась, что после того, как имела неосторожность слишком громко выказать свое неудовольствие видеть перед глазами эту безобразную старуху, на следующий же день начала слепнуть!
   - Неужели? А может она просто хотела списать признаки надвигающейся старости на дело рук дьявольской прислужницы? Кстати, графини уже не видно во дворце несколько дней - где она?
   - Говорят, от греха подальше поспешила скрыться в мужнином владении.
   - Ну и глупо, - в разговор вмешался еще один голос. - Если верить слухам, то оно находится аккурат неподалеку Брога.
   Повисло многозначительно молчание, вслед за которым девушки перешли к обсуждению следующей животрепещущей темы.
   Я успела лишь мельком отметить про себя, что это название показалось мне знакомым, прежде чем мои размышления прервал приятный мужской голос:
   - Позволите вам представиться, графиня? К сожалению, перед завтраком у меня не было возможности завладеть вашим вниманием, но я горю желанием восполнить сие упущение, - мягко произнес молодой человек недурной наружности, щегольской вид которого портили лишь глаза. В то время как он учтиво склонялся предо мной в легком поклоне, демонстрируя всем своим видом радушие и искренность, они совсем не соответствовали его приторной улыбке и вежливым словам. Недоверие и настороженность, приправленная щепоткой презрения, застывшие в холоде неопределенного цвета глаз, которые могли соперничать в бледности даже со льдом, не могли обмануть. Мужчина явно не горел желанием знакомиться со мной, но отчего-то не мог этого не сделать.
   Ответ пришел спустя мгновение - когда рядом с нами возникла высокая худощавая дама, затянутая во что-то пышное и обильно украшенное. Черные как смоль волосы были уложены в высокую прическу, на щедро напудренной щеке кокетливо примостилась родинка, но в глазах ее царило выражение вечной зимы:
   - Ах, маркиз Вааррен! Вижу, что вы уже успели меня опередить, - она шутливо погрозила пальцем моему собеседнику, но вопреки легкомысленности голоса во взгляде не появилось и намека на шутку. - Прошу простить мою невежливость, - теперь она уже обращалась непосредственно ко мне, сверкая темными глазами, - Я весь завтрак не сводила с вас взгляда, желая познакомиться, однако этот расторопный юноша сумел сделать это раньше меня! - взгляд ее, вновь обращенный на молодого человека, угрожающе сверкнул, но широкая улыбка не потускнела ни на миг.
   - Дорогая графиня, право слово, вы вновь все преувеличиваете, - лениво растягивая слова, произнес "расторопный юноша", чей взгляд ответно сверкнул предостережением.
   Я взирала на двух настороженных врагов - а в том, что эти люди определенно не были добрыми друзьями, не было никаких сомнений - с недоумением и предательским желанием покинуть их, не дожидаясь развязки молчаливой схватки взглядов.
   В этот момент спасение пришло в виде сияющей маркизы Амской, которая, решительно схватила меня под локоть и ослепительно улыбнулась наблюдавшим за нашим стремительным уходом с одинаковым разочарованием мужчине и женщине:
   - Прошу меня извинить, но я вынуждена похитить вашу собеседницу.
   Судя по всему, они совсем не были готовы простить ее за этот поступок. С недовольным видом они развернулись и направились в разные стороны, не взглянув более друг на друга.
   Меня же в этот момент больше занимало предстоящее знакомство. Как успела шепнуть мне энергичная Корлетта, королевские отпрыски в данную минуту были заняты беседой с дворцовым астрономом.
   Вскоре я и сама их увидела. Принцесса нежно улыбалась пожилому старику в больших очках, плотно сидящих на крючковатом носу, а принц терпеливо стоял чуть поодаль, не принимая участия в разговоре. В отличие от большинства присутствующих, одет молодой человек был весьма неброско. Никакой вычурной вышивки, золотых пуговиц или прочих атрибутов, которыми так любят украшать одежду многие придворные. Но скромность наряда была принцу лишь к лицу: за время завтрака я успела заметить немало девичьих взглядом, кокетливо обращенных в его сторону.
   К нему-то первому и направилась маркиза, стремительно переходя на неспешный шаг.
   - Ваша светлость, - низко склонившись, пропела она. - Позвольте представить вам графиню Голдин, крестницу короля Эриха.
   - Ваша светлость, - послушно вслед за ней поклонилась я, ощущая себя безвольной куклой.
   Он без тени улыбки наблюдал за мной. В ярких насыщенно синих глазах, обрамленных густыми темными ресницами, которым позавидовала бы любая кокетка, царила непривычная среди уже встреченных мной особ знатного круга задумчивость.
   - Миледи, - коротко склонив голову в знак уважения, наконец, произнес он. - Счастлив познакомиться, наконец, с той, о которой так много наслышан.
   От его слов мне стало не по себе - что именно он подразумевал под этой фразой? Но стоящая рядом маркиза восприняла его речь как добрый знак.
   В этот момент рядом с нами раздался звонкий голос - это принцесса закончила беседовать с астрономом и присоединилась к нам:
   - Маркиза, рада видеть вас, - она изящно присела, откидывая светлые волосы за спину. - А вы, как я понимаю...
   - Аселайн Голдин, - я закончила за нее, учтиво поклонившись.
   Она одарила меня широкой улыбкой; в глазах цвета летнего неба на секунду мелькнула легкая тень, затем вновь растворившаяся в безупречной голубизне.
   - Вы ведь крестница нашего дорогого отчима - стало быть, мы с вами почти как родственники! - мелодично пропел ее голос, в то время как я все задавалась вопросом - как можно быть настолько идеальной?
   Услышанное едва ли пришлось мне по душе, но я все же вымучила из себя слабое подобие улыбки.
   - Прошу извинить, - приятным низким голосом вдруг произнес принц, мягко увлекая сестру под локоток.- Но вы вынуждены вас покинуть, ибо срочные дела требуют немедленного разрешения.
   Принцесса лишь в очередной раз ослепительно улыбнулась, никак не комментируя слова брата.
   - Маркиза, - принц коротко поклонился в сторону Корлетты. - Графиня, - тот же поклон, сопровождающийся при этом быстрым настороженным взглядом, после чего брат с сестрой стремительно скрылись в толпе.
   Мы с маркизой послушно поклонились им вслед, но если она в этот момент ощущала лишь восторг, приправленный чуточкой разочарования из-за столь быстрого завершения беседы с королевскими отпрысками, то мне самой необходимо было о многом поразмыслить. Сделать это в шумной столовой посреди толпы придворных представлялось невозможным, поэтому я, сославшись на легкую усталость, извинилась перед маркизой, намереваясь ее покинуть. Однако к моей неожиданности, девушка с воодушевлением поддержала мысль об отдыхе, и с чистой совестью за весьма деятельно проведенное утро, она повела меня обратно.

Глава одиннадцатая. Смена декораций

   Следующий день пребывания в королевском дворце запомнился новым неожиданным знакомством.
   Я только затворила за собой двери, вернувшись после завтрака, когда в своих покоях обнаружила незнакомую служанку.
   - Доброе утро, Ваше Сиятельство!
   Невысокая девчушка, облаченная в обыденную для королевских слуг форму, торопливо поклонилась. Широко расставленные зеленые глаза смотрели на меня с нескрываемым любопытством, ярко рыжие волосы были аккуратно заплетены в строгую косу. На вид я не дала бы ей и четырнадцати лет, однако что-то в выражении ее взгляда удержало от поспешных выводов. Стоящие перед ней мои дорожные сундуки были почти опустошены; в руках она сжимала одно из платьев, которыми так щедро одарил меня дьявол. Не дожидаясь ответа на приветствие, она торопливо принялась тараторить:
   - Меня зовут Милуша, я приставлена прислуживать Вашему Сиятельству. Вы не смотрите на беспорядок - сейчас я все уберу! Я решила развесить одежду, пока Миледи вкушала завтрак, да вот только замешкалась, залюбовавшись платьями. Какие они у вас дивные, никогда не видела подобной красоты!
   Ее восторг казался вполне искренним, однако я все еще не могла отойти от не совсем приятного удивления, обнаружив в своих покоях постороннего человека. Быть может, именно поэтому ответ вышел слегка суховат:
   - Доброе утро, Милуша. Я очень признательна тебе за помощь, однако думаю, что впредь смогу справляться своими силами. Так что необходимость в твоих услугах невелика, и ты вполне можешь вернуться к своим основным обязанностям.
   С непривычки я чуть было не обратилась к ней на "вы", но к счастью, в самый последний миг вымышленный титул всплыл в памяти, остановив меня от необдуманных слов.
   Девушка заметно расстроилась. В больших глазах на мгновение промелькнула горестная тоска, прежде чем служанка попыталась взять себя в руки:
   - Я сделала что-то не так? Простите меня, Ваше Сиятельство, я очень извиняюсь, если своим поведением как-то задела Вас или оскорбила! Поверьте, сделано было это без злого умысла, а лишь по незнанию! Очень прошу, не выгоняйте меня, я...- и тут совершенно неожиданно для меня она вдруг очень по-детски разрыдалась, спрятав лицо в ладони. Узкие плечики подрагивали от глухих рыданий, которые девочка безуспешно старалась подавить. Пара слезинок, проскользнув сквозь неплотную преграду тонких пальцев, упала на серую ткань, моментально расплывшись на ней большими мокрыми пятнами.
   Оказавшись неподготовленной к столь бурной реакции, я растерялась:
   - Тише, тише! Перестань, пожалуйста, плакать. А то при виде тебя у меня самой слезы подходят к горлу. Представляешь, что будет, если мы обе с тобой будем ходить весь день с опухшими зареванными лицами? - удивительно, но эти бездумные слова, полившиеся из меня безостановочным потоком при виде крупных прозрачных капель, оказали успокаивающее действие. Она перестала вздрагивать, но рук от лица не отняла, отчего голос ее прозвучал глухо и неожиданно взросло:
   - Простите, Миледи, я не смогла сдержаться, но, Бога ради, ругайте, бейте меня, но только не прогоняйте, - она, наконец, убрала ладони и взглянула на меня сверкающими от слез огромными глазами, в которых плескалось настоящее озеро скорби.
   - Почему ты так хочешь прислуживать мне? - все еще находясь под удивлением от только что случившейся сцены, мягко осведомилась я.
   - Мне больше некуда идти, если меня выгонят из дворца. А это непременно случится, коль скоро Ваше Сиятельство сочтет меня нерадивой служанкой.
   При последних словах нижняя губа подозрительно задрожала, посему мне пришлось быстро-быстро проговорить:
   - Уверена, что никому и в голову не пришло бы искать в этом твоей вины, но коль скоро эта мысль вызывает в тебе такое беспокойство, думаю, ничего страшного не произойдет, если в глазах окружающих ты по-прежнему будешь считаться моей горничной.
   Заметно приободрившись после моих слов, девушка неуверенно предложила:
   - А можно я тогда буду вам по-настоящему прислуживать? Обещаю, если буду слишком докучать, Вам достаточно будет лишь слово молвить, как я тотчас же умолкну! Я взаправду очень хочу служить Вашему Сиятельству!
   Я не рассматривала всерьез подобную возможность, однако перед умоляющим взглядом, которым сопровождались ее слова, устоять было невозможно:
   - Хорошо, пусть будет по-твоему. В конце концов, для меня абсолютно точно не станет лишним присутствие поблизости человека, который разбирается во всем хитросплетении дворцовых коридоров и комнат.
   Мгновенно повеселев, девочка поспешила увести разговор с опасной темы, очевидно, страшась, что я могу передумать:
   - Ваше Сиятельство, я никогда прежде не видела столь прекрасных нарядов! Уверена, что ни у кого из знатных дам во всем дворце не сыщется ничего подобного! А вот это, - она указала на последнее, - особенно красиво! Вы бы могли его одеть сейчас.
   - Сейчас? - удивилась я. - Но я намеревалась немного отдохнуть после завтрака. Не думаю, что для этого мне понадобится специальный наряд.
   Она забавно округлила глаза и проговорила:
   - Разве Вас еще не оповестили, что сегодня король пожелал посетить церковную службу, поэтому все придворные обязательно будут там присутствовать.
   - Церковную службу? - не скрывая недоумения, повторила я, в первую секунду решив, что ослышалась.
   Однако девушка с воодушевлением подтвердила:
   - Да, праздник Среднелетья совсем скоро, поэтому сегодняшняя служба должна быть особенно красивой! Я сама бы очень хотела хоть одним глазком посмотреть, но... - она вдруг осеклась.
   - Но?.. - эхом повторила я, а в голове моей тем временем настойчиво крутилась совсем иная мысль: этот день приходился аккурат на середину лета, и по моим подсчетам, должен был наступить после моего отбытия в мир властелина ночи. Может, Милуша что-то напутала?
   Тем временем, она, не замечая моей задумчивости, рассказывала, смущенно теребя подол своего скромного платья:
   - Незнатному люду вход открыт ведь только в обычные церкви. А эта - она самая главная! В ней ведет службу сам епископ, - она произнесла этот титул с придыханием в голосе, чем и привела меня в чувство.
   - Скажи, Милуша, а этот праздник...Ты ничего не путаешь? Именно Среднелетья?
   Она с жаром откликнулась:
   - Да разве ж можно попутать! К нему ведь начинают готовиться еще задолго до лета! Сразу после него начинаются дожди! Только в этом году король отчего-то медлит и до сих пор не объявил, состоится ли карнавал в честь завершения праздника или нет!
   Она продолжала что-то пылко говорить, попутно убеждая меня облачиться в столь поразивший ее воображение наряд. Я почти не сопротивлялась ее напору, мысленно пребывая совсем в иных измерениях. Разве могло случиться, что время остановилось - или же так оно и было в том мире, где правит бал повелитель ночи?
   Даже сейчас, оглядываясь на время своего пребывания в дьявольском замке, я не могла не почувствовать прилив гнетущего страха от одних даже воспоминаний.
   Благодаря погружению в глубокие размышления, я и не заметила, как стараниями проворной Милуши, удивительно скоро пришедшей в себя после недавних слез, оказалась на парадном крыльце, перед которым уже выстроилась вереница разноцветных экипажей. Девушка торопливо поклонилась на прощание и тут же растворилась в толпе прочего люда. А я с немым изумлением осталась созерцать окружающую меня суматоху. Лошади нетерпеливо били копытами, явно желая сорваться с места и унестись прочь от оживленного гула голосов, коим был напоен воздух вокруг, возницы громко переговаривались друг с другом, но даже их громкие голоса и смех не могли заглушить собой скрип колес все прибывающих и прибывающих карет. Разряженные в пух и прах дамы, кто в сопровождении мужей или отцов, кто под ручку с подругами или знакомыми, неторопливо шествовали к экипажам; кто-то не спешил забираться внутрь, предпочитая, как и я, оставаться на крыльце, чтобы оттуда снисходительно наблюдать за происходящим со стороны.
   Большая часть обитателей дворца, слегка позевывая и c явной неохотой, оставила уютный дворец, немедля устремляясь в ожидавшие кареты. В первое мгновение я слегка удивилась, не ожидав от пресыщенной знати такого единодушного порыва к общению с Богом - было очевидно, что большинство из них с большим удовольствием предпочли бы сейчас общество мягкой перины и подушек. Однако королевская карета, важно возглавляющая процессию экипажей, расставила все по местам. Никто не хотел в глазах короля ударить в грязь лицом, поэтому, не было сомнений, сегодняшним утром церковь определенно будет полна.
   Кареты потихоньку начали движение, и только тогда я задумалась, каким образом мне самой добираться до церкви. К счастью, в этот момент из толпы величественных матрон, что последними неторопливо покидали дворец, отделилась крупная женская фигура, облаченная в туго обтянувший ее внушительные формы вычурный наряд. Я, быть может, вовсе не смогла бы узнать ее, если бы не болтовня стоящих неподалеку слуг - именно благодаря этому обстоятельству я успела услышать имя леди, прежде чем она приблизилась ко мне. Величественно кивнув в ответ на мой учтивый поклон, леди Коррив громогласно пригласила присоединиться к ней, взяв на себя роль моей "патронессы", как она выразилась. Конечно же, я и не думала противиться.
   Погрузившись в солидный экипаж, запряженный тройкой роскошных гнедых, мы отправились в путь.
   Первым делом я решила, что владелицей его являлась моя патронесса, однако вскоре выяснилось, что карета, в которой мы ехали, принадлежала дородной даме неопределенного возраста, счастливой обладательнице тройного подбородка и мелких неустанно трясущихся кудряшек, которые на каждом ухабе смешно подпрыгивали вверх-вниз. Леди Глэдис, близкая подруга леди Коррив, которой я имела удовольствие быть представленной этим утром, не так давно понесла серьезную утрату: почтенный супруг скончался, оставив женщину одинокой вдовой. Впрочем, как я успела понять из перешептываний тех же слуг, размер оставленного состояния с лихвой перевешивал боль от потери мужа; сама же леди не думала чересчур долго предаваться скорби, и в тот же день, когда положенный срок подошел к концу, траурные одежды были с радостью похоронены на дне сундука. На смену им пришли вычурные наряды чрезвычайно смелых фасонов, приводившие в смущение даже самых отъявленных франтов.
   С головой уйдя в ленивые размышления, я ухитрилась прослушать добрую половину того, что увлеченно рассказывала мне маркиза, столь любезно пригласившая меня поехать вместе:
   - Барон Корф, конечно, завидный мужчина, но, увы, женат. Супруга его имеет весьма мерзостный характер, так что, моя дорогая, послушайтесь совета умудренной опытом женщины и не связывайтесь с этой семейкой.
   Я послушно кивала в такт ее словам, совершенно не вдумываясь в их смысл. Оглушающе приторный запах, исходивший от почтенной леди, вызывал удушье. Раньше мне очень нравился этот нежный аромат травы, названия которой я не знала, но после томительной поездки в тесной карете рядом со старой леди я не думала, что смогу в дальнейшем вдыхать этот запах без содрогания.
   А мои собеседницы тем временем продолжали что-то вдохновлено обсуждать:
   - Обычно праздник Среднелетья заканчивается карнавалом, однако в этом году король отчего-то медлит. Ах, какое это чудное зрелище! - Хозяйка кареты согласно кивнула в такт ее словам. - Уверена, вам, моя дорогая, оно обязательно пришлось бы по душе! Нарядные платья, маски, кавалеры, - маркиза от наплыва чувств даже зажмурилась на мгновение. - Будь я на вашем месте, то обязательно не упустила бы возможности побывать на подобном торжестве!
   Выдержав паузу, во время которой она обменялась многозначительным взглядом с сидящей подле нее подругой, леди Коррив внезапно чуть дрогнувшим голосом продолжила:
   - Думаю, Его Величество всенепременно поддержит желание любимой крестницы увидеть одно из самых впечатляющих событий дворцовой жизни. Так что стоит лишь вам, моя дорогая, намекнуть на это...
   Она со смехом произнесла последнюю фразу, однако я каким-то необъяснимым образом вдруг поняла, что это краткое замечание и было целью длинной витиеватой беседы. Сомнений не было - почтенная леди была уверена, что к пожеланиям любимой крестницы правитель обязательно прислушается, и, очевидно, так считала не только она.
   Я огорченно вздохнула про себя, предчувствуя, что оставшийся путь покажется мне весьма несладким. Однако всего спустя пару минут мои мучения были закончены: карета грузно остановилась, отчего кудельки на голове вдовы в очередной раз весело запрыгали.
   Едва покинув тесное пространство, я с жадностью глотнула столь живительный воздух, мысленно благодаря небеса за спасение. Мое состояние не укрылось от бдительного взора почтенных попутчиц:
   - Что с вами, любезнейшая Аселайн? Вам стало дурно от нашей маленькой поездки?
   Не найдя ничего лучше, я слабо кивнула в ответ.
   - Бедняжка! Вероятно, всему виной слабое здоровье - вы ведь такая бледная, почти прозрачная! А ведь мы проехали совсем немного, оглянитесь! - леди Коррив взяла меня под руку, отчего отталкивающий запах снова усилился. Я с трудом проследила за ее указующим перстом, на который было нанизано вычурное кольцо с большим рубином. Внезапно оно разбудило в моей памяти недавние воспоминания о совсем ином кольце, хозяина которого все утро я безуспешно пыталась вычеркнуть из памяти.
   Леди Глэдис немного приотстала, зацепившись краем платья за столь некстати вылезший из земли корень; приостановившись, мы терпеливо ожидали, пока мгновенно подоспевшие молчаливые слуги освободят несчастную. Не желая терять времени даром, я принялась с любопытством оглядываться, примечая множество занимательных деталей. Растущие вдоль выложенной булыжником широкой дороги деревья навевали мысли о лесной прохладе и спасительной зелени, яркие сочные краски казались сошедшими с изображений сельских пейзажей - сложно было поверить в то, что за плавным изгибом дороги нас ожидает главная обитель и, одновременно, резиденция главного епископа страны. Однако вид дворца, возвышающегося совсем рядом, резко заставил меня позабыть о прочих мыслях; забывшись от искреннего удивления, я не сдержала неподобающего возгласа:
   - Так близко? Мы ехали в карете, когда можно было пешком дойти за несколько минут?
   Лицо почтенной маркизы вдруг сделалось чрезвычайно надменным.
   - Ну, дорогая моя, подумайте, как бы это смотрелось со стороны. Такие уважаемые лица, цвет знати во главе с самим королем - и словно простолюдины? Приличия превыше всего! - пылко провозгласила она, и в этот момент к нашей скромной компании, наконец, присоединилась почтенная вдова, счастливо избавленная от кратковременного плена коварного древа.
   Спустя десяток шагов нашему взору, наконец, открылось величественное здание, сравнения с которым не выдерживала ни одна из прежде встреченных мной церквей. Оно возвышалось прямо посреди живописного лесного массива, отчего создавалось ощущение, словно я нахожусь посреди густого леса, в котором какой-то умелец воздвиг настоящий дворец.
   Однако это чувство длилось лишь пару секунд: едва взгляд привык к яркой зелени, стало ясно, что над каждым кустиком и деревом поработали умелые руки, поддерживая их первозданный вид.
   Очевидно, король не скупился на пожертвования священнослужителям в надежде с их помощью умилостивить небесных обитателей.
   Я гадала, получилось у него это или нет, входя под тяжелые своды в компании с двумя почтенными леди, чей искренний энтузиазм откровенно не разделяли идущие рядом с нами молоденькие придворные дамы. Недовольное выражение прекрасных лиц явственно свидетельствовало, что в этот момент они бы предпочли оказаться где угодно, но только не здесь.
   Впрочем, большинство придворных, похоже, были с ними в этом солидарны: то здесь, то там я наталкивалась на ленивые зевки украдкой и тоскливые взгляды. Что касается меня самой, то в этот момент жадное любопытство переполняло душу настолько, что я старалась не пропустить ни малейшей подробности, запоминая краски, оттенки, запахи и звуки, чтобы потом, в тишине покоев, неторопливо воспроизвести в памяти каждую деталь.
   Мои прежние знакомства с таинством церковной церемонии были до ужаса коротки и малоинтересны. Тетушка никогда не отличалась особой набожностью, хотя я не раз наблюдала, как ее губы беззвучно шевелились, проговаривая текст молитвы про себя, в то время как грузный священник не сводил глаз с толстой книги, раскрытой перед ним. Всякий раз при виде подобной сцены меня посещали смутные сомнения в истинной религиозности воспитавшей меня женщины. Но, как это повелось между нами, данные вопросы так и остались невысказанными.
   Быть может, именно благодаря тому, что тетя столь прохладно относилась к посещению церкви, я выросла без священного трепета и ужаса перед всем, что связано с религией. И сейчас, оглядываясь назад, не могла не задаваться вопросом: возможно ли было в ином случае мне сохранить рассудок после того, как лицом к лицу я повстречалась с живым воплощением земного зла? После того, как побывала в том месте, где заканчивается власть дневного светила и обрывается ход времени? Смогла бы я не сойти с ума, если бы в душе моей с детства старательно взращивали суеверный страх ко всему, что противоречит церковным догмам?
   Эти воспоминания почти выветрились из памяти, но сейчас, усаживаясь на край длинной деревянной лавки, я вдруг в полной мере вспомнила все те детские ощущения. Пока остальные придворные рассаживались по рядам, по проходу величественно прошла королевская семья, заставив уже успевших присесть придворных вскочить для поклона. Мы с леди Коррив не стали исключением: низко поклонившись, я отметила, что сейчас король был явно не в духе: сердито нахмуренные брови и плотно сжатые губы предупреждали о дурном настроении монарха. Королева была спокойна и приветлива, как и утром, и только сжатые в кулак тонкие пальцы, затянутые в белый шелк ажурной перчатки, привлекли мои внимание. Во-первых, никогда до этого я не видела, чтобы знатные леди носили эту деталь туалета с целью украшения. Как правило, обычно это делалось лишь для того, чтобы защитить нежную кожу рук от холодного ветра или морозного дня. А во-вторых, этот странный жест, так не вязавшийся с расслабленным лицом и милой улыбкой, выдавал напряжение, владевшее супругой короля. Чем же она была так встревожена?
   В этот момент раздался низкий голос священника, возвещающий о начале службы, и я поспешила отложить все прочие мысли в сторону, отметив лишь, что на сей раз королевская чета появилась одна - ни принц, ни принцесса, не захотели посетить церковь. Либо их задержали серьезные дела, на которые ссылался ранее принц, покидая столовую, либо же желание отчима не являлось для них первостепенным.
   К огромному моему разочарованию, служба не оправдала возложенных на нее ожиданий. Речи священнослужителей были монотонны и навевали скуку, от однообразия высокопарных слов тянуло в сон. Даже появление напыщенного епископа не смогло воскресить в душе прежние восторги. Окончательно утратив интерес к происходящему, я принялась украдкой рассматривать сидящих по ту сторону прохода придворных. По их скучающим лицам нельзя было сказать, что речь епископа пробудила в них хоть какой-то интерес или заставила вдруг ощутить раскаяние за все когда-либо совершенные грехи. Меня внезапно заинтересовало это невольное открытие: если их с детства воспитывали так, как это полагалось делать в знатных семьях, религиозное воспитание должно было составлять отдельную дисциплину, для которой специально нанимались приходящие учителя. Однако большая часть придворных отнюдь не производила впечатления людей глубоко верующих. Что же помешало им проникнуться духом религии? Если в моем случае свою роль сыграло отсутствие должного воспитания и примера перед глазами, то почему эти успешные, состоятельные люди так небрежно сейчас пропускают мимо ушей речь коренастого епископа, лишь для того, чтобы тихонько перешептываться друг с другом или даже откровенно дремать, прикрываясь кружевным веером?
   Даже леди Коррив не смогла сдержать совсем неизящный зевок, правда, поймав мой изучающий взгляд, она тут же одернула себя и принялась внимать речи священнослужителя с повышенным вниманием, что, впрочем, меня не обмануло.
   К концу службы стало казаться, что еще ничего в своей жизни я не желала с такой силой, как поскорее оказаться во дворце в своих покоях. Однако вместо предвкушаемого отъезда меня ожидал не слишком приятный сюрприз: леди Коррив, как и многие другие придворные с плохо скрываемым облегчением поднялась с жесткой скамьи, однако вместо того, чтобы проследовать к выходу вслед за остальными, вдруг отозвала меня в сторону:
   - Аселайн, у меня еще остались некоторые вопросы к святому отцу. Надеюсь, вы не возражаете, если мы чуточку повременим с возвращением? К тому же, вы, моя дорогая, в это время сможете с балкона полюбоваться исключительной красотой местного сада - истинной жемчужины столицы! А как только закончу, я буду искать вас там!
   Мне не оставалось ничего другого, кроме как согласиться. Неторопливым шагом я двинулась в направлении указанного мне маркизой балкона, как вдруг у самого выхода заметила нечто необычное: за уходившим ввысь иконостасом, отгораживающим алтарную часть помещения, прятался паренек.
   Русые волосы непослушными завитками падали на розовощекое лицо, отчего их владельцу приходилось постоянно отбрасывать особо непокорные пряди, так и норовившие забраться в глаза. С виду он производил впечатление уже взрослого юноши, но поведение красноречивей всяких слов выдавало в нем юнца.
   Я не успела себя остановить, прежде чем беспечные слова уже сорвались с губ:
   - Подглядывать нехорошо.
   Он резко подскочил, очевидно, не ожидав, что его кто-нибудь заметит. Упрямо вздернув подбородок, парень насупился:
   - Тебе показалось.
   Его равнодушное пренебрежение титулами лишь сильней раззадорило мой интерес.
   - А сейчас ты кого там высматривал?
   Паренек искоса взглянул на меня, и, осознав, что я так просто не отстану, внезапно вздохнул:
   - Кайл.
   Я колебалась лишь мгновение:
   - Аселайн.
   Он смерил меня внимательным взором, словно что-то решая про себя, после чего промолвил:
   - А я знаю.
   - Откуда? - я не сдержала удивления.
   - Поверь, о тебе сейчас не знает только глухой, - он громко фыркнул, не скрывая насмешки. - Конечно же, никто не поверил в эту наспех сочиненную историю про визит к дядюшке и "любимую крестницу". Весь дворец так и кишит сплетнями и слухами, все гадают, откуда же ты появилась.
   Удивительно, но вместо того, чтобы поддаться смятению от небрежно произнесенных им слов, я внезапно почувствовала облегчение, происхождение которого не смогла объяснить даже себе самой. Светло улыбнувшись в полное затаенного любопытства лицо мальчишки, я невинно поинтересовалась:
   - И какая же догадка собрала самое большое количество поклонников?
   - То, что ты - новое увлечение короля, поразившее его воображение настолько, что он не побоялся привезти тебя под бдительные очи дражайшей супруги... Или же что ты заграничная наследница, прибывшая сюда в поисках мужа.
   - А сам-то что ты думаешь? - кажется, что-то про "поиски мужа" сегодня мне уже доводилось слышать...
   - Я считаю это полной чепухой, - он снова фыркнул. - Едва ли желание обзавестись супругом, сколь сильным оно ни было, могло завести тебя так далеко. Я бы скорее решил, что ты бежишь от кого-то, - вдруг произнес он, глядя на меня в упор. - Иной причины для того, чтобы незамужняя девушка путешествовала без сопровождения, да еще и в незнакомой стране, я не вижу.
   - Твои рассуждения кажутся весьма разумными. Ты сын кого-то из придворных? - я точно не встречала его во дворце во время завтрака, но по манере держаться и благородной речи он вполне мог сойти за наследника какого-нибудь мелкого графа.
   - Я всего лишь будущий слуга Господний. Ну, или как придется, - он вдруг лукаво ухмыльнулся, разглаживая руками плотную ткань своего церемониального наряда, на который отчего-то я не додумалась прежде обратить внимание.- Вдруг преподобный Лотрат однажды так устанет от моих вечных опозданий на его проповеди, что решит, что Бог нуждается в более почтительных и радивых слугах. Тогда придется искать жалованье на другой стороне, - пожав плечами, задорно ухмыльнулся мальчишка.
   Улыбка моментально преобразила его лицо - смешинки засверкали в прозрачно голубых глазах, на широких скулах появились умилительные ямочки.
   Я не смогла сдержать ответной улыбки - до такой степени юноша был забавен. Хотя мимолетное упоминание избегаемой мной темы показалось совсем не смешным, и, несомненно, если бы его речь услышал кто-нибудь из учителей, одним выговором дело не обошлось.
   - Так от кого ты там прятался? - я внезапно вспомнила, за каким занятием застала его, и не удержалась от любопытства.
   Он вдруг резко помрачнел от моего вопроса.
   - Не хочешь, не говори, - торопливо проговорила я, не ожидав, что мой мимолетный вопрос возымеет такой эффект.
   Хмуро кивнув, он прислушался. Нарастающий шум экипажей, доносящийся снизу, отчетливо свидетельствовал, что время, отведенное обитателям дворца на замаливание очередных грехов, окончательно подошло к концу, и всем присутствовавшим не терпелось поскорее начать копить новые.
   - Мне пора, - извиняющимся тоном произнес мой новый знакомый. - Иначе опять влетит за опоздание.
   - Да, пожалуй, мне тоже нужно идти. Мы еще увидимся?
   Он кивнул:
   - Меня частенько отправляют во дворец со всякого рода поручениями. Так что мы еще не раз встретимся - если, конечно, ты заметишь меня среди толпы разряженных придворных.
   Я не смогла сдержать улыбки, когда он, прощально махнув рукой, неслышно растворился в дверном проеме.
   Проводив взглядом худенькую фигуру своего нового знакомого, я продолжила путь на балкон. И только достигнув цели своего маленького путешествия, смогла в полной мере оценить совет маркизы. Зрелище действительно открывалось просто поразительное. Окружавшая церковь плотной стеной сочная зелень переливалась в ярких лучах солнца всеми оттенками зеленого; благоухающие цветы пестрели сочными каплями на бархатном изумруде кустов. Спускающиеся в сад ступеньки так и манили вприпрыжку сойти по ним, чтобы оказаться один на один с восхитительной красотой нетронутой природы. Да, определенно, теперь я могла понять, почему этим садом так гордится вся столица. И было бы недурно уточнить у моего нового знакомого при следующей встрече, кому обязана церковь окружающим ее великолепием.
   "Интересно, что бы сказал дьявол о Кайле?"
   Эта внезапная мысль, точно коварное облако посреди ясного неба, слегка омрачила безмятежное спокойствие, снизошедшее на меня при виде простирающейся далеко вокруг дивной красоты сада. Но гневные обвинения в адрес собственного слабодушия растаяли как дым, ибо в следующее мгновение...
   - Занятный паренек, если знать, что таится в глубинах его души. Возможно, я бы даже посоветовал тебе держаться от него подальше, если не был столь уверен в том, что ты обязательно поступишь мне наперекор, - внезапно рядом раздался до боли знакомый голос, при звуке которого кожа моментально покрылась мурашками.
   Меньше всего на свете я могла ждать появления дьявола в подобном месте и потому в первые мгновения оказалась бессильна перед стремительно нахлынувшим страхом, который так часто составлял мне компанию в черном замке.
   - Вы? - это было единственное, что я смогла выдавить сквозь внезапно пересохшие от волнения губы, пока разум пытался собрать воедино судорожно разбегающиеся мысли...
  

Глава двенадцатая. Необыкновенная

   Вокруг меня загадочно покачивались на ветру раскидистые ветки нахально разросшегося кустарника, неизвестно каким чудом ускользнувшего от внимания придирчивого садовника; еле слышно шелестели любопытные бутоны цветов. Сад источал покой и безмятежность, но я в этот момент была похожа на сжавшуюся от страха в ожидании охотника жертву.
   Так и не дождавшись появления знакомой фигуры, я позволила себе, наконец, осторожно посмотреть сначала в одну сторону, потом в другую. Никого...
   - Не верти головой, точно припадочная, и говори тише, - снова этот голос, обладатель которого, казалось, незримо надсмехался, скрываясь в кустах и разговаривая со мной оттуда. Если бы я не была столь непоколебимо уверена, что повелитель ночи никогда не опустится до подобного ребячества, то, наверное, не удержалась от соблазна проверить густую зелень. - А то, того гляди, заметит тебя кто-нибудь из этих лицемерных святош, и, чего доброго, еще сожгут как одержимую дьяволом.
   Голос негромко хохотнул над собственной остротой, но мне было далеко не до смеха.
   С огромным трудом сохраняя внешнее спокойствие, я судорожно вцепилась в прохладные перила, сжав ладони настолько, что побелели пальцы.
   - Аселайн, - голос с тяжким вздохом, наконец, оставил шутливый тон. - Ты слышишь меня в своей голове.
   Может, я все-таки сошла с ума?
   Эта мысль вдруг показалась мне единственно разумным объяснением, которое оправдывало появление посторонних голосов в моей голове.
   Но прежде чем окончательно увериться в собственном безумии следовало предпринять хотя бы одну попытку. Я осторожно еще раз огляделась и, чувствуя себя неимоверно глупо, неуверенно произнесла в окружающую тишину:
   - Но как? Вы... читаете мысли? - Пусть это звучало совершенно немыслимо, но попробовать стоило.
   Незримый собеседник не заставил себя долго ждать:
   - Неужели это все-таки свершилось! Я уже начал, было, опасаться, что ты так и не додумаешься до этого. Да, Аселайн, я действительно могу читать твои мысли.
   Этот ответ ничуть меня не успокоил. Напротив, небрежно произнесенные слова повергли в ужас: неужели все это время дьявол с легкостью читал все мысли, что проносились в голове с ужасающей скоростью, порой смущая своим содержанием даже меня саму?
   - Только те, что ты вольно или невольно посвящаешь мне, - услужливо подсказал все тот же голос, на деле подтверждая только что им сказанное.
   Мысленно прикинув, сколько моих внутренних размышлений было ему доступно, я не сдержала пораженного вдоха, в полной мере осознавая истинные масштабы катастрофы.
   Негромкий смех в голове вторил разрастающейся панике.
   - Не смущайся. Слышать твои мысли - редкостное удовольствие. К тому же, к своему прискорбию, могу заверить: происходит это и вполовину не так часто, как ты уже успела себе вообразить. Чем меньше расстояние между нами, тем меньше твоих размышлений мне доступно. Так что в принадлежащем мне мире ты практически недосягаема для его властителя - какая поразительная насмешка судьбы, не находишь?
   - Благодарю за пояснение, - смириться с открывшейся правдой все еще представлялось сложным, поэтому я и не думала смягчать сухость ответа.
   Не знаю, как бы мог сложиться дальнейший разговор, если бы внезапно в память не ворвалось непрошеное воспоминание, от которого моментально в душе проснулось дремавшее дотоле любопытство.
   - А как же наша первая встреча? Почему я явственно слышала ваш голос в своей голове тогда?
   Собеседник безмолвствовал.
   Облокотившись на каменные перила, я делала вид, что наслаждаюсь открывающимся видом, однако на деле с все возрастающим интересом ждала ответа.
   - Это случилось лишь единожды? - удивительно, но голос звучал...озадаченно? Растерявшись, я ответила с небольшой паузой:
   - Да.
   И снова короткое молчание, в котором на сей раз я сумела распознать тонкие нити недоумения, нанизавшие каждое произнесенное мной слово на идеально заостренную иглу дьявольского раздумья. Очевидно, что-то выбивалось из привычной для него картины мира - и это заставило мужчину всерьез призадуматься.
   В иной ситуации я могла бы почувствовать себя даже слегка польщенной этим обстоятельством - в конце концов, нечасто моя скромная персона преподносила дьяволу действительно сложные головоломки. Однако я сама в эту минуту не меньше его жаждала узнать ответ.
   - Что это могло быть? Это необычно, ведь так?
   Не удержавшись, спросила, и тут же осеклась, поймав себя на предательской мыслишке - разве что-либо в моей жизни когда-нибудь подпадало под это определение? И если нет, то стоило ли сейчас ожидать от судьбы легких ответов и простых решений?
   - На самом деле, - ожил вдруг голос. - Разгадка проста. И сложна, и непостижима, и вместе с тем неизъяснимо прекрасна.
   - И в чем же она кроется? - я затаила дыхание, предчувствуя, что сейчас узнаю одну из древнейших основополагающих истин, лежащих в основе всего сущего, в основе сотворения всего мира.
   Но ответ меня ошеломил.
   - В тебе. Ты - необычна, Аселайн. Необыкновенна.
   Несмотря на полную ирреальность происходящего, я вдруг почувствовала, как губы мои против воли раздвигаются в легкой, почти невесомой улыбке.
   Я - необычна. Необыкновенна.
   Было удивительно это осознать, но сейчас я впервые в жизни получила свой первый настоящий взаправдашний комплимент. Дьявол не стал пользоваться увядшим соцветьем пустых высокопарных фраз, которыми так бездумно размениваются люди по любому поводу; вместо них он избрал иной путь, иное слово, которое, одно-единственное, сумело затмить собой все прежде слышанные мной самые искусные и витиеватые комплименты вместе взятые.
   Пытаясь воспрепятствовать этому странному ощущению глубже пустить в меня корни, я озвучила первое, что пришло на ум:
   - Сегодняшним утром в столовой я встретила необычную особу.
   - Да? - подбодрил меня невидимый собеседник, который наверняка уже точно знал, о чем именно я намереваюсь его спросить, но при этом нисколько не пытался облегчить мои муки.
   - Ее поведение и облик разительно отличались от вида обычных обитателей дворца, - сумела выкрутиться я, старательно избегая озвучивать самую важную деталь.
   - Вот как?
   Дьявол определенно не собирался меня щадить, исподволь подводя к тому, что хотел услышать.
   -Ведьма, - я, наконец, отбросила сомнение и открыто высказала свои подозрения. - Она выглядела точь-в-точь так, как должны выглядеть ведьмы. Все придворные смотрели на нее со страхом.
   - И это все?
   Я разочарованно выдохнула:
   - Разве этого недостаточно? Подумать только - ведьма во дворце! Завтракающая в компании с самим королем! Да если бы только священнослужители знали об этом...
   - Они знают, - с прохладцей оборвал меня дьявол. - Более того, знают и бездействуют, ибо достаточно хорошо изучили собственного правителя и давно уже уяснили, что идти против его воли - опасное занятие. А свои предпочтения король высказал довольно красноречиво, поселив под боком дьявольское отродье.
   Сочетание двух последних слов резануло слух - настолько дико было слышать их из уст моего собеседника. То, что обычно для простых смертных означало несмываемое клеймо позора, обвинительный приговор, а чаще всего - мучительную смерть в огне, в его устах звучало почти насмешливо.
   Но даже этот ответ уже не мог в полной мере удовлетворить мое разбушевавшееся любопытство.
   Неясные подозрения, впервые посетившие меня еще во время завтрака, лишь усилились по мере беседы с дьяволом, и сейчас было самое подходящее время, чтобы подтвердить или опровергнуть догадки:
   - Эта ведьма... Она каким-нибудь образом связана со мной?
   Голос оживился.
   - Почему ты так решила?
   - Не знаю, - привычно пожала плечами я, на мгновение позабыв, что собеседник не может увидеть этого жеста. - Когда она посмотрела на меня... Ее взгляд из расслабленного стал очень странным: точно она увидела давнего знакомого или кого-то, кого точно ожидала встретить.
   - Нуу, - лениво протянул мужчина, и я явственно представила, как он потягивается всем телом, сидя в излюбленном кресле. - Я могу дать тебе ответ, но что ты можешь предложить мне взамен?
   - Взамен? - разочарованным эхом повторила я, не ожидав подвоха.
   - Да, взамен, - терпеливо произнес он. - Ты ведь не думаешь, что дьявола можно просить о чем-либо просто так? Услуга за услугу, знание за знание, жизнь за жизнь... Поэтому повторю свой вопрос: что ты готова дать мне взамен ответа?
   Я моментально нахмурилась:
   - Душу мою вы не получите.
   Его хриплый смех мурашками растекся по моему телу.
   - Ты думаешь, я буду требовать твою душу за такую ничтожную вещь? Нет, Аселайн, ставки в этой игре должны быть равны. Твоя душа на одной чаше весов, а на другой... - неожиданно он заколебался.
   - Что на другой? - мое нетерпение достигло предела. Всякий раз наши беседы с дьяволом казались мне балансированием на краю бездны - никогда нельзя было предугадать, чем обернется каждый новый вопрос: движением назад или же шагом в пропасть. Но в этом негласном противостоянии заключалась своя, особая магия - я не могла отрицать, что в подобные минуты забывала обо всем на свете, с головой погружаясь в хитросплетение произнесенных слов и невысказанных намеков.
   - То, ради чего ты действительно будешь готова поставить на кон собственную душу, - неожиданно голос прозвучал совсем серьезно - так, словно дьяволу надоело играть со мной в прежние игры, и он вновь вернулся к своей первоначальной цели.
   Почувствовав мое разочарование, мужчина продолжил прерванную тему:
   - Думаю, ты уже убедилась, что сегодня ставки будут незначительны. Можно сказать, мы с тобой только начинаем первую партию нашей игры. Поэтому взамен интересующей тебя информации я попрошу всего лишь малость.
   То, каким образом он произнес слово "игра" - словно речь шла о вполне обыденных вещах, а не о моей душе и в конечном итоге жизни, заставило меня невыносимо остро вновь осознать, какой наперед неравный, обреченный с самого начала поединок предстоит. Не я выбирала себе соперника, но отказаться от этой игры у меня не было права.
   "В конце концов, у каждой пешки есть шанс стать ферзем" - мысленно напомнила себе, и, точно бросаясь в омут с головой, произнесла:
   - Хорошо, пусть будет по-вашему. Итак, что вы желаете получить взамен?
   Он неслышно улыбнулся своей первой победе - я почувствовала это неким шестым чувством, ощутила так, словно он находился совсем близко.
   - Просто признай, что ты скучала.
   - Простите? - я распахнула глаза в изумлении, успев только подумать, как же все-таки повезло, что до сих пор никто не потревожил мое одиночество.
   - Признай, что успела соскучиться по моему обществу, - шепнул голос возмутительные слова, и я почувствовала, как побежали мурашки по шее - словно вовсе не легкое дуновение ветра, а дыхание дьявола приятно ласкало разгоряченную кожу.
   Я только открыла рот, намереваясь поставить на место чересчур осмелевшего повелителя тьмы, как тот, моментально почувствовав перемены в моем настроении, поспешил напомнить:
   - Ну же, Аселайн, ты ведь, кажется, желала узнать, что на самом деле привело во дворец ту, по черную душу которой давно уже пылают костры святой инквизиции?
   К сожалению, к этому моменту в моей собственной душе вовсю полыхало пламя любопытства, и справиться с ним самостоятельно уже не представлялось возможным. Поэтому я с легким вздохом произнесла, признавая поражение:
   - Ну хорошо. Да, я... вспоминала о Вас. Но лишь раз или два, - с нарочитой небрежностью торопливо добавила спустя мгновение, чтобы он, чего доброго, не подумал, что я всерьез скучала по нему.
   Голос мягко расхохотался ничуть не обидным бархатным смехом:
   - Ты превзошла самые смелые ожидания, девочка моя. В ответ позволь признаться, что я тоже вспоминал о тебе. Начиная с той минуты, как ты меня покинула.
   Это новое обращение не укрылось от моего внимания. Я моментально насторожилась, и то предательское чувство легкости, что исподволь успело прокрасться в душу во время нашей беседы, было с позором изгнано прочь.
   - Ну, так что? - с небольшим вызовом в голосе, больше стремясь скрыть собственное смущение, произнесла я. - Вы обещали в ответ рассказать мне о ведьме.
   - Спрашивай, - милостиво разрешил голос.
   - Какая связь между появлением ведьмы в замке короля и мной?
   - Самая что ни на есть прямая.
   - То есть? - мне прекрасно удавался сухой тон. По-крайней мере, я очень хотела в это верить.
   - Скажи, ты не задавалась вопросом, откуда королевским слугам стало известно место вашего с тетей пребывания? Она ведь более чем успешно скрывала тебя от него на протяжении многих лет, - вместо ответа вдруг спросил дьявол.
   Я растерялась.
   - Да, я задумывалась об этом, но... при чем здесь ведьма?
   - А при том, что именно благодаря ее дьявольским способностям, - на этот раз в голосе не было и тени насмешки, - король смог отыскать тебя. Немудрено, что плата за это знание, какой бы высокой она ни была, не смогла его остановить.
   Я замолчала, осмысливая услышанное. Спустя несколько долгих мгновений, в течение которых дьявол терпеливо дожидался моей реакции, я начала говорить, с трудом облекая спутанные мысли в слова:
   - Выходит, что она использовала колдовство, ту самую черную магию, за которую по всей стране безустанно сжигаются сотни невинных девушек? С ведома и полного разрешения короля, в его собственном замке, под носом у самого епископа? И никто не посмел ее остановить?
   - Выходит, что так, - покладисто согласился собеседник.
   - Но как так можно, - беспомощно начала я, не в силах поверить, как вдруг дьявол довольно жестко перебил меня:
   - То есть продавать душу дочери еще до ее рождения, это по твоей логике допустимо? А пользоваться услугами чернокнижников и чертовок - вот это уже перебор?
   - Нет, конечно же, нет! - запротестовала я. Зачем же он так извращает мои слова?
   - В таком случае, чему ты удивляешься, Аселайн? - холодно поинтересовался он. - Разве этот человек не продемонстрировал изнанку своей души еще много лет назад, когда в игре со мной поставил на кон твою душу?
   - Вы правы, - тихо признала я. Мне действительно нечего было противопоставить его словам. - Мне и вправду не стоило так остро реагировать, но до конца свыкнуться с мыслью, что человек, давший мне жизнь...
   Внезапно дьявол замолчал - то есть он молчал и до этого, но сейчас что-то ощутимо изменилось. Мне даже не было необходимости слышать его голос, чтобы это почувствовать.
   Для верности я все же подождала пару мгновений, прежде чем неуверенно окликнуть невидимого собеседника:
   - Вы меня слышите?
   Однако вместо ответа за моей спиной неожиданно раздался приятный, чуть удивленный мужской голос:
   - Слышу и даже довольно хорошо. Только вот ваша манера разговаривать, стоя к собеседнику спиной, немного озадачивает.
   Чуть не подпрыгнув на месте от испуга, я резко обернулась, моментально пожалев о своей поспешности.
   Высокий темноволосый юноша стоял в балконных дверях, глядя на меня с легким недоумением.
   В светлых глазах не было тени подозрения или настороженности, а в изгибе губ таилась невесомая улыбка, полная чуть удивленного ожидания. Он казался абсолютно безобидным, но в эту минуту я была слишком поглощена собственными страхами, чтобы позволить сиюминутным ощущениям взять над собой верх.
   Так и не дождавшись от меня должной реакции, он произнес с некоторым беспокойством:
   - Простите, мне не следовало вас пугать, но я просто не смог пройти мимо столь чарующей картины: утопающий в зелени дивный сад и не менее дивная незнакомка, грустящая в одиночестве. Я не помешал вам? - внезапно встревожился юноша, одетый в простую струящуюся накидку, подобную которой я видела на Кайле.
   - Нет, нисколько. Я просто, - набравшись храбрости, вдохновлено принялась на ходу сочинять правдоподобную причину, - просто дышала свежим воздухом.
   Очевидно, мои актерские способности никуда не годились, поскольку незадачливый собеседник недоверчиво сощурился, ладонью заслоняя глаза от солнца.
   - Порой я разговариваю сама с собой, - с тяжким вздохом якобы призналась я, украдкой наблюдая за его реакцией. Поверит ли он в мою ложь? И если да, то как поступит?
   Кажется, мое признание нисколько его не удивило. По-крайней мере, он не поспешил тут же покинуть балкон, испугавшись общества странной девицы, а вместо этого подошел еще ближе.
   - В таком случае, вы должны быть замечательной собеседницей - с такой-то практикой! - подмигнул вдруг он, а затем продолжил без всякого перехода. - Сегодня, наверное, один из последних теплых деньков перед грядущей чередой промозглых дождей. Могу ли я в качестве компенсации за потревоженный покой предложить прогулку и свою скромную компанию в дополнение к ней? - Он учтиво поклонился, наблюдая за мной лукавым взглядом.
   Не улыбнуться в ответ было невозможно, поэтому я с большим удовольствием позволила себе это сделать, одновременно чуть приседая в вежливом поклоне.
   Соблазн согласиться был велик, но я опасалась, что леди Коррив может меня потерять, не найдя на балконе.
   Наверное, эти страхи были написаны у меня прямо на лице, ибо в следующее мгновение собеседник с веселой ухмылкой произнес:
   - Не волнуйтесь. Ваша патронесса ближайшие полчаса будет занята беседой с его святейшеством. Подозреваю, что список ее грехов велик настолько, что времени, отведенного на исповедь, всякий раз оказывается недостаточно для того, чтобы отпустить каждый из них.
   И он вновь расплылся в лукавой улыбке.
   - И откуда вы настолько осведомлены об этом? - я нарочито тянула время, чтобы мое согласие не казалось совсем уж поспешным. Хотя в то же время я не могла отрицать, что беседа с этим юношей приносила искреннее удовольствие.
   - Поверьте, это далеко не тайна. Любой, кто хотя бы раз бывал на службе, прекрасно знает, что, по меньшей мере, еще час после завершения служения преподобный отец будет зажат в тиски дородной дамой, оглушительно пахнущей лавандой. Это уже стало своеобразной традицией. Самые нахальные даже ставят монету или две на то, как долго продлится очередная их беседа.
   - А вы сами?
   - Что вы имеете в виду? - Он сделал вид, что не понял моего вопроса, но по искрам смеха, засверкавшим в глазах, было заметно, что он наслаждается нашей беседой не меньше моего.
   - Со сколькими медяками вы уже расстались благодаря этим спорам?
   - Ни с одним. - Юноша нацепил на лицо нарочито серьезное выражение, но не смог удержать его и пары мгновений. - Потому как еще ни разу не проигрывал.
   Мы дружно рассмеялись, разом почувствовав себя так, словно знаем друг друга много лет.
   - Ну, теперь, когда вы узнали эту страшную тайну, желание прогуляться в моей скромной компании едва ли могло возрасти. Поэтому открою вам еще один секрет: я знаю этот сад как свои пять пальцев. Найти кого-либо, разбирающегося в нем с той же легкостью, будет делом непростым. - Он вновь подмигнул. - Решайтесь же, храбрая леди!
   - Вы можете быть очень убедительны - вам никто об этом еще не говорил? - с улыбкой проговорила я, сдаваясь.
   - Кажется, я слышал нечто подобное, - небрежно отозвался молодой человек. - Кстати, прошу простить мое невежество, - внезапно спохватился он. - В пылу нашей с вами занятной беседы я совершенно подрастерял все свои манеры! - скорбно покачал головой. - В свое оправдание могу сказать лишь то, что в этом, боюсь, есть и ваша вина: не будь моя собеседница столь очаровательна, я бы давно уже представился.
   - Ну, коль так, то позвольте мне сделать это первой, - я не смогла удержаться от смеха, настолько он был мил. - Аселайн, можно просто Асель.
   Определенно, за один сегодняшний день я повстречала больше новых знакомых, нежели за все предыдущие годы.
   - Польщен знакомством, - учтиво поклонился юноша. - А мое имя, увы, не в силах соперничать с вашим по красоте и изяществу произношения, поэтому я предпочитаю, чтобы близкие знакомые и друзья звали меня просто Дайр.
   - Друзья? Неужели за столь короткое время нашего с вами знакомства вы решили причислить и меня в сей почетный круг? - я не удержалась от лукавства.
   Он вновь улыбнулся, но на этот раз не столь весело.
   - Боюсь, что это звание и вполовину не столь почетно, как вы выразились. Однако не скрою, я определенно был бы счастлив видеть вас в этом качестве.
   Еще никто никогда не говорил со мной в таком тоне, и от этого у меня слегка кружилась голова. А может, тому виной было всего лишь яркое солнце?
   - В таком случае, разве я могу сопротивляться, когда впервые за время существования у меня появился шанс осчастливить хотя бы одного человека на этом свете? - торжественно провозгласила я, без колебаний принимая учтиво предложенную руку.
   Но прежде чем с головой погрузиться в увлекательное общение с Дайром, я успела расслышать отдаленное глухое рычание.
   Дьявол определенно был недоволен моим новым знакомством. И отчего-то это открытие пришлось мне по душе.
  
  
  
  
  
  

Глава тринадцатая. Смерть придет на рассвете. Часть первая

   Однако воплотиться в жизнь нашим намерениям не дали. Едва мы с Дайром спустились по широким каменным ступеням, ведущим в сад, как моя патронесса, словно не без умысла избрав самый неподходящий для этого момент, показалась в дверях. Точно неким шестым чувством ощутив ее появление, я бросила быстрый взгляд за спину, чтобы увидеть, как недовольно щурясь от ярких солнечных лучей, женщина мгновение или два оглядывала опустевший балкон, прежде чем ее взор переместился на наши фигуры. Понимание того, что столь многообещающая прогулка не состоится, наполнило душу разочарованием; всецело отдавшись приятной беседе, я, пусть и ненадолго, но все же сумела отодвинуть на задний план тот кошмар, в который превратилась моя жизнь за последние недели. И потому возвращение обратно в реальность получилось особенно болезненным. Кроме того, легкая укоризна, промелькнувшая во взгляде леди Коррив, вдруг напомнила о позабытых правилах приличия, которыми я столь явно пренебрегла, находясь в компании постороннего молодого человека безо всякого сопровождения.
   Дайр любезно поприветствовал почтенную вдову, с которой, по всей видимости, был неплохо знаком: неодобрение во взгляде пожилой леди хоть не исчезло полностью, однако заметно смягчилось. Царственно улыбнувшись в ответ, она даже позволила втянуть себя в небольшой диалог, благодаря чему я сумела выяснить, что у них с Дайром имелся общий знакомый, который по состоянию здоровья вынужден был в свое время оставить королевский двор. Громогласно заверив, что у некого отца Уилуса все в порядке, юноша поспешил откланяться, сославшись на чрезвычайную загруженность. Бросив на прощание извиняющийся взгляд, Дайр растворился в гуще зелени, что лишний раз напомнило мне о несбывшихся планах приятного знакомства с садом.
   Вопреки тайным опасениям, почтенная леди воздержалась от явного выказывания неодобрения легкомысленности моих поступков. Вместо этого она лишь лукаво погрозила мне морщинистым пальцем, пробормотав при этом себе под нос что-то о забавах молодости, после чего завела ничего не значащую беседу о преимуществах дворцовой жизни, которую затем продолжила уже в карете. Мои ответы ограничились лишь сдержанными репликами, которых оказалось достаточно для поддержания видимости разговора. Собеседницу это более чем устроило - ее разговорных талантов с лихвой хватило на нас двоих, потому мои мысли были как никогда далеки от темы беседы. Я с трудом заставляла себя кивать головой в такт пространным рассуждениям маркизы, надеясь, что взгляд не выдаст охватившую меня задумчивость.
   Через несколько томительных минут наша поездка наконец-то подошла к концу. С облегчением распрощавшись с леди Коррив, я не забыла поблагодарить ее за проявленную доброту и заботу, чем заметно польстила вдове. Преисполнившись энтузиазмом, в ответ она даже пообещала и впредь брать меня с собой, после чего величаво покинула экипаж, опираясь на услужливо поданную руку слуги.
   Я последовала ее примеру, с наслаждением ощутив под ногами ровную поверхность двора, залитого теплыми лучами дневного светила. Но желание задержаться здесь подольше растаяло без следа под прицелом жадных взглядов многочисленной прислуги, которая откровенно отлынивала от работы, увлеченная животрепещущим обсуждением последних новостей и сплетен. При моем приближении разговоры поутихли, но я успела перед этим раз или два расслышать собственное имя среди гула оживленных голосов. Старательно игнорируя столь пристальное внимание, я направилась во дворец, мимоходом успев отметить, как в толпе притихших девушек и юношей мелькнула знакомая рыжеволосая головка.
   Это случайное открытие наполнило душу облегчением - раз Милуша находилась сейчас в окружении приятелей, очевидно, что в комнате меня ожидает столь необходимое и желанное одиночество, в чьей компании я отчаянно нуждалась с самого приезда во дворец.
   Однако на деле все оказалось не так просто.
   Спустя какое-то количество времени, изрядно поплутав и порядком утомившись, я все еще находилась в процессе поиска собственных покоев, уже не чая добраться до них без посторонней помощи. В голове все чаще мелькала позорная мысль вернуться к началу пути и обратиться за подсказкой к кому-нибудь. И только лишь упрямая гордость не дозволила сделать этого, заставив раз за разом, проклиная собственную память и неумение ориентироваться в пространстве, петлять по одинаковым в своей серости коридорам.
   Наконец, удача все же улыбнулась мне, когда я уже совсем, было, отчаялась: в самом конце очередного ответвления вдруг мелькнула заветная дверь, при виде которой в первую секунду я подумала, что это обман зрения. К счастью, страхи не подтвердились, и комната оказалась вполне реальной, а главное, совершенно безлюдной. Наслаждаясь долгожданным покоем и тишиной, я без сил упала на кровать, даже не потрудившись переодеться. Мысли мои, точно отпущенные на волю рысаки, устремились к самому важному событию, что особняком стояло среди прочих событий этого утра.
   Я никогда прежде не имела сомнений в том, что дьявол не позволит мне так легко ускользнуть от его бдительного взора. Но и в самом страшном сне не могла предположить, что ему станут доступны мои мысли. Как теперь, оглядываясь во времена своего пребывания в его логове, мучительно не краснеть, зная, что все мои страхи, сомнения и тайны уже тогда не представляли для него секрета?
   Его заверения в спасительности близкого расстояния были слишком слабым утешением, чтобы я могла в них верить. Неужели одного того, что я находилась в абсолютной зависимости от его воли, было недостаточно, коль скоро он посягнул на последнее, что еще оставалось в относительной недосягаемости от его темной власти. И возможно ли было обуздать собственные мысли, чтобы впредь ни одна из них не смогла бы стать для дьявола лазейкой к моей душе? Огорченно вздохнув, я перевернулась на живот и подперла руками голову.
   А вдруг уже слишком поздно для подобных метаний? Может статься, все это есть прямое следствие заключенного договора и, одновременно, первый знак грядущих неотвратимых изменений после соприкосновения с миром тьмы?
   Эта внезапная мысль оставила после себя горькое послевкусие - до этого момента я еще никогда с такой ясностью не задумывалась, что ожидает меня в конце. Исход нашей с повелителем игры предопределен заранее - я могла сколь угодно храбриться в беседах с ним, но солгать самой себе было невозможно: для меня не существовало путей спасения. Мой противник был слишком умен и коварен, а мне недоставало ни опыта, ни умений, чтобы сражаться. Да и я не знала, возможно ли это - одолеть дьявола? И если да, то с помощью чего? Обычное оружие было бессильно - впрочем, едва ли физические методы борьбы могли хоть как-то помочь в схватке с самой первоосновой зла, его главным сосредоточением.
   Вера могла бы стать надежным союзником, да вот только мне всегда недоставало смирения и добродетели. Посчитают ли надобным небеса помочь, коль в душе моей нет должного трепета перед религией и всем, что с ней связано?
   Однако вопреки этим рассуждениям в речах священнослужителей всякий раз подчеркивалось, что Господь не оставляет детей своих в беде; что каждая просьба, каждая душа, что искренне взывает к нему, не остается без ответа. Точно в подтверждение этого в памяти моей ненароком всплыло недавнее воспоминание - черное и белое, две стихии, слившиеся воедино в яростном сражении. Разве одно то, что за меня уже однажды вступались светлые силы, не значило, что им небезразлична моя судьба? А раз так, то выход обязательно должен был существовать, главное - не отчаиваться и продолжать верить.
   Этого радостного задора хватило ненадолго. Очень скоро мысли вновь вернулись к утреннему происшествию, отчего возбуждение схлынуло само по себе, и я принялась вспоминать все детали случившегося разговора, заново проживая каждую его минуту.
   Интересно, а возможно ли было мне самой первой заговорить с Дьяволом?
   Несмотря на весь ужас, который в первое мгновение внушила эта случайная идея, я не смогла от нее отмахнуться. Возможность вести беседы с повелителем ночи, при этом не наблюдая его перед глазами, казалась очень заманчивой.
   Жалкие попытки справиться с искушением ни к чему не привели: предательская мысль уже прочно пустила корни, заманив меня в свои сети. Осознав, что дальнейшее сопротивление ни к чему не приведет, я сдалась и принялась действовать.
   Набрав в легкие воздуха для храбрости, я закрыла глаза и неуверенно произнесла куда-то в пустоту:
   - Вы меня слышите?
   Однако господствующая в комнате тишина, потревоженная моим голосом, спустя мгновение уже вновь воцарилась в своих владениях, недовольным звоном отозвавшись в ушах.
   Прождав так несколько секунд, я открыла глаза и недовольно поджала губы от разочарования: отчего-то эта несправедливая теория действовала только в отношении пожеланий мужчины, напрочь игнорируя мои собственные предпочтения! Я так устала от собственного бессилия в обычной жизни, что эта маленькая неудача неожиданно всколыхнула в душе целый вихрь негодования на жалкую себя, бесстыдницу-судьбу и самого дьявола.
   Впрочем, долго предаваться унынию я не умела.
   Убедившись, что внутренние сетования не приносят облегчения, я приняла сидячее положение и крепко призадумалась: что же было сделано не так?
   - Ты просто неправильно начала, - внезапно послышался знакомый голос. Несмотря на то, что еще минуту назад я вполне была готова его услышать, сердце все равно привычно пропустило удар, после чего стремительно забилось с новой силой.
   Вслед за краткой вспышкой испуга, я вдруг почувствовала прилив невольной радости - значит, я все сделала верно, и эта странная, необъяснимая связь действительно работает в обе стороны!
   - Что вы имеете в виду? - все еще неуверенно, но уже без примеси страха осведомилась я, поднявшись с кровати и направляясь к окну. Непривычное нетерпение бурлило в крови, требуя дать ему выход.
   - Ты неправильно ко мне обратилась, - в отличие от буйства чувств, клокочущих внутри меня, голос дьявола был как никогда спокоен и даже в некоторой степени апатичен - точно ему самому наша беседа не доставляла никакого интереса.
   Выбросив из головы лишние сейчас размышления, я озадачилась прозвучавшим в моей голове ответом. Как же он желал, чтобы я его называла?
   - Ваше дьявольское величество?
   Моя робкая попытка сарказма осталась без внимания, потому как дьявол с ощутимым холодом в голосе пояснил:
   - Один раз я уже говорил, как следует обращаться ко мне. Я не привык повторять дважды. Ну же, Аселайн, - равнодушный тон внезапно сменился страстным шепотом, от которого мой и без того частый пульс резко подскочил вверх, отдаваясь в ушах гулким ритмом. - Ты должна помнить.
   С большим трудом я заставила себя вернуться к предмету разговора, отодвинув противоречивую реакцию собственного тела на второй план.
   Вязкая путаница мыслей, возникающая всякий раз в присутствие дьявола, уже не казалась чем-то неестественным. Даже незримый, он полностью подавлял меня, с легкостью сметая на своем пути жалкие попытки сопротивления ему. Но в данную минуту мне не было необходимости копаться в воспоминаниях: наша первая с ним беседа, казалось, навечно врезалась в память, запечатлевшись от первого и до последнего слова.
   Его имя не стало исключением: все это время оно хранилось где-то на краю сознания, точно дожидаясь часа, когда в нем возникнет необходимость.
   И вот момент настал, однако я никак не могла на то решиться.
   Хотя заветное имя жгло губы, словно стремясь поскорее обрести звучание, повиснув на мгновение легчайшим эхом в пространстве комнаты, чтобы в следующий миг раствориться в тишине.
   - Дэриан...
   Удивительно, но выговорить его, вопреки всем страхам, оказалось совсем несложно. Непривычное сочетание звуков оказалось неожиданно приятным; благородное звучание ласкало слух.
   Голос удовлетворенно замолчал, пока я пыталась справиться с налетевшим волнением. Чтобы отвлечься от неотступных ощущений, круживших голову, я, особо не задумываясь о последствиях, ринулась в атаку:
   - И вы даже оставите без внимания то обстоятельство, что я впервые назвала вас по имени? - я не смогла остановить поток безрассудных слов, рвущихся на свободу, одновременно с ужасом представляя недовольство дьявола.
   Однако его ответ потряс меня совсем иным.
   - Не впервые, - и голос вновь лениво замолчал, без сомнений, наслаждаясь произведенным эффектом.
   Сказать, что я была озадачена, означало сильно преуменьшить охватившее меня замешательство. Порывшись в памяти и отчаявшись выудить из нее воспоминание, хотя бы отдаленно подтверждающее его слова, я с опаской продолжила разговор:
   - Вы ошибаетесь. Я никогда даже в мыслях не называла вас по имени, и, не прикажи вы, никогда бы этого не сделала, - призналась я, рассудив, что мое признание едва ли станет для него новостью.
   - Ты уже, - спокойно произнес незримый дьявол, и от его слов у меня подкосились ноги. - Называла меня так. В моем замке.
   Необходимость уточнять, что за момент он имеет в виду, внезапно отпала: голову неожиданно наводнили образы неясных воспоминаний, все это время точно прятавшихся от меня за той тонкой гранью, что отделяет мир снов от мира реальности. Потому я и подумать не могла, что той кромешной ночью, когда я увидела дьявола рядом с собой, все происходило наяву.
   Осознав, что именно это значило, я не выдержала и возмущенно воскликнула, забыв про приличия:
   - Так то был не сон? Вы действительно находились в моей комнате?
   Неизвестно, чего больше в этот момент было в моем голосе - ужаса или смущения.
   - Я люблю смотреть, как ты спишь, - со странной задумчивостью подтвердил мой незримый собеседник. - Во сне выражение твоего лица преображается. Оковы дня осыпаются, обнажая истинную сущность невинной неиспорченной души твоей. О нет, не волнуйся, - он вдруг почувствовал мои невысказанные страхи и поспешил развеять их. - Я ни разу не касался тебя, - в голосе внезапно зазвучали хриплые низкие ноты сожаления, и от этого по моей коже пробежал странный холод, хотя в комнате было тепло: - Несмотря на то, что порой соблазн сделать это почти одерживал надо мной верх.
   При всей напряженности момента, я успела почувствовать небольшую толику облегчения: все-таки, невозможно было отрицать - и я сама не раз имела возможность убедиться в этом - что даже самому дьяволу было не чуждо понятие чести.
   Негромкий низкий смех, пропитанный примесью незнакомых мне эмоций, от которых повеяло чем-то темным и опасным... Последовавшие за ним слова подтвердили очередную перемену в настроении мужчины:
   - Нет, вовсе не по той причине, которую ты успела себе вообразить, моя невинная девочка.
   За сегодняшний день он уже второй раз называет меня так, но если утром это обращение вызвало во мне лишь панику, то сейчас я не могла растрачиваться на такую бесполезную вещь, как страх: слишком много других вопросов требовали объяснений. И пусть ответы могли быть нелицеприятны и жестоки, а разгадки - принести с собой немало новых горечей, я была намерена дойти до конца.
   Нет, не любопытство гнало меня вперед; то была обреченная усталость, которая безмолвно подталкивала со спины, упреждая, что отступать больше было некуда.
   - Тогда почему же?
   Молчание, разбавленное гулкими ударами моего сердца и прерывистым дыханием. Свет солнечных лучей за окном, зелень сада. Звучащие в отдалении возбужденные голоса и детский смех.
Все это казалось таким далеким и ненастоящим. Реальность была здесь - в моей голове, в моем сердце. Натянутая точно тугая тетива, звенящая острым напряжением в предчувствии того, что предстояло сейчас услышать.
   - Когда я решу по-настоящему прикоснуться к тебе, Аселайн, ты будешь помнить все от первого и до последнего мгновения. Я обещаю это.
   Наступившая следом тишина показалась просто оглушительной. Словно сверху резко опустился непроницаемый кокон, поглотивший все остальные звуки мира, и только неистовое биение сердца отдавалось в висках со страшной силой, отчего мне казалось, что я сама превратилась в сдавленный пульсирующий в едином ритме сгусток из плоти и крови.
   Попытка прислушаться к себе не увенчалась успехом. Шли мгновения, а я все никак не могла определиться, что же конкретно породили во мне последние слова дьявола: безотчетный страх, ужас, гнев, смятение или же предчувствие неотвратимости прозвучавшего полуобещания-полуугрозы. В том клубке тесно переплетенных между собой чувств, что бились сейчас внутри меня, невозможно было отличить одно от другого.
   - Миледи? - робкий голос, ворвавшийся в мои размышления откуда-то извне, заставил резко обернуться, почувствовав себя точно застигнутой на месте преступления.
   - Я стучала, но никто не ответил, - неуверенно пролепетала Милуша, глядя на мое перекошенное от испуга лицо. Заходить внутрь она не решилась и так и стояла, замерев на пороге, наблюдая за мной расширившимися от удивления глазами. Точно настороженная лань, готовая умчаться прочь от одного неверного движения.
   - Вероятно, я слегка задумалась, - с натянутой улыбкой пояснила я, мысленно благодаря провидение за то, что девушка не зашла минутой раньше, когда беседа с дьяволом была в самом разгаре.
   Не было сомнений, что в этом случае представшая перед ней сцена моего неестественного, чрезвычайно странного диалога с самой собой уже через час стала бы достоянием всего дворца. И то не стало бы виной этой смешной испуганной девочки - просто любовь к сплетням, привычка жить новостями и событиями, происходящими в жизни господ, прочно вошла в обиход всей прислуги, подчас восполняя серость и безликость их собственного существования.
   Сердце понемногу начало усмирять свой бег, давящий узел в груди начал ослабевать, и первой мыслью, пришедшей в голову, оказался нехитрый вопрос: что же понадобилось Милуше здесь в этот час?
   - Близится время обеда, - точно прочитав мои мысли, пояснила девушка. - Я могла бы помочь вам переодеться и проводить до тронного зала, где в это время обычно король принимает просителей.
   - Это было бы весьма кстати, - моментально отозвалась я, припомнив свое долгое блуждание по коридорам. И только заметив, как радостно вспыхнули глаза служанки, запоздало осознала, что мой ответ был воспринят как согласие со всем предложенным, что не совсем соответствовало действительности.
   Впрочем, как с удивлением отметила я несколько позже, при виде украшенного изящной вышивкой серебристого платья из воздушной струящейся ткани ничто во мне уже не воспротивилось идее, еще мгновение назад казавшейся столь немыслимой. Определенно, я уже стала постепенно привыкать к навязанному мне образу жизни, начиная находить в нем определенные преимущества. И в навязанном титуле.
   На который, между тем, не имела никакого права.
   Эта мысль нагрянула внезапно. Пока Милуша усердно затягивала корсаж, я вдруг отчетливо осознала, что все окружающее меня есть обман. И, прежде всего, в самом центре его находилась я сама, своими действиями и словами подпитывая сотворенную иллюзию и лишь усугубляя собственную незавидную участь. Но разве мне был предоставлен выбор?
   - Миледи так красива! - восхищенно заулыбалась Милуша, со всех сторон оглядывая плоды трудов своих. Но мимолетное радостное предвкушение к этому моменту уже бесследно покинуло меня, поэтому, бросив равнодушный взгляд в сторону зеркала и не найдя ничего примечательного в собственном отражении, я двинулась к двери.
   Пока мы направлялись в сторону тронного зала, попутно раскланиваясь с придворными, титулы которых понемногу начинали закрепляться в моей памяти, я старательно запоминала дорогу, не желая вновь оказаться в беспомощном состоянии, которое владело мной несколькими часами ранее.
   Однако когда мы, наконец, достигли своей цели, оказалось, что можно было не торопиться: напыщенные стражники, перегородившие вход, красноречиво свидетельствовали о том, что король никого не принимает. Остановившись в просторном помещении перед тронным залом, которое также служило местом ожидания для множества придворных, я не стала отпускать Милушу, не желая оказаться в одиночестве среди напыщенных дам. Они особняком стояли в стороне и громко смеялись, обсуждая что-то увлекательное, в перерывах между беседой не забывая бросать на меня любопытные взгляды, из чего я сделала вывод, что популярность моей скромной персоны со времен прошедшего завтрака ничуть не уменьшилась.
   Присев в одно из кресел, окруживших продолговатый массивный стол, я украдкой наблюдала за обитателями дворца, а терпеливо застывшая подле меня Милуша шепотом рассказывала мне о той или иной особе. Происходящее вокруг все больше представлялось мне неким импровизированным спектаклем, а все присутствующие здесь персоны - актерами, не подозревающими о том, насколько комично выглядят их персонажи.
   Я старалась не подавать виду, как меня изумляли некоторые из ехидных характеристик, щедро отпускаемых моей маленькой спутницей. Интересно, догадываются ли господа о том, какими нелестными прозвищами награждают их собственные же слуги в разговорах друг с другом? И что в свою очередь рассказала обо мне самой эта маленькая девчушка, что сейчас так смешно морщит нос, повествуя про очередного повесу, промотавшего отцовское состояние и крайне нуждающегося в состоятельной невесте?
   Увлекшись размышлениями, я не сразу поняла, что объект нашей беседы уже был мне знаком: франтоватый маркиз Вааррен, что сейчас с чрезмерно приторным выражением лица ворковал с одной из придворных дам, не вызвал у меня симпатии еще непосредственно в момент нашего с ним знакомства. Неудивительно, что только что услышанные факты не добавили ему очарования. Порадовавшись, что Корлетта Амская очень своевременно прервала наше общение с данным господином, невольно я переключилась мыслями на свою новую знакомую. Быстро пробежавшись взглядом по толпе, я не нашла маркизу, рассудив, что она, очевидно, присоединится к обеду позже.
   Тем временем монотонный гул голосов внезапно затих, с тем, чтобы в следующее мгновение вспыхнуть с новой силой.
   Заинтересовавшись, в чем дело, я обернулась к двери, чтобы увидеть, как высокая худощавая женщина, облаченная в монашескую рясу, молчаливо прошествовала через всю комнату в окружении столь же высоких монахинь, одетых во все черное. Придворные быстро потеряли к происходящему интерес и вернулись к прежним занятиям, в то время как я продолжила с интересом наблюдать.
   Не глядя ни на кого, процессия устремилась прямо в тронный зал мимо застывших у дверей стражников, которые, вопреки моим предположениям, не стали препятствовать и даже напротив: едва главная из монахинь поравнялась с ними, как в тот же миг двери перед ней были почтительно распахнуты.
   Сопровождающие сестры неожиданно не стали продолжать путь, вместо этого оставшись покорно стоять в стороне, все так же не встречаясь взглядом ни с кем из присутствующих. На безучастных лицах было написано одинаковое кроткое смирение, и в течение всего того времени, пока они ожидали возвращения матушки, ни одна не промолвила и слова.
   - Кто была эта женщина? - шепотом спросила я у Милуши, которая наблюдала эту картину одновременно со мной, однако судя по равнодушному ответу, удивления моего не разделяла:
   - Это аббатиса Кроэльского монастыря.
   Название показалось мне смутно знакомым. Покопавшись в памяти, я с трудом выудила оттуда поблекшее от времени воспоминание - несколько раз это название встречалось в хрониках, однако кроме того, что это был крупнейший женский монастырь, я не помнила. Решив, что уточнение вполне может подождать, я поспешила задать следующий вопрос:
   - Почему стражники пропустили ее в отличие от всех остальных?
   - Король высоко ценит ее заслуги, поэтому для него она желанный гость в любое время. Кроме того, поговаривают, Его Величество не раз прибегал к ее мудрым советам в особо щекотливых ситуациях, - все тем же шепотом пояснила девочка, и без перехода начала рассказывать про только что почтившую своим присутствием высокомерного вида графиню, которая невероятной худобой походила на слегка пересушенную рыбу, которую я успела заметить во время завтрака на королевском столе.
   Судя по всему, сходство было подмечено не мной одной, ибо за глаза манерную леди величали "рыбиной" - как словоохотливые слуги, так и некоторые из придворных.
   Это я узнала от все той же говорливой Милуши, которая, казалось, была в курсе всего, происходящего во дворце. Любовь к сплетням и слухам была настолько прочна, что они лились из нее рекой порой даже против ее собственной воли: я замечала это по иной раз округлившимся глазам, когда служанка сама вдруг понимала, что произнесла что-то лишнее.
   Но бешеный поток скоро захватывал ее с прежней силой, и она продолжала вываливать гору совершенно ненужной мне информации, которую я, впрочем, слушала, точно занятную историю, рассказываемую странствующей путницей. Такие часто ходили из города в город, развлекая народ сказами да байками, собирая за свои выступления звонкие монеты.
   Мне нечасто доводилось слышать их своими ушами - обычно те собирались на главной площади или в какой-нибудь таверне, куда путь мне был заказан. Лишь единожды я смогла увидеть странницу своими глазами, когда тетушке зачем-то срочно понадобилось попасть в старую харчевню на краю города, в котором мы прожили несколько лет.
   Название харчевни прочно запечатлелось в памяти, хотя ни сам город, ни его обитателей я уже не помнила. Всему виной послужила кособокая вывеска, на которой красовался кривоватый рисунок. К сожалению, рука художника, вероятно, в тот момент была не слишком тверда. Или же сам художник - не слишком трезв. Иначе чем объяснить тот факт, что диковинные рыбины больше походили на раскормленных толстых свиней, шутки ради одетых в длинные накидки, удивительно смахивающие на рясы? За это невероятное сходство жители городка давно уже не пользовались старым названием харчевни "Три карася", заменив его сходным по звучанию аналогом, который моментально снискал всеобщую любовь.
   Мои неторопливые размышления прервало появление статной седовласой служанки, которая с достоинством прошествовала через всю комнату и неторопливо склонилась предо мной:
   - Ее Величество королева Марлен приглашает графиню Голдин на обеденную трапезу в свои личные покои.
   Несмотря на охватившее меня изумление, я успела подумать, означает ли это, что королева не присутствует на общем обеде? Было то исключением или обычным делом - несколько мгновений я раздумывала над этим внезапно заинтересовавшим меня вопросом, прежде чем не поймала на себе напряженный взгляд Милуши. Стараясь ничем не выдать истинных чувств, я степенно ответила, не выбирая слов:
   - Благодарю за столь любезное приглашение. Не могу не полюбопытствовать - почему выбор Ее Величества пал на мою скромную персону?
   По распахнувшимся в немом изумлении глазам своей служанки я поняла, что в очередной раз сказала что-то не так. Еще несколько недель назад и в страшном сне мне не могло присниться, что я когда-либо позволю себе подобные слова в отношении самой королевы, однако с того времени многое изменилось. В том числе и я сама - первые вестники перемен уже коснулись своим холодным крылом контуров моей души, незаметно перекраивая их на свой лад.
   Ответ служанки прозвучал столь же невозмутимо и холодно, как и само приглашение:
   - Ее светлость руководствовалась благим устремлением помочь графине поскорее освоиться во дворце.
   Я коротко склонила голову в знак немого восхищения королевской милостью и, одновременно, благодарного согласия. Однако в следующее мгновение я вдруг ощутила, как моего рукава касается невесомая изящная ладонь.
   Старая служанка с прежним невозмутимым видом покорно отошла в сторону, дабы оставить нас с только что подошедшей маркизе Амской вдвоем, но на морщинистом лице женщины я успела прочесть легкое недовольство возникшей заминкой. Острый взгляд цепких прищуренных глаз жег мне спину все то время, пока я приветствовала маркизу, которая, по всей видимости, случайным образом стала свидетельницей маленького диалога с королевской прислужницей.
   - Первый день во дворце, а уже обедаете с самой королевой? - в восхищении моя собеседница качнула светловолосой головкой. - Ваш приезд произвел настоящий фурор.
   Я только собралась произнести в ответ что-нибудь столь же легкомысленное и оживленное, как внезапно Корлетта придвинулась ближе и, не меняя шутливого выражения лица, пылко зашептала:
   - Заклинаю вас, Аселайн, будьте осторожней с королевой! Тщательно обдумывайте слова, что собираетесь произнести, отмеряйте их с такой скупостью, точно каждое из них на вес золота! Не поддавайтесь на обаяние притворной маски, помните, кто находится перед вами!
   Серьезный тон, с которым были произнесены столь неожиданные слова, никак не вязался с озорной улыбкой, не покидавшей лица Корлетты.
   Я лишь успела одними губами прошептать ей "спасибо", прежде чем окончательно потерявшая терпение служанка, смерив настороженным взглядом прелестную маркизу, с поклоном предложила проводить меня до королевских покоев, взглядом намекая, что нельзя столь долго испытывать терпение хозяйки дворца.
   Я постаралась придать лицу беспечное выражение, пока шла через толпу придворных, которые начали наполнять зал по мере приближения обеденного часа, но, очевидно, не для одной Корлетты это приглашение показалось чем-то диковинным. То и дело украдкой я ловила на себе взгляды, полные недовольства, изумления, а то и откровенной зависти. Поэтому когда комната осталась позади, я почувствовала мимолетное облегчение, на смену которому тут же пришло острое любопытство, вызванное предстоящей встречей. Впрочем, справедливости ради стоило признать, чувство это было изрядно сдобрено щепоткой страха.
   Казалось, не прошло и мгновения, как я уже стояла перед величественными дверьми, за которыми начинались покои, находящиеся в безраздельной власти королевы.
   Служанка, которая вела нас с Милушей по широкому коридору, с поклоном отворила предо мной тяжелую створку, одновременно легким покачиванием головы указывая сопровождающей меня девочке остаться снаружи. Та и не думала протестовать, со смиренным выражением лица приготовившись ожидать моего возвращения.
   Просторное помещение, моментально оглушившее меня сладковатым иноземным ароматом, слегка отдающим душистыми специями, что я пробовала в замке дьявола; невиданные прежде чудные предметы обстановки, несколько больших портретов, висящих на стенах, непривычные цвета, запахи - все это еще сильнее заставило ощутить себя здесь чужой. И хотя желание подойти ближе, дотронуться до многих вещей рукой, дабы убедиться, что это не сон, в первую секунду взяло верх над остальными чувствами, скованность, овладевшая мной в следующий миг, остановила мгновенный порыв.
   Отсутствие хозяйки позволило мне свободно продолжить изучение комнаты. Мягко струящиеся занавески из нежной, на вид почти невесомой ткани, украшенные искусной вышивкой, явно вышедшей из-под руки чужеземного мастера, приковывали взгляд. Я никогда прежде не могла и подумать, что такая деталь убранства может быть настолько изящной и восхитительной.
   - Чудная работа, не так ли? Подарок посла страны Куари, - откуда-то сбоку раздался мелодичный женский голос, обладательница которого неслышно появилась из соседних покоев. По точеной фигуре супруги короля уютно струилось свободное домашнее платье, сшитое из разных отрезов ткани синего оттенка. В районе груди оно переливалось небесной голубизной, спускаясь к полу, загадочно сияло насыщенным лиловым, навевая мысли о сходстве этого цвета с окраской крупных бутонов незнакомых мне цветов, что стояли в напольной вазе за спиной хозяйки.
Пристальный взгляд королевы не сходил с моего лица, отчего неловкость момента лишь усиливалась. Очевидно сейчас, когда вокруг не было множества придворных, необходимость играть тщательно отрепетированную роль отпала, и потому передо мной стояла подлинная королева Марлен, во взгляде которой не наблюдалось и сотой доли тепла, столь щедро расточаемого сегодняшним утром.
   - Ваше Величество, - внезапно вспомнив о приличиях, я склонилась в подобающем поклоне, но женщина лишь отмахнулась:
   - Опустим формальности. В конце концов, ты ведь приходишься мне крестницей, не так ли?
   Ее изучающий, немного насмешливый взгляд без слов сообщил мне, что именно его хозяйка в действительности думает по поводу нашего предполагаемого "родства".
   - Так оно и есть, - я упрямо вскинула голову, не собираясь признаваться стоящей напротив меня женщине в небольшом обмане. К тому же, едва ли новость об истинной связи между мной и ее супругом окажется более приятственной королевскому сердцу.
   - Оставим разговоры и пройдем лучше к столу, - она, вероятно, вспомнила о своей роли гостеприимной хозяйки и светски улыбнулась, указывая рукой в сторону стоящего у высокого окна изящного продолговатого стола, покрытого чем-то легким и ажурным. Поверх кружевной ткани громоздилась привычная взору утварь, наполненная разнообразными блюдами, источавшими те самые ароматы, которые я почуяла еще с порога.
   На вкус они оказались столь же необычны - в этом я имела возможность убедиться чуть позже, когда коренастая плотная служанка, буквально соткавшаяся из воздуха в ответ на властный приказ своей госпожи, почтительно наполнила высокие кубки дорогим вином и замерла неслышным изваянием у стены.
   Несмотря на обилие яств, я едва ли смогла почувствовать вкус хотя бы одного из них. Виной тому служило никак не желавшее отпускать меня напряжение, вызванное пугающим предупреждением Корлетты. Поэтому я вела себя довольно скованно и осмотрительно, надолго задумываясь над тем или иным словом, прежде чем дать осторожный ответ своей собеседнице.
   Той явно пришлась не по душе моя излишняя осмотрительность. В перерывах между расспросами королева, недовольно хмуря брови, то и дело подносила к губам кубок. Очевидно, подобный способ забывать о проблемах был известен ей не понаслышке. Очень скоро обычно бледная кожа супруги короля порозовела, движения стали более резкими и отрывистыми, отчего нежная ткань, накрывающая столешницу, быстро украсилась крупными ярко-алыми каплями.
   Увлекшись изучением большого портрета, на котором была изображена королева десятком лет моложе, я чуть было не пропустила очередной хитроумный вопрос о своем происхождении. Исхитрившись уклониться от прямого ответа, я, тем не менее, невольно погрузилась в невеселые размышления, которые безустанно тревожили мою память и, казалось, только ждали подходящего момента, чтобы вновь наводнить разум. Прокручивая в голове картинки встречи с отцом и прощания с тетей, я пыталась собрать эти кусочки в единую картину, понять, что же могло послужить причиной разлада в их отношениях.
   Задумавшись, я вновь остановила свой взор на хаотичном рисунке пролитых капель вина, что не укрылось от захмелевшего взгляда королевы.
   - Дрянная вещица.
   - Простите? - я непонимающе подняла голову на сидящую напротив женщину.
   - Я говорю о скатерти, - лениво пояснила она, наконец, отставляя в сторону пустой кубок. - А теперь, дорогая Аселайн, давай оставим все эти великосветские ужимки и поговорим откровенно. Я вижу, что ты и дальше намереваешься играть роль покорной крестницы, однако меня давно уже не провести такой безыскусной ложью. Итак, неужто ты думала, что это будет столь легко: приехать во дворец и беспрепятственно войти в круг придворных?
   - Ваше Величество, я не понимаю...
   Я разом подобралась, предчувствуя, что вот он - тот момент, о котором меня предупреждала Корлетта. Заметив мое напряжение, королева едко усмехнулась:
   - Право слово, здесь нет нужды изображать из себя оскорбленную невинность. Поверь, ты далеко не первая, да и, откровенно говоря, не последняя, кто обращал на себя, скажем так, особое королевское внимание. Другое дело, что мой супруг никогда не смел привозить во дворец своих прежних фавориток, а уж тем паче - выдавать их за родню. Поэтому меня интересует, как за столь короткое время ты успела вскружить ему голову настолько, что он потерял последние крупицы разума? Что могло помочь такой невзрачной простушке, как ты, заиметь такой успех?
   Я промолчала, совершенно не представляя, что можно было произнести в ответ. Впрочем, подобной реакции, судя по всему, женщина и ожидала. Совершенно не расстроившись, она резко хлопнула по столу ладонью, и жест этот вышел отнюдь не изящным. Перегнувшись через стол, королева вперилась в меня прищуренным взглядом и жарко зашептала:
   - Я знаю, что вчера король покидал дворец под покровом ночи, как знаю и то, что эта отлучка непосредственным образом касается твоего появления здесь. Единственное, что мне пока неведомо, какая именно связь существует между вами двумя, - она наклонила лицо еще ближе, жадно вглядываясь в мои глаза. С такого близкого расстояния можно было заметить тонкую паутину морщин, предательски выдававшую истинный возраст женщины, чьи набрякшие веки не могли скрыть даже искусно нанесенные белила. Только лишь сочная голубизна взгляда оставалась прежней - но теперь она напоминала не утреннее небо, а затянутые ледяной коркой воды ручья.
   Не дождавшись ответа, она устало откинулась обратно на спинку стула и мрачно закончила:
   - Но можешь не сомневаться: я непременно сумею отыскать ответы на все интересующие меня вопросы.
   - Как Вашему Величеству будет угодно, - я не нашла ничего лучшего, чем почтительно склонить голову в ответ на заявление королевы, тем самым, окончательно ставя точку в этой нелепой беседе. Не знаю, почему я вела себя так - что-то внутри заставляло поступать именно таким образом, действуя вопреки всем правилам и доводам здравого смысла.
   Мой смиренный ответ откровенно ее озадачил. Это можно было заметить по резко нахмурившимся бровям и тонким складкам, избороздившим широкий лоб. Ледяной холод взгляда заволокла дымка задумчивости, тонкие пальцы резким движением вдруг смяли нежную ткань скатерти, и женщина, точно завершив некий внутренний диалог, отбросила сомнения и произнесла совсем другим, уставшим и каким-то бесцветным голосом:
   - Неужели ты любишь его?
  
  

Одолевая дьявола. Глава тринадцатая. Смерть придет на рассвете. Часть вторая

   - А Вы сами? Любили ли его, когда шли с ним под венец? Когда клялись быть рядом и в болезни, и в здравии? Пока смерть не разлучит вас?
   Эти внезапные вопросы, что сорвались с губ столь стремительно и неожиданно даже меня самой, поставили супругу короля в тупик. По резко вытянувшемуся лицу королевы стало ясно, что меньше всего на свете она была готова услышать из моих уст эти слова, к тому же прозвучавшие, точно требование держать предо мной ответ. Да и я сама, признаюсь, не подозревала, что меня до сих пор могут волновать подобные вопросы в отношении человека, который вычеркнул меня из своей жизни еще до того, как строка с моим именем успела в ней появиться.
   Прежде чем ответить, она в очередной раз смерила меня отстраненным взглядом, но теперь в нем вновь воцарился прежний холод. Помотав головой, точно выбрасывая из головы прочие мысли, королева негромким голосом бросила куда-то в сторону:
   - Еще вина!
   Я без интереса проследила за тем, как безмолвная служанка наполнила пузатый кувшин и столь же беззвучно растворилась в соседних покоях.
   - Стало быть, тебя волнует природа моих чувств к королю? - пригубив полный кубок, задумчиво продолжила королева. - Можешь даже больше не ничего не произносить вслух - ты уже ответила на большую часть моих вопросов. Так вот, послушай, что я сейчас тебе скажу, и запомни накрепко. Возможно, это поможет избежать в дальнейшем множества проблем - впрочем, это целиком и полностью будет зависеть от твоих умственных способностей.
   Она еще раз отпила из кубка и наклонилась ближе. А я никак не могла отвести взгляд от ледяных сапфиров в ее ушах, не в силах объяснить самой себе, чем они так сильно привлекали мое внимание.
   - У моего супруга может быть сколь угодно много увлечений, я понимаю и не препятствую его небольшим интрижкам - ровно до того момента, пока они не перестают быть таковыми. Он знает это, и, уверяю, никогда не посмеет поставить под угрозу спокойствие и удобство своей нынешней жизни - а ему есть, что терять, уж мне-то это прекрасно известно. Поэтому, мой тебе совет: не трать понапрасну сил там, где никогда не сможешь достичь успеха...
   Наверное, что-то в выражении моего лица заставило ее прерваться; яростно скривив губы, королева закончила совсем другими словами, чем намеревалась изначально:
   - Глупая девчонка! Ты глубоко ошибаешься, думая, что те знаки внимания, которыми он наверняка щедро одаривает, что-либо значат. Пройдет немного времени, и твое место займет новая фаворитка, и, будь уверена, он пройдет мимо, даже не оглянувшись. Поэтому не рассчитывай на большее. Я никогда не позволю кому бы то либо помешать благополучию моих детей.
   - Уверяю вас, у меня и в мыслях не было примешивать сюда еще и ваших детей. А что до прочего - я никогда не была близка королю и никогда не буду, - холодно ответила я, поднимаясь из-за стола.
   Странная отстраненность, завладевшая сознанием, не позволяла доводам рассудка пробиться сквозь ледяную корку равнодушия, именно поэтому моя истинная сущность в ужасе наблюдала за собственным поведением со стороны, не в силах осмыслить, что можно было говорить с самой королевой в подобном тоне. Нельзя быть уверенной, что именно послужило причиной столь разительных перемен, но где-то внутри я не сомневалась, что в том есть незримый отпечаток повелителя тьмы. Общение с ним незаметно повлияло на мою душу, и отрицать это боле я уже была не в силах.
   Поднявшись вслед за мной, хозяйка покоев предпочла сделать вид, что обед прошел как положено, и не было ни неприятной беседы, ни моей откровенной дерзости.
   - Я полагаю, для первого знакомства нашего разговора было достаточно. - На миг на ее лице промелькнула прежняя безупречная улыбка, но настороженное выражение глаз никуда не исчезло.
   - Всего доброго, - коротко поклонилась я. - Благодарю за оказанное гостеприимство.
   Королева не была бы собой, если бы не попыталась предпринять последнюю попытку:
   - Если мои слова однажды все же достигнут твоего сердца, дай знать. Возможно, я сумею хоть как-то облегчить твою участь.
   Я отрицательно качнула головой:
   - Премного благодарна, но нет. Даже собственная душа мне неподвластна - чего уж говорить о сердце.
   Неизвестно, что именно она услышала в моих словах, но истолковала услышанное определенно неверно. Лицо женщины вдруг переменилось и, взглянув на меня без уже привычного холода, она промолвила с неожиданной жалостью в голосе:
   - Борись, если еще не поздно. Он не тот человек, кто сумеет оценить искренность чьих-либо чувств, а уж тем паче - ответить на них взаимностью.
   Огромных усилий мне стоило не подать виду, насколько неожиданными прозвучали ее слова.
   Во многом подобная откровенность королевы была продиктована вином - или же маркиза Амская возводила напраслину на свою госпожу.
   Учтиво попрощавшись и покинув роскошные апартаменты, я вышла в коридор, где меня нетерпеливо дожидалась Милуша, и только там необъяснимое оцепенение, наконец, отпустило меня, заставив в ужасе остановиться от обрушившегося осознания, что именно я только что натворила.
   - Как прошел обед? - с беспокойством в голосе вопросила служанка, глядя на мое хмурое лицо.
   - Я только что нагрубила супруге короля, - мрачно ответила я, и, не удержавшись, добавила: - И, по-моему, нажила своего первого врага во дворце.
   Потрясенный вскрик Милуши испуганной птицей взметнулся к высоким сводам коридора.
   Отойдя от шока, служанка всеми силами пыталась прогнать охватившее меня уныние, которое, очевидно, было написано прямо на лице. Она уже успела пересказать все забавные, по ее мнению истории, пока мы спускались вниз по длинной лестнице, а в очередной раз потерпев неудачу, с надеждой спросила:
   - Может, Миледи будет угодно вернуться в свои покои, дабы отдохнуть?
   Прислушавшись к внутренним ощущениям, я решительно покачала головой. Остаться сейчас наедине с собой означало очередное погружение в мучительный мир размышлений. А если вспомнить, сколько новых поводов для сожаления появилось за последний час, впору было застонать. Кроме того, меня не отпускало внутреннее ощущение противоречивости совершаемых поступков, точно другая часть меня - более нахальная и бесцеремонная - периодически одерживала верх над менее решительной половиной. И я трусливо боялась заглядывать в себя, дабы не найти подтверждение своим страхам.
   Сейчас я крайне нуждалась в чем-то, что могло помочь мне отвлечься, в средстве, к которому я прибегала в самые разные периоды своей жизни, и которое меня еще никогда не подводило.
   - Милуша, - решительно начала я. - Скажи, а во дворце имеется библиотека?..

***

   Светловолосая фигурка, утопающая в массивном кресле, бросилась в глаза слишком поздно. Заслышав звуки шагов, принцесса - а это была именно она - оторвалась от книги и с немым вопросом взглянула на меня. Осознав, что момент для поспешного бегства безвозвратно упущен, я смущенно прервала тишину:
   - Ваше Высочество, прошу простить меня за то, что нарушила ваше уединение.
   Графиня, вы ничуть не помешали, - она отложила книгу и неожиданно приветливо улыбнулась. - Более того, я даже рада нашей случайной встрече.
   Я слегка непонимающе улыбнулась.
   - Мне хотелось бы познакомиться с вами ближе, - доверительно пояснила она. - Кроме того, не стоит забывать и о связующем нас звене - моем дорогом отчиме, который также, благодаря счастливому расположению звезд, является важным человеком и для вас.
   Лукавит ли она? Я никак не могла определиться, но в устремленных на меня глазах девушки не было и тени притворства. В конце концов, едва ли можно ожидать такого коварства от столь юной девушки. Поэтому в ответ я улыбнулась и ответила довольно искренне:
   - Эта перспектива кажется мне весьма заманчивой, ваше высочество... - начала было я, но принцесса внезапно перебила меня:
   - Довольно титулов! Не думаю, что здесь, в тиши библиотеки, нам пристало дотошно соблюдать все эти нудные правила приличия, - она очаровательно улыбнулась. - Можете звать меня просто Риэль.
   Я неловко улыбнулась в ответ:
   - Аселайн.
   Она радостно хлопнула в ладоши и с энтузиазмом произнесла:
   - Вот видите, это все не так уж и сложно. Какой повод привел вас сюда в послеобеденный час, когда большая часть придворных предпочитает посвятить время сну?
   - Я надеялась найти здесь что-нибудь, что помогло бы мне немного отвлечься от не совсем приятных мыслей, - призналась я.
   - Вы любите читать? - в тонком голосе эхом прозвенело изумление.
   - Да. - Я смущенно призналась: - Книги моя слабость.
   - Моя тоже. - На нежных лепестках юных губ распустился бутон улыбки, который озарил внутренним сиянием светлые глаза принцессы. Еще мгновение назад сложно было поверить, что сидящая предо мною девушка могла стать еще краше - однако так оно и было. Она действительно была неизъяснимо прекрасна. Я даже ощутила едва заметный укол невольной ревности к ее прелестной в своей юности красоте, к безмятежности мыслей и, наверняка, еще ничем неомраченной верой в счастливое будущее.
   - Как приятно встретить родственную душу - к моему прискорбию, здешние дамы увлечены совсем иными занятиями; книги не входят в число их излюбленных. Надеюсь, что там, куда совсем скоро мне предстоит отправиться, все обстоит иначе, - звонко щебетала принцесса, пока я пыталась вытравить из сердца предательские чувства.
   - Новое место? Вы собираетесь покинуть дворец? - полюбопытствовала я.
   - Через несколько недель мне исполняется шестнадцать, и в силу вступает договор, заключенный еще задолго до моего рождения. Согласно ему, в случае, если у отца родится дочь, она станет нареченной невестой сына правителя соседней страны. Если рождается сын, то он обязан стать супругом старшей дочери короля, - разоткровенничалась девушка.
   - И ваш брат тоже должен соблюдать условия?
   Она качнула головой:
   - Нет, к счастью из нас двоих по счетам отцов придется платить только мне.
   По ее улыбающемуся лицу нельзя было сказать, что данная перспектива была ей в тягость. Впрочем, у нее ведь было целых пятнадцать лет на то, чтобы свыкнуться с этой мыслью.
   - И дата свадьбы уже назначена?
   - Нет, сначала мне предстоит знакомство с будущим супругом. Сапфо настроен крайне решительно - он намерен лично убедиться, что в новом дворце мне будет столь же комфортно, как и дома. Хотя, зная брата, могу с уверенностью сказать, что, будь на то его воля, он бы вовек никуда меня не отпустил.
   Я осторожно поинтересовалась, не зная, является ли данная тема беседы запретной:
   - Полагаю, после смерти Его Величества ваш брат вступит в права наследования?
   Она безразлично повела худенькими плечиками:
   - Может быть. Никогда особо не вникала в эти сложные правила наследования. - Девушка смешно наморщила нос и продолжила: - Если бы у короля существовали прямые наследники, то тогда все было бы намного проще. Хотя мне бы не хотелось этого.
   - Почему же?
   - В таком случае Сапфо пришлось бы вернуться на родину своего отца и вступить в борьбу за право наследования.
   Я нахмурилась, не совсем понимая, что именно имела в виду принцесса.
   Завидев охватившее меня замешательство, девушка неожиданно рассмеялась:
   - Я была уверена, что уже ни для кого не секрет, что мы с братом похожи друг на друга точно день с ночью. - В ответ на ее слова я вспомнила темную, как ночь, густую шевелюру принца, задумчивый взгляд цвета морской волны и, мысленно сравнив со светлыми локонами и прозрачно-голубыми глазами моей собеседницы, невольно с ней согласилась. А девушка между тем продолжила: - Причина тому - разные отцы.
   Мое искреннее удивление не осталось без внимания; с тихим смешком принцесса вдруг подмигнула:
   - Не смущайтесь, Аселайн. Вижу, придворные сплетники совсем разленились, коль не поспешили донести до вашего внимания все дворцовые сплетни в первый же день. Впрочем, некоторые особы наверняка поспешат исправить сей недочет при первом же подходящем случае.
   Я уже оправилась от изумления, вызванного этой новостью, поэтому мой ответ прозвучал довольно невозмутимо:
   - Думаю, им суждено испытать жестокое разочарование от того, что они опоздали. Правда, едва ли они посмеют открыто выказать свои чувства - ведь их опередила сама принцесса.
   Не выдержав, к концу фразы я все-таки рассмеялась. Спустя мгновение Риэль присоединилась ко мне, и комнату наполнил звонкий смех.
   Отсмеявшись, принцесса продолжила начатую тему, и по мелькнувшим в ее глазах теням я поняла, что на самом деле предстоящее путешествие и его логичное завершение волнуют ее куда больше, чем она пытается показать:
   - Брат категорически против моего скорого замужества; впрочем, как и мой дорогой отчим. Но я сама не желаю пятнать имя своего покойного отца нарушением его последней воли, - девушка горделиво вскинула голову. - Поэтому я хочу успеть двинуться в путь сразу после праздника Среднелетья, не дожидаясь начала дождей.
   В этот момент снаружи послышался звук торопливых шагов; не успели мы повернуть головы в сторону двери, как та резко отворилась, впуская высокую мужскую фигуру.
   - Ри, - прямо с порога начал говорить вошедший, но при виде меня моментально умолк, резко останавливаясь.
   Выражение лица принца осталось неизменным, но я каким-то внутренним чутьем почувствовала, что он был крайне раздосадован моим присутствием рядом с сестрой в этот час. Очевидно, он крайне торопился сообщить ей некую новость; по этой причине дыхание его было слегка затруднено, точно от быстрого шага, грудная клетка вздымалась быстро и часто.
   Щеки девушки покраснели то ли от стыда, то ли от неудовольствия, но принцесса моментально взяла себя в руки. Повернувшись к застывшему на пороге брату, девушка лучезарно улыбнулась и прощебетала:
   - Сапфо, я не ожидала, что ты освободишься так скоро.
   - Я закончил раньше, чем планировал, - сдержанно ответил он, проходя вглубь помещения. Взгляд синих глаз оставался настороженным, но, очевидно, присутствие сестры подействовало на него успокаивающе. - Поэтому решил, что мы можем лишний раз обсудить предстоящее путешествие и все, с ним связанное.
   Мне показалось, или принц нарочно выделил последнее слово, которое, очевидно, для них с сестрой имело свой особый смысл.
   Принцесса тепло улыбнулась в ответ, переведя взгляд на брата, и пояснила тому:
   - Мы с графиней Аселайн как раз обсуждали последние приготовления к поездке - я высказала надежду, что успею отправиться в путь до наступления сезона дождей.
   Я застыла в кресле недвижным изваянием, чувствуя себя крайне неловко в присутствие принца.
   - Очень интересно, - на лице принца было красноречиво написано прямо противоположное чувство.
   Почувствовав напряжение брата, принцесса изящно поднялась:
   Что ж, Аселайн, к моему прискорбию, придется вас покинуть. Сапфо не привык ждать, - она шутливо улыбнулась, мельком кинув лукавый взгляд на брата, который явно не пришел в восторг от ее откровений. - Но надеюсь, что нам с вами удастся согреть душу приятной беседой до моего отъезда.
   - В свою очередь, я буду тешить себя надеждой, что это произойдет еще не раз, - я улыбнулась в ответ на улыбку принцессы, чувствуя, как незваная симпатия к этой светлой и источающей радость девушке проникает в душу.
   Я пробыла в библиотеке пару часов, наслаждаясь царящей в ней тишиной и спокойствием. Занятный роман, столь удачно выбранный из множества подобных ему собратьев, помог отрешиться от реальности и докучливых мыслей. И поэтому, когда возбужденная Милуша, нарушившая мое одиночество, передала, что всех придворных срочно созывают в тронный зал, я находилась в благодушном настроении.
   Впрочем, этому благостному настрою суждено было продлиться недолго.
   В этот час помещение было наводнено множеством людей - здесь были и высокородные дамы и господа, убивающие время в неторопливых беседах, и снующие в толпе слуги, исполняющие хозяйские поручения. Не успела я присоединиться к небольшому кружку приятельниц маркизы Амской, как в ленивый гул обыденных разговоров вдруг ворвался громкий возбужденный голос: - Ваше величество!
   В двери зала, не обращая внимания на попытку стражников ему помешать, вбежал человек, внешний облик которого выражал крайнее волнение. С трудом переводя дыхание, он рухнул на колени перед королем, очевидно, до крайности утомленный стремительным бегом. Но даже это не помешало ему огласить на весь зал ту новость, которую он столь отчаянно торопился донести:
   - Мой господин, мы схватили его!
   При этих словах глаза повелителя вдруг вспыхнули выражением буйного ликования, что заставило придворных, настороженно наблюдавших за происходящим, недоуменно зашептаться с новой силой.
   Даже не пытаясь скрыть охватившего его возбуждения, король нетерпеливо приказал, позабыв про все прочие планы и толпу придворных:
   - Ведите его сюда!
   Слуга без лишних слов поднялся и помчался выполнять повеление своего господина.
   Я растерянно проводила его взглядом, недоумевая про себя, чья поимка могла возыметь такой эффект на обычно сдержанного и тщательно выверяющего публичные проявления чувств короля.
   Остальные придворные с жадным любопытством ожидали продолжения, негромко переговариваясь и строя свои собственные предположения. По их внешнему виду нельзя было сказать, что подобная сцена здесь в новинку. Несколько мужчин даже не повернули головы, продолжая свои собственные обсуждения. Зато во взглядах большинства дам загорелись одинаково алчные огоньки интереса; женщины собрались в небольшие группы, чтобы иметь возможность делиться мнениями и приготовились ждать. Мужчины были более сдержанны в эмоциях, однако многие из них все же поднялись со своих мест, чтобы лучше видеть происходящее.
   Не прошло и пары минут, как снаружи послышался невнятный шум. Спустя несколько мгновений, двери широко распахнулись, и нашему взору явились стражники, ведущие под руки израненного человека. Было сложно разглядеть хоть что-нибудь в этом опухшем от побоев, окровавленном теле, скрыть рваные раны которого лохмотья ткани были не в силах.
   Слипшиеся от крови, спутанные волосы падали на лицо неопрятными сосульками, из-за чего невозможно было разглядеть детальные черты. Да я и не стремилась сделать это - вид преступника вызывал жалость и, одновременно, отвращение. Однако остальные придворные, напротив, с жадным интересом вглядывались в мужчину, одновременно обмениваясь комментариями и едкими шуточками. Очевидно, подобное зрелище было не в диковинку в королевском дворце.
   Король, сдерживая нетерпение, тусклым огнем горящее в прищуренных глазах, сошел с трона и приблизился к преступнику. Несмотря на явную слабость тот и не думал кланяться при виде царственной особы; стражникам пришлось даже ткнуть его в спину тупым концом копья.
   Не удержавшись, мужчина зашатался и спустя мгновение рухнул на пол. Ближе всех стоящий к нему стражник недовольно пнул несчастного мыском башмака, вызвав лишь всколыхнувшийся шум насмешек и обсуждений среди придворных. Однако сам преступник продолжал хранить обреченное молчание, не предпринимая попыток подняться с каменного пола.
   Происходящее действо все больше вызывало во мне отвращение. Поднимающаяся откуда-то изнутри волна брезгливости и жалости настойчиво требовала покинуть зал, в противном случае грозя обернуться приливом тошноты, однако удалиться, не привлекая при этом внимание всех присутствующих, было невозможно. Смирившись с участью, я постаралась забиться в самый дальний угол, из которого мне открывался обзор только лишь на голову монарха, который в данный момент с чрезвычайно довольным лицом стоял перед жертвой.
   Разговоры придворных моментально смолкли в предвкушении королевского приговора. Я непроизвольно поежилась, ощутив, как мимо меня липкой волной со всего зала стекается в центр злобная радость и нетерпение.
   Медленно обойдя преступника со всех сторон, король остановился прямо перед распластанным на полу мужчиной, едва слышно стонущего от боли. Стоящие передо мной придворные сдвинулись, образовав небольшой проем, которого было достаточно, чтобы взгляд успел охватить открывшееся ему зрелище. Я хотела бы зажмуриться, но было поздно: единожды увиденная картина твердо запечатлелась в памяти и, точно привороженная, я не могла отвести от нее взора, одновременно стыдясь собственного малодушия.
   При приближении монарха мужчина не поднял окровавленной головы, но монарху было достаточно одного вида поверженного преступника. В полной мере удовлетворившись увиденным, король поднял голову и довольно приказал ожидающим его распоряжений стражникам:
   - Бросить в темницу. Можно даже не кормить - незачем понапрасну переводить на него пищу.
   - Мой господин? - подобострастно осведомился стоящий возле трона писарь, который прилежно заносил на пергамент каждое приказание своего господина. - Каким будет наказание? Смерть через четвертование? Повешение?
   - Нет, - равнодушно пожал плечами в ответ король. - Я не разделяю всеобщего увлечения этими кровожадными способами. Достаточно будет просто отрубить ему голову.
   Он еще раз взглянул на только что приговоренного; во взгляде короля читалось явное желание удостовериться, что беспощадные в своей жестокости слова достигнут сознания пленника. Точно уловив невысказанное вслух желание, сразу несколько стражников бросились выполнять безмолвный приказ своего господина. Острые копья безжалостно вонзились в растерзанную плоть, что служила когда-то гордой и несгибаемой спиной тому, кто сейчас бессильно распластался на полу. Не в силах сопротивляться приказу равнодушного металла, преступник из последних сил приподнял голову - каких усилий стоило ему это движение, одному Господу было известно.
   Внезапно резкая вспышка боли пронзила мое тело, словно я случайно коснулась струящегося по воздуху практически осязаемого страдания, что исходило от распластанной на полу мужской фигуры. Пошатнувшись, я ухватилась рукой за спинку стула и сделала это как раз вовремя, ибо в следующее мгновение на меня обрушилась целая лавина посторонних, чужих эмоций, пронзивших сердце, точно острие кинжала. Будто в неком бреду я вдруг нестерпимо явственно ощутила, как звенят от невыносимой боли напряженные мышцы, как по каплям утекает кровь из раны, вместе с собой забирая последние крупицы жизни. Как солоноватый привкус металла щиплет разбитые губы, как соленые потоки текут по лицу, застилая предметы и лица жадно наблюдающих со стороны людей, и лишь одно из них выделялось ясно и отчетливо - то был образ врага, что равнодушно стоял напротив, вынося приговор.
   На лице короля читалось нескрываемое удовлетворение, когда он громко и чеканно ставил точку в судьбе несчастного преступника:
   - Смерть придет за тобой на рассвете.
   Голова мужчины бессильно метнулась вниз.
  
  
  

Глава четырнадцатая. Казнить нельзя помиловать

   Рассвет выдался на редкость прохладным.
   Я зябко куталась в теплую накидку, мысленно благодаря предусмотрительную Милушу, и с трудом сдерживала одолевающую меня зевоту. Определенно, раннее пробуждение никогда не входило в число моих излюбленных занятий.
   Сегодняшнее утро началось с громкого стука в дверь. Сразу вслед за ним раздался голос служанки, известивший о высочайшем королевском повелении всем придворным присутствовать на площади. Моя скромная персона не стала исключением.
   Одной этой новости было довольно для того, чтобы захотеть никогда не просыпаться. Однако выбирать не приходилось: с трудом поднявшись, я позволила Милуше, которая, несмотря на столь ранний час, уже вовсю источала энергию и энтузиазм, помочь мне одеться.
   За окном летняя ночь стремительно уступала свои позиции первым вестникам рассвета, в то время как мое настроение не менее стремительно падало вниз с каждой новой минутой. Пока служанка усердно зашнуровывала тугой корсет платья, разум мой заполонили непрошеные воспоминания, ничуть не потускневшие за прошедшие ночные часы. В голове никак не желало укладываться осознание произошедшего - как могла я столь остро и ярко испытать эмоции и чувства постороннего человека, который сегодняшним утром должен навсегда распрощаться с жизнью? Означало ли это, что отныне и впредь мне суждено делить с людьми самые сильные их переживания, расплачиваясь частицами собственной души?
   Никогда раньше я не замечала за собой подобного, что в очередной раз заставляло видеть в случившемся незримое влияние Дьявола. И с каждым новым днем игнорировать отпечаток его присутствия в моей жизни становилось все сложнее.
   Эти мысли не выходили у меня из головы все то время, пока я медленно шла к выходу, сталкиваясь с такими же сонными и недовольными обитателями дворца, на лицах которых читалось явственное нежелание присутствовать сейчас где-либо, кроме как в собственных постелях.
   - Аселайн! - окрикнувший меня голос определенно принадлежал Корлетте Амской.
   Я остановилась, дождавшись, пока запыхавшаяся маркиза нагонит меня.
   - Доброе утро. Я немного припозднилась, да? - она беззаботно улыбнулась, точно мы заранее договаривались о встрече.
   - Рада видеть вас. Ничего страшного, я и сама не слишком торопилась, - я запоздало ответила, с небольшой толикой удивления разглядывая идеально уложенные в замысловатую прическу белокурые локоны. Сколько же времени могло понадобиться на сооружение подобного великолепия?
   Поймав мой взгляд, маркиза снисходительно пояснила:
   - Гружен - моей служанке - пришлось немало потрудится. Но результат стоил затраченных усилий, - для пущего эффекта она плавно покружилась на месте, демонстрируя прическу со всех сторон. - Хотя, признаюсь по секрету, то больше моя заслуга - у девчонки все утро глаза на мокром месте, чего уж только я не делала, чтобы привести ее в чувство, - разоткровенничалась маркиза.
   По оживленному лицу моей собеседницы нельзя было сказать, что нынешнее утро чем-то разительно отличалось от сотен ему схожих. Похоже, что обитателям дворца не впервой было присутствовать на зрелищах, подобных сегодняшнему, в то время как я все никак не могла избавиться от тягостного предчувствия надвигающейся беды.
   Зато в этой ранней встрече с маркизой имелся один неоспоримый плюс - мне не пришлось ломать голову над тем, каким образом добираться до площади: Корлетта любезно пригласила присоединиться к ним с супругом, добавив, что последний обязательно будет счастлив нашему с ним знакомству. На деле же маркиз - убеленный сединами степенный мужчина - не выказал ни радости, ни каких-либо иных чувств, лишь сдержанно кивнув в ответ на мое несмелое приветствие, и всю дорогу дремал, откинувшись на спинку сиденья.
   Поездка в карете показалась мне до неприличия короткой. Сейчас я бы предпочла даже утомительное путешествие в тряской телеге, лишь бы никогда не достигать места назначения. Но, увы, сколь бы сильным не было мое желание, повлиять на реальность оно не могло. Поэтому совсем скоро в узком окошке экипажа показались знакомые очертания главной площади, утопленные в туманной дымке утра.
   К тому моменту, когда мы покинули карету и присоединились к внушительной толпе придворных, небо окончательно просветлело. На безбрежной глади скромно ютилась парочка дымчатых облаков, стремительно таявших прямо на глазах. Небесная твердь тщательно подготовилась к встрече нового дня, желая встретить рассвет во всем своем великолепии. Увы, оценить открывающийся моему взору чарующий вид сегодня я была не в силах.
   Недовольно хмурясь и зевая украдкой, величественные особы старались как можно дальше отойти от простого люда, которого в этот ранний час присутствовало немало. Негромко переговариваясь в ожидании начала казни, точно в преддверии занимательного аттракциона, они с любопытством глазели на собравшихся, попутно обсуждая ту или иную персону.
   Через несколько минут на площадь гордо выкатила королевская карета. Спустившись на землю, правитель и не думал скрывать хорошего настроения, стоя в окружении грозного вида стражников. Вслед за ним из кареты показались на свет и остальные члены королевской семьи, сумрачные лица которых составляли разительный контраст с ухмылкой, блуждающей на лице короля.
   Дождавшись, пока все члены правящего семейства займут свои места в специально сооруженной для них ложе, приземистый человек, по-видимому, отвечавший за проведение казни, кивнул головой кому-то в сторону, и в тот же миг доски помоста прогнулись под тяжестью грузной поступи заплечных дел мастера. Крупный высокий мужчина, на обветренном лице которого читалось угрюмое равнодушие, сжимал в руке отполированное древко, заканчивающееся широким лезвием.
   Как ни старалась, я не могла заставить себя отвести взор от тусклой полосы металла, которой через несколько минут предстояло оборвать тонкую нить еще одной человеческой жизни.
   Вслед за палачом на помост поднялись двое стражников, под руки ведущие обессилевшего преступника. С каждым следующим шагом голова мужчины все ниже клонилась к земле, на обнаженной спине багровели свежие рубцы вчерашних побоев, которым уже не суждено было зажить.
   При виде грозной секиры в руках палача приговоренный содрогнулся всем телом, что вызвало град насмешек и улюлюканий из толпы. Заслышав шум, мужчина с трудом поднял голову. На бледном лице отражалась тень испытываемых мучений, но во взгляде, устремленном на толпу, пылали ярость и презрение. Эти чувства были настолько яркими, что гогот моментально умолк, сменившись сконфуженной тишиной. Преступник продолжал всматриваться в толпу, и в какой-то момент наши с ним взгляды встретились. И только тогда я, наконец, его узнала.
   Потрясенный вздох сорвался с моих губ; я попыталась заглушить его, прижав ладонь к лицу, но стоявшая чуть впереди Корлетта все же услышала его, и, на мгновение обернувшись, одарила меня непонимающим взглядом.
   Мне было не до нее. Почти не дыша, я стояла в окружении придворных, а в памяти со страшной скоростью сменялись одна за другой картинки недавних воспоминаний. Вот мы с тетушкой заходим в неуютного вида таверну, привлекая внимание всех присутствующих в ней в тот недобрый час. Вот хозяин таверны окидывает нас подозрительным взглядом, отставляя в сторону пузатый бочонок с элем. Тетя что-то неслышно шепчет ему, склонившись над потемневшим от времени деревом стойки, и лицо его моментально проясняется. Темные волосы тогда были убраны в небрежный пучок, поверх холщовой рубахи был накинут жилет, а в руках попеременно мелькали то вместительные кружки, которые он щедро наполнял согревающим элем, то тускло блестевшие монеты, затем исчезавшие во вместительных карманах его штанов.
   Сомнений не оставалось - то был действительно случайно встреченный мной однажды хозяин заброшенной на краю леса таверны. Но что могло вызвать столь сильный гнев правителя?
   Я прищурилась, вспоминая сцену своего пленения: далеко не все похитители отправились со мной - часть из них зачем-то осталась в таверне. И только теперь я начала осознавать, какая именно причина заставила их задержаться.
   Мысли мои тем временем плавно перешли на предшествовавшие тому события: перед глазами снова пронеслась бешеная скачка по непроглядно темным полям, тревожно затихшее селение, оставшееся где-то в стороне от тракта - и, наконец, черная волна, заливающая только что оставленный нами город. Сердце тревожно сжалось от воспоминаний, но я поспешила отогнать прочь дурные страхи - во мне продолжала жить робкая надежда, что жителям, в числе которых была и Памира, удалось спастись.
   Между тем среди толпы вновь начал нарастать нетерпеливый шепот; людям не терпелось своими глазами увидеть, как гордый преступник распрощается с жизнью. Я никогда не разделяла этих кровожадных желаний, полагая, что, кем бы ни был преступник, устраивать из его казни представление - это грех. Смерть - слишком личное, это тот последний поединок, из которого человек всегда выходит проигравшим, независимо от общего хода всей войны. И лишние свидетели тут ни к чему.
   Внезапно горестный ход моих размышлений был прерван неожиданным открытием: в тот момент, когда приговоренный отвернулся от толпы, мне вдруг резко бросилось в глаза темное пятно неестественно округлой формы, ярко выделяющееся на фоне бледной кожи плеча.
   Я изо всех сил вгляделась в него, не понимая, отчего при виде двух незнакомых витиеватых символов, образующих ровный круг, меня вдруг пробрал леденящий душу холод. Я была твердо уверена, что никогда прежде не видела подобный рисунок на ком-либо, однако в памяти вдруг всплыли очертания полустертых воспоминаний, которые, несмотря на все мои попытки воскресить их, мутным осадком опустились обратно в глубины разума.
   Напряжение нарастало. Оно чувствовалось в загустевшем воздухе, вибрировавшем, точно туго натянутая тетива лука; в тревожном дуновении ветра, который разносил плохо скрываемое нетерпение толпы.
   Все еще находясь под тягостным впечатлением от сделанного открытия, я с трудом перевела взгляд с приговоренного на королевское ложе, - и обомлела. На почетном возвышении, по правую руку от короля восседала ухмыляющаяся ведьма, с триумфом наблюдающая за приготовлениями палача. Что она там делает? Почему король намеренно посадил ее рядом с собой, не таясь и не скрывая связи с той, чьей душе уже заготовлено место в аду?
   Определенно, с каждой новой минутой я все меньше понимала в царящем вокруг переплетении интриг и чьих-то козней.
   Чего ждут все окружающие меня люди? Почему напряженно застыл палач, сжимая в руке орудие своего труда? О чем задумался сам приговоренный, стоя на коленях и в последний раз жадно вглядываясь в светлеющее небо над головой?
   Все замерло в ожидании.
   И тут я ощутила на своем лице первые лучи восходящего солнца.
   Рассвет.
   Все ждали его.
   Наверное, на самом деле вокруг царила та же давящая тишина, но мне самой в эту минуту казалось, что мир содрогается в такт неистовым ударам моего сердца.
   Я понимала, что нужно любым способом заставить себя отвести взгляд, как понимала и то, что сделать это была сейчас не в силах.
   Происходящее отпечаталось в сознании скользящими, обрывочными картинками, каждая из которых навечно врезалась в память.
   Кровавые лучи восходящего светила с ленивым любопытством скользнули по лезвию, окрасив тусклую сталь в багряный цвет.
   Сочувствующий ветер в прощальном жесте взметнул пряди черных волосы мужчины, застилая тому глаза. Наверное, ветер, как и я, не хотел, чтобы обреченный на смерть видел, как жилистая рука палача замахивается, как высоко вверх взлетает залитая алыми лучами полоса металла, чтобы в следующую секунду с протяжным свистом опуститься на шею несчастному.
   Невероятным усилием воли в самый последний момент я сумела заставить себя закрыть глаза, поэтому звуки остались единственным связующим звеном с реальным миром.
   Глухой звук падающего предмета.
   Тихий шелест взволнованной листвы, радостные трели птиц где-то далеко.
   Гул проснувшегося города, скрип телег и смех рыночных торговцев.
   Эти звуки были настолько привычны и обыденны, что я осмелела и осторожно приоткрыла глаза.
   И в этот момент воздух разорвал громогласный восторженный рев толпы.
   В первое мгновение мне показалось, что на широком лезвии по-прежнему играют багрянцевые лучи рассвета.
   Однако секунду спустя разум взял верх над нелепыми надеждами сердца.
   Лезвие было обагрено настоящей кровью.
   Палач, крепко ухватив за всклокоченную шевелюру голову казненного, поднял ее высоко, вызывая еще большее ликование в толпе.
   На лице короля блуждала широкая улыбка, он даже привстал со своего места, чтобы убедиться в том, что враг окончательно повержен. Королева отвернулась от помоста, очевидно, не разделяя энтузиазма супруга. Королевские отпрыски неподвижно сидели на отведенных им местах, но если на лице принцессы царило все то же непринужденное выражение, то принц хмуро смотрел перед собой, пребывая мыслями где-то в другом месте.
   Ведьма же глядела прямо в толпу, точно стремясь отыскать в ней кого-то. Опустив взгляд, я уставилась на землю, не желая вновь встречаться с ней взглядом.
   Но странное непреодолимое чувство, название которому дать я была не в силах, заставило меня вновь посмотреть в сторону королевской ложи, и в этот момент мое внимание привлекла светловолосая принцесса. Покинув неподвижно застывшего брата, Риэль крохотными шажками просеменила к радостному отчиму, окруженному толпой советников. Однако он мгновенно прервал бурную беседу, чтобы встретить приближение падчерицы мягкой улыбкой. Девушка нежно улыбнулась в ответ и, склонившись, что-то прошептала ему на ухо. Внимательно вслушавшись, тот помедлил некоторое время, прежде чем одобрительно кивнуть. В тот же миг кто-то рядом со мной приглушенно вскрикнул, и в этом звуке преобладала радость. Я недоуменно обернулась и встретилась взглядом с симпатичной рыжеволосой девушкой - моей вчерашней соседкой по трапезному столу.
   Она чуть смущенно улыбнулась и пояснила:
   - Простите меня за такое бурное проявление чувств. Я слишком обрадовалась вот и позабыла о приличиях - к несчастью, в случае со мной это часто повторяющееся явление.
   - Ничего страшного. Позвольте только полюбопытствовать, что за известие послужило тому причиной?
   - Король только что дал согласие на проведение карнавала.
   Я недоуменно нахмурилась:
   - Насколько мне помнится, он был против празднования. Что же изменилось?
   Она приглушила голос:
   - Уход из жизни давнего врага благотворно сказался на настроении Его Величества.
   Я вспомнила недавнюю сцену казни, и тошнота вновь подкатила к горлу, в то время как собеседница с жаром продолжила:
   - Кроме того, ответить отказом на просьбу своей любимицы король всегда не в силах. Поэтому еще вчера к принцессе подошли несколько придворных дам с просьбой повлиять на решение короля, и - слава Ее Высочеству! - она не отказалась помочь.
   - Принцесса и вправду пошла на поводу чужих желаний? - удивилась я.
   - Она настоящее чудо! - пылко подтвердила девушка, после чего без всякого перехода вдруг виновато произнесла: - Прошу простить мою забывчивость - я ведь так и не представилась. Баронесса Лирнелия Глоден. Миледи может звать меня Лирной, - и она низко поклонилась, отчего разом я почувствовала себя неловко.
   - Лирна, прошу вас, давайте обойдемся без всех этих светских титулов.
   - Как это замечательно! Я хочу сказать, - моментально поправила саму себя, - Что чрезвычайно польщена таким знакомством и буду считать честью называть Ваше Сиятельство...
   Я не сдержалась и перебила девушку:
   - Нет, никаких титулов! Я настаиваю, - заметив искреннее изумление, написанное на наивно-простоватом лице собеседницы, я смягчилась. - Мне кажется, что было бы куда удобнее, если мы обе называли друг друга по имени.
   Внезапно она просияла:
   - Я поняла вас, Аселайн! Так правильно? - моментально встревожившись, она заглянула мне в глаза, на что я успокаивающе ей улыбнулась:
   - Именно так, Лирна.
   В этот момент стоящая рядом с ней девушка, до этого не принимавшая участия в нашей беседе, с недовольным выражением лица обернулась и проговорила:
   - Прошу прощения, но нам пора возвращаться во дворец.
   Лирна кивнула ей и извинилась передо мной:
   - Это действительно так. Но мы ведь продолжим наше знакомство? - выражение ее лица в этот момент напомнило мне доверчивого ребенка. Поэтому я ответила со всей искренностью, на которую была способна:
   - Я не сомневаюсь в этом. До встречи.
   Она улыбнулась на прощание, прежде чем подруга утащила ее за руку куда-то назад.
   Корлетта помахала мне откуда-то со стороны, увлеченная беседой с высокой миловидной девушкой, которая, если мне не изменяла память, носила красивое имя Ристин. Я сдержанно кивнула им и принялась рассматривать окружающих людей, плотной толпой устремившихся обратно к каретам.
   Рассудив, что лучше переждать, пока схлынет поток самых нетерпеливых обитателей дворца, я отошла в сторону, стараясь не смотреть на помост, где все еще продолжало лежать тело казненного.
   Я обратила внимание, что королевская семья продолжала оставаться на своем месте. Вполне возможно, что это их решение было продиктовано банальным соображением безопасности - некоторые представители знати в желании первым достигнуть экипажа проявляли поистине нездоровый энтузиазм, и попадаться им под ноги, наверное, сейчас было опасно даже самому королю.
   В этот момент моих ушей достиг взволнованный мужской голос:
   - Асель! Я искал вас.
   Услышав свое имя, я обернулась и сделала это как раз вовремя, чтобы увидеть Дайра, пробивающегося ко мне сквозь толпу придворных.
   - Доброе утро, - он учтиво поклонился. Сегодня вместо просторной рясы служителя на нем был облачение рядового горожанина - и, надо признать, оно было удивительно ему к лицу. В любое другое утро я бы, наверное, не смогла скрыть восхищения при виде ладного высокого юноши, что стоял передо мной сейчас, однако тяжесть на сердце затмевала прочие чувства.
   - Едва ли можно его назвать таковым, - отозвалась я с печалью.
   Он нахмурился:
   - Утреннее происшествие оказало на вас удручающее впечатление?
   - Не выношу даже одного вида жестокости, - призналась я.
   Он нерадостно улыбнулся.
   - Привыкайте. К сожалению, это постоянный спутник величия и роскоши дворца. И его обитателей, - добавил он при виде грузного герцога, грубо оттолкнувшего худенького парнишку, стоявшего у него на пути. Присмотревшись, я узнала в том недавнего знакомого, встреченного мной в церкви, но прежде чем я успела окликнуть Кайла по имени, он растворился в толпе.
   - Увидели кого-то знакомого? - уловив мой заинтересованный взгляд, поинтересовался Дайр.
   - Нет, - я качнула головой, не став рассказывать про встречу в церкви. - Просто показалось.
   - Зато вас наверняка развеселит новость о том, что король, наконец, распорядился начать приготовления к карнавалу, столь ожидаемому среди местных дам. Уверен, если бы он промедлил еще хоть день, они бы устроили мятеж, - шутливо покачал головой Дайр, мгновением позже спохватившись, как бы его последние слова не были услышаны кем-то из окружающих.
   Мы подождали, пока нас минует напыщенная графиня в окружении молчаливых слуг, и лишь потом я покачала головой:
   - Боюсь, я не вхожу в число озвученных вами прекрасных дам. Наверное, что-то в этом есть неправильное, но мысль о предстоящем празднике не вызывает у меня столь большого энтузиазма.
   - А вы хоть раз бывали на карнавале? - полюбопытствовал он.
   - Увы, не доводилось раньше присутствовать на подобном, - с ноткой сожаления в голосе ответила я.
   - В таком случае, могу вас заверить, вы обязательно измените мнение, стоит вам разок побывать на настоящем карнавале, наряженной в прелестнейшее платье, чтобы покружиться в танце с кавалером, чье лицо будет прикрыто маской.
   Разговаривать с ним было так естественно и просто, что я не могла избавиться от стойкого ощущения, точно мы были знакомы с ним тысячу лет, но по каким-то причинам нам суждено было расстаться на неопределенное время. Может, именно благодаря этому ощущению я поддалась внезапному порыву и отважно проговорила, глядя прямо в лицо Дайра:
   - А у меня будет шанс снять эту маску и обнаружить под ней ваше лицо?
   Он резко отбросил всю нарочитую смешливость:
   - Почту за честь, - И эти слова прозвучали столь серьезно, что я моментально им поверила.
   Подарив собеседнику смущенную улыбку, я почувствовала, как настроение стремительно улучшается.
   В этот момент члены королевской семьи, наконец, решили последовать примеру толпы. Первой мимо нас величественно проплыла королева, на приветливом лице которой не наблюдалось и следа вчерашних возлияний. Вслед за матерью последовали королевские отпрыски, такие разные, но одинаково прекрасные: светлые волосы принцессы шелковой волной рассыпались на алом бархате накидки; бирюзовый цвет плаща принца отражался в глубокой синеве его глаз. Король же не торопился следовать за своей семьей. Вместо этого с крайне довольным видом он замыкал важную процессию, беседуя о чем-то с медленно ковыляющей рядом ведьмой. Даже грузная охрана Эриха старалась не приближаться слишком близко к пугающей женщине, предпочтя окружить эту странную пару плотным кольцом.
   Король был настолько увлечен беседой, что не обращал внимания на присутствие посторонних. В тот момент, когда они поравнялись с нами, до меня донесся обрывок их разговора:
   - Вам придется немало раскошелиться, если желаете увидеть и остальных, - хриплый каркающий голос, несомненно, принадлежал ведьме.
   Я насторожилась. Ответ короля не заставил себя долго ждать.
   - Я щедро заплачу за каждого пойманного заговорщика. Да будет сегодняшнее событие первым в череде успешных избавлений от мятежников. Когда ты откроешь мне местоположение остальных? - без перехода продолжил он.
   - Терпение, Ваше Светлость, - уклончивый ответ ведьмы не понравился королю. Это можно заметить по угрожающему хмыканью, которое заставило женщину резко передумать: - Сразу после маскарада я скажу, где нужно искать других.
   Мы с Дайром, не сговариваясь, переглянулись. На лице юноши застыло тревожное выражение - очевидно, ему, как и мне самой, новость о предстоящих казнях не показалась приятным известием.
   - Как вы думаете, кого имел в виду король, - тихо спросила я его, когда мы в числе последних покидали площадь, держась на почтительном расстоянии от всех остальных придворных.
   - Не знаю, - на его помрачневшем лице отобразилась та же тревога, что сейчас скребла у меня на душе. - Но могу предположить, что ничего хорошего этот разговор для упомянутых в нем персон не сулит.
   - Аселайн! - В нашу беседу вклинился громкий голос маркизы: она махала мне рукой, призывая не медлить.
   - Мне пора.
   - Да, я вижу... - он о чем-то задумался, а потом внезапно спросил: - Аселайн, ну так как вы смотрите на предложение совершить небольшую экскурсию по городу?
   Приятно удивленная, я постаралась не подать вида, лукаво улыбнувшись:
   - Неужели я что-то упустила в пылу нашей с вами беседы? О каком таком приглашении идет речь?
   - О том, которое я делаю вам прямо сейчас, - невозмутимо ответил он. - Аселайн, окажете ли Вы мне честь, составив компанию в ничего не обязывающей дружеской прогулке?
   Я вновь расплылась в счастливой улыбке, подозревая, что, наверное, в его глазах выгляжу полной идиоткой, только лишь улыбаясь вместо ответа.
   - Быть может, завтрашнее утро подойдет как нельзя кстати?
   Я не успела даже ничего произнести вслух, как юноша моментально угадал мое разочарование:
   - Поверьте, я куда с большей радостью предпочел бы встретиться с вами уже сегодня, однако мой учитель не придет в восторг, если я пропущу сегодняшний урок.
   Забывшись в эгоистичных желаниях, я совершенно упустила из виду то немаловажное обстоятельство, что у Дайра имеются и другие, более важные дела. Проникнувшись этим, я произнесла, раскаиваясь:
   - Конечно же, я не прощу себе, если стану помехой для вашей учебы! К тому же, сегодняшний день у меня расписан вплоть до минуты.
   Конечно, произнося последнюю фразу, я откровенно лукавила, но откуда ему было об этом знать?
   Тепло попрощавшись, я направилась к карете, и вскоре мы уже полным ходом возвращались во дворец.
   После невероятно длительного и плотного завтрака все придворные разошлись по своим спальням в единодушном порыве восполнить ранний подъем несколькими часами послетрапезного сна. Замок в одночасье опустел - по-моему, даже слуги последовали примеру своих хозяев. Одни лишь стражники по-прежнему молчаливыми статуями, на вид абсолютно бесполезными, стояли вдоль стен, охраняя покой своих господ. Однако, проходя мимо, я частенько ловила на себе внимательные взгляды, полные настороженности. Очевидно, королевская стража честно отрабатывала свой хлеб.
   Я не стала исключением из правил и, едва вернувшись в комнату, тотчас же отдалась на волю крепкому сну, надеясь, что он поможет вытравить из памяти болезненные воспоминания. Однако этим надеждам не суждено было сбыться - проснулась я разбитой и уставшей. Более того, красочные сцены из казни преследовали меня и в царстве сновидений.
   Спустя несколько минут в дверь постучалась возбужденная Милуша, которая буквально с порога радостно оповестила меня:
   - Завтра вечером состоится карнавал! Простите, Миледи, - тут же стушевалась она, вспомнив о приличиях.
   Я вяло ответила ей, все еще ощущая тяжесть после сна:
   - Здравствуй, Милуша. Да, я уже слышала об этой новости.
   - Миледи уже решила, что она наденет?
   По моему разом вытянувшемуся лицу служанка догадалась сама:
   - Еще нет? Как хорошо - сейчас я помогу выбрать и платье, и маску.
   Ее энтузиазма я не разделяла, однако спорить с тем, что наряд для подобного события должен быть особенным, не могла. Правда, было еще кое-что.
   - Милуша?
   - Даа? - она уже копалась в ворохе разнообразной одежды, и восторгу ее не было предела.
   - Боюсь, что у меня нет карнавальной маски...
   - Как нет? А это тогда что? - с триумфом возвестила девочка, держа в руке нечто блестящее и гладкое.
   Я изумленно распахнула глаза.
   Неужели Дьявол предусмотрел и это? Или мне следовало благодарить за догадливость Мирену?
   Пока я предавалась сбивчивым размышлениям, служанка протянула мне искомую вещицу, которая загадочно переливалась в свете солнечных лучей.
   - Ни у кого из тутошних дам не будет такого красивого наряда и такой необычной маски, как у моей госпожи!
   Я пропустила ее слова мимо ушей, занятая разглядыванием. Действительно, здесь было на что поглядеть. Маска словно состояла из двух половинок, которые были столь искусно соединены, что невозможно было различить четкую грань между ними. Нежнейший белый цвет, точно состоящий из мельчайших брызг света, плавно перетекал в черную, словно ночь, матовую гладь, концы которой закруглялись в мастерски расшитых кружевах.
   Маска зачаровывала изяществом и таинственностью - но при этом я никак не могла избавиться от подспудного предчувствия подвоха, подозревая, что ничего хорошего от дьявольских подарков ожидать не стоит.
   - Гляньте сюда, Миледи. Это платье как будто создано для маскарада! Да и маска подойдет к нему.
   Я подняла голову и бросила быстрый взгляд на вещь, которую держала в руках деловитая служанка, прямо-таки излучающая удовлетворение своим выбором
   То было длинное платье, отнюдь не пышное и на первый взгляд производящее обманчивое впечатление простоты и незамысловатости. Но только в первое мгновение - до тех пор, пока случайный солнечный луч не расцветил сполохи цвета гладкой прохладной материи. Вновь эти два цвета - черное и белое, строго разделенные на две равные части тонкой серебристой вышивкой, берущей начало ровно под воротником и заканчивающейся на подоле. Сверкающий день и непроглядная ночь, свежевспаханная земля и снег, увенчивающий горные вершины, - я перебирала в уме все сравнения, пытаясь подобрать такое, что сумело бы передать первозданное сияние белоснежной ткани, настолько ослепительной, что казалось святотатством прикасаться к ней руками ,- и непроглядную глубину роскоши темного шелка.
   Высокий стоячий воротник, чьи диагонально острые концы сходились и вновь расходились - точно шпили у шахматной фигурки - являлся эффектным завершающим штрихом.
   Это казалось немыслимым - но отрицать сходство было невозможно.
   - Миледи хочет померить сейчас? - словно далеким эхом прозвучал голос Милуши.
   - Нет, я и так вижу, что оно подходит.
   Не объяснять же девочке, что даже без примерки я уже знаю, кем буду в этом платье и маске. Шахматной королевой. Одна сторона которой будет полностью состоять из белого цвета, в то время как вторая часть будет цвета ночи. Наглядный пример в продолжение беседы о моей роли в разыгрывающейся вокруг меня партии?
   Я покачала головой, дивясь и одновременно страшась хитрости своего противника.
   - Очевидно, прежние слуги госпожи были очень предусмотрительны, раз положили маску и платье для карнавала. А у вас было много слуг в той стране, откуда вы родом? - тараторила девочка, не замечая ступора,
   - Не слишком, - туманно ответила я, все еще находясь под впечатлением.
   Могло ли это быть случайным совпадением? Чем больше я узнавала об окружающем мире, тем сильнее во мне крепла убежденность, что случайностей не существует. Все они - не более чем результат чьего-то ловкого вмешательства в мою жизнь, сплетение чужих желаний и намерений.
   Оставшаяся часть дня прошла точно в тумане. Я посетила обед, а позднее и ужин, завела еще несколько новых знакомств, стала свидетельницей живого обсуждения предстоящего карнавала, и даже немножко поучаствовала в пылкой беседе. После еще немного провела времени с Лирной, которая оказалась вполне милой и приятной девушкой, общение с которой также послужило своеобразной отдушиной от так и норовивших накинуться на меня невеселых мыслей.
   Я сознательно заполнила почти весь свой день разговорами и встречами, стараясь не оставаться в одиночестве. Хотя одна часть меня подспудно желала вновь услышать в голове бархатистый голос Дьявола, услышать очередные загадки, которые ровным счетом мне ни о чем не говорили, но другая - более разумная и осмотрительная - противилась этому желанию, справедливо предупреждая о пагубности наших с ним бесед.
   После ужина, когда насытившиеся беседами и развлечениями придворные начали потихоньку расходиться по своим покоям, ко мне подошла Милуша и неожиданно объявила, что меня желает видеть сам король. Сделала она это особо не таясь, поэтому добрая половина присутствующих воззрилась на меня в немом удивлении, кто-то - торжествующе, а были и такие, в чьих взглядах преобладала зависть. Остальные же сделали вид, что не слышали звонкого голоса моей служанки и продолжили разговоры, однако полные любопытства взгляды преследовали меня все то время, пока я прощалась со своими собеседницами.
   Пожелав им доброй ночи, я двинулась вслед за девочкой, попутно стараясь выспросить у той подробности. Но она не смогла мне сообщить ничего путного - дескать, ее остановила старшая служанка и велела передать мне слова личного прислужника короля.
   К тому моменту, пока мы добрались до тщательно заставленного охраной крыла дворца, где обитал король, я успела засомневаться в правдивости этого приглашения. Однако, завидев меня, неприступного вида стражники молчаливо расступились, пропуская в уже знакомые покои.
   Початая бутылка, стоящая перед королем, красноречиво свидетельствовала, что подобный способ времяпровождения был далеко не нов. Он сидел, развалившись, в широком кресле, невидящим взглядом созерцая противоположную стену, увешанную дорогими гобеленами. Ярко горящие лампы, бывшие роскошью даже среди придворных, освещали набрякшие веки и отекшие щеки короля. Как все-таки в этот момент они были схожи с королевой, которая в нашу недавнюю встречу тоже топила свои печали в вине.
   Отсутствие всякой реакции на мое появление вновь заставило засомневаться в правдивости приглашения, однако порядком захмелевший голос короля развеял мои сомнения:
   - Садись, - он указал на свободный стул. - Угощайся.
   Несмотря на обильно накрытый стол, я не ощущала аппетита.
   - Вы посылали за мной лишь для того, чтобы разделить с вами поздний ужин?
   Несмотря на все старания, скрыть недоверия, сквозившего в голосе, мне не удалось.
   Король скривился в едкой ухмылке.
   - Все приняли тебя за мою новую фаворитку. Надо подбрасывать пищу для сплетен, дабы придворные не зачахли от тоски.
   - Думаю, сейчас их головы заняты завтрашним карнавалом, - отозвалась я, пытаясь определиться, как же вести себя с королем.
   - Да, - он вновь припал к кубку. - Платья, ленты, украшения и прочие дамские штучки. Угадал?
   - Мне это неинтересно, - призналась я.
   - Почему? - на мгновение на лице короля промелькнул непритворный интерес.
   - Не знаю, - пожала плечами я. - Так сложилось, что у меня никогда не было большого выбора нарядов. Тетушка не одобряла излишеств, и потому еще с детства я привыкла довольствоваться тем, что есть.
   При упоминании сестры король моментально помрачнел, но промолчал. Рассудив, что сейчас он находится в таком состоянии, когда разумом управляет хмель, я попыталась узнать ответы на интересующие меня вопросы:
   - Еще при первой встрече с вами у меня сложилось впечатление, что вы не слишком рады нашему знакомству.
   Он молчал, ожидая продолжения.
   - Если это действительно так, то почему вы все же продолжаете наше общение? Почему послали за мной сегодня? Ведь в сущности вас не должно волновать, что подумают ваши слуги или окружение.
   - Возможно, - медленно начал он, не отрывая глаз от темного напитка, алыми искрами переливающегося за мутным стеклом, - мне бы стоило держать тебя как можно дальше от себя, чтобы не натворить еще больших бед, но все дело в том, что я ничего не могу с собой поделать. Ты слишком на нее похожа.
   - Похожа? На кого? - я жадно переспросила, наклоняясь ближе, чтобы не упустить ни слова.
   Но король, по-моему, даже не услышал моего вопроса. По остекленевшему взгляду бесцветных глаз я поняла, что он погружен в размышления.
   Я разочарованно отступила. Глупая, на что я могла надеяться? Что он возьмет да выложит мне историю своей ссоры с сестрой и загадку моего рождения?
   - Назвав тебя своей крестницей, я лишь хотел оградить от козней своего окружения, - внезапно спустя несколько минут глубокомысленного молчания, медленно произнес король. - Если они узнают, кто ты есть на самом деле, не сомневайся, пойдут на все, чтобы извести тебя.
   - Но почему? Я ведь ничего не сделала им, - я осторожно спросила, не уверенная, что он ответит.
   - В твоих жилах течет моя кровь, - пожал он плечами, пристально глядя на меня. - Я не мог позволить Марлен впутать в паутину своей ненависти еще и тебя.
   - Это все? - немного поколебавшись, спросила я.
   - Ты очень похожа на свою мать, - внезапно произнес он. Его взгляд тем временем блуждал по моему лицу, волосам, точно ища в них сходство с кем-то, кого он когда-то хорошо знал.
   - Мою мать? - даже не смея надеяться услышать из уст собеседника подобное откровение, неуверенно переспросила я, боясь, что, должно быть, ослышалась.
   - Да-да, на нее, - пьяно подтвердил король, делая щедрый глоток. - У Таэллы так же яростно сверкали глаза в минуты гнева. Но когда она смеялась, на свете не было женщины прекраснее, - на последней строке его голос становился все тише и тише, и с последним словом окончательно затих.
   Таэлла.
   Так вот как звали женщину, подарившую мне жизнь. Губы мои тронула тень мягкой улыбки - отсвет того тепла, что сейчас согрел сердце.
   Слова короля зажгли в душе яркое пламя надежды - неужели тот мутный, бесплотный образ, что с детства обитал в моем разуме, обретет, наконец, подлинные черты, и детские мечтания превратятся в реальную женщину, из крови и плоти?
   - Мою мать звали Таэллой? Где она теперь? Она из знатного рода? - я страстно желала узнать как можно больше информации, которая могла бы мне помочь в поисках.
   Но внезапный порыв откровения схлынул столь же стремительно, как и начался. Король, нахмурившись, взглянул на меня, точно пожалев о том, что вообще начал этот разговор.
   - Вот что, - угрюмо произнес он. - Иди-ка ты спать и выкинь из головы все, что я тебе сейчас сказал.
   - Но... - попыталась я воспротивиться, однако отрывистый хлопок в ладони - и в комнате моментально возникли молчаливые фигуры стражников, что все это время охраняли вход в королевские покои.
   - Оставь меня.
   Осознав, что ничего большего мне от него не добиться, я вздохнула и направилась к выходу, обходя застывших в ожидании приказа своего господина воинов.
   Эхом в спину мне донеслось неохотное:
   - Доброй ночи.
   Я промолчала.
   Покинув королевские покои, я направилась по длинному коридору, недоумевая, куда могла запропаститься Милуша. Пройдя немного прямо, я прислушалась и остановилась: совсем рядом раздавались приглушенные звуки, напоминающие сдавленные рыдания. Стараясь двигаться бесшумно, я дошла до развилки коридора и осторожно выглянула за угол.
   Хрупкая, почти прозрачная девчушка, облаченная в традиционное для слуг платье, горько рыдала, уткнувшись в плечо такой же рыжеволосой подруги. Спустя мгновение я узнала в последней свою служанку, но потревожить этих двоих не успела, так как в следующий миг незнакомая девочка заговорила, захлебываясь рыданиями:
   - О-от него до сих пор нет ни едино-о-ой весточки, а ведь Райи сам говорил, что воротиться к пр-разднику Среднелетья...
   - Ну, может он немного замешкался, у него ведь целый день еще впереди, - пыталась утешить подругу Милуша, но по непривычно подавленному голосу я инстинктивно ощутила, что девочка сама не верит собственным словам.
   - Ты ведь сама в это не веришь! - на мгновение даже забыв о слезах, воскликнула девушка. - Милуша, ты ведь не хуже меня понимаешь, что это означает! Я пыталась разузнать что-нибудь об остальных гонцах, но ни один из них не вернулся до сих пор! Ни один! - на последних словах голос вновь сорвался на рыдания.
   - Райи ведь такой ленивый, - в голосе старшей девочки зазвенело убеждение. - Вот увидишь, завтра он вернется во дворец, и ему еще попадет хорошенько от начальника стражи - тебе самой придется его утешать!
   - Я очень хочу тебе верить. Не представляю, как мы выживем, если лишимся еще и его, - жалобно проговорила малышка, и от ее тонкого голоса в душе что-то оборвалось от сочувствия.
   - Не кличь беду, - оборвала ее Милуша. - Ты лучше скажи - она опять ударила тебя? - в голосе моей служанки зазвучало нескрываемое беспокойство.
   - Я никак не могла прекратить плакать, - приглушенно ответила ей собеседница. - В итоге она вышла из себя и отвесила мне затрещину.
   - Чертова женщина! - вспылила в бессилии Милуша, а я отметила, что впервые слышу от нее столь сильные выражения. - Если бы я только могла...
   - Не надо! - со страхом вскрикнула незнакомая мне девочка. - Тебя погонят из дворца, и я останусь тут совсем одна.
   - Милуша, - я, наконец, вышла из тени, чувствуя неловкость за невольно услышанный разговор, но понимая, что дольше подслушивать уже не могла - чувства жалости и собственного бессилия затопляли сердце.
   Она мгновенно встрепенулась при виде меня и вскочила на ноги:
   - Миледи, что-то случилось? - ее встревоженный взгляд заставил меня невольно ощутить угрызения совести.
   - Нет-нет, все в порядке, - поспешила я успокоить девушку. Ее подруга тем временем спешно приводила себя в порядок, утирая красные от слез глаза прямо рукавом платья. - Я лишь хотела сказать, что не нужно меня провожать - я доберусь до покоев сама. К тому же, хочу еще перед сном постоять на балконе, полюбоваться небом.
   Я участливо кивнула девочкам на прощание, и мне показалось, что ответный взгляд Милуши был наполнен благодарностью - очевидно, ей не хотелось оставлять сейчас подругу в таком состоянии, но и ослушаться приказа она бы не смогла.
   Мне вдруг отчаянно захотелось оказаться на природе, вдалеке от душных стен дворца, воздуха, пропитанного интригами и алчностью. Как бы сейчас я хотела вернуться назад в еще недавно казавшееся таким скучным и обыденным прошлое, заставленное стопками любимых книг, навевающих спокойствие. Хотела увидеть тетю, убедиться, что с ней все в порядке, поблагодарить за те годы, которые она потратила, пытаясь спасти меня от уготовленной участи
   Наспех придуманная идея вдруг показалась мне до боли заманчивой. Я направилась в сторону отведенных мне покоев, и, не дойдя совсем немного до комнаты, свернула в боковой коридор, который, если верить воспоминаниям, оканчивался небольшим балконом, выходящим во внутренний двор.
   Так оно и оказалось. Балкон, на мое счастье, был совершенно пуст и я с облегчением ступила на прохладный камень, озаренный бледным светом луны.
   Ночная прохлада сладким хмелем разливалась в воздухе, одурманивая рассудок. Я вдохнула ее полной грудью, ощутив, как стянувшие душу путы медленно ослабляют натяжение.
   Запрокинув голову, я устремила взгляд наверх. Темная бесконечная небесная гладь, усеянная крохотными желтыми блестками, завораживала и пленяла. Все мои печали сейчас казались такими ничтожными перед величием небесного свода, равнодушно раскинувшегося надо мной. Лишь желтый полукруг ночного светила смотрел на меня сверху с участием.
   Задумчиво глядя на луну, я вдруг вспомнила ее зеркального двойника, родную сестрицу, освещающую своды иного мира. От той звезды веяло равнодушием и холодом, который впитывали в себя существа, выросшие под ее равнодушным светом, живущие на землях, которым не суждено было никогда познать прикосновение солнечных лучей.
   - Великолепнейшая ночь, не правда ли?
   Я испуганно обернулась.
   Седовласый астроном мечтательно любовался ночным небом, стоя за моей спиной. Заметив мой испуг, он мягко произнес извиняющимся голосом:
   - О, простите, что невольно напугал. Решил, как и вы, перед сном подышать воздухом. Надеюсь, молодая леди не возражает?
   - Нет, что вы, - я уже оправилась от краткой вспышки страха. - Ваше присутствие вовсе не помеха.
   Он облокотился на перила и вперил подслеповатый взор на ночное светило. Я искоса посмотрела на выделявшийся на фоне летнего неба крючковатый старческий профиль, и, мысленно улыбнувшись, вновь перевела взгляд на луну. Но душевное умиротворение моментально растаяло без следа, стоило седовласому старику озвучить мысль, которую я успешно гнала от себя все это время:
   - Полнолуние близко, - задумчиво пробормотал себе под нос астроном, не подозревая, какая буря чувств поднялась в моей душе после его слов. - Интересно, что принесет нам оно в этот раз?
  

Глава пятнадцатая. Да начнется праздник

   Утро следующего дня ничем не напоминало о вчерашнем событии - придворные за завтраком находились в предвкушении сегодняшнего маскарада, все разговоры и беседы велись только о нарядах и приготовлениях к празднику. Я с любопытством прислушивалась к ним, пытаясь собрать воедино разрозненные образы предстоящего торжества. Даже сами обитатели дворца сегодня смотрелись немного иначе, поглощенные мыслями о приятных хлопотах. К примеру, седовласый герцог, чей надменный вид обычно вызывал лишь чувство отвращения, сегодня выглядел куда добрее, чем обычно. По крайней мере, вместо того, чтобы отвесить тяжелый подзатыльник служке, разливавшему вино и случайно перелившему дорогой напиток через край, он недовольно покачал головой - но промолчал.
   Подавив возникшее вдруг желание рассмеяться над всеобщим возбуждением, я тихо проговорила сидящей рядом Лирне:
   - У меня создается впечатление, что все вокруг помешались на маскараде, точно весь дворец в одночасье сошел с ума.
   - Любопытно, и как только вам удалось избежать всеобщего сумасшествия, - она лукаво улыбнулась и, послав мне хитрую улыбку, продолжила разговор с сидящей по другую сторону стола русоволосой девушкой, с которой я имела удовольствие познакомиться вчера вечером. Звали ее Ристин, и она входила в число близких подруг маркизы Амской, которая сегодняшним утром отчего-то не стала спускаться к завтраку, отдав предпочтение собственным покоям.
   Когда с трапезой было покончено, по уже сложившейся традиции большинство присутствующих остались в столовой, развлекая себя непринужденными беседами и строя планы на вторую часть дня. Никто из членов королевской семьи на завтраке не присутствовал, но по отсутствию должной реакции среди придворных я сделала вывод, что это была отнюдь не редкость.
   Светские разговоры активно текли своим чередом, шуршание юбок перемежалось с громким смехом, и за всеобщим оживлением никто не заметил, как в привычное течение беседы вмешался посторонний звук. Пока я пыталась вспомнить, что может напоминать этот равномерный стук, в дверном проеме показалась ведьма, и все вопросы отпали сами собой.
   Ее неожиданное появление в этот час вызвало небольшой ропот - придворные поспешили поделиться друг с другом предположениям о причинах, побудивших ее появиться здесь. Тем временем, объект их обсуждений, ни на кого не обращая внимания, направилась через весь зал прямиком ко мне. Я наблюдала за ее приближением с тяжело бьющимся сердцем, понимая, что такое пристальное внимание со стороны дьявольской прислужницы не сулит ничего хорошего.
   - Я знаю, что тебя волнует, - безо всякого вступления она произнесла протяжным низким голосом, и эти слова, точно стая тяжелых воронов, разлетелись далеко по залу, громко хлопая воображаемыми крыльями.
   - Простите? - я моментально почувствовала себя неловко, заметив, как внимание обитателей дворца, оставшихся после завтрака в зале, целиком сосредоточилось на нас.
   Но ей было не привыкать к такому количеству любопытных взглядов в спину.
   - Я знаю, что тебя гложет, - повторила женщина. - И я могу помочь.
   Она смерила презрительным взглядом приближающегося Дайра, который явился во дворец при всем параде. Его церковная мантия колыхалась в такт быстрым шагам, он растерянно остановился, не решаясь прервать наш разговор, который, как я успела заметить по его изумленному взгляду, явился для него не слишком приятным сюрпризом.
   - Приходи ко мне сегодня вечером, пока все будут заняты маскарадом, - она громко проговорила, ничуть не смущенная пристальным вниманием со стороны всех придворных, не допуская и мысли о том, что я могу отказаться. - И я помогу заглянуть в твое прошлое.
   - Прошлое? - зачарованно прошептала вслед за ней, напрочь позабыв про осторожность и заглушив голос рассудка, кричавший об опасности. Узнать о матери, и об обстоятельствах, послуживших причиной раскола в отношениях тети и отца, было важно - но не менее сильно меня волновало мое будущее. Что ждало меня спустя одно, два полнолуния? Имелся хоть один шанс избежать уготовленной участи?
   - Прошлое, девочка, только прошлое, - нетерпеливо повторила она, насмешливым взглядом обводя фигуру Дайра, застывшего в напряжении - его сущность противилась столь близкому нахождению рядом с ведьмой, но данное мне обещание было сильнее. - Хотя... возможно я могу попробовать заглянуть и в твое будущее.
   - Почему вы хотите мне помочь? - негромко произнесла я, понимая, что возмутительное на первый взгляд предложение нашло отклик в моей душе.
   - На твоем челе лежит печать дьявола. Разве я могу пройти мимо той, которую мой Господин отметил, как равную себе? - она зловеще хихикнула, обнажив ряд полусгнивших зубов.
   Я пораженно застыла, молясь, чтобы никто из придворных не расслышал последних слов ведьмы. Дайр, стоявший ближе всех и, несомненно, расслышавший все, встрепенулся. Полный подозрения взгляд прошелся по ведьме, прежде чем задумчиво остановиться на мне. Я опустила глаза, боясь столкнуться с ним взглядом - что он теперь думает обо мне?
   - Но душа твоя чиста. Как же могло так выйти, что Повелитель Тьмы обошел тебя крылом порока? - задумчиво продолжила она, хотя в этот момент больше всего мне хотелось заставить ее замолчать, чтобы настороженно застывший Дайр не услышал ничего более.
   - А что означает эта печать? - осторожно спросила я, испытывая противоречивое желание узнать больше об этой странной и пугающей меня связи с дьяволом и, одновременно, стремительно покинуть зал, чтобы не смотреть в глаза ведьмы, не чувствовать странный дурманящий запах, пропитывающий ее просторные одежды.
   - По твоему следу бежит беда. Она тянется за тобой уже много лет, бежит, точно преданная шавка, петляя по тропинкам судьбы, но всякий раз находит отпечатки твоих шагов среди тысяч других. - Женщина придвинулась еще ближе, и я задержала дыхание от горьковатого аромата, окутавшего меня облаком. - Будущее переменчиво. Все зависит от наших поступков - одна единственная мысль, решение - и тропа жизни уже ложится в другую сторону, уводя нас от уже, казалось бы, неминуемого пути.
   Последние слова были сказаны успокаивающим голосом - по-видимому, ведьма заметила мой испуг и поспешила развеять его. Не могу сказать, что ей это удалось, но я не стала задумываться над этим, упрямо повторив интересующий меня вопрос:
   - Почему вы предлагаете свою помощь? Я ведь ничего не могу дать взамен.
   Я хотела услышать честный ответ - и, мне показалось, ведьма это поняла. Резким движением обхватив сморщенными ладонями мои пальцы, она с силой сжала их и прошептала ответ с блаженной улыбкой:
   - Потому что ты можешь мне помочь приблизиться к Нему, - то, с каким благоговением она произнесла последнее слово, лучше всяких объяснений показало, кого именно она имела в виду.
   Я брезгливо выдернула свою руку, игнорируя детское желание немедленно обтереть их о платье.
   - Я всего лишь простая ведьма, - она, уловив мою неприязнь, захохотала, обнажив гнилые зубы. - Но если ты захочешь узнать больше о себе или о своем будущем, приходи.
   На прощание еще раз одарив меня и Дайра не слишком приятным лицезрением своей улыбки, она развернулась и, тяжело опираясь на палку, покинула зал.
   Дайр проводил ее подозрительным взглядом, после чего повернулся ко мне:
   - Вы собираетесь пойти?
   Я, руководствуясь внезапным порывом, ответила, изумляясь себе самой:
   - Почему бы и нет. Она обещала рассказать мне что-то важное - было бы глупо не воспользоваться таким шансом, - пожала плечами, чувствуя себя до крайности неловко: к пространной речи старухи прислушивались все, кому не лень, пытаясь домыслить из услышанного содержание всей беседы.
   Любопытные взгляды и тихий шепоток за спиной неотступно сопровождали меня, пока вместе с Дайром мы не покинули помещение.
   Я хотела уже направиться к коридору, ведущему к выходу из дворца, когда заметила замешательство моего спутника.
   - Асель, согласно приличиям, мы не можем покинуть дворец без сопровождения или, на крайний случай, вашей служанки, - он мягко улыбнулся, поясняя возникшую заминку.
   Не знаю, что на меня нашло в этот момент, но я, сама того не ожидая, вдруг подмигнула юноше и беспечным голосом проговорила:
   - Боюсь, что сегодняшним утром леди Коррив будет крайне занята подготовкой к празднику. Тревожить ее по такому пустячному поводу - настоящее кощунство. Что касается Милуши, - сделала вид, что колеблюсь. - Едва ли одна невинная прогулка способна оказать настолько компрометирующий эффект. По крайней мере, там, откуда я родом, в этом точно никто бы не нашел ничего предрассудительного.
   Я откровенно слукавила, понадеявшись, что он не станет прямо сейчас выяснять подробности моей старой жизни. Так оно и вышло - рассмеявшись неизвестно чему, он вдруг подмигнул и предложил:
   - В таком случае, предлагаю быстрее покинуть это место, пока в наш разговор не вмешались с советами добрая половина дворца.
   Весело рассмеявшись в ответ, я с удовольствием позволила юноше вывести нас окольными путями, избегая встречи с придворными. На наше счастье, нам никто не встретился, кроме парочки слуг, не обратившей на нас внимания - они были слишком заняты жарким спором, чтобы заметить нас двоих, кравшихся к черному выходу, точно двое нашкодивших подростков.
   "Интересно, а откуда Дайру так хорошо известно внутреннее строение королевского замка? Хорошо бы не забыть спросить" - мелькнувшая, было, мысль в голове растаяла перед очарованием открывшегося моему взору утра.
   Даже птицы, казалось, почувствовали атмосферу праздника - воздух был наполнен их радостным пением, то и дело с ближайших кустов и деревьев взмывали в воздух яркие крылья, раскрашивая все вокруг в яркие краски.
   Дайр развлекал меня легкой беседой, пока мы направлялись к площади, откуда далеко вокруг разносились звуки незатейливой мелодии. Я заинтересованно прибавила шаг, вспомнив, как кто-то из придворных во вчерашней беседе ненароком упомянул, что сегодня в честь праздника с самого утра на площади будет играть приезжий менестрель.
   Во дворце нечасто можно было услышать музыку - возможно, причиной тому служила излишняя подозрительность короля, не желавшего пускать под крышу дворца бродяг без роду-племени. А может то являлось прямым следствием острой нелюбви его Величества музыки, о которой, казалось бы, в какой-то иной жизни упомянула Памира.
   При этом имени сердце тревожно сжалось, ощущая глухую тоску, смешанную с чувством страха. Все, что произошло в ту безумную ночь, навсегда окрасилось в моей памяти в цвет смерти - неважно, что я до сих пор не знала, чем окончилась она для жителей небольшого города.
   Заметив легкую тень печали, омрачившую лицо собеседницы, Дайр поторопился развлечь меня, и совсем скоро я уже весело смеялась, слушая его рассказы. Чувствовалось, что ему не впервой выступать в роли умелого собеседника, его речь и манеры ничем не уступали манерам самых изысканных представителей знати, и на протяжении нашей беседы я все задавалась вопросом - все ли церковные служащие могут похвастаться подобным образованием?
   Нашей оживленной беседе был отмерен совсем недолгий срок - едва мы вступили на площадь, как смех собеседника внезапно оборвался. Мне даже не пришлось спрашивать, что послужило тому причиной, ибо прямо на помосте, привязанное к деревянной балке вздымающейся в небо виселицы, висело тело казненного вчера преступника.
   Неизвестный жестоко поглумился над несчастным: тело преступника было подвязано к возвышающемуся столбу таким образом, что руки безвольными плетями висели по бокам синюшного тела, облепленного мухами так густо, что казалось, он был одет в черную сплошную копошащуюся массу, издававшую низкое жужжание. Отрубленная голова лежала у ног, глядя пустыми глазницами прямо в небо. Кружившие в небе черные птицы то и дело садились на тело, выклевывая кусочки мертвой плоти.
   Я сглотнула, почувствовав, как к горлу прилила тошнотворная волна. Идущий рядом Дайр ускорил шаг, очевидно, желая как можно скорее миновать это место. Взгляд его между тем не отрывался от тела казненного, точно и он не мог заставить себя перестать на него смотреть.
   С заметным трудом, наконец, взглянув на меня, он произнес слабым голосом:
   - Никогда не мог понять человеческой жестокости по отношению к оболочке, которую давно покинула душа.
   - Король всегда так беспощаден к своим врагам? - так же тихо спросила я, находясь под впечатлением от увиденного.
   Он качнул головой.
   - Не знаю. Но я взываю к Господу в надежде, чтобы тех, о которых вчера упоминало адское отродье, не нашли.
   Мы покинули площадь, раздираемые противоречивыми эмоциями. Не знаю, о чем размышлял Дайр, но я сама никак не могла отделаться от воспоминаний о случившемся вчера, к которым теперь добавились сомнения, вызванные утренней беседой с ведьмой.
   Потерявшись в бесконечности внутренних рассуждений, я даже не заметила, как мой спутник уводил нас все дальше от мастерских ремесленников, от торговых подворьев и складов с товарами. Совсем скоро нагромождения массивных зданий сменилось чередой небольших построек, утопающих в зеленой листве, сквозь которую ласково проглядывали солнечные лучи, точно уговаривая отбросить печальные мысли и отдаться во власть ясного утра.
   К стоявшим вдали колодцам со всех сторон спешили женщины с кувшинами и ведрами, не забывая по дороге обмениваться шутками и последними новостями. Ветер доносил обрывки разговоров и звонкий смех, и мне на мгновение вдруг захотелось оказаться среди них, впервые почувствовать себя частью чего-то целого.
   К тому моменту я уже оправилась от неприятных воспоминаний и попыталась вернуть беседу в прежнее русло непринужденности. Не так уж скоро, но мне это удалось. Дайр оживился и вновь превратился в галантного обаятельного собеседника, чьи остроумные комментарии заставляли меня искренне и непринужденно смеяться - так, как я не делала уже многие годы.
   Дуновения ветерка развевали мои неубранные в косу волосы, отчего я чувствовала себя совсем маленькой девочкой, украдкой выбравшейся из-под бдительного тетушкиного ока. Хруст камней под ногами воскресил в душе почти забытые образы старого дома, который верой и правдой служил нам надежным укрытием много лет, прежде чем сестра отца решила, что оставаться там дольше будет небезопасно.
   Внезапно мое внимание привлек какой-то шум, напоминающий отдаленное звучание сразу нескольких трещоток. Этот звук был мне знаком, и он определенно таил в себе опасность. Я вопросительно глянула на Дайра - выражение его лица подтвердило мои опасения:
   - Пойдемте скорее, - заторопился Дайр. - Скоро здесь пройдут прокаженные.
   Я вздрогнула. Прежде мне уже доводилось становиться свидетельницей того, как несчастных изгоняли из города, и еще раз становиться случайной свидетельницей этой сцены не было ни малейшего желания.
   - А разве в столице нет специального заведения, где могли бы их принять? - осторожно уточнила я, прибавляя шаг.
   - Нет, - он качнул головой. - Больница переполнена, мест не хватает.
   - И что же с ними станет?
   Он пожал плечами:
   - Вероятно, им придется поселиться где-нибудь вдали от людских поселений, где они не смогли бы заразить кого-нибудь другого.
   Я не смогла сдержаться и украдкой все-таки обернулась.
   Процессия как раз вступила на тропу, ведущую к западному выходу из города.
   Все сторонились нескольких женщин и мужчин, одетых в одинаковые простые платья, цвет которых предупреждал об опасности. Хотя едва ли бы нашелся хоть один желающий подойти ближе - трещотки в их руках лучше всяких слов отгоняли любопытных зевак. Подойти ближе означало подвергнуть себя немыслимой опасности заразиться и, тем самым, разделить участь изгоняемых.
   Несчастных людей сопровождал священник с крестом в руках, который напоследок пропоет заупокойные молитвы, прежде чем навсегда оставить их где-нибудь в нищей хижине далеко от столицы.
   - Говорят, из-за моря движется страшная напасть, - произнесла я, чтобы хоть как-то отвлечь себя от созерцания безрадостного зрелища. - Она пожирает город за городом, и никому нет от нее спасения. В народе ей дали имя Божьей Кары.
   Я пересказала все, что услышала вчера от Лирны, но Дайр лишь покачал головой:
   - Едва ли эта болезнь, даже если и она и впрямь существует, является порождением Господа. Он слишком любит людей и никогда бы не стал наказывать нас столь жестоко.
   Я не стала спорить, заслышав в его голосе нотки, присущие всем священнослужителям. В этот момент в нем скорее говорило призвание, нежели здравый смысл, от которого не могла укрыться вопиющая несправедливость множества событий, случающихся почти каждый день, и в конечном результате которых трудно заподозрить божественный умысел. Если же все они были проделками дьявола - почему небеса закрывают на то глаза, никак не препятствуя?
   Я только было собралась поделиться с юношей своими умозаключениями, надеясь, что разговор с ним поможет найти ответы на беспрестанно тревожащие меня вопросы, как в этот момент из двигавшейся навстречу нам небольшой кучки людей кто-то окликнул моего собеседника:
   - Эй, Дайр!
   С недовольным лицом юноша отыскал глазами приземистого мужчину с набрякшими веками, и точно нехотя кивнул в знак приветствия.
   - Хорошие новости - на рассвете твоя птица вернулась с ответом.
   - Спасибо, Гарус, я загляну к тебе позже, - кратко поблагодарил того мой собеседник. У меня создалось невольное впечатление, что Дайр был не очень рад тому обстоятельству, что я оказалась нечаянной свидетельницей этого разговора.
   - Птица? - все же поинтересовалась я, не в силах укротить предательское любопытство.
   - Да, - как мне показалось, с не слишком большой охотой ответил юноша. - У меня есть ручной сокол.
   - Звучит удивительно, - ничуть не покривив душой, восторженно отозвалась я. - Вы никогда не упоминали об этом раньше.
   Он мягко улыбнулся, оттаивая. Быть может, он опасался моего неодобрения, потому и вел себя так странно поначалу?
   - Боюсь, что это увлечение пришлось бы не по душе моим наставникам, поэтому я вынужден содержать птицу втайне.
   - Вы участвуете в соколиной охоте?
   - Нет, что вы, - тут же отозвался он. - Я никогда не принимал участия в охоте и никогда не буду. Мой будущий сан это запрещает.
   - А зачем тогда вам птица? - я все не оставляла надежды прояснить этот любопытный момент. Обычно знатные вельможи содержали птиц только для охоты или же устраивали птичьи бои, проматывая или выигрывая на том целые состояния. Но содержание собственной птицы всегда относилось к разряду дорогого удовольствия.
   - Это был подарок от близкого мне человека. А Гарус содержит птиц, и когда-то любезно согласился на то, чтобы я мог оставить птицу у него, изредка ее навещая.
   Мне подумалось, что образ встреченного нами мужчины слабо сочетается со словом "любезно", но вслух делиться своими соображениями не стала, вместо этого вернув тему разговора в безопасное русло. Он благодарно подхватил разговор и вскоре я и думать забыла про случайную встречу.
   Так, за приятными беседами, незаметно пролетело отмеренное для прогулки время. Мы оба намеренно избегали касаться темы утреннего предложения ведьмы - я делала это из-за страха его вполне очевидных вопросов, он - по каким-то собственным причинам, мне неизвестным, но которым я втайне была благодарна. Едва ли было возможным рассказать правду Дайру и не пасть в его глазах.
   Оставшиеся до вечера часы пролетели незаметно. Я пообедала в компании маркизы Амской и Ристин, обменялась любезностями с леди Коррив, буквально расцветшей в предвкушении праздника, а после всецело отдала себя в руки проворной Милуши, которая с большим энтузиазмом принялась готовить меня к маскараду.
   Она долго колдовала над моей прической, отказываясь говорить мне, что задумала сделать. Передо мной мелькали то бесконечные гребни, то тонкие изогнутые полоски металла, по форме больше напоминающие орудия пыток, нежели элементы дамских причесок. Завершающим штрихом стала жемчужная сетка, знаменующая окончание томительной процедуры. Девочка с превеликой осторожностью вытянула ее из шкатулки с украшениями, доставшейся мне от Дьявола, как и все остальные вещи, и аккуратно закрепила на волосах.
   За окном успело стемнеть, когда осталось самое важное - платье и маска. Девочка помогла мне облачиться в выбранный наряд, строго следя за тем, чтобы я ненароком не увидела себя в зеркале раньше времени. Прохладная ткань шелка, точно вторая кожа, окутала мое тело струящимися объятиями, прикосновение которой ощущалось точно невесомые нежнейшие поцелуи.
   Оправив легкую ткань рукой, она издала восхищенный вздох и пробормотала:
   - Сегодняшним вечером моя госпожа станет настоящей королевой праздника.
   Я молчаливо улыбнулась, позволив ей скрыть мое лицо за тканью маски.
   - Теперь прекрасная Миледи может посмотреть на себя, - не без гордости в голосе промолвила девочка.
   Я выпрямилась в полный рост и медленно повернулась к зеркалу.
   Из зеркальных глубин на меня смотрела незнакомка. Светящаяся нежная кожа лица, полузакрытая кружевом маски, нежно мерцала в лучах пламени свечей, загадочно сверкали глаза сквозь прорези ткани, в темных прядях сверкали жемчужины, опутывая волосы точно драгоценная паутина.
   Высокий воротник расходился черными и белыми пиками, придавая облику что-то властное и по-настоящему королевское.
   Но самым важным, самым великолепным элементом моего сегодняшнего образа явилось само платье. Когда Милуша впервые показала мне его, я уже тогда точно представила, как буду в нем выглядеть. Но оказалось, что я ошиблась.
   Гладкая ткань струилась по коже, отблески пламени играли на белом и черном, превращая платье в сверкающее полотно из света и тени. Можно было представить, точно отражение сошло прямиком с холста старинного изображения.
   За спиной восхищенно застыла Милуша, прижав руки к груди и не отводя глаз от девушки в зеркале.
   Стук в дверь разрушил таинство момента. Мы с Милушей, не сговариваясь, вздрогнули, точно на пару мгновений позабыв, где находимся.
   Напоследок служанка еще раз окинула меня восторженным взглядом и шепотом уверила в том, что равных мне на сегодняшнем балу не будет.
   Пришедшая за мной Лирна не смогла сдержать восхищенного возгласа, после чего оглядев с ног до головы, вздохнула с небольшой толикой зависти:
   - И где только вам удается находить такие редкие ткани! Даже здесь, в столице, их днем с огнем не сыскать! Я пробовала выпросить у отца что-нибудь похожее, но он сказал, что мои наряды и так обходятся ему в приличную сумму. А больше мне, в отличие от той же самой Ристин, ждать подобных подарков не от кого.
   - А кто обычно оплачивает ее наряды? - полюбопытствовала я, припоминая затейливо украшенные платья девушки. Между тем мы неторопливо шествовали по коридору, направляясь к тронному залу.
   - Барон Морах, ее покровитель, - фыркнула девушка. - Но зато он старый и морщинистый - даже смотреть противно. Так что я ей не завидую.
   Я озадаченно замолчала. Неужели и вправду Ристин - миловидная девушка с ослепительной улыбкой - ради дорогих нарядов и украшений стала содержанкой противного сморщенного старика? И судя по спокойствию, с которым мне рассказывала об этом Лирна, это было делом обыденным.
   - Как же на это смотрит его супруга? - я внезапно вспомнила высокомерную обильно напудренную даму, сопровождаемую кучей служанок.
   - Так она ее сама и выбрала, - пожала плечами моя собеседница. - Семья Ристин находится в дальнем родстве аж с самой королевой, поэтому-то жена барона и заменила ею прошлую его фаворитку. А вот мне помочь некому, - неожиданно понурилась только что живо щебетавшая девушка.
   - А что произошло с предшественницей Ристин? - спросила я, пытаясь замаскировать растерянность якобы вспыхнувшим любопытством.
   - После того, как она понесла от барона, ее с радостью взял в жены один из придворных.
   Я распахнула глаза в изумлении:
   - И его не смутил тот факт, что он будет воспитывать чужого ребенка?
   - После того, как ему за это щедро перепало от барона золотом и, поговаривают, даже землями где-то вблизи границы? Нет, конечно же. Любой бы на его месте был бы счастлив воспитывать бастарда. Мои родные вот тоже все ждут от меня, что я обзаведусь, наконец, уже покровителем и перестану обременять их.
   - И ваш отец тоже? - я все-таки не смогла сдержаться от изумленного восклицания.
   - Право слово, вы словно не из соседнего государства, а прямиком из прошлого столетия приехали! - она даже всплеснула руками от негодования. - Это ж радость для семьи, коль дочь может похвастаться богатым покровителем! Те, кто познатнее, хлопочут о том, к кому именно подложить свое дитя в постель, кто победнее - уповают только на удачу или расторопность дочери.
   Тут уж мне нечего было ответить. Словно я попала в какой-то другой мир, где все было с ног на голову. Та жизнь, которая была мне так давно знакома по книгам, и к которой я столь жадно стремилась, на поверку оказалась совсем не такой, какой я её представляла.
   В этот момент в городе к ночному небу взвились десятки костров, огненными сполохами вознося людские надежды и чаяния, горечь несбывшихся желаний и тлен напрасных ожиданий. Парни и девушки, мужчины и женщины, взявшись за руки, приветствовали наступление долгожданного праздника. Музыка, танцы, звонкий смех и многочисленные голоса разбавляли ночной воздух звуками наполняя сердца людей радостью и надеждой.
   Но я ничего об этом не знала, в компании с Лирной направляясь к тронному залу, откуда уже доносились звуки игривой легкой мелодии.
   Его было не узнать - обеденный стол отсутствовал, стулья исчезли вместе с ним. Помещение было залито ярким светом сотен свечей, воздух благоухал сладким ароматом полевых цветов, расставленных повсюду, и особой атмосферой летней теплой ночи, которая широким потоком лилась с распахнутого балкона. Ночной ветер раздувал длинные занавески, крохотные мерцающие звезды с любопытством заглядывали внутрь с краешка темного неба, видневшегося сквозь открытые створки балконных дверей.
   Продолжала звучать нежная незамысловатая мелодия, служившая ненавязчивым фоном для собравшихся в зале придворных. Разряженные дамы, чьи наряды переливались всеми оттенками радуги, высокие мудреные прически, украшенные драгоценными камнями, кокетливые взгляды, бросаемые сквозь прорези цветных масок, дразнящий смех и многозначительные беседы.
   Едва мы вошли в зал, как на мгновение повисла тишина. Взметнувшийся ропот голосов, в которых сквозило восхищение пополам с завистью, обрушился на меня в следующее мгновение.
   Я поежилась, чувствуя себя до крайности неприятно под прицелом множества взглядов, в которых преобладали отнюдь не светлые чувства.
   В этот момент меня завидел стоящий ближе всего молодой человек, чья маска не могла помешать мне его узнать, склонился в учтивом поклоне.
   - Дайр! - я искренне обрадовалась ему.
   - Миледи, - он почтительно приник к моей руке с учтивым поцелуем, заставив сердце совершить скачок - как никогда сейчас я представлялась самой себе сказочной принцессой, очутившейся на самом настоящем балу. И в этой сказке нашлось место даже для принца - пусть немножко и с уклоном в религию, и не совсем так уж и принца.
   Собственные мысли вдруг показались мне до ужаса нелепыми. Наверное, я как-то нечаянно выдала переживаемые эмоции, потому как сразу после того, как Лирна нас оставила, юноша озадаченно произнес, под руку ведя меня ближе к середине зала, где уже кружились в танце несколько пар:
   - Миледи что-то рассмешило в наряде?
   - Что вы, - поспешила развеять его сомнения. - Просто... это мой первый маскарад, и я немного волнуюсь.
   Пришлось слегка покривить душой, но что было поделать - не признаваться же ему в нелепости своих мыслей.
   - Вам не стоило волноваться - необычность вашего наряда произвела настоящий фурор среди придворных дам.
   - Вам не нравится? - с легкой толикой разочарования спросила я. Неужели он не оценил по достоинству великолепие дьявольского наряда?
   Он поспешил развеять мои сомнения:
   - Нет, что вы. В этом зале нет ни единой девушки, кто была бы прекрасней вас.
   Я польщено улыбнулась в ответ, но прежде чем он успел продолжить разговор, что-то извне привлекло его внимание. Со стороны балкона внезапно повеяло прохладой. Никто не обратил на это внимание, но легкое дуновение ветра заставило меня вдруг поежиться.
   Еще не успев посмотреть в ту сторону, по изменившемуся выражению глаз Дайра я поняла, что причина его растерянности не принесет мне радости.
   - Скажите, - медленно произнес он, переведя потрясенный и немного обиженный взгляд обратно на меня. - Почему вы ничего не сказали о том, что уже нашли себе сопровождающего на сегодняшний вечер?
   - О чем вы говорите, - начала было я, но в следующее мгновение потрясенно замолчала.
   Через середину зала, прямо сквозь танцующие пары, походкой ленивого хищника двигался мужчина, от фигуры которого так и веяло силой и властностью. Даже кружившиеся в танце девушки отвлеклись от своих партнеров, чтобы бросить заинтересованный взгляд на новопришедшего. Однако их уловки остались без внимания: лицо мужчины, скрытое маской - точной копией моей собственной - осталось безучастно. Его цель беспомощно стояла в противоположном конце зала, примагниченная почти осязаемым прикосновением обжигающего взгляда к своей коже.
   Черный плащ развевался в такт шагам, под плащом виднелся такой же черный костюм, облегавший внушительную фигуру как влитой. Золотистые очертания пуговиц в ярком сиянии свечей отражались россыпью крохотных созвездий на черном бархате шелка. Танцующие пары сбились с такта, пропуская нежданного гостя, и, не знаю, каким образом мне удалось это почувствовать, но, могла поклясться, что в этот момент его губ касается мимолетная улыбка.
   Дайр смотрел на приближающегося мужчину со странным выражением глаз, но не успел ничего больше произнести, как наш тесный кружок был разбавлен новым участником:
   - Не подарите ли мне танец, прекрасная незнакомка, чей лик сокрыт маской?
   Даже Дайру стало ясно, что то был далеко не вопрос. Бледные щеки залил румянец, во взгляде мелькнули противоречивые эмоции - негодование, смешанное с очевидным страхом, но он все же сумел сдержаться: коротко кивнув, отступил в тень колонны, тем самым, сам того не зная, оставляя меня на растерзание дьяволу. "Скорее, на съедение", - поправила саму себя, почувствовав, как внимательный взгляд Дьявола с очевидным одобрением прошелся по моему наряду.
   - Так значит, черный король? - утвердительно произнесла я, и не пытаясь скрыть изумление, вызванное его внезапным появлением в королевском дворце.
   Он бесстыдно ухмыльнулся, и сквозь прорези маски его глаза обожгли вспышкой черного пламени, в то время как изящно очерченные губы раздвинулись в ленивой усмешке.
   Дьявол склонился предо мной в учтивом поклоне, приглашая на танец, и я не могла ответить ему отказом хотя бы по той причине, что взгляды всех присутствующих следили за нами, жадно ловя каждое движение, благо шелест наших голосов едва ли был различим в звуках льющейся музыки. Осторожно и даже, как мне показалось, благоговейно принимая мою руку, он прошептал едва слышно, чтобы лишь я одна почувствовала обжигающее дуновение произнесенных им слов:
   - Только если ты согласна стать моей королевой...
  
  

Глава шестнадцатая. Зачем ты ее убила, Асель

   Дождавшись, пока биение сердца перестанет быть столь неистовым, я осмелилась задать вопрос своему пугающему партнеру по танцу, чьи сильные руки на удивление так бережно сейчас касались моего тела.
   - Так какова истинная причина вашего сегодняшнего появления здесь?
   - Дай-ка подумать, - он умело закружил меня в танце. Дождавшись перехода к более плавному звучанию мелодии, склонился чуть ближе, чем того требовала фигура, и прошептал: - Может она кроется в том, что в этом замке сейчас находится некая молодая особа, представляющая для меня интерес?
   Я смущенно промолчала, стараясь не сбиться с такта. Никогда прежде еще мне не доводилось танцевать при столь большом скоплении народа, поэтому все чувства и желания в данную минуту должны были быть направлены лишь на старание не оступиться. Однако в присутствии Дьявола сосредоточиться было нелегко. Каждая клеточка тела остро ощущала его близость, кожа, даже скрытая слоем ткани, горела в местах, где его пальцы касались меня.
   Меня спасало лишь одно - мой партнер определенно был выдающимся танцором. Дьявол с изящной легкостью вел меня за собой, ни разу не оступившись или перепутав фигуры. Его изящной поступи и безукоризненности движений могли позавидовать самые опытные танцоры. Недаром во время танца спиной я ощущала устремленные со всех сторон любопытные взгляды - точно за прошедшие дни у придворных было мало поводов для сплетен!
   Осознав, что Дьявол не даст мне ошибиться, я позволила себе довериться его рукам и, тщательно подбирая слова, задала давно интересующий вопрос:
   - Скажите, сколько времени я находилась в вашем мире?
   Он ухмыльнулся:
   - Я ожидал услышать этот вопрос.
   - И все-таки?
   - Скажем так, достаточно для того, чтобы в мире людей день хотя бы единожды сменился ночью.
   - Так значит... - я помедлила, пытаясь облечь в слова разбегающиеся мысли.
   - Именно так, - не дожидаясь окончания, подтвердил мужчина. - Время в подлунном мире течет, подчиняясь моей воле. Как, впрочем, и все остальное.
   - В таком случае, почему тьма ослушалась ваших желаний и все-таки напала на меня? - я с содроганием вспомнила ее удушающие объятия, пропитанные привкусом тлена.
   Он нахмурился, задумчиво глядя куда-то за мою голову.
   - Все дело в том, что тьма, наряду со светом, были тем самым началом, из которого впоследствии был выстроен мир. В ней все еще живы воспоминания о том времени, когда не существовало ничего больше, и она была лишь вольной стихией, свободной и неподвластной никому.
   - А что произошло после? - зачарованно спросила я, заслушавшись плавным звучанием его голоса.
   - А после из света был сотворен Бог, и тьма в ответ породила собственное создание, вложив в него частицы себя, - он лукаво улыбнулся, а затем продолжил уже серьезно. - Древнее их нет ничего. Фактически, все, что существует сегодня, есть порождение тьмы. Или света, - он снова ухмыльнулся на последнем слове. - Поэтому бесполезно пытаться подчинить тьму силой - она готова прислушаться только к ласке.
   - Кстати, - эти странные разговоры навели меня на важную мысль. - Когда придет время, как мне попасть в ваше царство?
   Он безразлично пожал плечами:
   - Мой экипаж доставит тебя туда, как только наступит нужный час.
   - Вы хотите сказать, что все это время лошади находились в королевской конюшне?- не поверила я.
   - Да. Почему ты так удивлена? У меня нет обыкновения забирать обратно свои подарки.
   Его взгляд скользнул по моей маске, а спустя пару мгновений опустился вниз к платью. Невесомая улыбка коснулась четко очерченных губ, против воли притягивая мой взор к его лицу.
   По тому, как довольно изогнулись уголки мужских губ, я поняла, что мое состояние отнюдь не является для него секретом. Сполна насладившись моим смущением, дьявол, наконец-то, отбросив смешливость, посмотрел на меня.
   Взгляд черных омутов завораживал. Настолько, что можно было забыть про кружащихся в танце придворных, забыть, чьи именно руки бережно сжимают мои пальцы, перестать обращать внимание на устремленные со всех сторон жадные взоры и раствориться в клубящейся дымке тьмы.
   Его лицо все приближалось и приближалось, заслоняя собой весь остальной мир, околдовывая и пленяя совершенством линий и красотой черт - казалось, что ими можно было любоваться бесконечно.
   Я невольно задержала дыхание, когда мужчина наклонился ко мне столь близко, что моей кожи коснулось его теплое дыхание.
   "Неужели он дышит?" - это была последняя связная мысль, посетившая мою голову, прежде чем лавина чувств захлестнула разум. Сбивчивый клубок из страха, предвкушения, предчувствия чего-то необыкновенного, что вот-вот должно произойти, одновременное желание и нежелание этого - я захлебывалась в собственных противоречивых ощущениях, видя перед собой самое совершенное мужское лицо, полное намерений меня поцеловать.
   Его губы выглядели столь порочно и соблазнительно. Я завороженно смотрела то на них, то снова в черные глаза, не понимая, почему он медлит. В это мгновение все стало таким неважным - присутствие вокруг стольких людей, его греховная сущность, моя несчастная судьба, отданная ему на поруки - сейчас я позабыла обо всем, готовая покориться его воле, прикоснуться к неизведанному доселе миру плотских желаний. Не выдержав мучительной пытки ожиданием, потянулась к нему сама, и в этот момент...
   - Дыши, - мягко напомнил мне он, отстраняясь, и только тогда я осознала, что все это время забывала дышать.
   Наваждение, наконец, отпустило, оставив после себя щемящую пустоту. Я вздрогнула и попыталась отстраниться - но сильные руки не позволили этого сделать.
   - Отпустите, - как ни старалась, голос все равно прозвучал разочарованно, выдавая захлестнувшее душу чувство.
   Но все обиды растворились в мягком смехе:
   - Девочка моя, поверь: больше всего на свете я желал сделать это. Но прикасаться к тебе на виду у алчных, жадных до любопытства людишек... Не здесь и не сегодня - ты заслуживаешь большего. И однажды я дам тебе это.
   Его слова прозвучали невозможно, немыслимо, возмутительно - но в глубине меня что-то отозвалось в ответ на них. Могло ли это быть мое сердце?
   - Смотри, - он не позволил мне долго предаваться самобичеванию, увлекая новым разговором. - Ты упорно отказываешься верить в людской эгоизм и черствость их мыслей и душ, но посмотри вокруг - что ты увидишь, если я покажу тебе изнанку мира?
   Еле уловимый поворот головы, один взмах его ресниц - и зал преобразился. В первое мгновение буйство красок ослепило, но когда я смогла различать цвета, потрясенный вздох, моментально утонувший в громких звуках новой мелодии, вырвался из груди.
   Они были повсюду. Большие и маленькие, толстые и худые, синие, красные, серые, черные - бесконечно разнообразные и нестерпимо единые в своем уродстве. Демоны искушений.
   Они занимали все пространство зала, теснясь над людскими плечами, окружали каждого из присутствующих, толкали и дрались друг с другом, пытаясь вытеснить соперника и занять более выгодное положение. А придворные ни о чем таком не подозревали, весело обмениваясь беседами, кружась в танце по каменному полу. Воздух наполнился трепетанием невидимых крыльев, глаза больно резануло обилием цветов, вызывавших лишь отторжение и тошноту, пол вдруг подозрительно накренился - и тут все исчезло.
   Передо мной снова был прежний зал, в середине которого кружились красивые дамы в роскошных платьях, учтиво улыбались кавалеры, являя собой образец благовоспитанности, велись светские беседы и расточались широкие улыбки. Но сцена, свидетелем которой мне довелось стать, никак не желала выходить из головы.
   - Прости, - крепкая мужская рука сжала мою ладонь. - Может, это было лишним.
   - Все в порядке, - с трудом выдавила из себя я, ощущая прямо противоположные чувства.
   - Теперь ты мне веришь? - черные глаза внимательно наблюдали за мной.
   Уйдя от прямого ответа, я чуть качнула головой, что можно было расценить как угодно, но, к счастью, он не стал добиваться ответа. Вместо этого чуть сильнее, чем следовало, Дьявол сжал мои пальцы и с сожалением прошептал:
   - Боюсь, что время моего пребывания здесь истекло. Береги себя, Аселайн! - последние слова прозвучали точно предостережение.
   Недоуменно вскинув голову, я натолкнулась на напряженный взгляд мужчины, в котором точно боролись два чувства:
   - Мне ничего не грозит здесь, - с излишней уверенностью произнесла, чтобы развеять собственные сомнения, поселившиеся в сердце после его слов. Теперь это было очень легко - поверить ему после зрелища, свидетелем которого я стала.
   Вместо ответа он лишь качнул головой, скрывшись за спинами танцующих пар, - и в этом прощальном жесте мне почудилось сожаление.
   Я вытянула голову, стараясь разглядеть внушительную фигуру Дьявола, но тщетно - он растворился столь же незаметно, как и появился на маскараде.
   Разочарованно выдохнув, я отошла в сторону и принялась высматривать в толпе знакомые лица.
   Вот мимо пронеслась маркиза Амская, партнер которой был мне незнаком - очевидно, шаткое здоровье супруга Корлетты помешало тому присутствовать на празднике. Однако если судить по довольному выражению лица девушки, отсутствие мужа было более чем успешно восполнено улыбающимся темноволосым мужчиной в нарядной маске.
   Королевская чета с одинаковым выражением лиц восседала на престолах, наблюдая за толпой. Очевидно, они и не собирались присоединяться к танцующим - но если взгляд короля был лишен хотя бы намека на интерес, то королева с затаенной завистью наблюдала за смеющимися девушками, что радостно кружились под задорно льющиеся звуки мелодии.
   Принца с принцессой среди придворных уже не было видно - вероятно, их закрыли собой все прибывающие и прибывающие пары, или же, посчитав свой долг исполненным, королевские отпрыски поспешили покинуть праздник.
   Дайр тоже не спешил появляться. Наверняка эффектное появление Дьявола заставило юношу затаить на меня обиду - все указывало на то, что я жестоко посмеялась над беднягой, давно уже избрав себе партнера на вечер. Наверняка сейчас он весело кружит в танце с какой-нибудь симпатичной девушкой и думать не думает обо мне.
   Упаднические мысли оказали удручающее действие - еще несколько мгновений назад столь приподнятое настроение растворилось в облаке грусти, заставив меня пожалеть о том, что я вообще согласилась посетить маскарад.
   Не зная, чем себя занять, я чуть было не соблазнилась показавшейся столь заманчивой идеей возвратиться в свои покои, как в этот момент в памяти внезапно всплыло утреннее приглашение ведьмы. Чем не прекрасная возможность приоткрыть завесу тайны над прошлым, пользуясь празднеством, и одновременно спасение от удручающих мыслей, что неотступно следовали за мной, точно верные псы.
   "Никто и не успеет заметить моего отсутствия, как я уже вернусь" - убеждала саму себя, пока ноги уже вели меня в направлении восточного крыла. Во всем этом присутствовал оттенок неправильности, привкус, словно я нарушаю некие запреты, установленные для меня кем-то свыше.
   Отголоски этого щекочущего нервы чувства кипели в крови, пока я, теряя уверенность, шла узкими извилистыми коридорами, уводящими все дальше и дальше от спокойных и таких знакомых покоев. Благодаря болтливости Милуши я знала, что ведьма обитала именно в этой части дворца - остальные придворные как огня избегали этого места и все, как один, наотрез отказались селиться в располагающихся там покоях. И невозможно было их за то винить: чем дальше я продвигалась вдоль несущих сыростью стен, тем быстрее таяла моя собственная решимость, и тем сильнее рос страх. Нет, я боялась не самой ведьмы, хоть ее образ и вызывал во мне отвращение. Неясное обреченное чувство тревоги, нарастающее с каждым мгновением, заставляло душу сжиматься в страхе перед чем-то неизбежным, неминуемым, древним, как мир, и столь же могущественным.
   По коже побежали мурашки. Чтобы не дать ужасу поглотить себя, я ослабила невидимый хомут, стягивающий мысли, и обрадованное неожиданной свободой сознание мгновенно унеслось к неожиданной встрече.
   Что на меня нашло? Подумать только - я чуть было не позволила дьяволу себя поцеловать! Но хуже всего было то, что в те мгновения я по-настоящему желала, чтобы он прикоснулся ко мне. Мое собственное тело оказалось предателем. Как много должно было пройти времени, чтобы вслед за ним капитулировал и разум? Неизвестность пугала. Несмотря на свои устрашающие речи Дьявол не торопился завладевать моей душой - напротив, он наслаждался каждым мгновением моего медленного и, теперь уже ясно, неминуемого падения.
   Факел в моих руках, снятый со стены, освещал старый камень, испещрённые темными потеками, грязный пол, давно нуждавшийся в уборке. Разумом я понимала - коридор не был таким длинным, но в то мгновение казалось, что ему нет конца.
   Внезапно откуда-то со стороны повеяло свежим ветром - этого хватило, чтобы слабый огонек света в моих руках резко дернулся, а в следующий миг погас. От неожиданности я остановилась, на мгновение ощутив чужое присутсвие. Однако вокруг царила лишь настороженная тишина, в гулких недрах которой было слышно, как где-то вдали со звонким стуком капает вода.
   Секунды сменяли друг друга, а я продолжала стоять на месте, привыкая к тьме вокруг себя. Она была другой. В ней не чувствовалось ни той силы, ни той враждебности, что источала тьма дьявольского мира.
   Почувствовав, что она не причинит мне вреда, я наощупь двинулась вперед, ведомая лишь нежеланием проделывать обратный путь, так и не достигнув цели. В глубине души робкий голос рассудка пытался пробиться сквозь нагромождение страхов и противоречивых желаний, но он был слишком слаб, а дорога назад казалась слишком долгой, чтобы возвратиться.
   "Интересно, а как же сама ведьма всякий раз добирается до тронного зала? Теперь понятно, почему она нечастый гость за трапезным столом - едва ли преодолевать с палкой такие расстояние несколько раз на дню было ей по силам", - пришедшие в голову мысли тотчас же были забыты, стоило слабому огоньку мелькнуть где-то впереди.
   Я ускорила шаг, желая поскорее оказаться в светлом помещении, залитым лучами живого, яркого пламени, пусть и в довесок к нему прилагалась пугающая хозяйка.
   Створка двери оказалась чуть приоткрыта. Это сквозь нее отсвет огня в камине тонкой полосой света выглядывал в коридор, лишь немного рассеивая царившую там кромешную тьму. Я остановилась у порога, нерешительно постучав по темному дереву. Глухой звук разнесся по коридору, утонув в залитых тьмой его бездонных недрах.
   Мне никто не ответил, и я, не желая дольше находиться в неуютной одинокой пустоте, шагнула внутрь комнаты, наслаждаясь столь долгожданными светом и теплом. Очевидно, хозяйка покоев ко всему прочему была и глуха, раз мой стук не заставил ее оторваться от своих занятий. Я представила себе кипящий на огне котелок, в котором булькали мышиные хвосты, змеиные головы и прочая гадость, и, не удержавшись, нервно хихикнула под нос, нарисовав иллюстрацию из детских страшилок про ведьм. Хотя едва ли в сказках присутствовало столь уж много небылиц - просто после пугающего похода по коридорам замка рассудок определенно нуждался в разрядке.
   Громко откашлявшись, я попыталась привлечь к себе внимание, но тщетно - меня продолжали игнорировать. Или же комната была действительно пуста. От этой мысли на сердце промелькнуло мимолетное облегчение, а следом за ним пришло легкое разочарование - стало быть, вся эта длинная прогулка оказалась напрасной.
   Чтобы удостовериться в своем предположении, я опасливо прошла вглубь помещения, стараясь не слишком сильно озираться по сторонам. Но как же много всего любопытного окружало меня!
   Эти покои находились в старой восточной башне, одной из немногих построек, сумевших, вопреки расхожему мнению, частично уцелеть при пожаре. Кладка местами осыпалась, обнажая темный от времени камень, покрытый мелкой паутиной трещин; высокое решетчатое окно, возвышающееся где-то под потолком, было полностью покрыто густым слоем сажи, из-за чего лучи света не могли попасть сюда уже много лет. На стороне камина зияли многочисленные черные проплешины гари, замыть которые не удосужился ни один из редких слуг, заглядывающих в это крыло раз в столетие. На стенах располагались многочисленные полки, наспех сколоченные из плохо обработанных обрезков древесины. Очевидно, ведьма не была столь привередлива, раз довольствовалась столь небогатой обстановкой.
   В середине комнаты стояло массивное кресло, обращенное ко мне широкой спинкой, в углу возвышалась старая кровать, увешанная непонятными обрывками материи. На длинном продолговатом столе - одном из нескольких совершенно одинаковых на вид - теснились множество мутных склянок, странно пахнущих мисок, наполненных малоприятными на вид густыми субстанциями, о происхождении которых не хотелось задумываться.
   Это была та малость, что успел охватить взгляд, пока я делала осторожные шаги, прислушиваясь к стоявшей вокруг тишине.
   По спине неизвестно от чего именно пробежал холодок.
   - Эй, - тихонько позвала я, чтобы окончательно убедиться, что хозяйки покоев здесь не было.
   Пустота ответила мне недовольным молчанием.
   Не удовлетворившись им, я с осторожностью, стараясь ступать неслышно, подошла к ближайшему столу, заваленного грудой всякого, как показалось на первый взгляд, хлама.
   Однако при ближайшем рассмотрении увиденное заставило поморщиться от омерзения. В маленьких и больших мисках плавали тщательно отсортированные по размерам речные гадюки, коих великое множество плодилось на болотах в летнюю пору. Я отвела взгляд в сторону и тут же пожалела об этом - по соседству с гадюками находилась связка засохших лягушек, перемотанная густой прядью, удивительно напоминающей человеческие волосы.
   В носу засвербело от неприятного сладковатого запаха, что, несмотря на свою легкость, оказался довольно прилипчивым. Мысль дождаться ведьму здесь, в первую минуту показавшаяся удачной, потеряла очарование, едва я заметила, как за мной с верхних полок, нависающих над столом, наблюдают чьи-то глаза. От крика меня спасло лишь то, что я вовремя осознала, что глаза принадлежат маленькому зверьку с пугающе застывшим оскалом, что был заперт в стеклянной банке.
   Чувство тревоги, поначалу заслоненное вспышкой неподдельного интереса и любопытства к окружающим меня предметам, вернулось обратно. Я почувствовала почти непреодолимое желание поскорее покинуть пугающую комнату, пока не произошло что-то страшное и непоправимое, что-то, чьи смутные образы бередили мою душу на протяжении всего нахождения здесь.
   Треск поленьев заставил резко подскочить от испуга. Комната словно издевалась надо мной, желая проверить на прочность мои нервы. Но и ей было далеко до замка дьявола - вспомнив свой визит туда, я взбодрилась и решила, что никакие помещения в королевском замке не смогут заставить меня бояться.
   Едва я так решила, как железная хватка страха, сжимающего сердце, ослабела, стало легче дышать, и, кажется, вокруг даже посветлело. Обрадовавшись маленькой победе над собой, я сделала еще один шаг вперед, поравнявшись с хозяйским креслом.
   И тут меня настигло то самое ощущение беды, невидимые щупальца которой впервые коснулись еще на пути сюда. Оно вползло мне в ноздри с усилившимся сладким ароматом, который с каждым мгновением становился все сильнее и сильнее. Меня мгновенно затошнило от предчувствия того, что я увижу, но, несмотря на страх, я нашла в себе силы и медленно повернулась. Ужасное зрелище, открывшееся взору, пригвоздило меня к месту.
   Хозяйка покоев все это время была здесь. Но встретить меня она уже не могла.
   Ведьма была мертва. О стекленевший взгляд ее глаз уставился на стену, предсмертная гримаса ужаса и страха навечно застыла на морщинистом лице. На груди, там, где обычно висел страшный амулет в форме глаза, растеклось кровавое пятно, в самой середине которого торчал клинок. Отблески пламени играли на тусклом металле, капли крови стекали по мертвому телу, впитываясь в одежду и обивку кресла.
   Громкий пронзительный крик привел меня в чувство. Судорожно дернувшись, я обернулась и увидела маленькую девочку-служанку, изо всех сил вцепившуюся в поднос, на котором она, судя по всему, принесла ведьме еду. Бросив на меня полный ужаса взгляд, она метнулась обратно к двери, а я, точно заколдованная, не могла отвести глаз с остатков пресловутого ужина, распростертых на полу. Черепки разбитой посуды таинственно сверкали в огненных сполохах света, пока в голове моей пульсировала только одна мысль: "почему"?
   Кажется, не прошло и пары мгновений, как комната наполнилась галдящими людьми. В испуганных глазах читалось отвращение, страх, кто-то, напротив, не скрывал радости при виде мертвой ведьмы.
   Я продолжала стоять в центре комнаты, точно пригвожденная к месту, беспомощно наблюдая за все прибывающими и прибывающими придворными, не в силах обрести контроль над собственным телом и разумом. Меня старались обходить стороной, и пусть никто не спешил нападать с обвинениями, однако в устремленных со всех сторон взглядах читался невысказанное подозрение.
   Хмурый невысокий мужчина, ворвавшийся в помещение, обвел цепким взором всех присутствующих, посмотрел на тело ведьмы и, моментально оценив ситуацию, распорядился:
   - Прошу всех вернуться в тронный зал и продолжить празднество.
   Никто не сдвинулся с места. Осознав, что его приказ не собираются выполнять, мужчина нахмурился и обратил свой взор на служанку, которую к тому моменту уже успели привести в чувство. Девушка больше не кричала, только на лице ее читались следы перенесенного потрясения.
   - Ты ее нашла первой? - мужчина почти ласково обратился к ней. Она громко сглотнула и перевела взгляд на меня.
   - Она. Когда я пришла, она уже была тут.
   Все тут же взглянули на меня. По толпе пронесся шепоток, мужчина посмотрел на меня, ожидая какой-то реакции на слова служанки, но все, что я смогла сделать - растерянно кивнуть в подтверждение.
   - И что же она делала? - вкрадчиво продолжил начальник стражи - а это, судя по его вопросам, был именно он.
   - Она просто стояла и смотрела.
   Он кивнул и обратился ко мне:
   - Прошу вас остаться здесь. Равно как и тебя, - Это уже было брошено в сторону служанки. - Остальных же я прошу вернуться в тронный зал и обещаю, что убийца будет найден.
   Не было сомнений, что он уже точно определился, кто именно был убийцей. Этот вердикт читался в нахмуренных глазах, жесткой складке между бровями, появляющейся на лбу мужчины, стоило его взору упасть на меня. Сердце затопил острый страх - я изо всех сил пыталась справиться с собственным оцепенением, но тело точно мне не принадлежало.
   И в этот момент с неба сошел мой ангел-хранитель - иного слова подобрать тогда я не могла.
   - Она не могла никого убить, - рядом вдруг раздался сосредоточенный голос Дайра, который точно по мановению ока возник за спинами собравшихся.
   - Все это время она была со мной.
   Взгляды присутствующих тут же вновь сосредоточились на мне. Единственное, что я сумела сделать - это слабо кивнуть, подтверждая его слова. На большее в этот момент я была неспособна - происходящее до сих пор представлялось мне жутким сном с привкусом крови.
   Я все еще ощущала на себе взгляды, полные подозрения, но после признания Дайра их число заметно сократилось. В толпе тихонько начали звучать рассуждения на предмет того, кому бы это могло быть выгодно; кто-то заметил, что ярость короля обрушится на каждого, кто окажется к тому причастным - ни для кого не были секретом долгоиграющие планы Эриха на сотрудничество с ведьмой.
   Начальнику стражи, наконец, надоело присутствие столь большого числа посторонних, и он принялся действовать решительно, прибегнув к помощи рослых стражников.
   Постепенно комната освобождалась, а я с замирающим сердцем ждала того момента, когда мне придется рассказать о том, как именно я нашла ведьму, заново переживая каждое из пугающих мгновений.
   Сердце грела лишь одна мысль - Дайр, пусть и не зная точно, заступился за меня, не поверив в саму мысль о том, что я могла быть убийцей. Спиной ощущая его успокаивающее присутствие, я пыталась заставить страх убрать свои липкие щупальца с моего сердца. Когда, наконец, в комнате не осталось почти никого, нам позволили переместиться в соседнюю крохотную каморку, о существовании которой я даже не догадывалась. Очевидно, ведьма нечасто заходила сюда - никаких змей и лягушек, только старинная мебель и одно узенькое окошко.
   Едва мы вошли в комнату, я направилась к нему, нуждаясь в чем-то, что помогло бы мне скрыть овладевшую мной мелкую дрожь. Удивительно, но это окно было достаточно чистым: его не покрывали разводы сажи и пыли, сквозь мелкие витражи были видные очертания сада и макушек деревьев.
   Невидящим взором я уставилась в ночь, раз за разом в мыслях воспроизводя события этого жуткого вечера.
   - Зачем ты ее убила, Асель? - тихий шепот Дайра ввинтился в распаленное сознание точно раскаленные железные прутья.
   Беспомощно взглянув на него, я потерялась в океане укора и недоверия, плескавшихся в его взгляде. Неужели он тоже подумал, что я убила старуху? А если так, то зачем заступился, почему не дал остальным заклевать меня градом несправедливых обвинений?
   Не найдя, что ответить, я отвернулась к окну, остро ощущая собственную беспомощность и одиночество. Витражные стекла заливали косые струи дождя, знаменующие окончание праздника.
   Сезон дождей был официально открыт.
  

Глава семнадцатая. Покидая дворец

   К тому моменту, когда я, наконец, оказалась в своих покоях, царила глубокая ночь. Позади остались изнуряющие разговоры с начальником стражи, который раз за раз заставлял меня вновь погружаться на дно памяти, заново переживая события этого страшного вечера. Его интересовало, как я шла к покоям ведьмы, что чувствовала, видела, слышала, все - вплоть до мельчайших деталей. В тот момент, когда я рассказывала про время, якобы проведенное с Дайром, мне казалось, что всем вокруг было слышно, каким робким и дрожащим становился мой голос. Казалось, что эту неуверенную речь вот-вот прервет гримаса недоверия на лице мужчины, но шли минуты, а он все продолжал молчаливо слушать мой рассказ. После этого наступил черед служанки, речь которой то и дело прерывалась частыми всхлипываниями и шмыганьем носом. Повествование ее длилось долго и нудно, успев утомить всех слушателей обилием ненужных подробностей. Девочка только недавно приступила к обязанностям служанки, и неудивительно, что после спокойной деревенской жизни дворец ей представлялся местом сосредоточения вселенского зла и ужаса. Сегодняшний вечер прекрасно вписался в подобное видение мира, подтвердив все страхи, поэтому ее рассказ был пропитан примесью суеверных домыслов. Начальник стражи несколько раз морщился от явного недовольства, но все же не прерывал девочку. После нее наступила очередь Дайра, которого я ждала с замиранием сердца - казалось, что стоит ему только начать неумело лгать в подтверждении моих слов, как нас тотчас же выведут на чистую воду.
   Однако в сравнение с теми ужасами, что уже успело нарисовать воображение, меня отпустили довольно просто. Во многом здесь сыграла на руку всеобщая уверенность обитателей дворца в особом положении, которое я занимаю в сердце короля, но нельзя было и недооценить заслугу Дайра. Если бы не его уверенная манера держаться, спокойный и в какой-то степени даже властный тон, с которым он рассказывал, как мы с ним гуляли по безлюдным коридорам замка, все могло бы закончиться совсем иначе. Глядя на него, даже я начинала чувствовать себя гораздо спокойнее, словно он каким-то образом делился своей уверенностью со мной. Невозможно было не поверить в его рассказ - я сама верила в его слова, когда он описывал долгую прогулку и наши с ним разговоры по душам. На все вопросы начальника стражи юноша отвечал обстоятельно и словоохотливо, всем своим видом демонстрируя готовность помочь в поисках настоящего убийцы.
   Но несмотря на то, что внешне Дайр просто-таки излучал непоколебимую уверенность в моей невиновности, его вопрос, полный обвинения, крепко отпечатался в моей памяти, причиняя ощутимую боль. Пусть наше знакомство было совсем недолгим, однако отчего-то мне показалось, что и он тоже ощутил ту теплоту, то родство душ, что незримой нитью связало нас с первой встречи. Но если он действительно поверил, что я оказалась повинна в смерти человека, почему же тогда встал на защиту, намеренно сказав неправду? Ведь тем самым он нарушил один из основных церковных запретов, и это деяние тяжким грузом ляжет на его совесть.
   Той ночью сон никак не желал приходить ко мне. В памяти то и дело всплывали картины прошедшего вечера, а мысли кружились вокруг главного вопроса: кто же все-таки убийца?
   Внезапно пришедшее в голову предположение резко обожгло вспышкой холода - может, обещание ведьмы рассказать мне о тайнах прошлого заставило Дьявола предпринять меры, дабы помешать этому произойти? Спустя мгновение я усмехнулась смехотворности этих размышлений - разве может быть дело темному властелину до какой-то жалкой ведьмы, и уж тем более о ее попытках пролить свет на загадку моего рождения. У него наверняка имелись задачи поважнее. Так что я вновь возвратилась к идее о том, что убийца - кто-то из придворных. Перед глазами пронеслись знакомые лица: маркиза Амская, леди Коррив, маркиз Вааррен... Казалось нелепым подозревать их в смерти ведьмы, но ведь она за время своего пребывания во дворце успела нажить немало врагов. Кроме того существовали неведомые мне заговорщики, чьего товарища казнили на главной площади по указке все той же ведьмы. Несомненно, у них были причины жаждать отмщения. Выходило, что количество людей, которым смерть главной королевской осведомительницы была на руку, превышало все мыслимые рамки.
   Огорченно вздохнув, я повернулась на другой бок. Мерный стук дождевых капель по крыше не убаюкивал, как это обычно бывало, а лишь способствовал разрастающейся на сердце горечи.
   Ночь выдалась непростой. На протяжении нескольких часов я не смыкала глаз, пребывая во власти тяжких размышлений, пока усталость, наконец, не взяла свое. Однако вместо расслабления сон принес с собой сонмы неясных образов, в которых я убегала по длинным бесконечным коридорам от кого-то неизвестного, одно незримое присутствие которого заставляло в страхе сжиматься сердце.
   Потому неудивительно, что пробудилась я вся в липкой испарине, накрепко вцепившись руками в краешек одеяла. Вопреки обыкновению, этим утром Милуша не пришла в мои покои, чтобы разбудить и помочь одеться к завтраку. Первый час после пробуждения я ждала ее прихода со страхом, опасаясь новых расспросов и необходимости заново окунаться в неприятные воспоминания. Но вместо предполагаемого облегчения отсутствие девушки пробудило новые сомнения - быть может, вчера мне все-таки не удалось убедить начальника стражи в своей непричастности, и сегодня ни у кого не осталось сомнений в моей виновности.
   В свете подобных удручающих мыслей я не стала выходить на завтрак, не желая оказываться мишенью для алчных любопытных взглядов придворных, каждый из которых, несомненно, был в курсе произошедшего вчера. Осознание того, что мое отсутствие за завтраком лишь подольет масла в огонь, не смогло поколебать решимость отсидеться в комнате. Несомненно, многие из обитателей дворца мысленно уже огласили мой приговор и не могли дождаться публичного его оглашения.
   Однако неожиданно этим утром нашлось место и для хорошей вести - чудесным образом нашелся какой-то служка, который утверждал, что видел нас с Дайром вчерашним вечером вместе.
   Эту удивительную новость Дайр решил преподнести мне лично - деликатный стук в дверь знаменовал его прибытие.
   - Но как так могло получиться? - недоумевала я несколько мгновений спустя. - Ведь слуга точно не мог видеть нас. Быть может, он просто спутал с какой-нибудь уединившейся парочкой?
   - Все может быть, - неопределенно пожал плечами мой гость, проходя в комнату. - В любом случае, подобный исход событий нам лишь на руку.
   - Но ведь он может вспомнить, - возразила я. - И тогда все станет еще хуже. Все решат, что мы нарочно подговорили этого несчастного, и тогда сомнений в нашем сговоре ни у кого не останется.
   - Асель, - юноша пристально посмотрел на меня и промолвил с небольшим вздохом. - Давай просто опустим этот небольшой инцидент, списав все на благосклонность судьбы, и подумаем над более насущными вопросами.
   После вчерашних событий рамки приличий как-то незаметно растворились под грузом случившегося, и неосознанно мы не стали к ним возвращаться.
   Тон, с которым собеседник произнес последние слова, натолкнул меня на любопытную мысль - а не мог ли сам юноша подговорить кого-то из слуг послужить нам свидетелем?
   Додумать мне не удалось, так как в этот момент Дайр продолжил с задумчивостью:
   - Если ты не убивала старуху, то кто же в этом случае сделал это?
   - Если?.. - я не сумела сдержать возмущения.
   На мгновение смутившись, юноша взял себя в руки и произнес с полной серьезностью, глядя мне прямо в глаза:
   - Асель, я очень хочу верить тому, что говорит мне мое сердце. Но я должен услышать это от тебя.
   - Я. Никого. Не убивала, - холодно отчеканила в ответ.
   - Я верю, - произнес он проникновенно. - В таком случае, получается, что убийцей может быть любой из придворных.
   - И даже ты сам, - не утерпела я, все еще чувствуя обиду за подозрения в мой адрес.
   Юноша заметно опешил, но затем хмуро кивнул:
   - Ты права. В таком случае, давай внесем и мою кандидатуру в список возможных подозреваемых.
   Немного помолчав, я все же сдалась.
   - Прости. Прости меня - я произнесла эти слова лишь от обиды. На самом деле я глубоко признательна за то, что ты пришел мне на выручку, даже будучи неуверенным в моей невиновности. В самом деле, Дайр - спасибо тебе! ­- первоначальные эмоции, вызванные неожиданной новостью, наконец, схлынули, позволив всепоглощающему чувству благодарности выйти на первый план. - Если бы не твоя поддержка...
   - Я просто позволил сердцу сделать выбор, - прямо проговорил юноша, глядя на меня. - И я не жалею об этом решении.
   - Надеюсь, что этот поступок не навлечет на тебя неприятностей, - с беспокойством ответила, позволив части обуревающих меня страхов вырваться наружу.
   - Разве что со стороны короля, - отвел глаза в сторону мой собеседник. - Едва ли он со спокойствием воспримет весть о том, что его гостья проводит столько времени с простым церковным служкой. Наедине.
   Тон, с которым он произнес слова "гостья" и "наедине" показался мне странным. Я чуть было не спросила напрямик, что именно он имел в виду, но в последнюю секунду смысл его слов дошел до затуманенного сознания. Вероятно, дворцовые сплетни не обошли стороной и моего собеседника - он, как и многие другие, поверил в распространившийся слух о моем привилегированном положении. Винить его за это было сложно, но в моем ответе все же скользнула тень горечи:
   - Не думаю, что в свете вчерашних событий Его Величеству будет до меня. Как никак, на ведьму у него имелись особые планы.
   Мы оба замолчали, воскрешая в памяти недавний разговор, невольными свидетелями которого довелось стать.
   - О да, - согласился Дайр спустя минуту задумчивого молчания. ­- Я боюсь даже представить себе реакцию Эриха на сообщение о том, что его предполагаемая союзница отошла в мир иной скорее, чем предполагалось.
   - А разве его не было в тронном зале, когда сообщили о ее смерти? Как это вообще произошло?
   - Нет, - он качнул головой. - К тому моменту, как в зал ворвался перепуганный слуга, королевская чета покинула праздник. Я как раз танцевал с леди Коррив, поэтому был рад ухватиться за любой повод, чтобы прервать танец.
   - Сегодня об этом уже должны знать все, вплоть до последней кухарки на кухне. Стало быть, и король уже знает, - я размышляла вслух.
   Дайр с сокрушенным видом подтвердил:
   - Боюсь, что это так. Недаром дворец показался мне подозрительно притихшим - точно затишье перед бурей. Или же после нее.
   - В таком случае, сегодня лучше не показываться ему на глаза, - со вздохом заключила я. - Кто знает, насколько силен будет его гнев, - чтобы увести мысли собеседника с этой скользкой дорожки размышлений, я проговорила: - Наверняка лучшие силы стражи будут брошены на поимку преступника.
   - А ты точно никого не встретила, когда шла по восточному крылу? Быть может, кого-то из придворных или слуг? - внезапно спросил Дайр.
   - Нет, никого. В один момент, правда, - слегка колеблясь, призналась я. - Мне почудилось чье-то присутствие - когда коридор утопал во тьме, словно кто-то чужой был там. Но я списала все на свои страхи.
   Он с задумчивым видом покачал головой:
   - Нет, здесь определенно постарался кто-то более материальный, нежели просто злой дух.
   Сам того не подозревая, Дайр своими словами повторил мои выводы в отношении причастности Дьявола к произошедшему.
   - Думаю, убийцу можно попытаться отыскать через клинок - едва ли такое эффектное оружие могло остаться незамеченным кем-то из дворцовой челяди. Но это уже забота стражников, - поспешно добавил, завидев, как загорелись мои глаза. - Мы с тобой сделали главное - доказали твою непричастность, и на этом наше участие должно закончиться.
   - Ты прав. Еще раз спасибо за твое вмешательство - сама бы я не справилась, - вымученно улыбнулась ему.
   - Я просто не смог бы поступить иначе, - мягко произнес он в ответ.
   - Твой сегодняшний визит во дворец - ты опять поступился своими делами ради меня? - первой не выдержав нашего обмена взглядами, перевела тему я, впрочем, догадываясь об ответе.
   Однако юноша меня удивил:
   - На самом деле, все не совсем так. Сегодняшние занятия были отменены ввиду предстоящей поездки. Предполагалось, что весь сегодняшний день я проведу в сборах и молитвах, - усмехнулся он.
   - Поездки? - недоумевающе переспросила я.
   - Ты наверняка слышала о том, что принцесса Риэль готовится отправиться к своему жениху?
   Я запоздало кивнула, вспоминая встречу в библиотеке.
   - Король очень опасается за безопасность своей любимицы, поэтому вместе с ней отправляет целый кортеж из стражи и духовенства. Часть из них будет сопровождать Ее Высочество до границы, остальные пробудут с принцессой вплоть до конца путешествия.
   - И к какой же части относишься ты? - с плохо замаскированным опасением произнесла я.
   - К первой, - не смог сдержать лукавой улыбки мой собеседник. - Удача определенно сопутствовала мне на распределении.
   - Это точно, - облегченно выдохнув, согласилась я. Этот юноша был почти единственным человеком, с кем мне было комфортно и просто общаться, поэтому одна даже мысль о скором расставании отдавала привкусом горечи. - Наверное, ты родился под счастливой звездой.
   - Если бы это было так, - его приподнятое настроение внезапно растаяло, и тогда стало ясно, что на самом деле этим утром он был не так беззаботен, как хотел мне показать. Задумчиво качнув головой, парень неожиданно грустно и как-то безысходно проговорил, обнажая истинные эмоции: - Боюсь, что судьба изначально обошла меня своей самой главной милостью - любящей семьей.
   Это откровение стало для меня неожиданностью.
   - Расскажи мне о себе, - попросила я, повинуясь внезапному велению сердца. Мне так хотелось узнать больше об этом пареньке с добрым сердцем, который за столь короткое время сумел занять такое значимое место в моей жизни.
   Он встал из кресла и нервными шагами прошел к окну. Заметно было, что этот вопрос взбередил в душе застарелые шрамы. Но только я собралась забрать обратно свою, по всей видимости, неуместную просьбу, как он начал тихо говорить:
   - Своих родителей я никогда не знал. Сколько себя помню, наставником моим был сэр Вильям. Он же и начал готовиться меня к церковной стезе.
   - А кто он? - осторожно спросила, одновременно боясь спугнуть чрезмерными расспросами.
   - Он считается одним из самых образованнейших людей - к его советам прислушивается даже знать. Правда, это случается редко - он почти не покидает своей обители. Когда-то он стоял у трона, и, как он однажды сказал, сполна насмотрелся на творившиеся там бесчинства. Поэтому покинув высокий пост, он поселился в глуши. Там же он и учил своих учеников.
   - Их было много?
   - Нет, нас было совсем немного - человек пять. Мы жили вместе с наставником, молились, учились, работали на протяжении многих лет. После того, как обучение наше было окончено, все разъехались по разным городам. Мне же посчастливилось оказаться в столице, где я по сей день и пребываю. Вот нехитрая история моей жизни. Расскажи лучше о себе, Асель.
   Я слегка улыбнулась:
   - Моя жизнь не намного насыщенней событиями, нежели твоя. С самого детства меня воспитывала тетушка. У меня никогда не было друзей, я даже со сверстницами своими никогда почти не общалась. В то время как мои ровесницы играли на улице, я наблюдала за ними из-за забора - мы ни с кем не общались. К тому же частые переезды не способствовали появлению друзей. Но тетю устраивал такой образ жизни, поэтому поначалу я не находила в этом ничего странного.
   - Расскажи мне про нее, - неожиданно попросил он.
   Я начала рассказывать, поглядывая на него - может, его просьба была продиктована исключительно вежливостью, и моя речь ему неинтересна. Но он внимательно слушал, стоя у окна с задумчивым видом.
   - Мы никогда не были с ней близки, поэтому до сих пор она представляет для меня сплошную загадку. Она была строгой - но никогда не наказывала меня. Моим воспитанием занималась сама, не доверяя никаким посторонним - но едва ли допускала в своих уроках проявления чего-то материнского. Нет, наши отношения скорее походили на отношения учителя и ученика. Я никогда не знала, что творится у нее на душе, чем она занималась, когда подолгу сидела в своей комнате, о чем думала или вспоминала. Однажды лишь мне удалось увидеть, что с собой она носила небольшой портрет - и то до сих пор я так и не знаю, кто на нем изображен.
   Я замолчала, опасаясь, что он устал от моего монолога. Но Дайр все так же молчал. Лица его я не видела, так как в процессе моего рассказа он повернулся спиной, наблюдая за чем-то, происходящим за окном. Поэтому я решилась продолжить и рассказать ему то, что еще никому не рассказывала.
   - Но я все равно ей благодарна. Только недавно мне открылась причина, по которой она забрала меня от моего истинного родителя. И этот благородный поступок всегда останется для меня таковым.
   - Истинный родитель? - он все так же не повернулся, но голос прозвучал заинтересованно.
   - Да. Дайр, обернись! - внезапно потребовала я, желая, видеть его лицо.
   Он послушно повернулся.
   - Пообещай, что сохранишь мою тайну!
   Юноша озадаченно посмотрел на меня. Осознав, что я настроена серьезно, чуть улыбнулся и, точно отбросив сомнения, твердо произнес:
   - Ты можешь мне верить, Асель.
   - Мой настоящий отец - это король Эрих. Который еще до рождения продал мою душу самому дьяволу, чтобы получить трон, - я замолчала, наслаждаясь произведенным эффектом.
   Несмотря на явные попытки скрыть свое замешательство от услышанного, ему это не удалось.
   - Его родная сестра забрала меня и прятала много лет. Но, к несчастью, ее усилия в конечном итоге были напрасны - он все же нашел меня, - не дав себе времени на сомнения, продолжила я.
   - Тогда почему ты все еще здесь? - его голос звучал немного хрипло, но с первоначальным шоком от моего известия он уже справился. Я в очередной раз поразилась его выдержке и хладнокровию.
   - Так получилось. Если честно, я почти ничего не знаю - но отчего-то дьявол пощадил меня. Точнее, он сказал, что душа моя до сих пор слишком чиста, чтобы он мог меня забрать. Поэтому он отпустил меня с условием, что я вернусь к нему.
   - В голове не укладывается... - честно признался он в ответ на мои откровения.
   Но это было еще не все.
   - Теперь я знаю, кто мой отец, но кем была мать и где она сейчас, все еще загадка. Но я отчаянно хочу ее отыскать, - я набралась храбрости и задала самый важный вопрос, ради которого и был затеян весь этот разговор:
   - Дайр, ты поможешь мне ее найти? Мне действительно больше не к кому обратиться с этой просьбой.
   - Конечно, - он все еще выглядел задумчивым, но в голосе его звучало понимание и готовность помочь.
   Я облегченно улыбнулась:
   - Спасибо. Я надеялась, что ты не испугаешься моей истории и согласишься помочь.
   - Разве я когда-нибудь тебе отказывал? - несмотря на легкую тень улыбки на лице, эти слова прозвучали серьезно.
   Настолько серьезно, что не поверить им было невозможно.

***

   Я неуверенно шла по коридору, направляясь в королевские покои. Множество сомнений терзали душу, в то время как ноги неуклонно приближали меня к цели. Мысль, в первое мгновение показавшаяся столь удачной, теряла свое очарование с каждым новым шагом. Мне понадобилась едва ли не вся имеющаяся в наличие храбрость, чтобы решиться покинуть свои покои.
   Во взглядах немногочисленной прислуги, встреченной мной по пути, читалось лишь любопытство и только, из чего я сделала вывод, что новость о моей виновности, очевидно, не успела разнестись по дворцу или же, что было удивительно, не получила широкого распространения.
   Проверить свою теорию на придворных, к сожалению, не удалось - обычно такие многолюдные коридоры нынче были пусты, во всем дворце царила затаенная тишина. Я вспомнила слова Дайра и мысленно согласилась с ним - похоже, что буря все-таки состоялась, и судя по всему, не пощадила никого из королевского окружения.
   Просить в этот момент аудиенции у короля было не просто глупо, а рискованно, но я надеялась, что Эрих не посмеет спустить свой гнев на меня, опасаясь недовольства того, грозное имя которого незримой тенью охраняло меня от перепадов монаршего настроения.
   Так оно и вышло.
   Его величество пребывал в отвратительнейшем настроении. Я поняла это, едва переступив порог королевских покоев. На стене, противоположной столу, красовалось темно-бордовое пятно - очевидно, в порыве злости правитель запустил бокал вина. Блюда, стоявшие на столе, свидетельствовали о том, что он, как и я, не пожелал спуститься на завтрак, однако судя по их виду, король к ним даже не притронулся.
   - Почему ты здесь? - хмурый голос короля не располагал к долгим разговорам. Можно было только удивляться, как он вообще соизволил откликнуться на мою просьбу, которую я смиренно передала застывшим у дверей покоев стражникам.
   Набравшись храбрости, я произнесла:
   - Я прошу у Вас разрешения покинуть дворец в составе эскорта принцессы.
   Судя по изменившемуся лицу короля, подобного прошения он не ожидал.
   - Зачем тебе это?
   Я пожала плечами, стараясь казаться равнодушной - под стать самому Эриху:
   - Мне душно во дворце, я устала от безликости и однообразия светского общества.
   Он помолчал, а затем вдруг безо всякого перехода спросил:
   - Тебе известно, кто повинен в смерти старухи?
   Я тут же вскинула голову, приготовившись защищаться:
   - Мне известно об этом не более чем вам, за исключением того, что я точно знаю, что не убивала ее.
   Точно не расслышав моих слов, король задумчиво продолжил:
   - Сегодня стража нашла хозяина кинжала, которым была заколота ведьма. Им оказался барон Могарт, который сообщил, что оружие исчезло из его покоев несколькими днями ранее. И у меня нет оснований ему не верить.
   - А мне? - внезапно слова сами сорвались с губ. - Мне вы верите?
   С мгновение он буравил меня тяжелым взглядом сквозь полузакрытые веки, а затем вдруг с тяжелым вздохом сдался:
   - Верю.
   Не успела я удивиться или обрадоваться этому неожиданному признанию, как он добавил:
   - Но лучше бы мне этого не делать.
   - Лучше? - непонимающе переспросила я. - Для кого?
   - Для всех, - отрезал король. - Но уже слишком поздно для сожалений. Ты здесь, и с каждым днем мне все сложнее оставаться безучастным.
   - Это все из-за него, да? - тихо спросила я.
   Он сразу понял, кого я имела в виду.
   - Нет, - с тихим вздохом признался. - Наш с ним уговор тут не при чем. Я все вижу по твоим глазам.
   Произнеся эти слова, он отвернулся, и я поняла, что на этом аудиенция закончена.
   Я шла к выходу, когда дверь внезапно приоткрылась и в комнату заглянула уже знакомая служанка.
   - Мой господин, я принесла вам поесть...
   - Грена, оставь меня, - поморщился король.
   - Нельзя морить себя голодом, - та не оставляла попыток накормить короля, однако он определенно не был настроен повторять дважды. Легкий кивок головой страже - и вот уже дверь надежно закрыта, и двое рослых стражников замерли у расписных створок, красноречиво указывая, что делать нам здесь больше нечего.
   Пройдя с десяток шагов, я услышала, как старуха, прокашлявшись, спросила, постепенно приходя в себя после нелюбезного приема:
   - Как там Его Величество? Все утро пытаюсь к нему попасть, но он не желает никого видеть. Тем страннее, что Миледи удалось попасть к нему.
   Мы шли по коридору, и ее болтливая речь возносилась куда-то высоко к потолку.
   - Да, король сегодня не в духе, - уклончиво ответила я. Мы миновали большую лестницу и теперь двигались, направляясь в гостевое крыло замка. Я шла в свои покои, а служанка, очевидно просто заболталась, найдя невольную слушательницу.
   В ответ на мои слова женщина внезапно понурилась:
   - Давненько я не видела у него такого плохого настроения.
   Было довольно непривычно видеть такое искреннее огорчение со стороны простой прислуги.
   - Вы ведь знаете его с самого детства? - осторожно осведомилась я.
   Она с радостью подхватила, по-видимому, излюбленную тему:
   - Да, почитай, с самого его рождения! Моя семья испокон веков служила его семье. Ах, каким он был красивым мальчиком! Если бы Миледи могла только видеть! Все юные леди были у его ног!
   Ее навязчивая болтовня убаюкивала. Однако в следующее мгновение она произнесла фразу, которая моментально заставила меня встрепенуться.
   - Но он не желал смотреть ни на кого, кроме как на свою Таэллу, будь она проклята, ведьма! Опутала, заворожила моего бедного господина, и с тех пор он...
   - Таэлла? Вы знали ее? - с плохо скрываемым волнением перебила ее я. Если старуха действительно вынянчила короля, то наверняка была свидетельницей и его знакомства с моей матерью - а стало быть, ей известна и ее последующая судьба.
   Грена резко остановилась, точно только сейчас осознав, где находится. Бросив на меня быстрый взгляд, полный подозрения, она забормотала, ускоряя шаги:
   - Старая Грена совсем уже выжила из ума. Миледи не стоит слушать пустую болтовню глупой старухи.
   Не дожидаясь, пока я возобновлю свои вопросы, она удивительно резвым для своего возраста шагом оторвалась от меня, устремившись куда-то в сторону.
   Разочарованно выдохнув, я остановилась, не став ее догонять. Очевидно, упоминание имени моей матери испугало ее. Значит, она ее знала. Еще одна тонкая ниточка, которая, возможно, сможет помочь мне ее отыскать. Этим я и займусь по возвращении из мира Дьявола.
   По коже пробежали мурашки, стоило мне вспомнить свой прошлый визит в царство тьмы. Передернув плечами, я постаралась выбросить из головы эти мысли и отправилась в свои покои готовить вещи для предстоящего путешествия.

***

   Ближе к вечеру в покоях короля происходил важный разговор. Двое собеседников стояли друг напротив друга; напряжение, витавшее в воздухе, заставляло одного из них бояться еще сильнее. Мысли другого же были заняты совсем иным.
   - Сколько их? - лишенным всяких эмоций голосом переспросил Эрих, заранее зная ответ.
   Его собеседник с опаской ответил, страшась возможной реакции своего господина:
   - Мы полагаем, что четыре.
   - Полагаете? - обманчиво тихий голос короля прозвучал подобно змеиному шипению.
   - Мой господин, мы можем судить лишь по количеству не вернувшихся гонцов. Однако возможно, что воины просто не успели вернуться с дальних границ государства, так что еще нет причин волноваться... - к концу этой фразы голос мужчины совсем затих, прервавшись на полуслове.
   - Значит, нет причин? - Королевский голос, наполненный яростью и злобой, разнесся далеко за пределы покоев. - Немедленно подготовить войско к выступлению.
   - Это все? - дрожащий голос нарушил воцарившуюся, было, тишину.
   - Нет. Следует тотчас же отправить всадников вслед кортежу принцессы, чтобы предупредить, успеть... - морщинистые пальцы сжались в кулак. - Они должны успеть до того момента, пока процессия не минует мост. Ты меня понял?
   Собеседник часто закивал в ответ.
   - Будет исполнено тотчас же, господин.
   Король не ответил. В глубине души его снедал страх того, что оружие может быть бессильно. Но вслух он лишь сухо произнес:
   - Головой. Ты отвечаешь за это головой.
   И, не дожидаясь ухода собеседника, правитель тяжело опустился в кресло и невидящим взором уставился в пламя камина.
   Время пошло.
  

Глава восемнадцатая. Ночь страха

   Дьявол как всегда оказался прав.
   Когда я спустилась к конюшням, выяснилось, что карета, доставившая меня в столицу, все это время находилась здесь, ожидая свою хозяйку. Кучера, правда, уже не было, но эта проблема разрешилась довольно быстро. Невысокий паренек, ухаживающий за невероятно красивыми, темными как ночь скакунами, вызвался помочь, сознавшись, что впервые в своей жизни встретил таких умных животных и что разлука с ними разобьет ему сердце. Рассмеявшись, я ответила согласием на прозвучавшую в дальнейшем просьбу сопровождать меня в эту поездку, будучи не в силах устоять перед столь эмоциональным выражением восхищения.
   Предполагалось, что мы отправимся утром следующего дня, однако по неведомым мне причинам время отъезда было передвинуто: решено было отправляться в путь днем того же дня. Поэтому не прошло и пары часов после разговора с королем, как я уже находилась в карете, двигаясь навстречу приключениям. Снаружи струи дождя заливали мир серыми потоками воды, колеса кареты вязли в размокшей грязи, но отчего-то на душе моей было спокойно и безмятежно. Впервые - после знакомства с отцом и дворцовой жизнью.
   За окном поля сменялись лесами, а в голове неустанно крутились слова, в сердцах брошенные старухой Греной.
   "Ведьма".
   Неужели моя мать в действительно была колдуньей или же это обвинение было ничем больше, кроме как клеветой уязвленной служанки? В любом случае, теперь, когда я твердо знала, что во дворце, по меньшей мере, два человека могут знать судьбу женщины, подарившей мне жизнь, уверенность, что я обязательно ее отыщу, лишь усилилась.
   Сидящая напротив служанка не сдержала широкого зевка. Заметив, что сие действо не осталось без внимания, она устыдилась и еще глубже забилась в свой угол. Несмотря на все предпринятые мною попытки разговорить ее, девочка лишь краснела и смущалась. Я бы с радостью обошлась без такой компании, но, к сожалению, правила приличия запрещали молодой девушке путешествовать в одиночку. Поэтому стараниями все той же неутомимой леди Коррив, без которой не могло обойтись ни одно мало-мальски важное дворцовое событие - не говоря уже о таком ответственном мероприятии, как отбытие принцессы к жениху, - мне была найдена попутчица.
   Раз или два из окошка я мельком видела Дайра - он путешествовал верхом, и я с куда большим удовольствием составила бы ему компанию, нежели трястись в карете вместе с малознакомой служанкой, которая к тому же в моем присутствии лишний раз боялась открыть рот. Отправляясь в эту поездку, я надеялась лишний раз выкроить время для общения с моим новоприобретенным другом, однако в итоге лишь сменила каменные оковы дворца на деревянные застенки кареты.
   Окончательно заскучав, я попыталась развлечь себя мелькающими за окном пейзажами. Однако пелена дождя надежно оградила наш экипаж от остального мира, растворившегося в потоках струящейся с неба воды. Размытые силуэты деревьев угрожающе застыли по ту сторону дождя, и казалось немыслимым, что еще несколько дней назад ярко сияло солнце, щедро раздаривая свое тепло всем и каждому. Увы, сезон дождей нещадно наступал точно по расписанию вот уже который год, и за столько лет стоило привыкнуть к нему, но... Всякий раз я с опаской ждала этой поры лета, отсчитывая дни до возвращения солнечных лучей.
   Время для обещанного привала давно прошло, а мы все продолжали двигаться вперед в непроницаемо-серую завесь дождя.
   - Скажи, Хольда, - я попыталась снова вовлечь в разговор служанку, а заодно и развлечь себя. - Ты когда-нибудь выезжала так далеко от дома?
   - Нет, никогда, - робко вымолвила девушка в ответ. - Я родилась в маленькой деревеньке вблизи столицы, и как только стала достаточно взрослой, чтобы выполнять небольшие поручения по хозяйству, меня отправили во дворец прислуживать на кухне. Однажды меня заметила графиня Дакрон и взяла к себе в личные прислужницы.
   Имя графини показалось смутно знакомым, но среди придворных таковой я точно не помнила. Внезапно в памяти всплыло недавнее воспоминание, и я радостно проговорила:
   - Да, кажется, в первый день моего пребывания во дворце я слышала упоминание о ней. Кажется, она сейчас должна быть во владениях своего супруга?
   Неожиданно девушка погрустнела. Я только успела предположить, что поток ее красноречия иссяк, и сейчас она вновь замкнется в себе, как та продолжила:
   - Так оно и есть. Поэтому меня и приставили прислуживать Миледи, пока моя госпожа отсутствует.
   - Тебя так тревожит необходимость покинуть дворец? Или беспокоит мое присутствие? - уловив ее нервозность, прямо спросила я.
   Она испуганно вскинула на меня глаза.
   - Что вы! Миледи очень добра. Просто...
   - Не бойся, говори, - подбодрила ее я.
   Она несмело продолжила, глядя в залитое каплями дождя окно.
   - Во дворце ходило столько слухов про Брог - это город, вблизи которого находится владение герцога, - пояснила она, видя мое недоумение. - И я боюсь, как бы с моей госпожой не случилось беды.
   Я не успела ничего ответить, как снаружи внезапно раздались громкие голоса, призывающие всех остановиться, после чего ход кареты плавно замедлился. Приникнув к окну, я различила размытые силуэты нескольких всадников - спешившись, они о чем-то громко спорили, отчаянно жестикулируя. Один из них несколько раз указывал на серое, набухшее раздутыми тучами небо, не прекращающее извергать из своих недр бесконечные потоки воды.
   О чем-то, по всей видимости, договорившись, они вернулись к своим скакунам, приготовившись продолжить путешествие. Лишь один всадник, помедлив, отдал кому-то перевязь от своей лошади и внезапно направился к нашей карете. Недоуменно наблюдая за ним, я не сразу поняла, что то был Дайр.
   Спустя несколько мгновений он уже был внутри, принеся с собой прохладу и свежесть дождя. Пространство кареты точно резко уменьшилось - так много места он разом занял. Смешно отряхиваясь от усеивающих плечи и волосы капель воды, он удивительно бодро проговорил:
   - Ну и погодка! Похоже, что небеса решили разом избавиться от накопившейся воды, не дожидаясь осени.
   В этот момент карета тронулась с места.
   - Что это была за остановка? И через сколько будет привал? - поинтересовалась я.
   Он немного помрачнел.
   - С привалом придется обождать: дождь никак не желает утихать, дороги развезло. Приходится передвигаться медленно, а это значит, что мы не успеваем.
   Я нахмурилась:
   - А разве перед нами стояли какие-то сроки? Или принцессу строго ждут к определенной дате?
   Он пояснил, стаскивая с себя насквозь промокшую накидку:
   - Нужно успеть миновать мост, пока река не вышла из берегов. Дождь начался раньше, чем планировалось, и идет слишком сильно, чтобы успеть, если ехать с остановками. Поэтому сэр Эливан приказал не останавливаться.
   Завидев мое уныние, он попытался подбодрить:
   - Не печалься, вот увидишь - к вечеру уже будем на месте. А там, глядишь, после моста остановимся на ночлег.
   - Хорошо было бы, - призналась я. - А то я уже подустала от бездействия. Наверное, лучше было бы, как и ты, путешествовать верхом.
   Служанка смотрела на нас, хмуря брови, - очевидно, подобная фамильярность была не принята среди ее прежних господ.
   - Не думаю, что это была бы хорошая идея, - покачал головой юноша в ответ на мои слова. - Не пристало знатной леди покрывать столь большие расстояния верхом, точно какой-нибудь простолюдинке.
   Хольда, очевидно, полностью разделяла это мнение - глаза девушки выражали все испытываемые ей эмоции, и без лишних слов было ясно, что она симпатизирует Дайру. Я вдруг почувствовала легкий укол странного чувства, в котором спустя мгновение распознала ревность. Это неожиданное открытие явилось неприятным сюрпризом - нахмурившись, я укорила себя за неподобающие, неуместные и просто возмутительные эмоции, и постаралась вытравить это неприятное ощущение из души.
   - Может и так, - согласилась я, а затем продолжила из чисто детского желания еще сильнее шокировать бедняжку. - Однако вряд ли кто осмелился бы открыто выказать мне свое недовольство - статус королевской фаворитки все еще со мной, и неважно, сколько миль отделяет нас от дворца
   Собеседник ухмыльнулся в ответ на мой откровенный намек на утренний разговор. Теперь, когда ему стало известно мое истинное происхождение, точно рухнула некая невидимая преграда, прежде разделявшая нас. Какое это было удовольствие - вести беседу, не чувствуя гнетущих душу секретов и тайн, не следить за каждым произнесенным словом, боясь обронить лишнее. Во дворце я была лишена такой возможности, поэтому сейчас с восторгом упивалась каждым мгновением наших разговоров, чувствуя необычайную легкость и смелость, невзирая на близкое присутствие служанки рядом.
   За приятной сердцу беседой время летело незаметно. Наступил долгожданный вечер, однако обещанный мост все никак не желал появляться. Лишь мутные воды быстротечной реки серым пятном выделялись из сгустившихся на землю сумерек.
   Спустя еще некоторое время открылась неприятная истина - несмотря на все наши попытки двигаться быстрее, мы опоздали. Мост был либо затоплен, либо снесен бурным потоком речного течения.
   Об этом нам с Хольдой сообщил растерянный Дайр, покидавший карету для того, чтобы узнать нерадостные вести.
   - И что теперь? Мы вернемся во дворец? - растерянно вопрошала встревоженная служанка. Я старалась скрыть собственную растерянность в ожидании ответа.
   - Не говори глупостей, - поморщился порядком утомленный Дайр. - Существует немало объездных путей, одним из которых мы и воспользуемся. Это займет всего несколько часов, и завтра к вечеру мы достигнем границы.
   Меня совсем не обрадовало подобное утешение - следующей ночью я должна была уже отправиться в царство Дьявола! А для того, чтобы до полуночи оказаться на месте, придется мчаться на обратном пути во весь опор.
   Мысли незаметно перетекли к воспоминаниям о случившемся прошлой ночью. Мог ли знать Дьявол о том, что произойдет? А если да, то почему не остановил, почему не предупредил? Или же он намеренно отпустил меня туда, желая, чтобы я увидела своими глазами, что происходит с теми, кто предлагает мне свою помощь...
   Последняя мысль прозвучала настолько дико, что я даже потрясла головой, чтобы выкинуть ее из сознания. Недоуменно покосившись на меня, служанка неуловимо повела плечами - и, к счастью, промолчала.
   За окном давно вступила в свои права непроглядная ночь, а мы все ехали куда-то в темноту. На затянутом тучами небе не было видно желтоокого ночного светила - и я обрадовалась этому, не желая видеть наглядное подтверждение того, что время моего пребывания в мире людей истекает.
   Незаметно я задремала. Сквозь сон все звуки были удивительно различимы: спокойное дыхание Хольды, скрип колес карет, приглушенные голоса всадников, поравнявшихся с нами, негромкое завывание ветра, который точно соревновался с нашими экипажами в скорости. В этом соревновании мы, конечно, были бессильны.
   Внезапно в ровную череду уже привычного шума вклинился какой-то инородный звук. Встрепенувшись, я резко проснулась, настороженно прислушиваясь. Однако на первый взгляд все было по-прежнему, разве что к прежним звукам добавилось испуганное ржание лошадей. Хольда продолжала тихонько сопеть, прислонившись к стенке кареты, Дайр с немым вопросом во взгляде воззрился на меня, но не успел он озвучить свои сомнения, как в следующий миг раздался громкий истошный крик.
   От испуга я подскочила на месте, Хольда проснулась, а Дайр негромко выругался себе под нос, пытаясь сквозь окно кареты разглядеть хоть что-нибудь среди окружившей нас мглы. В следующий миг карету сотряс сильный удар. Я не сдержала испуганный крик, тонкий голосок Хольды вторил мне, а затем произошло самое страшное - верх кареты начал странно крениться, сверху посыпалась древесная крошка - точно кто-то невероятно сильный извне выламывал доски голыми руками! В следующий миг ночь вокруг нас взорвалась сотнями криков - наши голоса потерялись в хаосе всеобщего ужаса и страха.
   Карета на полном ходу начала тормозить - мы со служанкой полетели прямо на Дайра, который в последний момент одной рукой сумел ухватить меня за платье, удержав от сильного столкновения со спинкой сидения. Тем не менее, моя голова все равно пребольно стукнулась о твердое дерево, но даже такая сильная боль не могла заглушить острое чувство беспомощности перед происходящим. Что за ад творился там, снаружи? Словно в такт моим мыслям откуда-то снизу прозвучало дрожащее:
   - Спаси нас, Господи...
   Голос принадлежал трясущейся Хольде, которая слабо опираясь на, по-видимому, поврежденную руку, попыталась подняться с пола, куда она слетела в момент торможения.
   Кто-то неведомый оставил крышу нашей кареты в покое. Сквозь изломы в ней внутрь лились людские крики и испуганное ржание лошадей, слышались звуки борьбы и глухое лязганье металла.
   Побледневший Дайр озвучил наши страхи:
   - Неужели на нас напали... Но кто мог осмелиться это сделать, зная, что не сегодня-завтра принцесса станет правительницей такого сильного государства, как Мирракешау?
   Опираясь на протянутую руку, служанка неловко поднялась и села на сидение. Я устремила недоуменный взгляд на юношу, который, правильно его расценив, обнажил оружие, до сей поры представлявшееся мне не более чем простым атрибутом любого дальнего путешествия, и с горячностью проговорил:
   - Пусть призвание мое состоит не в том, чтобы ловко махать мечом, оставаться в стороне мне запрещает вера.
   И с этими словами он распахнул дверцу и нырнул в царящую вокруг ночь.
   Я проводила высокую фигуру тоскливым взглядом - как бы мне ни было страшно за его жизнь, упросить его остаться здесь я не имела права: он был куда нужнее там, где под покровом ночи творилось что-то дьявольское.
   Обнявшись с дрожащей от ужаса Хольдой мы принялись судорожно молиться. Всякий раз, когда в ночи звучал новый крик, полный боли, мое сердце сжималось от страха за Дайра.
   Закончился этот кошмар так же внезапно, как и начался. Неожиданно наступила тишина, в которой стали различимы взволнованный шелест листвы и завывание ветра, щедро приправленные шумом дождя. Сквозь сломанную крышу на нас попадали холодные капли, но в тот момент это было, наверное, последней вещью на свете, волновавшей меня.
   Когда дверца кареты резко распахнулись, мы обе - Хольда и я - непроизвольно отпрянули в сторону, приглушенно вскрикнув от неожиданности. Но вместо неведомых чудищ, услужливо нарисованных подсознанием, в карету, морщаясь, влез Дайр - живой и практически невредимый.
   - Все закончилось. Нападавшие не ожидали такого отпора и довольно быстро отступили, - все еще тяжело дыша, проговорил он. Однако вместо облегчения на его лице читалось озабоченность.
   - Кто это был? - я поторопилась задать ему главный вопрос.
   - Не знаю, - мрачно признался он. - В темноте было сложно это понять. Но я мог поклясться, что что-то в этих людях было неестественным. Они сражались так же молчаливо, как и напали.
   Снаружи раздались громкие голоса. В первую секунду меня посетил страх, что нападавшие вернулись, однако голоса звучали не испуганно. Дайр встрепенулся и, велев нам ничего не бояться, но карету не покидать, устремился в темноту к остальным мужчинам.
   Вернулся он нескоро, еще более мрачный и хмурый.
   - Что произошло?
   - Мы не можем двигаться дальше, - без лишних вступлений произнес он.
   Рядышком тихо охнула Хольда, но мне было не до нее.
   - Почему?
   - Половина воинов ранены, есть и те, кто уже не вернется домой вовсе, - после небольшой паузы ответил он. - Часть карет пострадала и требует срочного ремонта.
   - А принцесса?
   - Принцесса невредима, хотя и сильно напугана. Сейчас Его Высочество утешает сестру, пока сэр Эливан размышляет, как следует поступить.
   - Нам можно покинуть карету? Хотя бы на время, - просительно произнесла служанка, и я присоединилась к этой просьбе.
   Он коротко кивнул в ответ.
   Ночь встретила нас мелким моросящим дождем, ветром и запахом сырости. Я поежилась, кутаясь в накидку.
   Повсюду сновали люди, растерянные девушки и женщины, как и мы, покинувшие свои экипажи, небольшими кучками обсуждали произошедшее, стараясь говорить приглушенным голосом - всех нас не покидало ощущение, что из густой листвы за нами следят неведомые враги, выжидая момент для нового нападения.
   В ожидании новостей Хольда и я присоединились к одной из таких групп, коротая время за ничего не значащими разговорами. Спустя некоторое время по толпе пронесся слух, что было принято решение отправить нескольких человек за помощью к соседнему городу или поселению.
   Не утерпев, я отправилась на поиски Дайра, чтобы самолично узнать все от него. Хольда последовала за мной точно тень.
   Выслушав мой вопрос, юноша подтвердил:
   - Да, все именно так. Двигаться вперед мы не сможем, поэтому необходима помощь со стороны. Если верить картам, то ближайшее крупное поселение, в котором и было решено искать подмогу, находится в нескольких часах езды. Я вызвался отправиться вместе с сэром Генри и еще несколькими воинами.
   - Я не хочу оставаться здесь, - это жалобное признание вырвалось само собой. Заставив себя успокоиться, я поправилась: - То есть я хотела спросить...
   - Нельзя ли тебе с нами? - перебил он меня.
   - Да, - сокрушенно призналась, заранее предчувствуя отрицательный ответ.
   Однако юноша меня удивил.
   - Я предчувствовал, что так оно и будет. Кроме того, мне бы не хотелось оставлять тебя, пока я сам буду отсутствовать. Именно поэтому я заранее добился у сэра Эливана разрешения для некой леди Аселайн сопровождать меня, - он лукаво подмигнул мне на последних словах.
   - Ты не шутишь? - я не сдержала изумленного вскрика, наполовину смешанного с восторгом.
   - Нет, - он улыбнулся. - Более того, я уже приказал распрячь лошадей из твоего экипажа - мы отправимся верхом.
   В этот момент позади меня раздался голос Хольды, о которой за время разговора я успела благополучно позабыть.
   - Я не могу отпустить Миледи одну, иначе леди Коррив снимет с меня голову за такой проступок.
   Обернувшись, я попробовала отговорить девушку:
   - Хольда, уверяю тебя, что леди Коррив об этом и не узнает! В самом деле, подумай, зачем тебе куда-то ехать в ночь, да еще и под таким дождем.
   Однако служанка была настроена решительно.
   - В самом деле, почему бы не взять ее с собой, - утомленная безуспешными попытками разубедить Хольду, сдалась я.
   - Если ты считаешь это необходимым, - неуверенно произнес Дайр. - Хотя я сомневаюсь, что сэр Генри будет осчастливлен этой новостью.
   И в самом деле, лицо мужчины не выражало восторга при известии о том, что к его отряду добавился неожиданный довесок в виде двух дам. К счастью, он не стал спорить или выражать недовольство прилюдно, вместо этого приказав нам выдвигаться не медля.
   Дождь вновь усилился. Мы ехали в кромешной темноте практически наощупь, с трудом различая силуэты друг друга в плотной пелене застилающей глаза воды. Несмотря на намокшую накидку и скользящие в руках поводья я была рада променять наскучившую обстановку кареты на вольный ветер и движение сильного лошадиного тела подо мной. Дьявольские скакуны на удивление послушно позволили себя оседлать Хольде и Крэму - мальчишке из конюшни, который каким-то чудом упросил сэра Генри позволить и ему отправиться с нами.
   Сложно было представить, как можно было ориентироваться в однообразном крошеве тьмы, накрывшей мир с приходом ночи, но наш небольшой отряд уверенно мчался куда-то вперед под командованием немногословного командира.
   Сосчитать, сколько прошло времени с того момента, как мы покинули импровизированный лагерь королевского сопровождения, было невозможно, однако небо уже просветлело, когда на горизонте показались далекие очертания раскинувшегося города.
   Я утомленно клевала носом, с трудом удерживаясь в седле. Дождь прекратился, тучи потихоньку рассеивались - зарождающийся день обещал быть хорошим.
   Через пару часов стены города приблизились настолько, что можно было разглядеть старую каменную кладку, местами осыпавшуюся, распахнутые высокие ворота и макушки городских строений.
   Внезапно в одурманенное сном сознания закралась странная мысль - что-то было в открывающейся нам картине знакомое и одновременно неправильное. Детально обдумать это подозрение мне помешал конь. Вдруг резко начав нервничать, он сбавил шаг, отказываясь подчиняться моим командам
   Пока я недоуменно пыталась усмирить его, мы вплотную приблизились к городу.
   - Остановитесь здесь, - властно крикнул сэр Генри, и мы дружно последовали его приказу.
   Спешившись, я с наслаждением разминала затекшие от долгой скачки ноги, когда вновь обратила внимание на городские ворота - и тут меня пробрал могильный холод.
   Во-первых, любой город или любое поселение твердо-натвердо знали нехитрую истину: ночью главные ворота должны быть крепко заперты. Это гарантирует защиту от внезапных нападений, и кроме того препятствует проникновению в город случайных путников. Поэтому от вида распахнутых широких створок в душу вкралось нехорошее предчувствие.
   А во-вторых, - и ужас от этого открытия не шел ни в какое сравнение с эмоциями от предыдущих умозаключений - виднеющиеся здания, каменная мостовая, высокие деревья, растущие строго вдоль кладки стены - все это было мне очень знакомо.
   Это могло означать только одно.
   - Ладим, - один из воинов удовлетворенно произнес то самое название, которое мысленно я все никак не решалась произнести.
  

Глава девятнадцатая. Мертвый город

   Сердце билось глухо и часто. Волна паники смыла все связные мысли, оставив только нарастающий страх и чувство беспомощности.
   - Почему ворота распахнуты? И где стража? - нахмурившись, спросил сэр Генри, первым из мужчин озвучивший неладное.
   Все разом замолчали. В наступившей тишине было слышно недовольное ржание никак не желающих успокаиваться лошадей.
   - Может, они тоже подверглись нападению? - неуверенно предположил высокий верзила по имени Мурей.
   Мужчина мрачно качнул головой:
   - Не знаю, но в любом случае нам придется узнать это. Ее Высочество ожидает помощи, а, добираясь до ближайшего города, мы только потеряем драгоценное время.
   Я только было раскрыла рот, чтобы попытаться озвучить свои бессвязные страхи, как в этот момент случилось неожиданное: отшатнувшись, лошади вдруг испуганно заржали и разом поднялись на дыбы, вырывая поводья из рук держащих их людей. Ощутив свободу, они, точно по команде, развернулись и помчались прочь, вздымая брызги грязи из дорожных канав.
   Мы растерянно провожали их взглядами.
   - Что теперь нам делать? - казалось, Хольда вот-вот расплачется. Глядя на нее, я почувствовалаЈ что и сама готова разревется.
   - Тише, - прикрикнул раздосадованный Генри. - Не знаю, какая вожжа попала им под хвост, но теперь делать нечего - придется искать других лошадей в здешних конюшнях.
   - Если мы вообще кого-то там найдем, - вполголоса промолвил себе под нос испуганный Крэм.
   Сэр Генри сделал вид, что не расслышал этих слов.
   Я усиленно прокручивала в голове обрывки воспоминаний. Отчего-то все, что было связано с отъездом из этого места, было точно подернуто вязкой дымкой. Но черную волну, нахлынувшую на город, я помнила отчетливо. Но что произошло после? Что стало с жителями?
   Похоже, это нам сейчас и предстояло выяснить. И хотя эта идея не вызывала в моей душе положительного отклика, альтернативы не было.
   С осторожностью мы прошли в ворота, ежесекундно оглядываясь - очевидно, чувство страха поглотило не меня одну.
   Пройдя с десяток шагов, мы остановились.
   - Что за чертовщина? - изумленно произнес сэр Генри, оглядываясь по сторонам.
   Город казался заброшенным. Ни жителей, ни животных. Только мертвенная тишина, в которой словно раскаты грома звучали наши неуверенные шаги.
   Улица, дома - все выглядело так, словно хозяева на мгновение вышли куда-то по делам, оставив все свои дела незавершенными, в надежде совсем скоро возвратиться обратно.
   - Может, на них тоже было совершено нападение? - неуверенно предположил Ромин - рыжебородый рослый детина.
   - Нет следов борьбы, не видно тел, - не согласился мужчина. - И даже если нападавших было немало, не могли же они уничтожить целый город! Старики, женщины, дети - кто-нибудь да остался бы в живых!
   - В любом случае, надо идти дальше - возможно, они собрались в церкви или где-то еще.
   Все двинулись дальше, а я не могла сдвинуться с места, придавленная тяжестью внезапно обрушившихся догадок.
   - Асель, - нетерпеливо окликнул меня Дайр. - Надо спешить!
   Я медленно кивнула ему, даже не понимая смысл сказанного. В эту секунду все, о чем я могла думать, были стремительно наполняющие память забытые образы прошлого. Неизвестно, что именно послужило возвращению воспоминаний, но внезапно все стало на свои места, все разрозненные части мозаики собрались в единую удручающую картину. Слухи, ходившие во дворце про другой город Брог, не вернувшиеся гонцы, в числе которых был и тот, чье отсутствие так печалило Милушу и неизвестную мне рыжеволосую девчушку,
   Четыре города за четыре дня просрочки. Королевская плата Дьяволу.
   Осознание того, что я всему виной резко обрушилось на меня, точно не знающий жалости лезвие палача на беззащитную шею осужденного.
   Что произошло со всеми жителями? Почему улицы города пустынны, точно все население разом растворилось, оставив все нажитое добро? Не могло ведь войско Дьявола заставить исчезнуть сотни, тысячи людей?
   С каждым шагом груз вины становился все невыносимей. Точно все это время воспоминания о ночи, когда мы с тетей на вершине холма наблюдали за гибнущим городом, умышленно скрывались на задворках памяти, дожидаясь подходящего случая, чтобы обрушиться на меня со всей беспощадностью.
   Захваченная врасплох этими чувствами я не сразу заметила, что вот уже некоторое время ноздри упрямо щекочет странный запах.
   Принюхавшись, я поморщилась - аромат был далеко не из приятных. Судя по выражению лиц других участников нашего отряда, этот запах почувствовала не я одна.
   Едва уловимый запах, от которого в жилах стыла кровь. Запах смерти, запах боли и страха. Так должны пахнуть человеческие страдания.
   - Держитесь рядом друг с другом, - внезапно приказал нахмурившийся сэр Генри, озираясь вокруг.
   - Что происходит? - начал, было, один из мужчин, как в этот момент мы все услышали негромкий хруст где-то позади. Звук напоминал случайный скрежет камня под чьими-то осторожными вкрадчивыми шагами.
   - Наверное, это ветер, - неуверенно предположил Дайр, но его слова никого не успокоили.
   Меня захлестнула паника. Начали сбываться самые страшные опасения - с этим городом произошло что-то страшное, и с последствиями случившегося нам предстоит столкнуться.
   - Быть может, не стоит заходить вглубь города? И без того ясно, что жителей здесь нет.
   - Мы должны выяснить, что здесь происходит, - категорично отмел мое робкое предложение командир. - И раз Миледи решилась пуститься в путь с нами, то меньшее, что она может делать - это не мешать.
   Молча проглотив эти обидные слова, я последовала за остальными - идти обратно одной не имело смысла, кроме того бросить Хольду и Крэма, которые оказались здесь исключительно из-за меня, я не имела права.
   Воздух густел, аромат усиливался, становясь тошнотворным. Я уже не спрашивала, куда мы идем, заранее подозревая бессмысленность нашего мероприятия. Очевидно, что людей здесь не осталось - как и любых других живых существ.
   Это произошло в тот самый момент, когда мы огибали большой ряд торговых лавок, так же как и все остальные строения в этом городе, совершенно пустых. Товары одиноко лежали на прилавках, фрукты усиленно гнили, распространяя сладковатый запах гниения. Рыжебородый верзила, засмотревшись на прилавок, где лежало различное оружие - начиная от простых незамысловатых кинжалов и заканчивая мечами работы искусных мастеров, немного приотстал. Мы поначалу не заметили этой пропажи, однако его удивленный голос нагнал нас спустя несколько шагов:
   - Эй! Кто ты там? Не бойся, я не причиню тебе вреда!
   Ромин, по всей видимости, разговаривал с кем-то или чем-то, скрывающимся в глубине прилавков.
   - Ты нашел кого-то из жителей? - моментально встрепенувшись, произнес сэр Генри, разворачиваясь и устремляясь к мужчине.
   Тот, не дождавшись ответа, устремился вглубь лавки, скрываясь от нашего вида.
   И в следующую секунду воздух прорезал его пронзительный, полный ужаса крик. Я никогда не представляла, что взрослый мужчина может так истошно кричать. Через секунду голос резко оборвался, точно захлебнувшись собственным криком - и этот звук оказался куда страшнее первого.
   Стремглав бросившись к нему, мы залетели в лавку, и тут нашим глазам открылась ужасающая картина.
   В самом углу лавки сидело что-то или кто-то, в чьих объятьях сейчас находился наш спутник. Или точнее, только его тело - из разорванного горла обильно вытекала кровь, унося с собой хрупкие крупицы жизни. Отвратительное существо, издавая странные хлюпающие звуки, с жадностью припадало к ране, очевидно, питаясь кровью.
   Мы застыли на месте от ужаса и омерзения. Первым пришел в себя сэр Генри - резко взревев, он бросился к неизвестной твари, на ходу обнажая меч. Та и не думала сопротивляться, слишком занятая своей добычей.
   - Оно перегрызло ему горло зубами, - спустя несколько мгновений неверяще произнес мужчина, опуская оружие, по лезвию которого стекали крупные бурые пятна чего-то, мало напоминающего кровь.
   - Что это за тварь? - дрожащим голосом осведомился Крэм, но тишина послужила ему ответом.
   Предводитель прикрыл глаза навечно оставшемуся в этом городе Ромину. Усилием воли заставив себя перевести взгляд на нас, он отошел от тела и направился к выходу из лавки, уже не убирая меч обратно в ножны.
   - Идемте. Я не знаю, что это за дрянь, но если верить предчувствию, она здесь точно была не одна...
   И он застыл на пороге, загораживая нам обзор. По разом напрягшейся спине я поняла, что дело совсем плохо.
   Я не ошиблась. Когда он медленно-медленно, точно боясь совершить резкое движение, отошел в сторону, резкий вздох непроизвольно вырвался из груди. Рядышком в судорожном жесте прижала руки к груди Хольда, выругался Крэм, и обнажили оружие остальные мужчины.
   К нашему несчастью, старина Генри оказался прав в своих предположениях. Тварь была не одна - их были десятки, сотни. Но самой страшной оказалась суровая истина, снизошедшая на нас в это мгновение. Жители никуда не исчезали. Все это время они были здесь, позади нас, прячась и выжидая, пока мы не пройдем вглубь города, чтобы отрезать всякие пути к отступлению. Только сейчас они мало были похожи на людей - абсолютно белые, разбухшие тела, на которых багровели синюшные пятна, усеивающие мертвенную кожу. На шеях многих из этих существ виднелись рваные раны - точно такие же, какой наградила Ромина первая встреченная нами тварь. В лицах уже не было ничего человеческого - только слепая жажда.
   И все они надвигались на нас со стороны главных ворот - откуда мы пришли всего несколько минут назад. Движения их были странно-размеренными: точно они твердо знали, что убегать нам некуда, поэтому шли не спеша, наслаждаясь охватившим нас ужасом.
   Не дожидаясь, пока они приблизятся, мы сорвались с места, устремляясь вперед, туда, где не было этих тварей.
   - Церковь! - закричала я. - Нам нужно бежать туда!
   - Мы не знаем, где именно она находится, - на бегу возразил Дайр. - А пока будем искать, они нас уже нагонят.
   - Я знаю, где она, - сообщила им, тяжело дыша. - Я покажу.
   Точно осознав, что жертвы пытаются ускользнуть от них, существа заволновались и прибавили темп, сокращая расстояние между нами. Становилось все сложнее сохранять дистанцию - раз или два меня накрывало волной ужаса, когда казалось, что вот-вот до моей спины дотронется вздутая длань мертвеца.
   Однако нам удавалось довольно успешно бежать, пока внезапно из-за угла здания, которое мы миновали, нам навстречу не выскочила парочка новых тварей. Только расторопность и быстрая реакция сэра Генри и еще одного воина спасла нас - они буквально вспороли существ мечами, и из этих ран наружу тотчас же потекла густая фиолетовая масса.
   К горлу подкатила горькая волна, но я, снова пускаясь в бег, запретила себе поддаваться эмоциям. Сейчас главным было успеть.
   К несчастью для нас, у бывших жителей города все-таки остались хоть какие-то зачатки разума. В этом мы имели неудовольствие убедиться, когда, выскочив на площадь, от которой до церкви было рукой подать, мы не встретили ожидающую нас толпу. Состоящую, естественно, из уже знакомых нам тварей. Сгрудившись одной большой кучей, они стояли прямо на перекрестке, загораживая собой главную дорогу, ведущую прямо к зданию церкви.
   Резко затормозив, мы растерянно обернулись - позади на нас продолжала надвигаться стена мертвецов.
   - Что теперь нам делать? - по щекам Хольды бежали ручейки слез.
   - Мы можем попробовать пробраться по окружной дороге, - торопливо произнесла я.
   - Ну так веди, чего стоишь! - выкрикнул Генри, и мы снова бросились бежать.
   Я с трудом вспоминала дорогу - все-таки в этой части города я бывала нечасто, да и пользоваться другим путем раньше не приходилось. Но осознание того, что отступать нам некуда, подгоняло похлеще самого острого кнута.
   Мы бежали по узкой тропинке, огибающей купеческие подворья, уже на последнем издыхании. С непривычки у меня закололо в правом боку, легкие, казалось, вот-вот разорвутся от спешного дыхания. Когда впереди показалась верхушка знакомого здания, я даже не успела ощутить облегчения - настолько сильным было напряжение.
   Однако когда до церкви нам осталось с десяток шагов, случилось непредвиденное. С крыши соседних домов на нас сверху вдруг прыгнули несколько человеческих фигур, окружая нас. Мужчины бросились отбиваться от них, а мы с Хольдой, прижавшись друг к дружке, с ужасом наблюдали за ними. Если бы мы только обернулись! Возможно, тогда бы нам удалось заметить, удалось спасти... Но мы были загипнотизированы разворачивающейся перед нами битвой, и пришли в себя только услышав резкий вскрик Крэма. Одна из тварей, оставшаяся незамеченной, подкралась к нему со спины и, обхватив, впилась в шею. Хольда закричала от ужаса. Был бы у нас меч, все могло бы сложиться иначе - но мы были безоружны и беспомощны, поэтому могли только смотреть, как существо утаскивает ослабевшее тело нашего спутника в тень домов...
   Сэр Генри, на миг обернувшись, моментально оценил ситуацию и прокричал:
   - Все двигаемся к церкви! Этих тварей становится все больше, долго мы не продержимся!
   Мужчины начали медленно пятиться, продолжая отбиваться от прибывающих и прибывающих мертвецов. Мы, прикрываемые их спинами, побежали к дому молитв. Услышав сдавленный стон, я не выдержала и обернулась - воспользовавшись тем, что один из воинов отвлекся на напавшую сверху тварь, другая совершила резкий прыжок - и вонзила зубы в свободную руку мужчины.
   Заметив, что я замедлилась, тот, с усилием вонзая меч в голову существа, прокричал:
   - Беги!
   Я не могла ослушаться. Что было сил я припустила к церкви, на ступенях которой уже находилась Хольда, судорожно дергая за ручки дверей.
   - Заело, - хныкающим голосом произнесла она.
   - Дай мне, - нетерпеливо обогнула ее и с силой дернула. Дверь сдвинулась с места, но не открылась.
   - Давай вместе! - прокричала она, и я кивнула.
   Взявшись за обе ручки, мы напряглись и дернули на себя. Не устояв перед таким напором, двери резко распахнулись, и мы от неожиданности полетели на землю.
   Быстро поднявшись, я вновь поспешила к ступенькам, Хольда немного приотстала. Уже на последней ступеньке краем глаза я заметила какую-то тень. А в следующий миг позади меня раздался характерный звук погружения зубов в человеческую плоть.
   - Неееет! - мой собственный крик резанул по ушам.
   Хольда, закрывшая меня собственным телом, посмотрела на меня ничего не понимающим взглядом, пока тварь, обхватившая ее руками, жадно пила кровь из шеи девушки, а в следующее мгновение, покачнувшись, она опустилась на землю. Тут же к ней подскочили еще несколько мертвецов, и в следующее мгновение тело девушки скрылось под раздутыми телами монстров, когда-то бывших людьми.
   Разум помутился. Уже мало что понимая, я перевела взгляд вперед - и покачнулась. Потому как переулок был наполнен тварями. В этом месиве белых раздутых тел виднелись мои спутники, точно одинокие островки, захлестываемые все новыми волнами мертвецов, пока светлая копошащаяся масса тварей не скрыла их полностью.
   Я, наверное, так бы и застыла на ступеньках, дозволив существам добраться до себя, как чьи-то сильные руки потянули меня в церковь. Я позволила им завести меня внутрь, и только услышав, как гулко захлопнулись двери за нами, пришла в себя и попыталась вырваться, броситься обратно, но меня не пустили.
   Я билась в руках, крепко меня держащих, а слезы градом катились по моим щекам.
   - Там ведь все, все остались! Сэр Генри, Минах, Хольда, Дайр!
   Слова вскоре превратились в бессвязные всхлипы. Я оплакивала своих спутников, которые навсегда остались на улицах этого города, положив жизни ради спасения других.
   Когда, наконец, слезы закончились, оставив после себя чувство опустошенности, я вытерла лицо ладонями и взглянула на спасшего меня человека.
   Это был Дайр. Необычайно бледный, весь потрепанный, но живой! Я бросилась ему на шею, мысленно благодаря небеса за то, что они позволили ему спастись.
   Снаружи доносились негромкие звуки, но никто не пытался войти в церковь. Очевидно, церковь и в самом деле являлась преградой для дьявольских созданий.
   - И что теперь? Что мы будем делать? - все еще низким от недавних рыданий голосом произнесла я.
   Без пищи и воды долго нам не протянуть - не погибнув от рук мертвецов, мы вполне можем умереть здесь, только в этом случае наши мучения растянутся на несколько долгих дней.
   - Я буду молиться, - твердо произнес он. - Быть может, мне удастся упокоить этих несчастных.
   Я взглянула на него с сомнениями, но вслух ничего не произнесла. По крайней мере, у него еще оставалась надежда на божественную помощь, в то время как я в нее не верила.
   Дайр прошел в центр большого, светлого помещения, и, опустившись на колени, принялся нараспев читать молитвенные тексты.
   Я, тихо, как только могла, подошла к просторным церковным окнам, через которые широким потоком внутрь лился солнечный свет, и посмотрела наружу. Лучше бы мне этого не делать. Все пространство перед церковью было заполнено мертвецами. Они всеми силами пытались попасть внутрь, но невидимая сила не позволяла им этого сделать.
   Не в силах дольше наблюдать за ними, я отвернулась и прошла к алтарю.
   Минуты текли одна за другой. Голос Дайра усиливался, остро пахло благовониями и ладаном - несмотря на легкое головокружение, я заставляла себя стоять на месте, не зная, чего ждать.
   В какой-то момент поток света вдруг заслонила чья-то тень. Я испуганно повернула голову к окну - от ужаса потеряла дар речи.
   Потому как в церковном витражном окне, заграждая собой солнечные лучи, стояла Памира.
   А точнее то, во что она превратилась. Когда-то роскошные волосы сейчас обрамляли раздутое лицо грязными паклями. На мертвенно-белой шее виднелась глубокая рваная рана, в которой можно было увидеть синюшные внутренности. С трудом двигая онемевшими конечностями, она согнула раздутый палец и медленно поманила меня к себе.
   Я, точно загипнотизированная, медленными шагами приблизилась к окну, не в силах заставить себя отвести взгляд от самого ужасающего зрелища, которое когда-либо видела.
   Моя. Это все моя вина.
   "Как же так?" - внезапно возразил мой внутренний голос. "Это ведь не ты все это время скрывалась от Дьявола, препятствуя исполнению договора - ты ничего не ведала, поэтому твоей вины в случившемся нет!"
   В этот момент голос Дайра стал невыносимо громким. Откуда-то снаружи раздалось завывание ветра, громко хлопнула дверь, заставив меня вздрогнуть, а в следующий миг мир утонул в протяжном вое. Закричали твари, а вместе с ними и стоящая по ту сторону окна от меня Памира, а затем прямо на моих глазах она рассыпалась прахом, оставив после себя лишь звенящую тишину в ушах.
   Я застыла у окна, всматриваясь в улицу, покрытую ровным слоем праха, не веря, что все закончилось.
   - У меня получилось? - позади меня раздался неуверенный голос юноши, и я, не в силах промолвить и слова, просто кивнула.
   Мы дрожащими шагами преодолели расстояние, отделяющее нас от дверей, и робко распахнули их. Нам в лицо ударил яркий солнечный свет и свежий порыв ветра.
   - Спасибо тебе, Господи, за то, что спас нас, - Дайр с благодарностью проговорил эти слова, но не успела я что-либо добавить к ним, как в моей голове лениво прозвучал знакомый голос, который не беспокоил меня последние дни.
   "Бог тут не при чем".
   Я вздрогнула, и постаралась незаметно от Дайра прошептать:
   - А кто же тогда нас спас?
   И вновь ответ с усмешкой:
   - Это был я. В конце концов, я не мог допустить, чтобы моя подопечная погибла от обезвоживания в какой-то затхлой церквушке.
   Я ничего не успела ему ответить, так как в этот момент воздух наполнился шумом приближающихся лошадей. Звук все нарастал, пока в проулок перед церковью на полном ходу не влетела канонада всадников, возглавлял которую седовласый старец на могучем гнедом жеребце.
   Завидев наши обессиленные фигуры, всадники спешились. Их предводитель молчаливо оглядел нас с Дайром, от его внимательного взора не укрылась ни единая деталь. Приблизившись к нам вплотную, он молвил со вздохом:
   - По всей видимости, мы опоздали...
   - Учитель... - раздался чуть удивленный голос Дайра, и, несмотря на опустошение чувств и полное эмоциональное бессилие в моей душе подняло голову чувство, удивительно похожее на изумление. Неужели передо мной сейчас стоял сэр Вильям, человек, заменивший моему другу родителей?
   - Здравствуй, Дайр, - размеренный низкий голос принадлежал высокому, белому как лунь старику. - Не думал я, что следующей нашей встрече будет суждено произойти при таких печальных обстоятельствах. Где ты был весь этот длинный год? И неужели у тебя не нашлось времени, чтобы навестить своего старика-учителя?
   - Год действительно выдался длинным, - согласился Дайр, и сбивчивый осипший от молитв голос выдал усталость своего хозяина. - Мне будет, что вам рассказать.
   - Буду ждать этого момента, - спокойно согласился старик.
   - Что это было? Почему город был полон мертвецов? - не дожидаясь новых расспросов, поторопился спросить юноша.
   - Это долгий разговор, - покачал головой старец. - Я полагаю, тебе каким-то чудом удалось упокоить несчастных?
   Дайр горделиво вскинул подбородок.
   - Да. Я взывал в молитвах к Господу, и Он услышал меня.
   Старик кивнул.
   - Проверьте, не осталось ли кого-нибудь, если да, то упокойте несчастных, - эти слова адресовались окружившим нас мужчинам в церковных мантиях. - А я пока побеседую со своим бывшим учеником и его неизвестной мне спутницей. - Я удостоилась внимательного взгляда неожиданно добрых и мудрых глаз старца.
   Мы втроем медленно побрели по направлению к главным воротам.
   - На самом деле вам неслыханно повезло, - учитель неторопливо начал свою речь. - То, с чем вам сегодня пришлось столкнуться, напастью расползлось по округе. Повсюду звучат тревожные сообщения о нападениях странных на вид людей, которые разрывают горло своей жертве и выпивают кровь. Все церкви поставлены в известность, службы идут днем и ночью. Королевские слуги, как видишь, даже обратились ко мне, будучи не в силах справиться сами, - он развел руками, а после продолжил: - Прочесывая округу, мы наткнулись на большое скопление сломанных карет с придворными, ожидающими помощи. Они-то и поведали нам, что на них было совершено нападение, и нападавшие вели себя довольно странно. Так же они рассказали нам и о том, что отправили отряд в ближайший город за подмогой. Просчитав, к какому поселению вы были наиболее ближе, мы поторопились сюда.
   - Кстати, - сэр Вильям повернулся ко мне. - У ворот мы встретили черного, как ночь, красивого жеребца, который точно кого-то ждал.
   Я распахнула глаза в изумлении:
   - Но как такое может быть? Он ведь убежал вместе с остальными лошадьми...
   Мы почти подошли к воротам, возле которых, как и сказал старец, нетерпеливо бил копытом мой конь.
   - И все же почему? - Дайр не хотел успокаиваться, желая получить ответы, в то время как мне причина произошедшего представлялась ясной.
   Старец охотно ответил:
   - Неизвестно, почему так произошло, но очевидно, что во всем случившемся имеется тень дьявольской длани. Эта беда посетила не один город, а целых...
   - Четыре.
   И только когда недоумение повисло в воздухе, я осознала, что эта цифра была произнесена мной.
   Старец воззрился на меня удивленно.
   - Да, верно, четыре города - Картем, Ладим, Брог и Дэльот. - Мягко продолжил он, справившись с изумлением. - Скажи, откуда тебе известно это?
   Теперь уже мне пришлось мне понуриться:
   - Боюсь, я не могу вам ответить, не раскрывая чужих тайн.
   - Что же, это серьезный аргумент, - он замолчал, и неожиданно спустя мгновение произнес то, чего я никак не ожидала услышать: - Дитя мое, внутреннее чутье меня никогда еще не подводило, и оно подсказывает, что у нас найдется немало тем для разговоров. Поэтому, как только обстоятельства того позволят, я жду тебя в своих владениях.
   Я смущенно кивнула.
   - Погляди-ка, что творит твой конь! - в разговор вмешался Дайр.
   Животное точно нервничало. Тыкаясь в меня мордой, жеребец звал меня куда-то, нетерпеливо перебирая стройными сильными ногами. Не нужно было тратить время на долгие размышления, чтобы понять - время пришло. Полнолуние наступит сегодня. И Дьявольский посланник прямо намекал мне на это.
   Встретившись глазами с Дайром, я дала ему понять, что время пришло. Спешно распрощавшись, я оседлала скакуна и, крепко ухватившись за поводья, позволила ему унести меня на встречу с миром Дьявола.
  

Глава двадцатая. Признание

   Все утро, или день, или все же ночь в Дьявольском мире, что я провела, погрузившись в зыбкий и ненадежный мир сновидений, меня преследовали воспоминания о городе, полном ожившими мертвецами. В этом сне я блуждала по пустынным улицам, зная, что мои враги следят за мной и ждут неведомого мне сигнала, чтобы напасть. Все товарищи были еще живы - и Хольда, и Крэм, и сэр Генри, и каждый из них жалобно спрашивал меня, почему я не спасла их, почему они все мертвы, а я - нет. Неудивительно, что проснулась я с гудящей головой и тяжестью на сердце.
   Но воспоминания о мертвом городе не успели накинуться на меня в полную силу, так как вслед за пробуждением я заметила, что нахожусь в комнате не одна.
   Повыше натянув на себя одеяло, я возмущенно произнесла:
   - Что вы здесь делаете?
   Высокая фигура в кресле лениво пошевелилась. Ответ получился на диво лаконичным:
   - Жду, пока ты проснешься.
   Я вскинула голову. Беспокойная ночь давала о себе знать - раздражение переполняло меня, вот-вот грозя обрушиться на голову Дьявола. Хотя едва ли в этом случае я успела бы хоть на миг почувствовать себя удовлетворенной этим небольшим бунтом.
   - Что же, я проснулась. Теперь, быть может, вы покинете комнату и позволите мне одеться?
   - Спящая ты куда более покладиста, - с неудовольствием ответил он, но все же последовал моей просьбе, пусть та невольно и прозвучала как приказ.
   После короткого приема пищи, который, как оказалось, играл роль ужина - так долго я проспала, настал черед излюбленного занятия Дьявола.
   - Сыграем?
   На маленьком столике меня уже ждали расставленные фигуры. На их гладких боках таинственно играли отблески пламени камина, неясные тени кружили по стенам, из углов комнаты за мной наблюдала затаившаяся тьма. Словно и не было дней, проведенных в королевском замке, знакомства с обитателями дворца, поездки в разрушенный город и встреча с живым воплощением детских ужасов.
   Все мои робкие попытки отказаться от игры были проигнорированы. Осознав, что хозяин замка настроен решительно, я сдалась и привычно потянулась за белой пешкой. Однако мужчина вдруг развернул доску противоположной стороной ко мне и ухмыльнулся.
   - Сегодня черные. - И отблески пламени осветили танцующую тьму в его глазах.
   Эта партия была обречена изначально. Слишком много сторонних мыслей кружилось в моей голове, слишком много воспоминаний заполонили память, чтобы я могла сосредоточиться на игре. Неудивительно, что после того, как я потеряла ферзя, бездумно обменяв его на вражескую пешку, соперник резко хлопнул ладонью по столу, отчего крохотные фигурки испуганно подпрыгнули, и осведомился:
   - В чем дело?
   Я не заставила себя долго ждать. Вопросы, не оставлявшие меня все это время, наконец-то вырвались на свободу.
   - Что случилось с жителями тех четырех городов?
   Он сощурился, скрещивая руки на груди и откидываясь назад.
   - Ты уверена, что хочешь это знать?
   Я твердо встретила его взгляд.
   - Я должна знать, что именно произошло по моей вине.
   И вновь дерзкая усмешка.
   - Не слишком ли много ты берешь на себя?
   Но меня уже было не остановить. Я должна была сегодня получить ответы.
   - Неужели вы не могли отыскать меня самостоятельно? Зачем нужны были такие жертвы?
   - Мог, - на удивление покладисто согласился Дьявол. - Даже более того - все это время я прекрасно знал, где ты находишься.
   - Все это время? - с упавшим сердцем переспросила я.
   - Время твоей человеческой жизни, - загадочно уточнил он.
   - Тогда к чему были все эти несчастные жертвы?
   Он пренеприятно ухмыльнулся:
   - Мне кажется, ты порой забываешь, кто находится перед тобой. Мне нет дела до терзаний совести, потому как она давно уже мертва. Что же касается городов, то мне просто было нужно накормить свою армию. А тут как раз подвернулась прекрасная возможность это сделать.
   - Армию? - в памяти всплыли воспоминания о черной волне, пожирающей город.
   - Вампиры.
   Я передернула плечами, вспомнив, сколько всего слышала об этих отвратительных существах.
   - А сами жители? Они тоже превратились в...? - Мне не хватило духу, чтобы повторить это слово.
   Но собеседник отрицательно качнул головой.
   - Нет, им не хватило времени, чтобы превращение закончилось.
   - Что-то в вашем голосе не чувствуется особого сожаления, - не удержалась от сарказма.
   - В моей армии и без того достаточно воинов, - довольно высокомерно парировал мужчина. - Все эти люди - они не заслужили права на жизнь.
   - В таком случае, почему я до сих пор жива? Пусть они и низки, и слабы, и грешны, - но я ничем не отличаюсь от них, Дэриан! - под конец я даже повысила голос.
   - Ты - совсем другое дело. Ты не такая, как они. - В его голосе зазвучала сталь. - А даже если бы и была... - он внезапно замолчал. - Даже тогда ты бы все равно осталась для меня особенной. - Уточнил он при виде решительного блеска в моих глазах, свидетельствующего, что разговор далеко не окончен.
   Я вскинула голову и негромко произнесла:
   - К чему такой интерес?
   - Ты интересна мне. - В такт вопросу прозвучал такой же лаконичный ответ.
   - Как жертва интересна охотнику? - скептически уточнила я.
   - Нет. Как мужчину может интересовать женщина.
   Красивые слова, сказанные красивым мужчиной. Но вместо приятного чувства удовлетворения я ощутила лишь страх. Дьявол впервые открыто упомянул о том, в каком качестве моя персона интересует его - и что теперь можно было ожидать?
   Он мог в любой момент захотеть удовлетворить свой интерес - и я бессильна помешать ему в этом. Мои жалкие попытки сопротивления не станут для него препятствием.
   Точно в очередной раз подсмотрев мои мысли, мужчина вдруг спокойно уточнил:
   - Не бойся. Я не собираюсь тебя к чему-то принуждать силой.
   Но не успела я успокоиться, как он добавил:
   - Я собираюсь добиться, чтобы ты сама попросила меня об этом.
   - Этому не бывать, - бесстрашно заявила ему в лицо.
   Но в ответ дьявол лишь ухмыльнулся и, перегнувшись через стол, неожиданно обхватил мое лицо ладонями. Так резко, что я даже не успела отстраниться.
   Полюбовавшись моим испугом, он бесцеремонно провел костяшками пальцев по скулам, сделав это довольно грубо.
   - Надо признать, у него хороший вкус, - удовлетворенно выдохнул он, в то время как пальцы продолжали бесстыдно поглаживать чувствительную кожу.
   Я следила за ним с беспомощным страхом - сейчас от него волнами разливалась опасность. Она крылась в жестких складках, залегших вокруг холеных губ, хищно раздувавшихся крыльях носа, в небрежном повороте головы и холоде равнодушных глаз, в которых ликовала тьма.
   - Кого вы имели в виду, говоря "у него"? - все же отважилась спросить я.
   Он оставил мои слова без ответа, вместо этого снова хмыкнув, и, к моему большому облегчению, наконец, отстранился.
   Воспользовавшись этим, я моментально вскочила на ноги, спустя мгновение пожалев об этом - хозяин замка последовал моему примеру, и сейчас мы оказались стоящими лицом к лицу друг к другу. Что-то изменилось - в нем, во мне, вокруг нас, - но некогда было размышлять над этим.
   Мужчина наблюдал за мной глазами охотника, предвкушающего славную забаву над растерянной жертвой. Отсветы пламени танцевали в черных прищуренных глазах, горевших огнем недоброй радости.
   - Сейчас ты боишься меня, не так ли?
   Негромкий голос сливался с шипением поленьев в камине. Не отрывая испуганного взора от лица Дьявола, я попятилась. Ему это определенно понравилось.
   - Боишься, я вижу... Все твои инстинкты кричат об опасности, они приказывают тебе бежать от меня, так ведь? - эти слова сопроводил медленный шаг. - Отвечай мне! - Он повысил голос, недовольный моим молчанием.
   Но в ответ я смогла лишь обреченно кивнуть. На удивление, ему хватило этого жеста; удовлетворенно ухмыльнувшись, он продолжил:
   - Я знаю. Да вот только тебе некуда от меня бежать, - упиваясь страхом и непониманием, отпечатавшимися на моем лице, мужчина безрадостно хохотнул.
   - Бойся меня, бойся. Я монстр, чудовище, - с этими словами он стал надвигаться на меня, загоняя в угол комнаты, пока я не уперлась спиной в холодную стену. - Ты ведь надеешься, что с тобой я всегда буду изображать джентльмена, буду сдерживаться, скрывая истинную сущность? Напрасно, - он резко осклабился, от чего сердце застучало так сильно, что этот торопливый стук был услышан и моим мучителем. Улыбаясь, он медленно поднял руку и приложил ее к моей груди - прямо туда, где под слоями ткани и плоти трепетало и неистово колотилось человеческое сердце.
   - Запомни, - мужчина почти ласково выдыхал эти слова мне в лицо. Парализованная страхом и отчаяньем я не могла сдвинуться с места. - Меня нужно, просто необходимо бояться. Я ведь с легкостью могу сейчас вырвать это бедное сердечко прямо из твоей груди.
   Он усилил давление - так, чтобы я смогла ощутить - сквозь платье и сорочку - его ледяные жесткие пальцы.
   Все закончилось так же неожиданно - ни слова не произнеся, хозяин замка вдруг развернулся и быстрым шагом направился к двери. Я застыла ни жива, ни мертва, в своем углу, беспомощно наблюдая за его спиной, не зная, что принесет следующее мгновение.
   - Запрись сегодня, - уже на пороге вдруг произнес он и, не оборачиваясь, покинул комнату.
   Бросив растерянный взгляд на дверь, я заметила на ней скупо блеснувший в темноте новенький засов - в прошлый мой визит сюда его не было.
   Как только оцепенение схлынуло, я бросилась к двери, и дрожащими руками с усилием вогнала металлический стержень в предназначенное для него отверстие. Убедившись, что он плотно вошел в пазы, с беззвучным всхлипом опустилась прямо на пол, не чувствуя сил даже на то, чтобы дойти до кровати.
   Что только что произошло? Почему Дэриан из обычно насмешливого и ироничного собеседника превратился в... зверя? Только в человеческой оболочке. Подобрать иное определение я была не в силах.
   Заново переживая случившееся, я не могла сейчас даже твердо сказать, что же именно меня так напугало - эта резкая перемена в поведении или его слова и этот новый, хищный взгляд? Никогда еще от него не исходило столько ужаса - он парализовывал, подчинял себе, вытесняя все прочие чувства кроме животного страха.
   Эти знакомые прежде ощущения вдруг всколыхнули в памяти старые воспоминания. Я вспомнила ту страшную ночь и, с содроганием подумала о том, что, похоже, все повторяется. Ночь единения лун - время, когда неведомый мне монстр выходит на свободу.
   Преодолевая усталость, я поднялась с пола и медленно доковыляла до кровати. И сделала это вовремя.
   Воздух загустел, завибрировал, стало трудно дышать. Тело охватила беспомощная слабость - сейчас я не смогла бы пошевелиться, даже если от этого зависела моя жизнь.
   Точно в подтверждение моих догадок замок содрогнулся. Где-то в его глубине зародился слабый стон, отделенный от меня десятками каменных стен. Секунды сменяли друг друга, а звук все не утихал, постепенно перерастая в мучительный рев. В полном оцепенении я застыла в погруженной в полумрак комнате, слыша нарастающий крик, в котором словно воедино сплелись множество чувств - и ярость, и ненависть, и боль - много боли. Ею был пропитан каждый звук в этой жуткой ночи. Хотелось зажмуриться, закрыть руками уши и забиться в самый дальний, самый потаенный уголок замка - лишь бы тот, чья плоть исторгала этот леденящий душу крик, до меня не добрался.
   Ближе, все ближе... Страх накатывал волнами откуда-то извне, становясь все осязаемей. Скоро не осталось ни одной клеточки, ни одной мысли, над которыми не властвовал бы всепоглощающий ужас. Все мое внимание сейчас было сосредоточено на двери - единственной преграде, отделяющей меня от того кошмара, что сейчас властвовал в остальной части замка.
   "Аселайн", - отчетливо раздалось вдруг в ночи.
   Я знала, что сейчас за этой самой дверью стоял Он. Тьма звала меня его голосом. Тьма сочилась сквозь невидимые щели в стенах, протягивая ко мне свои бесплотные щупальца. Но в эту минуту больше всего на свете я боялась именно его. Я чувствовала, что в нем сейчас сосредоточилось все то, что заставляло меня съеживаться от дикого, первобытного ужаса.
   Шум нарастал. Что-то грохотало, гул и завывания доносились со всех сторон. Я свернулась клубочком на кровати, заткнув уши и неистово молясь, чтобы этот кошмар поскорее закончился.
   Не знаю, помогли ли мои мольбы, но совершенно неожиданно я провалилась в тяжелое забытье.
   А когда проснулась, все вокруг благоухало раскаивающейся тишиной. Осторожно опустив ноги с кровати, я встала и нерешительно подошла к двери. Недоверчиво прислушавшись, отодвинула тяжелый засов.
   С легким скрипом створка распахнулась.
   Прямо напротив порога, прислонившись спиной к холодному камню стены, сидел он - объект моих неустанных размышлений и страхов. Заслышав шум открывшейся двери, мужчина поднял голову. Круги под глазами, бледное, осунувшееся лицо свидетельствовали о том, что эта ночь оказалась серьезным испытанием для его сил. Он поднял на меня тяжелый взгляд, на дне которого едва заметно клубилась присмиревшая тьма, и я невольно прониклась жалостью, впрочем, тут же одернув себя и напомнив, что если бы сегодняшней ночью дверь все же отворилась, жалеть пришлось бы меня саму.
   - Прости.
   Этот низкий полушепот-полустон застал меня врасплох. Решив, что ослышалась, я недоверчиво переспросила:
   - Что?
   С явным трудом он повторил:
   - Прости меня, Аселайн.
   От его обессиленного вида, потухших глаз, где даже тьма утихла, отчего сейчас они казались просто безлико-серыми, внезапно подогнулись колени, и я беспомощно рухнула на пол рядом с ним. В этот момент на меня внезапно снизошло долгожданное озарение, первых вестников которого я гнала от себя уже давно. Монстр, обитающий в замке, чьи мучительные крики разрывали мою душу вот уже два полнолуния - это и есть мужчина, что сидит сейчас рядом со мной. Именно о нем предупреждала меня когда-то Мирена.
   - Пожалуйста, не молчи...
   Слабый, такой непохожий на обычно бархатистый тембр, голос вторгся в мои размышления.
   Искоса взглянув на мужчину, я со вздохом спросила:
   - Простить - но за что именно? Если за то, что происходило сегодняшней ночью...
   С неожиданной яростью он вдруг перебил меня.
   - Эта ночь - всего лишь песчинка в том хаосе, в который по моей вине превратилась твоя жизнь. Я сломал тебе судьбу, и, даже осознавая, что выхода нет, нет такой силы ни на земле, ни на небе, что могла бы даровать мне прощение, все равно прошу простить.
   - Выход есть. Вы можете меня отпустить, - глухо проговорила ему в ответ.
   Однако он лишь рассыпался хриплым горестным смехом, эхом отразившимся от равнодушных стен.
   - Нет такой силы, что могла бы разорвать эту связь между нами. Ты слышишь? Я привязан к тебе узами, что в тысячу раз сильнее кровных; клятвами, пред силой которых меркнут брачные обеты; цепями, что не в силах разомкнуть ни один кузнец.
   Жаркий, почти бессвязный шепот проникал в сознание, плавя мысли и сокрушая все выстроенные заслоны, моментально обращая их в прах.
   Я молчала, напуганная этим неожиданным признанием и собственной реакцией на него. Пока я боролась со своими внутренними демонами, не дождавшись ответа, мужчина добавил с неожиданной горечью:
   - Но при всем этом я не могу дать тебе главного - защиты.
   Он с явным трудом сглотнул и, опираясь на стену, медленно поднялся на ноги. Я недоуменно последовала его примеру.
   Оказавшись лицом к лицу со мной, хозяин замка повторил громче:
   - Я не в силах оградить тебя от самого себя.
   Его тяжкий вздох показался мне наваждением.
   - А так ли мне необходима эта защита?
   Мой голос был подобен шелесту - но тот, кому предназначались эти слова, не мог их не услышать. Я сама не знала, с каких глубин души всплыла озвученная мной мысль - и внутренне сама ужаснулась тому, что произнесла.
   - Дело даже не в этом, - с печалью отозвался он.
   - А в чем же?
   Его голос на мгновение надломился, а затем лавина чувств вырвалась наружу яростной тирадой:
   - Даже если бы хотел, я бы не смог тебя отпустить по своей воле. Ты нужна мне, Аселайн, понимаешь? Нужна. Необходима, как воздух - человеку. Ты единственное, что удерживает меня от окончательного падения, ты - та нить, что связывает меня с тем, кем я когда-то был. Ты вошла в кровь и плоть мою, ты - моя слабость и моя сила, мой самый тяжкий грех и моя призрачная надежда на искупление.
   Его сухие, горячие ладони обхватили мои пальцы, но я почти не ощутила этого прикосновения. Как зачарованная, я смотрела в знакомо-незнакомые глаза и утопала в излучаемом ими океане мольбы. До разума почти не доходили бессвязные слова; они запечатлевались где-то на краю сознания, но чтобы их осмыслить, требовалось совершить усилие. А этого сделать я не могла, поглощенная слиянием наших взглядов.
   Лицо мужчины все приближалось, и оттягивать неизбежное было больше нельзя. Но уже в который раз Дьявол поступил нет так, как я могла ожидать.
   Из его легких вырвался рваных выдох, отшатнувшись, хозяин замка на миг закрыл глаза, а после его лицо вновь появилось перед моим. Но только лишь для того, чтобы прислониться своим лбом к моему и замереть в одном бесконечно длинном мгновении.
   Я потеряла счет времени, очнувшись, лишь когда он отстранился и с печалью произнес:
   - К моему бесконечному списку грехов теперь прибавится еще и этот.
   - Но вы ведь ничего не сделали, - мгновение колебавшись, упрямо все же произнесла я.
   - Но хотел, - с обескураживающей честностью признался он, вглядываясь в мое лицо. Несмотря на то, что он все еще находился так близко ко мне, я чувствовала, что атмосфера переменилась: еще минуту назад царившее напряжение исчезло, уступив место покою, воздух переполняло раскаяние.
   - Почему вы такой? Почему то говорите мне, что хотите поцеловать меня, а в следующее мгновение сами же и отстраняетесь? К чему эти малопонятные игры, туманные намеки, запугивания? - не выдержав, напрямик спросила его, устав от замкнутого круга, который представляло наше с ним общение. Постоянные скачки настроения - то он ведет себя как искуситель, то угрожает, то почти целует - чтобы за миг до поцелуя передумать. И в очередной раз выставить меня посмешищем перед самой собой.
   - Во мне постоянно происходит борьба, - задумчиво начал говорить он, глядя куда-то за мою спину. - Когда ты рядом, мне с трудом удается сдерживать свою истинную сущность. Зверь во мне требует все больше и больше твоего внимания, ему необходимо быть с тобой каждое мгновение. Бывают моменты, когда я балансирую на грани, которая отделяет меня от того, чтобы ворваться к тебе в комнату и дать волю своим низменным желаниям. И лишь в последний момент я вспоминаю, что ты значишь для меня, и успеваю остановиться.
   Помолчав, он неожиданно задал вопрос:
   - Понимаешь ли ты, Аселайн, что все это время я пытаюсь до тебя донести?
   Я чувствовала, как мои щеки загораются огнем смущения. Все сказанное им, все его намеки, признания, наконец, стали ясны. Решив, что честнее всего будет ответить искренно, я тихо прошептала, боясь смотреть ему в глаза:
   - Боюсь, что я не могу ответить взаимностью на вашу симпатию...
   - Симпатию? - с кривой улыбкой отозвался он, и в этой улыбке не было радости. - Да я люблю тебя, - помолчав, он добавил с горечью: - Думаешь, я не замечаю, как ты сторонишься меня, как боишься и пытаешься избегать?
   Пытаясь справиться с изумлением, страхом, недоверием, и сотней других чувств, вызванных его признанием, чувств, разобраться в которых не смогла бы сейчас даже сама, я поспешила отвести разговор в другое русло:
   - Я не могу забыть о том, кто вы! Если вы хотите, чтобы я перестала вас бояться, помогите увидеть в вас человека!
   - Я не могу этого сделать! - этот исполненный тоски крик, казалось, рвался из самых глубин его души. - Потому как я не человек, и никогда не был им.
   Он замолчал, тяжело дыша, точно этот разговор стоил ему немалых сил. Постепенно успокаиваясь, мужчина взял себя в руки и заговорил отрешенно-спокойным тоном:
   - Я понимаю, что для тебя мое признание явилось полной неожиданностью, но не собираюсь отказываться от своих слов. Я действительно люблю тебя. Все это время я пытался держать себя в руках, боясь тебя испугать - что сейчас и произошло. Но хочу, чтобы ты знала: я не требую взаимности прямо сейчас. Я просто хочу, чтобы ты дала мне шанс.
   И, не дожидаясь моего ответа, он, быстро удаляясь, растворился в глубинах коридора, оставив меня беспомощно смотреть ему вслед.
   Воспоминания об этом разговоре сводили меня с ума. Я сотни раз представляла нашу встречу, рисовала в голове различные варианты поведения - что он мне скажет, что сказать в ответ, как дать понять, что я не могу ответить ему взаимностью ни сейчас, ни потом, так, чтобы не причинить боли. Тот Дьявол, который встретил меня наутро после ночи единения лун, слишком сильно отличался от привычного себя, и поэтому неожиданно в душе моей проснулась жалость. Не к тому властному и сильному мужчине, которым он был обычно, а к растерянному, измученному и искреннему человеку, каким он внезапно предстал перед моими глазами тогда.
   Но напрасно я беспокоилась.
   Когда открылась дверь, и вошел тот, кто целиком занимал мои мысли все это время, я поняла, что возвращения к старому разговору не будет. И оказалась права. Хозяин замка вновь одел привычную маску равнодушного спокойствия, и ни словом, ни взглядом не дал понять, что помнит о нашей беседе.
   Неторопливо текли дни, сливаясь для меня в бесконечную, непроглядную ночь. Тьма больше не нападала, предпочитая наблюдать за мной со стороны сотней незримых глаз. Но все равно я с опаской обходила темные закоулки коридоров, страшась вновь оказаться в ее негостеприимных объятиях.
   Первое время Дэриан придерживался своей излюбленной манеры поведения - интриговал, рассказывал, спрашивал, учил - и, конечно, не забывал про шахматы. Сначала я относилась к нему с опаской, опасаясь новых неожиданностей, но шло время, и потихоньку я успокоилась, острота воспоминаний притупилась, и порой мне казалось, что это был сон: та ночь, и его удивительные признания.
   Но это была правда - теперь я имела возможность по-другому взглянуть на своего собеседника, и многие странности в поступках его, раньше казавшиеся таковыми, теперь предстали передо мной в новом свете. Иногда в поведении мужчины проскальзывали какие-то непривычные, иные черты, в коих я узнавала того, второго Дэриана. Про себя я окрестила его мучеником. Он появлялся совершенно неожиданно - в пылу разгоряченных бесед или в минуты, когда опасная близость Дьявола начинала кружить голову. В такие моменты мужчина зачастую говорил загадками, но чаще просто смотрел на меня - и в этом взгляде было столько всего невысказанного, что я не выдерживала и, смущаясь, первой отводила взгляд. Никто никогда не смотрел на меня так - словно... Словно я была одной из тех божественных дев, что так часто изображались на иконах, или воспевались в стихах и песнях. Любование, нежность, восторг - эти чувства казались немыслимыми в тех глазах, где так часто клубилась тьма, и бездна призывно распахивала свои объятия. И всякий раз я не могла отделаться от ощущения, что в эти минуты место Дьявола занимает кто-то другой. И этот кто-то приводил меня в замешательство и растерянность - в памяти воскресали неловкие воспоминания, я смущалась и одновременно боялась показать свое смущение, чтобы он не догадался о моих мыслях.
   К счастью, гораздо чаще он был другим - насмешливым, уверенным, загадочно-опасным и, порой, совершенно невыносимым. Бояться его было так просто, а вот справляться с искрами любопытства, умело разжигаемыми каждым новым разговором, - куда сложнее.
   Были и другие новшества в этом моем визите, кроме как мое изменившееся отношение к хозяину замка. Теперь я точно знала, что каждую ночь провожу не одна - он следит за мной, сторожа мой сон. Никогда мне не удавалось поймать Дьявола - он исчезал за минуту до моего пробуждения, и лишь чуть примятая обивка кресла подтверждала его присутствие.
   Только один раз эта традиция оказалась нарушена. Проснувшись однажды, я обнаружила на подушке рядом с собой кристально-черную розу на длинном стебле без шипов. Цветок был по-настоящему прекрасен: нежные матовые лепестки, сплетенные в тугом бутоне, являли собой подлинный пример совершенства. Ни один даже самый пристрастный судья не сумел бы отыскать в розе хотя бы малейший изъян. Но отчего-то эта равнодушная, идеальная красота не сумела пробудить в моей душе теплоты.
   Как обычно, явившийся сразу после завтрака Дьявол моментально подметил перемену в моем настроении.
   - Тебе не понравился мой подарок?
   ­- Роза очень красивая, но... - я замялась, подбирая верные слова. - Она словно ненастоящая, понимаете? В ней не чувствуется жизни.
   Я боялась, что мой ответ обидит его, но, выслушав его с бесстрастным лицом, мужчина сухо кивнул и больше к обсуждению его подарка мы не возвращались.
   Шло время, и я начинала чувствовать первые признаки подступающей усталости от нахождения в мире вечной ночи. Поначалу мне удавалось скрывать от Дьявола этот факт, но выплескивающееся временами раздражение выдавало меня с головой.
   Одним вечером, закончив очередную проигранную партию, я внезапно спросила его, не подозревая, сколь много открытий принесет мне этот разговор:
   - Почему вы никогда не позволяли мне покидать ваш замок? Я бы хотела увидеть мир, который простирается за этими стенами, выйти наружу, пройтись по земле.
   Он, недоуменно нахмурившись, изогнул бровь:
   - Чего ради? Скажи, чего тебе не хватает здесь, и я удовлетворю любое твое желание.
   Я упрямо мотнула головой.
   - Я хочу вдохнуть ночной воздух, хочу увидеть небо, деревья - в конце концов, здесь ведь должно было быть что-то еще кроме вашего замка!
   Мужчина неприятно ухмыльнулся, и внутреннее чутье подсказало, что ответ мне не понравится.
   - Ты забываешь, где находишься. Этот мир был создан для других целей, кроме как для развлечения заскучавшей девчонки.
   От его отповеди меня охватило уныние. Заметив это, мой собеседник неожиданно смягчился:
   - Видишь ли, эта прогулка едва ли доставила бы тебе хотя бы бледное подобие удовольствия.
   - Почему? - моментально заинтересовавшись, я проглотила обиду. В следующий момент меня осенила догадка. - Неужели это и есть та самая Преисподняя, пылающими кострами которой так любят стращать прихожан церковные служители?
   Хозяин замка открыто рассмеялся.
   - Человеческая фантазия имеет весьма убогие границы. Люди на ходу сочиняют страшные сказки и сами же начинают верить в них всей душой. А ведь самую страшную боль человек всегда причиняет себе сам. Отвечая на твой вопрос - да, это и есть то самое место, куда попадают души после смерти. И нет, здесь нет никаких костров, раскаленных ущелий с толпой чертей и прочей неизменной атрибутикой, которую так усердно малюют на стенах церквей.
   Отчего-то мысль, что фактически сейчас я нахожусь в месте, куда боятся попасть все богобоязненные и не очень люди, не вызвала должного прилива ужаса - напротив, это открытие лишь распалило любопытство.
   - А что же тогда здесь есть, кроме вашего замка?
   - Одиночество, - на полном серьезе ответил мужчина. - Забвение. Память. Вот три составляющих, из которых складывается вечность для каждой заблудшей души.
   Я нахмурилась.
   - И все же, мне сложно сопоставить эти понятия между собой. Может, вы поясните?
   Мой собеседник начал медленно говорить, глядя на огонь:
   - Люди так страшатся физических страданий, что совершенно забывают о том, что существует и иная боль. Мало кто из них в своей земной жизни задумывается о страданиях, которые может причинить память.
   Я боялась даже дыханием потревожить мерное течение его рассказа, завороженная пугающей картиной, в которую складывались произносимые слова.
   - Ты никогда не задумывалась о том, каким проклятьем может являться память? Небеса, наделив живых существ этим даром, одновременно и прокляли их. И если там, на земле, это свойство служит людям истинным даром, то здесь, на изнанке земного мира, оборачивается самым беспощадным оружием, когда-либо существовавшим. Даже я сам, выпади мне такая возможность, не сумел бы придумать пытки изощренней.
   - И в чем же она заключается? - осторожно уточнила, отчаявшись услышать продолжение.
   Он ухмыльнулся:
   - Это просто. Достаточно лишь оставить душу наедине с самой собой - и вечностью воспоминаний. Все человеческие потребности исчезают - ни еда, ни сон не отвлекают души от единственного их занятия и, одновременно, наказания. Представь себе, каково это - раз за разом проживать самые мучительные события своей уже прожитой жизни, совершать одну за другой прежние ошибки, заранее осознавая неизбежный их итог. Вновь произносить равнодушные слова, причиняя боль самым дорогим людям, совершать жестокие поступки, разбивая чужие сердца и жизни - жизни родных, любимых, друзей, знакомых - всех тех, у кого уже не попросить прощения, чьих объятий уже не ощутить никогда. Нет ничего мучительнее, чем воспоминания человека о том, что изменить ему уже невозможно. Люди так часто причиняют боль другим - даже не замечая, не задумываясь, что случайные слова или поступки круто меняют и их собственные судьбы. Здесь у них есть вечность, чтобы вновь и вновь погружаться в пучину воспоминаний, каждое из которых причиняет невыносимые страдания.
   Я представила, как человек точно со стороны смотрит на прожитую жизнь глазами бессловесного зрителя, одновременно же, играя в этом спектакле и главную роль. Это страшно - сотни раз проходить вызубренными наизусть сюжетными дорожками жизни, каждый шаг по которым приближает к неизбежному финалу - одному и тому же, несмотря на тысячи поднятий и опусканий занавеса. Невозможно ничего изменить, убрать или добавить реплики или героев - все выверено, отмерено и взвешено кем-то свыше.
   - Так они и существуют - тысячи безликих душ, слепо бредущих во мраке, не замечающих друг друга, потерявшихся в сумерках собственной памяти.
   От этого рассказа мне стало тяжело на сердце. Ненароком я бросила взгляд в окно - мне показалось, что можно увидеть эти серые полупрозрачные фигурки, бредущие в темноте, отчаянно пытающиеся найти то, чего отыскать нельзя.
   - Это навсегда? - тихо спросила спустя минуту тишины. - Неужели они лишены надежды на прощение?
   Мужчина едва уловимо повел плечами.
   - Надежда остается всегда. - Интересно, почудилась ли мне в его голосе проскользнувшая горечь?
   - Если таков ад, то каким тогда должен быть рай? - Я не заметила, как нечаянно озвучила мысленные размышления.
   Он вдруг улыбнулся - не зло, а неожиданно светло и почти по-доброму.
   - А рая не существует.
   Заметив мой шок, добавил: - По крайней мере, в том смысле, каким наделяете это слово вы, люди. Души, прошедшие мой мир и полностью раскаявшиеся, вновь наделяются даром - самым драгоценным из всех, что существуют.
   - И что же это такое? - нетерпеливо спросила, готовясь узнать одну из главных тайн мироздания.
   - Даром Жизни, конечно, - все еще улыбаясь, пояснил мой собеседник. - В мире не существует ничего дороже, чем возможность Жить. Как жаль, что люди так часто безвольно распоряжаются этим бесценным подарком, расходуя его впустую.
   - То есть души возвращаются обратно в мир?
   - Не сразу, но да.
   Услышанное никак не желало укладываться в голове.
   - А бывает, что человек может помнить что-либо о своей прошлой жизни?
   - Не человек - душа, - терпеливо поправил меня хозяин замка. - Человеческое тело неспособно долго хранить такую ношу, как воспоминания.
   - То есть выходит, что все души обязательно попадают в ад? То есть сюда? - я старательно втискивала полученные знания в свои прежние представления о мире. Получалось из рук вон как плохо - старые границы трещали по швам, грозя вот-вот расползтись большой прорехой. А строить новую собственную вселенную было просто страшно.
   Он вздохнул.
   - Пойми, на самом деле нет никакого ни ада, ни рая. Люди сами придумали эти два понятия, чтобы хоть как-то мотивировать себе подобных совершать меньше грехов. К сожалению, этот ход оказался неудачным - вы вообще не слишком склонны задумываться о чем-то таком далеком, как то, что произойдет после смерти. Живя настоящим, человек предпочитает действовать и мыслить, подчиняясь требованием сегодняшнего дня.
   - Ну а все же, что же тогда представляет этот мир? И существуют ли воспоминания о прошлых жизнях? - я вновь задала вопросы, на которые в ходе беседы так и не услышала ответов.
   Очевидно, что сегодня терпения у Дьявола оказалось в избытке - я не знала, чем иначе объяснить тот факт, что вместо того, чтобы закончить этот разговор, он принялся терпеливо пояснять.
   - Этот мир логичнее бы назвать чистилищем - здесь души отвечают за свои земные поступки перед самими собой. Это длится долго - очень долго. Но что значит время здесь, в моем мире, особенно для тех, кто не ведет счет? После того, как чаша раскаяния переполняется, душа получает прощение, а вместе с ним и шанс все начать заново. А когда душа покидает этот мир, ее память очищается для новых воспоминаний.
   Я вздохнула.
   - Знаете, после всего, что я здесь услышала, мне кажется, что вы вовсе и не ненавидите людей.
   Он открыто удивился.
   - Ненавижу? А с чего вообще мне это делать?
   Пожав плечами, ответила ему:
   - Раньше мне казалось, что всеми вашими поступками руководит лишь ненависть ко всему человеческому роду. Однако с каждым днем истина отдаляется от меня - я понимаю все меньше, и объяснить множество когда-то простых и понятных вещей уже не в силах.
   - Истина - она как горизонт. Ты изо всех сил стремишься к нему, но он не становится ни ближе, ни дальше. Он просто есть - как маяк, к которому нужно стремиться, как дальний огонек в темноте, который ни согреет, ни осветит твой путь. Но он подарит надежду и придаст силы уже отчаявшемуся сердцу. А все те усилия, что ты потратишь на пути к этому маяку, и есть жизнь, - глубокомысленно изрек собеседник.
   На этой философской ноте наш разговор бы и закончился, если бы меня неожиданно не потянуло в другую сторону:
   - Скажите, а есть ли на всем свете что-то такое, пред чем бессилен даже сам Дьявол? Чего вы боитесь и с чем не можете совладать?
   Собеседник смерил меня задумчивым взглядом и нехотя ответил:
   - Конечно же, да.
   - И что это за сила, перед властью которой склоняется даже сам дьявол? - не удержалась я.
   Мой сарказм остался без внимания, так как мужчина, спокойно взглянув на меня, ответил ровным голосом:
   - Да, есть. И имя ей - любовь.
   Я меньше всего на свете ожидала подобный ответ, поэтому вся моя ироничность разом улетучилась, вытесненная пришедшей ей на смену растерянностью, и смущением, и злостью на себя, что невольно подняла столь нежеланную тему. Однако что-то в его глазах заставило в моей голове родиться слабому подозрению; будучи не в силах долго сдерживать любопытство, я решилась озвучить свой вопрос.
   - Вам прежде было знакомо это чувство? - тихо произнесла я, не зная, что буду делать с его ответом.
   - Да. Я всегда любил и до сих пор продолжаю любить одну-единственную женщину, - он помолчал, прежде чем ответить. Смотреть сейчас ему в глаза казалось неприличным - словно заглядывать сквозь приоткрытые створки окна в чужой дом.
   Эти слова неожиданно пробудили в душе волну недовольства - он ведь говорил, что любит меня, как может тогда в его душе одновременно жить и та, прежняя любовь? Я столько дней свыкалась с его признанием, и сейчас почувствовала себя почти что обокраденной.
   Осознав глубину собственного душевного падения, я ужаснулась и поспешила задать следующий вопрос, только чтобы развеять тягостное молчание:
   - А где ваша возлюбленная? Что с ней сталось?
   Разговор незаметно становился все более личным и смущающим.
   - Я потерял ее, - с толикой небольшой улыбки, так не соответствующей серьезности его слов, ответил он. - Но зато я нашел тебя.
   Горькая улыбка коснулась моих губ - ну вот, еще минуту назад я испытывала возмущение при новости о том, что у него когда-то кто-то был, а сейчас привычная неловкость от его слов вернулась на свое место.
   Точно продолжая мой мысленный диалог, вмешался мужчина, одновременно ставя точку:
   - Не стоит верить всему, что говорит тебе дьявол, - с обескураживающей серьезностью внезапно произнес он, разом прекращая улыбаться. - По-моему, мы с тобой сегодня слишком много времени провели в беседах - пора разнообразить наш досуг партией-другой.
   Я с радостью ухватилась за предложенную им возможность завершить разговор и с головой окунулась в игру. Так закончился очередной мой день в царстве Дьявола.
   А на утро меня ожидал сюрприз - и не сказать сразу, приятный или же не очень. С привычно-непроницаемым лицом хозяин замка объявил, что время моего пребывания здесь, к его великому сожалению, подходит к концу, и уже сегодня я должна уезжать.
   - Мирена проводит тебя, - вместо прощания заявил он.
   Я раздумывала недолго. Вскинув подбородок, с вызовом спросила:
   - А вы? Неужели вы сами не найдете минутки лично со мной попрощаться?
   Мужчина поморщился.
   - Боюсь, что мне лучше не присутствовать при этом событии. Иначе велик риск, что я не позволю тебе уехать.
   И подмигнув ошеломленной мне, он величественно удалился.
   Остаток дня пролетел незаметно: я мысленно готовилась к встрече с обитателями дворца, обстановке интриг и напряжения - и изумленно заметила, что совсем не горю желанием туда возвращаться. Неожиданно в памяти всплыло приглашение сэра Вильяма - старого учителя Дайра. А что, если я немного изменю свой маршрут, и вместо дворца Эриха сначала отправлюсь туда?
   Эту мысль я вынашивала до вечера. И когда за мной пришла Мирена, сомнений больше не осталось - я еду туда.
   Мы в полной тишине шли по безмолвным коридорам, когда она вдруг остановилась и посмотрела на меня, точно обуреваемая сомнениями. Я вопросительно посмотрела на нее, когда тишину прорезал ее тихий голос:
   - Пока мы здесь одни, я хочу тебя предупредить. Искренне надеюсь, что мое предупреждение тебе не пригодится, но все же промолчать не имею права. Если когда-нибудь на Господине ты не увидишь привычного кольца - ты должна была уже его наверняка запомнить ­за все это время ­- беги от него, - тихо и непривычно серьезно докончила она, и от ее тона по коже моей пробежали мурашки.
   - А что случится в противном случае? - осторожно полюбопытствовала я.
   - Тебе лучше не знать, - оборвала меня девушка, возобновляя движение. - Скажу лишь, что даже я не смогу тебе тогда помочь.
   Отчего-то эта вечная недосказанность разбудила в душе моей раздражение - сколько можно было ходить вокруг да около, почему бы хоть раз не сказать мне все, как есть, минуя тропки намеков и двусмысленных слов?
   - А почему вы вообще приглядываете за мной, растрачивая свое время на разговоры? Ведь в нашу саму первую встречу, помнится, вы вовсе не проявляли такого энтузиазма...
   - Это правда, - без обиняков заявила она. - Но у меня были на то причины. Кроме того, ты важна для моего хозяина - а его интересы для меня всегда на первом месте. Как впрочем, и для всех остальных обитателей этого мира.
   - Чем же он заслужил такую преданность? Или, лучше сказать, купил? - Возможно, я все же перешла границу дозволенного.
   Резко остановившись, девушка зло сверкнула на меня глазами. Спустя мгновение, довольно быстро справившись с гневом, все же ответила:
   - Ты ничего не знаешь, глупая девчонка.
   - Ну, так расскажите мне! Вместо того чтобы отмалчиваться, поведайте мне правду!
   Мирена открыла рот, чтобы ответить, как в этот момент в конце коридора показались уже знакомые изящные фигуры, облаченные в легкие наряды. Замолчав, собеседница дождалась, пока они минуют нас, и только потом продолжила:
   - Ты хочешь знать, почему каждая из нас считает своим долгом выполнять все, что хочет наш Господин?
   Я осторожно кивнула, ожидая подвоха.
   - Ну, так я скажу тебе. Он спас каждую из нас, спас от страшной, мучительной смерти, подарив бессмертие. Пришел на помощь тогда, когда никто другой не смог или не захотел нам помочь. Он спас меня. И где был ваш хваленый бог, когда языки пламени лизали мою кожу, огненные цветки распускались у моих ног, а моя семья, все мои родные заживо сгорели, запертые в деревянных стенах?
   Я промолчала, но настойчивая мысль билась в голове, не отпуская.
   - Разве это жизнь? - тихо спросила я. - Что в ней хорошего, если все, чему посвящены ваши думы, это чужие желания и чужая воля?
   Она вскинула голову:
   - Да, многие из нас стали теми, кого люди прозвали суккубами. Но зато мы живы. И у нас осталось право мести.
   - Если бессмертие действительно ваш удел, то все ваши враги давно уже покоятся в могилах. И тогда ради чего вы живете теперь?
   Я смотрела ей в глаза и пыталась найти в них ответы. Но она лишь взглянула на меня с какой-то беспомощностью, и заторопилась к выходу, больше не заговаривая.
   Уже у самых дверей она, остановившись и все так же не смотря в мою сторону, проговорила:
   - Не забывай мои слова. Будь осторожна. И удачи тебе, Аселайн.
   И с этим напутствием я перешагнула порог, покидая замок Дьявола.
  

Глава двадцать первая. Слишком поздно

   Сэр Вильям был удивительным человеком. Он, казалось, совсем не удивился и даже не задал ни единого вопроса, когда поздним вечером я появилась на пороге его дома. Кучер Дьявола оставил меня у калитки, кратко обронив на прощание, что карета будет ожидать в королевских конюшнях. Я же осталась стоять на старых, выцветших от старости досках крыльца и ждать, пока на мой неуверенный стук кто-нибудь откроет дверь. В глубине души меня уже начали одолевать сомнения в правильности этого спонтанного приезда. Однако когда хозяин дома отворил дверь и посмотрел на меня таким спокойным и точно всезнающим взглядом, все сомнения и страхи улеглись - я сделала правильный выбор. А дальше был поздний ужин, и неторопливые беседы обо всем в целом и ни о чем в частности, продлившиеся до глубокой ночи.
   Так и началось мое пребывание в доме у этого необычного, ни на кого не похожего человека. Первое время я отходила от воспоминаний о другом, наполненном мраке и страхом мире, о признании Дьявола, что-то изменившем во мне, о его откровениях, разрушивших очередные выстроенные в голове иллюзии, о бесконечной ночи, единственной властительницей которой является луна.
   Постепенно я привыкала к жизни в этом месте - ранним подъемам, совместным трапезам, долгим прогулкам по умиротворенному лесу, спокойным вечерам, проведенным за чтением книг. Однако не проходило и дня, чтобы покой этой скромной обители не нарушался нежданными визитами случайных путников или знатных господ, приезжающих в дорогих каретах. Каждый из них приходил к сэру Вильяму за советом, и никто не уходил отсюда, не получив его.
   Пользуясь тем, что одним из таких гостей оказался встреченный мною в королевском дворце сир Картэр, я попросила его о небольшой услуге - отыскать в столице Дайра и передать тому небольшое послание. Я, как могла, постаралась описать ему юношу, однако в процессе столкнулась со сложной задачей - оказалось, что я почти ничего не знаю об этом человеке. Да, конечно, я могла рассказать, что он любит лошадей, удачлив в спорах, и у него имеется собственная птица, но все эти характеристики никак не могли служить ориентирами для незнакомого человека. Но все же сир Картэр был столь любезен, что пообещал приложить все усилия, дабы, несмотря на возникшие трудности, адресат все же получил мое письмо. Отчего-то в хитро прищуренных глазах его мне почудилось, что едва карета отъедет на пару миль от домика сэра Вильяма, как сообщение будет тут же вскрыто и с дотошностью прочитано - однако я постаралась, чтобы в нем не было ничего, способного заинтересовать постороннего. Я лишь сообщала другу, что благополучно вернулась из своей поездки и остановилась у его старого наставника. Так же я выражала надежды на его скорый визит сюда, намекая, что темы для разговоров непременно найдутся.
   Я знала, что Дайр, как и было положено, уже вернулся обратно во дворец, как и весь остальной кортеж. Напуганной принцессе и всей ее свите требовалась передышка после столь неудачного начала путешествия, поэтому было принято решение отсрочить запланированное знакомство с женихом. Судя по содержанию последних дворцовых сплетен, добиравшихся даже в этот спокойный и отгороженный от остального мира дом, король жестоко наказал всех тех, по чьей вине королевский кортеж был вынужден совершить незапланированную остановку, а сама принцесса чуть было не пострадала от нападения. Услышав бурные пересказы о состоявшейся на главной площади казни главного советника, который, если, опять же, верить слухам, был прямо причастен к происшествию, я тихо порадовалась, что меня в этот момент не было во дворце.
   Однако, несмотря на доброту и тепло, с которым встретил меня хозяин дома, я все же не была полностью честна с ним. Как не пыталась решиться, все же поведать ему всю правду о себе я так и не смогла. Он знал лишь то, что меня воспитывала тетка, всю жизнь пытавшаяся спрятать от отца, что мы постоянно переезжали с места на место, опасаясь быть настигнутыми ищейками моего родителя. Наверняка учитель Дайра чувствовал, что я недоговариваю что-то важное, но сколь бы велико ни было его любопытство, он никогда не пытался вытянуть из меня больше, чем я сама того хотела рассказать.
   Лишь однажды вечером, когда после насыщенного дняЈ сидя перед угасающим камином, мы провожали уходящий день, старец внезапно спросил:
   - Что тебя так томит, дитя мое? Я ведь вижу, что мыслями ты часто находишься где-то далеко. Поделись со мной своей болью, и тебе станет легче, вот увидишь.
   Мгновение колебавшись, я приоткрыла одну из тайн, терзающих меня все это время.
   - Сэр Вильям, из-за меня погибли люди - много людей. И я не нахожу себе оправдания, я постоянно думаю об этом, осознание собственной вины беспрестанно гложет мою душу.
   Мужчина замолчал, обдумывая услышанное, после чего изрек:
   - Была ли ты в силах предотвратить неизбежное?
   Я печально качнула головой.
   - Нет, но я должна, должна была сделать хоть что-то! Я понимаю, что даже если бы судьба позволила мне оказаться на миг в прошлом, я бы все равно не сумела бы изменить ход времени. Но и признать собственное бессилие все равно, что предать память невинных людей, погибших по моей вине!
   Я даже затаила дыхание в ожидании его ответа. Отчего-то казалось, что вот сейчас мой собеседник произнесет нечто такое, от чего с сердца моментально исчезнет тяжесть, и терзающая совесть оставит в покое бедную душу, и без того уже практически мне не принадлежащую.
   - Прошлого не вернуть, как не вернешь тех несчастных людей, но... Аселайн, ты можешь помолиться за них.
   Я замерла в нерешительности, раздумывая над его словами. Заметив это, старец мягко осведомился:
   - Ты ведь нечасто молилась за свою жизнь, да? Неужели в тебе совсем нет веры в Господа нашего?
   Нет веры? Если бы все было именно так, было бы куда проще. Однако как раз таки у меня нет никаких сомнений в том, что Он существует. Но Ему просто нет никакого дела до меня и моей обреченной жизни.
   Конечно же, все эти мысли, промелькнувшие на задворках разума, не были озвучены. Вместо них вслух я произнесла скорректированную их версию:
   - Его существования я не отрицаю. Но в то, что ему есть хоть какое-то дело до меня, не верю. - Вспомнив свое пребывание в ином мире, сплетение черного и белого, схватку, оставившую след в памяти, с неохотой добавила: - Разве что самую малость.
   Он терпеливо выслушал мои слова.
   - И что же могло поселить в столь юном сердце столь большую горечь? - проницательный взгляд, казалось, проникал в душу.
   Я вздохнула и поделилась тем, что не знал ни один живой человек на белом свете.
   - В детстве я часто молила Небеса о том, чтобы однажды за мной пришли мои настоящие родители и забрали домой. Позже, осознав, что этого уже не случится, я перестала мечтать о несбыточном и принялась молиться о более простых вещах. Например, о том, чтобы тетя перестала казаться чужой и полюбила меня как родную дочь. Чтобы мы перестали переезжать с места на место, и у меня наконец-то появились друзья. Я ведь просила так немного! Но Он не соизволил мне ответить. И когда я это поняла, то прекратила молиться.
   - Нет - это тоже ответ, Аселайн, - мягко произнес старец.
   - В таком случае, подобный ответ мне не нужен! - вскинув голову, отчеканила я. - Лучше жить совсем без надежды на божественную помощь, нежели раз за разом взывать к Небесам и слышать отказ.
   Вспышка внезапной ярости утихла, стоило мне вспомнить, в чьих именно руках сейчас сосредоточена моя судьба.
   - Да и прошло уже время молитв, - с горечью прошептала в пустоту, забыв о том, что у меня имеется слушатель. - Ничто на свете не способно спасти меня.
   - Спасти? Дитя мое, ты точно не желаешь поведать мне о чем-то важном?
   Я поморщилась - в мои планы совсем не входило посвящать старца в свои беды. Точнее, в первое время в глубине души я лелеяла безумную надежду в то, что учитель Дайра - а точнее, его вера, - способны сотворить чудо и вырвать меня из дьявольских сетей. Но прожив рядом с ним несколько недель, узнав его ближе, я поняла: чуда не случится. Да, это, без сомнения, самый праведный и смиренный человек из всех, мной когда-либо встреченных, спокойствие и надежность исходят от него волнами, невольно передаваясь всем, кто находится рядом, - но этого было мало, чтобы помочь. А лишний раз заставлять его переживать за мою горькую судьбу я не хотела - довольно было и тех страданий, что выпали мне на долю благодаря поступку отца.
   Эти мысли стремительно пронеслись в памяти, и я решительно качнула головой:
   - Здесь нечего рассказывать. Как вы знаете, я никогда не знала своих родителей, и это самая большая беда моей жизни. Меня воспитывала тетя, от которой вот уже много недель я не получала весточки. Жива ли она, где она находится, все ли у нее в порядке - вот что меня тревожит.
   Мой собеседник улыбнулся.
   - В таком случае, почему бы тебе не попытаться найти что-либо о ней в королевском архиве?
   - Простите, где? - я нахмурилась, впервые услышав подобное название.
   - Все сведения о родившихся, умерших, женившихся и прочая информация собраны там. К сожалению, архив сильно пострадал во время Великого Пожара, но, возможно, нужные тебе сведения окажутся там. Сэр Мерикс - мой давний знакомый, и, я уверен, он не откажется помочь тебе, если я попрошу его об этом.
   Я искренне сомневалась, что смогу отыскать там нечто, способное пролить свет на место нахождения тетушки - иначе бы ее голова стараниями заботливого братца давно уже находилась отдельно от тела, но... Ведь вместо этого я могла попытаться узнать что-нибудь о своей матери. Поэтому, улыбнувшись, я поблагодарила старца:
   - Спасибо вам за то, что пытаетесь помочь мне.
   Седовласый мужчина лишь отмахнулся:
   - О, не благодари меня за это. Стремление помогать ближнему заложено в нас божественным замыслом, это то, что помогает душе оставаться вечно молодой. Так что, в какой-то степени, за твой счет я пытаюсь приблизиться к бессмертию, - и он засмеялся, отчего волны седых волос на его голове заволновались в такт его смеху.
   Не выдержав, я присоединилась к нему, и на протяжении нескольких минут наши голоса разбавляли звенящую тишину комнаты.
   Отсмеявшись, он вновь посерьезнел:
   - И все же, Асель, давай помолимся - ты за души тех несчастных, а я за то, чтобы в твоем сердце возродилась вера. Негоже в эти темные времена жить без веры и надежды.
   Я послушалась. Нельзя сказать, что после молитвы на меня снизошла благодать, но гнетущая боль в душе поутихла.
   Решив не откладывать поездку в архив надолго, уже следующим днем я направлялась во дворец в богато убранной карете очередного визитера старца.
   Так странно было ехать по мощеным дорожкам столицы, видеть знакомые пейзажи, вспоминать, как всего несколько недель назад я проезжала этими путями, но ощущать себя иначе. Наверное, каждое полнолуние, проведенное в том, другом мире, накладывает свой незримый отпечаток, исподволь меняет меня. Сколько еще будет таких полнолуний в моей жизни, прежде чем я оступлюсь, и Дьявол заберет то, что по праву уже считает своей собственностью? Бросив по привычке взгляд на серое небо, казалось, хранившее на себе лунный отпечаток, я вспомнила, как близка моя следующая поездка в мир темноты и приуныла.
   Эти мысли всегда навеивали грусть. Я постаралась выкинуть их из головы и сосредоточиться на предстоящем. Еще будучи у сэра Вильяма, я испросила разрешения сразу же после посещения архива вернуться обратно, поэтому во дворец меня влекло лишь желание найти интересующую меня информацию, не задерживаясь надолго. После мирной жизни, наполненной тишиной, проникновенными беседами и книгами, возвращаться к шумной жизни королевского двора, с ее интригами, сплетнями, казнями совсем не хотелось.
   Как жалела я, шагая по дворцовым коридорам, что не умею, подобно призракам, незаметно просачиваться сквозь стены. Ибо каждый встречный так и норовил остановить меня, вовлекая в пустые светские разговоры, принимать участие в которых не было ни малейшего желания. Нагрубить и уйти я тоже не могла, поэтому с вымученной улыбкой приходилось стоять и слушать подробнейшие пересказы состоявшейся казни, от обилия подробностей которой меня тошнило. Не менее популярной являлась тема восставших городов - теперь, когда все прежние сплетни и слухи обрели почву, придворные с удовольствием смаковали омерзительные детали, не забывая охотно делиться ими друг с другом.
   Когда, наконец, впереди показались широкие двери архива, запрятанного в самом дальнем крыле северной башни, я испытала невыразимое облегчение, смешанное с долей страха. Осознание того факта, что, возможно, сейчас я находилась всего в шаге от того, чтобы узнать, кем была моя мать, бодрило не хуже доброго глотка эля, который по случайности мне довелось отведать как-то раз. В правой руке я крепко сжимала коротенькое послание для сэра Мерикса - сэр Вильям сказал, этого будет достаточно, чтобы старый архивариус пустил меня в святая святых.
   Он оказался прав. Едва пробежавшись глазами по светлому листу пергамента, коренастый улыбчивый старичок провел меня в большое просторное помещение, заставленное бесконечными стеллажами, на которых громоздились необъятные бумажные кипы. Я озадаченным взглядом смерила открывающиеся моему взору перспективы и мысленно прикинула, сколько лет мне понадобится, дабы разгрести эти завалы. Цифра получилась внушительная.
   - Посмотрите вон там, юная леди, - он указал мне на дальний стенд. - Это все с нужного вам времени, что не пострадало во время пожара.
   Поблагодарив его, я принялась перебирать пожелтевшие от времени, местами истлевшие записи, в которых мелким почерком в ряд шли имена. Через полчаса пристального разглядывания начали болеть глаза; строчки принялись прыгать с места на место, отказываясь складываться в связный текст. Но я не собиралась так просто сдаваться - гора просмотренных листов неуклонно росла, стопка оставшихся неумолимо уменьшалась. Просматривая очередной лист, я вдруг зацепилась взглядом за знакомые имена - вот в длинной череде строк друг за другом промелькнули имена моего отца и тети. Неужели они были близнецами? Я как-то не задумывалась о том, что возраста они были одинакового, и вполне вероятно родились одновременно. Но тогда еще сильнее меня беспокоил вопрос - что же могло произойти между ними, чтобы разрушить обычно такую прочную связь?
   Внезапно взгляд выхватил еще одно знакомое имя несколькими листками ниже - нетерпеливо выдернув его из-под собратьев, я с недоверием вперилась глазами в два имени, стоящие друг с другом.
   "Адриан Колм и Джейра Грэкхом сочетались браком в тринадцатый день первого солнечного месяца".
   Так вот как звали избранника тети. В голове никак не желала укладываться мысль, насколько же мало я ее знала. Фактически, я прожила всю сознательную жизнь рядом с ней, но не знала даже того, что у нее когда-то был муж.
   А что, если...
   Я принялась с удвоенными усилиями листать дальше, и вскоре мое подозрение подтвердилось - через год после свадьбы у пары появился на свет наследник.
   "Дакрон Колм".
   Я попробовала это имя на язык - оно отдало неожиданной горечью и мраком. Что с тобой стало, маленький мальчик, о существовании которого я не подозревала вплоть до сегодняшнего дня?
   Ответ нашелся в самом конце предпоследнего листа. В одной-единственной незамысловатой строке скрывалась трагедия, одно-единственное слово обрывало сразу две жизни.
   "Погибли".
   Это слово эхом отдалось у меня в голове.
   В один день ушли и муж, и сын - как тетя смогла пережить это, как не сломалась и не попыталась уйти за ними вслед?
   Внезапно в глаза бросилась дата - до этого момента я не замечала ее, сконцентрировавшись на самом событии.
   День моего рождения. Они оба погибли в день моего рождения.
   Могло ли это быть просто случайным совпадением?
   Я машинально проследила за мелкой надписью, следовавшей за сообщением о смерти, прочла и, не сразу поняв смысла, перечитала еще раз. Когда, наконец, смысл пары скудных слов дошел до растерянного этими открытиями сознания, я резко вскочила с места, и под недоуменным взглядом старичка стремглав покинула архив.
   Ноги сами несли меня в направлении старого кладбища, пока разум стремился понять, что же такое я хочу найти на могилах давно умерших людей.
   Ржавая калитка со скрипом распахнула свои негостеприимные объятия, впуская меня в царство мертвых. Пара больших черных птиц с громким карканьем вспорхнула с ограды, недовольные тем, что их покой посмел потревожить человек.
   На этом кладбище давно уже не было новых могил; здесь не было свежих цветов, в воздухе давно уже отзвучало эхо горестных рыданий, и только тишина и покой остались вечными обитателями этой забытой всеми обители.
   Интуиция вела меня сквозь поросшие сорной травой, сровненные с землей холмики, покосившиеся кресты которых без слов говорили о том, что эти могилы давным-давно уже никому не нужны. Как и похороненные в них люди.
   Нужный мне холм я заприметила еще издалека - он резко выделялся на фоне заброшенных собратьев, белея свежей древесиной креста. Подойдя ближе, я убедилась, что предчувствие меня не обмануло. Тут действительно был похоронен мужчина, за которого моя тетя много лет назад вышла замуж. Более того, если верить короткой надписи, то он был не просто рядовым церковным служащим - Адриан Колм был епископом.
   Я в задумчивости стояла перед земляной насыпью, пытаясь представить себе женщину, воспитавшую меня, в роли счастливой жены и матери. Была ли она иной с ними? Улыбалась ли им, радовалась ли успехам сына, целовала ли на ночь, знал ли он ее объятия?
   Вздохнув, я принялась оглядываться вокруг, пытаясь отыскать невысокий холмик, в котором должен покоиться маленький мальчик. Но ничего похожего на маленькую могилу рядом не было. Не могли же их похоронить в разных местах? Или же ребенок был так мал, что его похоронили вместо с отцом?
   Внезапно я заметила позади себя высокую фигуру. Недоверчиво обернувшись, я с неподдельной радостью произнесла знакомое имя:
   - Дайр?
   В голосе юноши звучало удивление:
   - Асель! Не думал никогда, что встречу тебя здесь.
   - Я тоже! - приветливо ответила ему, устремляясь навстречу.
   - Что ты здесь делаешь? - он никак не мог справиться с изумлением.
   - А что здесь делаешь ты? - я нахмурилась, желая сперва получить ответ на свой вопрос.
   - Я пришел проведать могилу одного из отцов нашей церкви, благодаря которому и было возведено здание.
   - Ты имеешь в виду, Адриана Колма? - с легким оттенком недоверия переспросила его, поражаясь насмешкам судьбы.
   Он кивнул:
   - Да, это он. А что ты-то делаешь здесь, в то время как тебя вот уже несколько недель как не было во дворце?
   - Помнишь, я говорила тебе про свою тетю, - понизив голос, рассказывала ему, спеша поделиться сделанными открытиями с кем-нибудь. - Так вот, я искала что-нибудь о своей матери, но вместо этого нашла информацию о тетушке в королевском архиве. Оказывается, у нее была семья, представляешь? Так трудно поверить в то, что она была замужем, что у нее были дети.
   Юноша молчаливо внимал моей оживленной речи. Увлекая его за собой, я направилась к выходу из кладбища, попутно продолжая размышления:
   - Они погибли в день моего рождения, ты можешь это представить? И муж, и сын женщины, меня воспитавшей, умерли в день, когда я появилась на свет! Дайр, у меня теперь такое чувство, точно это я повинна в их гибели, - шепотом призналась ему о своем новом страхе.
   Он поморщился.
   - Асель, умоляю тебя, выброси из головы подобные глупости! Ну скажи, как ты могла быть причастной к их гибели, если ты в этот день сама родилась!
   - Я все понимаю, честно, но... ничего не могу с собой поделать.
   Дайр остановился и схватил меня за плечо, наклоняясь ближе:
   - Пойми, невозможно винить себя во всех смертных грехах, понимаешь? Научись, наконец, легче относиться к происходящим в твоей жизни событиям - каждое из них является результатом чьих-то действий, чьей-то чужой воли - не твоей собственной.
   Его пальцы больно впились мне в кожу, а горячие слова обожгли разум. Конечно же, он был прав - но как было сложно заставить себя принять эту правду и поверить в нее.
   Я просто нерешительно кивнула ему в ответ, и он, словно только осознав, что схватил меня чересчур грубо, отшатнулся с гримасой сожаления на лице.
   Мы направились в сторону конюшен, негромко переговариваясь. Его яростный порыв прошел так же внезапно, как и нахлынул, и сейчас ничего не напоминало о нем.
   Я намеренно умолчала при нем об еще одной догадке, осенившей меня там, на кладбище. Но чтобы подтвердить ее или опровергнуть, мне требовалось поговорить с одним единственным мужчиной, беседа с которым одновременно пугала и манила.
   Дождавшись, пока высокая фигура Дайра не скроется из виду, я с удобством устроилась на мягких сиденьях дьявольской кареты, мерно катившейся по каменной мостовой, и мысленно обратилась к ее владельцу:
   - Дэриан.
   Он откликнулся немедленно, точно только и ждал мой зов.
   - Ты хотела что-то спросить у меня?
   - Да, - не стала таиться я. - Вы наперед знаете, о чем я хочу вас спросить?
   - Нет, я просто рассудил, что ты не стала бы обращаться ко мне, если бы у тебя не возникли очередные вопросы, не требующие отлагательств. Просто побеседовать со мной тебе почему-то никогда не приходит в голову, - в голосе собеседника проскользнула горечь.
   Я постаралась поскорее увести разговор с опасной темы:
   - Только что я побывала на могиле супруга своей тети.
   - И? - голос был полон сарказма - очевидно, он не собирался облегчать мой труд.
   - И он был епископом, - одним махом проговорила я. - Скажите мне, это ведь именно он был убит в ночь Великого Пожара, в ночь, после которой мой отец взошел на престол? - Я намеренно не договорила главное, дожидаясь ответа Дьявола.
   - Да, именно его убил Эрих в ту самую ночь, - точно озвучив мои мысли, завершил за меня мужчина.
   Я замолчала, обдумывая услышанное.
   - Зачем? - тихо произнесла спустя минуту. - Зачем он убил мужа своей сестры и, очевидно, ее сына?
   Мой собеседник ответил с тихим вздохом:
   - А ты никогда прежде не задумывалась, как твоему отцу удалось вызвать Дьявола? Уж поверь, подробные инструкции обряда вызова на дороге не валяются.
   Я молчала, не зная, какой ответ от меня сейчас требовался. Удовлетворившись тишиной, он продолжил:
   - Все дело в том, что кроме сложного и длительного по времени ритуала необходимо еще кое-что, а именно - человеческая жертва. И этим человеком должен стать либо близкий родственник проводящего обряд, либо человек, чья вера действительно сильна. А Адриан Колм по праву получил статус епископа, - в голосе Дьявола проскользнули незнакомые мне нотки. Но не успела я попытаться проанализировать их, как он внезапно спросил изменившимся тоном:
   - Как ты, Аселайн?
   Застигнутая врасплох его интересом, я пробормотала:
   - Так же, как и всегда. А вы? - у меня не было намерений задавать ему встречный вопрос, но слова вылетели прежде, чем я успела о них подумать.
   - А я, - с задумчивостью повторил за мной мужчина. - Я жду полнолуния.
   Мы оба понимали, что скрывается за этими словами. Отведя взгляд в сторону, словно собеседник мог каким-то образом заметить охватившее меня смущение, я вдруг увидела, как в окне кареты промелькнули очертания знакомого дома.
   Поглощенная разговором с Дьяволом, я и не заметила, как за какие-то жалкие пару минут карета доставила меня к сэру Вильяму.
   Но еще нескоро мне удалось застать его в одиночестве - многочисленные страждущие заполонили собой дом, надеясь услышать совет из уст мудрого старца.
   Наступил поздний вечер, когда, наконец, с осторожностью заглянув в комнату, я не обнаружила в ней никого из посторонних. Сэр Вильям сидел возле стола и молился. Я только хотела тихо развернуться и уйти, не потревожив его покой, как тишину прорезал его уставший голос:
   - Входи, дитя мое.
   Я последовала его приглашению. Усевшись рядом, тихо произнесла:
   - Вы удалились от мирской жизни, покинули дворец в поисках тишины и покоя, а вместо этого...
   Он качнул головой:
   - Нет, вовсе не покой я стремился обрести, покинув королевский двор. Я бежал от греха, тщеславия, людской зависти и иных пороков, тленным духом которых пропитан дворец. И учеников своих я учил держаться вдали от тех, в чьих руках сосредоточена власть, ибо сознание своего преимущества над другими распахивает для Дьявола дверь в человеческую душу.
   Я вздрогнула. Это движение не укрылось от взгляда старца, но он неверно расценил его:
   - Ты боишься этого? Напрасно. Поверь, твоя душа чиста и невинна, и пока так будет, злые силы не смогут причинить тебе вреда.
   - Но ведь они всегда настороже, не так ли? Они следят, ждут, пока человек ошибется, сделает неверный шаг - и тогда жадно набрасываются, утягивая провинившуюся душу за собой. И что же тогда делать?
   - Значит, нужно не допустить того самого ошибочного шага, - с улыбкой произнес мой собеседник.
   - Но как, как это сделать? - Этот вопрос шел из глубины моего сердца. - Как выбрать правду среди сотен лжи, как распознать друга в толпе врагов, как понять, где проходит грань между добром и злом?
   - Слушать свое сердце, - просто ответил он. - Глаза слепы, чувства обманчивы, память недолговечна - и только сердце позволит сделать правильный выбор.
   Глухой стук в дверь прервал наш разговор.
   - Кого это могло принести на ночь глядя? - с небольшой толикой удивления пробормотал старец, а после отправился открывать.
   На пороге стоял до нитки промокший Дайр.
   - На улице страшенный ливень, - вместо приветствия пожаловался он.
   Я вскочила с места, обрадованная его внезапным появлением. Провожая меня сегодня, он пообещал навестить своего старого наставника, но я и не смела надеяться, что встреча произойдет так скоро.
   - Я выехал из столицы сразу же после тебя, Асель, - отвечая на не невысказанный мною вопрос, пояснил он, стаскивая с себя мокрый плащ. - Но, как ни гнал коня, все-таки не смог тебя настичь.
   Я скромно промолчала в ответ - не могла же я ему рассказать в присутствие старца, что путь в несколько часов дьявольская карета покрыла всего за несколько минут?
   - Рад тебя видеть, Дайр, - медленно проговорил сэр Вильям.
   Дайр тут же присмирел, виновато глядя на учителя:
   - Простите, что меня не было так долго, учитель. Клянусь, я не забывал вас все то время, что провел в путешествиях.
   Мужчина выслушал эти слова с задумчивым видом.
   - Ты знаешь, что мой дом всегда открыт для тебя, мальчик. Так было всегда, и с той поры ничего не изменилось, - смягчившимся голосом добавил он после минуты тишины.
   За окном царила глубокая ночь, а в доме было светло и уютно. Расположившись около камина, мы забыли обо всем, погрузившись в неторопливое течение дружеской беседы. Я больше слушала, наблюдая за тем, как сэр Вильям и Дайр вспоминают времена учебы и свои особые, принадлежащие только им двоим, воспоминания.
   - Учитель, а помните наш спор о книге судеб? - оживленно произнес Дайр.
   Старец рассмеялся.
   - Еще бы! До этого мне как-то не доводилось проигрывать в спорах.
   - О да, по части споров Дайр - настоящий профессионал, - добавила я, вспомнив нашу первую встречу. - И в чем же заключалась суть спора?
   - Неважно, - в один голос произнесли мужчины. - Главное, что учителю пришлось согласиться со мной в том, что книга судеб существует, - поспешно заговорил Дайр.
   - Книга судеб? А что это? - спросила я.
   - Первые упоминания о ней уходят корнями далеко вглубь веков, - медленно заговорил старец. - Еще в те времена люди охотились за этим сокровищем, надеясь единолично овладеть всеобщим знанием.
   - В преданиях говорилось, что в той книге записаны судьбы всех людей, когда-либо живущих на свете, - это вступил Дайр. - И многие мечтали узнать, что ждет их впереди, какие испытания им уготованы, чтобы изменить ход времени и миновать трудности.
   - А также обрести славу, богатство, мудрость, - добавил старец. - Которые, если верить легендам, обретет заглянувший в книгу человек. Неудивительно, что за ней охотились годами, ставя на чашу весов чужие жизни. Эта книга обагрена кровью тысяч невинных душ, она проклята.
   - Не думаю, что несчастья ее владельцев - дело рук самой книги, - заспорил Дайр. - Хотя бы потому, что рук у нее нет! - он хихикнул над собственной шуткой, но грозный взгляд учителя заставил остановиться.
   - Нет, Дайр, это обман - думать, что можешь ее найти. Эта книга исчезла во времена Войны Трех Корон, и с тех пор упоминаний о ней нет.
   Дайр в ответ лишь упрямо поджал губы, и я поняла, что, по всей видимости, они ведут этот спор еще с давних пор, и не один из них не может убедить другого в правильности своих мыслей.
   - Пора ложиться, - внезапно хлопнул в ладони хозяин дома. - Мы чересчур засиделись, дети мои.
   Дайр замешкался, что-то ища на полках. Я замедлила шаг, желая предупредить его о чем-то важном.
   Убедившись, что сэр Вильям скрылся на кухне, юноша стремительно шагнул ко мне:
   - Асель, я хотел пригласить тебя завтра поехать со мной - хочу показать тебе свои новые владения.
   - Дайр, - я перебила его. - Завтра с утра я должна буду уехать.
   Он непонимающе и немного обиженно посмотрел на меня. Вдохнув, объяснила:
   - Завтра случится полнолуние.
   Понимание озарило его взгляд. Помолчав, он добавил помрачневшим голосом:
   - Ну что же... Ничего не поделать.
   - А откуда у тебя владения? - полюбопытствовала я, все еще ощущая неловкое сожаление.
   - Церковь назначила меня священнослужителем в небольшой деревушке.
   - Дайр, это ведь замечательно! - воскликнула я. - Ты будешь служить людям, нести веру в их жизни - так, как мечтал, когда учился у сэра Вильяма, да?
   Он лишь хмуро кивнул, и меня вновь пронзило раскаяние. Но что я могла изменить?
   Сдавленно попрощавшись, мы разошлись по комнатам.
   Я готовилась ко сну, когда в комнате раздался негромкий стук. Послушно обернувшись к двери, я пронаблюдала, как на пороге появился Дайр, что-то с осторожностью держа в руках.
   ­- Вот, держи, - с этими словами он протянул мне граненый кубок, до краев наполненный светлой жидкостью.
   - Что это? - с непониманием уточнила я.
   - Твое любимое миндальное молоко.
   - Но откуда ты знаешь, что я его люблю? ­- изумилась я, благодарно принимая сосуд.
   Он заметно смутился.
   - Ну... Наверное, мне подсказала интуиция. Пей, пей, пока оно теплое, - заторопился он, и я послушно осушила кубок, с наслаждением смакуя знакомый с детства вкус.
   - Вот так гораздо лучше, - он улыбнулся. - А теперь спи. И прости меня - я не должен был так вести себя, ты ведь не виновата. Ни в чем.
   - Я и вправду хотела бы поехать завтра с тобой, - негромко проговорила ему с улыбкой.
   Юноша просто кивнул в ответ и покинул комнату, тихо закрыв за собой дверь.
   Я подошла к незашторенному окну. Пасмурное небо, точно рассерженное на кого-то, гнало нахмуренные тучи куда-то на горизонт. Сквозь их рваные очертания где-то высоко над ними проступал ровный и почти идеально круглый силуэт луны. Как молчаливое обещание, как непреложная истина, как доказательство неизбежного. Я вздохнула, атакованная очередным потоком мыслей о том, что завтра меня ожидает новое единение лун, предугадать последствия которого было невозможно. Только было собралась подойти к прикроватному столику и затушить свечу, как вдруг на меня нахлынула резкая волна усталости - словно я никогда и не спала вовсе, и сейчас организм требовал разом восполнить все недополученное. Я едва успела добраться до кровати, пока тяжелый сон не поглотил меня.
   Просыпалась я крайне неохотно, все еще не чувствуя в себе сил бодрствовать, но что-то извне не давало мне обратно погрузиться в гостеприимную сонную темноту, насильно выдергивая в реальность. С трудом открыв неимоверно тяжелые веки, я сглотнула, ощущая чрезмерную сухость во рту. Да что же со мной происходит?
   Приподнявшись на локтях, я, наконец, огляделась, с трудом ворочая сонными мыслями в голове. Кругом царила тьма - слишком неестественная и слишком... живая? Она окружала меня со всех сторон, жадно дышала в затылок, я чувствовала на себе ее внимательный и цепкий взгляд.
   Едва осознание, что именно это означает, дошло до затуманенного разума, как остатки сна моментально покинули голову. Я приготовилась защищаться. Однако тьма лишь молчаливо смотрела на меня из угла комнаты, не предпринимая никаких попыток напасть. Сегодня она была иной, чем обычно в замке Дьявола, - непривычно тихая и подавленная, точно пытающаяся что-то донести до меня. А я сидела на кровати, наблюдая за ней, и медленно соображала, что же тут могло быть не так. Она разбудила меня, она специально пришла сюда из подлунного мира. Но зачем?
   Один случайный взгляд в сторону окна заставил тело оцепенеть, в то время как голова взорвалась запоздалым пониманием.
   На небе царила идеально круглая, совершенно ровная Луна.
   Полнолуние. Я проспала целые сутки - и, значит, опоздала.
   Резко соскочив на пол, я не ощущала ничего, кроме парализовавшего тела страха.
   С сочувствием взглянув на меня напоследок, дьявольская тьма медленно растаяла, и ее место тотчас же было занято обыденной неопасной темнотой.
   Судорожно заметавшись по комнате, я налетела на кровать, и эта внезапная боль помогла прочистить перепуганное сознание. Остановившись, я глубоко вдохнула и нерешительно позвала, страшась того, что могу услышать, и еще больше боясь, что мне не ответят.
   Моя робкая попытка поначалу не увенчалась успехом. Но я не сдавалась, раз за разом взывая своим оцепеневшим от ужаса сознанием к тому, кто сейчас занимал все мои мысли и являл собой самый главный страх.
   И спустя несколько мгновений, растянувшихся в целую жизнь, в моей голове раздалось громкое яростное шипение, пропитанное горечью и злобой, от которых заледенела в жилах кровь, и захотелось никогда не рождаться.
   "Берегись - я уже иду за тобой, Аселайн"...
  
  

Глава двадцать вторая. Квинтэссенция зла

   - Дайр! - этот исполненный ужаса и неверия крик мог разбудить даже мертвого.
   Он моментально появился на пороге моей спальни - собранный и невозмутимый. Точно только и ждал сигнала, чтобы войти.
   - Что ты натворил! - выговаривала ему все еще заплетающимся после долгого сна языком. - Зачем ты сделал это? Ведь теперь он придет и покарает всех нас.
   В его глазах тенью промелькнул испуг, но юноша быстро с ним справился.
   - Асель, я должен был попытаться тебя спасти от ужасной участи, - вкрадчивым тоном - точно внушая что-то несмышленому ребенку - рассуждал Дайр, но я не слышала ни слова, поглощенная ужасом при мысли от того, что нас ждет.
   - И что станет теперь с тобой, с сэром Вильямом? Он не пощадит никого, понимаешь?
   И снова упрямый взгляд, от которого полыхнуло холодом.
   - Ты напрасно опасаешься за жизнь учителя.
   - Почему? - переспросила его, готовясь принять любое объяснение, только бы оно означало, что жизни старца ничего не угрожало, что этот дурацкий и по-мальчишески необдуманный поступок имел самую серьезную причину, которая бы с лихвой перекрывала грядущие ужасы этой ночи.
   - Потому что мы с тобой сейчас покинем этот дом, и сэр Вильям окажется в безопасности.
   - Покинем? Но ради чего? - беспомощно бормотала, глядя в бледное, освещенное серебристыми лучами луны, мужское лицо. - Куда мы пойдем, если он с легкостью отыщет нас, как бы далеко мы не уехали?
   - Доверься мне, - категорично заявил юноша, и стало ясно, что иного выбора мне предоставлено не было.
   Развернувшись, собеседник скорым шагом покинул комнату - по-видимому, мои слова о скором приходе темного властелина не оставили его равнодушным, как бы он того ни хотел показать.
   С грузом на сердце я последовала за ним, руководствуясь одной-единственной мыслью - я должна была попытаться спасти хозяина дома, человека, который доверчиво впустил меня в свою жизнь, не потребовав ничего взамен. Если Дьявол окажется здесь, неизвестно, какая участь ожидает сэра Вильяма. А что до себя самой, то собственная судьба сейчас меня мало заботила.
   Неожиданный холод этой летней ночи резко пахнул в лицо, заставив поежиться. Перед крыльцом нетерпеливо переминался конь Дайра, уже собранный в предстоящую дорогу.
   - Поедем вдвоем, - спокойно пояснил юноша, поймав мой вопросительный взгляд.
   - А где сэр Вильям? - осведомилась с неприятным предчувствием, заранее опасаясь ответа.
   - Спит, - легко ответил он, очевидно, ожидая этого вопроса.
   Спит? Неужели седовласого мужчину тоже не миновала участь быть усыпленным с помощью снотворного порошка, добавленного в питье?
   Оставаться в этом доме дольше я не могла, но и уехать, не убедившись, все ли в порядке с его хозяином, не имела права.
   Однако получить ответ на волновавшие вопросы мне не удалось - не дожидаясь дальнейших расспросов, Дайр удивительно легко поднял меня на руки и подсадил на коня. От неожиданности, я судорожно вцепилась руками в надежную гриву, беспомощно наблюдая за тем, как с озабоченным лицом юноша вдевает ногу в стремя и, спустя секунду, с шумом опускается позади меня.
   Мы неслись по безмолвным полям, залитым нежным серебряным светом, отчего вокруг все было светло, точно днем. В ушах звучала свистящая песнь ветра, с неба на нас любопытствующе глядело ночное светило, и в его взоре мне чудилось сочувствие и жалость.
   Спиной я чувствовала напряжение Дайра, то и дело подгонявшего и без того летящего коня, а взгляд против воли притягивали побелевшие костяшки пальцев, сжимающих поводья. Он ведь тоже боялся, хоть и пытался не показать мне, насколько велик его страх. Тогда чего ради он вмешался в размеренный порядок событий, накликав несчастье на наши головы?
   Внутри все закручивалось в тугую спираль от липкого страха и предчувствия беды. В голове по-прежнему эхом отдавался пугающий голос, обещавший скорую встречу - но, сколько я не пыталась вновь обратиться к Дьяволу, ответом мне служила лишь тишина. И от нее становилось еще страшнее.
   Куда и с какой целью мы мчимся сквозь пронизанную светом ночь? Разве есть место на этой земле, где бы мы могли укрыться от бдительного ока темного властелина? Вместе с этими мыслями на краешке души ютилась робкая надежда - а вдруг Дайру удалось найти способ, как разорвать договор, много-много лет назад заключенный без моего желания? И сейчас он твердо знает, как нужно поступать?
   На одно мгновение я позволила этой крошечной искре безумной надежды разгореться в пламя, представив, какой бы могла стать моя жизнь, если бы из нее ушли поездки в иной мир, не стало бы долгих бесед с загадочным мужчиной, навевающим страх и одновременно разжигающим любопытство. Отчего-то это видение не принесло должной радости.
   Внезапно впереди показались очертания затерянного среди лесов небольшого города. Темные силуэты построек издали выглядели угрожающими, но светлые огоньки в маленьких окнах служили маячком для заплутавших путников.
   Дайр уверенно направил коня в сторону деревянных ворот.
   - Нет, нам нельзя туда, нельзя! - хриплый голос отказывался слушаться, но ответом мне служил лишь стремительный стук копыт нашего скакуна.
   Мы продолжали неотвратимо приближаться к закрытым воротам, и на одну долю секунды мне подумалось, что гениальный план юноши заключается в том, чтобы бесславно разбиться о случайную преграду, тем самым, освободив меня от обязательств перед Дьяволом.
   Природная осторожность животного взяла верх над желаниями всадника - конь резко сбавил темп, однако внезапно прямо перед нами деревянные створки издали глухой скрип, после чего начали расходиться в разные стороны. Вероятно, жители были предупреждены о возможном визите случайных или же не случайных путников. Вот только знали ли они, что по пятам их ночных визитеров следует беспощадное и жестокое Зло?
   Я повернула голову и с силой выкрикнула Дайру:
   - Из-за нас могут пострадать невинные люди!
   Краем глаза я заметила, как он упрямо мотнул головой. Возможно, если бы ему представилась возможность, он мог бы поведать, что этот город в этот момент представлялся ему кратчайшей дорогой, и у него и в мыслях не было навлекать опасность на головы этих людей. Но мы продолжали нестись по широкой улице, сопровождаемые лаем собак, и сердце мое замирало в тревоге и неизвестности, ничего не зная о планах моего спутника.
   Впереди показалась плотно окруженная невысокими постройками небольшая площадь, на которой в этот полночный час отчего-то собрались растерянные жители. Они не казались сильно удивленными, отчего я смогла сделать вывод, что наше появление не явилось сильным сюрпризом.
   Разум не успел озадачиться вопросом о том, кто мог предупредить их об этом, как вдруг позади нас раздался сильный треск, знаменующий начало конца.
   Сердце пропустило удар, в то время как осознание того, что час расплаты настал, ворвалось в смятенный разум.
   - Мы должны остановиться! - резко повернув голову, я крикнула Дайру, и он нехотя повиновался. Натянув поводья, заставил коня сбавить шаг, а после и вовсе остановиться.
   Спешившись, я с силой сжала пальцы в кулак, приказывая себе успокоиться. Дайр бесшумно спрыгнул на землю и встал за моей спиной. Испуганные женщины прижались к мужьям, мужчины старались не выдавать беспокойства, но во взглядах, направленных на нас с Дайром, читалась тревога. В толпе раздались одинокие детские всхлипывания, очень скоро прекратившиеся.
   Луна спряталась за набежавшие облака, точно испугавшись того, что должно было сейчас произойти. Как жаль, что я не могла поступить так же!
   Вслед за треском на краткий промежуток времени в воздухе воцарилась пугающая, мертвая тишина, десятки взглядов, не сговариваясь, сосредоточились на главной дороге, светлым пятном мерцающей среди темных зданий.
   Не было произнесено ни слова, но было ясно - беда грядет оттуда.
   Вскоре в тишине ночи раздался неторопливый нарастающий перестук копыт.
   Через пару мгновений, каждое из которых показалось всем нам, в страхе застывшим посреди площади, вечностью, в проулке показалась высокая фигура всадника верхом на вороном жеребце. Мне не требовалось даже вглядываться в него, чтобы с замиранием сердца узнать знакомые черты. Я и без того знала, кто это был. Вслед за ним въехали еще несколько всадников в длинных черных плащах, чьи лица были надежно сокрыты капюшонами. И точно этого было недостаточно, на площадь вступили множество воинов, в считанные секунды заполонившие собой все свободное пространство.
   Они возникали позади своего господина и его сопровождающих - рослые, сильные, с одинаково перекошенными от ненависти лицами. На них почти ничего не было - те обрывки ткани, прикрывающие мертвую плоть, язык не поворачивался назвать одеждой. Да они и не нуждались в этом - самое главное их оружие - безупречные, острые клыки - всегда было при них.
   Вампиры. Это были именно они - неуловимо быстрые, сильные, лишенные каких-либо других чувств, кроме постоянного чувства голода и удивительной преданности своему хозяину. В памяти воскресли воспоминания о черной волне, пожирающей город, о мертвых жителях Ладима, разорванных шеях, синюшных пятнах гниющей плоти, о прахе, в который они обратились...
   Детский плач возобновился с новой силой, женские всхлипывания уже не могли быть заглушены, люди осознали, наконец, какую беду мы навлекли на их головы, но исправить что-либо уже было поздно.
   Неторопливо спешившись, Дьявол откинул с лица темный капюшон, и с отчетливо застывшим на лице презрением, остановился напротив меня.
   А я смотрела и не узнавала его. Где тот мужчина, беседы с которым заставляли меня забывать обо всем на свете? Бережно сжимавший меня в танце, подшучивающий и вместе с тем, никогда не переходивший грань? Где тот, чье измученное лицо поселило в сердце жалость? Чьи невозможные признания заставили поверить в искренность чувств произносившего их существа?
   Передо мной стоял кто-то чужой. Надменное лицо - все так же неизъяснимо прекрасное, но холодное и отстраненное. Губы кривила презрительная усмешка, а в глазах полыхало беспощадное пламя, которого я никогда еще не видела.
   Это был не Дэриан, которого я знала.
   Кто-то посторонний занял его тело, чья-то чужая и злобная воля управляла повелителем темного мира, и от ощущения неотвратимой беды, опасности, исходивших от высокой фигуры, у меня задрожали руки.
   Вся ситуация - ночь, всадники, мой собственный страх, сковавший тело - воскресили в памяти ту страшную ночь, круто изменившую всю мою жизнь, ночь, когда я впервые встретилась с Дьяволом.
   Взор по привычке оббежал замершую передо мной высокую фигуру, стараясь найти привычные детали, опровергнуть собственные подозрения. На первый взгляд, все было по-прежнему: тонкая шелковая рубашка льнула к сильному телу, подпоясанная широкой лентой пояса, темный, как смоль, богатый плащ мягко развевался в такт несильным порывам ветра.
   Но самое страшное ожидало впереди - когда вновь вышедшая луна накрыла потоком серебряного света высокую фигуру мужчины, я увидела то, что заставило меня, приглушенно ахнув, отступить на шаг назад, прижавшись спиной к Дайру.
   На правой руке Дьявола не было кольца.
   Быстрый испуганный взгляд на мужчину - и робкие надежды стремительно растаяли под грузом реальности. Торжествующая ухмылка искривила идеальное лицо, хозяин подлунного мира откровенно наслаждался испугом и ужасом, которыми был пропитан воздух этой летней ночи.
   Все происходило так стремительно. Я надеялась, что будут разговоры, будет возможность отвести угрозу от невинных людей - но Дьявол распорядился по-своему.
   Не было ни разговоров, ни подготовительных бесед и взглядов - просто вдруг сопровождавшее его воинство разом растеклось по площади, облюбовав себе по жертве.
   Я не успела даже заметить их движений - просто в следующую секунду напряженную тишину разорвали людские голоса. Кровь, страх, смерть, плач и предсмертные вопли окружили меня со всех сторон.
   - Пожалуйста, не нужно, - я заплакала, завидев, как ближайший ко мне вампир неотвратимо наклоняет голову и легким движением впивается в податливую плоть совсем еще молоденького паренька.
   Женская фигурка, в страхе замершая рядом, издала душераздирающий вопль и серой тенью метнулась к убийце сына - и в тот же миг острые клыки очередного воина прервали тихое течение материнской жизни.
   Стоящий за моей спиной Дайр напрягся, очевидно, собираясь ценой собственной жизни защищать меня. Этот жест заставил меня собрать все силы и, превозмогая отчаяние и страх, отыскать среди движущихся темных силуэтов высокую фигуру Дэриана.
   Один короткий взгляд на его преисполненное наслаждением лицо дал понять главное - он не собирается останавливать этот кошмар. Эта мысль на миг пригвоздила меня к месту, а затем я что было мочи закричала:
   - Хватит!
   Этот пронзительный крик на мгновение заставил всех остановиться. Но этого мига было достаточно, чтобы Дьявол, изящно выгнув бровь, повернулся ко мне и замер в ожидании.
   - Перестаньте, - тихо закончила я, в очередной раз парализованная этим новым незнакомым взглядом. - Они ни в чем не виноваты.
   Мужчина коротким взмахом руки заставил всех воинов замереть. На полных губах расцвела зловещая улыбка, не сулящая ничего хорошего.
   - Они - нет. Но ты - виновата, - этот равнодушный голос нес в себе смерть. - Ты нарушила наш уговор, и сегодня за твой проступок заплатят они, - точно обдумывая какие-то свои мысли, он прошелся ленивым взглядом по сбившимся в кучку дрожащим людям, после чего снова обратил свой взор на меня.
   Его дальнейший вопрос не стал для меня сюрпризом. Внутренне я боялась услышать его еще с самого начала этой безумной-безумной ночи.
   - На что ты готова пойти ради них? Что ты можешь предложить мне взамен их жалких жизней?
   Тихий, исполненный приглушенной насмешки голос знаменовал наступление момента для самой главной ставки. Но, несмотря на все предчувствия и догадки, первым моим откликом в ответ на его слова стал страх. Всепоглощающий и всеобъемлющий, в губительных языках пламени которого сейчас сгорала и умирала моя душа. Неужели я могу позволить ему победить, расстаться со всеми надеждами и чаяниями, отдать ему то, что он желал получить? Эти мысли стрелами пронзали бьющийся в агонии разум, мешая и без того тщетным попыткам сосредоточиться и взять себя в руки.
   Однако все одолевающие меня страхи показались такими ничтожными, стоило мне бросить быстрый взгляд в сторону уцелевших людей. Увидеть ужас на их лицах, слезы и отчаянное желание выжить. Разве могло быть еще что-либо в этом мире дороже самой Жизни? Поэтому я задвинула глубоко-глубоко свои сомнения и, насколько могла, твердо произнесла ему в ответ:
   - Все, что сможет служить равноценной платой.
   Он замолчал, точно взвешивая мое предложение. Когда его взгляд случайно прошелся по замершему рядом со мной Дайру, тьма всколыхнулась, и в глубине ее зажглись огни ярости.
   - И ты готова пожертвовать, скажем, душой? Хотя нет ведь, - он наигранно вздохнул. - Как жаль - она ведь и без того уже практически в моей власти.
   Я покачнулась. Предлагая ему самое драгоценное, я не предполагала даже, что он может не пожелать забрать мою душу. Это было единственное, что я могла ему дать, и теперь горечь и осознание неотвратимости бессмысленных смертей затопили мое сердце. Но когда я уже готова была признать свое поражение, негромкий мужской голос прорезал ночную тишину:
   -Но ты можешь предложить мне еще кое-что.
   Я с надеждой вскинула на него взгляд, не смея даже дышать.
   - Свое тело, - бесстыдно пояснил он, и стоящий рядом Дайр неосознанно сжал кулаки в порыве бессильной злости.
   Сделав глубокий вздох, я еще раз посмотрела на обреченных людей, кто еще остался нетронут, и перевела взгляд на Дьявола.
   - Я согласна.
   Он прищурился:
   - Ты уверена? Знай, что в этом случае у тебя уже не будет возможности передумать.
   Не давая себе времени на раздумья, я холодно произнесла в ответ:
   - Уверена. Но в обмен вы должны пообещать сохранить жизнь всем.
   Мужчина медленно кивнул, точно раздумывая:
   - Я сохраню жизнь всем жителям этого города, только если ты будешь делать все, что я захочу, и делать это будешь добровольно.
   Сглотнув от внезапной сухости в горле, я просто кивнула, не позволяя ярким картинкам предстоящего наводнить испуганное сознание.
   Удовлетворенно хмыкнув, Дэриан только было повернулся к застывшим рядом с ним покорным воинам, как вдруг резко пришедшая мысль заставила меня сделать то, что я меньше всего ожидала от себя - окликнуть его:
   - Вы пощадите всех жителей города - и Дайра. Он тоже должен остаться в живых.
   По недовольно всколыхнувшимся языкам тьмы в равнодушных глазах я вдруг смогла поймать отголосок его мыслей - в намерения темного властелина отнюдь не входило сохранять жизнь молодому церковнику, более того - он намеренно оговорил в условиях нашей сделки только судьбу простых горожан, умолчав об участи, уготованной моему другу. И теперь он был крайне недоволен и разозлен моим внезапным условием, рушащим его планы.
   Я с замиранием сердца ожидала его ответа, отдавая себе отчет, что, в сущности, я не смогу ему никак помешать, если вдруг Дьявол вздумает прямо на моих глазах расправиться с юношей.
   Однако в этот момент дотоле дремавшая судьба пробудилась, и, почувствовав угрызения совести, решила мне помочь. Чем иначе объяснить кивок повелителя подлунного мира, я не знала.
   Этот медленный, преисполненный недовольства кивок служил одновременно пощадой для всех людей - и приговором для меня.
   Вампиры с разочарованными оскалами на безумных лицах покидали город - это было последним, что я успела увидеть перед тем, как мускулистый жеребец Дьявола унес нас навстречу с подлунным миром.
   Второй раз за эту ночь я неслась в залитой лунным светом ночи, спиной ощущая чужое присутствие - но если в первый раз меня гнал вперед дикий страх, помноженный на неизвестность, то сейчас все было иначе. Моя судьба уже была решена, и обреченное осознание неизбежности расплаты медленно проедало меня насквозь.
   Возвращение в мир Дьявола осталось в памяти смазанной лентой стремительно сменяющих друг друга пейзажей, запахом разгоряченного коня, дикой песней ветра в ушах и равнодушным светилом, свысока наблюдающим за нашей бешеной скачкой.
   Опомнилась я лишь тогда, когда на смену серебряному блеску ночи пришли непривычные очертания чужой комнаты. Еще даже не оглядевшись, я четко знала, кому именно она принадлежит.
   Огромное величественное помещение округлой формы поражало неискушенное воображение. Вероятно, сейчас мы находились в одной из тех угловых башен замка, бывать в которых прежде мне не доводилось. Все здесь настолько отличалось от привычного убранства замка, что казалось ирреальным, невозможным, выдуманным - но каждый предмет, каждая вещь несли на себе незримый отпечаток темной сущности своего хозяина.
   Взгляд притянула стоящая на небольшом возвышении прямо в центре комнаты угрожающе огромная, неприлично роскошная кровать - точно языческий алтарь, готовый принять жертвоприношение. Так легко было представить, как извиваются на скользкой прохладной материи обнаженные тела прекрасных суккубов, ублажающих своего господина... В темный шелк белья кружевными узорами вплетались бордовые нити, витая лоза с шипами из черного металла обвивала кованую решетку изголовья, высокие столбики кровати, точно готические шпили древних соборов, уходили к потолку равнодушными остриями. Жуткие барельефы в виде застывших в немом крике людских фигур проступали на глянцевых поверхностях стен, сделанных из вулканического стекла. Уродливые, намеренно искаженные черты чужих лиц проступали на полузеркальной поверхности сквозь мое собственное туманное отражение.
   Пламя в камине нетерпеливо отплясывало торжествующий танец, отбрасывая красные отблески на черное убранство кровати и мраморные полы. Черные и красные тона преобладали над всеми остальными красками, и сойти с ума казалось единственным выходом для смятенного разума в этом странном и страшном месте. Сквозь распахнутые створки балкона отчетливо был виден круглый лик холодной и безразличной луны, которой сегодня была уготована участь стать единственной свидетельницей моего грядущего падения.
   Взгляд зацепился за единственную знакомую деталь, выглядевшую чужеродно посреди царящего вокруг безумия - родные деревянные фигурки на шахматной доске терпеливо ожидали своего часа, робко притулившись на небольшом столике у камина.
   Ухватившись за этот призрачный шанс оттянуть неизбежную расплату, я дрожащим голосом выдавила из себя, указывая рукой на них:
   - Сыграем?
   Но Дьявол словно не расслышал моего вопроса. С непроницаемо черными глазами он медленно и неумолимо направился ко мне, и от каждого его шага сердце ускоряло ритм.
   Не дойдя нескольких шагов, он внезапно застыл - безжалостный, равнодушный, прекрасный...
   Я вдруг осознала нелепость своих мыслей. Разве можно было чудовище, стоящее передо мной, не знающее ни жалости, ни доброты, ни пощады, называть прекрасным?
   А мужчина продолжал молчаливо гипнотизировать меня глазами, точно ожидая каких-то действий. Неужели я должна была первой начать действовать? Но как я могла это сделать, если даже не знала, что именно от меня требуется?
   Горькая мысль на мгновение затмила собой страх, смущение и растерянность - почему я должна была расплачиваться за грехи, которых не совершала, за проступки, тень которых никогда и не ложилась на мою душу? Неужели он не знал, что я никогда бы по своей воле не пошла бы против него, не посмела бы предать его доверие таким глупым поступком?
   Эти исторгающие яд мысли заставляли вновь и вновь задаваться вопросом - не была ли эта ночь, погоня, смерти и данное мной обещание подстроены? Если Дьяволу были доступны куда более тайные познания, чем судьбы простых смертных, неужели от его внимания могла ускользнуть такая ничтожная деталь как снотворный порошок, добавленный в миндальное молоко?
   Не в силах дольше выносить эту тягучую, нестерпимую тишину, тихим голосом я озвучила только что осенившее меня предположение, стараясь не смотреть в безжалостно-надменное лицо.
   - Вы ведь прекрасно знали, почему я не приехала вовремя?
   - Конечно, знал, - насмешливый ответ подтвердил мою внезапную догадку.
   - И зачем тогда нужно было это все? - мой тон звучал под стать его - такой же равнодушный и немного насмешливый. Но только снаружи - внутри все дрожало от обиды и осознания, насколько же глупой и наивной я была.
   Мужчина начал лениво пояснять, попутно расстегивая и снимая плащ. Против воли, случайный взгляд упал на мужскую грудь, да так и остался там, зачарованно наблюдая за тем, как при каждом движении мышц натягивается багровеющая в отблесках пламени рубашка.
   - Затем, что это все игра. Я ведь предупреждал тебя когда-то о том, что нужно уметь рисковать, - красивая улыбка раздвинула совершенные губы - но вот только от нее в комнате стало еще темнее. - Слова имеют обыкновения стираться из памяти - в отличие от поступков. Как видишь, я преподал тебе урок идеальной партии, - с этими словами он придвинулся, сократив расстояние между нами до пары шагов. - Неизвестно, сколько бы пришлось ждать, пока ты дозрела до того, чтобы прийти ко мне добровольно. Поэтому я воспользовался этим шансом, прекрасно зная, что ради горсти презренных людишек ты сделаешь все, что я потребую. Как видишь, обыграть тебя оказалось очень просто. Шах и мат, Аселайн, - он выдохнул эти слова с неприкрытым удовольствием.
   - Вы просто... мерзавец! - с пылающими от гнева глазами я выпалила эти слова ему в лицо, но в ответ получила лишь обидный смех.
   - Именно так, - обманчиво покладисто согласился он и с легкостью преодолел оставшееся меж нами расстояние. - А ты ведь уже поверила, что тебе ничего не грозит, да? Глупая, маленькая Аселайн...
   - Вы ведь обещали! Обещали, что не причините мне вреда! - я упрямо пыталась достучаться до равнодушного сердца, разумом понимая, что ничто на этом свете уже не спасет меня, но все равно из последних сил цепляясь за последнюю надежду.
   - Нет, - он с притворным сожалением качнул головой, добавив нежным тоном. - Я ничего тебе не обещал.
   Голос, с которым он проговорил это самое "я", вдруг заставил меня еще раз отчетливо осознать - он другой. Не тот, к кому я привыкала столько времени, кто вызывал у меня сострадание, кому я хоть немного, но верила. В стоящем рядом мужчине не было ничего от того Дэриана, которого - где-нибудь в другой жизни - я могла бы полюбить.
   Словно в такт моим мыслям, зверь напротив нетерпеливо рыкнул, с легкостью расправляясь с застежками рубашки.
   - Довольно разговоров! Я хочу сполна успеть насладиться своей победой, пока... - он умышленно недоговорил, но я мысленно продолжила его фразу: "... пока не закончилось единение лун".
   - Прикоснись ко мне, - ласково приказал он мне.
   Тихий шепот проникал в каждую клетку моего тела, но, несмотря на это, тело противилось, отказываясь повиноваться.
   - Вспомни, как ты совсем недавно клялась сделать все, что я потребую, - вкрадчивым голосом напомнил он мне о данном обещании. - Но если ты вдруг передумала... - он театрально вздохнул. - Только скажи - всего одно слово, и моя армия вернется обратно, дабы закончить начатое.
   Эта угроза возымела на меня эффект. Я вдруг осознала, что все это - всерьез. Игры закончились, настало время поступками расплачиваться за обещания.
   - Не нужно, я буду покорной. - Этими почти неслышными словами капитулировала моя гордость.
   Я приблизилась к нему настолько близко, что ощущение сильного мужского тела кружило голову. Я старалась смотреть куда угодно, но только не на его грудь, обнаженная кожа которой слабо мерцала между полами рубашки.
   Вдоволь насладившись моим смущением, он нетерпеливо повторил:
   - Прикоснись ко мне.
   Я испуганно вскинула на него взгляд, но он не шутил - в глазах беспощадно полыхала тьма. Он не желал ждать.
   Смирившись, я робко протянула руку и, отодвинув гладкую ткань, осторожно коснулась ладонью бледной кожи. Она оказалась внезапно горячей - от неожиданности я едва не отшатнулась, лишь в последний миг справившись с испугом.
   Его грудь была напряженной. В свете пламени багровели темные ореолы сосков, черная дорожка волосков уходила куда-то вниз, скрываясь за границами широкого пояса. Проследив за ней взглядом, я почувствовала, как меня охватывает смущение и злость - от собственного смятения, непонятного чувства, поселившегося внутри, от жадного беззастенчивого взора мужчины, с которым он следил за каждым моим движением.
   - Раздевайся.
   Я испуганно вскинула голову, молясь, чтобы эти слова мне послышались. Но мои молитвы услышаны не были - в подтверждение услышанного, взор Дьявола был спокоен и расчетлив.
   Первой жертвой сегодняшней ночи стал мой плащ, легко скользнувший на пол бесформенной грудой ткани. Трясущимися пальцами я принялась расстегивать крючки платья, невольно задаваясь столь неуместным сейчас вопросом, как бы я сумела справиться с этим заданием, если бы на мне был наряд со столь распространенным сейчас шнуровкой на спине. Пальцы путались, но холодный взгляд наблюдающего мужчины не давал остановиться.
   Когда с застежками было покончено, враз ставшее свободным платье повисло на плечах, так и норовя украдкой соскользнуть вниз.
   - Дэриан, - в его имени, все же вырвавшемся сквозь сомкнутые губы, звучала неприкрытая мольба.
   Но он ее не заметил.
   Его руки плотно сжали ткань моего платья, одно неуловимое движение - и с негромким треском оно сдалось на милость победителю, опав к его ногам, позволяя лицезреть мою сорочку.
   Как во сне я наблюдала за сильной мужской рукой с длинными изящными пальцами, которая медленно и неотвратимо коснулась нежной кожи, скрытой тонким слоем ткани. Меня обожгло это прикосновение. Но то было только началом - удостоверившись, что я не собираюсь падать в обморок, он начал поглаживать мягкую плоть груди, постепенно сужая круги. Я застыла, изо всех сил стиснув зубы, моля про себя, чтобы мне хватило сил выдержать эту пытку, не издав ни звука.
   Мой мучитель удовлетворенно хмыкнул, заметив, как содрогнулось мое тело в ответ на то, как его пальцы грубым движением обхватили ставший таким чувствительным сосок.
   Одна его рука зарылась в мои волосы, распуская наспех заплетенную косу. Горячие пальцы пробежались по шее, пробуждая волну мурашек.
   Мое тело оказалось предателем. Я ненавидела в эту минуту себя и собственную реакцию на чужие прикосновения. Тяжело вздымающаяся грудь, сладкое томление, жар, захвативший тело - как могла я так реагировать на ласки существа, для которого человеческая жизнь являлась лишь разменной монетой в игре со мной? Существа, для которого моя собственная жизнь - такая же монета, какие бы признания не источали его губы?
   Внезапно мужские губы оказались неподобающе близко - прямо сквозь ткань ртом он обхватил мой сосок, несильно сжав его зубами. Не сдержавшись, я громко ахнула от пронзившего меня острого чувства удовольствия, и этот звук заставил его усилить свой натиск на мое бедное тело.
   В попытке оттолкнуть, прекратить это мучительную пытку наслаждением, я руками уперлась в сильные плечи - но не смогла. Непослушные пальцы впились в напряженную плоть, не в силах противостоять импульсам горячего наслаждения, посылаемым его языком.
   Он нетерпеливо запустил руку в вырез сорочки, не желая больше оттягивать момент своего триумфа. Резкое движение - и сорочку постигла участь платья. Я прижала руки к груди, пытаясь удержать обрывки ткани. Остаться обнаженной перед ним, позволить увидеть всю себя - нет, нет, нет!
   Глаза мужчины недобро блеснули, когда он заметил мою попытку прикрыться от его изучающего взора. Гримаса ярости пробежала по лицу, злая усмешка раздвинула чувственные губы. "Попробуй, останови меня" - так и читалось на его совершенном лице, когда уверенным движением рук он развел мои руки в сторону, позволяя легкой материи неслышно соскользнуть на пол. Слабая попытка вырваться из оков его хватки оказалась бесполезна.
   Это было унизительно - чувствовать, как его властный и уверенный взгляд удовлетворенно скользит по моему обнаженному телу, оставляя после себя незримые следы чужих прикосновений.
   Уверенным движением он свел мои руки вместе и, удобно перехватив их одной рукой, завел мне за голову. Спиной я ощутила твердость и холод одного из витых столбиков кровати.
   Свободная рука Дьявола тем временем скользнула по моему лицу, легко очертив линию скул, спускаясь к закушенным губам. Большим пальцем мужчина начал поглаживать нижнюю губу, постепенно усиливая давление. Поняв, что именно от меня требуется, я с обреченным выдохом разомкнула губы - и тут же его палец воспользовался этой победой, скользнув внутрь.
   Дьявол не отрывал горящего любопытством взгляда от моего лица, жадно ловя каждый проблеск эмоций, каждое проявление чувств на нем.
   Пальцы властно мяли нежную плоть губ, а в глазах читалась неприкрытая насмешка. Как же ему нравилось ощущать свою силу, видеть мою беспомощность, знать, что я по рукам и ногам связана данным ему обещанием, и как бы мне не претили эти прикосновения, я бессильна что-либо изменить. Палец легко выскользнул из влажного плена - моему мучителю надоела эта игра, его мужское начало требовало большего.
   - Поцелуй меня, - жесткий тон так не вязался со словами.
   Я медленно опустила больше ничем не удерживаемые руки и неуверенно потянулась к Дэриану. Он никак не собирался помогать мне, немигающим взглядом затаившегося хищника наблюдая за мной.
   Чтобы дотянуться до его губ, мне пришлось привстать на цыпочки. В самый последний миг перед тем, как коснуться его, я зажмурилась. Однако вместо живой плоти мое лицо встретила пустота.
   Непонимающе распахнув глаза, я увидела его ехидную ухмылку.
   - Я хочу, чтобы ты не закрывала глаза, чтобы ты видела каждый миг, чтобы ты точно знала, кто тебя ласкает.
   Голос был пропитан нежностью, но это обманчивое впечатление портили глаза - холодные и насмешливые. Он просто дразнил меня.
   Но какие бы причины не стояли за его поступками, я не имела права отступать.
   Сделав успокаивающий вдох, я повторила попытку.
   На этот раз он не отстранился.
   Так странно было находить своими губами чужие равнодушные губы. Теплые, мягкие - и совершенно безответные. Я не ожидала, что они окажутся такими. Пробыв в таком положении несколько мгновений, я с облегчением отстранилась, посчитав свою миссию исполненной.
   Однако вместо удовлетворения на его лице было написано раздражение.
   - И это, по-твоему, поцелуй? - хмыкнул он. - Смотри и учись, - с этими словами он резко обхватил мои плечи, грубо прижимая к себе. Его лицо оказалось близко - опасно близко, и от неожиданности я все-таки закрыла глаза.
   В следующий миг моих губ коснулись его губы - но как отличалось это прикосновение от того, что произошло меньше минуты назад! Мужчина не ждал отклика, ему была безразлична моя реакция - он просто нападал, захватывал, завоевывал каждый миллиметр моих губ, покусывал, отступал на несколько секунд, чтобы затем вновь вернуться с еще большим напором. Его плоть - горячая, влажная, агрессивная - вдруг стала единственным связующим звеном с реальностью. Против воли, я начала ощущать, как мои собственные губы неумело дрогнули, и это движение стало началом моего падения. Чужой язык вдруг ворвался в мой рот и столкнулся с моим. Это столкновение было сродни взрыву. Перед глазами внезапно распустились сотни огненных цветков, по коже пробежала дрожь - я не смогла сдержать мучительного стона, выпустив его прямо в чужие губы.
   Дьяволу понравился мой ответ - я почувствовала это по тому, как изменился стиль его поцелуя. Он понемногу начал отступать, не переставая дразнить меня, и все внутри меня сгорало в мучительном огне, желая еще больше прикосновений, еще больше ласк. Неосознанно, я перехватила инициативу, и теперь мои собственные губы с каждым мгновением все уверенней нападали, жаждая урвать еще немного, еще секунду пронзительного удовольствия от прикосновений чужой плоти. Танец наших языков был похож на сражение - быструю, яростную схватку, в которой каждый из противников не желал быть побежденным.
   Огонь растекался по венам, ноги отказывались держать меня, от сильных рук, лежащих на моих плечах, по телу волнами прокатывались огненные вспышки, - и отчаянно не хватало воздуха.
   Мужчина отстранился первым - и слава Небесам, что он это сделал, так как у меня самой не хватило бы сил добровольно отстраниться от источника наслаждения.
   Только вдохнув полной грудью живительный воздух, я осмелилась открыть глаза. На идеальном мужском лице было написано насмешливое удовлетворение - и в этот момент точно открылись внутренние преграды, и стремительным потоком в душу хлынула вина.
   Как я могла позабыть обо всем и позволить этому существу ввергнуть себя в пучину соблазна?
   - Дэриан, - из последних сил я прошептала это имя, надеясь на пусть запоздалое, но снисхождение.
   Я жестоко ошиблась. Мужчина, грубо сжимающий меня в своих объятиях сейчас, не имел ничего общего с тем, кто признавался мне в любви, кто просил прощения за вторжение в мою жизнь - того, кто так и не поцеловал меня. Тот, в чьих глазах сейчас торжествовала тьма, был порождением мрака, и ему чужды были такие чувства как жалость. От него напрасно можно было ждать пощады.
   Как только я смирилась с этой истиной, стало гораздо легче. Легче принимать продолжившиеся ласки, чужие руки, прикасающиеся к моему телу,
   Спина почувствовала прохладу шелка - я с отстраненным интересом подумала, сколь много женских тел побывали на моем месте - и наверняка все они были куда посговорчивей меня самой.
   Но долго сопротивляться соблазну мне не удалось. Тяжесть мужского тела оказалась неожиданно приятной. Там, где обнаженная кожа соприкасалась с его сильным телом, начало зарождаться пламя. Терпкий запах разгоряченной мужской плоти проникал в ноздри, пробуждая низменные желания. В голове не было ни единой связной мысли, только горячая пульсация желания, захватившего тело. Я слышала только свое рваное дыхание, которому в унисон вторили учащенные вдохи-выдохи мужчины, чьи жадные губы сейчас добрались до моей груди.
   От прикосновений горячего мокрого языка в венах кипела кровь, меня одновременно разрывало на части осознание неправильности собственных чувств и невозможности контролировать свою реакцию. В то время когда чужой язык продолжал терзать горошины сосков, умелые пальцы хозяина замка начали перемещаться все ниже и ниже, грозясь вступить на запретную до сегодняшней ночи территорию. Мои руки неосознанным жестом потянулись прикрыть обнаженное тело, что определенно не понравилось Дьяволу.
   Оторвав голову от моей груди, он бросил на меня горящий похотью взгляд и медленно потянулся к рукам. Я не сопротивлялась ему, заранее понимая, что любое попытка будет обречена.
   Полным затаенной страсти движением он завел руки мне за голову, прислоняя их к решетке в изголовье. Прикосновение холодного металла на миг отрезвило - а в следующую секунду я почувствовала, как кованая лиана, до этого момента обвивавшая железные прутья, вдруг зашевелилась под моими руками, чтобы обвить мои запястья прочным браслетом. В неверии я попыталась пошевелить руками - бесполезно. Я оказалась прикована к этой огромной кровати, распластанная, обнаженная, не в силах даже прикрыться.
   Глаза защипало от внезапной беспомощности.
   Сильные пальцы вновь начали мять нежную грудь - я дернулась от резких волн удовольствия, прокатившихся по телу. Неосознанно, я дернула запястьем в попытке освободиться, но резкая боль заставила меня замереть. Неудобно вывернув голову, я взглянула на источник боли - и обомлела. Тонкие шипы, волшебным образом выступившие на стебле лианы, радостно впивались в кожу при неосторожном движении. Крохотные капли крови выступили на бледной коже. Мужчина тоже заметил это. Продолжая окутывать меня мускусным запахом своего тела, он переместился выше - так, чтобы лениво-чувственным движением слизнуть капельки крови прямо с моего запястья. От неожиданности я не смогла удержать прерывистый вдох - и Дьявол поймал его, поймал жадным настойчивым поцелуем, не дав звуку покинуть моих губ. Я невыносимо остро ощутила, как последние крупицы разума покидают меня.
   Распахнув глаза, я устремилась взглядом наверх - только бы не смотреть в непроницаемо-черные глаза, полные мрачного удовлетворения, только бы не встретить в них отголоски испытываемых мной чувств. Сводчатый потолок комнаты уходил куда-то высоко вверх, теряясь в плотных сгустках тьмы. Она сверху наблюдала за происходящим, и в многочисленных витках черноты я ощутила одобрение.
   Разорвав поцелуй, мужчина неожиданно сместился, чтобы на мгновение зарыться головой в мои раскинувшиеся по подушке волосы. Я даже не успела изумиться этому, как он вернулся обратно, на сей раз приникнув с поцелуем к моей шее. Ощущение прикосновения горячих губ, жаркого дыхания, его мягких волос было невыносимым. Я безотчетно застонала, и этот звук заставил Дьявола взреветь, теряя последние крупицы контроля.
   Яростным движением он начал расправляться с последней оставшейся на нем деталью одежды, одновременно не отрываясь от моей груди, торопливыми поцелуями начиная спускаться все ниже.
   Я не помнила точный момент, когда в комнате вдруг появилась Мирена. Она не смотрела в мою сторону, сосредоточившись на мужчине, лежащем на мне. Дьявол стремительно оторвался от моего живота и угрожающим движением вскинул голову. Сейчас я бы ни за что на свете не пожелала бы оказаться на месте девушки - судя по тому, как вздрогнули ее руки, она и сама осознавала опасность своего появления в неурочный час в комнате своего господина.
   В голове громко звучал неистовый стук моего сердца, в ушах шумела кровь, поэтому я не слышала ни слова, и только смотрела, как губы девушки неслышно двигались в одном известном ей ритме, и с каждым новым мгновением мужское тело надо мной напрягалось все больше.
   Я испуганно лежала на огромной кровати, боясь пошевелиться и, тем самым, нарушить загадочное равновесие момента.
   Очень скоро Дьявол начал рычать, ненавидящим взглядом прожигая тонкую девичью фигуру, но Мирена не сдавалась. Казалось, что она ждет чего-то, и это "что-то" не преминуло произойти.
   Одним плавным движением Дэриан оказался на ногах, и буквально, подлетел к своей служанке - она не заслонилась, не отшатнулась, а просто продолжала что-то иступлено и беззвучно твердить, с неясной мне надеждой и нежностью вглядываясь в лицо стоящего рядом мужчины. Оказавшись рядом, хозяин замка вдруг замер, точно попав в плен невидимой силы, я почти воочию увидела, как кипящая ненавистью злоба медленно покидает Дьявола.
   Он еще раз посмотрел на девушку - а затем перевел неожиданно смятенный взгляд на меня.
   Я представила, как выгляжу со стороны - бесстыдно раскинувшаяся на огромной кровати, задыхающаяся от возбуждения, с ореолами мужских поцелуев на груди, горящим румянцем и растрепанными волосами. Как наглядный пример грехопадения.
   Но вместо похоти и горящей насмешкой тьмы я увидела... боль и презрение? Тьма в его глазах вскипала и опадала, пытаясь сопротивляться с зелеными искорками света, пробивающегося сквозь океан черноты. Мужчина с недоверием смотрел на меня, и от этого взгляда мне захотелось прикрыться.
   Нечленораздельный звук вырвался из его горла, после чего он вдруг резко прижал ладонь к лицу. Этот жест настолько не вязался с тем, каким я привыкла его видеть последние часы, что смущение отступило на второй план, позволив неуемному любопытству тихонько проскользнуть в душу.
   Мирена терпеливо ждала, пока хозяин не оторвал руки от лица и не посмотрел на нее. Не знаю, что она увидела в его взгляде, но ее собственное лицо вдруг прояснилось. Ласковым движением девушка нежно обхватила руку своего господина и несильно потянула его, увлекая за собой прочь из комнаты. Он и не вздумал сопротивляться.
   Спустя мгновение ветви лианы разжались, отпуская мои руки на свободу. Я свернулась комочком, закутываясь в прохладные простыни, потирая онемевшие запястья.
   Постепенно разум прояснился, и я смогла с отчетливой ясностью осознать, чему именно помешала произойти Мирена.
   Как я могла позволить Дьяволу увлечь меня за собой в греховный мир бесстыдных ласк? Мне было бы легче пережить случившееся, если бы я знала, что он не смог заставить меня чувствовать, не смог пробудить ответ.
   А он все-таки смог. И теперь я сгорала в разрушительном пламени унижения и презрения к себе самой.
   Дрожащими пальцами я натянула простыню еще выше, чтобы прикрыть обнаженную грудь двойным слоем материи. Ожоги от прикосновений его рта все еще жгли кожу.
   Слезы продолжали катиться по щекам, но я едва ли замечала их влажные следы на лице. Душу разъедало ощущение использованности - что мною, как безвольной игрушкой, захотели поиграть, не спрашивая моего желания. И пусть хозяин замка не довел до конца свою дьявольскую игру, я все равно чувствовала себя сломанной.
   Невыносимо медленно, точно в одночасье постарев на несколько десятков лет, я спустила ноги с огромной опустевшей кровати. Холодный мрамор обжег босые ступни, но это прикосновение на миг заглушило ноющую боль сердца. Спустя несколько мгновений ноги привыкли к холоду, и одуряющая боль вернулась на место.
   Я не знала, куда идти, что делать - вокруг не было никого, кто сейчас бы мог меня защитить, спрятать, согреть своим теплом и пообещать, что все будет хорошо. Вокруг царила лишь враждебная тишина - в этой комнате, в этом замке, в этом мире. И мне некуда было бежать.
   Внезапно в глаза бросилась оскаленная пасть неизвестного зверя, готовящего броситься на меня - чтобы растерзать. Красные огоньки мертвых глаз удивительно ярко полыхали искренней ненавистью. Я не сомневалась, что если бы зверь оказался живым, спустя уже секунду я была бы мертва.
   Но это было всего лишь кольцо. То самое, которого сегодняшней ночью не было на руке Дьявола.
   Точно в тумане я медленно подошла к небольшому утопленному в полумраке столику, на котором в гордом одиночестве лежало украшение. В слабом потоке лунного света, струящегося из распахнутого балкона, оно казалось окутано мерцающей дымкой практически осязаемой опасности.
   Пасть щерилась оскалом клыков: "не смей", но в глубине души моей было слишком пусто, чтобы внять этому предупреждению. Поэтому я, проигнорировав слабый голос разума, пытающийся пробиться сквозь волну отчаяния, потянулась и взяла предмет в руки. Мне отчаянно хотелось сделать что-то наперекор, нарушить царящие в этом мире неписаные правила, доказать всем, что я - живая. Что мне бывает больно, и страшно, и обидно, что я - не игрушка.
   "Шах - но еще не мат".
   С этой мыслью я решительно скользнула тонким пальцем в массивное кольцо - и тотчас же густая тьма закружила меня в своих беспощадных объятиях.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

233

  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"