Воспоминание об Архангельском.


             В усадьбе, где Архангел Михаил
             остался ныне только в виде храма,
             (ему, видать, обрыдла панорама
             шикарная, хоть прежде и гостил)

             теперь гуляем мы, листвой шурша,
             и солнце нас приветствует сквозь тучи,
             и следом поднимется на кручи
             мятежная Голицына душа.

             Хотя октябрь, и хочется стремглав
             лететь к тебе по выцветшей аллее,
             я взора оторвать еще не смею
             от этих заколдованных дубрав.

             О, эта осень, словно дивный сон,
             как будто я в сто раз себя моложе!
             Тебя я ощущаю голой кожей,
             едва скрывая сладострастный стон.

             И воздух чист от сотовой сети,
             от позывных и радиосигналов,
             в нем вечности незримое зерцало
             открыло нам последние пути.

             Но ты не видишь будто, ты молчишь
             и в даль глядишь со смотровой площадки,
             а рядом гомонят о чем-то бабки,
             собою оживляя эту тишь.

             И меж тоталитарных корпусов
             по лестнице сбегают офицеры,
             и "Гелендваген" - призрак новой эры 
             уносит эхо звучных голосов.

             Но ты не замечаешь мелочей,
             тебе как будто что-то недоступно,
             и вопрошая время поминутно,
             мне даришь фейерверк своих очей,

             которым можно в октябре зажечь
             такой пожар из листьев и объятий...
             О, время, жаль, что я пишу без ятей!
             О, злобный век, не дай мне уцелеть!