Аннотация: И чувства женские. И любовь. Может ли мраморная статуя любить? Даже если расколется вдребезги.
"Однажды скульптор создал
статую. Посмотрев, на свою
работу он в отчаянии заплакал.
Тогда на небе появилось божество:
- Почему ты плачешь? Ты создал
шедевр! У него нет недостатков!
- По этому и плачу."
( Легенда.)
ГЛАВА ПЕРВАЯ.
Чудны дела твои.
Гулливер был похож на рыбу
которую поймали в сеть.
Д ж о н а т а н С в и ф т
"Путешествия Гулливера"
1.
Генри не был богатым человеком. Его мастерская часто подвергалась нападению летучих мышей, и голубей так как находилась на чердаке. Но сам он с большой любовью называл свое убежище "мерзонином".
Был ли Генри талантлив? Скорее да. Ему было уже за сорок, а это возраст, когда проявиться истинному таланту становится все труднее и труднее. Да, еще эти разнообразные мелкие заказы, которые, кормили его. Мода на индийские статуэтки, и африканские маски, заставляла Генри работать целыми днями, зарабатывая на жизнь.
Зато ночью. По ночам Генри воплощал свою мечту. Самую чистую и прекрасную, самую простую и самую сложную. Это была скульптура. Перед, которой, сердце его замирало в трепетном испуге.
Любой человек вечером вспоминает, что он немножечко поэт или художник и набрасывается с пером на чистый лист бумаги, чтобы зафиксировать, как ему показалось гениальное. Утром же, опустив голову, идет на работу, чтобы продолжить свой принужденный труд. Труд, дающий ему средства к существованию.
Генри по ночам творил самозабвенно. Порой ночь пробегала так быстро, что казалось неким подобием истины. Усталость снималась удачей в работе.
А работа спорилась. Даже более того. По-видимому, весь свой талант Генри вложил именно в нее. Обнаженная девушка смотрела тихо и спокойно с легкой долей иронии, слегка подняв руки, как бы стряхивая с ладони капли росы. Волосы живыми локонами спускались на плечи.
Во время работы Генри относился к ней так благоговейно, что сам обходил вокруг поворотного круга на котором была закреплена скульптура. Он одушевлял свое творение. Он верил в то, что, хоть какая-то доля его собственной души действительно передалась безжизненной глине.
- На сегодня хватит, - пробормотал Генри, когда за окном замерцал утренний рассвет. Дневные заботы, дающие пропитание не очень занимали его.
- Будет день, будет пища. - Часто повторял он сам себе.
- Вот так. Сегодня прохладно в мастерской. Так тебе будет хорошо, - произнес Генри, навешивая, на свое творение матерчатый балдахин.
Близость окончания работы над скульптурой заставляло Генри работать с удвоенной энергией и еще более талантливо. Он уже не мог отвлекаться на мелкие заказы. Работать почти по двадцать часов в сутки. Смертельно уставая.
Генри почти ничего не ел, да и есть в доме было нечего. Силы были на исходе. И только взгляд его собственного творения, наполненный трепетом весенней грозы, загадкой бытия и бесконечностью споров о живом и неживом, каким-то образом придавал ему силы работать.
Сколь долго человек может работать без пищи и отдыха пусть это останется предметом споров для ученых. От дьявольской усталости и голода Генри начал терять здоровье. Сначала стали слабеть глаза от бессонных ночей. Что бы увидеть свою работу Генри приходилось приближать глаза к месту работы и порой ему казалось, что инструмент касается живого тела. Когда отказали ноги не знавшие покою ни днем ни ночью. Генри работал сидя, либо подвешивал себя на специально придуманных ремнях.
Работа казалась законченной. Но Генри снова и снова приходил в мастерскую, что бы взглянуть на творение своих рук.
И вот пришло время, когда Генри не смог подняться с постели. Он впал в беспамятство, бредил от холода и голода. Его охватывал жар и била лихорадка. По ночам ему являлись видения. Слабеющими руками он отбивался от приходящих призраков. Но, вскоре даже на эту борьбу у него не оставалось сил.
И, вот однажды.
Окно распахнулось резким порывам ветра. Створки с силой ударило друг об друга, и мелкие стекла беззвучно посыпались на пол.
- Лежите. Лежите. Нет никакой необходимости вставать, - произнес человек в черном, непонятно каким способом явившейся в комнату.
- Вы кто? Как вы попали сюда? - Спросил Генри, приподнимаясь на слабых руках.
- Резонный вопрос, - заметил незнакомец, - и не удивительно, что вы приняли меня за грабителя. Хотя, судя по вашему помещению грабителю тут делать нечего.
Генри обратил внимание на то, что слова таинственного человека в черном, удивительно совпадали с его мыслями. Еще мгновение назад он подумал о том же самом.
- Удивительно другое, - продолжал незнакомец, - даже в столь тяжелом состоянии, вы испугались не за свою жизнь, а за свое творение. Значит, вы цените свое творение дороже собственной жизни.
Генри уже не удивлялся тому, что незнакомец может читать его мысли. Он активно замахал руками. Он пытался что-то сказать. Незнакомец перебил его.
- Я хорошо понимаю, что она для вас значит.
- Я люблю ее! Прошу вас не забирайте ее от меня. Клянусь, как только я встану я сделаю много различных произведений. Их продадут. Я получу много денег и отдам вам. Только ее не забирайте. - Вымолвив это, Генри без сил откинулся на подушку.
На какое-то время в комнате воцарилась тишина. За окнами мерцали красные огни рекламы, подсвечивая уродливые и неестественные очертания.
Генри понимал, что если перед ним стоит грабитель, то весомость и убедительность его доводов не стоит и ломанного гроша. Однако, толи случайно, толи от безысходности Генри произнес слова, которые заметно оживили незнакомца.
- Возьмите мою жизнь, но не забирайте ее! - Почти крикнул Генри из последних сил.
Незнакомец присел на стул одиноко стоявший в большой комнате и стал бормотать себе под нос какие-то слова. Все это походило на какой-то обряд или заклинание. Он напряженно воздел руки к верху и широко развел их. Затем приблизился к кровати Генри и предложил ему:
- Вставайте мой дорогой. Нам необходимо многое сделать за сегодняшнюю ночь.
- Я не могу этого сделать. Я болен. - Произнес Генри, но в ту же минуту почувствовал прилив сил. Болезнь разжала свои костлявые руки.
- Ну, что вы. У нас с вами столько дел. Я должен заключить с вами контракт, - произнес незнакомец, - который будет без сомненья выгоден и вам и нам.
Генри поднялся с постели. Они оба проследовали в мастерскую.
В мастерской царил полный хаос. Со времени начала болезни хозяина уборщица не посещала мастерскую. Генри нечем было ей заплатить. Вот и царил полный хаос. Но, среди всего этого величественно гордо самым прекрасным образом стояла она. Даже накрытый с верху балдахин из обычной рогожи не мог испортить прекрасного творения. Только редкий талант Генри мог создать столь замечательное произведение скульптурного гения. Генри хотел скинуть балдахин, что бы еще раз увидеть ее. Незнакомец в черном преградил дорогу рукой.
- Сначала контракт. А уж потом.
- О каком контракте вы говорите?
- О! Это очень просто. Я со своей стороны, исполняю ваше самое сокровенное желание, а вы со своей, - тут незнакомец слегка задумался, - ну, скажем так, передадите мне право попечительства над вашим духовным началом. Конечно после вашей, извиняюсь, смерти.
Комната озарилась призрачным светом. Отблеск этого света вновь осветил лицо незнакомца. Голова незнакомца походила на череп обтянутый кожей. И это вызывало пугающее чувство. Мысли Генри заметались как ласточки в клетке. И где-то в глубине души Генри понимал, что имеет дело с представителем весьма серьезных сил.
Слабость вновь вернулась к нему. И, желая, что бы все поскорее завершилось, произнес:
- Я согласен.
Жуткий хохот раздался в мастерской и фантастическим эхом разнесся по ее углам. Потом растворился легким туманом и упал на пол, бесшумно застелив все уголки.
Генри потерял сознание.
Наступила напряженная тишина.
2.
Балдахин на скульптуре шелохнулся. Потом медленно сполз вниз и, на поворотном круге открылось тело прекрасной женщины. Глаза ее смотрели отрешенно, словно глаза новорожденного ребенка впервые увидевшего мир. Все вокруг было удивительным и в то же время пугающим. Широко раскрытые глаза женщины смотрели вокруг. Крупные ресницы слегка подрагивали. Она ступила ногой на пол. Оторвавшись от неживого начала поворотного круга на котором была создана. В мастерской было еще темно. Начало нового дня скорее чувствовалось, чем имело хотя бы малейшие признаки.
Генри в глубоком беспамятстве и кое-где стоявшие в беспорядке статуэтки животных, куски глины и камней. Все это производило впечатление бесстрастного натюрморта жизни. Да еще полностью обнаженная женщина в центре. Только на полотнах великих мастеров эпохи возрождения можно видеть столь очаровательных и совершенных женщин. Только скульптуры Греции отличались наивысшей деталировкой в своих произведениях. Творение Генри не имело изъяна и ничем не уступало живой натуре.
Движения женщины были легки и прекрасны. Волосы крупными локонами спадали с плеч подобно водопаду. Пальцы в меру коротки и в меру длинны. Кожа гладкая как поверхность клавиш фортепиано.
Еще в давние времена Генри купил в подарок своей жене дорогое и очень красивое платье. Дела шли хорошо, и он мог себе это позволить. В тот день они сильно поссорились, как потом оказалось навсегда. Платье осталось в шкафу не тронутым.
Небрежно перекинув локоны волос на спину, она достала платье из шкафа и надела. Только она и только платье. Когда формы тела не знающие рамок одежды мыслят чувственной невинностью и все то, что приобретает содержание и, смысл сливаются вместе вот только тогда и воцаряется всеобщая гармония.
Она открыла дверь мастерской и вышла на улицу. Дверь хлопнула.
Генри очнулся. Подполз к столу, на котором стоял стакан с водой. Он уже не в силах был просто ходить. Отпил из него крупными жадными глотками. И вдруг почувствовал, как его охватила непонятная тревога. Генри наконец -то добрался до мастерской. Ее не было.
- Здесь! - Заорал Генри. - Она же была здесь! Я не переживу этого.
Генри охватила ярость. Он метался по мастерской, как подраненный зверь все сокрушая на своем пути, ломая столы и стулья. Вдруг Генри замер. Перед его глазами отчетливо всплыл незнакомец в черном.
- Неужели все это происходило не в бреду? Неужели все это было на самом деле? - С ужасом произнес Генри.
Незнакомец в черном представлялся ему все реальнее. Память о произошедшем возвращалась. Генри стиснул зубы.
- Он украл ее!
Где-то за окном раздался жуткий хохот.
Генри опять потерял сознание и рухнул на пол.
ГЛАВА ВТОРАЯ.
Надежда оставляет нас последней.
Конец всякой плоти пришел
перед лице Мое; ибо земля
наполнилась от них злодеяниями.
И вот, Я истреблю их с земли.
Б Ы Т И Е г л а в а 6 с т. 13.
1.
На углу небольшой улочки стоял подвыпивший человек в длинном изрядно помятом плаще и широкополой шляпе. Стоял он рядом с увеселительным заведением, в котором жители города с особым усердием освобождались от своих тугих кошельков и предрассудков с той же легкостью, что и невеста освобождается от благочестивых наставлений матушки в первую брачную ночь. Человек стоял так близко ко входу этого заведения, что каждый входивший или выходивший непременно задевал его дверью. Получая удар, он делал шаг в сторону на неуверенно стоящих ногах и через некоторое время опять возвращался на прежнее место. Так повторялось каждый раз.
- Прекрасный вечерок. Не правда ли?
Легат совершал свою ежевечернюю прогулку. Сегодня у него был удачный день. Многое из того, что он задумал - исполнилось. Шеф издательства, где он работал журналистом, похвалил его последнюю работу.
- Вы растете в моих глазах. Думаю, что соответственно должно вырасти и ваше жалование.
С приятными мыслями Легат вышел из дома. Целью прогулки было посещение некого питейного заведения на углу небольшой улочки расположенного под самым мостом.
- Действительно, - ответил Генри.
- А, не выпить ли нам по бокальчику виски? - Предложил Легат.
Для возражений у Генри не было причин. Он согласился. Они вошли в бар. Сели за столик. Официант принес виски. Разговорились.
- Вы думаете, что я обыкновенный пьяница? Человек не достойный уважения? - Спросил Генри.
- Нет. Что вы. Я так совсем не думаю. - Возразил Легат.
- А, это не так, - продолжал Генри, - я скульптор. И я создал такое, что вы себе даже представить не можете. Даже я сам, порой думаю, что она живая.
- Значит ваше творение настолько прелестно? - поддержал разговор Легат.
- Она божественна!
- Но, я вижу, что вы чем-то огорчены.
Генри отпил виски и продолжил.
- Да. Ее у меня украли. Подло и бесцеремонно. Украли, когда я был в бреду. Болезнь не позволила мне заступиться за нее. И вот я теперь совсем один. Вот почему я пью. И буду пить до тех пор, пока не убью в себе свой талант.
- Согласитесь, что это не выход?
- И где же выход? Позвольте вас спросить. - Уже изрядно заплетающимся языком произнес Генри.
- Вы сами сказали, что вы скульптор. Судя по вашим же словам, талантливый. По этому с вашим горем необходимо бороться при помощи вашего же таланта. - Весьма убедительно произнес Легат.
Сказанное вызвало интерес у Генри, несмотря на уже приличное количество выпитого.
- Что вы хотите этим сказать? - Спросил Генри.
- Конечно, можно заявить в полицию и вашим делом займутся. Но, по-видимому, не в этом дело. Я бы, попробовал решить вопрос по-другому. Если есть еще силы, а в сердце горит огонь таланта, то необходимо создать еще и еще столь же прекрасное. И пусть это увидят все.
Генри слушал собеседника уже окончательно протрезвевший.
Собеседник продолжил.
- Уверен, что вы в состоянии создать еще не мало выдающихся произведений. Необходимо только сосредоточиться. Повторюсь, если скажу, что ваши произведения должен увидеть мир.
Возникшая пауза между собеседниками позволила почувствовать Легату собственную значимость в том, что он говорил. На какое-то мгновение он был уверен, что сумел возродить в собеседнике способность жить и творить. После чего Генри с уверенностью в голосе произнес.
- Я смогу! Точь-в-точь такую же! Нет! Я сделаю лучше! Я сделаю их много! Столько, сколько смогут мои руки и мой талант! Пусть все знают, на что способен настоящий скульптор.
В глазах Генри уже горел огонь творчества и смысла жизни. Неожиданно Генри встал из-за стола и протянул руку.
- Спасибо. Разрешите представиться Генри Твен. Скульптор.
- Рад познакомиться. Всегда к вашим услугам Легат Эйлер. Журналист.
- Прошу прощения, но я должен идти. Думаю, что мы непременно встретимся. Я подарю вам свое произведение. А сейчас я должен идти.
- Если вы испытываете затруднения, то я могу вас выручить на первое время, - произнес Легат доставая карманные деньги.
- Благодарю вас. Вы очень любезны. - Генри переполненный своими мыслями направился к выходу.
Погода окончательно испортилась. Подул холодный ветер. На вечернем небе собрались комья серых подсвеченных уходящим солнцем облаков. Темнело.
Уверенными шагами Генри шел в свою мастерскую. Сейчас он понимал, что все его неудачи были связаны с тем, что он занимался не своим делом. Тем, что недопустимо разменивать настоящий талант по мелочам.
Подходя, к своей мастерской, Генри бормотал себе под нос.
- Он украл ее. Значит, он понял, что она бесценна. Иначе бы он ее не взял. Он надеется получить за нее много денег. Я же сделаю их много! Я получу огромное состояние! У меня будет своя мастерская!
Повторял Генри в такт своим шагам как заклинание.
Уже к полуночи Генри вылепил новую статую, как две капли похожую на свою первую. Глаза слипались от усталости. Ему безумно сильно хотелось есть. По щекам текли слезы радости. Работа удалась. За одну ночь ему удалось сделать то, чему в начале он отдал несколько месяцев. В любом творчестве самым сложным является процесс получения оригинальной мысли. Мысли еще доселе никем не произнесенной. Любое повторение мысли процесс требующий лишь, технического мастерства. Генри повторил свою работу, затратив на это гораздо меньше время. И ему это удалось. Тело дрожало от усталости. Руки не слушались.
- Это принесет мне много денег.
Не обращая внимания, на накопившуюся усталость Генри принялся за следующую статую.
Возможности человека практически не ограничены. Один чудак, сидя в тюремной камере, проломил стену, что бы встретиться со своей возлюбленной.
Желание завершить работу было таким же сильным для Генри. Окончательно уставший Генри заснул прямо в мастерской.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ.
Страсть, что правит миром.
Разумеется, я узнавал свои желания
постепенно и часто не замечал их,
тем упустив время вырвать корни
этих опасных растений
А.С. Г р и н "Б е г у щ а я п о в о л н а м"
1.
Выйдя из кафе "Под мостом", Легат отправился прежним маршрутом через парк. Как только Легат вошел в парк, он тут же почувствовал свежий запах листвы, приятно удививший его после духоты асфальтовых улиц. В парке было тихо и безлюдно. В самой глубине на зеленоватой скамейке сидела молодая женщина в голубом платье. Мимо этой парковой скамьи и пролегал маршрут движения Легата. С каждым шагом он все отчетливее различал детали внешности этой женщины.
- Простите, могу ли я быть, чем-либо полезен?
Женщина посмотрела на Легата и проговорила голосом весеннего ручья.
- Где я? Какой сегодня день? Я много месяцев провела в неподвижности.
- Уже очень поздно. Вы находитесь в парке. - Ответил Легат, - Вы совершенно замерзли. Пойдем те со мной. Уже очень поздно. У меня имеется замечательный кофе. Я живу тут не далеко.
- Пожалуйста. Проводите меня. Мне холодно. И совершенно не знаю, куда мне идти. - Произнесла она.
День показался Легату как никогда замечательным. Он понял что влюбился. Влюбился с первого взгляда. Возможно, судьба устраивала праздник для своих избранников. Но жизнь как зебра. Меняются дни веселья на дни печали. Но, в тот момент Легат не думал об этом.
Его не удивляла очевидная неопределенность этой женщины. Создавалось впечатление ее неземного происхождения. Но, полнейшая коммуникабельность вызывала восторг. Она была естественна в общении и поведении в походке и своей очаровательной улыбке.
Ключ не хотел открывать входную дверь его квартиры. Судорожно дергая рукой, Легат сам еще больше усложнял эту весьма не сложную операцию.
Вдруг ее легкая и уверенная рука накрыла руку Легата державшую ключ.
- Разреши мне милый.
Все это произошло, естественно так, будто это происходило не в первый раз. Дверь отворилась как-то плавно и беззвучно, словно во сне. Именно так как во сне происходило все то, что теперь происходило с Легатом.
Они вошли в квартиру.
- Я приму душ. - Произнесла она и направилась к ванной.
Ее поведение уже не вызывало у Легата ни малейшего удивления. Его не смущало подобное поведение. Поведение человека впервые оказавшегося в незнакомой квартире и сразу почувствовавшего себя совершенно свободно. В ее свободе скорее чувствовалось полное доверие, как и в поведении человека, который в своей жизни никого не обманул. И все это подтверждалось ее очаровательной внешностью. Красота, как говорят, защитит мир. Ее улыбка говорила более откровенных слов, и защищала от любого обмана. При этом сердце в поисках лучших и нежнейших качеств замирало.
- Милый помоги мне! - Раздался голос из ванной комнаты.
Легат шагнул в коридор и неловким движением коснулся двери. Она оказалась не запертой. Платье голубой лужицей лежало на полу. Рядом обнаженные стройные ноги, словно вылепленные гениальным скульптором. Легат не мог поднять глаз. Ему показалось, если он взглянет чуть выше, то все словно мираж исчезнет. Сердце колотилось в груди.
- Будь добр, подай мне полотенце.
Ее слова вывели Легата из оцепенения. Очнувшись, он кинулся за своим пушистым и самым огромным полотенцем.
- Я уже здесь! - Запыхавшись сказал Легат, протянув руки с полотенцем.
Она только улыбнулась и прыгнула ему прямо на руки, обхватив за шею. Легату показалось на некоторое мгновение, что для своего роста она весила довольно много.
- Это счастье свалилось тебе прямо в руки, - произнесла она.
Легат отнес ее в спальню.
- Постой. Тебя же надо во что-то одеть.
- Во-первых, это бессмысленно, а во-вторых, уже поздно.
- Утром я закажу самое лучшее платье.
- Каждое утром я буду всегда выглядеть так, как ты видишь меня сейчас, - сказала она, обнимая Легата и прижимаясь к нему всем телом.
- Я даже не знаю, как тебя зовут волшебная фея.
- Я и сама не знаю, как меня зовут. Если хочешь, то зови меня волшебная фея.
- Хорошо.
- Лучше зови меня Даная, - произнесла она, указывая на картинку, висевшую на стене, - ее звали именно так? Не правда ли? А, впрочем, ты можешь звать меня как угодно, только обещай мне не оставлять меня одну.
- Я люблю тебя и хочу, что бы ты всегда была со мной, - с жаром произнес Легат. Он действительно был счастлив и ослеплен чувствами. Он целовал и обнимал Данаю со всей пылкостью мужчины способного к большой любви, да и к тому же получавшего столь же пылкий ответ с ее стороны. Так прошла ночь.
На утро Легат проснулся несколько уставшим, но счастливым. Он просматривал как всегда свежие газеты.
- Что там пишут, любимый? - спросила Даная из кухни. Из кухни доносился ее хрустальный голос. Замечательные запахи только что приготовленной рыбы обжаренной слегка в оливковом масле смоченной лимонным соком и обсыпанной в сухарях. Все это поджаренное на небольшом огне и поданное на стол с зеленью и белым сухим вином опьяняет ничуть не меньше чем связь с очаровательной женщиной. Говорят, что когда мужчина перестает заниматься сексом, он становится дегустатором, при этом его знания по двум программам значительно расширяются.
- Пишут? Совершено нападение на скульптора и его мастерскую. Уничтожены все его скульптурные работы.
- Как же зовут этого беднягу?
- Генри Твен. Тут написано, что последнее время он жил в ужасающей нищете. В прошлом подавал большие надежды и, в принципе, был хорошим скульптором.
- Мне кажется, что я уже слышала это имя, - в задумчивости произнесла Даная.
- Я тоже вспомнил! Я познакомился с ним в баре. Он жаловался на сложности жизни. У него, кажется, украли одну из лучших его работ.
Даная подошла к нему и, обхватив за шею сзади, поцеловала в губы.
- Ты очень огорчился милый?
Ее обнаженная грудь коснулась плеча Легата.
- Пожалуй. Я хотел бы ему помочь. Моих стараний оказалось не достаточно в прошлый раз.
- Ты же сделал что мог? Кто мог знать в тот момент, что все так случится? - Сказала Даная необыкновенно убедительно и ласково. Для Легата в его то состоянии абсолютной влюбленности все слова Данаи были убедительными.
- Ты можешь сходить туда, чтобы хоть как-то помочь следствию. Потом все мне расскажешь.
- Ты права, моя любовь. Я так и сделаю, - согласился Легат и поцеловал Данаю. Затем добавил значительно веселее, - но что же нам делать с тобою? Не можешь же ты всю жизнь ходить обнаженной. И вообще, я считаю, что ты достойна платья королевы.
- Спасибо любимый я буду ждать тебя с моим платьем и твоей любовью.
Легат еще раз поцеловал Данаю и вышел из дома.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ.
Самое страшное в жизни - это смерть.
... Кто ты? ...
...Помесь королевы блюза
И летающего блюдца ...
А н д р е й В о з н е с е н с к и й
"Н ь ю - Й о р к с к а я п т и ц а"
1.
У высокого здания практически в центре города стояли полицейские машины. Толпа зевак. Мужчины в серых плащах, то появлялись, то исчезали куда-то. Все происходило как в лучших детективных фильмах.
- Видите ли, - начал не очень смело Легат, обращаясь к полисмену стоящему в оцеплении, - я, по-видимому, последний кто видел Генри Твена перед смертью.
- А откуда вы узнали, что Генри Твена нет в живых? - Сразу же вступил в разговор рядом стоящий следователь.
Легат тут же достал из кармана газету, в которой сообщалось об убийстве.
- Да, - с явным неудовольствием произнес следователь, - наша пресса готова сама совершить преступление, что бы иметь возможность эффектно о нем же написать.
- Кроме того, мне не безразлична его судьба, - произнес Легат.
- Проходите, наверх. Там вас примет комиссар Пастернак, - сказал следователь и сделал знак полисмену, что бы тот пропустил Легата.
Мастерская находилась в ужасном состоянии. Повсюду был разбросан инструмент. Стулья толпились в углу и не выглядели полностью целыми. Порой одни из них были покосившиеся, некоторые колченогие а некоторые просто лежали на боку. Обломки гипса и мрамора раскиданные по полу создавали впечатление только что произошедшей бойни. Над всем этим суетились сыщики. Они что-то старательно выискивали замеряли записывали в свои блокноты.
- Так это вы и есть тот самый Легат Эйлер? С вами говорит комиссар Фенимор Пастернак.
- Вы видите во всем этом, что-то необычное?
- Вы видели Генри в эту злополучную ночь? Как это случилось? - Спросил старший сыщик не обратив никакого внимания на прозвучавший вопрос Легата.
- Мы разговаривали в баре.
- И что?
- Это было вечером. Бар у моста. Выпили по стаканчику виски и разошлись поздно вечером.
- Да, с информацией не густо. - Крякнул комиссар.
- Ничего не предвещало столь странных событий. Напротив, в ту самую ночь, как мне показалось, он ушел полный надежд и оптимизма. Так сказать, настроенный на работу. - Добавил Легат.
- Вы полагаете, что у него не было причин для столь необычных поступков?
- Уверен.
- По-видимому, в своем творчестве он дошел до идеала. Посмотрите на эти разрушенные части его скульптур. В их облике скорее угадаешь окаменелых людей. Вот видите каждый волосок отдельно. Я не видел подобного ни в одной коллекции мира. - Произнес Пастернак указывая на обломки валявшиеся в мастерской Твена.
Легат обратил внимание. Что на лице разбитой скульптуры была запечатлена какая-то ненормальная улыбка на половину смешанная с необузданной злостью. При притом, что само лицо было достойно восхищения. Идеальные пропорции. Если так можно сказать о скульптуре вылепленной из глины.
- Тут есть от чего сойти с ума.
- А разве Генри жив?
- Да. Жив, конечно.
- В таком случае я должен его видеть!
- Это практически не возможно.
- Мне это необходимо. В конце-то концов, я его единственный друг! - Легат настаивал на встрече.
- Он находится в психиатрической больнице. Мы поместили его в больницу, сразу же после того как он нанес металлическим стержнем удар по голове одной корреспондентке мисс Тейлор.
- Это невероятно!
- Невероятно? Он попытался таким же способом проломить голову нашему полицейскому мисс Джонсон. Думаю, что после услышанного у вас отпадет охота встречаться с ним.
- Теперь наоборот. Я во что бы то ни стало, хочу увидеться с ним!
- Хорошо. Если у вас есть свое средство договориться с ним, я устрою вам встречу. Я позвоню, и вас пропустят. Можете воспользоваться моей машиной. Чем черт не шутит, когда бог спит. Может быть, вам удастся выяснить хоть что-нибудь о мотивах этого происшествия. Хотя у меня нет такой уверенности.
2.
Здание психиатрической больницы напоминало средневековый замок. На фоне современного города выглядело весьма солидно. У самого входа стоял охранник, который и проводил Легата в комнату, где содержался Генри.
- Предупреждаю вас заранее, - говорил охранник, когда они поднимались по лестнице, - мистер Генри находится в весьма возбужденном состоянии. Кричит. Рвется на улицу. Кидается на всех женщин, стараясь проломить им голову. Мы заменили всех санитарок. В настоящий момент его обслуживают только мужчины. И если вы хотите с ним поговорить, то лучше это сделать в присутствии охраны.
- Он здесь. - Произнес сопровождающий, когда они подошли.
- Он один?
- Да. В палате он один. Если хотите войти, я позову охрану.
- Не нужно. Откройте. Пожалуйста.
Сопровождающий открыл дверь.
- На всякий случай. Я буду за дверью.
- Хорошо.
Легат вошел в палату. Было тесновато. Кровать, тумбочка прикрученная к полу, как в это делают в тюрьмах и зарешеченное окно. Генри лежал на кровати с открытыми глазами.
- Не выпить ли нам по бокальчику виски? - Произнес Легат обращаясь к Генри.