Снежинки срывались все чаще, кружились в тесноте узкой улочки и таяли, едва коснувшись темных кирпичных стен. Здесь, в путанице узких переулков, под почти смыкающимися островерхими черепичными крышами, ветер с близкого моря оказался не в силах развеять дымы печей и каминов, ароматы жареных гусей и печеных яблок, чернослива, восковых свечей, еловой хвои. Уже темнело, на город неумолимо опускалась Новогодняя ночь.
Щуплая девочка брела по тротуару, шаркая огромными разношенными башмаками. Непокрытые белокурые волосы, сутулая спинка под ветхим плащом, дырявый передник - в нем бродяжка что-то несла, бережно придерживая концы.
Двое преследователей, оставаясь в тени домов, неспешно двигались за хрупким ангелом. Злоумышленники были в добротных темных камуфлированных куртках, и, похоже, мерзнуть и торопить события не собирались.
Не подозревающая о слежке жертва вышла к перекрестку. Раскачивался фонарь, спешили по тротуарам редкие припозднившиеся прохожие, посвистывал, закручивая снежинки худосочными вихрями, ветер. Девочка ссутулилась еще сильнее и ступила на проезжую часть.
- Дура, - прокомментировал один из соглядатаев.
Действительно, стук подков был слышен издалека, собственно и саму спешащую карету вполне можно было разглядеть заранее. Девчушка на улице опомнилась, попыталась, было, зашаркать быстрее, передумала, попятилась, утеряла башмак, запрыгала на одной ноге, споткнулась... Что-то свирепо закричал кучер, прогрохотала карета, за ней другая... Чудом не угодившая под копыта упряжки девочка, вцепившись в свой фартук, топталась на тротуаре - босые ступни белели на темном булыжнике. Мимо проехал всадник, потом нетрезвый развозчик пекарни прокатил пустую тележку. Девочка, наконец, решилась и занялась спасением своей обуви. Один из башмаков валялся прямо у тротуара, девчушка оставила его, просеменив на поиски другого, отброшенного копытами подальше.
- Вот куда поперлась? Тапочку колесом задело и назад отбросило, - проворчал один из наблюдавших злоумышленников. Вернее, злоумышленница - голос был явно девичий.
- Она уже замерзла, тупит вовсю, - хмуро пояснил ее товарищ.
Стоя на углу и практически не скрываясь, злоумышленники наблюдали за поисками. Со спасением обуви у белокурого ангела не ладилось: отброшенный башмак так и не был найден. Девочка засеменила к уцелевшему - как назло именно в этот момент, спешащий по тротуару подросток подхватил растоптанное чудище, оценил, подбросил в воздух и лихим ударом зафутболил вверх. Башмак на улицу не вернулся, очевидно, застряв на скате черепичной крыши. Подросток хохотнул, прокомментировал свой лихой удар и резво зашагал дальше.
Девочка-ангел и наблюдатели смотрели вверх: сияли яркие звезды, празднично мерцали окошки второго этажа, но сгинувший башмак возвращаться на землю не спешил.
Девочка обреченно склонила голову и поплелась в переулок, преследователи двинулись следом.
- Фиг его знает, - пробормотала наблюдательница. - Я, конечно, все понимаю, но уж как-то совсем тупо. По канону, чтоб его...
- Ну, не совсем по первоисточнику. Тинейджер-футболист, конечно, о своих детях упомянул, но скорее, о процессе производства, а не о колыбели, - заметил напарник.
- Трудности перевода, - согласилась девушка.
Наблюдателям было по пятнадцать лет. Рослые, уверенные, они были похожи. Как близнецы. Многочисленные родные, друзья и враги ничего сверхъестественного в подобном сходстве не находили, поскольку, совершенно справедливо и считали парочку близнецами.
Девочка-ангел двигалась медленно, в смешной и жалкой манере маленькой аистихи, подолгу задерживая ступню поднятой, словно это могло отсрочить соприкосновение ноги с ледяной мостовой.
Наблюдательница не выдержала и посмотрела на носы своих высоких, нетипичных для местных мостовых, берцев:
- Все равно не понимаю. Чушь какая-то. Ну, если честно, чушь, а, Рич? Ну, на фига такой садизм выдумывать? Чтоб соплями и слезами умыться? Козлина какая.
- Не начинай. Художник придумывал. Талантливо. Гениально. Где-то болезненно.
- Ни фига себе "где-то"! - девушка кивнула на бредущую впереди фигуру - снег наметало щедрее, бродяжка ступала словно по мягкой белой простыне, и смотреть на мучения несчастной стало чуть проще.
- Он хотел вызвать сочувствие. Ты же читала. Милосердие, смирение, послушание. Щемящая флейта, затрагивающая струны души и вызывающая светлые слезы.
- Знаю я. Обрыдаться и не жить. Пожалеем сирот и бомжей. Восславим милосердие. Пожертвованный медный грош, серебряная "корона", чек на миллион "зеленых", помогут спасти сиротскую жизнь. Рич, это вот впереди - "жизнь"?! - девушка вцепилась в рукав брата. - Она идет, чтобы околеть под забором. Целеустремленно. У нас ничего не выйдет.
- Скорее всего. Мы и не рассчитывали, если я правильно помню. Пусти мой бушлат и еще раз проанализируй. Девчонку придумали. Чтобы убить. Принести жертву. Исключительно для этой благой и назидательной цели.
- Ладно. Я не понимаю гения. А ее? Она же живая!? Вот что она тут таскается? Безнадега ведь полная. Ни умишка, ни инстинкта самосохранения - вообще ничего?
Девочка-ангел, обессилев, присела под стену. Угол дома символически защищал ее от ветра. Несчастная подтянула под себя окоченевшие ноги и замерла в неудобной позе.
Близнецы, устроившиеся для наблюдения через улицу, у дверей аптекарской лавки, разом тяжко вздохнули. Сумасшедшая. Вон рядом навес, спуск в подвал. Не так дует, на деревянных ступенях все-таки теплее. Но сидеть вообще глупо. Можно скулить и колотить в двери - позволят согреться или сдадут в приют. Еще логичнее, вернуться домой, послать на хер придурка отца, схлопотать оплеуху, ответно цапнуть родительскую длань... В общем, согреться.
Но это не для нее. Жертва, беззащитная, милая и трогательная жертва, рожденная для жертвоприношения. Что может человечек, получивший для этой жизни лишь абсолютную безропотность и чудные белокурые кудри?
Посмотрим.
Тусклая вспышка спички, неожиданно отчетливо высветила скорчившуюся фигурку, очертания печи...
- Фантом, - прошептал Рич. - Я думал, пореалистичнее будет.
- Не отвлекаемся. Считаем, - призвала брата Ди.
Повторная вспышка: фигурка умирающей, рядом сервированный ресторанный стол, на блюде жутковато заворочался безголовый жареный гусь, встопорщились воткнутые в жирную спину птицы вилки...
- Не хрена себе, экий толстенный ГэМэОшный, - прошептала наблюдательница.
Следующее вспышки пришлось ждать долго. Близнецы старались не отвлекаться: на перекрестке промелькнули роскошные белые сани, донесся волнующий женский смех, хлопок пробки шампанского.
- Роковая, все-таки, дамочка, - вздохнул Рич.
- Ага, но фригидная, как помоечная морозилка, - напомнила сестрица.
Потом над проулком мелькнула огромная тень, заскрежетала под когтями черепица крыши, вниз посыпался снег - на скате с трудом удерживалась огромная пучеглазая собака. Вид у твари был утомленный, в пасти псина удерживала женскую ножку в белом кружевном чулке. Остальной комплект "принцесса спящая-непорочная" раскинулся на черной шерстяной спине собаки. Розовый пеньюар задрался, но заголенная жертва песьего похищения безмятежно посапывала и улыбалась.
- Тьфу, порнуха убогая, - сплюнул Рич.
- Что ты хочешь? Времена некуртуазные. Ландскнехты, манеры соответствующие, - напомнила сестрица. - Солдат же заказывал - какой с него спрос?
- Ага, "- Не скажу! - уперлась ведьма. Солдат взял и отрубил ей голову", - процитировал брат. - Что мы сделаем с таким добрым воином, вздумавшим помахать сабелькой над нашей Дженни?
- То же самое сделаем, что с любым придурком, вздумавшим угрожать нашим родственникам и друзьям. Ты от цели не отвлекайся.
Псина осторожно пожевала клыками шелковую ногу, перехватывая конечность поудобнее, и грузно скакнула на соседнюю крышу. Вниз посыпалась черепица и снег.
Ди покачала головой:
- Могли бы замудоханному животному в Новый год и выходной дать.
Под стеной чиркнули спичкой - на этот раз фантом был ярок: высокая елка, сплошь в игрушках и огнях свечей. Верхние огни брызнули вверх, прокатились по небу фальшивыми метеорами. Стена погрузилась во мглу...
- Слушай, может, хватит? - прошептал Рич. - Не будем мелочиться. Как-то не по себе.
- Потерпим. Шанс и так хилый. Может, пограничное состояние на дуреху подействует.
Вспышка новой спички... Согнувшаяся фигурка под стеной, рядом другая: дебелая - кружева капора, пальто, зонтика.
- Полагаю, настоящей бабки у дурочки сроду не бывало, - фыркнула циничная Дики. - Двинулись...
Близнецы приблизились к стене и невольно замедлили шаг: скорчившееся дитя выглядело абсолютно мертвым. Нет, спички вспыхивали одна за другой и этот мини-фейерверк осветил бумажное лицо, опущенные ресницы...
- А ну, подъем! - ладони в перчатках обхватили хрупкие плечики, вздернули ребенка на ноги. Ди держала жертву на руках, Рич скинул свою, уже расстегнутую куртку, укутал ребенка.
- Эй, в себя живо пришла! - приказала Ди. - Глаза открыла, мыслишки в кучку собрала.
- Не гони, - попросил Рич, наливая из термоса кофе.
- Эмоции наличествуют, - заключила Ди, плотнее запахивая на ребенке куртку. - Значит так, слушай сюда, жертва гениальности. Ты здесь и сейчас замерзаешь. Летальный исход гарантирован. В смысле, ледышка получится. Дети замерзать не должны. Поэтому имеем выбор: возвращаешься домой или идешь с нами.
Девочка шевельнула губами и глянула вверх.
Ди поняла:
- Нет, не туда. В рай нам, да и тебе рановато. Упитанную бабушку тоже не обещаем. Будет тепло, будет учеба, потом уйма работы. Или служба. Друзья и подруги, звания... Отъешься, так и в десант зачислят...
- Дики, ты чего ребенку втираешь? - предостерегающе зашептал Рич.
- Ладно, потом сама разберешься. В общем, будет у тебя жизнь насыщенная, нелегкая. Правильная и настоящая. Экспедиция будет, в смысле, большое путешествие. На всю жизнь.
- Отпустите меня, добрые господа, - прошептала девочка. - Я ничего скверного не сделала. Присела только на миг...
- Значит, с нами не пойдешь? - угрюмо сказала Ди. - Не нужна тебе жизнь человеческая?
- Господа, как же я могу-то? Куда идти? Без родительского благословения? На чужбину... - девочка косилась, не в силах осознать, кто ее держит: девушка или мужчина? В глазках плеснул ужас.
- Всё, приплыли, - сказал Рич.
- Вижу, - буркнула сестрица. - Ну, мы всерьез-то и не рассчитывали. Давай, как договаривались...
Рич вытащил из сумки толстые шерстяные носки, довольно ловко натянул на ледяные ступни жертвы:
- Отморозить вроде бы не успела.
- Так понятно. В сказках или насмерть или никак. Давай дальше...
Ангела впихнули в толстый свитер, Дики с раздражением высвободила из высокого ворота длинные кудри дитя - сроду немытые, но чудесно шелковистые и явно без блох.
- Значит, так: сейчас до угла проводим, потом домой побежишь. Быстро и не задерживаясь. Папаша сегодня орать не будет.
Ребенок семенил по заснеженной улице не оглядываясь и сжимая в ладошке узелок с десятью золотыми "кронами".
- Эй, в путешествие захочешь, к постоялому двору "Пивная греза" приходи, - крикнула вслед девушка. - Скажешь, что об операции "Ковчег 4.0" ночью случайно слыхала.
Ангел оглянулся, неловко поклонился и засеменил чуть шустрее. Предложение девочку явно напугало.
- Глупо, - сказала Ди, глядя вслед.
- Да, это была безнадежная попытка. Она - жертва. Такой ее и родили.
- Она еще мелкая. Из любого мелкого можно нормального человека сделать.
- Вряд ли. Тут бы и наша мама вряд ли совладала. Мы смертные. А девчушку, и спички эти проклятые, придумал гений. Пусть и очень странный гений.
- Лишняя дырка в животе гения ничего не исправит, - напомнил брат. - Да и нет его здесь. Умер, и уже полтора века прошло. Это в старом "реале". Здесь "фата" и здесь вечно под Новый год будут замерзать дети. И никогда они не вырастут.
- Да что ты меня лечишь? Что я "фату" от "реала" не отличаю? Но все равно гадостно, - девушка зашвырнула за забор ненужные спички.
Близнецы споро дошагали до "Пивной Грезы". Здесь тоже нестерпимо несло жареными гусями, но запах пива и вяленой рыбы несколько разнообразил атмосферу, и можно было дышать. В зале (и по совместительству вербовочном пункте) было пусто, только за одним столом сидел человек. Поставил кружку, одобрительно кинул:
- По графику. Как экскурсия? Не скучновато?
- Нормально, Андрей Сергеевич. Только гусятиной этой насквозь провонялись.
- Тогда засиживаться не будем...
Близнецы шагали за чуть заметно прихрамывающим старшим группы. Ди оглянулась на новогодний город.
- В любом случае, это было познавательно, - заверил Рич.
- Не спорю. И еще раз утвердило меня в мысли, что на каждую хитрую...
- Дики, мы уже на службе, - напомнил брат, - за лексиконом следи.
- На каждого гения найдется свой контр-гений, - цензурнее перефразировала курсант. - Нам сами, понятно, сказку не переписать, не переделать, - кишка тонка. Так еще и двух веков не прошло. Еще напишут правильно.