"По счастливому стечению обстоятельств в результате взрыва автомобиля в центре столицы жертв нет", - закончил экстренное сообщение диктор с экрана телевизора в разбитой взрывом витрине магазина.
...Она стояла на краю тротуара перед своим искореженным автомобилем, который еще минуту назад красовался черной лакированной поверхностью. Картина была жуткой: все вокруг было усыпано битым стеклом, отброшенная взрывом водительская дверь лежала на противоположной стороне улицы, из салона вырывался дым, и виднелись языки пламени, а краска от высокой температуры продолжала шипеть и плавиться.
Я подскочил к ней и попытался прикрыть своим телом от повторного взрыва, который вот-вот мог произойти от разогретого бензобака. Сквозь скопище случайных зевак и сотрудников кафе, перепугано сгрудившихся у входа, мне пришлось увести её от беды подальше в глубину помещения, в котором, собственно, и должна была состояться назначенная встреча. Посадив пострадавшую за первый попавшийся свободный столик, я попросил для неё воды у подошедшего официанта, а сам снова кинулся на улицу к пылающему автомобилю, чтобы найти и удержать случайных свидетелей произошедшего взрыва, пока они не разошлись.
Она в отчаянье охватила голову руками и, не обратив внимания на принесенную воду, закрыла глаза... Перед мысленным взором стремительной чередой пролетели события последних дней. Связанные с этими событиями её возможные политические перспективы и роль "стабилизаторши" в отношениях с Россией оказались весьма опасными и для нее. Судя по всему, те, кто здесь этого очень не хотел, видимо, и устроили весь этот фейерверк. Таким образом они либо ограждали себя, либо предупреждали её о смертельной опасности. Накативший в первые минуты мерзкий страх постепенно сменялся резким приливом адреналина, который будоражил сознание противоречивыми мыслями о том, что, однажды почувствовав себя способной к роли, нельзя эту роль не сыграть, отдав ее другому исполнителю. Она ведь уже приняла решение, с которым и пошла на эту встречу со своим большим будущим. Но самой встрече помешали, едва не лишив её жизни.
"А может преодоление это и есть сама жизнь, - подумала она. Но, увидев сквозь пелену разноречивых мыслей детей и мужа, засомневалась. - Или может сохраниться? Для них, для семьи..."
* * *
Мое предложение, прозвучавшее спустя некоторое время, статьпервой женщиной руководителем этого государства, но неего президентом, было настолько же неожиданным, насколько и манящим.
...Оно буквально завораживало, да так, что голова шла кругом. И если с первой частью предложения она готова была бы согласиться, поскольку давно ощущала в себе необходимые для этой миссии качества, то вторая его часть попросту обескураживала.
"Если не президент то, наверное, канцлер?" - про себя размышляла она, не переставая удивляться и себе, и неожиданному предложению.
Тогда у кафе я каким-то чудом оказался рядом и возможно даже спас её. А теперь наоборот - сам же толкал в омут, насыщенный жестокой политической конкуренцией и реальной опасностью. Но при этом полный такого уже позабытого, но не менее желанного адреналина...
Ей снова необходимо было сделать выбор, к которому она была готова с тех пор, когда стала политиком - депутатом и главою самого влиятельного парламентского комитета. Она, безусловно, понимала, что является полным антиподом пока единственной женщины-премьера. Она даже выглядела иначе. Та - крашеная блондинка с худым лицом и разновекторной родословной. А она - натуральная брюнетка с настоящими природными качествами и украинским происхождением. Понятно, что и образ женщины-берегини качественно отличался от образа "солдата в юбке" премьерши. Также как и та, она имела достаточный опыт пребывания у власти и хорошо понимала, что наверху все движется исключительно по своим неписанным законам личных пристрастий и материальных интересов. Где сказанное слово, предпринятое намеренье, а тем более конкретное предложение несут в себе вместе с внешней привлекательностью весьма ощутимую угрозу существующему порядку вещей и привычному течению жизни. Прежде, просчитывая варианты возможного развития событий и разумно рискуя, ей удавалось не упасть, а если иногда и случались промахи, то она практически всегда достаточно быстро восстанавливала свое положение и возмещала убытки. Так было и так должно быть в дальнейшем, но... случилось то, что случилось.
А затем перед ней появился некто с предложением, которого она просто не ожидала и, которое находилось вне рамок всех её расчетов и рисков. Понятно, что человек, находящийся вне власти и никогда не занимавший высокой чиновничьей должности, а тем более не сидевший в парламентском кресле (разве что только на балконе в гостевой ложе) не казался ей тем, с кем она бы могла говорить об этом. Но получилось так, что именно я сделал предложение, которое опять сходилось с её прежними мыслями.
Она же сама лишь только в случае очень мощной поддержки снова отважилась бы подумать о первой женщине, но никак не о последнем президенте...
Бурные события той осени, связанные с внеочередными выборами в парламент закончились с одинаково удручающим результатом. Отчего она еще долго чувствовала себя разочарованной и разбитой. Все те, кто обещал хоть какую-то помощь или поддержку в избирательной компании, либо просто спрятались, либо стыдливо сбежали. Зализывать же раны нужно было самой, а раны действительно оказались глубокими и болезненными.
"Ура! Украинский Региональный Актив!", - вначале громко кричали все те, кого она считала своими соратниками. Потом крики как-то поутихли, а ура-единомышленники незаметно куда-то делись. Вначале сами напрашивались, а потом и разбежались, словно крысы. Раздражение собой и своей командой все больше угнетало. Вдобавок были и те, кто откровенно злорадствовал над её неудачей, напоминая о высоком прошлом. Ей очень хотелось почувствовать себя страусом и спрятать голову в песок, но были и обязательства... А от них куда денешься? На фоне краха других, в том числе и бывшего главы её парламента, который также оказался вне парламента, своя неудача не выглядела менее болезненной. Это не радовало, а тоже удручало.
"Наша Люда горько плачет - уронила в речку мячик", - на свой лад мысленно перефразировала она знакомые с детства слова. Ведь несмотря ни на что она до последнего надеялась, что уж в этот раз свой "мячик" не упустит. Но упустила, и привыкать к состоянию внепарламентского деятеля было крайне тяжело, поскольку очень сильно было задето её до этих пор успешное депутатское самолюбие. А уважаемые "отцы партии", которые в свое время умудрились спихнуть ей угасающий партийный проект, теперь за глаза потешались. В лицо же высказывали, приторное сочувствие и бессмысленные советы относительно скорейшего переименования "дважды народной" и очень влиятельной когда-то провластной партии. Ой, как ей очень хотелось буквально вцепиться в их холеные физиономии, но приходилось, стиснув зубы и улыбаясь, с показушной благодарностью принимать эти глупые советы и ехидные сочувствия. Время от времени в её голове созревали планы мести, но не оставалось ни сил, ни времени, так как жесткие финансовые обязательства заставляли результативно трудиться. Единственной радостью и отдушиной для неё всегда были семья и дети, которые наивно полагали, что она наконец-то поздно вечером вернулась домой насовсем. Но наступало новое утро...
Без неё бурлили парламентские события, где создалась, как она себя сама обозвала "демократическая" коалиция. Рождалась коалиция, как водится в муках и под гарантии будущих государственных должностей. Каждый ее участник только себя считал пригодным к той аппетитной правительственной функции, которую несло в себе очень нужное именно ему, государственное назначение. Наблюдая за этим всем со стороны и постепенно привыкая к новым обстоятельствам своей недепутатской жизни, она с грустью думала о том, что игра в карты и наблюдения за игрой очень отличаются. Её время от времени еще приглашали в качестве эксперта на различные мероприятия. У неё изредка еще брали интервью, иногда она давала свои меткие комментарии случившемуся в стране или в парламенте. Постепенно комментарии становились все более едкими, а пресс-конференции не такими как раньше многочисленными. Слепящий же свет софитов предательски высвечивал её озабоченность и тяжесть решаемых проблем, что сваливались отовсюду и сразу. Наверняка кто-то, держа, потную фигу в худом кармане, ожидал её скорого падения, но всему этому она жестко противопоставила и свою деловую хватку, и свою природную сущность "берегини". Коль судьба уберегла от взрыва, нужно спасаться и от падения.
Я позвонил ей снова и сообщил о том, что закончил рукопись книги, в которой рассказал о взрыве, о ней и о необходимости выбора. А вскоре появилась и сама книга, в названии которой было слово "спасти". Её спасти.
С написанием же самой книги и с ее названием была связана отдельная история. Как-то один новомодный писатель, автор сценария к известному фильму "День рождения Буржуя" пригласил меня на презентацию своей очередной повести под названием "Убить Юлю - 2". Вероятно, до этого была еще и просто "Убить Юлю". Внимательно и терпеливо выслушав автора этих обоих "убийств", я тихо его спросил: "А что, с первого раза не получилось?" И сам про себя подумал: "Так может спасти кого?"
Вскоре я засел за письменный стол на четверо постных суток, и вышел на улицу лишь когда поставил последнюю точку в рукописи, назвав ее "Спасти Люду". Это был особый мой взгляд совсем не постороннего наблюдателя на произошедшие со страной и с ней, на события и на руководящих лиц государства, которые ни меня, ни народ не очень то и стыдились. Это было мое отношение ко всем тем, кто считал себя отцами, а подчас и дядьями, сватами, кумами, как нации, так и страны.
Я посвятил свою книгу именно ей, поскольку именно она была тем единственным человеком, кто пришел ко мне на помощь, когда происходил погром Общественного парламента на главном Майдане столицы. Когда столичные чиновники вопреки решениям суда, именем моего государства подтвердившему законность установки Общественного парламента, вооружившись топорами и ломами, громили его на центральной столичной площади. Они же сломали и затоптали государственный флаг моей страны, который развевался над Общественным парламентом. Я хорошо все запомнил: и то, как она без промедления приехала; и то, как кому-то звонила, кого-то пугала последствиями, кого-то просила, а кому-то и приказывала; и то, что Общественный парламент общими усилиями мы все же отстояли.
Именно тогда рядом с ней я и сделал выводы о том, что если в столице начинаются погромы - то власть в государстве обязательно и принципиально сменится. Ведь если в случае утраты знамени армия подлежит расформированию, то получается, что и государство должно быть основано заново. Власть действительно в течение того года частично сменилась. Не стало ни председателя парламента, ни тогдашнего премьера. Очень верилось, что "перезагрузка" государства состоится скоро, но... А пока мы только встретились снова.
...Я сидел рядом с ней за небольшим столиком и внимательно слушал и наблюдал. Ее усталые глаза почти не искрились привычными огоньками как раньше, а скорее просили о покое и понимании. Я удержался тогда от серьезного разговора и только попросил её прочесть написанную мною книгу, в конце которой на моих глазах она едва не погибла. А вот теперь на моих же глазах она постепенно оживала...
У неё долго никак не получалось взяться за мою книгу, видимо она интуитивно предчувствовала, что в произведении кроется нечто, способное зажечь снова. Она время от времени брала книгу в руки, но опять откладывала, решив, что еще не время, что еще давят обстоятельства и не дают покоя обязательства.
А вокруг как в кино менялись кадры политической хроники. Главой нового парламента был избран совсем юный посланник "апельсинового" президента, который второпях всех новоиспеченных депутатов окрестил "свинопасами". На что по праву обиделись настоящие крестьяне, так как многие депутаты в действительности даже в свинопасы не годились. Новым-старым премьером стала все та же худощавая блондинка с косой, с которой она была хорошо знакома и не только по совместной работе над бюджетом в парламенте. Новый кабмин сформировался как раз из тех, кто хорошо разбирался во вкусном назначении. Депутаты на скорую руку и в основном только для себя приняли неуклюжий бюджет. Она энергично попробовала вмешаться и остановить этот так называемый "бюджетный процесс", но ее голос остался гласом вопиющего в пустыне. Несмотря на то, что страну снова охватывала кризисная стихия. Новые министерские лица энергично брались за таможню и за налоги, и как всегда "отпускали щуку в реку", зная, что почем и что кому. Она же четко представляла, что значит для премьера взять под свой контроль большие денежные и прочие товарные потоки. Глядя на рост инфляции, она понимала, что увеличение денежной массы - это те же самые потоки премьерского финансового перераспределения и влияния на людей и на ситуацию.
Стремясь установить свой контроль за потоками, совсем было отчаявшийся "оранжевый" гарант, вспомнил об основном документе государства и стал пугать тем, что в его власти принять исключительно свою конституцию так сказать "под себя". Она достаточно хорошо знала и президента, и всех тех, кто в прошлый раз готовил действующую конституцию, а теперь в уже урезанном составе варганил новый ее вариант.
"Видимо гарант, - про себя подумала она, - как Хлестаков из "Ревизора" Гоголя "поиздержался в дороге", так что пришлось уменьшить количество "писарей", поскольку очевидно качество документа президента как-то волновало меньше всего". Ведь главное было умерить пыл премьерше, чтобы та не дай Бог не вздумала лезть в новые президенты. Но, как показало время, она таки вздумала...
Она даже вошла в состав президентского конституционного совета, который после первого и единственного организационного заседания больше так и не собирался. А жаль, ведь действительно искренне хотела, а главное реально могла гаранту помочь.
"Да видимо далеко этому куцему до зайца", - с иронией подумала она, и, наконец, взялась за прочтение полученной от меня книги...
Я терпеливо ждал. Очень ждал её звонка, потому что только от него зависел дальнейший наш разговор, который мог стать решающим и для нас обоих.
В свое время, вернувшись из далекого заполярного Норильска в областной южный город, я в первый и последний раз в своей жизни стал мелким государственным чиновником. "Как это все-таки противно быть мелким начальником", - подумал вскоре я и оставил государственную службу, отказавшись от перспективы получения более просторного кабинета и персонального автомобиля своего начальника в случае его выхода на пенсию или неожиданного повышения по службе. Этим я навлек на себя подозрение в сумасшествии родных и окружающих. Уже позже, став городским депутатом, я в кризисные для всех купонно-карбованцевые времена организовал небольшую корпорацию по обслуживанию горожан продуктами питания и товарами первой необходимости по закупочным ценам. Схема была очень простой и понятной: добровольно собранные раз в месяц средства, которые горожане тратят непосредственно на свое потребление, были поделены, и на треть из них закупалось все необходимое. Ведь больше чем на десять дней как показала практика, никто покупок не делает. Оставшиеся две трети собранных денег задерживались в обороте на десять-двадцать дней, что давало возможность дополнительного их использования для покрытия всех затрат корпорации. Уже через год корпорация на собственные деньги строила рынок для пополнения своих же магазинов продуктами и товарами. Эффективность работы корпорации привлекла внимание председателя комиссии по социальным вопросам парламента. Так я и оказался в столице, став научным консультантом этой же комиссии.
Я наивно и искренне надеялся на то, что мои знания и опыт действительно нужны государству, поэтому изложил их в научной работе. Но при этом опрометчиво не поставил в качестве соавтора на титульном листе фамилию председателя своей парламентской комиссии. Вследствие чего вскоре я оказался за дверью и комиссии, и парламента, обретя для себя удел общественного деятеля, который был сродни по всем житейским параметрам положению свободного художника. От партийного же своего будущего я открестился, так как уже был когда-то кандидатом в одной большой и членом в одной маленькой партии. В результате я разочаровался и в старом (Ленине), и в новом Ильиче (Травкине), который первым произнес фразу: "Я человек не первый, но и не второй в России". Я резюмировал тогда, что если не первый и не второй, то выходит, что следующий... И наотрез отказался от своего партийного политического будущего.
Я терпеливо ждал звонка и он прозвучал... Она позвонила мне в канун праздника со странным названием "старый Новый год", аккурат, в день моего рождения. Она даже не предполагала такого подарка, но он случился сам по себе и был особо приятен тем, что прочитанное поразило её своей прозорливостью. Она без труда узнала действующих лиц и их прозвища, узнала и те события, в которых участвовала сама.
Кафе, предложенное для встречи, было хорошо мне знакомо, потому как именно туда в подвал перебрались участники Общественного парламента после его погромов, организовав там своеобразную "мюнхенскую пивную". Туда же год назад она приходила на мое пятидесятилетие.
Она первая увидела меня и приветливым жестом пригласила за свой столик.
Заказав чай с сахаром подошедшему официанту, я внимательно посмотрел на неё. Да, она очень изменилась со времени последней нашей встречи: в глазах снова сиял огонек, а в прическе - вихрь, который выбивался вперед и словно заигрывал с окружающими.
"Она воскресла", - мечтательно заметил я, - "а еще и..."
- Я очень внимательно прочитала твою книгу, - прервала она мои мысли. - И должна признаться, что книга производит сильное впечатление своей откровенностью и даже каким-то пророчеством. В главной героине я, конечно, узнала себя и искренне удивлена той миссией, на которую ты меня нацеливаешь. Я отыскала тебя лишь после того, как отошла от основных своих неурядиц и немного опомнилась от прочитанного.
Она невольно оглянулась. Зал кафе был практически пуст, и это придало ей уверенности.
- Я давно чувствовала на себе чей-то посторонний пристальный взгляд и понимала, что этот взгляд извне, но я никак предполагала, что все может сойтись именно на мне. Это только твой творческий вымысел? Наверное, нет, - резко взглянув на меня, как-то безнадежно спросила она.
Я же пристально посмотрел ей в глаза, чтобы в них найти подтверждение или опровержение своих мыслей.
- Так случилось, что именно на тебе сошлись все обстоятельства, которые со временем будут определять ближайшее твое будущее, - Я немного поколебался и добавил, - а, возможно, и мое, как и многих наших сограждан. Все изменится тогда, когда ситуация выйдет на режим жесткой ответственности за содеянное властью в прошлом, настоящем и в ближайшем будущем. Тем более что сама власть ускоряет приближение ее конца. Как во внешних отношениях государства, так и внутри него очень скоро понадобится антипод этой власти.
- Антипод кому, или чему? - спросила она. - Может Юле? Или ничтожной политике гаранта, которую все больше представляет собой руководитель его "гарантийного" секретариата?
Она достаточно хорошо знала и этого "гарантийщика", который, придя почти незамеченным, в последнее время, пользуясь слабостью и податливостью хозяина, а также "бессмертными" советами свого же заместителя, стал настоящим камнем преткновения для всей властной верхушки страны. Впрочем, она догадывалась и о той печальной роли, которая ему будет уготована.
- Однако же сегодня он визирь при нашем "щиром" падишахе, - вслух добавила она, - и я вынуждена с ним считаться. Тем более что этот визирь и меня не оттолкнул, и откликается на мои нечастые просьбы.
Она, где-то снова, почувствовала важность своего бывшего высокого положения, а также обещанную возможность губернаторства в родной области и это меня удержало от дальнейшего откровенного разговора, переведя его в другую практическую плоскость.
- Поиск Юлей своего полного антипода обязательно наткнется на тебя, и тебе нужно быть готовой к этой роли "агнца на заклание". Но с той лишь разницей, что под заклание обязательно попадет и сама его организатор. А пока необходимо сохранить все то, что ты "насобирала", руководя бюджетным комитетом парламента. Это - председатели местных Советов, которые согласовывали с тобой свои контрольные бюджетные показатели. Именно они сегодня настоящее сокровище, которое достаточно скоро будет на вес золота. На базе председателей местных советов надо создать ассоциацию местных громад и надежно закрепить их возле тебя. Это ближайшая задача, которая вполне совпадает с твоим стремлением сохранить свою партию.
Я замолк, понимая, что продолжение разговора на эту тему может снова вернуть её в состояние угрозы новых непредвиденных обязательств. И как-то сам по себе потух огонек в глазах и пропал вихрь...
"Сохрани Милу", - пронеслось у меня в голове, и я попрощался на время.