Аннотация: Некоторые замечания к истории городов России XVII в. Москва 2002 г.
ВНИМАНИЕ!!! В РАБОТЕ УДАЛЕН НАУЧНО-СПРАВОЧНЫЙ АППАРАТ.
АВТОР ЗАПРЕЩАЕТ ИСПОЛЬЗОВАТЬ ИЛИ ПУБЛИКОВАТЬ ЭТИ МАТЕРИАЛЫ БЕЗ СВОЕГО РАЗРЕШЕНИЯ!
Некоторые замечания к истории городов России XVII в.
Москва 2002 г.
Семнадцатый век, а особенно его вторая половина, был зенитом русского средневековья. В этот век происходил расцвет русских городов, прежде всего городов центральных областей России. И в эту же эпоху Россия пережила сильнейшие социо-культурные потрясения, каких до того никогда еще не бывало
Все новые культурные явления, прежде всего, проявлялись в городах и затрагивали в первую очередь городское население. Это объясняется тем, что в средневековье именно в городах зарождались все новые культурные веяния. Вместе с этим город был и средоточием духовной жизни, что необходимо учесть при анализе культуры горожан. В 17в. в России основными центрами эволюции культуры происходил в крупных городах, таких как Москва, Новгород, Владимир. Так называемая сельская местность в вопросе эволюции всегда отставала.
В целом, в 17 в. можно выделить два периода великих перемен в сознании русского общества. Это были Смутное время и религиозные реформы Никона 2-й половины 17 в. Осмелюсь предположить, что весь 17 в. был, по сути, переползанием от одного этого кризиса к другому. А после второго кризиса, стране потребовались коренные преобразования Петра I в начале 18 в. Однако следует отметить, что если Смута была кризисом скорее социально-политическим и экономическим, то раскол был явлением более соцо-культурным.
В Смутное время произошло сильное изменение народного сознания, особенно в среде городского населения. В ходе постоянных политических и социальных столкновений сильно выросла гражданская активность горожан и всех слоев русского общества в целом. Русский народ осознал свою ответственность за судьбу страны и, проявив высочайший духовный и патриотический подъем, освободил ее, восстановив прежнее государственное устройство.
Во время реформ Никона под маской реформ обрядов были проведены глубокие изменения в духовной сфере культуры русского общества, которые вызвали сильнейшее потрясение в народном сознании. В народе, в подавляющем большинстве своем не отличавшемся тогда большой религиозной образованностью, было распространено "обрядоверие". То есть верующие не воспринимали сути религии, а только выполняли набор обрядов. Поэтому простые коррекции ритуала и вызвали столь бурную реакцию и столь далеко идущие социальные последствия.
Оба этих периода весьма детально рассмотрены в историографии и изучены. Поэтому для данной работы наибольший интерес представляет тот промежуточный период, который был между ними. Период царствования первых трех царей династии Романовых.
Работы, посвященные историко-культурному аспекту 17 в., ранее в историографии практически не выделялись. Хотя, работ посвященных истории России 17в. существует достаточно много, но и они в основном посвящены Смутному времени или реформам Никона. Советские ученые, прежде всего, стремились рассмотреть социально-политические и экономические вопросы, изучаемого здесь переходного периода. Изучение же его как этапа в развитии русской культуры началось лишь в последние десятилетия 20-го века.
Основными, затрагивающими тему культуры горожан 17 столетия, являются работы: А.Н. Робинсона, В. С. Шульгина, монография Л. Н. Пушкарева, монография А. М. Панченко, книга Г. К. Вагнера и Т. Ф. Владышевской, исследование иконописания Л. А успенского, статья Л. Е. Морозовой, монография А. М. Кантора; одной из наиболее значительных работ является книга Л. А. Черной .
А. Н. Робинсон, пожалуй, первым из советских историков обратился к культурному аспекту истории 17в. В своей книге 1974 г. "Борьба идей..." он попытался сопоставить и исследовать два противостоящих литературных течения 17 в., развившиеся в переходный период от средневековья к новому времени.
Эти два основных течения, демократическое и придворно-охранительное, появились под воздействием социальной обстановки сложившейся после Смуты. Но окончательно они сложились во время церковной реформы Никона. Необходимо отметь, что если изначально противники реформ Никона происходили из разных слоев общества, то к концу 60-х годов идеологи этого движения опирались уже на часть посадского населения и на крестьянство - это течение стало истинно демократичным.
Для борьбы с демократическим течением власти потребовалось привлечь к работе своих "придворных идеологов-пропагандистов", так как справиться с ним простой грубой силой оказалось не возможно. Эти придворные идеологи и формировали охранительное течение во 2-ой пол 17 в.
А. Н. Робинсон отметил, что в этом и других моментах литературы переходных периодов (и русского в частности) имеют явное сходство. А также, что они требуют "пристального изучения в отношении их связей с литературными процессами им предшествующими и за ними следующими" (стр. 364). В связи с этим, он кратко рассмотрел эволюцию древнерусской литературы в сравнении с западноевропейской и вычленил связи между средневековой русской литературной традицией и демократической литературой переходного периода, уделив особое внимание анализу творчества протопопа Аввакума.
Для моего доклада работа А. Н. Робинсона представляется весьма необходимой для понимания многих аспектов духовного сознания русских людей 17 в., в частности горожан, и особенно в период церковного раскола.
В. С. Шульгин в своей небольшой статье 1979 г. "Религия и церковь" постарался рассмотреть причины, значение и некоторые последствия религиозной реформы патриарха Никона во 2-й половине 17 столетия. Основным выводом его статьи является заключение, что стремление церкви сохранить былое могущество и влияние вступило в сильный конфликт с государственными интересами. Церковь мешала проведению некоторых преобразований, необходимых для подъема государства. Помимо этого, еще и сам Никон слишком вызывающе стремился возвыситься над царем. В результате государство ликвидировало ее самостоятельность, а полностью подчинило ее себе в начале 18 в.
Монография Л. Н. Пушкарева 1982 г. "Общественно политическая мысль..." посвящена изучению эпохи переходного периода 17 в. В ней он стремился показать как общественная мысль русского общества 2 пол. 17 в. повлияла на последующее формирование идеологии нового времени и развитие идей абсолютизма. Однако стоит отметить, что этот автор склонен к несколько однобоким суждениям (пытается все объяснить классовой борьбой) . В целом работа Л. Н. Пушкарева является обобщающим исследованием ряда различных источников, поставленную перед собой задачу он выполнил. Итоговым выводом его книги можно назвать следующий: новые явления в эволюции общественного сознания, зародившиеся во 2-й половине 17 в. были частично воплощены в реформах начала 18 в. Но эти реформы не стали завершением историко-культурного процесса 2 пол. 17 в., были лишь некой гранью в развитии общественной мысли в России.
В работе А. М. Панченко 1984 г. "Русская культура..." автор исследовал момент перехода от феодального устройства русского общества к новому европейскому социально экономическому строю. А. М. Панченко проанализировал сопутствовавшие этому изменения в культуре: появление системы новых духовных ценностей, новых идей, заботы о будущем. Основной его идеей было показать, как, изначально духовная (церковная) феодальная культура, превращалась в мирскую. В рамках этого вопроса Панченко подробно рассматривает явление "народного смеха" - скоморошества, в контексте сложившейся в то время исторической традиции, и эволюцию литературы, остававшейся пока еще в подавляющем большинстве, религиозной.
В целом его книга не является сугубо научным трудом, скорее научно-популярным. Однако она дает весьма ясное представление о культурном перевороте конца 17в. О перевороте, более или менее подготовившем Россию, в культурном отношении, к реформам Петра 1.
В совместной работе 1993 г. "Искусство древней Руси" Г. К. Вагнер и Т. Ф. Владышевская сделали очерк нескольких основных линий развития русского искусства от 10 до 17 в. Они рассмотрели несколько вопросов связанных с развитием русской культуры и в частности искусства в контексте их связи с христианской религией. Г. К. Вагнер рассматривал вопросы по архитектуре, живописи и скульптуре, Т. Ф. Владышевская проследила развитие музыки. Наибольший интерес в их книге представляет лишь одна глава, повествующая об искусстве 17в. В ней Г. К. Вагнер провел исследование стиля так называемого "русского (московского) барокко" в архитектуре и развитие русской живописи 17в. Подводя итог своему исследованию, он сделал вывод, что стиль русского барокко есть, скорее всего, проявление ренессансных тенденций в культуре, связанное с развитием мирских устремлений после Смутного времени в сознании русского общества. Что подтверждает известное положение об обмирщении сознания русского общества после Смуты и показывает одно из проявлений переходного периода от средневековья к новому времени. В этой же главе Г. К. Вагнер рассмотрел изменения в русской живописи 17 в. с целью выяснения, в каком направлении она развивалась. По результатам его исследования можно заключит, что она, бесспорно, разветвилась на множество жанров и поджанров. Однако, поскольку она была тесно связанна с религией, то явлению обмирщения поддавалась значительно меньше (чем, на пример, архитектура). В общем, Г. К. Вагнер определяет стиль русской живописи 17 в. как декоративно-новеллистический, с элементами наивного реализма. Он относит его к предвозрождению, переходящему в барокко. Работа Г. К. Вагнера и Т. Ф. Владышевской оказала мне большую помощь в оценке русского искусства как проявления культуры. Особенно в понимании изменений духовного сознания русского общества 17 в. (в частности городского населения ).
Работа 1996 г. "Богословие иконы..." Л. А. Успенского, как выше рассмотренная, также посвящена русскому средневековому искусству, но уже только иконописанию. В своей работе он исследовал и показал эволюцию православной иконы и ее богословской трактовки в исторической перспективе. В его книге прослежено возникновение, и этапы развития русской иконы вплоть до новейшего времени. Его работа фундаментальна и должна быть интересной всякому, кто интересуется историей русской духовной культуры. К сожалению темы данного доклада, касается лишь одна из глав его труда. В ней Л. А. Успенский проанализировал изменения в православном богословии и искусстве произошедшие в 17 в. Эти изменения, по сути, переориентация на Запад, произошли в результате духовного упадка, поразившего русскую православную церковь в начале 17 в. Следствием этого было то, что новое направление в православном искусстве надолго оторвало его от своего творческого наследия.
Для доклада труд Л. А. Успенского имеет большое значение, поскольку раскрывает некоторые важные моменты духовного сознания русских людей 17 в.
В статье 1996 г. "Смута в России в...", Л. Е. Морозова рассмотрела в хронологическом порядке ряд произведений, посвященных Смутному времени, по возможности раскрывая их происхождение. Она дала анализ этого комплекса источников, повествующих о событиях Смуты.
Смута повлекла за собой создание множества произведений о себе. В них, авторы, обычно четко выражающие свою позицию, делали описания происшедшего, пытались показать ее причины и дать ей свою оценку (обычно она зависела от мнения заказчика или общества).
Задачей этого анализа Л. Е. Морозова посчитала создание обобщающей работы, касающейся истории возникновения этого комплекса источников о Смуте в целом. С большой долей вероятности можно сказать, что эту свою задачу она решила. Для данного доклада статья Л. М. Морозовой представляет интерес, как один из ориентиров, на который можно опереться при его написании.
В монографии А. М. Кантора 1999 г. "Духовный мир....", написанной в виде отдельных очерков, автор анализирует некоторые стороны культуры посадских людей указанного периода. Он попытался дать читателю представление о не очень хорошо известной области в исторической науке - культуре русских горожан незадолго до петровских преобразований. Его очерки содержат подробный обзор историографии и источников, отображающих духовный мир горожан 17в. А также характеристику их общественно политических и социально философских воззрений. Монография А. М. Кантора является хорошей обзорной работой и дает весьма ясное представление по раскрываемой ею теме. Для данного доклада она предоставила значительное количество важных сведений и послужила хорошим ознакомительным матерьялом по проблеме культуры горожан 17в.
Работу 1999 г. "Русская культура переходного..." Л. А. Черной можно назвать, пожалуй, одним из самых значительных трудов по истории русской культуры. В ней, изучая феномен переходного периода от средневековья к новому времени, Л. А. Черная применила новый философско-антропологический подход к изучению культуры. Этот подход позволил ей выявить некоторые общие закономерности развития европейских культур и культуры России в переходные периоды. Итоговых выводов у ее анализа различных переходных периодов (и российского в частности), несколько.
При переходном периоде "реальная действительность вступает в конфликт, с установившимся решением проблемы человека" и таким конфликтом в России стала Смута - от культуры "души" совершился переход к культуре "разума";
Механизм переходного процесса по большей части одинаков для разных стран и состоит из четырех этапов. Первый - понимание несостоятельности прежней культуры и попытки ее реабилитировать. Второй - временной сосуществование старой и новой культур (часто неосознанное). Третий - эскалация конфликта и противостояния двух культур . Наконец четвертый - утверждение новой культурной концепции .
Л. А. Черная сделала и ряд других заключений, но они не настолько важны, чтобы уделять им здесь внимание. В качестве же итога ее работы можно сказать, что переходный период 17 в. в России не был временем механического смешения старого и нового. Его характер определялся началом эпохи разума. Сначала барокко, затем классицизма.
Источниками к нашим замечаниям послужили: книга Г. К. Котошихина "О России в царствование Алексея Михайловича"; записки Павла Алеппского "Путешествие антиохийского патриарха Макария в Россию" и книга Адама Олеария "описание путешествия в Московию, через Московию в Персию и обратно.
Книга Котошихина является одним из самых главных источников по истории Российского государства 17 в. Следует отметить, что, так как Котошихин писал ее по заданию шведов, а те относились к России весьма предубежденно, то оценка многих явлений русской жизни в источнике достаточно предвзята, поскольку автор стремился им угодить. Вероятно, здесь следует рассказать немного о самой личности Котошихина и о предыстории написания им своей книги. Григорий Карпович Котошихин , был подьячим Посольского приказа во время правления Алексея Михайловича Романова. Котошихин по долгу службы участвовал в различных переговорах со Швецией, а также периодически исполнял обязанности гонца с письмами за рубеж. Вероятно, во время одной из таких поездок он был завербован шведами, во всяком случае, известно, что уже в 1663г. Котошихин передавал шведам государственные секреты.
Во время Русско-польской войны 1658-67 г., Котошихин был в 1664 г. откомандирован туда. Там он попал в трудное положение из-за интриг князя Ю. А. Долгорукова против князя Я. К. Черкасского. В итоге Г. К. К. был вынужден перебежать к полякам. В 1668 г. он перебрался кружным путем в Нарву. Там, после некоторых "приключений" он был принят на шведскую службу, на которой и написал свою книгу о России. Русский подлинник этого сочинения через некоторый значительный промежуток времени попал в 1721- (1722?) г. в библиотеку Упсальского университета. Там в 1888 г. он был обнаружен С. В. Соловьевым. Установить авторство С. В. Соловьеву удалось по двум припискам к рукописи. Первая указывала имя и время написания книги, вторая как бы озаглавливала ее. Это так же подтверждается путем сличения почерка рукописи с почерком некоторых документов написанных самим Г.К.К.
При создании источника автор опирался на: собственные знания, Соборное уложение 1649 г. и на книгу Петра Петрея де Ерлизунда "История о Великом княжестве Московском" (во всяком случае, он неоднократно на нее ссылался). Использовать данное произведение в качестве источника не представляется возможным в силу большой недостоверности содержащейся там информации.
Структурно источник состоит из 12 глав, разбитых на пункты. Главы преимущественно посвящены описанию: жизни царя и двора, организации некоторых государственных структур, институтов управления, отношениям Москвы с другими государствами и ранговой системе придворных чинов. Сведений о рядовом городском населении крайне мало, хотя есть отдельная небольшая глава описывающая "торговый люд". Также имеется одна глава, которую можно условно назвать посвященной крестьянам. В итоге можно сделать вывод, что источник проявляет в отношении простого посадского населения большую скудость сведений. Что делает затруднительным его анализ по вопросу, изучаемому в данной работе.
Не смотря на это, источник вполне подходит, чтобы рассмотреть, как один из современников переходного периода 17 в. видел ситуацию культурного перелома в своей стране. К сожалению, анализ этого источника, показал, что его автор практически не уделил внимание духовной стороне жизни городского населения России. Г. Котошихин лишь коснулся некоторых религиозных обрядов и традиций, в принципе общих для всех слоев русского общества 17в, в контексте принятых при царском дворе порядков. Однако в его труде все же есть незначительное упоминание о Смутном времени , что можно истолковать, как ее существенную значимость, даже для людей ее не заставших. В остальном же его сочинение не представляет интереса для дальнейшего исследования.
Другим, значительно более важным для данного доклада источником, стала книга Павла Алеппского "Путешествие антиохийского патриарха Макария в Москву" . Этот источник был создан во время первой поездки в Москву антиохийского патриарха Макария 1656 г. В этой, устроенной для сбора пожертвований, поездке, его сопровождал сын Павел Алеппский, имевший чин архидиакона. Он и написал подобное сочинение о трехлетнем путешествии и пребывании Макария в России.
В своих записках П. Алеппский постарался описать все, что ему довелось увидеть: страну, города, нравы и обычаи. Правда, этот автор настолько восторженно отнесся к "благочестию" русских духовных порядков, что оставил мало места для других не мене ценных сведений. В прочем, применительно к теме доклада, сие есть скорее преимущество, чем недостаток. Не смотря на это, по своему содержанию книга П. Алеппского остается одним из лучших и наиболее полных источников по истории России 17 в . Она во многом превосходит сочинения о России того времени написанные иностранцами (не считая книги А. Олеария, см. ниже). Это объясняется, скорее всего, тем, что П. Алеппский изначально находился в более выгодном положении. Будучи духовным лицом и сыном патриарха он мог вполне свободно перемещаться, контактировать с русскими людьми и греками, жившими в России. Он даже мог узнавать многое из содержания бесед своего отца с царем и патриархом Никоном.
Помимо записей о России и Москве в книге П. Алеппского существенная часть посвящена собственно путешествию в Россию, которое заняло около двух лет. Особенно выделяется в этой части книги раздел посвященный "земле казаков". В ней автор с большим умилением повествует о великой набожности и почти поголовной грамотности местного населения. Очень интересны его описания церквей, монастырей и городов, в которых он побывал. Так же у него много упоминаний о различных аспектах жизни казаков на Украине.
Сочинение П. Алеппского, несомненно, является для доклада очень ценным источником, особенно по духовной жизни в России середины 17 в.
В качестве еще одного источника мною была привлечена к работе книга Адама Олеария "Описание путешествия в Московию, Персию и обратно". Три его книги, в которых описаны его 1и 2 путешествия в Московию и из Московии в Персию, можно назвать лучшим сочинением иностранца о России 17 в. Впервые его книга была издана в 1647 г. и после ее выхода иностранцы перестали представлять Россию как "дикую землю, населенную варварами и зверьми". К "описанию путешествия..." обращались в своих трудах многие историки, так как оно является прекрасным, а главное вполне достоверным источником по государственному и административному устройству Московии, православной религии, обычаям и образу жизни русских людей (в основном горожан) 17в. Труд А. Олеария по праву можно назвать самым известным и полным по содержанию из всех аналогичных трудов европейских авторов. Особенно хочется отметить, что автор не ограничился одним описанием земли Русской, он также снабдил свою книгу множеством прекрасных гравюр на меди, тщательно отображающих интересные для иностранцев реалии жизни Московии.
Книга А. Олеария представляет собой очень значительный источник, для ознакомления с общей ситуацией в России середины 17 в. Не смотря на то, что она содержит не много полезных для доклада сведений, все же она совершенно необходима для полноты изложения доклада.
После рассмотрения историографии вопроса и анализа источников, мне кажется необходимым для поставить следующие вопросы:
во-первых, как именно отображают источники духовную жизнь городского населения середины 17 в. и как они ее трактуют?
во-вторых, замечали ли иностранцы, какие либо проявления русского переходного периода от средневековья к новому времени, применительно к аспекту духовной культуры?
Некоторые аспекты духовной жизни городского населения России в 17 в.
В периоды стабильной социо-культурной обстановки "носители культуры" практически не замечают свою культуру, так как она окружает их повседневно. Однако представителям других культурных сред, особенности жизни в чужой стране как раз более всего и бросаются в глаза, поскольку отличны от привычных им. Поэтому все иностранцы, приезжавшие в Московию, прежде всего, интересовались бытом, нравами, обычаями и всем тем, что входит в культуру народа.
В эпохи коренных перемен, когда новое начинает активно противостоять старым порядкам, а страна начинает осознавать и переосмысливать свою культуру, мнение сторонних наблюдателей может стать подчас еще более важным. Ведь раздираемые противоречиями противоборствующие стороны, не способны адекватно оценивать или отнестись нейтрально к различным проявлениям переходного периода. Исходя из этого, и будет строиться данная работа.
В 17 в. новая культура активно впитывала в себя веяния барокко, но наряду с этим наблюдалась и обратная тенденция неприятия чужого и чуждого. Проводилась эта тенденция конечно с верху (на уровне государства). Но, поскольку противостоять проникновению европейского влияния на культуру было не возможно, то это подсознательно компенсировалось политикой изоляционизма, в виде религиозного неприятия чуждого. Конечно, это имело и политико-экономические основания, например английским и голландским купцам строжайше не позволялось основывать в России торговых факторий из боязни, что их страны начнут проводить колонизационную политику и напрямую торговать с Персией. Еще одним результатом такой политики вся русская торговля была сосредоточена либо на севере (через Архангельск, с северной Европой), либо в Поволжье (через Астрахань, с Персидским регионом). Что в свою очередь обеспечивало государству более удобный контроль над торговлей.
Свою лепту внесли и события предыдущих времен. В результате сложившейся в 16 в. политической ситуации Россия оказалась в некоей религиозной изоляции. Помимо нее, единственной свободной, православной страной осталась только Армения. В результате становятся вполне естественными развитие стремления не допускать иноземцев в свою страну, боязнь осквернения ими святынь и распространения ими своей религии - "...считают чуждого по вере в высшей степени нечистым..." (П. Алеппский, стр. 61). В южных областях, граничивших с мусульманской Османской империей и римско-католической "Ляхетией", дошло до того, что даже православные священники-греки высоких рангов не могли проехать в Россию, без патриаршего письма. Купцам и прочим людям, которым было необходимо попасть в Россию, приходилось ждать оказии, чтобы, записавшись слугами или сопровождающими к этим священнослужителям, пересечь границу - "...чтобы настоятель монастыря или какой-нибудь значительный купец, приехав, был впущен, это вещь совершенно невозможная, что всем хорошо известно" (П. Алеппский, стр. 59). Причем, возвращаться они должны были в том же составе. Да и в России за всеми ними был постоянный надзор . Однако то, что греков не охотно пускали в Россию, не было для них препятствием жить в ней. Им не мешали посещать церкви, запрет касался только не православных и не христиан. "Русские охотно пускали в церкви греков..., так как они [сами] греческой веры; других исповеданий единоверцев они совсем не терпят в церквах" (А. Олеарий, стр. 72).
Как уже было написано выше, Павел Алеппский был в восторге от благочестия и религиозного рвения московитов. "Если бы у греков была такая же строгость, как у московитов, то они и до сих пор сохранили бы свое владычество" (П. Алеппский, стр. 57). Его восхищала и умиляла их набожность, хотя объяснял он ее вполне прозаично (хотя и несколько противоречиво). Их набожность он был склонен объяснять невежеством и умственным неразвитостью, в силу которых они едва ли не святые - "Впрочем, это народ не просвещенный и умственно не развитый, и, что касается зависти и иных пороков, всех вообще, то они этого не знают", (стр. 70). Хотя уже буквально через страницу он, противореча сам себе, расхваливает московитов, как умных, знающих, наделенных всяким достоинствами людей - "Московиты известны своими знаниями, мудростью, проницательностью, ловкостью, сметливостью и глубокомыслием, и вопросами, которые ставят в тупик ученых и заставляют краснеть" (стр. 72). Описывая невежество московитов, Алеппский невольно сравнивает их с "казаками". Если вторые, как он отмечает, почти поголовно грамотные, то о первых говорит "Так же все они не читают" (стр. 97)
Что касается отсутствия у невежественных людей всяческих пороков, то тут П. Алеппский в корне не прав, о чем сообщают многочисленные сочинения иных иностранных авторов , да и у него самого можно найти об этом упоминание, о том, как хитры и коварны русские.
Кстати о невежестве. В религиозной жизни средневековой Руси было широко распространено, в силу массового невежества и непонимания основных догматических принципов православия , а главное из-за отсутствия сильной богословской базы, формальное отношение к религии. То есть вера в большинстве случаев сводилась у простонародья к простой совокупности обрядов (явление обрядоверия). К тому же в народном представлении сохранилось множество пережитков язычества. В результате чего, например, в практике церковных служб доходило до стремления сократить время службы .
Одним из наиболее, поразивших воображение Алеппского аспектов религиозной жизни России, был пост. Постных дней было существенно больше скоромных, и отличались они по большей части значительной суровостью - "... все в этой стране едят только раз в день, хотя бы это было летом" (стр. 57). По словам этого автора, греки постоянно удивлялись, как же они (московиты) не умирают с голоду и умудряются отстаивать длинные и очень тяжелые церковные службы. Впрочем, если вспомнить об исследованиях Л. В. Милова, строгость постов в тот период вполне можно понять .
Подводя итог, необходимо сказать, что у П. Алеппского не обнаруживается каких-либо замечаний об обмирщении. Наоборот, он всячески демонстрирует твердость веры, ее неоскудевание.
Обращая пристальное внимание на благочестие московитов, П. Алеппский почти совсем не пишет об их нравах, замечая лишь то, с чем ему довелось непосредственно соприкоснуться. Например, повсеместный в обычай бить лбом в пол перед каждым вышестоящим "начальником" - "...когда они кланялись нашему владыке в первый и во второй раз, то ударяли головой о землю так, что мы слышали стук" (стр. 55). Били с целью выпрашивания какой-либо "милости" и чтобы продемонстрировать благочестие - "... ежели кто имеет дело к ..., кланяется несколько раз большим поклоном до земли и просит об исполнении своей нужды" (стр. 55). Судя по собственному признанию П. Алеппского , пользуясь плохим знанием греками местных обычаев, московиты неплохо устраивали свои дела (трудно ли побить лбом, пока не исполнят просьбу?).
Еще один интересный с позиции грека обычай, касался способа благославления. Если вне России было распространено благославление издали, то в России священнику обязательно требовалось коснуться благославляемого, иначе тот не воспримет его. Возможно это какой-то пережиток языческого восприятия мира.
В отличие от П. Алеппского Адам Олеарий обнаруживает в духовном сознании городского населения довольно много моментов не соответствующих выше изложенным примерам благочестия. Эти моменты в основном касаются нравов, но они неплохо характеризуют истинное состояние дел в этой области.
Проникновение в Россию в 17 в. рациональных, европейских идей приводило иногда к забавным с современной точки зрения последствиям. Например, в связи с многочисленными проблемами, поразившими в переходный период русское искусство и иконопись в частности, профессиональные иконописцы оказались практически не удел . Широкое распространение получила практика изготовления и продажи в массовом порядке образов плохого качества. Эти образа продавались по дешевке, в основном среди простого народа - "У них в Москве имеются особый рынок и лавки, где они продают подобные иконы..." (А. Олеарий стр. 306). Иконоторговчество глубоко порицалось приверженцами старины (старообрядцами). Протопоп Аввакум в своем "Житии" не стеснялся в выражениях, описывая "плохие" образа. Государство пыталось противостоять этому, путем введения своеобразного ценза для иконописцев и иногда запрещая заниматься этим "народным промыслом" в отдельных деревнях, что ни к чему не привело. Простому народу (как заметил П. Алеппский) было в принципе безразлично, каким образам поклоняться. Здесь мы встречаемся с проявлением так называемого "иконоверия". Явлением (весьма распространенным тогда среди крестьянства), когда на икону переносится функция идола - пережиток язычничества. В связи с этим особое отношение к иконе и ее почитание . К иконе относились как к живому существу, что видно хотя бы по тому, что их хоронили после окончательного износа. А. Олеарий описывал это таким образом: "...[их] или опускают в воду, давая им плыть, куда им угодно, или же на кладбище или в древесном саду закапывают их глубоко в землю..." (А. Олеарий, стр. 310).
Иконоверие замечалось многими представителями церкви, но бороться с ним не было никакой возможности, поскольку каждый, кто осмеливался осудить его, считался еретиком все из-за того же иконопочитания.
Однако, меркантильность иконоторговцев не главное. Гораздо более интересно, как Олеарий показывает отношение народа к религии. Всегда и везде праздники было принято весело отмечать. В церковные праздники перед этим необходимо совершить соответствующие обряды. Россия 17 в. разумеется, не была исключением из этого правила. Торжественно отметив молебнами и всем, чем полагается Пасху, народу ничего не стоило пойти на радостях в кабак и там напиться. Даже священники были подвержены этому пагубному пристрастию - "...прилежно посещались духовными и светским лицами, женщинами и мужчинами простые кабаки или дома для распития пива, меда, водки. При этом все они так напивались..., что родственникам приходилось класть пьяных на телеги или сани и везти домой" (стр. 149).
Отношение к религии у горожан часто было как к необходимой обязанности. "Раньше они [горожане] полагали, что только бы утром побывать в церкви, а затем можно перейти к обычной своей работе" (стр. 302). Конечно, церкви это не нравилось, и она боролась с таким "не христианским" подходом. "Теперь же патриарх постановил, чтобы не только по воскресеньям и праздникам, но и по средам и пятницам лавки и мастерские не открывались;..." (стр. 302).
У А. Олеария есть и другие замечания относительно быта и нравов русских горожан 17 в., но они незначительны и выдержаны в таком же духе, поэтому они будут здесь опущены.
Источники по разному освещают историческую ситуацию в России переходного периода от средневековья к новому времени. Их авторы в силу разного происхождения и воспитания обращают внимание на разные стороны жизни русского общества 17 в., а то и не обращают на них внимания вовсе. "Путешествие антиохийского патриарха Макария в Россию", написано греком, вырвавшимся из обстановки притеснения христианской религии исламом. Поэтому он чересчур восторженно оценивает религиозную ситуацию в России, не обращает внимания на мелочи, видит только внешние проявления духовной жизни. Соответственно их он и трактует. С другой стороны, "Описание путешествия в Московию..." создано наблюдательным европейцем, склонным обращать внимание на мелочи, а также к разумному и последовательному анализу увиденного. В его книге наблюдается совершенно иная картина России 17 в. В ней достаточно легко найти главные черты и составляющие русского общества переходного периода. Отсюда возникает и принципиально иное, критическое изображение некоторых аспектов духовной жизни городского населения России 17 в.
Конечно, ни один этих из источников не замечает специально особенностей переходного периода, но предоставляемые ими сведения, безусловно, дают нам о его определенных моментах вполне ясное представление.
Библиография.
Источники.
1) Г. К. Котошихин "О России в царствование Алексея Михайловича", переиздание, Москва 2000 г.
2) Павел Алеппский "Путешествие антиохийского патриарха Макария в Москву", издание Санкт-Петербург 1898 г., перевод с арабского Г. Муркоса. Извлечение.
3) Адам Олеарий "Описание путешествия в Московию, Персию и обратно", переиздание Москва 1996 г.
Литература.
1) Робинсон А. М., 1974 г. "Борьба идей в русской литературе 17 в.", Москва.
2) Шульгин В. С., 1979 г. "Религия и церковь", сборник "Очерки русской культуры 17 в.", ч. 2.
3) Пушкарев Л. Н. 1982 г. "Общественно политическая мысль в России. Вторая половина 17 в.", Москва.
4) Панченко А. М. 1984 г. "Русская культура в канун петровских реформ", Ленинград.
5) Вагнер Г. К., Т. Ф. Владышевская, 1993 г. "Искусство Древней Руси (X-XVII в.)", Москва.
6) Успенский Л. А. 1996 г. "Богословие иконы православной церкви", Москва.
7) Морозова Л. Е. 1999 г., "Смута в России начала 17 в. в сочинениях ее современников", сборник "Культура средневековой Москвы", Москва.
8) Кантор А. М. 1999 г. "Духовный мир русского горожанина во 2-й половине 17 в.", Москва.
9) Черная Л. А. 1999, "Русская культура переходного периода от средневековья к новому времени", Москва.
Дополнительная литература.
1. Петр Петрей де Ерлизунда "О Великом княжестве Московском, происхождении великих русских князей, недавних смутах, произведенных там тремя Лжедмитриями...". Издание Москва, 1867 г.
2. "Житие протопопа Аввакума, им самим написанное, и другие его сочинения". Издание Москва, 1960 г.