Так он называл вещи, украденные у клиентов. Антон не считал себя вором, ведь никогда не крал для того, чтобы разжиться добром. Просто воплощал свои представления о справедливости.
Сегодня все шло к тому, чтобы наказать хозяина квартиры, прихватив из его вещей очередной трофей.
Один-единственный гад испортил всем настроение! Так бы и дал ему в харю! Обычно клиент тихий. Увидит, как ты корчуешь и швыряешь в фургон то, что любовно пристраивалось по квартире годами, и притихнет. Хлопает глазами да втихую валидол жрет. А нынешний - смотреть не на что! Щуплый очкарик. Книгами, вон, весь пол заложен. Как правило, такому намекнешь в конце, что, мол, надо бы добавить, он и раскошелится молча. Обычно... Но с этим, похоже, еще наплачемся! Да, непруха... С самого утра.
Утро началось с разбитой стеклянной дверцы хозяйского шкафа. Ну кто мог знать, что она висит на паре винтов, вместо шести?! А хозяин сразу: "Надеюсь, это будет единственным ущербом при переезде!"
Урод! Думает, если всем плешь проедать, работа быстрее и лучше сделается?!
Потом очкарик стал всем указывать, как что складывать в фургоне. Мол, нерационально используется пространство. Антон ненавидел подобных заказчиков. И остальные ребята из бригады тоже не любили. Это еще вопрос, почему парни все время норовили поцарапать полировку мебели о перила на лестнице. Может, если бы их не дергали, они работали осторожнее и аккуратнее. Антиквариата в квартире хозяина было полно! И уйма книг. Все были упакованы по несколько штук в мешки для мусора, а потом обмотаны скотчем. Ничего не скажешь, сохраннее, да и компактно. Распихать по углам машины проще. Но сколько набегаешься с пачками! Много сразу не возьмешь. Скользкие упаковки выпадали из сложенной перед грудью горки и скакали по ступенькам. Одна порвалась, и книги рассыпались. Собирая их, Антон перелистал парочку. Речь шла о каких-то вирусах, мутациях и прочей "мистике", причем языком, от которого мозг в трубочку сворачивался!
Понятно, хозяин - ученая крыса. Ну да, и на вид - просто образец безумного ученого: жидкие волосы почти до плеч, пучеглазые очки на носу, бледная кожа, годами не видевшая солнечного света. Сам субтильный и ходит, как лунатик. Про костюмчик вообще лучше молчать! Старый заношенный пиджачок и вытертые добела джинсы, купленные, небось, еще у какого-нибудь фарцовщика в "брежние" времена. Да и черт с ним! За полдня работы обещали полтинник "зеленых" каждому. Совсем неплохо. Вот только, зараза, не предупредили, что будет полдома книг, зато не будет лифта!
Половину мебели носили к старушке этажом ниже. Та обрадовано всплескивала руками, встречая в дверях новый предмет меблировки, и суетилась, показывая, что куда ставить. Хозяина именовала не иначе, как "профессором".
Профессор бегал по лестнице и подгонял грузчиков. Он встал перед ними, когда взялись за старый резной шкаф, и дал историческую справку о том, что во время войны осколок боеприпаса, пробив оконное стекло, попал в венец шкафа и был там оставлен в память о том, как профессор, бывший тогда маленьким мальчиком, избежал смерти. Очкарик показал на белеющий над бровью шрам.
- Вот так! Чуть в сторону, и я бы тут перед вами не стоял!
Все посмотрели на венец шкафа. И правда, в нем застрял небольшой темный кусок искореженного металла. Антон потрогал его край, острый, как крышка вскрытой консервной банки.
Пришлось класть шкаф набок, чтобы запихнуть в фургон. И конечно, Антон разорвал бедро об "исторический осколок".
Профессор сразу раскудахтался:
- Надо непременно продезинфицировать и заклеить бактерицидным пластырем! Попадет грязь - хорошего мало! Поверьте моему опыту, я всю жизнь с заразой общаюсь!
Неизвестно, кого он имел ввиду, может, жену, но Антон отказался. Царапина ерундовая, хоть и кровила изрядно. Придется стирать комбинезон после работы, пока кровь свежая.
Тут профессор запричитал, что в оставшихся коробках, мол, лабораторное оборудование, и нужно быть особо аккуратным.
Потом понесли пианино, тяжелое как черт. Впрочем, "понесли" - громко сказано. Не хватало сил поднять эту гробину, пришлось скатывать ее по ступенькам. Грохот стоял неимоверный, весь дом вздрагивал, а профессор хватался за сердце.
- Слушайте, а может, кому-нибудь из вас пригодится пианино? На дрова. Теперь его только под топор пускать.
Антон сплюнул и дал остальным знак остановиться: все-таки, он был у них вроде бригадира. Инструмент издал звон всеми струнами, уже окончательно расстроенными. Было похоже, что стонет хор умирающих.
- Ну что вы переживаете из-за ерунды?! Ничего ему не сделается! Раньше крепко делали. Настройщика вызовете - и все дела.
Бригадир хлопнул ладонью по крышке пианино, и хор умирающих на миг ожил снова. Профессор замотал головой в стороны, окутавшись облаком из поседевших волос, и умчался вверх, в квартиру.
После пианино все запросились отдохнуть. Лето выдалось на редкость жаркое и влажное, просто субтропики какие-то. Работать было тяжело, грузчики обливались потом. Ветер, поминутно меняющий направление, был горячим и не приносил никакого облегчения.
Парни расселись в фургоне, кто на чем, и закурили. Хозяин прибежал опять и встал перед ними, подпрыгивая на месте, как чертик на пружинке.
- Если все время курить, мы и к ночи не переедем.
Ребята молча глядели в стены фургона. Антон выпрыгнул на землю.
- Профессор, люди не железные. Не беспокойтесь, остались только ваши приборы. Сейчас погрузим.
Хозяин снова убежал. Глядя ему в спину, Антон подумал: "Ты достал, тля ученая! Заберу трофей однозначно!"
Поднялись в квартиру, и все разошлись по комнатам. Бригадир зашел в санузел и осмотрелся. Что выбрать в качестве трофея? Внутри ванны с облупившейся эмалью стояли коробки, на которых черным маркером были нарисованы восклицательные знаки. На одной из коробок знаков было аж три штуки. Маркер валялся тут же. План у Антона сложился моментально. Он выставил на плиточный пол коробку с тремя восклицательными знаками. Потом маркером дорисовал на другой еще два. Взяв ту, что выбрал, он вышел на лестничную площадку. Там никого не было. Из квартиры доносились очередные инструкции очкарика по транспортировке вещей.
Антон быстро поднялся на этаж выше, запихнул трофей в темный угол за мусоропровод, выглянул из-за поворота лестницы, пропустил своих ребят, несущих что-то вниз, а потом, как ни в чем не бывало, вошел в квартиру. Вынося вторую коробку с тремя восклицательными знаками (два их которых были "его собственной кисти"), он столкнулся с профессором. Тот потряс у бригадира перед носом ручонкой и пискнул срывающимся голосом:
- Поосторожнее, молодой человек! Эту коробку - в кабину поставьте, рядом с водительским сидением! Понятно? В кабину!
- Конечно!
Может, не стоило брать именно коробку с "тройным" восклицательным знаком? А если очкарик проверит содержимое прямо в машине? Вряд ли. Скорее уж, на новом адресе. А трофей останется здесь. Шито-крыто!
В любом случае, добыть его было гораздо проще, чем подменять коробки в кабине. Надо позаботиться об алиби, на всякий случай.
В следующий заход Антон закрылся в туалете, снял с шеи толстую золотую цепочку и спрятал в карман, обеспечивая себе повод для возвращения за трофеем.
При выгрузке на новой квартире бригадир торопил народ. Теперь ему было, куда спешить.
Как и предполагалось, хозяин отказался доплачивать. Заявил, что из-за медлительности грузчиков придется вдвое больше заплатить водителю фургона.
- К нему и обращайтесь за добавкой!
Антон не стал ничего говорить. Его парни и впрямь часто отдыхали, да и поднять тяжелый груз могли с трудом. Все-таки, не профессиональные грузчики. Еще чего! Все - студенты разных институтов. Просто подрабатывают. Как-то раз подхалтурили, хозяин взял у Антона номер мобильного, посоветовал знакомому взять "эту бригаду", и пошли они от клиента к клиенту "по рукам". А что, неплохая добавка к стипендии, а для кого-то единственная "стипендия". Машина, на которой переезжали вслед за грузом, принадлежала Антону, поэтому он стал начальником остальных.
Бригадир раздал каждому его долю, переоделся в чистую одежду из большой спортивной сумки, потом подвез ребят к метро и дальше, уже один, отправился на адрес погрузки, по пути позвонив профессору, давшему три дня назад свой мобильный номер для связи.
- Здравствуйте еще раз! Я при переезде цепочку золотую потерял. Помните, да? Ну вот... Не знаю... Может, еще там. Да, поищу, а вы, если не трудно, на новом адресе поглядите. Спасибо. А какой у вас в старом доме код на двери, не напомните? Понял, спасибо.
Не зря он учится на факультете психологии! Во-первых, если теперь встретится кто-то из старых соседей очкарика, то у Антона есть повод быть в том подъезде, где оставлен трофей. Во-вторых, обнаружив пропажу коробки, профессор подумает на кого угодно, только не на бригадира, потому что он теперь воспринимается как "пострадавший".
Так и есть, старушенция, которой досталась часть профессорской мебели, мела лестницу.
- Цепочку потерял. - Улыбнулся ей Антон, и бабка сочувственно покачала головой.
- Здесь я не видела. Может, выше?
- Сейчас посмотрю.
Он поднялся к тайнику. Коробка была на месте. Антон погрузил ее в свою сумку, достал из кармана цепочку и спустился вниз. По дороге он потряс цепочкой перед носом старухи.
- Нашел!
Есть! Поделом научному хмырю! Теперь домой, смотреть, что случай подарил сегодня!
Он брал трофеи редко, только если заказчики очень "доставали". Но обожал ощущение сочащегося, казалось, из пор адреналина, когда приходилось прятать трофей. И чувство неизвестности, когда вскрываешь коробку с неведомым содержимым. А придумывая новую схему алиби, чувствовал себя гением аферизма. Фокус с цепочкой можно будет использовать не скоро. Заказчики, рекомендуя рабочих знакомым, наверняка рассказывают о деталях переезда. По опыту Антон знал, что клиенты крайне редко устраивают разбирательства по поводу пропаж. И часто думают, что вещи "сами потерялись" или были украдены из машины случайными прохожими, ведь грузчики, вроде, все время на виду. И где утаишь объемистую коробку груза? Не за пазухой же! Никому не приходит в голову, что для сокрытия украденного можно продумать план в ходе погрузки.
Первый трофей был спрятан попросту в багажнике машины. Но это рискованно, и Антон стал каждый раз, по возможности, подбирать варианты тайников. Иногда заранее приезжал на место погрузки. Клиентам говорил практически правду: надо спланировать подъезд и погрузку. На заказчиков столь серьезный подход производил самое благоприятное впечатление.
Но если клиент вел себя хорошо, Антон никогда не брал трофея!
Коллеги по бригаде вызывали в нем почти жалость. Для них работа была простым перетаскиванием тяжестей. Неудивительно, что он был их начальником.
Скоро Антон уже поднимался домой в лифте "высотки" на юго-западе города.
Он достал трофей из сумки и водрузил его на кухонный стол. Маленькая, но тяжеленная! Тем ценнее, по логике, должно быть содержимое. Три восклицательных знака словно были адресованы лично Антону. С бьющимся сердцем он открыл перочинный нож и взрезал скотч на крышке. Отложил нож и замер. Хотелось потянуть удовольствие.
Он приготовил кофе в чудесной немецкой кофеварке (еще одном трофее). Потягивая ароматный эспрессо, он рассматривал небольшую, вроде упаковки для утюга, коробку. Как над ней трясся очкарик! Возможно, в эту же минуту профессор вскрывает на столе коробку с тремя "поддельными" восклицательными знаками. Наверняка припишет пропажу собственной рассеянности. Обнаружит не то, что ожидал, и подумает, что сам что-нибудь напутал.
Поставив на стол пустую чашку, Антон встал, аккуратно поднял половинки картонной крышки и увидел стальной кофр. Никелированные замки щелкнули, открываясь, пахнуло холодом. Переносной холодильник! В пористой вставке торчали горлышки закрытых больших пробирок. Антон вынул вставку из кофра и вытащил одну пробирку из гнезда. На дне ее плескалось немного желтоватой жидкости. Черт! Он прикусил губу от досады. Какая-нибудь научная дрянь! Ищите другого дурака, проверять, что это! Вынести на помойку, и все дела!
Антон начал запихивать поролоновую вставку обратно и тут подумал, что сам кофр вполне мог пригодиться. Левая рука еще продолжала толкать вставку в кофр, а правая уже начала доставать ее обратно. Неловкое движение - и пробирка треснула.
Почти тут же он понял, что не может дышать. В попытках набрать в грудь воздуха, рот все шире открывался, глаза выпучивались и наливались кровью. Антон встал, пошатнулся и схватился за край стола. В глазах темнело. Руки инстинктивно разорвали футболку, словно это могло помочь вдохнуть. Надо скорее убрать отсюда эту гадость! Он взял трофей и пошел к окну. В легких возникла и с каждой секундой нарастала боль. Перед глазами совсем потемнело, пришлось на ощупь открыть окно, чтобы перевалить через подоконник неимоверно потяжелевшую коробку.
Антон жил на пятнадцатом этаже. В полете вставка с пробирками отделилась от кофра, упала на козырек подъезда внизу и спружинила, но кофр обрушился на нее следом и раздавил остальные пробирки. Грохот заставил мужиков на скамейке во дворе оглядеться. Они ничего не углядели и продолжили пить пиво.
Антон всего этого не видел, ослепнув и чувствуя, что в груди вращается нечто вроде циркулярной пилы, разнося легкие в клочья. Вместо крика изо рта вышли только негромкий сип и кровавые пузырьки слюны.
Он начал падать и умер, еще не коснувшись пола. На груди уже мертвого тела сквозь кожу медленно проступили красные бугристые холмики, похожие на плоды граната.
В то же время профессор Неведомский сидел в оцепенении перед столом с раскрытой коробкой, на боку которой тоже красовались восклицательные знаки. Не обнаружив в коробке плодов тридцатилетней работы, Неведомский перерыл все вещи. Мозг отказывался принять случившееся. Профессор испытывал то же чувство, какое бывало в детстве. Когда происходило что-то очень страшное, он старался "думать мир по-другому". Зажмуривал глаза и разгонял мысли до сверхсветовой скорости, в надежде: открыв глаза, увидит, что "все кончилось".
Он нашел коробку, в которой были упакованы записные книжки. Отыскал нужную запись, набрал номер на мобильном телефоне, но сразу нажал "отбой". Говорить с мобильника - практически то же самое, что позвонить "куда следует".
Профессор сунул записную книжку в карман так и не снятой куртки и вышел на улицу. При каждом порыве ветра он вздрагивал и задерживал дыхание. Неведомский старался дышать мелко и часто, хотя прекрасно понимал - если зараза уже добралась сюда, то, кроме герметичного специального комбинезона, ему ничего не поможет.
Сперва купить телефонную карту, потом найти исправный телефон-автомат... Он с ума сойдет! На том конце линии никто не брал трубку. Ну да, номер-то не определяется. Хорошо, что взял с собой мобильник. Он вздохнул и набрал тот же номер на мобильном телефоне.
- Миша? Это Неведомский.
- Ростислав Яковлевич, какими судьбами?! Как ваши дела?!
- Мишенька, я сейчас перезвоню с городского, ты сними трубочку, хорошо?
- Да, конечно.
Профессор снова перезвонил из автомата.
- Да, Ростислав Яковлевич. Что у вас с голосом, вы здоровы?
- Я не болен, во всяком случае, пока... У меня большие неприятности. Когда я вытащил с того света твою жену, ты сказал, что могу обратиться, если будут проблемы.
- Само собой, Ростислав Яковлевич! Чем могу помочь?
- Это не телефонный разговор. Надо встретиться. И как можно скорее.
- Хорошо, давайте, я заеду к вам... через час. Идет?
- Нет, Миша. Не в городе. Лучше где-нибудь подальше. Прямо сейчас.
- М-м... Хорошо. Помните, куда ездили в прошлом году на шашлыки? Давайте, там. Буду примерно через час, час с небольшим. Вы на колесах, или прислать за вами машину?
- Я доеду сам. Побыстрее, Миша...
- Уже еду. До встречи!
Неведомский тупо смотрел на торчащую из телефонного аппарата карточку. Машинально вытащил ее, потом уронил на землю. Его машина осталась возле дома, он пошел к ней.
В юности, когда отец умер от рака, Неведомский дал себе слово, что найдет лекарство от этой болезни. Его дипломная работа на биофаке была признана лучшей, а на следующий день после защиты позвонили "люди в мышиных пальто". Все последующие годы он работал в "почтовом ящике". На фасаде исследовательского института не было никакой вывески, а в проходной висел местный телефон без каких-либо признаков списка номеров. В будке на вахте сидела старушка, "божий одуванчик". Но стоило пройти мимо нее, не показав пропуск, дальше тебя встречали солдаты с автоматами наперевес.
Исследования, проводимые в институте, никогда не имели отношения к лечению болезней. Совсем наоборот. Если спрашивали о работе, Неведомский уклончиво отвечал: "Тружусь в сфере экспериментального здравоохранения". А про себя всегда добавлял: "И здравозахоронения". Как и многие коллеги, он верил в необходимость своей деятельности. Другие же разрабатывают бактериологическое оружие, значит, и мы должны! Чтобы сохранять всеобщее равновесие силы!
Потом наступили смутные времена, и все утратили веру во что бы то ни было. Разоружение, сокращение биологического оружия... Люди побежали из отрасли, как крысы с тонущего корабля. Секретность упала до уровня районной поликлиники. Когда объявили о том, что тема исследований закрывается, а культуры должны быть уничтожены, Неведомский выкрал несколько образцов. Украл то, о чем никогда не смог бы рассказать никому. Его не просто вынудили заниматься мерзостью. Они хотели еще и спустить результаты в унитаз. Как будто кошмар, на который ушла жизнь, ничего не значил! Все подлежало уничтожению!
Он унес штаммы с собой. Бардак не будет длиться вечно. "Наверху" опомнятся, и тему возобновят. Тогда он вернет образцы на место. Не придется начинать все с нуля. Легко будет объяснить сохранность материалов царившим во время закрытия проекта всеобщим хаосом.
Тогдашний расчет оказался верным. Недавно профессору позвонили "оттуда" и пригласили вернуться к прежним исследованиям. Ему дали новую квартиру, огромные хоромы в центре города. Предлагали перевезти вещи, но Неведомский, по понятным причинам, отказался, сказав, что справится сам.
И вот теперь - конец! Самое страшное не то, что у него нет коробки, а то, что она невесть у кого. Здесь, в городе! А на дворе - жара, духота и переменный ветер. Прекрасные условия! Достаточно открыть хотя бы одну пробирку... И, согласно законам Мерфи, кто-нибудь это обязательно сделает.
Первым поползновением было сообщить о случившемся "профессионалам". Но профессор хорошо знал этих людей. Он хотел жить.
Эпидемия начнется очень быстро, однако понадобится время, чтобы опознать ее источник. Нужно успеть исчезнуть, совсем и навсегда. Потому что, даже если Неведомского не заподозрят с самого начала, все равно за решением проблемы придут к нему. К тому же, в городе он просто не доживет до этого момента. Никто не доживет.
Пока профессор ехал через плавящийся от зноя город, нарастало желание прикрыть рот, хотя бы влажным платком. Хоть какая-то защита. Но с таким "декором" его скоро остановили бы.
Через час старенькая "волга" Неведомского свернула с пригородного шоссе на грунтовую лесную дорогу, и вскоре уже въезжала на берег озера, где стоял огромный черный "хаммер". Михаил вышел из джипа одновременно с тем, как профессор вылез из своей машины.
- Здравствуйте, Ростислав Яковлевич! Что стряслось?
- Миша, буду краток. Знаю, у тебя есть связи в определенных кругах. Мне нужен паспорт на другое имя. Срочно! Я должен уехать из города!
- Ого! С каких пор вы играете в нелегала, профессор? Объясните толком, в чем дело.
- Не могу, Миша. Ничего не могу сказать! Прости, но ты говорил, что в долгу передо мной...
- Конечно-конечно... Ну хорошо, а вы уверены, что?..
- Ладно, послушайте. Нужно спрятаться - не проблема. Я отвезу в один дом, где вас никто, уверяю, не побеспокоит. Заодно поразмыслите, так ли все страшно, а там, глядишь, и паспорт подоспеет. Договорились?
- Нет, Миша! Паспорт нужен сегодня. Чистый паспорт, или как там у вас говорят... Чтобы с ним я свободно передвигался по стране. Я даже в город не могу вернуться! Буду ждать здесь.
"Если дождусь. Как тебе повезет..." - подумал Неведомский.
Михаил поморщился и огляделся по сторонам. Потом обернулся к "хаммеру", откуда водитель неотрывно наблюдал за беседой. Михаил потер ладонью шею, словно его давило какое-то ярмо, и посмотрел на профессора. В глазах Неведомского он увидел выражение животного ужаса.
- Да-а, дела... - Михаил вздохнул и задумчиво покивал, поджав губы. - Ладно, есть один вариант. Сейчас съездим, только дам парочку распоряжений своему человеку.
Он махнул рукой водителю, который продолжал наблюдать за ними. Джип тронулся с места и подъехал. Водитель выбрался из "хаммера". Они стояли в своеобразном коридоре из двух машин. Михаил едва заметно кивнул:
- Вали!
Водитель быстро и мощно ударил профессора кулаком в лоб, и тот упал, как подкошенный. Михаил снова вздохнул и достал сигарету.
- Проверь.
Водитель присел возле профессора и приложил ладонь к его шее.
- Живой. - На лице водителя отразилось удивление.
- Теряешь форму, Хряк. - Михаил прикурил сигарету и осмотрел окрестности. - Заканчивай.
Хряк расстегнул на левом запястье браслет из черного шнурка, размотал и обернул вокруг шеи лежащего без сознания Неведомского.
Михаил отошел от берега и встал спиной к машинам, методично осматривая пейзаж. Никого. Хорошее место, тихое. Сколько здесь шашлыков съедено! И с какими людьми! Теперь опять искать новое.
Сзади подошел водитель и молча кивнул.
- Прибери.
- Лопата?
- Времени нет. Мешок. Вон там, слева, омут.
Водитель ушел к "хаммеру", где всегда лежали лопата, большие мусорные мешки и еще кое-что. "Дворницкий инвентарь", как они говорили между собой.
Хряк снес на берег мешок, уложил в него несколько больших прибрежных камней и вернулся к начальнику. Вдвоем, оглядываясь по сторонам, они отнесли к мешку тело профессора, связали вместе труп и мешок и выбросили в воду.
- Избавься от машины. Сам реши как, не маленький.
Водитель кивнул на пузыри воздуха, поднимающиеся к поверхности воды.
- Не всплывет?
- Не успеет. Тут сом ходит. Здоровый, падла. Пробовали на дохлую ворону поймать, не вышло. Он быстро нашего профессора обглодает. Сомы, Хряк, падаль любят.
Михаил достал мобильный телефон, отсоединил аккумулятор, вынул сим-карту, затем закинул все по очереди в озеро. Водитель проделал то же самое с телефоном Неведомского.
- Искупаться, что ли?
Хряк удивленно посмотрел на своего шефа.
- Шучу. Остальные его вещи где?
- У меня.
- Уничтожь. Плохо, что наследили мы тут.
- Да какие тут следы?!
- Смотря кто искать будет... "Волга"-то ладно, а "хаммеров" в городе не так много.
Они пошли к машинам.
- Да, жалко профессора. Это ж он тебя вылечил, когда ты заразу из Таиланда притащил? Но нам его проблемы ни к чему, верно? Смотри, аккуратнее, следов - никаких! Покойник, похоже, вляпался во что-то серьезное, а где работал, сам знаешь. Дело не менты вести будут. В машине ничего не оставляй, понял? Даже воспоминаний! Ладно, будем надеяться, Иосиф Виссарионович был прав: "Нет человека - нет проблемы". Все, двигай, я еще проверю, может, обронили что. Встретимся завтра, в офисе. Да, мне нужна новая "труба".
Хряк уехал на "волге" профессора, ныне покойного.
Михаил прошелся по берегу, осмотрев землю, сел за руль джипа и выехал из леса на шоссе. Вечерело, но жара и не думала спадать.
Он устал от всей этой возни и направлялся домой, на юго-запад города...