с собой двух милиционеров в качестве личной охраны. Это для веса, для солидности. У тебя есть такие полномочия?
− Гм, это идея. У меня есть деньги. Я возьму две милицейские машины. Одна будет впереди с мигалками, а вторая сзади, замыкающей. Весь Рухов будет стоять на ушах, вот увидишь. Этот Борисов в штаны напустит, ручаюсь, − расхохотался Иван Борисович.− А что касается полномочий, то я только борюсь за первое место. Надо организовать выборы. Как только я стану депутатом Верховного совета Украины, власть в области будет в моих руках.
− За наше удачное мероприятие, − предложил тост Дмитрий Алексеевич.
− Выезжаем завтра на рассвете.
− Я тоже так думаю. Часам к десяти будем на месте.
10
Жители омогает.
− Как это вас душат, господин...? − набычился Дискалюк.
− Налогами душат. Каждому дай. Кому барана, кому теленка... Да и народ наступает. Житья от него, от этого народа нет. Намедни мне чуть глаз не выбили. Уже треть колхозных угодий захватили, и я ничего не могу поделать: демократия, будь она неладна. Нужна нам эта думократия?! Это не демократия, это бардак. Каждый делает то, что хочет. Нас лучше было держать в ежовых рукавицах, как раньше при Ленине, Сталине, Хрущеве. Нашему народу нельзя давать свободу, народ не знает, что с ней делать. Мы, как телята, которых держали в темноте на запоре четыре месяца, а потом вдруг выпустили. Что делают эти телята? Они одурев от радости с разбегу головами об углы и подыхают на месте. Нельзя ли вернуть то, к чему мы уже привыкли? Нас это устраивало, понимаете?
− Я тоже не прочь бы вернуть все на круги своя, но ...мне нужно указание сверху, − сказал Дискалюк.
−
− Я вижу, вы покрасили волосы в рыжий цвет. Вам идет рыжий цвет, он ближе к огню, а огонь хоть и поджаривает некоторых, но он и притягивает. Каждый мужчина видимо тянется к вам, хоть и боится обжечься, не так ли?
− На что вы намекаете, Юрий Андреевич? Недавно жену похоронили, а уже глазки строите, нехорошо. Кроме того, у вас уши оттопырены, как у поросенка, хи−хи−хи!
− Вот ваш огонь уже обжигает меня, жаль, что я не пожарник..., − сказал Ватраленко.
− Пожарник, милиционер, какая разница, все одно легавый, − отрезала секретарша.
− Ну, Ле'сичка, вы уже начинаете жалить...
− Как змея, − добавила Леся. − Всякая женщина немного змея. Она такой и должна быть.
− Для чего?
− Чтоб парализовать волю мужчины. Наша сила в нашей слабости только потому, что она делает и мужчину слабым. Мужчина должен ползать на коленях перед женщиной и в этом его величие, потому что страсть к женщине должна быть выше любой другой страсти. Но вы этого не поймете: вы служака, милиционер, одним словом, и этим все сказано. О чем нам говорить? И стоит ли?
− Это как сказать...
рибы. Директор школы давал задание классным руководителям, классные руководители обязывали учеников насушить по килограмму грибов каждому, и только так директор мог попасть на прием к госпоже Дурнишак, когда он не находил понимания у заведующего РОНО Буркелы Ивана, родного старшего брата, занимавшего должность председателя районного совета.
Сотрудники четвертого этажа уже привыкли к специфическому запаху сушеных грибов, который проникал даже в замочные скважины: все знали, что к госпоже Дурнишак посетителей больше чем достаточно. Правда, Абия Дмитриевна, набрав мешок сушеных белых грибов, делилась и с сотрудниками четвертого этажа.
И сейчас в очереди стояло свыше двадцати человек. Абия Дмитриевна, ступив на площадку четвертого этажа, окинула наметанным глазом не посетителей, а их сумки. Она пришла к выводу, что они не пусты, в них ветер не гуляет и потому она, по русскому обычаю, сделала наклон головы, сказала: "здравствуйте, мои дорогие", широко раскрыла рот в ослепительной улыбке вставленных пожелтевших зубов, прошла в свой кабинет, открыв его ключом.
Вскоре появилась ее помощница, она тоже поздоровалась со всеми и сказала, захлебываясь от восторга:
− У нашей дорогой Абии Дмитриевны сегодня день рождения! Сегодня у нее круглая дата − пятьдесят лет. Было бы неплохо, если бы помимо этих дурно пахнущих грибов в ваших сумках оказались хотя бы бутылки с шампанским, а вазал директор Плиска.
− В этом вы абсолютно правы, − сказала Дурнишак. − Я, как член, активный член руха, подтверждаю это. И даю вам задание. Проведите агитацию среди учеников и особенно среди родителей, что только партия руха способна вывести нашу вильну Украину из ямы, в которую нас москали вогнали. Пущай на следующих выборах в Верховную Раду все отдают свои голоса представителям нашего славного руха. А пока будьте все здоровы, я очень устала, мне как и любому гражданину свободной страны положено отдохнуть, набраться сил и с удвоенной энергией приступить к работе на благо народа. Каждый из нас должен сделать все, чтобы нас приняли в сообщество западных стран.
− Совершенно верно, мне Мария Терезия по душе, − радостно пропел Йосипчук как ни в чем, ни бывало. − Только, Абия Дмитриевна, непонятно: вы за коммунистов или против. Руховцы злейшие враги коммунистов, а вы позволяете себе хвалить прежний режим. Мария Терезия не одобрила бы такую позицию. Желаем вам успехов на благородном поприще. А мемуары Екатерины можете выбросить, потому, как она Украину притесняла. Она даже ездила на Украину и мальчика Разумовского выкрала. Нехорошая она баба.
− Зачем тогда ее мумуары мне подсунул, забери их и приколоти гвоздем в туалете: пригодится, − сказала Дурнишак, доставая новенькую книжечку в мягком переплете.