Аннотация: Как угадать, где вымысел, а где реальность? Впрочем, не все ли равно, главное, это обнаженные чувства, которые реальны в любом случае...
Эротические фантазии или записки старого маразматика.
Сборник рассказов.
Разговор на кухне (16)
Он дочитал последнюю строчку и в задумчивости закрыл книгу. Роман заканчивался грустно. Герои разбежались, и чем кончится их любовная связь, осталось неизвестным.
- Так всегда, - подумал Курдюмов, - Верилось в счастливый конец, а вместо этого, чувство досады от недосказанного. Герои расстались на время или навсегда? Хотя, может автор правильно сделал, что оставил все под вопросом? Иначе впечатление от романа было бы совсем другое.
Он отложил книгу в сторону и та, не удержавшись на краю дивана, упала на пол. Курдюмов пошарил рукой, но не найдя книги, вынужден был подняться и положив на стол, присел за компьютер. По привычке открыл интернет страницу с текущими обсуждениями произведений, пробежал глазами имена. Среди них то и дело попадались знакомые. Неожиданно промелькнуло имя автора, на чью страницу он давно не заходил.
- Интересно, что он написал нового?
Однако новинок не было, комментарии были на старые, знакомые ему произведения и Курдюмов вернулся обратно в раздел "Обсуждения".
И снова названия произведений, имена авторов мелькали перед ним. Колесом мышки он делал прокрутку и когда дошел до конца, неожиданно закрыл страницу открыл ворд и почти тут же написал несколько строчек. Одна, вторая, фраза, за ней страница, и когда Курдюмов поставил точку, и взглянул на часы, понял, что время уже далеко перевалило за полночь. Он выключил компьютер, и усталый, но довольный, что рассказ написан, лег и заснул...
Они сидели на кухне и квасили коньяк. Не пили, не смаковали, как того требовал отличный французский коньяк, стоимостью двести баксов за бутылку, а именно квасили, закусывая его вперемежку салатом оливье, и дольками апельсина.
- Ну, что? - сквозь слезы, произнесла Настя, - за нашу несчастную долю, и чтобы всем им аукнулись наши слезы, - и, не дожидаясь ответа, залпом опрокинула рюмку с налитой в неё ароматной жидкостью.
- За нас, подруга, - добавила Ольга и, сделав то же самое, по-мужицки запрокинула голову, после чего взяла дольку апельсина и, понюхав, откусила половинку.
- Вот, сидим мы тут, а жизнь, проходит мимо, как паровоз. Только и слышишь гудки вдали, оглянулась, а тебе уже двадцать семь и ты спрашиваешь себя, кому ты скоро будешь нужна?
- Ниче, мы с тобой еще не старухи, - уверенно произнесла Ольга. Подумаешь, двадцать семь. Да мы любой соплячке дадим фору. Ты посмотри на себя. Фигура класс, сиськи что надо и без всякого силикона, небось, твой, увидев тебя, весь слюнями исходит?
- Да пропади он пропадом, мой шеф. Веришь, видеть его не могу. Эту ухмыляющуюся рожу и вечно прыщавый нос. С души воротит, а сделать ничего не могу, потому, как понимаю, что стоит мне пикнуть и где я буду? С Машкой на шее, одна без гроша в кармане, и кучей проблем. Жизнь, говно, причем такое... Наливай.
Ольга разлила остатки коньяка по рюмкам и, подняв свою, чокнулась и произнесла:
- Чтобы и на нашей улице было счастье.
- Хотелось бы, ой как хотелось бы подружка. Только где оно..., - она выпила и поставила рюмку на стол, зажмурила глаза и полезла в сумочку за носовым платком. Не удержавшись, свалилась с табуретки, чем вызвала смех у Ольги. Но вместо того, чтобы помочь подруге подняться, села рядом на пол и вытянув ноги, неожиданно затянула песню. Настя подхватила грустный мотив и они, на пару обнявшись, заголосили во всю мощь пьяных голосов, перевирая слова песню о несчастной любви. После первого куплета Ольга поднялась с пола и, подав руку, помогла Насте подняться. Присев за стол Ольга, открыв холодильник, достала початую бутылку виски.
- Будешь?
- Наливай. Пить, так пить.
- А твой завтра по утру ничего не скажет?
- Да и х... с ним. Скажет так скажет. Он с утра обычно любит, когда я ему минет делаю. Извращенец. Главное, чтобы ни капли не пролилось, а то, как же. Порты испачкает, а ему на совещание или еще куда идти.
- Слушай, а чего ты его не бросишь?
- Как же бросишь. А жить на что?
- Неужели совсем денег не дает?
- Даст он, как же. Он хитрожопый. Вещи покупает, тряпки разные и за все сам платит, а деньги только на еду, ну и немного сверху, вроде премиальных. Он ведь сразу смекнул, если подкоплю деньжат и стану самостоятельной, враз его к чертям пошлю. Вот и держит меня как собачонку на привязи. Купил шубу, потом вторую, нижнего белья, так что батальон одеть можно, а куда я все это дену? Так что приходится стиснуть зубы и мило улыбаться, говорить, Васенька, зайчик мой, как мне хорошо с тобой, а самой так и хочется сжать зубки и отхватить его колбасу, которую он в меня чуть ли не каждый день сует. И ведь хватает сил, как у кролика.
Ольга мечтательно уставилась на рюмку, и уныло произнесла:
- Прости, может я конечно стерва, но честно скажу, порой завидую тебе.
- Что? Нашла чему завидовать. Да я скоро от такой жизни удавлюсь.
- Да я не в этом смысле. Просто, когда ты говоришь про своего шефа, я сразу своего Николая представляю. Вот мы сидим сейчас, пьем, едим, за жизнь сопли разводим, а ведь он сейчас тоже сидит, и наверняка не один, в каком-нибудь кабаке или сауне, а под утро придет, пьяный, сытый, и поверишь, его на меня и домкратом не поднять.
- Ну, знаешь, ты просто не старалась. Нацепи какое-нибудь эротическое бельишко на себя, покрутись перед ним телесами, полижи, глядишь и мертвяк заерзает. С твоими-то формами и чтобы твой, прости, не поверю...
- Верь, не верь, а за полгода, два раза перепихнулись, да и то, так, для галочки о супружеских обязанностях, - она нервно хихикнула и, не спрашивая, налила в рюмки вискарь.
- Чтоб им всем пусто было, - произнесла Настя и, чокнувшись, залпом выпила. Ольга сделала глоток и скривившись, произнесла, - ну и гадость, и че мужикам эти виски так нравятся?
Застолье продолжалось еще недолго. Попив чаю с тортом, который Настя принесла, она нетвердой походкой прошла в коридор, накинула на себя роскошную норковую шубу до пят и, облобызавшись с подругой, открыла дверь.
- Доедешь? - спросила Ольга.
- И не такое бывало. Не боись. Приеду, позвоню, - и она вошла в подъехавший лифт.
Ольга вернулась на кухню, включила телевизор, висевший на стене и осторожно, чтобы не разбить спьяну, переложила грязную посуду со стола в раковину. Открыла дверь посудомойки и поняла, что забыла включить битком набитую грязной посудой. Чертыхнувшись, решила по старинке перемыть все руками. Закончив заварила крепкого чая, тяжело опустилась на табурет. По телевизору шли новости, в которых рассказывали олимпийские новости из Турина. Вскользь заглянула в окно. На улице шел сильный снегопад, и хотелось выбежать на улицу и пробежаться по снегу в валенках, как в детстве. Она зажмурила глаза и почувствовала, как слезы сами собой потекли по щекам. Она поднялась и медленно пошла в комнату, забыв погасить свет. Упала на кровать и мгновенно заснула.
Она почувствовала шестым чувством, что Николай подъехал к дому. Вскочила, и быстро раздевшись, разобрала постель и легла. Минуты через три в коридоре щелкнул выключатель и сквозь щель в двери, она увидела полоску света. Повернувшись на спину, притворилась спящей. В коридоре что-то упало, потом все стихло, и затем дверь отворилась, и Николай вошел в спальню. Раздеваясь, она слышала, как он кидает свое белье на кресло, и затем ложится рядом. Она повернулась на другой бок и прижалась к нему.
- Чего не спишь?
- Тебя ждала. Как ты?
- Нормально, а у тебя че, гости были?
- С чего ты решил?
- На кухне пустые бутылки под столом стоят.
- Настя заходила. Принесла торт, я бутылку коньяка открыла, вот мы с ней и устроили девичник.
- Это какая Настя, которая у Михайлина работает?
- Да.
Ольга не видела, а скорее почувствовала, как скривилось в усмешке лицо мужа.
- Та еще бл... И охота тебе с ней общаться?
- Мы с ней подруги еще со школы. Ты же сам знаешь.
- Знаю, ну и что. Ладно, спи, мне завтра рано вставать.
- Ты же обычно только к обеду уходишь?
- Завтра стрелку назначили на девять утра. Надо посмотреть, как молодняк работать будет. Гонору много, а чуть что, в кусты. Тяжело работать стало, черных в Москву столько понаехало, что каждый день какие-то проблемы приходится решать.
- Ты уж побереги себя, - стараясь как можно ласковее, произнесла Ольга, прижимаясь всем телом к мужу, в надежде, что он почувствует её желание. Однако он повернулся на бок, и через минуту-другую, громко засопел.
Ольга отодвинулась и лежа на спине, смотрела в темноту комнаты. Она мысленно представляла себе спальню, в которой лежала, гостиную, в которой стояла красивая и дорогая мебель. Две другие комнаты, в которых так же стояла не то итальянская, не то испанская мебель, на полу лежали ковры, а на стене висели плазменные телевизоры, и все говорило о достатке и домашнем уюте. Не было только одного, спокойствия и счастья в её истерзанной душе. Она знала, что её муж был бизнесменом, а точнее говоря, простым бандитом, который под маркой защиты бизнеса других, принимал участие в сомнительных делах. Постепенно он поднялся в иерархии и теперь занимал большой пост, ездил на крутой иномарке и все вечера напролет проводил либо в ресторанах, либо в казино.
Изредка, она появлялась вместе с мужем, когда их приглашали на торжественные мероприятия по случаю юбилея той или иной фирмы, которая, как говорил Николай, входила в сферу их экономических интересов. Ему нравилось, что рядом с ним, столь интересная женщина и, получая комплименты в свой адрес, она чувствовала, как он расплывается в довольной улыбке, но в тоже время, она сознавала себя вещью. Красивой, нарядно одетой, в золоте и бриллиантах вещью, которую, как дорогой машиной, хвалятся перед друзьями. Она провела рукой, вытирая слезу, потом осторожна встала и босиком, прошмыгнула из комнаты в ванную.
Включив душ, скинула с себя ночнушку и встала под горячие и упругие струи воды. Ей было приятно. Она стояла, закрыв глаза, и водила рукой по телу. Незаметно для самой себя, её руку прошла по животу, затем вдоль бедер, потом между ними. Она вдруг представила себе Настю, упирающуюся в стол, а позади неё начальника, который, приспустив штаны, методично двигается, пытаясь достичь оргазма. Она невольно дотронулась рукой до лобка и, раздвинув пальцами губы, почувствовала под ними пульсирующий бугорок клитора. Словно порох, непреодолимое желание вспыхнуло в ней, и она стала возбуждать себя. Одной рукой она держалась за кафель стены, а другой все быстрее возбуждала себя. Наконец волна оргазма захлестнула её и она, пытаясь сдержаться, застонала и всем телом прижалась о мокрую стену ванны. Горячие струи воды продолжали лить по спине, словно обнимая её в своих жарких объятиях.
Она простояла еще несколько минут. Потом выключила воду, вытерлась большим махровым полотенцем и, вернувшись в спальню, нагой легла рядом и быстро заснула.
Когда утром Николай встал и, откинув полог одеяла, увидел что Ольга лежит голая, он хлопнул её по ягодице и произнес:
- Ты чего это голышом? Жарко, что ли?
- Вроде того, - произнесла она, повернувшись к нему так, что все её прелести тела были перед его взором.
- Ладно, нечего передо мной тут изгаляться, мне скоро надо быть у ребят. Сваргань по быстрому пожрать, а я пока умоюсь. Да, и кофе свари. А то этот растворимый, что ты прошлый раз купила, такое дерьмо, - и поднявшись, вышел из комнаты.
Ольга поднялась, раскрыла занавеску и посмотрела в окно. Москва просыпалась. Желтый диск солнца светил в окно и не верилось, что на улице минус пятнадцать. Повернувшись, достала из комода шелковый халат, накинула его и пошла на кухню, готовить завтрак.
Жизнь снова вернулась на круги своя и чего ждать от неё завтра, никому не ведомо...