Эротические фантазии или записки старого маразматика.
Сборник рассказов.
Банальная история или все бабы су... (2) +21
Электричка плавно отошла от платформы и, набирая ход, поехала в сторону Москвы. Курдюмов выбрал в полупустом вагоне место и, усевшись у окна, поставил сумку с яблоками между ног. Колеса поезда мерно постукивали на стыках рельс, и под их монотонный звук он зевнул и прикрыл веки, решив, что до Москвы можно вздремнуть. Ехать предстояло еще около часа, и он представил себе, как доберется домой, примет душ и наконец-то окажется в постели. Нет, вначале выпьет чашку крепкого чая с лимоном, а уже потом ляжет и, вытянув уставшие за день ноги, заснет крепким сном, не забыв при этом поблагодарить всевышнего за еще один прожитый день.
Он живо представил себе весь путь от электрички до дома, мысленно разбив его на несколько этапов. От платформы до овощного магазина, от него до аптеки и далее через дорогу, и он уже дома. Три отрезка, каждый из которых займет минут пять хода. Итого пятнадцать минут. Как мало и как долго еще ждать, ведь усталость, накопленная за день, дает о себе знать. Часа два он собирал яблоки, потом столько же греб упавшую с деревьев листву, собирал гнилые яблоки с земли, все это сложил в бункер для отходов и сверху кинул несколько ведер земли из парника, чтобы все это быстрее перепрело. Перекусив, еще пару часов возился в огороде, пока не стемнело, и пора было собираться домой.
Обо всем этом он вспоминал, склоняя голову все ниже и ниже. Сон одолевал его. Однако, в тот момент, когда усталость вот-вот должна была окончательно погрузить его в сонное состояние, он остро ощутил приятный запах духов, а вслед за этим услышал женские голоса:
- Где сядем?
- А вот тут давай пристроимся.
Курдюмов невольно напрягся. Сам не понимая почему, он не открыл веки, чтобы посмотреть, на переговаривающихся между собой дам. Лишь затаил дыхание. Между тем, женщины прошли мимо и расположились прямо за ним. Сон как рукой сняло, и он подумал:
- Черт возьми, и надо было им сесть именно позади меня. Теперь всю дорогу до Москвы будут наверняка болтать. Может пересесть, пока не поздно? Но в этот момент он снова услышал их голоса.
- Так не охота завтра пилить на работу, просто смерть.
- Угу, мне тоже. Ладно бы платили, а то так, подачки с барского плеча. Наш, своей бабе опять новую тачку купил, а все плачется, что денег нет.
- Правда, что ли?
- В четверг подкатила к магазину, ой, шуму было, словно Пугачева с Филей приехали.
- Небось, джип купил?
- Естественно, - растянув слова по слогам, произнесла она, - И не какой-нибудь, а Лексус.
- Да, красиво жить не запретишь. А наш себе новую кралю завел. Свою всю обсосал и выбросил. Как ейного папулю замочили, списал за ненадобностью к чертям собачьим.
- Да ты что! И кого он себе нашел?
- Так. Куклу какую-то. Точно никто не знает, но Витька из охраны брякнул, что вроде лет девятнадцати. Ноги от ушей растут, а силикона на все десять кило.
Одна из собеседниц тихо засмеялась и спросила:
- Слушай, а ведь ему лет сорок будет, не так ли?
- Кому, шефу, что ли?
- Ну а кому же еще.
- Сорок два. Но кобель еще тот. Как выйдет в зал, так глазками на посетителей стреляет, того и гляди между стеллажей понравившуюся прижмет.
- Да ты что, правда, что ли?
- Ну, почти. Одно слово, кобель.
На некоторое время воцарилось молчание и Курдюмов решил, что дамы успокоились и решили отдохнуть от своих пересудов, однако разговор возобновился, неожиданно изменив тему беседы.
- Слушай, а как твой роман с Максимом?
- А, лучше не спрашивай, - и она тяжело вздохнула.
- Что так?
- А что говорить. Максимчик хорош и в постели и так, только... Только все это в прошлом.
- Как в прошлом? Ты же еще на днях говорила, что все нормально, и на тебе?
- Все хорошее рано или поздно заканчивается. Вот и наш роман закончился, - она снова тяжело вздохнула.
- Не поняла, ты что его бросила, или..., - она видимо не хотела обидеть подругу и, не закончив вопроса, замолчала.
- Да нет, все не так просто. И я его не бросала и он меня... Только все закончилось само собой. Знаешь, как говорят, сошло на тормоза и вроде как само собой рассосалось.
- Ну, знаешь, я тебя не понимаю. Ты вроде так его расписывала и на тебе, конец и девичья фамилия.
- Вот так дорогая моя, был Максим и сплыл. Остался со своей бабой и ребенком, а мне отставку без выходного пособия, - она тихо засмеялась, и добавила, - Да, я особенно не расстраиваюсь. Было и прошло, черт с ним, зато есть что вспомнить.
- А есть что?
- А то, конечно есть.
- Слушай, а как ты с ним вообще-то познакомилась?
- А разве я тебе не рассказывала?
- Конечно нет, ты вообще про него так, пару слов и все. Я же толком ничего не знаю. Рассказала бы, а?
- Ну, а что собственно рассказывать, - она замолчала, видимо собираясь с мыслями, или нахлынувшие воспоминания заставили её остановиться и вспомнить весь этот скоротечный роман, который захлестнул её этим летом. Собравшись с духом, она произнесла:
- Так ведь знала я его давно, еще со студенческой поры. Потом дороги наши разошлись. Сначала я вышла замуж, потом он женился. Затем дети, семейные дела. Короче мы лет на двадцать потеряли друг друга из виду. Не перезванивались и не виделись. И вот в начале июня позвонила мне Круглова из нашей группы и предложила встретиться. Как никак четвертак после окончания института. Обзвонила, кого смогла найти и пригласила к себе.
Я, конечно, согласилась и в субботу нагрянула к ней. Квартира у неё надо сказать, супер. Дом бизнес класса, хоромы, метров двести. Мужик у неё не то банкир, не то казино держит, я так и не поняла, короче хрюндель какой-то. Собралось человек десять из нашей группы, еще человек пять пришло из параллельных групп с потока. Вот там-то я и встретила Максима. Он постарел, впрочем, я тоже не помолодела. Зато, таким мужиком стал, видеть надо. Когда мы учились, он так себе был, длиннющий, да худющий. Я его тогда про себя так и называла, скелет ходячий. А у Любки Кругловой как увидела, так все во мне опустилось. Вот тебе на, был скелет, а стал таким мужиком, что хоть хватай и тащи в постель.
- Неужто?
- Клянусь. Высокий, статный, костюм с иголочки, весь из себя, а глаза все те же молодые и взгляд такой, что с ума сойти можно.
- Ну!?
- Баранки гну. Говорю тебе, я как его увидела, просто обалдела. Вот тебе и Максим. А он подходит так ко мне и говорит: "Здравствуйте Танечка, рад вас видеть, а вы?"
- А ты?
- Ну что я, так промычала чего-то, а он рассмеялся и говорит: "Вас смущает обстановка хозяйки дома или я?"
- Тут я немного собралась и говорю - "И то и другое, но ко всему привыкаешь, так что дело наживное. А ты я вижу, гоголем ходишь, как жизнь, как жена, дети?"
- Живем помаленьку. Трудимся в меру сил и возможностей. На мерсах не ездим, но Опель тоже машина не плохая. Жена, работает, дочь в институте учится, короче, все как у всех, а у тебя как?
- А у нас с мужем и того меньше. Жигуль девятой модели, сын школу закончил, работает и учится, а дочка в девятом, уже совсем взрослой себя считает.
- Да, дети сейчас не в пример нам, быстро взрослеют. Еще в школу ходят, а уже все знают и все умеют.
- Это ты точно заметил.
- А где трудишься?
- Экономистом в магазине.
- Солидный магазин?
- Сетевой, правда, не так чтобы очень крутой, но четыре штуки по Москве. Сейчас пятый собираемся открывать.
- И чем торгуем?
- Так, всем по немного, как и все.
- Понятно.
- Короче слово за слово, потом все потянулись к столу, и наша беседа прервалась. А когда стали расходиться, он вызвался меня проводить домой, и мы обменялись телефонами. Короче не прошло и двух дней, как он мне позвонил. Так, вроде ничего не значащий звонок, предложил встретиться, посидеть и поболтать за жизнь, вспомнить молодость. Я согласилась.
- Прямо так, взяла и согласилась?
- А что такого. Старый институтский товарищ. Он женат, я замужем, что особенного. К тому же у Кругловой мы толком и не поговорили. Короче вырядилась я и после работы встретилась. И вот тут-то все и завертелось...
Она посмотрелась в зеркальце, припудрила нос, и, решив, что выглядит вполне прилично, щелкнув, закрыла пудреницу и небрежным движением, бросила её в сумочку.
- Так, я, кажется, готова отчалить домой. Вы как, собираетесь, или нет?
Маргарита Васильевна с постным лицом посмотрела на напудренную Таню, и голосом, в котором каждое слово слышалось не иначе как: "Стерва ты, хоть и красивая, опять на бл... идешь", ответила, - Нет, я жду, когда муж за мной заедет.
- А ты как, Оля?
- Я готова, можем идти, - и она, поправив юбку, бросила взор на свое рабочее место и направилась в сторону двери, где её уже ждала Татьяна. Они вышли на улицу и Ольга, не без юмора, заметила:
- Ты слышала, каким голосом она тебе ответила?
- Я не обращаю внимания.
- И правильно делаешь. Нет, меня больше всего бесит, так это её характер. Она тебя готова от зависти, просто сожрать с потрохами.
- Не переживай, я привыкла. Чем больше спокойствия с моей стороны, тем ей же хуже.
- Во-во.
Они дошли до метро. Спустились в подземку и, дождавшись поезда, вошли в вагон. Было душно и жарко. Народ возвращался с работы домой и усталые после трудового дня, смирились с последним испытанием сегодняшнего дня в надежде, что скоро они окажутся дома и смогут отдохнуть хотя бы до утра. Таня стояла у двери, а Ольга напротив.
- Ты домой? - спросила Ольга.
- Нет, мы сегодня в кино.
- Слушай, Тань, а твой работает или в отпуске?
- Кто, Игорь-то? В отпуске, сидит на даче.
- И не ревнует?
- А кто его знает. Он сам по себе, я сама.
- Ну все, пока, моя остановка, завтра поболтаем, - и Ольга стала пробираться к выходу.
Татьяне предстояло проехать еще две остановки, чтобы сделать пересадку. Она повернулась к схеме метрополитена, чтобы убедиться, что правильно определила, где ей лучше перейти на другую линию. Держась за поручень, кинула взор на сидящих рядом пассажиров. Мужчина лет сорока или чуть старше читал книгу. Внешний вид говорил, что он, скорее всего служащий компании. Аккуратная прическа и рубашка с галстуком придавали вид элегантности. Татьяне всегда нравились опрятно одетые мужчины, и вид не чищеных ботинок буквально отталкивал их от неё. Она снова бросила взор на мужчину с книгой и подумала: "А ничего смотрится, и вид не потрепанный и сам весь ухоженный".
Сделав пересадку и проехав еще пару остановок, она поднялась по эскалатору наверх и, оказавшись на улице, зашагала в сторону кинотеатра, где она договорилась встретиться с Максимом.
Она заметила его еще издали. Он стоял возле входа в кинотеатр и с кем-то разговаривал по мобильнику. Она подошла в тот момент, когда он уже заканчивал разговор:
- Да-да, я все понял. Нет, завтра все решим. Что? Да, у меня ровно в одиннадцать, как договорились. Ну, все, пока, - он захлопнул крышку и, притянув одной рукой Татьяну к себе, поцеловал.
- Привет.
- Привет, ты билеты уже взял?
- Конечно, можем идти, - и, подставив руку, пригласил пройти в кинозал. Татьяна тут же ухватилась за его руку, и они направились в кино.
Любовная связь, которая завязалась у неё с Максимом месяц назад, поначалу казалась чем-то из ряда вон выходящих вещей. Она, замужняя женщина, мать двоих детей, и вдруг завести себе любовника, что совершенно не было свойственно её характеру. Однако, прожив с мужем двадцать лет, она поняла, что их взаимоотношения сильно изменились, по сравнению с тем, что было, хотя бы лет пять назад. Поэтому сделать последний шаг и оказаться в постели с другим мужчиной, оказалось для неё совсем не таким сложным делом, чем она предполагала. В первый раз, когда она поняла, что стала любовницей Максима, её даже не мучили угрызения совести, наоборот, она чувствовала восторг, что смогла переломить свой характер и сделать то, о чем уже давно тайно мечтала.
Нет, их брак не развалился и даже спустя месяц, когда Игорь случайно узнал о её любовных похождениях, он не устроил скандал, а только буднично заметил:
- Я уезжаю в отпуск на дачу на два месяца, но у меня убедительная просьба, ты хотя бы не спи с ним на нашей постели.
Татьяна смутилась, но, подумав, ответила:
- Как скажешь.
Зрителей на сеансе было довольно много, несмотря на будний день. Видимо это объяснялось тем, что премьера прошла недавно, и аншлаг еще не спал.
После фильма, они вышли из кинозала, и не спеша, направились по Тверской в сторону Маяковской. Со стороны они смотрелись, как степенная семейная пара. Он держал её под руку, изредка они о чем-то переговаривались.
- Какие на сегодня планы? - спросила она.
- Я на ответственном совещании у шефа, так что до часу я свободен.
Таня улыбнулась и, рассмеявшись, ответила:
- А что совещание длятся до полуночи?
- Обычно да. Наш шеф любит устраивать его после девяти, когда рабочий день уже закончен, и он собирает свой генералитет, как он называет своих ближайших помощников, и заседает часа два-три.
- Садизм какой-то.
- Может быть, но мы смирились с этим. В конце концов, шеф есть шеф. Он определяет, когда и как работать.
- Ну и, - она хотела сказать черт с ним, но подумала и произнесла, - и, слава Богу. Нам же лучше, правда?
- Конечно. Так что едем к Ивану?
- Давно пора, - произнесла она и лукаво посмотрела на Максима. Тот обернулся и тут же стал ловить машину.
Такси, скрипнув тормозами, остановилось и они, быстро нырнули в подъезд. Было начало одиннадцатого. Двери лифта распахнулись и оба вошли в кабину. Он нажал кнопку четырнадцатого этажа и лифт тронулся. Пока они ехали, он страстно целовал её, обнимая руками. Наконец лифт остановился и они вышли. Стремительно ворвавшись в квартиру, прямо в коридоре снова стали целоваться, обнимая друг друга, и судорожно скидывая с себя одежду.
Прошло несколько секунд и Татьяна, словно опомнившись, отстранилась и, переведя дух, произнесла:
- Ну что мы, в самом деле, как школьники, дай хотя бы быстро ополоснусь, а то целый день потела на работе, - и, пройдя в ванну, стала снимать с себя остатки одежды. Стоя под струями душа, она почувствовала прикосновение его рук. Обернувшись, увидела, что он стоит рядом.
- Ты меня напугал, я даже не услышала, как ты вошел.
Он не дал ей договорить, зажав рот в страстном поцелуе. Она чувствовала, как его крепкие руки обнимают её, скользя по телу, все ниже и ниже. Наконец он просунул руку ей между ног и ладонью обхватил её лоно. Она чувствовала, что заводится все сильнее. Невольно она опустила руку и почувствовала, как напрягся его член. Повернувшись к нему спиной, она закрыла кран и, выгнув спину, уперлась руками о стену. Он взял её за плечи и осторожно, помогая рукой, ввел в неё свою восставшую плоть. Медленно двигаясь, он все сильнее и сильнее возбуждался сам, а вместе с ним и она. Он наклонился ниже, и руками сжал её груди. Татьяна застонала от удовольствия, которое разливалось по телу. Наконец его движения стали резкими, и она, почувствовав, что вот-вот кончит. Он увеличил частоту движений и через несколько секунд, оба замерли в экстазе оргазма, который испытали почти одновременно.
Они стояли так несколько минут, она, упершись руками о кафель, а он, продолжая сжимать руками её груди, и тесно прижавшись головой к её спине. Наконец он выпрямился, и Татьяна включила воду, после чего, улыбаясь и целуя друг друга, наполовину мокрые вылезли из ванны и прошли в комнату. Квартира Ивана, одного из сослуживцев Максима, стала для них тем приютом, где они уже месяц занимались сексом. Иван уехал в командировку в Германию и оставил ключи Максиму, чтобы тот навещал квартиру и следил за цветами, которые в изобилии росли на всех подоконниках.
Татьяна легла на предусмотрительно разобранную Максимом кровать, во всей красе представив перед ним свое нагое тело. Татьяне было что показать. В свои сорок восемь выглядела она отлично. И хотя она не особенно баловала себя диетой и спортивными тренажерами, от природы имела хорошую фигуру. В меру округлые бедра, на которых одинаково отлично смотрелись джинсы и юбка, отчетливая талия и достаточно крепкая, хотя и большая грудь. И хотя кормление двух детей оставило определенный след, многие могли бы ей позавидовать.
Он смотрел на неё, стоя раздетый, держа в руках полотенце и вытирая им волосы на голове. Татьяна видела, как он то и дело бросал на неё взгляд, и словно дразня его, гладила себя, касаясь рукой интимных мест, сосков, живота. Она заметила, что это дает результат. Его член стал снова понемногу возбуждаться и тогда она, повернувшись к нему, осторожно взяла его рукой, и обхватив губами, взяла в рот. Он был мокрый от воды, но по мере того, как он возбуждался, она почувствовала, как из него начинает появляться смазка. Она делала минет и чувствовала, как все сильнее и сильнее пульсирует в нем кровь. Он обхватил её шею полотенцем и держал руками за концы, поддерживал её голову. Испытывая сильное возбуждение, он стиснул зубы, лишь изредка издавая звуки, говорившие, какое удовольствие он испытывает. Наконец он почувствовал, что возбуждение достигло своего апогея, и буквально выдернув член из её рта, кончил прямо на неё. Струйки спермы брызнули на грудь и шею. Он нежно протер её полотенцем и неожиданно услышал в ответ:
- Ну вот. Надо было вначале втереть это в кожу, - щебечущим голосом произнесла она.
- Зачем?
- Как зачем. Сперма имеет массу полезных веществ омолаживающего характера. Это же своего рода крем для кожи, - и она весело рассмеялась.
- Брось, разыгрываешь?
- Честное слово. Не помню где, но я сама читала, что это полезно.
- В следующий раз непременно так и сделаем.
- Правда, а когда?
- Ну, я не знаю. Как только шеф опять будет проводить совещание.
- А когда он будет проводить? Завтра?
- Завтра вряд ли, а вот на следующей неделе, точно.
- Так не скоро, моя кожа вся иссохнет без увлажняющей маски, - и она снова рассмеялась, целуя его в живот. Его руки гладили её волосы. Потом он лег рядом, и они лежали, молча, глядя в потолок, каждый, думая о своем.
Скажи ей еще месяц назад, что она будет с мужчиной заниматься любовью, да еще при этом делать ему минет, она рассмеялась бы и сказала, что собеседник просто спятил. Прожив с мужем столько лет, она никогда не занималась с ним этим. Впрочем, это было не по её вине. Возможно, она и позволила бы себе, но она и представить себе не могла, чтобы Игорь захотел этого или попросил бы её. В постели он был крайне пуританских взглядов, и можно было подумать, что он воспитан в религиозной семье, где занятие сексом, это грех, которым он вынужден заниматься ради продолжения рода и под сильным давлением со стороны жены, но никак не по собственному желанию. Татьяна никак не могла понять вначале этого, но потом смирилась. С мужем они занимались сексом от силы раз-два в месяц, а потом, когда родились и немного подросли дети, и того реже. Возможно это, и явилось той причиной, что она так легко бросилась в объятья Максима, что просто изголодалась по настоящей мужской руке, ласкам, поцелуям и потому вся накопленная в ней за эти годы энергия, разом выплеснулась наружу.
Она повернулась к Максиму спиной и блаженно вытянула ноги. Ей было несказанно хорошо, и она зажмурила глаза, словно пыталась снова и снова воспроизвести в памяти картины их сексуальных отношений. В этот момент, она почувствовала, как что-то упругое уперлось ей сзади и она, почти машинально согнув ногу в колене, немного отвела её и, просунув руку, поправила его член, помогая тому войти в неё. Максим обнял её, тесно прижавшись и не спеша начал ритмичные движения. Её фантазии обрели конкретную реальность, и она готова была кричать от восторга ...
Они вышли из подъезда в начале первого ночи. Нежно поцеловав, он посадил её в такси и когда машина тронулась, помахал рукой. На следующей неделе они встретились снова, потом еще и еще. Так незаметно пролетел второй месяц их любовных встреч, каждая из которых, словно искрометный огонь, кидала их в объятья друг друга, снова и снова заставляя пережить опьяняющую прелесть сексуальных отношений.
Встреча, которая стала последней, ничем примечательным не отличалась от всех предыдущих. Ничего не предвещало, что их роман так неожиданно закончится.
Они встретились как всегда после работы и отправились в ресторан. Сидя за столиком в ожидании, когда им принесут заказанную еду, они смотрели друг на друга. Она даже не очень помнит, о чем они разговаривали, так, ничего не значащие фразы о разных пустяках. Потом был ужин. Официант наполнил бокалы вином и удалился. Максим поднял бокал и, посмотрев на неё сквозь рубиновый цвет вина, произнес:
- За лучшие дни, которые мы были вместе.
Они чокнулись, и она сделала глоток вина. Оно было терпкое, но в то же время обладало чудесным ароматом винограда, из которого было сделано. И перед тем как поставить бокал на стол, подумала:
- Зачем он сказал, были? Совсем неуместное слово, - и словно в ответ на предчувствие, что слово было брошено им не напрасно, Максим произнес:
- Я послезавтра уезжаю с семьей на две недели в Испанию. Честно говоря, не хочется ехать, но обещал дочери еще в прошлом году свозить к морю.
При этом он продолжал аккуратно отрезать ножом кусок свинины и столь же аккуратно класть его в рот. Ей показалось, что на его лице не дрогнул ни один мускул. Только челюсти двигались, пережевывая пищу. Она опустила глаза в тарелку, и все вдруг расплылось. Казалось еще миг, и она потеряет сознание и упадет, но она собралась с духом и, сжав волю в кулак, произнесла:
- Жаль, у меня тоже скоро отпуск намечается, могли бы чаще видеться, а то и махнуть на пару-тройку дней куда-нибудь.
- Да, хорошо бы, но не все в наших силах. Есть обстоятельства, перешагнуть которые выше наших сил. Впрочем, что я говорю, ты сама все прекрасно понимаешь.
- Конечно.
И оба неожиданно впервые почувствовали себя снова старыми институтскими друзьями, случайно встретившимися за столиком уютного ресторана. Беседа потекла совсем в новом русле. Он стал рассказывать ей о дочери, она о своих детях, и со стороны было трудно понять и уж тем более представить, что еще несколько дней, часов, нет, минут, назад, они были страстными любовниками и, сжимая друг друга в объятиях, горели от желания обладать друг другом.
Невероятная метаморфоза, которая произошла с ними, была непостижима и что самое главное, они разговаривали, улыбались и даже смеялись, не осознавая, что все кончилось, что сегодняшний совместный ужин, возможно, последний в их жизни. Максим позвал официанта и, спросив Татьяну, что она будет на десерт, попросил принести две порции кофе без молока и два эклера. Официант повернулся, но Максим окликнул его и попросил принести еще две рюмки коньяка. Таня слегка приподняла бровь, но промолчала.
Через несколько минут официант вернулся с подносом в руках и как только удалился, Максим поднял рюмку и произнес:
- За самые лучшие дни в моей жизни.
- И за мои, - произнесла она, пытаясь из всех сил оставаться такой же спокойной и невозмутимой, как и он. Ей трудно было судить, удалось ли ей это или было видно, как чуть-чуть подрагивает губа, а рука, держащая рюмку, готова затрястись. Она снова напрягла всю свою волю и, улыбнувшись, добавила:
- Спасибо тебе, что вернул меня к жизни...
Возможно Максим не понял, что она имела в виду. То ли то, что она пережила счастливые минуты за эти два месяца, то ли, что вернул из грез на землю, напомнив о семейных устоях. Поэтому он благоразумно промолчал, лишь прищурив глаза и делая глоток кофе.
- Вот собственно так и закончилась наша любовь. На днях он уехал с семьей в Испанию и вряд ли наш роман возобновится.
- Да, Танюха, ты даешь. Просто не верится.
- Во что не верится, что все вернется снова?
- Нет, в то, что вообще тебя так, я даже не знаю, как сказать, захлестнула эта любовная лихорадка.
Таня рассмеялась и произнесла в ответ:
- Знаешь, я сама во все это порой не могу поверить. Сама себе удивляюсь. Так что, может и не зря меня наша Маргарита Васильевна, бл... за глаза называет?
- А вот это ты зря. В душе любая тебе позавидует. Только одна скажет это с черной завистью, а другая искренне, потому как сама мечтает о такой любви.
- Да разве же это любовь? Так похоть одна. Может, если бы мой мужик был в постели со мной другим, я бы отважилась на такое? Да ни за что. Хотя, кто его знает, может ты и права.
- Вот именно. Никто не знает, где грань между безумной любовью и просто инстинктами, которые влекут нас к мужикам, а их к нам.
- А к черту все это. Было и прошло. Я вот, съездила к своему на дачу, посмотрела, как он там живет, и сделала для себя вывод, что ничего я в этой жизни не понимаю.
- Это о чем ты?
- А, ладно, в другой раз, как ни будь, расскажу.
В этот момент их разговор прервался, и из динамика раздался голос, объявивший следующую станцию. Курдюмов приподнялся и, не оглядываясь, направился к дверям. Стоя в тамбуре, он размышлял о превратностях судьбы и тайных глубинах взаимоотношений мужчины и женщины. Потом усмехнулся сам себе и вышел в открывшиеся двери на перрон.
Уже проходя мимо, он мельком взглянул на окна вагона, в котором только что ехал, и в свете лампы висящей на козырьке станционной постройки, увидел двух женщин сидящих в вагоне. Та, что была ближе к окну, взглянула в его сторону и как-то странно улыбнулась, словно хотела сказать:
- Наивный вы человек, неужели поверили во все это?
Курдюмов отвел взгляд и тряхнул головой, словно хотел отогнать от себя наваждение. Потом осторожно, держась рукой за перила, стал подниматься, чтобы перейти на другую сторону и уже наверху, посмотрев на уносящийся вдаль поезд, подумал:
- А может, это мне просто все приснилось? И ничего она не рассказывала своей подруге? Надо же приснится такое, а подумаешь, что реальность. А может, нет, все так и было? Одна другой рассказывала, а я невольно все подслушал. Черт его знает.
Через пятнадцать минут, Курдюмов открывал ключом дверь своей квартиры, а еще через двадцать, приняв теплую ванну и выпив чашку чая с лимоном, удобно устроился в постели. Включил телевизор, пощелкал пультом каналы и не найдя ничего интересного, выключил. Потом повернулся с одного бока на другой, но услышанный разговор не выходил из головы. Наконец он не выдержал, встал с дивана, взял со стола ноутбук и, улегшись обратно, открыл его. Минуту подумав, он открыл вордовскую страничку и написал название очередного рассказа.