Аннотация: Голо всю свою сознательную жизнь вынашивал в голове план мести, потому что всем сердцем ненавидел Вняка, и однажды поехал его исполнять. Вот только Вняк никогда и не задумывался о существовании Голо...
Вишнёвый автомобиль c квадратными, чуть скошенными фарами, укороченным задним свесом, а также не имеющий номеров, выехал на проспект, подставляя свой правый металлический бок и часть крыши под свет желтоватых фонарей, когда часовая стрелка серебряных часов, поблёскивающих из переднего окошка, находилась немного правее двенадцати. В мрачных внутри, но освещённых снаружи домах, стоявших вдалеке вдоль дороги, угадывался вычурный артистический стиль, а на широком тротуаре перед ними двигался разнообразный мусор, подхватываемый ветром. Парк в середине проезжей части, огороженный от машин старым, низким, с узорами в виде волн заборчиком, сам по себе был темен, а растущие в нём разнообразные деревья, перекрывали собой свет с разных сторон. От этого за автомобилем следом ехала похожая на него чёткая тень, и в его салоне присутствовал жёлтый сумрак, придававший таинственности четырём мужским фигурам, сидящим в нём.
Водитель - кучерявый парень с треугольным носом, незаметно для других постукивал правым указательным пальцем по рулю. Его взгляд, слегка уставший, полностью сконцентрирован на дороге. Человек справа от него держится правой рукой за ручку над дверью и тоже внимательно следит за передвижением, вот только взор его беспокоен. Часы принадлежат ему. На заднем сидении расположились два абсолютно разных по внешности парня. Один, сидящий за водителем, выглядит массивно. У него широкий лоб, квадратный подбородок и постриженная наголо макушка. Его немного впалые глаза не выражают ничего примечательного. Мускулистые руки он скрестил на груди. У другого, блондина с прямыми волосами, смазливого и остроносого, глаза немного горят, отсвечивая от уличных фонарей. Он задумчиво глядит в окно.
Секундная стрелка отстукивала время поездки на правом запястье, нервируя звуками щелчков чуткий слух обладателя часов. Редко встречающиеся попутные машины и пешеходы тоже заметно напрягали пассажира, заставляя его слегка ёрзать на сидении. Минуты шли за минутами, подобно задним колёсам, движущимся за передними, и из-за этого сменялись улицы, дома и тротуары, выглядящие в основном побито и грязно. Часовая стрела неспешно, но уверенно приближалась к единице и, когда до неё оставалось крайне мало, рука отдёрнулась от поручня.
- Артём! Эй, Артём! - срывающимся шёпотом пытался обратить на себя внимание парень с переднего, выглядывая из-за сидения. Его округлое лицо выражало плохо скрываемую тревогу.
Тот, что смотрел в окно, сверкнув глазами, повернулся на источник голоса и произнёс:
- Чё? Чё такое?
- Мы...это...подъезжаем, - сказал круглолицый намного утеряв уверенность в голосе, когда встретился глазами с собеседником. По нему было видно, что он хотел что-то добавить, но, ещё несколько мгновений потупив взгляд в пол, по итогу отвернулся, так и не решившись.
- Угу,- пробормотал Артём, выпрямляя расслабленную спину и подвигая к себе тёмное пятно, сокрытое до этого между ним и спортсменом.
Светофор на перекрёстке обратился зелёным светом. Кудрявый повернул руль в сторону стучащего пальца, и автомобиль выехал на более узкую дорогу в две полосы. Место назначения - арка, находившаяся со стороны встречки, была видна уже при повороте и по мере приближения к ней, всё сильнее проявлялось её чёрное нутро. Подъехав к выезду, водитель томно оглядел улицу, перед тем как повернуть к нужной конструкции. Пятиэтажные здания вокруг в основном были темны и безмолвны, а тротуары пусты.
Фары погасли в тот момент, когда машина чуть не коснулась крышкой радиатора стенки жилого дома, заляпанной безвкусными граффити, остановившись правее арки на дорожке перед ней. Стало тихо. В затемнённом салоне началось какое-то смутное движение.
- Действуем по плану,- бросил силуэт Артёма, торопясь и надевая на себя что-то тряпичное и чёрное. Остальные повторили за ним движение, каждый по своему: мускулистый натягивал тёмную тряпочку с силой, подёргав её несколько секунд под конец; тот, что с круглым лицом, сделал это плохо сдерживаемыми резкими движениями; кудрявый особо не спешил, расправляясь со своей задачей.
- Эт... Артём... ну, удачи тебе,- сказал уже парень с округлыми чертами головы, прослеживающимися под хлопковой материей, протягивая руку в сторону человека, чьё имя он упомянул.
Артём же некоторое время с недоумением под маской поглядел на протянутую ладонь, после чего произнёс:
- Я вообще вернуться сюда планировал.
На некоторое время в салоне повисла тишина, после которой круглолицый, поглядывая то на Артёма, то на свою руку, отдёрнул последнюю и начал было несвязно, оправдывающимся тоном говорить о том, что его неправильно поняли, но собеседник уже не обращал на него внимания. Он, спешно нацепив на плечо чернеющую ленту, дёрнул ручку и вышел, услышав на выходе тихий смешок со стороны руля.
Хлопнув дверью, парень почувствовал лёгкий холодок на своих ладонях и костяшках пальцев, а также на нижней части ног и слегка поёжился. Его взгляд заинтересовано разглядывал окружение. Спереди него простиралась небольшая дорожка, по которой мог бы проехать один автомобиль, и несколько подъездов, огороженных поднятым бордюром. Правее, с равномерным отдалением рассаженные деревья на земле, закрытой бетоном с двух сторон. Большинство окон вокруг оставались черны и не вызывали опасений.
Артём, насмотревшись, поправил лямку чёрной спортивной сумки на плече и, начав разворачиваться, приметил неладное. Повернувшись, глядя в заинтересовавшее его место, ему виделось, что в козырьке под подъездом на другой стороне кто-то стоит расплывчатым тёмным пятном. Парень напряг зрение, пытаясь сфокусировать видение, но это действие ничего не дало, и он понял, что точно сказать, что это стоит человек он не может и то, что это расплывчатое очертание не двигается. Ещё один хлопок двери заставил Артёма на секунду скосить глаза на вылезшего бугая, и когда он вернул взгляд, пятно было там же. Ещё немного посмотрев в его сторону парень, покачав головой, развернулся к арке. Обогнув машину, он поравнялся со спортсменом и в тёмный проход они вошли вместе.
Громкие шаги здоровяка эхом отражались от стенок туннеля, когда Артём, смотря прямо перед собой, тихо сказал:
- У нас, похоже, любопытные.
- Я понял уже, - прогудел спортсмен, хрустнув пальцами.
- Скажи нашим, пусть имеют в виду, - всё также глядя перед собой добавил Артём, когда они вышли из аркообразного прохода.
Рыжий свет отбросил тени двух фигур, зашедших во двор. Парень с сумкой, одетый в чёрную кожаную куртку и серые джинсы остановился, став выискивать нужное ему глазами. Бугай встал рядом с ним, вытащив из своих синих спортивных штанов мобильник.
Левая часть двора освещалась редкими оранжевыми фонарями. Разнообразные лавочки у подъездов пустели. Окна не светили так же, как и те, которые были видны с улицы. В песочнице на детской площадке блестело забытое кем-то красное ведёрко с ручкой, цвета новых листьев на растительности вокруг.
Посмотрев вправо, Артём приметил линию из ровных разноцветных домиков, скрывающихся в темноте. После этого он глянул на спортсмена, стоявшего уже с засунутыми в карманы руками, и, слегка кивнув, указал ему взглядом на плохо просвечиваемый угол дома.
- Уверен?- спросил тот, повернувшись лицом к собеседнику, после того как посмотрел на указываемую местность.
- Здесь ты нужнее, - с уверенностью ответил ему Артём.
Их глаза, не закрытые чёрным хлопчатобумажным материалом в отличие от остальных черт лица, столкнулись взглядами. Оба смотрели друг на друга неотрывно и почти не моргали, но, в конце концов, спустя некоторое время бугай сдался первый. Он медленно увёл глаза в сторону и неспешным шагом прошёл к тени под домом. Пройдя немного следом, но слегка свернув по пути, Артём заметил во мгле на углу лишь белую полосу спортивной куртки, слегка отсвечивающую от фонаря.
Асфальт кончился, заменившись на неровный щебень. Мелкие камешки тихо постукивали, отскакивая от подошвы чёрных кроссовок, когда парень торопливо шёл вперёд. Сделав ещё несколько шагов, приближающих его к цели, он вдруг запнулся обо что-то и, ругнувшись, стал оглядывать землю. Ничего не найдя он поднял голову и увидел чуть левее себя череду тёмных прямоугольников с треугольной крышей.
К нужному гаражу Артём подошёл, уже увереннее ориентируясь в потёмках, так как его зрение к тому моменту уже приспособилось к ситуации. После этого он принялся пересчитывать количество домиков, начиная с крайнего правого, держа руки на застёжке сумки в этот момент. Четвёртый - нужный, стоял прямо перед ним.
Раскрыв сумку, парень наощупь выудил из неё красные продолговатые щипцы и вплотную подошёл к гаражу. С силой взявшись за ручки, он разжал лезвия и, прижавшись левым боком к гаражной двери, зацепился за край дужки размытого чернотой навесного замка. Затем он принялся давить ладонями на механизм инструмента и в темноте что-то хрустнуло. Проверив одной рукой замок, Артём принялся складывать болторез обратно. Сделав это, он, аккуратно выдернув замочек из дырочек, откинул его куда-то в сторону.
Открывая гаражные двери, он потянул их на себя, стараясь провернуть это бесшумно, но двери раскрылись, издав при этом громкий скрипучий звук. Перед парнем, внутри гаража возникла чернеющая глыба. Он вынул из кармана мобильник и, зажав пальцем нижнюю кнопку, включил фонарик. Глыба превратилась в чёрный крупный джип. В дырочках маски брови у Артёма опустились, глаза слегка сузились. Он нехотя бросил взгляд на номера и, увидев буквы "ХАН", сомнений у него не осталось.
Почти пустая сумка лежала рядом с бутылкой, из горла которой торчала тряпка, а парень тенью стоял перед чужой машиной, держа в руках чернейшую алюминиевую биту. Его дыхание нарастало по мере приближения к джипу. Замах же становился всё шире и шире.
Чувствительная сигнализация сработала ещё до того как кончик оружия коснулся и расколол вдребезги правую верхнюю фару. Машина стала мигать жёлтым светом и издавать громкие звуки. Парень, периодически обращающийся тёмным силуэтом, эффективно размахивался и наносил удары за ударами, разбивая фары, противотуманки, сгибая решётку радиатора и соскабливая краску с капота. Осколки хрустели под ногами, когда Артём, изуродовав перед автомобиля, принялся за лобовое стекло. После первого соприкосновения с битой, оно покрылось значительной трещиной, а уже после третьего осыпалось.
Спешно пройдя назад, парень кинул орудие к сумке и поднял бутылку. Держа её в правой руке, он поднёс зажигалку, вытащенную из заднего кармана, к тряпке и чиркнул. Огонь распространялся достаточно медленно для того, чтобы Артём подошёл ближе и закинул бутыль прямиком вовнутрь ревущей машины.
Пламя разгорелось, отражаемое в его голубой радужке, быстро вырастая и разрастаясь в его зрачках. Там, где-то за красно-рыжим естеством огня, прямо в образовавшейся дымке, еле различимые, стали проявляться давние воспоминания.
Салон автобуса. Воздух в нём тёплый, но не душный. Люди вокруг в основном угрюмые, некоторые по виду злые. За окном печёт солнце, мимо него проплывают небольшие облака. На асфальте рядом с остановкой стоит киоск. Перед ним двое. Выглядят тёмными. Один улыбается и говорит в окошко. У него блёклая белая рубашка виднеется на груди. Другой рядом стоит, не улыбается. И что-то не так с ними, точно не так. Смущает больше не тот, что просто стоит, а тот, что разговаривает. Улыбка его натянутая, ненастоящая.
- Это плохие люди, сынок.
Голос светлый, давно знакомый и родной делает так, что всё становится понятно. Автобус, будто повинуясь ему, закрывает двери и трогается с места, оставляя негодяев позади. И всё равно на скучных людей рядом - пускай скучают! Как же замечательно, что мама всегда рядом!
Но стало вдруг невыносимо жарко и всё вспыхнуло, сгорая в ярчайшем пламени, как старая фотография.
Ещё один образ возник, отправленный из недр памяти. Генка Колесников. Одноклассник. Хороший человек. Учился на пятерки, местной шпаны не боялся, а девчонки липли к нему, как мухи к клейкой ленте. Но всё изменилось в один момент, когда он пришёл в школу, а под глазами у него чернились синяки. Его папу убили. В один обычный день он просто не вернулся домой. Пять ножевых в спину. Убийц так и не нашли.
Огонь охватил лицо Генки, его потухшие карие глаза и они, почернев, исчезли.
Перекрывая дымку, появилась кухня. Через щель двери видно мало: часть стола, стул, папу и буфет. По стеклу бьёт дождь, потому одному в комнате страшновато, учитывая услышанную вечером от друганов страшилку про полуночного стукача. С папой не всё в порядке. Он сидит и неподвижно держит телефон у уха, периодически отводит его, что-то нажимает и возвращает обратно. Но почему он один? Где мама? Из их комнаты, будто в ответ, веет пустотой под одеялом и, только пускающим корни, одиночеством. Папа же, когда увидел, что за ним наблюдают, очень рассердился и накричал. Он очень редко так делал только за самые плохие поступки.
Тогда ещё не было известно, что мама так и не придёт. Её не было следующим утром, она не появилась через неделю и только спустя месяц её нашли, а где, сыну не сказали. На похоронах было тошно. Гроб был закрытый. Родственники малознакомые, знакомые - все, как большая чёрная туча, пытались утешать паренька, так рано лишившегося матери. Но никто кроме него не заметил или не хотели замечать, как отца, всего бледного и ничтожно осунувшегося увели в сторонку какие-то люди. У одного из них прослеживалось фальшивое сочувствие, потому что такая же по вшивости улыбка выглядела бы нелепо. Он говорил без умолку. Говорил и говорил, аккуратно жестикулируя и в чём-то убеждая отца одиночку. И, тем не менее, каким бы ловким не был его язык, он сам был лишь тем, кого держали за ниточки. А тот, кто держал концы, предпочёл не появляться вовсе.
Огонь стал отплёвываться, облизывая стены кухни, фыркать, пытаясь поджарить холодную землю кладбища. Дым чернел, нависая чёрным туманом в воздухе. Пламя неумолимо слабело, перекрашиваясь в более смутные тона. Дождь вдребезги разбил окна, стал наполнять комнаты, просачиваться через полы, проникать прямиком в одеревеневшую почву и в конце концов солёным потоком облил тухнущий костёр, заставив того неистово зашипеть.
Слеза окропила маску, за ней вторая и третья, пока ладонь не закрыла собой водоток. Солёная вода в попытке пробиться, мочила собой подставленную руку. Мелкая дрожь еле заметно ударяла тело парня, одиноко стоявшего в освещении ярко горящей машины. Звучание сигнализации постепенно искажалось, мрачно разнося окружению волны угасающей печали. Джип ревел, будто раненый, умирающий зверь. Артём вдруг поднял голову, глубоко вздохнул и, немного подождав, убрал мокрую ладонь от лица. В его полупустых глазах ещё что-то упрямо тлело. Он поспешил к лежащей сумке. Ему очень сильно хотелось уйти подальше.
Уже почти побежав в обратную сторону, он неожиданно для себя услышал какой-то странный звук, исходящий от пылающего джипа, заставивший его машинально остановиться. Звук, еле заметно переливающийся мелкой волной в океане других звуков.
-Гиу-иу-кхиу-иу.
Неестественный звук, не характерный даже для отмирающей сигнализации, ощущаемый как неправильный где-то в подкорках разума.
-Га-Га-Га-Га-Гха.
Он будто бы издевался над слухом, неожиданно выныривая и заныривая обратно, когда его почти уже удавалось распознать.
-У-уп, у-уп, у-кха-ха.
Артём агрессивно повернул голову к догорающему автомобилю, ожидая увидеть там мощного по габаритам человека, поняв, что кто-то совсем близко басисто смеётся. Почему-то он уже знал, кому принадлежит этот смех, хотя ни разу его до этого не слышал.
Волосы зашевелились на его затылке, зашуршав о края балаклавы, подобно холодным чешуйчатым змеям, когда он не увидел никого рядом с железным кострищем. Звуку больше не нужно было прятаться.
- Кха-ха-ха-ха-ха, - вскричал динамик бывшей сигналки. Звуковая волна громом прокатилась по окрестностям. Парень ошеломлённо отступил на шаг, инстинктивно прикрыв уши.
- Кхе-хе-хе-хе-хе.
Смех надрывный, жестокий и до жути ритмичный. Артём не мог поверить в его существование, но отчего-то знал, что его внезапное появление здесь неспроста и это знание подсказало - хохот точно издавал хозяин железного зверя, говорящий через его охрипшую пасть. Тогда парень понял: смеются над его слезами, над его горем, гневом, над его поступком. Чувства нереальности и странной логичности померкли тогда на фоне закипающего чувства злости. В глазах брызнули искры. Оскал сам налез на сокрытое лицо.
- Заткнись! - заорал парень, пытаясь переглушить пульсирующий шум смеющихся голосов. Закрыв глаза, он помотал головой, желая прогнать навязчивое видение. Это не помогло, напротив, теперь ему казалось, что вокруг его тела крутились три лица и все ржали над ним, каждое со своим выражением: первое лицо, в припадке хохота жмурило глаза и кривило свой бритый рот; второе, уже держало глаза открытыми и широко улыбалось; третье же смотрело с презрением и улыбкой, не значащей ничего хорошего.
- Кхы-хы-хы-хы-хы. - молвило оно.
- Завались!
Хохочущая центрифуга раскручивалась всё больше, искажаясь. Тембры и настроение смеющихся менялись с каждой секундой всё быстрее, перемешивались, вклиниваясь в звучание друг друга. Лица уже не представлялись такими чёткими, выделяясь лишь чернотой в области рта. У парня складывалось ощущение, что эти чёрный впадины высасывают из него что-то особенно важное. Он вслепую шагнул к краю свистящего, заворачивающего круга, пытаясь вырваться из него, но мощные порывы поднявшегося неизвестно откуда ветра оттолкнули его обратно в центр, чуть не сбив с ног.
- Кхо-хо-хо-хо-ха.
- Заткнитесь, уроды!
Какой-то гул, рвущий барабанные перепонки и напоминающий шум стиральной машинки, нарастал. Парень ощущал себя в центре новорождённого торнадо, которое в отличие от новорождённого младенца не плакало, а безудержно смеялось. Нестерпимый жар вдруг обжёг тело, заставив приоткрыть глаза. Артём увидел перед собой сначала толстую фигуру в пиджаке с золотой цепью. Затем он посмотрел выше, и пламя вместо головы улыбнулось ему...
Сосуды на радужке лопнули в тот же момент, как и лампы в разбитых фарах. Туман застлал глаза, которые болели, словно их ошпарили. В ушах запищало, другие звуки исчезли.
Парень, на одно маленькое мгновение оставшийся только со смутным чувством тревоги, отвёл руки от глаз, которые прислонил туда рефлекторно, и, когда, наконец, черты окружения вновь проступили, ничего странного и подозрительно перед собой не обнаружил. Всё затихло и исчезло, за исключением железного костра. Он резко осел на землю.
В воспалённой и болящей голове вопросы молниеносно проносились перед носом в чувстве смятения и страха: "Что это было? Это какая-то шутка? Я схожу с ума? Как это возможно? Как это возможно? Как. Это. Возможно?". Рука прислонилась к разгорячённому лбу. Артём неровно дышал, пытаясь обдумать ситуацию. Внезапно другая мысль, растолкав другие, показалась в центре внимания: "Нужно срочно возвращаться назад!"". Эта мысль заставила его подскочить и тут же в тело, будто воткнулись несколько жал. Ноги чуть не подкосились, и голова пошла кругом. Бестелесный яд тихо забулькал в мозгу.
Обратная дорога в темноте давалась тяжело. Голова гудела, как после пьянки, и клонила в разные стороны. Ноги заплетались и чувствовались двумя грубыми деревяшками. Сумка на плече казалась то почти невесомой, то весила полтонны. Щебень под ногами расплывался, превращаясь в образ серой пустыни, из которой нет выхода. Бег ни к чему не приводил. Ландшафты вокруг не менялись, в какую сторону бы парень не мчался. Как будто камешки под ногами двигались в другую сторону, превратившись в беговую дорожку. Ему вдруг подумалось, что он останется здесь навсегда, но он тут же выкинул это мысль и упрямо побежал вперёд, стиснув зубы. Он не может не выбраться.
Словно ответом на его уверенность перед ним на секунду показались блики спасительного оранжевого света. Побежав в их сторону, Артём уже скоро обнаружил себя возле арки. Переводя дух, его вдруг насторожило то, что никто не вышел ему навстречу. Угол пустовал. Вглядываясь глубже в его темноту, парень ничего кроме неё не видел. Чем дольше он в неё смотрел, тем больше ему чудилось, что в ответ на него тоже кто-то смотрит, затаился.
- Вован... это ты? - не узнавая свой голос, еле выговорил Артём.
Темнота многозначительно промолчала. Что-то в ней как будто бесшумно шевельнулось. Тёплая рукоятка биты в сумке придала немного уверенности, и Артём зашагал спиной вперёд прямиком к проходу на подкашивающихся ногах, не упуская из виду темноту под домом. Зайдя в арку, он прислонился к стенке и прислушался. Невнятные шорохи донеслись с той стороны и затихли.
- Ты...мож...ти...час..., - донеслись обрывки шёпота. Уже со стороны спины. Бита тут же чиркнула о боковую стену при повороте. Сзади никого не было. Внутренности арки как будто безмятежно пустели. Сердцебиение отчётливо отдавалось в шее. Артём приметил, что туннель изменился и стал как будто в два раза длиннее.
- Ты трус..., - Раздалось где-то в районе входа в туннель. Визуально ничего не поменялось. Артём настороженно вслушивался. Чёрные пятна подошв крупных ботинок внезапно выступили на асфальте из ниоткуда, прямо на границе света с улицы и тени арки. Над ними на мгновение поднялся серый дымок. Шейные артерии запульсировали сильнее, когда там же появились ещё несколько подошв, выстроившихся неровной дымящей цепочкой и парень понял, что все они ведут к нему, и он не может их отследить в темноте прохода.
- Ты ничтожен. Жалок. На тебя больно смотреть, - прошептало несколько голосов, подхватываемые эхом. Артём одновременно ощущал их присутствие извне и у себя в голове.
- Ты достоин большего. Ты не должен останавливаться, - сказал кто-то громко, пробиваясь в череп. "Да. Да", - вторили ему остальные. Мягкие шаги постепенно приближались. С каждым таким шажком их горячие невидимые руки, ощущаемые на внутренностях, всё глубже погружались в них. Они сжимали и разжимали сердце, выцеживая в кровь эмоции. Они вытаскивали трупики мёртвых бабочек из живота и оживляли их, согревая в своих ладонях. Они проникали внутрь черепной коробки и рыскали в головном мозге, силясь вытащить определённые воспоминания. Пальцы забили лёгкие, потянули за кишечник. Артём задыхаясь стянул с себя маску и, согнувшись пополам, выплюнул желудочный сок.
- Сделай то, чего так давно хотел ради неё... - прозвучало совсем рядом.
Артём поднял взгляд, не в силах более терпеть. Зрачки вновь покрылись пылающими искрами.
- Да пошли вы все к чёрту! - бросился он вперёд, собрав остатки своих сил, инстинктивно предугадывая нахождение невидимки. Бита прорезала воздух, но не с чем не столкнулась. Парень потерял равновесие с легко читаемым обескураженным выражением на лице. В секунду этой заминки толчок в грудь опрокинул его на землю в нескольких сантиметрах от лужи, которая вышла из него. Оружие возмездия с грохочущим лязгающим шумом откатилось в другую сторону.
Поначалу было больно. По макушке будто водили раскалённым ножом. Затем боль притупилась. На передний план сквозь дымящийся и горящий разум вышла выковырянная неудовлетворённость. Заталкиваемая до этого в глубины эмоционального фонда и всё равно изредка вылезающая, сейчас она имела полную силу, разливаясь по всему телу, подобно убеждающему наркотику. Артём под её действием подумал, что невидимки, по сути, в чём-то правы, а мысли о том, что всё происходящее никак не укладывается с реальностью и что нужно срочно идти к машине, затерялись где-то в потоках.
Холод асфальта ощущался так, как будто воздействовал на другого человека. Парень ещё лежал, слегка оглушённый после удара. Перед лицом он инстинктивно чувствовал движение, проявляющееся в мимолётном движении воздуха, и приподнялся на локтях. Когда к его лбу прислонилась теплота раскрытой ладони, это не застало его врасплох. Лоб моментально заболел и спустя мгновение Артём вновь почувствовал движение внутри себя. Последние границы между ним и невидимыми посыпались. Пепел в его глазах загорелся и стал вновь обретать свои потерянные черты. Воспоминания, которые он сжёг, доподлинно восстановились и снова заняли место в его памяти, смешавшись в гремучую керосиновую смесь с течением неудовлетворения. Парень также почувствовал, как тёплые пальцы схватили его изнутри за кости, пощипывая мясо бёдер и локтей.
- Теперь ты понял, что мы тебе не враги? - прозвучал чёткий хор голосов прямиком из разгорячённого лба. Тёплые руки потянули за мышцы и сухожилия, приподняли позвоночник. Артём поднялся, не сопротивляясь им.
- Но кто вы тогда такие? - спросил он, растеряно глядя перед собой, не зная куда смотреть.
- Это не имеет значения. Мы - никто, без тебя.
Парень пытался спросить что-нибудь ещё, но вспыхнувшая в этот момент уверенность дала ощущение, будто бы он уже знал ответы на свои вопросы. После небольшой паузы он утвердительным тоном спросил у пустоты:
-... Ну, тогда покончим с этим?
На этот вопрос ответили ноги, играючи передвигаемые невидимыми руками. Они согнулись, и Артём машинально схватил биту, оказавшуюся рядом с ним. Он также заметил свою сумку, заботливо уложенную у стенки, и маску, лежащую рядом, но ноги уже развернули его тело и уверенно зашагали вглубь двора. Во рту ощущался горьковатый привкус дыма. Пылкие взгляды из различных мест то и дело высыпали на неуклюже идущем теле. На земле изредка можно было увидеть отчётливые чёрные подошвы.
В старом подъезде царили темнота и сырость. Внутренние руки отпустили конечности, как только железная дверь, открывшаяся с прикладыванием силы, захлопнулась. Артём, почувствовавший наконец власть над своими ногами и руками, достаточно ловко вытащил телефон и хотел было включить фонарик, но глаза его зацепились за всплывшее на экранчике сообщение. В белом прямоугольнике виднелась надпись: "Пропущенный вызов". Под ней закономерно должен был быть номер, но глянув, Артём увидел на его месте лишь какую-то несуразицу из случайных знаков и цифр, которая пробивала границы прямоугольника и заполонила собой всю нижнюю часть экрана. Пальцы вдруг обожгло нестерпимым жаром. Телефон выпал из рук и отскочил куда-то в сторону. Парень пригнулся и начал высматривать его на полу, но вовремя смекнул, что это может затянуться надолго, а у него и так немного времени. Пройдясь к выключателю, расположенному у входа, он щёлкнул им и ничего не произошло.
Перспектива продвигаться в очередной раз в темноте нисколько его не удручила, и он зашагал к узкой лестнице. Внимание его привлекли рыжие геометрические фигуры на стене, происходящие из своеобразного проектора в виде подъездного окна, находящегося выше. Они двигались: сталкивались и поглощали друг друга, плавали в стеночном мире, делились надвое, а то и натрое. Парень, не желая иметь дело с их миром, опасливо стал идти мимо, держа максимально возможную дистанцию, которая возможна на небольшой лестничной клетке. Когда он проходил мимо окна, свет упал на его грудь и левое плечо. Тогда он почувствовал на себе тяжесть живого существа и отскочил к лестнице, поёжившись после.
На втором этаже воздух показался тяжёлым и почти осязаемым. На потолке ползали фигуры. Оглядываясь с подозрением и всё же желая поскорее пройти это неприятное обстоятельство, парень поспешил к следующему лестничному маршу. В ноздри неожиданно резко пахнуло мертвецкой тоской, когда нога уже почти коснулась первой ступеньки. Невидимые руки попытались снова вернуть контроль над телом и, схватив кости ног, побежать, но попытки были тщетны. Артём сопротивлялся и стоял на месте. Внутри себя помимо тягучей неудовлетворённости он почувствовал вдруг крупинку страха и что-то ещё, ощущаемое с момента входа на второй этаж, шевельнувшееся в нём. Это непонятное чувство парень распознал, как ощущение чего-то знакомого рядом. Затем он медленно повернул голову влево. "Не стоит", - истерично прошептали во лбу.
Перед ним, буквально в нескольких метрах, застыло знакомое тёмное пятно, стоящее на пролёте ниже. Приглядевшись внимательнее, парень разглядел человеческий силуэт. Он еле уловимо раскачивался на месте.
- Ну и чё тебе надо?! Кто ты такой?! - придавая своему голосу опасности, проговорил парень. Ответа не последовало. Вглядевшись, Артём вздрогнул, когда увидел смотрящий на него голый череп с пустыми глазницами, но продолжил держать непоколебимое положение. Рукоятка биты приятно лежала в руке. У страха было мало шансов против рек неудовлетворённости и упрямой решимости.
- Чё молчишь, козлина?!
Внутри бывших глаз на секунду как будто мелькнуло изумление и тут же исчезло. Видение продолжило бесшумно стоять, наблюдая. Оно было одето в тёмные лохмотья, в верхней части которых проступало еле видное белое пятно. Это пятно колыхнуло чувство знакомого, и Артём продолжил свой монолог более спокойно, после того как озадаченно рассмотрел его:
- Вали отсюда... и не путайся под моими ногами.
Черепушка чуть заметно дёрнулась и стала на один шаг ближе. Было это настолько быстро и резко, что пальцы инстинктивно сжали рукоять посильнее. Артём плавно взял биту наизготовку и процедил:
- Вот только не надо всё усложнять.
Силуэт снова дёрнулся и приблизился. В сером покрывале помещения мелькнула дыра на височной доле черепа и тут же в голове как будто выстрелили и всё прояснилось. Парень всё вспомнил, и вспышка осознания сначала удивила его, а после заставила вновь загореться.
- Да ты что, даже после смерти будешь на поводу у этого ублюдка?! - выпалил он машинально так, что его было слышно на все этажи.
Моргнув, Артём увидел протянутую руку почти у своего носа. Он резко вздохнул и в лёгкие забился противный запах смерти. Удар последовал незамедлительно после быстрого отступа назад. Точный. Прямо в череп. В темноте раздался хруст разбивающейся керамической вазы. Тело мёртвого отлетело к чьей-то двери, прислонившись к ней спиной, а его голова легла на пол своей бывшей правой щекой.
Артём часто дышал. Ему думалось, что мертвец сейчас поднимется, и он ждал этого, приготовившись. Но ничего не происходило. Ожившее прошлое будто бы было мертво. Оглядывая тело, взгляд парня зацепился за расширившуюся дыру на виске. В ней шевелилось что-то истинно чёрное. И когда он понял что это, в его лбу громко закричали. Он не мог более отвести глаза и чувствовал себя всё больше погружающимся в бездонную тёмную яму. Пыл испарился. Силы покидали тело, и оно всё больше ощущалось плюшевым и чужим. Руки внутри пытались шевелиться, но делали это всё меньше, слабея. Бита упала на пол.
-...Ч-чего? - ослабевшим голосом спросил Артём у окружающей его темноты.
Исчез подъезд, исчезла черепушка... Осталась только полная и томящая пустота. В ней не было ничего. В ней не было никого. В ней не было чувств. В ней не было мыслей. В ней не было даже её самой. Она существовала и не существовала. Она была, и не было её. Чернота вокруг не цвет, не темнота - это она сама. Здесь, если это слово применимо, время более не имело влияния. Звука не было, как и тишины. Бесконечность переставала быть синонимом вечности.
И тут вдруг замельтешили непонятные чёрные тени на фоне беспросветного ничего, какой-то неясный шум нарастал и это всё изменило. Постепенно становилось светлее, и вскоре тьма отступила полностью, заменившись на нечёткую синеву. Шум становился разборчивее и вскоре стал понятен. Где-то кричали и стреляли. Синева стала чётче тогда и превратилась в безмятежное голубое небо. Затем резко что-то грохнуло, замелькали картинки: вспышка, человек, пистолет, детская кроватка в комнате, телевизор, какие-то бумаги, пачка денег, перебираемая в чьих-то руках и люди, много людей - а потом появилась комната.
У четвёртой стены выросли глаза. В комнате рядом с неряшливо заправленной кроватью стоит детская кроватка. В ней лежит крошечная малютка. А над ней нависает мужчина в белой майке. Он болтает в руках жёлтую погремушку, а ребёнок улыбается, тянет к ней свои ручки. И даже видя лишь спину мужчины понятно, что он тоже улыбается. Глаза моргнули. Свечерело. В комнате уже темно. Свет настольной лампы освещает ворох бумажек. Видно, что это квитанции о задолженности. Мужчина сидит перед ними, упёршись руками об стол. Его лицо закрыто мрачной тенью. Глаза моргнули. Он стоит в коридоре у проводного телефона. Посеревшая тень переместилась под его веки. Слов не слышно, но по мимике ясно - разговор сложный, проникновенный. Мужчина смотрит в сторону комнаты, после того как ставит трубку на место, и глубоко вздыхает. Глаза моргнули. В коридоре у входной двери стоят трое. Какая-то женщина, одетая в куртку, ребёнок в курточке и мужчина в домашнем. Женщина говорит о чём-то и после того как она договаривает, мужчина с серым лицом неловко подходит к ней и крепко обнимает. Затем, отстранившись, присаживается на корточки, говорит дочке что-то хорошее и тогда же, в первый раз в своей жизни, натянуто улыбается. Глаза моргнули.
А потом появился калейдоскоп из восковых человеческих лиц с пустыми глазами и выражениями, полными отчуждения, страха и грусти. Сверху посыпались банкноты, воняющие кровью, смертью и болью. В гротескно богато обставленных залах люди в пиджаках и с золотыми цепями расплывались в роскошных декорациях с бокалами, полными солёных слёз смешанных с алкоголем. От их цепких хищных взглядов и грубых голосов становилось тошно. И совсем странным и выбивающимся из общей картины казалось светлое пятнышко, стоящее где-то в стороне аккуратно, обособленно. Это была маленькая девочка. Её счастливое детское лицо перетянуло всё внимание себя. Остальные образы пропали, деньги перестали пахнуть и покатились по своеобразному конвейеру из рук: рук нянек, рук банкиров, рук кассиров и прочих - но ни одна не отдёрнулась.
Глаза моргнули и переместились на кирпичную стену когда-то оживлённого строившегося здания. На пустырь, который уже был заставлен несколькими машинами с одной стороны, подъехала небольшая колонна автомобилей. В его середине стоял какой-то мужик и, судя по виду, ждал. Мужчина скоро вышел из одного автомобиля, подошёл к ждущему, завязал разговор, привычно нацепив располагающую улыбку. Затем всё резко поменялось, когда на пустырь с разных сторон подлетели непонятные джипы, словно свора диких собак. Переговоры закончились, а переговорщики заворожено глядели в разные стороны. Мужик очнулся быстрее и побежал в сторону своих союзников. Мужчина смог лишь ошарашено покачать головой в тот момент, когда один из застрельщиков, выскочивший из машины, установил с ним зрительный контакт. Последовала вспышка. Пуля пробила голову. Всё затуманилось...
Из бездонного колодца выплюнуло рывком. Артём быстро задышал, схватившись за пересечение перил и чуть навалившись на них, благо между ними не было пространства для того чтобы упасть. Голова неустанно кружилась, дом словно качался на волнах, как корабли в старых мультиках. Тело мертвеца расплывалось и всё никак не хотело принимать прежние черты. Ослабленные голоса, прорвавшись, взмолились: ""Уходи, пожалуйста!". Воздух давил на макушку, душил своим жаром. Темнота то набегала, то исчезала перед глазами. Вдобавок ко всему мысли, спутанные и резвые, сплетались в затуманенном сознании в клубок, серединой которого являлось ощущение. Ощущение злости и безграничной ненависти к живущему на два этажа выше.
Мысли плелись: "Дочь осталась без отца... Сын остался без матери... Пять ножевых в спину... Они были друзьями?.. Боль, причинённая всем этим людям... Тело так и не нашли... Везде трупы... Трупы... Трупы... Пробитый висок... Генкины глаза... Сын остался без отца... Вина одного человека... Кто дал ему право решать?.. Дружба ничего не значила для него... Мама... Сын остался без матери... Кто прикрыл тех, кто её убил?... Сын остался без матери...Ему было плевать на её жизнь... Остался без матери... Ему было плевать на мою жизнь... Без матери... Ему плевать на все жизни кроме своей... Я остался из-за него без матери..."
Клубок взорвался, обдав голову испепеляющим жаром. Шрапнель от него, состоящая из твёрдых умозаключений, причинила боль, плавно растёкшуюся по внутренним стенкам черепа. Оглушительный низкий звук зародился в ушных каналах. Кипучая смесь в венах и артериях подожглась и загорелась, сжигая тело изнутри. В пределах взгляда всё заалело, и в этом цвете Артём почему-то увидел лицо мертвеца, всё ещё лежащего в углу, которое смотрело на него с горькой, но истинной улыбкой.
Оно позже исчезло в алом тумане, и парень ощутил тогда странную лёгкость и раздвоенность. Он перестал чувствовать и ощущать всё, кроме алой пелены перед глазами. Отчуждённо он понял, что проваливается внутрь собственного тела. Краснота уехала куда-то наверх вместе с глазницами. Зачем-то сделал он смутные движения руками, пытаясь замедлить процесс, но руки, видно которых не было, вязли и ничем не помогали, как и ноги. Он увидел в темноте свои оскаленные зубы, через пробелы которых пробивался лунный свет, и непонятный лифт поехал дальше, всё больше увозя его вглубь.
***
За закрытой стеклянной двойной дверью раздавались громкие ругающиеся голоса двоих. Слышно их на весь хмурый и полумрачный коридор хорошо, но смысл самих слов, втекая в одно ухо, вытекает через другое не задерживаясь. Один голос, слегка грубоватый, звучит мягче в сравнении с другим, и определённо точно принадлежит женщине. Второй же голос звучал так, что сознание с полной уверенностью понимало, что он принадлежит ему. Тёмные силуэты плавали за дверью, активно и в какой-то степени завораживающе двигая конечностями. Периодически где-то в глубине раздавался звон бьющейся посуды и какие-то ещё грохочущие неприятные звуки. Ругающиеся видимо были настолько увлечены собой, что на прогремевшие по двери стуки не среагировали.
Откуда-то сбоку вдруг бархатной лентой прошёлся по воздуху приятный голос: "Тё-ёма". От него стало вдруг тепло и глаза почему-то защипало. Комната, из которой он исходил, была в конце мрачного коридора и чернела своим внутренним убранством. Заходить в неё отчего-то было не страшно. Её силуэт стоял в середине зала.
- Сынок... - протянула она.
"Быть того не может" - сказал мужской голос, недавно слышимый. Она придвинулась ближе, немного нависая сверху, и руки её раздвинулись длинно, призывая к объятиям. "Нет...нет... это сон" - продолжил он. С закрытыми глазами почувствовались её касания. "Надо проснуться. Я сплю. Проснуться. Проснуться. Надо проснуться" - не унимался голос. Содрогания обнимающего тела начинают беспокоить, глаза открываются. Она резко отходит, испуганно смотрит. Упрямое неверие, злоба, извращают, коверкают и калечат её образ. Её тело скукоживается и вдруг вытягивается под потолок; руки удлиняются, всё больше походя на тонкие длинные ветки. Она бросается вперёд, визгливо крича:
- Артё-ё-ё-ём.
Толчок. Боль. Темнота...
***
Ступня наступила на очередную ступеньку неаккуратно, создав неустойчивость. Парень инстинктивно схватился за поручни, чтобы не упасть, и почувствовал, как какое-то мутное напряжение в костях исчезло. Он стал осознавать, что находится не там, где был в последний раз. Далёкая белая луна наблюдала за ним из окошка на пролёте. Сам он стоял на лестнице, всем телом направленный в сторону подъёма. Осмотревшись и с трудом подумав, парень понял, что находится выше, но так и не вспомнил, каким образом он сюда добрался.
- Осталось совсем чуть-чуть, - засверлили во лбу дрели голосов.
Дальнейшие шаги давались тяжело, будто бы к каждой ноге прицепили по грузу, а в голове навевался неясный чёрный туман. С трудом передвигаясь, парень остановился на площадке пролёта, опершись правой рукой о стену. Переведя взгляд наверх, он поначалу настороженно отнёсся к стоящему в потёмках силуэту с огоньком на уровне рта, но после, узнав знакомые черты, удивился:
- К-катя?!
Голоса заговорили вдруг истеричным и срывающимся тоном, каждый на свой манер: " Не смотри на неё. Не надо. Она мешает!". Та в свою очередь не подала видимого признака заинтересованности, но Артём знал - она его услышала. Лоб закипел настолько сильно, что парень машинально схватился за него, чуть не упав. Подавшись вперёд, он засеменил по лестнице, всё сильнее ощущая кипение с каждым сделанным шагом и в какой-то момент, когда оно стало нестерпимым, он изумился, почувствовав неожиданно тишину и облегчение. Потом он увидел серую дымку, выдуваемую ртом девушки. В этот момент он отчего-то вспомнил холодную зимнюю ночь, красивую девушку, стоящую перед ним в светлом луче фонаря, находящегося перед её подъездом и приятное ощущение на губах, которое он ощутил тогда впервые.
- Кать...ты как здесь оказалась? - спросил он, встав перед ней, смотря на левую сторону её лица.
- Тебя это и вправду так волнует? - ответила она. Её взгляд, направленный в оконце, мельком переместился на парня, а затем вернулся. - Мне вот кажется, что сейчас это не важно.
- Вообще то...- начал было Артём, но Катя, проигнорировав, холодно перебила его:
- Всё ещё хочешь его убить, да?
Она слегка повернула голову в его сторону. Её глаза, выразительно выделяющиеся на фоне темноты, были полны упрёка. Парень насторожился, посмотрел на неё и после небольшой паузы утомлённо сказал:
-... Не понимаю... Зачем всё это? Что происходит?
Собеседница хмыкнула, отвернулась, затянулась раковой палочкой, а после того, как выдохнула, повернулась и всё также холодно заговорила:
- Я не знаю этого, как и ты. Просто скажи мне, ты действительно уверен в своём решении?
Артём застыл, копаясь в своём разуме. Сейчас, когда в его лбу никто не говорил, и смесь в жилах куда-то испарилась, вопрос действительно застал его врасплох, и он засомневался. Он мысленно оглянулся назад на весь проделанный путь и, как ему показалось, нашёл что ответить.
- Д-да, - сказал он, но прозвучало это коряво, неестественно.
- Не верю - напрямую ответила его собеседница, смотря ему как будто прямо в душу через глазницы. - Спрошу ещё раз, ты уверен?
Парень попытался что-то сказать, но язык немел и отказывался двигаться. Теперь он даже не знал, что ему сказать, настолько противоречивой казалась ему теперь вся эта затея. Девушка, деликатно и недолго прождав ответа, сказала:
- Вот видишь, без них тебе куда сложнее ответить. И всё-таки чего ты сам хочешь?
- Довести дело до конца, - ответил Артём негромко заплетающимся языком.
- Зачем? Разве ты не закончил его ещё там, на улице? - спросила девушка подтаявшим голосом, в котором пестрели нотки беспокойства и сочувствия.
Парня вдруг накрыло волной воспоминаний о том, как долго он готовился к этому дню, как он планировал этой местью покончить со своей личной трагедией, как он мечтал увидеть лицо хозяина машины, когда он увидит, во что она превратилась. "Машина всегда была его достоянием, символом крутости, и её уничтожение приведёт к уничтожению остатков его достоинства и репутации"" - пронеслось особняком в голове. Следом пронеслось восклицание: "Да жизнь и так воздала ему по полной!"" Вдруг вспомнились слова: "Мне, действительно, хватит и осознания того, что этот урод будет всю оставшуюся жизнь доживать в страхе за то, что последствие прошлого рано или поздно заявится к нему на порог ".
И в этот момент он вновь услышал голоса, в его жилах вновь затекла гремучая смесь. Голоса казались одновременно чуждыми и знакомыми. Один из них, более громкий, сказал: "Это всё чушь... Этим ты ничего не решишь. Жизнь - вот главная ценность любого человека. Она не имеет цены, но он поимел наглость ставить ей ценник. Моя жизнь не стоила бы ему ни гроша, а цена его жизни - сотни загубленных душ. Так почему я должен оставлять ему такую ценность после всего того, что он сделал?.. Не должен. Я уничтожу его, вырву его последний вздох силой. За всех тех людей. За маму. За себя. Это будет справедливо".
- Нет. Не закончил, - сказал Артём, всё ещё не чувствуя своего языка, будто это сказал за него кто-то другой.
- Понятно, - девушка отступила на шаг. Её глаза блеснули в темноте. Сигарета куда-то исчезла. Она сказала, упавшим и печальным голосом:
- Я не смогу переубедить тебя. Бесполезно. Но я всё равно скажу. У тебя есть множество вариантов выбора, но ты выбрал именно тот, который, быть может, сожжёт тебя дотла. Ты всегда можешь спуститься и вернуться ко мне, и тогда, быть может, ты избавишься от этого пакостного чувства, которое тебе жизни не даёт. А быть может и не избавишься - это тебя всегда и беспокоило. Ты можешь просто уйти сейчас. Куда угодно: домой, на Фронт, в деревню. Просто задумайся над этим. Ради меня, Артём.
Её влажный взгляд смешался с тьмой в тот же миг, как она произнесла последние звуки имени. Парень растеряно рассматривал место, на котором она только что стояла. Во лбу вновь зашевелились, и на тело навалилась тяжесть. Оглянувшись через плечо на лестницу, Артём ещё некоторое время постоял. Затем за его ноги схватились, и он шагнул вперёд...
Дверь в квартиру как-то странно расплылась перед ним неясной завесой, и он вдруг очутился на пороге прихожей. Здесь ему в нос набился запах пота и перегара. Свет слева с кухонного окна, словно прожекторный осветил его фигуру, отбросив на стену его тень с продолговатым алюминиевым блестящим предметом в руке, который будто бы к ней прирос. Коридор спереди заманчиво чернел. Артём сделал несколько неровных шагов и вошёл в него. Пройдя немного, он увидел щель приоткрытой двери, в которой виднелось светлое пятно на уровне пола. Он прислонился к ней и прислушался, прежде чем приоткрыть. Она скрипнула...
Взгляду явилась комната. На столе в её середине лежала тенью какая-то груда. Перед ней справа виднелся прямоугольник голого дивана. В левой части громадой нависал стеллаж с тёмными внутренностями. На одной из его полок отсвечивал старый телевизор. На полу местами виднелся грязноватый линолеум, но большую часть занимал зелёный драный ковёр. За столом пряталось узорчатое старое кресло. Здесь никого нет.
Артём уже было повернул голову вправо, увидел в изломанных лучах из открытой двери дверь другую, но периферийным зрением уловил, что что-то не так. Повернувшись обратно, он увидел качающийся где-то под потолком мужской силуэт. Мужчина был бледный, безнадёжно худой и парень с большим трудом смог распознать его. На петле в чужой гнилой квартире почему-то раскачивался сейчас его отец. Когда он это понял, за окном беззвучно мелькнул свет, как будто там ударила молния и комната приобрела свой прежний вид. Чёрный туман накрыл сознание.
Артём вышел из него в середине другой комнаты. Те мгновения, за которые он сюда заходил, остались где-то дыму, не запечатлевшись в памяти. Он увидел в нескольких метрах перед собой двуспальную кровать, и она полностью завладела его вниманием. В ней виднелся кто-то очень тучный, тёмный, отвратительный и парень вдруг почувствовал внутри некое бурление. В его глазах мелькали неясные красные тени, пока он подходил ближе. Запах, учуянный ещё на входе, который здесь был сильнее некуда, его не волновал. В его лбу вновь заговорили, но он не мог понять что именно. Бурление усиливалось и вот, когда парень уже встал перед тем, кого ненавидел, достигло своего пика. Руки поднялись вверх, над телом нависла угрожающая тень, голоса закричали что-то одобрительное. Не мешкая, парень резко ударил битой по голове своего врага, тем самым дав искру.
Горючая смесь в кровяных каналах зажглась, стала жечь внутренности, кипятить кровь. Из не сопротивляющегося тела урода плеснула какая-то мутная, пахнущая спиртом жижа, а на месте новых ударов из ран высовывались непонятные стеклянные осколки. Это зрелище отчего-то взбесило Артёма, и он стал орудовать битой всё сильнее и сильнее, пока в какой-то момент с тревогой не почувствовал как внутри него что-то порвалось.
Пламя вырвалось наружу, мгновенно заполонило комнату, а сам парень стал похож на факел. Он осознал, что горит и хотел было убежать, сбить пламя ладонями, но ни руки, ни ноги не слушались его - одни продолжили стоять, другие наносить повреждения. Артём вдруг нутром почуял, что они не просто не слушаются его, просто ими управляет кто-то другой. В ушах гремел шум: ревел какой-то двигатель, визжали машинные шины, и трещала мебель, уничтожаемая огнём. Пространство перед глазами скрутилось, исказилось, стало каким-то сторонним. Опалённая кожа, покрытая волдырями начала слезать. Под ней виднелась кожа новая, молодая, даже детская. Огонь на неё никак не влиял, наоборот, сам отступал, когда она вылезала вместо обуглившейся плоти. Кости варились, изменялись, молодели, твердели. Волосы на голове светлели. В итоге через несколько мгновений перед кроватью с пылающим красным взглядом стоял уже Новый.
Он, скалясь, улыбнулся, глядя на результат - простыню, на которой лежали ошмётки тряпья, стекла, залитые бесцветным вонючим раствором. Убедившись, что со всем покончено, он надменно отбросил биту в сторону. Пламя в комнате почти исчезло, догорая лишь в некоторых местах. Новый повернул голову в другую сторону. Там, не тронутый огнём, стоял огромный шкаф с открытой дверцей, на которой виднелось небольшое грязноватое зеркало. В этом зеркале отражался, испуганным взглядом озираясь по сторонам и щупая руками грани зеркала, Артём. В какой-то момент парень заметил, что на него смотрят, перевёл полный ужаса, непонимания и отчаяния взгляд на Нового, а тот, подмигнув ему, отвернулся, потеряв интерес. Артём всё ещё пытался обратить внимание на себя: он бесшумно кричал, бил по зеркалу - но даже если бы его можно было услышать, его бы всё равно проигнорировали.
Новый с приподнятыми уголками губ аккуратно продвигался к балкону в противоположной от шкафа стороне, так как оттуда всё ещё визжали покрышки, шумел двигатель, а также что-то неясно трескало. Когда он открыл балконную дверь, его слегка обдало холодом. Полная луна абсурдно пульсировала сверху, покрывая своим светом весь закрытый балкон. Здесь отчётливо было понятно, что звуки исходят снизу. Новый подошёл к стеклу и посмотрел туда. Внизу в центре улицы почему-то не горели уличные фонари, а на дороге колесил по кругу горящий остов автомобильного кузова. Внутри бывшего салона виднелись в огне три чёрных, тощих, лысых, с просвечивающейся грудной клеткой силуэта. Новый никак видимо не отреагировал на увиденное, постоял несколько секунд и перед тем как уйти мельком взглянул на луну.
Странная энергия как будто пружинила подошвы, пока он доходил до двери, которую он после резво открыл, впустив ветряной поток в другую комнату. Артём в зеркале отрешённо посмотрел ему вслед.
Пред Новым предстал огромный белый полусветлый зал с двумя рядами величественных колонн. Красная ковровая дорожка на блестящем мраморной полу вела вглубь и Новый не спеша вальяжно пошёл по ней. За одной из колонн он увидел каменное изваяние - человека в капюшоне с массивными крыльями за спиной, похожими на застывшие сгустки магмы. Своим каменным взглядом оно смотрело грозно перед собой. Засмотревшись, Новый чуть не столкнулся на внезапно вышедшую как будто из тумана знакомую девушку. Она, расплывчатая и фрагментарная, встала напротив. Увидев её, он приветливо осклабился и сказал:
- О-о привет. А я уже всё сделал. Можешь меня поздравить!
Девушка, чей образ излучал печаль, слабым, но чётким голосом ответила ему:
- Я не буду тебя поздравлять.
- Во как! - усмехнулся Новый - Ну ладно...ладно.
Пауза встала между ними на несколько секунд.
- Я думаю, ты и так понимаешь, к чему всё идёт. Нам не по пути. Ты меня сильно ограничиваешь, - вставил своё слово Новый.
- Самое забавное, что всё случилось так, как я предугадывала. Ты уже не тот Артём, которого я знаю. С такими как ты невозможно уживаться - негромко и хрипло проговорила девушка.
- Что же... Тогда, - сказал парень, после чего сделал шаг к знакомой. Та вдруг как-то уменьшилась, болезненно вскрикнула и исчезла, расплывшись лёгким дымком. Новый же спокойно пошёл дальше.
Он всё шёл и шёл и в какой-то момент просто понял, что стоит перед очередной дверью. Открыв её, он зашёл в ощутимо маленькую в сравнение с предыдущим залом белую широкую комнату. Издалека он увидел перед собой в другом конце помещения золотистый трон, стоящий на мраморном постаменте, к которому вёл изумительный желтоватый ковёр, стол справа, уставленный всевозможными яствами, с серой статуйкой в виде двух ангелочков, а также горящий камин, свет от которого был единственным. Трон полностью приковал к себе внимание Нового. Он побрёл к нему точно загипнотизированный, чувствуя некий душевный подъём. Проходя мимо камина, он не заметил висящего на стене портрета. На нём был нарисован он сам, сидящий в дорогом кресле на фоне бревенчатой стены, на которой в рамке висит оленья голова, одетый в чёрный деловой костюм.
Победитель, каким он сам себя назвал, важно поднялся на пьедестал и сел на трон. Тогда он почувствовал себя чрезвычайно значительным. Весь мир будто скукожился и оказался в его ладони. Он перестал ощущать какие-либо преграды на пути к своим целям. Он стал чувствовать, что готов вершить судьбы, творить историю, создавать новый мир таким, каким он сам захочет. Ему взбрело в голову, что в его важности не имеет права сомневаться никто, а если такие люди есть, то от них надо избавляться. Трон будто шевелился и пыхтел под ним, катализируя один за другим поток подобных мыслей.
Самовлюблённо глядя в своё отражение на мраморном полу, он не сразу понял, что отражение ведёт себя странно. Оно глядело на него пустым, безразличным взглядом с нейтральным положением губ, тогда как он сам улыбался, и глаза его пылали двумя красными точками. Мгновенно его запястья схватили две жёлтые светлые цепи и потянули в разные стороны. Он разозлился, стал сопротивляться, ломать их, но как он не пытался у него ничего не получалось. От цепей веяло неприятным холодком, и этот холодок неумолимо тёк по рукам и чем больше Новый противился, тем сильнее они немели и холодели. В какой-то момент, когда он почти перестал их чувствовать, он взглянул на Артёма и непонятный страх заскрёб его по затылку. Артём, стоя с расставленными руками, полностью повторял позу Нового. Внезапно он потянул ладони к шее и ладони Нового сделали тоже самое. Тот с ужасом затрясся, попытался подняться и побежать, но холодная тяжесть вдруг навалилась на него откуда-то сверху. Он всё ещё мог замедлять процесс, ладони напряжённо тряслись рядом, но он понимал, что силы покидают его. Одна чаша весов неумолимо поднимала другую. В мгновение одна рука схватилась за подбородок, вторая за затылок, надавили с разных сторон. Хрустнуло...
Тело парня резко осело в потрёпанном кресле, стоящем на грязном прожжённом линолеуме.
![Арка []](/img/w/warlamow_w_i/kubok/arka2.png)