Варнавская Кристина : другие произведения.

Один сезон жизни

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В этом нескончаемом поцелуе было все, о чем она мечтала всю жизнь, все, что мо-жет испытать человек только вдвоем с тем кто ему предназначен... Было темно, но горела лампочка на крыльце.... Под ней было двое - Он и Она. Их движения были неистовы и непредсказуемы, как и у всех тех, кто встретил настоящую любовь, но еще не осознал, что это она... Асфальт становился местом гардеробной, а куст невесты стал пристанищем двух жаждущих друг друга душ.
  ОДИН СЕЗОН ЖИЗНИ
  
  Как вечный диалог, идет их общение. Его (Виталика) и ее (Марты). Это и голоса, которые звучат у них в голове (как это часто происходит, когда человек мечтает), и их действительные телефонные диалоги (ведь они после разговора, собственно, тоже звучат в голове двух людей, которые дороги друг другу, или которым кажется, что они дороги друг другу).
  
  Виталик. Ты всюду со мной... Я смотрел картины Сальвадора Дали, и ты видела их вместе со мной.
  Марта. А я в театре пьесы смотрела все вместе с тобой.
  Виталик. Ты знаешь, а я только сейчас увидел звезды. Однажды два дня подряд был такой звездопад.
  Марта. Я знаю, когда это было. Я тоже видела. Я в тот день играла на пианино на улице и смотрела на звезды.
  Виталик. А у кого это пианино на улице?
  Марта. У знакомых одних. Оно с годами испортилось от дождя.
  Виталик. У тебя и знакомые - романтики.
  Марта. Ревнуешь?
  Виталик. Да.
  Марта. Слушай, всегда хотела спросить: это ты моего летчика отвадил тогда?
  Виталик. У тебя еще и летчик был?
  Марта. Конечно, а ты не привык, что ли?
  Виталик. Привык, но все равно....
  
  Д е й с т в у ю щ и е л и ц а.
  
  Актеры - Он и Она.
  Марта Журавлева - (в 1 действии ей 25, во втором - 30 лет), студентка факультета искусств, режиссер любительского театра.
  Виталий - первая любовь Марты, ее одноклассник.
  Александр - лаборант кафедры общественных наук
  Миша Ковалев - студент, лучший друг Марты.
  Костя Воробьев - студент, друг Миши Ковалева.
  Наташа - лучшая подруга Марты.
  Валентин Семенович - отец Марты.
  Ректор института.
  Светлана Сергеевна Ягайлова (Яга) - тупая преподавательница этики.
  Павел - брат Светланы Сергеевны, наркоман.
  Андрей - муж Марты.
  Светочка (младшая, в 1 действии ей 2, во втором - 7 лет) и Ангелина (старшая, в 1 действии ей 4, во втором - 9 лет) - дочери Марты.
  Зоя Каменная - историческая фигура.
  Ангел.
  Массовка - в аудитории, на выпускном и т.д.
  
  В спектакле постоянно участвуют Он и Она. Это актеры. Они очень похожи на Марту и Виталика. Он одет во все черное, Она - во все белое, как шахматные фигуры. Он и Она - это их души, их прошлое, их фигуры в игре на сцене под названием "Любовь".
  В жизни они никогда не могут быть вместе. Свет рампы - это единственное место, где они могут быть вместе.
  
  Звучит музыка Анжелики Варум "Художник, что рисует дождь". В прожекторе - клип - их фотографии и две нарисованные картины.
  
  Во время припева - пантомима - три силуэта. Парень (Он, Виталий) и две девушки (одна из них Марта).
  Девушка дает парню пощечину и уходит. Орет писклявым голосом в микрофон: "Это не тот случай!"
  Парень (Виталий), не теряется, берет первую встречную (это Марта) и прохаживается с ней на глазах у предыдущей. Эффект возымел действие. Первая тут же кидается к нему на шею. Она вопит противным голосом в микрофон: "А теперь это тот, тот случай!"
  Парень, не задумываясь, пинает вторую девушку (Марту). Она падает от этого пинка.
  Он идет с первой дальше, по жизни... На нее надевают фату, их осыпают цветами, кричат: "Горько!", провожают в жизнь. Вторая девушка (Марта) так и остается на полу.
  
  В конце песни останавливается рисунок - дом, идет дождь, и Он и Она стоят возле подъезда: прощальный поцелуй. На стенах подъезда видны буквы.... и... Видно, что их кто-то нарисовал краской. Подъезд узнаваем, поскольку он будет в заключительной сцене.
  
  Актеры. Он (в черном) и Она (в белом).
  
  Он. Мы уже почти подошли к дому. Ты молчала всю дорогу...
  Продолжают идти. Она идет, как будто ничего не слышала, как будто рядом никого нет. Вдруг, как бы размышляя вслух:
  Она. Кто ты - мой Ангел ли Хранитель, или коварный искуситель?
  Он молчит. Виновато опустил голову. Ему нечего ответить. Доходят до дома. Она входит в дом, не прощаясь, как будто шла одна. Он пожимает плечами, на минуту задерживается.
  Он (с раздражением пожимая плечами). Кто, кто?!! Я с тобой для плана, вот я кто. Нужна ты мне, и все тут, нужна только для того, чтобы моя девушка поревновала! Кто, кто?! Мама родная! Что за глупые вопросы!
  
  Уходит.
  
  Сцена Марты и Наташи. (которая повторится в конце почти слово в слово, но уже с другим смыслом).
  
  Прожектор выключается, освещен только дальний план сцены. Там, за столом под лампой, сидит девушка в белом (она очень похожа на ту, которая только что ушла) - это Марта, она читает книгу и водит ручкой на листке. В комнату вбегает ее подруга Наташа. Она очень возбуждена (можно подать их голоса с небольшим эхом и здесь, и в конце спектакля, чтобы стало понятно, что это две знаковые сцены).
  
  Наташа. Марта, подожди!
  Марта. Да, Наташа, что случилось?
  Наташа. Это очень серьезно.
  Марта. Ты вся какая-то взбудораженная!
  Смотрит в книгу, не отрываясь, и так почти до конца всей сцены.
  Наташа. Марта, да оторвись ты от книги, посмотри на меня!
  Марта. Я - вся внимание (продолжает смотреть в книгу)
  Наташа. (Кричит). Тебе же говорят - это очень серьезно!
  Марта. Что "серьезно", Наташа?
  Наташа. Там Виталик.
  Марта. Виталик? Что ему нужно?
  Наташа. Он с другом пришел.
  Марта. Ну, и что?
  Наташа. Надо подойти к нему. Он сказал, что не сдвинется с места, если ты не подойдешь к нему.
  Марта. Правда? Это несерьезно!
  Наташа. Нет, Марта! Это очень серьезно. Представляешь, он пешком шел с другого конца города. Он сидит на самой высокой лестнице, а сейчас уже час ночи!
  Марта. Странно!
  Наташа. Да что "странно"! Ты не понимаешь? Он любит тебя. Мне сказал его друг, что он до этого никогда так себя не вел!
  Марта. Да что ты, Наташа, правда?
  Одевается.
  Наташа. Да! Не медли, одевайся быстрее, он же упадет с этой лестницы. Он сказал, что не сдвинется с места, пока ты к нему не подойдешь.
  Марта. Во дает!
  Наташа. Да что ты копаешься? Это же серьезно. Иди, иди к нему, скорей. Он же может умереть!
  Марта. Да брось ты!
  Наташа. Тебе говорят, что он тебя ждет! Иди, я тебе говорю. Раз он пришел сюда, значит, он раскаивается. Ты пойдешь?.
  Марта. Не знаю.
  Наташа. Не шути с этим. Ты пойдешь, я настаиваю.
  Марта. Не знаю, не пойду ли я.
  Наташа. Я последний раз спрашиваю - ты идешь?
  Марта. Ладно, иду, иду, иду.
  
  Подходят к лестнице, где сидит Виталик (в черном).
  
  Наташа. Вот. Мы пришли.
  Виталик. Тоже по ночам любите гулять?
  Наташа. Ну, слазь теперь.
  Виталик. Зачем? Мне и тут хорошо.
  Наташа. Ну, прекрати, Ветал. Слазь, давай.
  Виталик. Почему я должен слазить? Мне тут нравится, и я тут сижу.
  Наташа. Да, перестаньте. Как малые дети. Слазь, я тебе говорю!
  Виталик. Да не буду я слазить! Почему я должен это делать? Не понимаю. Я тут гуляю, и все. Не мешайте мне. Отвяжитесь, в конце концов!
  Наташа. Ты же сам просил.
  Виталик. Я никогда никого ни о чем не просил, не прошу и не буду просить.
  Наташа. Ну, перестань ты, хватит уже. Не смешно.
  Виталик. А я никого и не смешил. Я не пойму. Я вам мешаю здесь, что ли?
  Наташа. Ты же сказал, что не сдвинешься с места, пока Марта не придет.
  Виталик. Мама родная, да отвяжитесь вы все от меня! Я сюда пришел только потому, что мне здесь нравится, и не мешайте мне тут сидеть, в конце концов!
  Марта. Я же тебе говорила? Вот ты сводня, Наташа!
  
  Марта разворачивается и уходит.
  
  Наташа (шепотом Виталику). Ты сдурел что ли? Ты же ее потеряешь так!
  Виталик (громко). Да что вы все ко мне пристали? Я отдыхаю, и все. Мне нравится этот стадион, нравится эта лестница, вот я тут и сижу! А вас сюда вообще никто не звал и не собирался звать! Хотите, гуляйте рядом, а меня не трогайте! Неужели непонятно?!
  Наташа. Дур-рак!
  
  Бежит, догоняя Марту.
  
  Вдруг кто-то словно огромной рукой вышвыривает Марту из той жизни в новую. Надевает на нее другую одежду и соединяет ее с другим человеком. Идет она под руку с мужем.
  
  Марта. Кузнечик такой красивый. Я бы так хотела сейчас быть кузнечиком. Прыгает себе, никакой тяжести на душе.
  Муж. Ты хочешь прожить всего один сезон?
  Марта. Один сезон? Почему?
  Муж. Кузнечик живет всего один сезон.
  Марта. Да мы все, наверное, все мы живем только один сезон. Жизнь каждого - это и есть один сезон.
  Муж. В какой-то степени, да. Вот, все теплокровные живут примерно одинаковое количество сердечных сокращений. У колибри 1000 сокращений в минуту, поэтому она живет всего несколько лет. А у слона - 15 -20 сокращений, поэтому он живет как человек, 60-70 лет. Хладнокровные могут впадать в спячку, поэтому могут жить 300-350 лет (как черепахи). Некоторые виды крокодилов живут до 300 лет...
  
  Первое появление Зои Каменной.
  Девушка держит в руках икону Николя Угодника и кричит: "В грехах земля погибает! Молитесь! Веруйте!".
  
  
  Мы попадаем в аудиторию, где идет контрольная работа по этике.
  В микрофон озвучивается то, что пишет Марта:
  
  Итак, итоговая контрольная работа по этике. Нет, скорее то, что я здесь написала, называется так: "Сказка о глухой королеве и слепом короле"...Не понимаю, почему у всех возникает желание писать со мной о любви, и, главное, все начинают писать - сказки, стихи, прозу и т.п. Я ведь пока еще живой Человек, а не Муза (Талия, Мельпомена, Полигимния, Эвтерпа, Клио, Терпсихора и т.д.) Боже мой, осталось 5 минут до конца пары. О чем я пишу? Да, прилежания во мне всегда недоставало. Поэтому мне близка пресловутая Скарлетт из "Унесенных ветром". Сегодня этот фильм что-то вроде ретро-старья. Сегодня колются, курят, матерятся... Но я их уважаю. Потому что у каждого из них есть сердце, и его стук навеки запечатлевает огромная книга, которая в 100 раз больше Библии. Это Книга Любви. В ней стучат сердца тех, кто с какого-то момента полюбил. И хотя не у всех они бьются одинаково, но так случилось, что у Короля и Королевы сердца стучали в такт - тук-тук, тук-тук...и так до бесконечности. Я помню все письма Короля наизусть... Проверим? Цитата: "И за бессонницу мою не переживай. Это самая сладкая бессонница в моей жизни. Она так прекрасна, что её не заменит никакой сон. Она блаженна. Почти настолько, как если бы ты была сейчас рядом". Помню, как тогда я была рада, что в нем не было привычных для него сцен гордыни, упреков, колкостей, но была бесконечная нежность.
  
  В это время в прожекторе видно как появляются строки, которые пишет Марта. Последняя строка едет вверх. Это произошло, потому что к тому времени подошла Светлана Сергеевна Ягайлова, женщина редкого скудоумия и редкой нервозности, и выхватила работу из рук Марты.
  
  Светлана Сергеевна. Ты не слышишь, Журавлева, я к тебе обращаюсь! Все, кроме тебя, работы сдали!
  Марта. Не надо выхватывать листок. Получилась загогулина.
  Светлана Сергеевна. А как по-другому, если ты не понимаешь слов?
  Марта. Простите (закрывает листок рукой).
  Светлана Сергеевна. Так ты сдаешь свою работу?
  Марта. Да, сейчас, я допишу кое-что в начале.
  
  К Светлане Сергеевне подходит лаборант - Александр.
  Александр. Ну, как будем проверять?
  Светлана Сергеевна. Да я думаю, двух пятерок на группу хватит, чтобы неповадно было. Пусть это будут, как обычно, Ковалев, Феоктистова или Журавлева. Посмотрим.
  
  Марта меняет листки и пишет:
  "Счастье - это когда то, что ты хочешь, случается вовремя. А вообще, Счастье - это любовь". Сдает работу.
  
  До этого Светлана Сергеевна делала жесты, свойственные только ей, чтобы зрители заметили (может быть поправляет как-то нервно волосы). Проверяет работы на дальнем плане сцены.
  
  В микрофон голос Виталика:
  Открыл "Инет"... и мне снова жить захотелось, благодаря тебе. У тебя есть удивительное свойство прощать и, может быть, не зная того, приходить к людям именно в тот момент, когда им тяжело. Видимо, я, всё-таки, не самая последняя сволочь, раз такая девушка, как ты, мне такие стихи присылает. А насчёт того, что я могу простудиться, не беспокойся Я не могу НИКАК простудиться, ведь ты же всюду со мной....и мы вместе с тобой уже все времена года пережили... Единственная мысль, что мне не даёт покоя, - это желание прочитать твои пьесы. Я искал их повсюду, но не нашёл. Ну, придумай что-нибудь!!! Где их можно скачать, купить или украсть?! Я СПЛЮ И ВИЖУ ИХ!!!
  
  
  
  В аудитории. Идет обсуждение работ.
  
  Светлана Сергеевна. Мне особенно понравилась работа Феоктистовой. Настенька, ты молодец. Все четко, вымерено. Ничего лишнего, и примеров не много, не мало, - достаточно. Остальные работы оставляют желать лучшего. Белоцерковников без религии не можешь обойтись даже здесь. Цитирую: "Смысл жизни не может заключаться в том, что умирает со смертью, он не может заключаться в жизни для себя, для других и даже для человечества в целом, ибо все это не вечно. А Бог - это вечно. Им обозначается бесконечное бессмертное начало, в сопряжении с которым жизнь обретает смысл".
  Семен, а лекции мои ты читал? Два балла.
  Далее: Борцова. "Смысл Жизни. Для кого-то смысл жизни это построить дом, посадить дерево и вырастить ребенка. Человек вбил себе в голову, что надо ему карьеру сделать, он учится, занимается, чтобы сделать карьеру. Человек, который живет без смысла, и у него нет цели в жизни, - это алкоголик или наркоман. Я считаю, что прожить без смысла жизни просто не интересно". А то, что ты лично считаешь - не интересно мне, мне нужно ваше знание определений. Два. Серов: "Добро и зло. Добрый человек - значит, он много видел в жизни. "Добрый" значит просто "хороший", а "злой" - "плохой". Добро определяется, в первую очередь, как вещественный достаток. А злой - недостаток. А вообще-то добро и зло - это две половинки одного целого. Например, черное и белое, рай и ад, садизм и мазохизм. Например, в эпоху Средневековья было написано много трудов разными мыслителями, но в то же время велось много войн. А война - это самое настоящее раздолье для садистов и мазохистов. Таким образом, добро не может существовать без зла, в мире должен быть баланс, и его нельзя нарушать..." Огурцанов! От тебя лучшего и не ожидалось: "Гуманизм - это человек, у которого не хватает, что-то не так, какие-то недостатки, тем, чем не одарила его природа"...Вообще-то, Огурцанов, я подниму вопрос на педсовете относительно твоего пребывания в университете. Кривокрисенко: "Свобода и ответственность. Свободу можно определить как термин своеобразный. Свободу различают как свободу на совесть, свобода на слове и свобода на действии". Боже, я дальше и читать не буду, это полный бред и незнание русского языка... То же самое, что и Огурцанов. Хватит нам терпеть такую бездарь. Алпатов: "Образование. Общее образование должен получить каждый образованный человек. Общее образование человек получает в школах, в кадетских училищах (сейчас принимают туда девочек). Люди даже в престарелом возрасте продолжают свое образование. Это еще раз доказывает..." Не дописано, но есть комментарий - "не было листка больше - а что я два слова буду писать на новом листе? Это неэкономно....". Я тоже немного сэкономлю в балах. Два.
  Ну, Ковалев, как всегда, неподражаем: "Радость неотделима от страданья. Без страданья не бывает радости. Радость сама по себе не существует..." И так далее. А теперь стишки пошли! Ты, наверное, немного перепутал, Ковалев! Ты, может быть, подумал, что находишься на литературе? Ковалев, ты слышишь? Я с тобой разговариваю! А может ты, Ковалев, писал стихи какой-то барышне в альбом и перепутал листочки? Ковалев! Я сейчас процитирую твои стихи, ты не против? А? Ковалев!
  
  Миша резко и неуклюже подскакивает, пряча глаза.
  
  Светлана Сергеевна. Что подскочил? Тебе это вредно, можешь и без второй ноги остаться!
  
  Миша выходит из класса, хромая (у него протез вместо ноги).
  
  Светлана Сергеевна. Так, я все равно зачитаю - не удержусь...
  
  Костя Воробьев: Светлана Сергеевна, давайте следующих, а то кушать хочется - не успеем в столовку.
  
  Светлана Сергеевна. Воробьев, не командуй, у тебя тоже работа не блещет. Итак, цитирую Мишу Ковалева:
  
  Всюду беда и утраты
  Что тебя ждет впереди?
  Ставь же свой парус косматый,
  Меть свои крепкие латы
  Знаком креста на груди.
  
  Кто-то (шепотом): Это же Блок. "Роза и крест".
  
  Светлана Сергеевна. Не шепчитесь. Я не понимаю - какая у него беда, какие утраты? О чем он пишет? Почему он сочиняет такие странные стихи, когда у него контрольная по предмету "этика"? Он, по-моему, не только без ноги, но и без половины мозга.
  Вот, дальше:
  
  Так и несчастный Бертран,
  Урод, осмеянный всеми!..
  
  Это он себя так называет? Вы что смеялись над ним? Отвечайте, вы смеялись над Ковалевым?
  
  Марта. Мы-то как раз и не смеялись...
  Светлана Сергеевна. Он, и правда - урод, но не вслух же об этом! Нельзя смеяться над убогими!
  Марта. Может, Вы когда-нибудь прекратите оскорблять и унижать студентов, а заодно и обсуждать своих коллег по работе: их профнепригодность, отсутствие извилин в голове, а также копировать диалоги, в которых вы всех унижаете?
  Светлана Сергеевна. Что-что? Не слышу, громче, Журавлева. Мне показалось, что ты захотела покинуть вуз? Это не ко мне, это к ректору.
  Воробьев: Светлана Сергеевна, Журавлева права. Вы нас, вроде, учите этике, а сами...
  Светлана Сергеевна (орет). Я не поняла, что ты там пропищал, Воробьев? Я еще не закончила. Я прошу сидеть и слушать меня. Мы обсуждаем работу Ковалева Михаила. Читаю дальше, это же просто перлы поэзии, никакой рифмы, просто набор слов:
  
  Кто-то: Это она про Блока. Вот дура!
  
  Светлана Сергеевна. Он считает, что если он уложил строки одна под другой, то это уже стихи. Итак (продолжает читать со смаком):
  
  О любовь, тяжела ты как щит!
  Одно страданье несешь ты,
  Радости нет в тебе никакой!
  Что ж пророчит странная песня?
  "Сердцу закон непреложный -
  Радость-Страданье одно!"
  Как может страданье радостью быть?
  
  Действительно! Сам пишет, и сам же себя спрашивает. Ну, прямо древнегреческий майевтик! И далее (с пафосом):
  
  Радость, о, Радость-Страданье,
  Боль неизведанных ран....
  
  Ну, что ж, отличник наш, Миша Ковалев, отличился - тоже до двоек скатился. Вы сегодня как сговорились. Ну, продолжайте в том же духе. Посмотрим, к чему это приведет. Ведь это только ваша группа меня ненавидит. Многие, у кого я замещаю, просто трясутся от желания у меня учиться. Они знают, какие бездари у них преподаватели.
  Марта. Опять. Это уже диагноз.
  Костя Воробьев. Те спектакли, которые Вы устраиваете на замещениях, не могут не иметь своих зрителей. Уроки содраны у преподавателей, которых по Вашей милости уволили, а сами эти предметы не берете, потому что не дотягиваете. А как вы любите замещать - это знают все. Знают все и то, как на замещениях Вы обливаете грязью ушедших на больничный преподавателей, заявляя наивным студентам: "Ой-ой-ой, какой кошмар, какую чушь вам преподают!".... Не надо комментариев, я уйду, тогда продолжите...
  
  Костя выходит за дверь.
  Светлана Сергеевна. Что это было, кто объяснит мне?
  Марта. Да что ж тут не понятного...
  Светлана Сергеевна. А ты, Журавлева, замолчи! Ты вообще превзошла даже Огурцанова - написать две строчки за полтора часа! Вот, смотрите, что она написала: "Счастье - это когда то, что ты хочешь, случается вовремя. А вообще, счастье - это любовь". И все, что она написала.
  Марта. А больше ничего и не надо писать, я разве неправильно написала?
  Светлана Сергеевна. Может и правильно, но слишком субъективно, и слишком мало слов, тебе не кажется?
  Марта. Мало слов, но в них все.
  Светлана Сергеевна. Это то, что ты почерпнула из моих лекций? Или ты тоже решила поиздеваться надо мной? Этому я вас учила? Ты хотя бы раз в книжку заглянула перед экзаменом? А лекции мои смотрела?
  Марта. Нет, я заглянула только в свое сердце.
  Светлана Сергеевна. Как высокопарно! Это, прямо, надо запомнить, чтобы цитировать. И ты считаешь, что это достойный ответ?
  Марта. А Вас даже интересует, что я считаю?
  Светлана Сергеевна. Перестань дерзить! Как я буду отчитываться с твоей двойкой и с твоим одним предложением: "Счастье - это любовь"?
  Марта. Я могу добавить несколько предложений.
  Светлана Сергеевна. Надо было вовремя добавлять.
  Марта. Вот видите, даже Вы любите, чтобы все было вовремя. В этом Ваше счастье, счастье как педагога. Тогда чем я не права?
  Светлана Сергеевна. Причем тут "любите", "вовремя"? Я выполняю тематический план. У нас была контрольная, и задания надо выполнять своевременно.
  Марта. Ну да, слово "любите" здесь я некстати упомянула. Оно Вам не понятно. И вообще, я давно поняла, что...
  Светлана Сергеевна. Что-то ты, Журавлева, разговорилась не на шутку. Я поговорю о тебе с ректором. Все, я не желаю больше говорить с тобой. Далее, посмотрим работу Степановой.
  
  Кто-то: Пусть говорит Журавлева. Интересно же.
  
  Светлана Сергеевна. Вам интересно слушать этот бред, состоящий из одной фразы: "Счастье - это любовь"? Как банально!
  Марта. Вы хотели сказать - тривиально?
  Светлана Сергеевна. Что ты там умничаешь? Все, что ты хотела сказать, укладывается только в два предложения. Все. Остальное - только дерзости. Теперь молчи.
  Кто-то: Пусть говорит Журавлева!
  Марта. Но ведь счастье - это и есть любовь. Потому что любовь - это единственное, ради чего мы рождены, ради чего мы живем. Потому что она и есть смысл, она и есть причина всего, что происходит на земле.
  Светлана Сергеевна. А в чем тогда причина твоего бессовестного...
  Марта. Потому что любовь преображает человека, делает его живым, она рождает его заново и навсегда. Она делает его счастливым, и пока он любит, пусть даже неразделенно, он счастлив. И каждый человек уникален тем, что любим. Вот вы, например...
  Светлана Сергеевна. Без примеров, пожалуйста.
  Марта. Вы, например, были простым обыкновенным человеком, и вдруг это произошло внезапно, он подумал: "Как же она прекрасна, в ней же все совершенно"... Сначала он пустил Вас в свое сердце, позволил себе просто помечтать, что он прикоснулся к Вашей руке, решив, что это ненадолго, но сердце его забилось в бешеном ритме, и он стал думать о Вас чаще, настолько часто, что эти мысли стали беспокоить его. И вдруг мир преобразился. Все стало дышать ею. Боль... Радость... Повседневность... Все это потеряло силу по сравнению с мечтой о Вас. А когда он увидел Вас на улице, несущей перед собой огромную коробку, и приветливо отказавшей мужчине, вызвавшемуся помочь, его сердце защемило. Любви свойственно прощать, быть с любимым в горе и радости, желать защитить любимого, помочь ему. И это желание помочь Вам донести коробку пронзило его сердце, но он не мог этого сделать, и никогда не сможет...А потом он видел, как Вы спросили, как проехать в нужное Вам место у молодого и, как ему показалось, красивого, по сравнению с ним, парня. Тот ответил Вам, и Вы улыбнулись ему. И в этой улыбке он увидел все - и благодарность, и радость, и мимолетную грусть, а опущенные веки рассказали о том, что Вы давно одиноки, но настоящая до кончиков пальцев Женщина не сделает первый шаг. Так думал он, глядя на Вас и все сильнее влюбляясь в Вас.
  Светлана Сергеевна. Чушь какая (вспоминает, где и кто ее мог видеть с той огромной коробкой). Это уже слишком!
  
  Выходит из аудитории в волнении. За ней выходит и Марта, и вся группа, они идут по лестнице. К этой процессии присоединяется лаборант кафедры и внимательно изучает Марту. Он как будто видит ее впервые. Ребята плотным кольцом обступают их так, что невозможно выбраться. В фойе стоит Миша, курит. Он слышит все это, потому что Марта говорит очень громко:
  Марта. А дальше идет история неразделенной любви: "И каждый раз он, видя ее..."
  Светлана Сергеевна. Прекрати нести эту чушь. Все.
  Марта. ...Он страдает от мысли, от одной навязчивой мысли: " Как ты хороша, как ты до боли хороша, как ты женственна и, одновременно, умна, какой у тебя красивый голос, какой взгляд, Боже мой, какая улыбка, какие губы... и как невыносимо больно от того, что хочешь прикоснуться к этой руке, поймать ее и поцеловать каждый раз, когда она делает вот так (показывает жесты Светланы). Как ты хочешь обнять ее, зарыться в ее волосах, которые настолько прекрасны, что, кажется, если б они сделались другими, ушла бы эта мимолетность, а за ней и мучительное чувство, и эта боль, наконец, отступила бы. И в эту минуту ты даже желаешь, чтобы она скорее отступила. Но в следующую минуту знаешь, что какими бы не были эти волосы, они ее, волосы любимой, той, кому он отдал навеки свое сердце, даже не подозревая, что это навсегда".
  
  В этот момент Александр случайно наступает локтем Светлане на волосы, но это не видит даже она, потому что не больно. Марта высвобождает ее волосы из-под локтя Александра.
  Марта (продолжает). Вот, и сейчас боль от того, что Вам, возможно, больно, пронзает сердце.
  Светлана Сергеевна (резко вырывается, даже как-то нагло и с вызовом убегает крутя пальцем у виска). Ненормальная, иди ты, знаешь куда?...
  Марта. Да, только она могла так мягко отказать, так повернуться, так отойти, и эта мягкость свойственна только этой женщине, и больше никакой другой на свете, потому что других просто нет, и никогда не будет. И вот она отходит сейчас, а на ее плечи падает луч солнца, но этого никто не заметил, хотя мужчин много, но любит ее только он, - сильно, безудержно, безнадежно. "Да кто ты есть? - думает он о себе. - Жалкий... никчемный человек, и кто она, Она, - Королева, она все лучшее не свете... И как только эти мысли захлестывают его, он начинает сопротивляться, и в последней отчаянной попытке, когда в доме он переобнимал уже все подушки, представляя ее, когда он уже перестал есть, пить и его физической жизни стала угрожать опасность, он хочет убежать от этих мыслей, потому что никогда не будет с ней. Он это точно знает, потому что их разделяет огромная пропасть... Огромнейшая социальная пропасть. Но, как бы ни было тяжело, любя, он счастлив, и только не любя - он несчастен, а значит, мертв.
  
  Миша судорожно гасит сигарету, и в наступившей тишине такая неуклюжесть пронзает воздух. Все невольно смотрят на его отдаляющуюся фигуру.
  
  Светлана Сергеевна (в смятении). Журавлева, хватит, пожалуйста. Я тебя прошу. По актерскому мастерству тебе "пять", но у нас был совсем другой предмет. И тут ты даже до тройки не дотягиваешь.
  Уходит.
  
  Это звучит так сухо, что даже студенты смотрят ей вслед осуждающе, но дело спасает лаборант.
  
  Александр. Ну, что, расходимся? Это был урок сценического мастерства. Ха-ха (но в глазах его - смятение, он поглядывает на Марту. Все расходятся по аудиториям.) Ну, что стоишь, Марта, меня-то ты точно не загипнотизируешь.
  Марта. Ты ее ассистент? Или наоборот? Кто из вас главный по этому предмету, да и вообще?
  
  Александр подходит к ней близко, смотрит в глаза, как Дон Жуан, нагло и с улыбкой.
  Александр. Никто не главный. У нас все по обоюдному согласию.
  Марта. А точнее?
  Александр. Как в танце - то ведет она, то я, по очереди.
  Марта. В настоящем танце ведет мужчина.
  Александр. Даже так?
  Марта. Только так, и никак иначе.
  Журавлева резко отходит.
  Александр. Журавлева, ты, наверное, хочешь спросить, кто из нас соблаговолит поставить тебе "пять"?
  Марта (подходит близко, низким голосом). Я хочу сказать, что ты меня понял лучше. (Отходит, снова поворачивается к нему.) Или нет?
  Александр. Ты снова играешь, что-то пытаешься изобразить?
  Марта. С этого момента только на Вы. (Убегает, потеряв каблук. Каблук в тишине звякает,
  Александр наклоняется, чтобы его поднять, смотрит на него, кладет в карман и смотрит ей вслед, а затем медленно уходит.)
  
  В фойе.
  
  Костя. Мишка, привет, ты что, не пошел на философию?
  Миша. Нет.
  Костя. Это на тебя не похоже. Ну, пошли тогда тусить.
  Миша. Не, Костен, я хочу побыть один.
  Костя. Да ну, перестань ты переживать. Я ее сам сделал сегодня, Ягу эту, не выдержал, - опять принялась всех подряд оскорблять.
  Миша (обрывает его). Понятно. Бывай (разворачивается).
  Костя (останавливает его). Слушай, Мишка, пошли, пивка попьем, ноут возьмем, фильм посмотрим на лавочке, приколемся, как вчера.
  Миша. Нет, Костен, прости, некогда. Пока. Дела. Бабушке надо помочь.
  Костя. Ну, дело твое. А что там надо? Может, кресла отнести, так давай вместе, а потом туснем.
  Миша. Нет, Костен, извини. Я сам.
  
  Уходит. Костен догоняет его.
  Костя. Да подожди, Мишка. Ты какой-то сам не свой. Объясни, что случилось, в конце концов. Я же вижу....
  Скрываются.
  
  В аудитории. Идет семинар по эстетике.
  Валентин Семенович. Контркультура - это своеобразная реакция на чрезмерное социальное принуждение и отчуждение. Массовые движения 60-70-х годов - это экологические, антивоенные, политические, молодежные, движения бегства (внутрь себя, в сельские коммуны, в секты). Это появление альтернативного стиля жизни и критики потребления. Провозглашается идея свободного художника со свободным полетом фантазии, в которой нет места принуждению и границ. Всем движениям контркультуры сопутствует рок-музыка, выражающая освобождение и протест. Она рождает рок-н-ролл, который выражает конфликт молодежи с обществом: в 50-е годы это выражается в борьбе за право танцевать под рок-н-ролл, 60-е - озвучивать анархическую, сексуальную, психоделическую революции, в 70-е - эксперименты музыки, нацеленные на борьбу с устоями респектабельности, конформизма, карьеризма, стяжательства. Бил Хейли, Чак Бэрри, Ян Кертис, Элвис Пресли - яркие представители рока. В отличие от шлягеров, поп-музыки, рок тяготеет к скандалу, протесту, шоку.
  Светлана Сергеевна. А можно, я выскажу свое мнение на эту тему?
  Валентин Семенович. Да, пожалуйста, Светлана Сергеевна.
  Светлана Сергеевна. Вы вот уже битый час выступаете в различных вариантах против советского режима. Уже до музыки дошли, и ее тоже прилепили к контре социального принуждения. Так категорически нельзя. Я не согласна с Вами абсолютно. Я считаю, что при советской власти жили хорошо.
  Валентин Семенович. Вы так считаете или Вы в этом уверены?
  Светлана Сергеевна. Я в этом абсолютно уверена.
  Валентин Семенович. И на чем же основана Ваша уверенность?
  Светлана Сергеевна. Моя бабушка жила при советской власти, и она мне говорила, что тогда жили хорошо.
  Валентин Семенович. Вы только по рассказам бабушки знаете о Советском Союзе?
  Светлана Сергеевна. Да. А что, разве этого не достаточно? Я не понимаю, что тогда было плохого? Тогда были ограничения. И это очень хорошо. Вот сейчас, например, демократия. Можно делать все, что хочешь, говорить все, что хочешь, убивать, кого хочешь, спать с кем хочешь. А тогда был порядок. Если кто-то хотел взять себе любовницу, то это сразу разбиралось на партийном собрании. Человек лишался всего. И правильно! Зачем так бессовестно себя вести? А теперь - пожалуйста. Вот, хоть Вы, Валентин Семенович, возьмите себе любовницу, любую, хоть из этой аудитории. Появляйтесь с ней везде, где хотите, в открытую с ней живите, вот хоть здесь, на этом столе. И Вам за это ничего не будет.
  Валентин Семенович. Это один факт. Еще будут какие-нибудь подробности?
  Светлана Сергеевна. Я, конечно, могу продолжить, рассказать вам "Кама-сутру" ваших отношений с любовницей, если вы настаиваете....
  Валентин Семенович. А, так вот только в каком ключе Вы можете продолжить...
  Светлана Сергеевна. Да.
  Валентин Семенович. А что-то конкретнее в защиту Советского Союза?
  Светлана Сергеевна. Нет. Не знаю. Мне бабушка больше ничего не рассказывала. Она жила хорошо, и я ей верю.
  Валентин Семенович. А как же Ваш собственный взгляд на вещи? Своя позиция на прочитанное. Ведь сейчас очень много литературы выходит. Причем с разных точек зрения. В то время все писали так, как должны были писать, чтобы их не уволили или не лишили всего, даже жизни, а теперь мы можем читать правду и сравнивать, делать свои выводы. Мало ли что нам говорили наши бабушки. Нужно все подвергать сомнению, только тогда отыщется истина. Тем более в Вашем возрасте, с Вашим образованием нельзя судить так однобоко.
  Светлана Сергеевна. Нехорошо мужчине указывать женщине на возраст. А что касается "подвергать сомнению"... Выходит так, если я иду к врачу, и он говорит мне, что я абсолютно здорова, я должна его слова подвергать сомнению? Так что ли, по-Вашему?
  Валентин Семенович. В Вашем случае, простите, если врач скажет Вам, что Вы абсолютно здоровы, то его слова нужно подвергнуть сомнению вдвойне.
  
  Аудитория падает со смеху.
  
  Валентин Семенович. Все. Благодарю за внимание. Семинар окончен.
  
  Выходит из аудитории.
  
  Марта. Валерий Семенович!
   Марта догоняет его. Александр смотрит ей вслед.
  Александр. Ага, вот такие умные женщины встречаются с такими умными старыми дедами.
  
  Марта (тихо). Пап, ты что такой взбудораженный? Что случилось?
  Валентин Семенович. Вот зараза!
  Марта. Это кто?
  Валентин Семенович. Ягайлова! Кто же еще?
  Марта. А она как к тебе попала?
  Валентин Семенович. Семинар-то открытый. Пришла. Такую чушь несла! Я прервал выступление и ушел. Пусть теперь думает и делает, что хочет.
  Марта. К ректору пойдет.
  Валентин Семенович. Плевать. Такую дуру набитую держать!... Это же немыслимо!
  Марта. Ну, такой уж личный вкус у нашего ректора.
  Валентин Семенович. Поэтому она и держится здесь. Сколько жалоб студентов на нее, сколько отказов от нее, а она, как феникс из пепла!
  Марта. Ну ладно. Успокойся. Пошли ко мне. Чайку попьем.
  Валентин Семенович. Чайку. Это так теперь называется?
  Марта. Так и называлось. Ну, вот повеселел.
  
  Мимо снова проходит Александр. Марта берет отца под руку.
  
  Александр. Так открыто!
  
  В микрофон голос Виталика:
  Здесь записана одна певица, которую я упорно слушаю и почему-то думаю, что в ее "творчестве" есть что-то... от нас с Тобой... Что-то от прошлого, что-то от настоящего... В общем, я с удовольствием оставляю Тебе эти записи для твоего суда и для... воспоминаний. Храни их как одну из реликвий истории любви, которая оказалась СИЛЬНЕЕ СМЕРТИ!
  
  В доме у Марты.
  
  Валентин Семенович. Ну-ка, где моя малышка?
  Марта. Светочка, бегом сюда. Дедушка пришел.
  Светочка. Привет, дедушка.
  Валентин Семенович. Привет. А ну-ка, ищи (протягивает сумку). Тут что-то для тебя есть. Да не тут, левее. Вот, внутри маленькой сумки. Да, правильно.
  Светочка. О, "киндер-сюрприз"!
  
  Целует дедушку и убегает смотреть яйцо в другую сторону. Марта ставит чайник. Отец смотрит газету.
  
  Валентин Семенович. Вот прямо к нашему вчерашнему разговору.
  Марта. Что там?
  Валентин Семенович. Режиссер один пишет про свою первую любовь: "Если бы я ее тогда не увидел, если бы мы не встретились, все было бы по-другому. Осталась бы мечта. И теперь, умирая, я даже не вспомню ее. Когда я ее увидел, что-то надломилось в моей душе. Я не хочу сказать, что она как-то изменилась. Но до этой встречи все эти годы я жил только с одной репликой: "Привет, Оксана!". Я жил с какой-то чистотой в отношении к прошлому. Поэтому теперь, когда мы с ней пообщались, я, умирая, даже не вспомню ни ее "привет, Лева", ни ее саму. И только теперь я понял, что потерял самое важное в жизни - воспоминания неприкосновенности юности. Эта встреча отняла у меня самое светлое, что было в моей жизни - прошлое...".
  Вот видишь? Видишь? Что я тебе говорил? Даже режиссер через это прошел. А ему необходимо творить, ему необходимо вдохновение. Он должен наполовину жить в той мечте, а эта встреча отняла ее. И теперь, спрашивается, что он создаст?
  Марта. Да не беспокойся ты за него. Создаст.
  Валентин Семенович. Нет, я не могу не беспокоиться. Ты же тоже этим занимаешься. Имей в виду, что.... Ой, чай закипел.
  Светочка. Дедушка, я не могу собрать. Собери, пожалуйста (протягивает конструктор из яйца).
  Марта. Подожди немного, сейчас дедушка чай попьет и сделает тебе твою игрушку.
  Валентин Семенович. Да ладно. Мне не трудно. Ну-ка, давай посмотрим. А где бумажка, на которой нарисована карусель?
  
  Собирают игрушку.
  
  Звонок.
  
  Марта. Алло.
  Виталик. Это я.
  Марта. А это я.
  Виталик.
  
  Печаль ресниц, сияющих и черных,
  Алмазы глаз, обильных, непокорных,
  И вновь огонь небесных глаз,
  Счастливых, радостных, смиренных,
  Все помню я... Но нет уж в мире нас,
  Когда-то юных и блаженных!
  Откуда же являешься Ты мне?
  Зачем же воскресаешь ты во сне,
  Несрочной прелестью сияя,
  И дивно повторяется восторг,
  Та встреча, краткая, земная,
  Что Бог нам дал и тотчас вновь расторг?
  
  Только не кидай трубку.
  
  Марта. Я не кидаю, говори.
  Виталик. Боже, я не верю, что спустя столько лет ты, наконец, со мной заговорила! Наверное, стоило так далеко уехать, чтобы это, наконец, произошло. А что же тогда будет, если я улечу совсем, на Луну?
  Марта. Тогда останется нам друг до друга всего "четыре шага в облаках".
  
  В моих отчаянных мечтах
  Четыре шага в облаках
  Пройдем с тобой последний раз.
  Виталик. Так могла ответить только ты.
  Марта. Ну, все? Пока?
  Виталик. Подожди, скажи только одно: ты получала мой диск?
  Марта. Какой диск?
  Виталик. Ну, диск, с поздравлением.
  Марта. Это вопрос не ко мне.
  Виталик. А к кому же?
  Марта. Спроси у Синди, она получала, я нет.
  Виталик. Ты слушала его?
  Марта. Я нет, а она - не знаю. Спроси у нее.
  Виталик. Я тебя обожаю. Я обожаю тебя. Как я тебя обожаю.
  
  Она кладет трубку. Гудки.
  
  Валентин Семенович. Кто звонил? Это был Он?
  Марта. Да.
  Валентин Семенович. А я тебе говорил, что у вас много общего с ним.
  Марта. Да, так и есть. А еще ты говорил, что он искренен.
  Валентин Семенович. А ты утверждала обратное, говорила, что он с тобой, только чтобы та девчонка приревновала и вернулась к нему. Так и вышло. Ты оказалась права. Я после этого решил больше в твою жизнь не вмешиваться... Ты оказалась мудрее... Но... Все-таки я скажу тебе....Знаешь, прошло много лет... тебе лучше с ним не общаться.
  Марта. Почему?
  Валентин Семенович. Пройдет еще много лет.
  Марта. Ну, и что?
  Валентин Семенович. А то, что потом встретитесь поближе, а возраст-то делает свое...
  Марта. Что "свое"?
  Валентин Семенович. Марта, ну что за вопросы? Ты не понимаешь, о чем я говорю?
  Марта. Нет.
  Валентин Семенович. Знаешь, у меня в школе была первая любовь, Раиса. Ну, ты помнишь, я говорил тебе о ней. Я ее обожал. Она казалась мне прекрасней всех на свете. Я на всю жизнь запомнил, как мы целовались у калитки, когда я ее провожал. Я через все годы пронес то чувство. Его не передать. Это же первая любовь! Первые поцелуи!!! Потом прошли годы. Мы живем, хотя и в одном городе, но как-то не общались. А на вечере встречи выпускников, он сказала мне: "Ты знаешь, Валенька, а у меня ведь, кроме вас с Вовой, никого не осталось. У меня только два настоящих друга: ты и он". Потом она меня угощала своими булочками, так мы возобновили общение. Она и до сих пор потрясающая женщина, но вот эти внешние изменения... Я был потрясен, когда увидел, что она стала в три раза толще. Тетка, и все тут. Тетка. Понимаешь? Ничего, конечно, не поделаешь - возраст ведь, но то чувство благоговения и восхищения ушло. Просто ушло безвозвратно. А теперь она разговаривает со мной по телефону так, что даже обидно. Я ей звоню, а она, чувствую, как-то невпопад отвечает. Тогда я спрашиваю: "Ты занята?" А она так невинно: "Да, Валенька, тут сериал идет, я прошлую серию пропустила, теперь нервничаю - никак не могу линию выстроить". И кладет трубку. Вот так. А я думаю, какой может быть сериал, когда тут человек, живой человек звонит! Он, может быть, завтра уже и не позвонит, его, может быть, завтра не станет, а она - "сериал"! Тьфу ты! Ну, просто не могу!
  Марта. Ну, ладно, не переживай. Я смотрю, что тебя это сильно задевает, ты до сих пор к ней не равнодушен?
  Валентин Семенович. Да нет, тут не в этом дело. Дело во внимании к человеку, а она отмахнулась от меня, как от мухи...
  Марта. Ну да, могла бы сказать: "Извини, я позже перезвоню"...
  Валентин Семенович. Или не говорить про сериал вообще, придумала бы что-нибудь более весомое. Я бы понял, но только не сериал. Это так неприятно. Все. Я не хочу говорить об этом. Уже завелся!
   Все, пью чай!
  Марта. Да... Значит ты считаешь, что так все прозаически кончается?
  Валентин Семенович. Да это не я так считаю, Мартинька, а жизнь.
  Марта. А ты знаешь, пап, я так не думаю. Когда он был здесь, на лавочке, я написала ему записку и наклеила на окно. В ней было: " В час ночи, во дворе дома Љ 104, на качелях". Я не знаю, что меня заставило это сделать, какая-то неимоверная и необузданная сила. Ведь мы с ним не говорили столько лет! Да и так изменились. Да и не в моих это правилах. Я ничего не могла с собой поделать, но я знала, что если мы сейчас не встретимся, то не встретимся больше никогда. Он не пришел, он просто не прочитал эту записку. Может быть, это было и к лучшему, но я тогда знала, даже сейчас я уверена, что ничего не произошло бы из того, что ты сейчас рассказал. Я в этом уверена настолько, что ничего не сможет поколебать эту уверенность.
  Валентин Семенович. Ну, не знаю. Нет, все же ты не права. Годы все-таки делают свое.
  Марта. Нет, не прав ты. Потому что у души нет этих лет.
  Валентин Семенович. Нельзя в одну реку войти дважды.
  Марта. Можно. Ведь эта другая река - река времени. Вот наш несостоявшийся диалог.
  
  Актеры играют эту сцену. Валентин Семенович и Марта смотрят. Марта читает комментарии.
  Марта. Он подходит к качелям, оглядывается, тот ли это дом, те ли это качели, что в записке. Ее еще нет. Он смотрит на часы. Ее нет и нет. Он стоит и оглядывается, сделав гримасу недоумения, затем собирается уходить. И в этот момент Она выходит из темноты, и сначала мы видим только белое пятно, приближающееся сквозь туман. Затем появляется она в той же короткой юбке и белой блузке, как много лет назад... Она подает ему плеер с наушниками.
  Она. Послушай эту музыку.
  Он. Что это?
  Она. Послушай. Надо сесть на качели и слушать эту музыку.
  
  Они садятся на качели. Раскачиваются, звучит песня Варум "Два крыла".
  Он. Ну, да. Слушай, а хорошая песня, прям в точку.
  Она. Я всегда ее слушаю здесь, на этих качелях. Это наша с ним музыка.
  Он. С кем с ним?... Подожди. Куда ты уходишь? Не уходи. Я столько лет этого ждал.
  Она. Ждал?
  Он. Да.
  Она. Столько лет?
  Он. Ну да, ты права, - как будто и не было этих лет. Надо же! А ты ничуточки не изменилась.
  Она. Ничуточки (утвердительно). Ты проводишь меня.
  Он. Ну, подожди. Я так долго ждал этой встречи. Мама родная! Я и не надеялся. Если б мне кто-нибудь сказал...
  Она. Дай мне руку.
  Он. На. Я тебе и руку дам, и все...
  Она. И все?
  Он. Ой, какая у тебя холодная рука. Тебе холодно?
  Она. Нет. А что такое холод?
  Он. Марта, ну хватит тебе.
  Она. Марта... это чье-то имя. Знакомое имя.
  Он. А, ну да, ты хочешь сказать, что ты - это не ты.
  Она. Я Синди. Я пришла сюда к своему любимому. Мы с ним не попрощались.. Его зовут Мицио... но он почему-то не пришел. Поэтому моя рука холодна. Я жду его здесь уже тринадцать лет... Но он почему-то не пришел.
  
  Они подходят к ее дому.
  
  Он. А я кто тогда, по-твоему?
  Она. Ты? Я не вижу тебя (щупает воздух перед его лицом). Где ты? Ты ушел?
  Он. Ага, ушел я. Да я здесь нахожусь постоянно. Я все эти годы здесь, на этой чертовой лавочке!
  Она. Мне пора. Спасибо, что проводил.
  Он. Ну, подожди (не отпускает ее руку).
  Она. Да, я слушаю.
  Он. Мы кое-что забыли.
  Она. Что же это?
  Он. Прощаться будем?
  Она. Что ты сейчас сказал, повтори это, я не совсем расслышала... вернее, совсем не расслышала...
  Он. Я сказал: "Прощаться будем?"
  Она. Будем.
  
  Синди словно оживает, обнимает его, они целуются, вдруг ее тело тяжелеет, она лишается чувств. Он поначалу, испугавшись, подхватывает ее, но сразу же она становится легкой как пушинка, ее образ растворяется и исчезает навсегда. А он, отпуская ее, все еще чувствовал ее руки. Они были теплы. Это тепло он до сих пор хранит в своем сердце, в одном малюсеньком уголке своего сердца под названием "С".
  
  Валентин Семенович. Я пойду (отец прячет глаза).
  Марта. Ну, скажи хоть что-нибудь.
  Валентин Семенович молчит.
  Марта. Пап.
  Валентин Семенович. Ты была права. Ты опять оказалась права.
  Марта. Пап. А ты не хочешь узнать продолжение?
  Валентин Семенович. А что, было продолжение?
  Марта. Да. Хотя мы не встретились, он прочитал мои диалоги и написал ответ. Это было Его продолжение этой истории.
  
  На сцену выходит Виталик и вместе с ним актеры. Теперь комментарии читает он.
  
  Виталик. Долго он ещё стоит ошеломлённый, но через какое-то время начинает возвращаться к действительности. Оглядывается, вздыхает, потом даже чешет за ухом, достаёт сигарету и, садясь на лавочку, бормочет: "Совсем уже дошёл, идиот, меньше пить надо, привидится ж такое..." Зажигает спичку, но, вдруг чувствует что-то во рту, и снимает с языка длинный светлый волос. Догоревшая спичка обожгла пальцы, но боли он не чувствует. Слышится отдалённый раскат грома. Со страшным криком он бросается к дому, но железная дверь заперта. Он кричит, и ревёт, и дико хохочет... до хрипоты, кидаясь на дверь, не замечая, что уже до крови разбил лицо и руки... Силы оставляют его, он падает на землю, закрывает глаза, и, вдруг, слышит совсем рядом детский голос:
  Ангел. Ну, чего разорался ?!
  Мицио изумлённо открывает глаза и видит на лавочке мальчишку лет семи.
  Ангел. Заснёшь тут с вами... Ну, давай теперь быстрей рассказывай, что ты её вернуть хочешь, а то мне и вправду пора.
  Он. Тебе-то какое дело?! Ты что, знаешь, как?
  Ангел. Темень! Ещё ничего не понял? Чем заплатить-то сможешь?
  Он. Деньги, квартира, барахло... бери.
  Ангел. Не о том думаешь. Ну, давай, шевелись быстрей, я ж не вымогатель.
  Он. Возьми музыкальное произведение.
  Ангел. Беру. Не ахти что, но в хозяйстве, может, и сгодится.
  Он. А тебе я отдаю Платок королевы Марго. Всё, пока. Свинья, хоть бы куртку предложил, три квартала пилять до собора, а крылья нечем прикрыть.
  
  Виталик. Вдруг в подъезде раздаётся щелканье ключа в замке и звук открывающейся двери (начинает звучать "Пастораль" Jacques Loussier).Мицио встаёт и отходит в сторону. Медленно открывается и наружная дверь, на пороге стоит Синди, вглядываясь в темноту. Мицио выходит из темноты.
  
  Он. Синди!
  Она. Мицио! ... Я очень ...
  Он. Я очень...
  Она. Ты меня любишь?
  Он. Да.
  Она. И я тебя. Что с нами будет?
  Он. Не знаю. Пойдём за солнцем.
  
  Виталик. Держась за руки, идут босиком по траве.
  Она. И всё же... Что дальше? Так и пройдём весь мир босиком?
  Он. Ага. Не забудь цветочки в волосы и колокольчик на шею.
  Она. Зачем? Чтобы познать мир?
  Он. Да. Свободным и прекрасным. Я хочу, чтобы мы увидели вместе ещё раз и десятиметровую собаку из цветов, и Notre Dame, и дворик Джульетты... Мы будем бродить много дней.
  Она. А потом?
  Он. А потом придём на берег моря, пустынный далёкий берег, где я провёл столько времени, думая о тебе. Там мы вечно будем вместе.
  
  Все действующие лица скрывает тьма. Валентин Семенович и Марта снова одни.
  Он обнимает дочь.
  Валентин Семенович. Ох, доченька-доченька (стучит по плечу). Все. Я пошел. Пока. (Целует ее. Уходит, все еще пряча глаза.)
  
  В доме Михаила.
  
  Миша сидит с Костей. Михаил сильно пьян.
  Миша. Она издевается надо мной. Но как же она прекрасна даже в этом. Она хоть как-то обращает на меня внимание, это немного радует. Вернее, это должно радовать.
  Костя. Ну, ты и дур-ру-ак! Слушай, я и не подозревал. Я думал, что уж, в крайнем случае, тебе нравится Марта. Вы с ней так часто общаетесь. Прямо даже чаще, чем со мной.
  Миша. Она - мой друг. Марта очень хороший друг. Я любого порву, кто скажет что-то плохое о ней...
  Костя. Яга сегодня уже сказала.
  Миша (стукнул кулаком по столу). Молчи! Она не Яга! Не Яга!
  Костя. Пардон. Я забыл. Блин, ну по привычке вылетело. Ну, ладно тебе.
  Миша. Да я понимаю. Ой, Костен, Костен, как же мне плохо.
  Костя. Слушай, ну она же тетка по сравнению с тобой.
  Миша. Дурак, какая она тетка, она женщина, самая лучшая на свете. Я ничего не могу с собой поделать. Я полный идиот.
  
  Наливают и пьют. Входит Марта.
  Марта. Мишенька, дурачок, ты опять...
  Миша. Мася, ты зачем это ей наговорила сегодня про эту коробку? Ну, зачем? Вдруг она поймет, догадается, вдруг она видела меня и в тот, и в другой раз, она вспомнит, поймет, ей станет противно... ох, как же ей станет противно. Ну, что ты наделала? Мася, ты дурила-дурила. (Плачет пьяными слезами)
  Марта. Мишенька, ну прости, Миша, ну я же не могла молчать, когда он, так всех унижала...
  Миша. Не смей!
  Марта. Ну, прости, Миша. Миша, ну не плачь.
  Миша. Я инвалид, а она издевается надо мной!
  Марта. Да никто над тобой не издевается. Ягайлова надо мной сегодня пыталась поиздеваться. Ну и получила, я считаю, поделом.
  
  Миша наливает еще.
  
  Марта. Миш, ну, все, хватит. Скажи мне, в чем проблема, а то я сейчас уйду. Не могу на это смотреть.
  Миша. Ну, и не смотри, черт возьми. Не смотри! Тебя кто-то заставляет, что ли?
  Стучит бутылкой по столу, она разбивается.
  Марта. О, Господи. Да успокойся ты! Что с тобой, Миша?
  Миша. Боже, как же я люблю ее!
  Марта. Это я знаю. Пьешь-то ты зачем?
  Миша. Мне легче стало, теперь я могу нормально плакать. Просто плакать, и все. И мне не стыдно от этого! Не стыдно! (Кричит) Не стыдно, черт возьми...
  Марта. Мишенька, не стучи так, руку поранишь (убирает осколки).
  Миша. Руку пораню, вот эту руку. Да эта рука была бы самой нежной и любящей рукой в мире, а эта еще больше. А теперь получайте за ненадобностью, получайте. (Начинает бить руками по стеклам. Марта торопится их убрать. Костя оттаскивает его от стола.) Я же ... Я же вот этими руками, вот этими самыми руками, которые больше никому не нужны...Вернее не-ет - нужны! Нужны только для того, чтобы писать каждое слово ее лекций, выводить каждую букву, а в ее фразах читать хотя бы какое-нибудь подобие того, что она способна любить, что она вложила в эти фразы что-то личное. Черт!
  (Стучит себя по губам, пачкая их кровью с рук.) Как я посмел! Любимая моя, сокровище мое. Прекрасная моя! Самая лучшая на свете Женщина! (Плачет. Марта лечит его руки.
  Он (цитирует Блока, "Розу и Крест".)
  
  Чу, в торжественный голос труб
  Снова врывается шелест...
  Нет, опять тишина...
  Больше ничем не нарушен покой.
  Боже, твою тишину громовую
  Явственно слышит твой раб!
  Рана открылась, силы слабеют мои...
  Роза, гори!
  
  (Косте и Марте). Бросьте, оставьте меня.
  Марта. Миша, успокойся, ну пожалуйста, ну ради меня, Мишенька.
  Миша. Чего вы вяжете руки! Свяжите мое сердце. Дурни! Не там вяжете, дурни, дурни!
  Марта. Ой, снова течет кровь. Костя держи, тяни сильнее.
  Миша. Это не оттуда, это из сердца. Пусть течет, пусть вся вытечет. Я не могу без нее жить. Я не могу без нее. Столько лет меня мучает эта любовь.
  Марта. Костя, вызывай скорую. Кровь не останавливается.
  Костя. Ты что, с ума сошла, они же его в психушку! Они же черстваки, им не объяснишь.
  Миша. Что там такое? Это всего лишь руки! Перестаньте, само все пройдет. (Садится на пол. От потери крови ему становится хуже.)
  Миша. Дайте мне вина! Мне больно!
  Марта. Ой, извини, я сильно стянула.
  Миша (хохочет навзрыд). Масенька, ты прелесть! Мне вот здесь больно. Здесь! (Стучит себя по груди в области сердца.) Здесь! Здесь!
  
  Кровь снова хлыщет из руки. Тогда Костя собирается с силой и стягивает руку.
  
  Миша. А-а-а! Светочка, Света, Светлана, - самое лучшее имя на свете. Я люблю тебя. Я так люблю тебя! Я гад, я инвалид, но я люблю. У меня нет ноги, но у кого-то нет сердца, а у меня оно есть. Есть оно, черт побери, и оно все принадлежит тебе.
  
  Смерть, умудряешь ты сердце...
  Я понял, понял, Изора:
  "Сердцу закон непреложный-
  Радость-Страданье одно...
  Радость, о Радость-Страданье,
  Боль неизведанных ран!.."
  
  Марта. Миша успокойся, Мишенька.
  Миша. Это для тебя я Мишенька, а для нее - Ковалев. Ковалев, и все тут. Точка. Тут точка. И не запятая, как мне все время кажется, а точка. Огромная жирная точка. Как возле пятерок, которые она мне ставит. Точка. Дайте мне вина.
  Марта. Миша, хватит уже.
  Миша. Что хватит? Я знаю, когда хватит. Тогда на пикнике в школе она мне (передразнивая): "Миша, почему ты не пьешь, когда все пьют за мое здоровье"?
  Костя. А да, я помню, ты тогда убежал внезапно, так неудобно было.
  Миша. Это неудобно? А вот когда я выпил бы, тогда бы совсем стало бы неудобно, потому что я сказал бы ей, как я ее обожаю, какое она божество, как я хочу ее обнять. А этот мостик поцелуев, тогда. Она выпила, наверное, много, и говорит: "И сейчас мы будем целоваться. Я - с Мишей! Это же выпускной, все можно". А я сказал: "нет", и она обиделась, сказала, что я черствый, как прошлогодний сухарь. Но если бы она знала, как мне этого хотелось! Я ведь знал, что она шутит. Она всегда издевалась надо мной. Вот, блин - в школе она учила, а прихожу в институт, - и тут она. Прям рок какой-то, Господи Ты, Боже мой! (Плачет.)
  Костя. Кровь остановилась.
  Марта. Ну, все, тихо-тихо, успокойся.
  Миша. Ну, что спасли мои руки? Правильно, молодцы! Руки ценные! Я же этими руками, я же вот этими руками вытаскивал ее брата.
  
  Марта и Константин переглядываются.
  
  Миша. Тч-ш-ш-ш-ш-ш. (сам себя заставляет молчать).
  Марта. Откуда вытаскивал, Мишенька?
  Миша. Вытаскивал, да. Да. Да. Так вышло. Так. Вышло. Вот этими руками, а она со мной так.
  Костя. Ты знаком с ее братом?
  Марта. Что ты такое говоришь, Миша?
  Миша. Ох, как он наркоманил. Это теперь такой паинька. Я же, дурни вы, влюбился в нее в пятнадцать лет! Потом армия, потом... этот случай. Брат ее сильно наркоманил, так сильно, что все родственники готовы были его убить, а она сильно за него переживала, или мне так казалось тогда. А однажды вообще, подумали, что он умрет вот-вот, если не остановится. Тогда я пошел к нему на квартиру. Закрыл все двери. Ой, если бы вы знали, что мне случилось пережить. Эта ломка, потом разговоры, мои действия, что я только с ним не делал! Я тогда сам себя не узнавал и до сих пор не могу без ужаса вспомнить те дни. Я клялся и говорил такие вещи, за которые мне и теперь стыдно, но я видел его реакцию, поэтому и говорил. Клялся своим здоровьем. Нельзя это никогда делать, на себе убедился, что нельзя! Я говорил то, что на него действовало. Я слышал, что алкаши и наркоманы должны дойти до дна, тогда что-то поменяется в их жизни. И это было его дно. Я видел по глазам, что он изменяется. Мне казалось, что у меня все получилось, и тогда я расслабился, заснул после трех дней и ночей этого кошмара. А проснулся я оттого, что сильно пахло дымом. Он разбил окно, выпрыгнул и убежал в сарай, где, видимо, прятал наркотики. Сарай горел. Я так и не знаю, что тогда явилось причиной пожара, да и не хочу знать! Не хочу! (Внезапно, шепотом). Я побежал в огонь. Как я кричал, звал его, плакал, и вдруг в углу, мне показалось, что-то зашевелилось, я бросился туда, схватил его и стал выносить на улицу. И тут моя нога застряла, видимо, в то время упала какая-то балка, но я не почувствовал удара, я думал только о нем. Я почувствовал в первую секунду, что меня что-то зацепило, и теперь я не смогу вынести его из огня. Тут же наступил болевой шок. Я очнулся от резкой боли. Пламя жгло мне вторую ногу, а первая...Ее уже не было. Я до сих пор помню этот запах. Прибежали люди. Потом больница... и все... Не хочу. Не могу. Не буду.
  Марта. Боже, Миша, а что же ее брат?
  Миша. Брат?... Он убежал. Видимо, до этого, в сарае, он просто сидел в углу, свернувшись в комок от ужаса, да еще под дозой, наверное, думал, что это мерещится. В той части еще не было огня, и он не пострадал.
  Костя. А люди? Они-то видели куда он исчез?
  Миша. Люди? Нет, никто не видел его, никто до сих пор не знает, что случилось тогда в том сарае.
  
  Марта лежит у него на плече. Костик сидит на стуле, сжимая голову руками.
  
  ПРОДОЛЖЕНИЕ СМ. У АВТОРА
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"