И снова Москва. Аэропорт. Такси. Ранний сумрак осеннего вечера, почти незаметный из-за мощной иллюминации вечернего города.
Гостиница.
Им уже не надо было снимать два отдельных номера. Отношения развивались быстро, можно сказать, даже с чрезмерной скоростью и достигли своего апогея (тайно, конечно) еще в Узбекистане. Ночь же в гостинице стала первой ночью свободы, поэтому поспать им удалось, кажется, не более двух с половиной часов.
Тем не менее, окрыленный любовью Коля на утро чувствовал себя полным сил и готовым к решительным действиям.
Коля подошел к окну. С высоты десятого этажа утренняя столица завораживала своей массивной величиной. Казалось, Москва совсем не имела схожих черт с его родным городом. Здесь, погруженный в дымку бледный утренний восход представлял взгляду лишь авангардную картину из застывших форм многоэтажных построек, тогда как из окна Колиной квартиры наблюдалась вся полнота серых красок осенней жизни плохо обустроенного и сырого города, с бесконечной суетой грязных автомобилей, автобусов, маршруток и с бесконечно трогательными выражениями лиц, спешащих к своим таинственным целям, пешеходов.
Зета проснулась, но не полностью. Слегка приоткрыв глаза, она сморщилась от утреннего света, снова закрыла глаза, с наслаждением потянулась и перевернулась на другой бок, высунув обнаженную ногу из-под одеяла.
Коля поднял ее ногу и осторожно отодвинул в сторону. Зета никак не отреагировала на это, притворившись спящей. На освободившееся место Коля присел. Отсюда был удобным доступ к телефону. Он снял трубку и набрал номер Платона Робертовича Исаева.
- Алло!
- Доброе утро, Платон Робертович. Я в Москве и жду ваших указаний.
- Очень хорошо. Скажите ваше местонахождение, и я как можно скорее приеду за вами.
Коля спросил Зету, хочет ли она с ним поехать. Та категорически отказалась.
****
Прошло совсем немного времени, как уже виденный однажды черный, блестящий, наглухо тонированный Кадиллак остановился у входа в гостиницу. Заднее стекло опустилось и в темном проеме окна показалось лицо Платона Исаева с кудрявыми черными волосами, плотно сжатыми губами и по-прежнему непроницаемыми глазами.
- Здравствуйте, Николай Викторович, садитесь в машину.
Коля подчинился.
Исаев:
- Ну, наконец-то. Вы меня простите за столь беспардонную настойчивость. Я всего лишь солдат, получивший приказ. Приказ, был дан самим Верховным Магистром и я обязан его выполнить. Конечно, все пошло не так, как планировалось вначале...
Машина ехала плавно, без толчков, но достаточно быстро, чтобы находиться в непрерывном состоянии обгона других автомобилей.
- ...Все должно было идти постепенно, начиная с того момента, когда я получил задание войти с инвестициями в проект по расширению торговой деятельности узбекской компании "Эртатонг" на территории России. Тогда меня еще не поставили в известность, что главная цель моего участия в проекте - небольшая, даже по региональным меркам, фирма "Коралл".
И только в самую последнюю очередь я узнал, что сам Верховный Магистр, держащий в руках рычаги управления всем миром, и думы которого витают в высочайших, неведомых мне сферах, интересуется вашей скромной персоной, Николай Викторович.
Представьте египетскую пирамиду - это схема нашей иерархии: нижестоящая ступень в жестком подчинении у вышестоящей. Насколько же важна ваша роль, если вами озаботился тот, кто находится на самой вершине! Вы должны быть горды, что удостоены вниманием столь Великой Личности!
Верховный Магистр лично дал мне задание постепенно ввести вас во влиятельные круги и, затем - в большую политику, но так аккуратно, чтобы все обстояло естественным образом.
Первой помехой нашему плану стал Барсуков - бандит высочайшей пробы. От него можно было ожидать все, что угодно, вплоть до вашего, Николай Викторович, физического устранения. Впрочем, нейтрализовать эту помеху не составляло особой трудности. Проблему составляло то, что в этом случае мне бы пришлось раскрыть себя, перестав быть обычным инвестором, тем самым я бы разрушил план.
За советом я обратился к Верховному и получил следующее распоряжение: привлечь к делу Шепелева.
И то, что я рассказывал о нем ранее, и то, что Виктор Владимирович говорил на губернаторском приеме - правда. Да, Шепелев - князь, хозяин вашего региона. Собственно, после того, как я свел вас с ним, мне можно было возвращаться к прежним делам, мое задание целиком переходило к Шепелеву.
Смешно сказать, мы рассчитывали на всякое, но только не ваш отказ. Виктор Владимирович может многое, но изменить волю человека не в силах, так он и сообщил Верховному Магистру. И тогда Верховный Магистр приказал Шепелеву удалить вас из поля своего внимания. Затем вернул меня в это дело, но приказал ни во что не вмешиваться, только наблюдать. Конечно, причинить вам физический вред я бы не дал. Но вы сами вышли из ситуации достойнейшим образом.
Думаю, что бизнес еще можно было сохранить, если бы ситуацию не усугубила эта история с тканями. Никто, не догадывался, что на вашу фирму имеет виды сам Губернатор. Не догадывался даже его друг Барсуков.
Такой вот беспредел и беззаконие твориться у вас дома, Николай Викторович. Но поверьте, беспредел только кажется таковым. Когда вы вольетесь в наше общество, вам предстоит узнать много нового об архи-сложнейшем механизме управления современным обществом.
Кстати, подозреваю, что Верховному Магистру было на руку, чтобы вы расстались с бизнесом. В политику легче попасть, когда ничто материальное не обременяет. "Он рожден, чтобы управлять миром, а не мелкой торговлей" - его слова.
В принципе, все складывалось хорошо, если бы вы не скрылись в последний момент. Эх, Николай Викторович, никому я не пожелаю видеть Верховного в гневе. Скрыться вам бы все равно не удалось, а вот драгоценное время потеряно.
Магистр приказал вас найти и доставить к нему, во что бы то ни стало, даже вопреки вашей воли. Потому что обстановка в мире меняется неожиданным образом. Нужно действовать быстро.
****
Кадиллак пересек Москву по диаметру, выехал на загородное шоссе и вскоре Коля разглядел дорожный знак с названием одного из подмосковных поселков.
Немного поколесив по улицам поселка, машина приблизилась к металлическому забору, такому высокому, что за ним виднелась только самая верхушка многоскатной крыши. Такие же высокие как забор, ворота распахнулись и асфальтовая дорожка повела через обширное поле постриженной травы к большому трехэтажному особняку с мощными стенами и высокими, полностью зашторенными окнами.
Каддилак остановился у высокой двухпролетной лестницы, ведущей к парадному входу дома. Платон Робертович повел Колю вверх, а сверху навстречу спускался какой-то человек. Когда расстояние между ними стало минимальным, Коля оторвал взгляд от ступенек, чтобы рассмотреть этого человека и тотчас понял, что лицо его знакомо, очень знакомо.
- Так ведь это же N! - вспомнил Коля имя известного политика и поразился: - Неужели он и есть Магистр?!
Но тот оказался лишь гостем. Кивнув головой Платону Робертовичу, мельком взглянув на Колю, он прошел мимо к выходу.
Удивленный Коля остановился и посмотрел ему вслед и тотчас услышал оклик Платона Робертовича:
- Николай Викторович, поторопитесь, Магистр ждет!
****
Внутренний антураж вестибюля особняка впечатлял своим классически богатым убранством. Кругом представление последних веяний дорогостоящего европейского минимализма.
Но Колю меньше всего сейчас занимала окружающая обстановка. Платон Робертович передал его некоему человеку, видимо выполняющего функции дворецкого и удалился. А дворецкий повел Колю вглубь замка, по щедро освещенным, но пустынным коридорам, где из-за тишины каждый шаг отзывался жутким эхом.
Наконец дворецкий остановился и молча, одним жестом указал ему идти дальше, в комнату, двери которой были закрыты. Коля подошел к двери, на секунду замешкался, стукнул два раза, смутился своего стука и открыл дверь.
Там в небольшой, но достаточно просторной комнате он увидел высокого человека, возрастом немного старше среднего, сидящего в кресле, никогда, ни по телевизору, ни по интернету, не видимого им прежде.
Этот человек, то есть Верховный Магистр, на удивление не производил отталкивающего впечатления. До встречи в Колином воображении сформировался образ Магистра, как сюрреалистичное сочетание лиц Гитлера и Сталина плюс иногда представлялся образ злого мага из фильма Властелин Колец. А в реальности перед Колей сидел человек с обычным лицом, без бороды и усов, все еще молодым, но уже с печатью прожитых лет. Словом, ничего особенного.
Но тут Коля заглянул Магистру в глаза и тотчас понял, что больше смотреть в эти сверкающие глаза он не захочет никогда. Густой, энергичный взгляд его, казалось, был осязаем физически.
В его взгляде не было жестокости. В его взгляде не было безумия. Но в его взгляде было что-то нечеловеческое. Что-то сильное как во взгляде льва. Что-то собранное, как во взгляде кошки. И в то же время, блеск беспредельного ума в его зрачках делал взгляд его несравнимым с взглядом животного.
Но вышеописанное, пожалуй, не отталкивало, а вызывало любопытство. Поразило самым неприятным образом Колю другое. Мощный взгляд Магистра был насыщен выражением усталости и скрытым страданием - единственным сугубо человеческим выражением в его глазах, замеченным Колей, знакомым по тяжело больным людям, ведущим долгую и безуспешную борьбу со своей болезнью.
Хорошо, что Магистр стал смотреть куда-то вниз и его веки прикрыли этот ужасающий человеческим страданием нечеловеческий взгляд.
- Ты голоден? - тихо, словно обессиленный, спросил Магистр. - Может быть, хочешь пить? Спиртное не предлагаю.
- Нет, спасибо, я не голоден.
Неожиданно голос Магистра зазвучал громогласно, отчего у Коли учащенно забилось сердце.
- Понимаешь ли ты, с кем разговариваешь, кто ради встречи с тобой отложил тысячу неотложных дел?
Столь напыщенный вопрос был задан, однако, без тени высокомерия. Громкий звук его голоса не содержал угрозы, и тон вполне мог сойти за дружелюбный.
- Я понимаю вас, как очень влиятельного бандита. Возможно короля бандитов, - ответил Коля не так громко, но в полный голос, пытаясь своим нотам также придать положительный оттенок.
- Люблю, когда собеседник не пытается замаскировать свои мысли и говорит откровенно. Но не соглашусь с таким определением, - Великий Магистр улыбнулся. - Определение "бандит" мне мало подходит. Ведь кто такой бандит? В первую очередь, человек, взыскующий материальных благ путями, отвергнутыми обществом посредством закона.
Я не преследую никаких материальных благ. Ни я, ни мой орден не имеет низменных целей, как то деньги, хотя, признаюсь, в нашем распоряжении находятся неисчислимые суммы.
По сути, я - царь всего мира. Да-да, не больше и не меньше. Я - глава организации, управляющей делами не только России, но и всех других стран. Кем основан наш Тайный Орден и когда, пускай пока останется для тебя втайне. Но знай, что с давних пор и беспрерывно, по сей день, лучшие представители сего мира привлекаются в нашу организацию для работы во благо человечества.
Предвижу твой вопрос: в чем состоит работа и, главное, в чем - благо? Коротко на этот вопрос ответить нелегко.
Оглянись на прошлое мира, на столько, на сколько хватает памяти истории. Что ты там видишь? В первую очередь, на всем протяжении тысячелетий, как вехи расставленные вдоль длиной дороги, ты замечаешь различных пророков, аватаров и других представителей бога, божественной воли, сил или что бы там ни было.
Их устремление - направить эволюцию человека в русло духовного совершенствования. Их идея - как естественное следствие развития морали - рост интеллекта. С ростом интеллекта - развитие цивилизации. Только нет в их идее того многообразия возможностей, что предоставляет человеческая природа и космос.
Сегодня мы бы могли представлять собой высоконравственное общество, живущее высшими идеалами, но не имеющее сложных машин, утонченной кухни и страстной любви. Сера и безвкусна была бы такая жизнь. Идеальный мир не интересует земная пыль. Не существовало бы счастья, потому как счастье рождается лишь в пучине сугубо земных условий.
Еще в глубокой древности ученые открыли безграничные возможности материи. Наш орден был создан, чтобы устремить человечество на познание этих возможностей и построение общества сообразно новой философии, тем самым направить эволюцию к торжеству человека над природой, процветанию и счастью.
Но история слишком обширна, со временем ты узнаешь многие из сокрытых тайн прошлого. Сегодняшний день показывает, что тысячелетия не прошли даром. Смотри, какая замечательная вещица, - Магистр кивком указал на стол, на котором лежал плоский ноутбук. - Она же и свидетельство нашей неудачи. Вместо пробуждения в себе спящих сил интеллекта, человек забавляется этими электронными игрушками, еще алкоголем, зрелищами и развратом. Вместо устремления к новым возможностям, равнодушие ко всяким идеям. В итоге имеем кризис цивилизации и деградация.
Пришло опасное время, но наполненное также потенциалом к большим переменам. Орден выработал новый план, и он уже претворяется в действие. В первую очередь необходимо скорое общественное переустройство, что не осуществимо без России.
Мы достаточно сильны и влиятельны, чтобы во главе страны встал тот человек, который нам нужен. Но при обязательном условии. Этот человек должен обладать умом и набором свойств, называемых нами внутренним магнетизмом. Таких людей немало.
Но есть еще одно условие: при рождении, над этим человеком звезды должны сложиться в особенный счастливый узор. А это большая редкость. И то, что в это сложное время такой человек есть, не случайность, а воля провидения. Этот человек ты.
Не разумно идти наперекор Судьбе. Ты станешь президентом, и под твоим началом начнется новая эпоха.
Итак, ты нужен мне и ты нужен всему человечеству.
- Я не знаю, что ответить, - произнес Коля после задумчивого молчания. - Как же вы планируете осуществить... То есть каким образом, меня - в президенты?
- Ты обо всем узнаешь в свое время. Как я уже говорил, мы достаточно могущественны. Сейчас от тебя требуется лишь согласие. Скажи "да" и этот момент будет считаться началом нашей работы.
- А что, если я откажусь?
Лицо Магистра посуровело. Его веки вновь поднялись, освободив на мгновение энергию его нечеловечского взгляда и сразу опустились.
- Ты не можешь отказаться. Речь идет не о твоей жизни. Речь идет о будущем планеты. Я сделаю все, чтобы ты пришел к согласию.
- Вплоть до угроз? - грустно усмехнулся Коля.
- Вполне возможно. К сожалению. Я знаю, что угрозы - не самое эффективное средство. Мы способны действовать более тонко. Мы могли бы присутствовать в твоей жизни постоянно, и ты со временем пришел бы к согласию.
Но мы искали тебя три десятилетия, и нашли только недавно. Теперь времени мало. Перелом наступает уже сейчас.
Поверь, я не бандит. Метод угроз вызывает во мне чувство омерзения. Я полюбил тебя, как только узнал о твоем существовании. Но ситуация очень серьезна. Поэтому давай не будем усложнять и без того сложное дело. Я жду слов согласия.
Коля помолчал немного и затем сказал, робко улыбнувшись:
- Мне кажется к такому серьезному вопросу, время на размышление должно прилагаться автоматически.
Рука Магистра, свободно лежавшая на подлокотнике кресла дрогнула в напряжении. Пальцы кисти его сжались в кулак, что говорило о крайней степени его недовольства. Тем не менее, голос его вновь зазвучал тихо и устало:
- Что ж, подумай. Даю сроку семь дней, после чего ты должен связаться с Исаевым и сообщить о своей готовности к работе.
Глава двадцатая.
Коля пришел в свой номер гостиницы печальный и погруженный в думы. Зета, за время одиночества заметно измаялась от безделья, и когда Коля вернулся, окружила его вихрем забот и лаской. Нежно обняла, помогла раздеться, аккуратно сложила брюки и кофту на полку, повесила куртку на вешалку, нажал кнопку включения чайника и пока Коля умывался, стояла в дверном проеме душевой и держала полотенце. После того, как Коля закончил с умыванием, налила в чашку чай, положила рядом плитку шоколада.
- День предшествует ночи, ночь предшествует дню. Не грусти, расскажи, как все прошло, - попросила девушка.
Коля вздохнул, отломил кусок шоколадки, кинул в рот, и горестно согнувшись над фарфоровой чашкой, начал рассказывать.
Когда рассказ закончился, Зета, выглядела так, как будто Коля поведал не что-то невероятное, а, например, посетовал на временные проблемы на работе, то есть умеренно сочувствующей, но не выглядела ни пораженной, ни испуганной.
Вместо того, чтобы прокомментировать услышанное, она сказала:
- Ты выглядишь усталым. Ложись, отдохни пару часов. Затем я бы хотела погулять по Москве. В интернете прочитала, что в театре идет премьера, а в Третьяковке - новая выставка, из закрытых фондов. Между прочим, когда я жила в Москве, то почти каждую субботу ходила либо в театр, либо в галерею.
- Третьяковка - это хорошо, - закрыв глаза, ответил Коля устало. - Давно хотел увидеть одну картину, "Девочка с фиалкой" называется.
****
К Колиному разочарованию, галерея проводила выставку икон. А он уже думал, что впервые вживую увидит великие произведения великих художников. Иконы же Колю не интересовали и раньше, а поверхностный взгляд на ряды потемневших от времени небольших деревянных прямоугольников просто вызвал тоску.
Зета, напротив, была увлечена и подолгу стояла у икон, не пропуская ни одной. Вдобавок девушка не переставала делиться с Колей впечатлениями по поводу каждого произведения. В конце концов, даже сила счастья не смогла противиться силе нетерпения.
- Милая, ты же кажется, мусульманка, к чему столько внимания к христианским изображениям?
- Ничего, я не слишком религиозна.
- Не слишком? Ты мне говоришь это после того, как мусульманский отшельник из пустыни назвал тебя своей ученицей?
- Мой учитель - суфий, а суфизм это не религия. Для суфия любая вера заключает в себе свет истины. Впрочем, как и в любой вере есть своя доля тьмы. Как ты думаешь?
Коля:
- Я не знаю. Я всегда был далек от этих вещей. Даже не знаю, как объяснить... понимаешь, я никогда не имел чрезмерно свободного времени, ни особого желания задуматься о духовном. Но я как-то принял мысль о том, что православие - единственно истинная вера, с этим и жил.
- Хм, - довольно громко и отчетливо раздалось за спиной. Коля и Зета синхронно обернулись. Они увидели бородатого, длинноволосого человека в священнической рясе.
Надо сказать, что, судя по большому количеству бородатых лиц в зале, галерея привлекла множество служителей церкви, к чему располагала тематика выставки. И рядом с Колей и Зетой стоял один из представителей духовенства - молодой священник с коренастой фигурой, широкими ладонями и умным и болезненно-кротким лицом.
- Вы извините, за то, что стал невольным свидетелем вашего разговора, - заговорил с ними священник. - Но уж коли я стал свидетелем, мой долг вмешаться.
Могу я поинтересоваться вашим возрастом? - обратился священник к Коле.
- Тридцать три, а что?
- Самый возраст, чтобы задуматься о духовном, если не делали этого ранее.
И еще у меня всегда и неизменно вызывает негодование, когда слышу, что все религии одинаковы. Потому что только повальное невежество, способно сделать эту точку зрения такой популярной.
Девушка (священник перевел свой взгляд от Коли к Зете), я уважаю тот факт, что по рождению вы не являетесь христианкой, я также уважаю ваше мнение. Но поймите, нельзя говорить такое в окружении священных православных икон. Тем более вы даже не принадлежите традиционному исламу, а какой-то секте, если я правильно понял из вашего диалога.
Чувства Зеты выдал алый румянец, в одно мгновение вспыхнувший на ее щеках.
- Мой учитель - святой, а не сектант! Сама я не святая, не сектанка, и вообще не принадлежу никакой вере. А кто я? Я счастливая невеста, а это мой жених. Видите ли вы в этом хоть каплю сектантства? И, кстати, я откровенно не понимаю, почему вы так восстали против других религий.
- Извините, я не хотел вас обидеть или оскорбить. Но, истинно верующие вникают в сущность православия и разница с другими конфессиями для них очевидна...
Если у вас есть время, я бы мог объяснить...
Зета не дала договорить, прервав священника довольно бесцеремонным образом.
- Для меня православие - в первую очередь простота, любовь и аскеза. А у вас на пальце я вижу золотой перстень с бриллиантом, а туфли под рясой, как с витрины дорогого магазина итальянской одежды.
Назовите мне истинного православного подвижника, и я терпеливо выслушаю все философские и теологические концепции, что изойдут из его уст.
Священник заметно обиделся, хоть и старался не выдавать себя.
- В православии не существует градаций, все священнослужители перед богом стоят на одной ступени, - только и ответил священник и принялся рассматривать икону.
- А вы случайно не знакомы с отцом Михаилом, настоятелем церкви в селе N, что в ста километрах от Москвы? - неожиданно спросила священника Зета, после некоторого молчания.
-Что-то не припомню, Московская епархия большая.
- Тогда вы обязательно должны с ним познакомиться. Поедемте.
- Куда?
- В село N.
Священник растерялся.
Зета:
- Уверяю вас, это такой человек - истинный православный. Вы ни за что не пожалеете о знакомстве с ним. Не беспокойтесь, отсюда недалеко, всего сто километров. Можно доехать на поезде.
Священник (все еще в растерянности):
- Не надо на поезде, у меня есть машина. Что ж, поедемте тогда...
Все трое направились к выходу из галереи. Первым шел cвященник, ведя к месту парковки его машины, за ним, немного поодаль следовали Зета с Колей.
Коля (шепотом, чтобы его не услышал впередиидущий священник): - Ничего не понимаю. Какое село N, зачем мы туда едем, и откуда ты знаешь какого-то отца Михаила?
- Однажды, во время одной из бесед с моим учителем, чисто из праздного любопытства, я спросила, знает ли он кого-нибудь, из живущих сейчас на земле, еще более духовного, чем сам учитель.
И Бахтияр, назвал имя отца Михаила. С тех пор я мечтала посетить его и вот, наконец, представилась счастливая возможность.
Пока машина прогревалась, священник с сосредоточенным видом водил пальцем по экрану смартфона.
- М-м, - задумчиво промычал он. - Никакого храма в селе N не существует.
- Существует, - ответила Зета, - я точно знаю.
****
В самом селе действительно не оказалось никакой церкви. Не имелось даже захудалой часовни. Да и само село пребывало в крайнем запустении: старые одноэтажные дома с обшарпанными стенами, заросшие бурьяном, покосившиеся, полусгнившие заборы, дороги с почти полностью разрушенным асфальтом, обилие коровьего навоза на дорогах, и, что особенно примечательно, множество брошенных домов на окраине села с, внушающими жуть, черными проемами разбитых окон.
Священник остановил машину возле местного жителя и, открыв окно, спросил у того есть ли где неподалеку православный храм. Местный житель оказался пьян. Поэтому больше жестикуляцией, чем малопонятными словами он объяснил, что единственная в округе церковь находится на некотором отдалении от села и указал направление.
****
Церковь оказалась небольшим бревенчатым, довольно старым, судя по виду бревен, строением, но ухоженным и совсем не ветхим. В принципе, это была обычная старорусская изба, но с характерной для храма крышей и деревянным крестом на верхушке.
Церковь стояла на чистой зеленой поляне, а поляна была окружена забором высоких деревьев и непроходимым подлеском между деревьев. Казалось, церковь стояла на опушке леса, но на самом деле - в огромном холмистом, поросшим бурьяном, поле-пустыре. По всему этому полю, не равномерно, а местами росли одиночные деревья, иногда парами-тройками, но чаще небольшими группами. И только в центре поля, как оазис среди пустыни или маленький остров посередине озера, над полем возвышалась большая группа деревьев, вблизи похожая на лес. Внутри этого оазиса или острова раскинулась поляна, на которой и стояла церковь. То есть деревья росли странным кольцом, лишь размыкаемым дорогой, ведущей к церкви, что наводило на мысль об искусственном происхождении поляны, такой зеленой и аккуратной.
За церковью раздавались какие-то глухие стуки. К источнику этих звуков вся троица и направилась.
Обогнув храм, их взорам открылся небольшой двор, с подсобным домиком или сараем, дровяной поленницей, деревянной колодой и тачкой, заваленной на бок. К боковой стенке сарая, примыкал стол-верстак, оборудованный тисками. Над столом согнулся худощавый, одетый в обыкновенную рабочую одежду старик и уверенными твердыми движениями скользил рубанком по доске.
Священник, Коля и Зета пошли ближе и поздоровались. Старик оторвался от работы и поздоровался в ответ.
Поначалу Коля был уверен, что старик - обыкновенный рабочий или сторож, настолько облик старика в этой рабочей спецовке, немного грязной, местами порванной, не вязался с образом священнослужителя. Но когда Коля более внимательно посмотрел на старика, а старик посмотрел на Колю, стало понятно, что вряд ли сельский рабочий будет иметь такие мудрые морщины и такой чистый взгляд. Вряд ли преклонные года отпечатавшиеся на лице этого человека таким образом, что трудно было определить шестьдесят ему лет, семьдесят или восемьдесят, испытывают груз пороков обычного рабочего человека, особенно сельского.
По поводу нежданного визита, старик не выказал удивления. Впрочем особого радушия, в нем Коля также не заметил.
Скоро у Коли уже не осталось сомнений, что перед ним стоит искомый настоятель церкви.
Неожиданно Зета совершила низкий поклон настоятелю, на что настоятель низко поклонился Зете.
Далее Отец Михаил пригласил войти в церковь, как гостей приглашают к себе в дом.
Судя по внешнему виду храма, Коля заранее предполагал увидеть скромную обстановку внутри. Но скромность тесных внутренних помещений превзошла его ожидания. Центральный зал, по сути, являлся небольшой комнатой. Проникающий через окна дневной свет, с трех сторон освещал пустоту зала, которая была бы абсолютной, если бы не две самодельные скамейки, самодельный стол, керосиновая лампа на столе и иконостас на дальней, от входа стены. В остальном: голые бревенчатые стены, голый пол и голый потолок. Однако, совершенная чистота в этом зале или комнате и аромат свежего воздуха, вместо характерного запаха, присущего старым деревянным и замкнутым помещениям, неожиданно создавали ощущение уюта и комфорта.
Священник огляделся вокруг и, хмыкнув, прокомментировал увиденное:
- Назвать это православным храмом можно только с очень большой натяжкой. Все-таки существуют определенные правила...
- Главное, здесь подходящие условия для обращения к Богу, - ответил отец Михаил. Он уже успел переодеться в черную рясу и надеть головной убор.
Священник ничего не сказал, лишь пожал плечами и подался вперед, желая рассмотреть иконостас.
Иконостас пребывал в некоторой тени, так как не освещался ни лампадами ни свечками, а прямые лучи дневного света падали мимо. Поэтому, заложив руки за спину, священник максимально приблизил лицо к иконостасу, рассматривая сначала икону, висящую слева и затем довольно быстро перешел к иконе центральной. Видимо, иконостас - три маленькие иконы, вывешенные в ряд: та, что в центре - немного побольше. и две совсем маленькие иконы по бокам, выглядели невзрачно не только для Коли.
И тут произошло нечто удивительное. Только что священник рассматривал икону в расслабленной позе, рисующей скорее равнодушие, чем любопытство. Но через мгновение, вся его плотная фигура как-то напряглась, спина согнулась, а его глаза вместе с головой начали судорожно метаться, хаотически перемещая взгляд по всей поверхности иконы.
Священник резко оглянулся на настоятеля, перевел взгляд на Колю, затем на Зету. Ничего не сказав, он вновь обратился к иконостасу. Какое-то время священник смотрел на икону, не отрываясь, после чего он в точности повторил свои последние действия: сначала резко развернулся, затем посмотрел на отца Михаила, на Колю и на Зету. Только в отличие от первого раза, взгляд священника был переполнен выражением растерянности и ужаса.
- Неужели... - пробормотал он. - Нет, этого не может быть.
Священник замолчал, пребывая в таинственном замешательстве.
- Это, копия. Просто очень хорошая копия, - пробормотал он себе под нос. - Это ведь копия, верно? - вопрос, содержавший в себе нотки надежды, был задан отцу Михаилу.
- Нет, оригинал.
- Невероятно. Это же та самая пропавшая святыня (называет век и название)
- Я вижу, вы хорошо разбираетесь в иконах? - вместо ответа задал вопрос настоятель.
- Иконы и иконография моя любовь и хобби. И кое-что я понимаю в этом. Где вы нашли эту бесценная реликвию?
- Подвижники минувших веков сохранили икону от уничтожения.
- Господи, я не могу поверить... Я сейчас сойду с ума, либо потеряю сознание... Это такая святыня! Такая ценность!
Действительно казалась, что побледневший, покрытый испариной священник от переизбытка чувств вот-вот упадет в обморок.
Дрожащим от волнения голосом, священник снова заговорил: - Я должен... Я просто обязан заявить в Синод, чтобы прислали сюда спецалистов по иконам... Поймите, такое сокровище не должно храниться в захолустье...
- Хорошо, - ответил отец Михаил. - Только не надо сюда никого присылать. Лучше забирайте икону и сами отнесите куда следует.
- Как забирайте?!- поразился священник.
- Вот так.
Настоятель отец Михаил подошел к иконостасу, снял центральную икону и вложил в дрожащие руки священника.
- Какая красота!
- Только никому не рассказывайте, где вы ее нашли.
- Господи, что я скажу тогда?
- Придумайте что-нибудь, я вас очень прошу.
- Тогда я должен идти, - еле слышно проговорил священник. Глубоко погруженный в свои чувства, он медленно двинулся вперед, похожий на сомнамбулу.
У входа он остановился и, словно очнувшись, обернул взгляд к Коле с Зетой.
- Простите, ребята. Доберетесь обратно на поезде?
****
После ухода священника, в воздухе повисла тишина.
- Не жалко было отдавать такую святыню? - разрядил напряжение тишины голос Коли.
- Святыня - только в сердце. Для истинного христианина не существует такой ценности, с которой он не мог бы расстаться, - ответил отец Михаил и подошел к Коле с Зетой, всматриваясь в их лица, как будто только сейчас заметил их присутствие.
- Ааа, - протянул настоятель. - Вижу, не простые гости явились ко мне! Что же привело вас, молодые люди?
Коля коротко поведал о своих бедах и о поисках Белого Ордена, на что отец Михаил ответил:
- Знаю о Тайном Правительстве. Но помочь не смогу. Белый Орден стоит на земле. Мои же все мысли, мои все знания - о небесном. А небеса не дадут ответ на ваш вопрос.
Моя работа - стяжание Святого Духа. Для этого и нахожусь здесь, в одиночестве. Но никого из членов Белого Ордена я не знаю.
- Значит, мы приехали зря?
- Видимо, да... Хотя постойте. Я вспомнил одного человека, который, возможно, сможет вам помочь. Конечно, я никому не должен называть его имени. Это великий человек. Он ближе к Богу, чем я. Потому что я живу только небесным. А он живет и небесным и земным. Он - великий ученый. Его фамилия - Серебряков. И он многое знает.
- Где же мне найти его?
- В городе N
- Никогда не слышал об этом городе.
- Это в Сибири.
- В Сибири?!
День клонился к вечеру. До истечения срока оставалось шесть полных дней.