Вскоре ушел и Зиновьич, дав некоторые инструкции и сказав напоследок, что поводов для сильного волнения пока не видно. Но чтобы все действия, решения и все новости касательно этого дела были согласованы с ним.
После ухода юриста Коля почувствовал себя немного спокойнее. Но в кабинет вошел Миша и баланс спокойствия снова нарушился. Миша выглядел взволнованным и испуганным.
Миша вошел без стука и без слов приветствия упал на диван. Он выглядел так, что Коле от его вида стало жарко. Руки Миши дрожали, расширенные зрачки глаз метались, будто не находя ни одного объекта, чтобы сфокусироваться, ручейки пота стекали по вискам на скулы.
- Миша, что случилось? Подожди, сейчас открою окно, жарко что-то.
Коля встал со своего места, подошел к окну, и уже было взялся за ручку, как вспомнил о чем-то. Взял с полки бутылку, начатую, примерно, на треть; поднес к глазам, посмотрел на колыхающуюся поверхность жидкости. Чему-то улыбнулся и поставил бутылку на другую полку, подальше, и раскрыл окно.
В помещение ворвался несильный, но пронизывающий холодом влажный осенний ветер. Коснулся Колиного лица, заставил прищурить глаза, поиграл волосами и проник под рубашку, тем самым одновременно вызвав приятное ощущение свежести и неприятное ощущение замерзания.
- Как бы не простыть, - произнес Коля и закрыл окно. - Теперь рассказывай, что случилось и чем ты так взволнован.
В этот момент раздался бой часов, кукушка прокуковала одиннадцать часов. Миша быстро оглянулся на часы, как оглядывается человек, очень сильно занятый собственными мыслями или чувствами, на источник резкого звука: инстинктивно или бессознательно. Оглянулся и тотчас же его, в смятении мечущийся взгляд, "поплыл" дальше по предметам, нигде не задерживаясь и ни на чем не сосредотачиваясь. Лишь когда, в процессе своего путешествия по кабинету, Мишин взгляд встретился с Колей, он остановился и приобрел осмысленное выражение.
Миша оттер рукавом пиджака капли пота со щеки, вызывающие раздражение и зуд и начал рассказывать:
- Сегодня, с самого раннего утра я поехал в банк. Дождь лил как из ведра. Из-за погоды я выехал пораньше, чтобы быть первым на приеме. И я успел приехать до того, как в городе исчезла всякая возможность передвигаться по улицам.
В банке я оказался первым и единственным в тот ненастный час клиентом. Поэтому все дела я завершил довольно быстро и легко. День начинался хорошо. Несмотря на отвратительную погоду, настроение было отменное.
Выхожу я, значит, из банка и иду по подземной парковке к машине. Иду и даже что-то насвистываю. Помнишь песню "А ну-ка песню нам пропой веселый ветер"? Вот ее и насвистываю. Подхожу к машине, отключаю сигнализацию, открываю дверь и еще, между тем, замечаю, что неподалеку стоят два Лэндкрузера с наглухо затонированными окнами. И вижу, как двери у этих джипов одновременно открываются и оттуда выходят человек, не помню, пять или шесть.
И все такие, как это сказать... строгие. Я еще, сначала, подумал, что ребята - представители каких-то спецслужб. А потом оглядел мельком и понял, что лица далеко не всех похожи на лица работников из органов.
Все, кроме одного разошлись по периметру и заняли охранную позицию. А один из них, видимо самый главный, заговорил со мной.
Сказать, об этом человеке, что он высокого роста, значит не сказать ничего. Выражение "высокого роста", значит, что человек просто высокий, не более. Надо мной же нависла глыба кубической формы с руками как лопаты, и бесформенной головой с грубым "каменным" лицом. И вся эта громада была одета в классический строгий черный костюм, что, конечно, не могло казаться не смешным.
Я сразу понял, что происходящее как-то связано с последними событиями. Мне казалось, что этот человек желает просто поговорить со мной и, поэтому я особенно не волновался.
Но огромный человек повел себя агрессивно. Одной рукой он схватил меня за грудки и потащил за собой. Я испугался, но так, как ситуация развивалась молниеносно и неожиданно, испугался несильно. Пока.
Человек открыл заднюю дверь одного из джипов и буквально закинул меня вовнутрь. Затем залез в машину сам и захлопнул за собой дверь.
Я попытался как-то отреагировать, сделал резкий рывок в сторону, но его, немыслимых размеров рука, держала меня с силой гидравлического пресса. А другая рука вытащила откуда-то большой охотничий нож и приставила лезвие к моему горлу. Вот тогда-то я очень испугался.
Человек посмотрел на меня угрожающим животным взглядом и произнес:
- Не дергайся, иначе за жизнь твою не дам и ломаного рубля.
Затем отставил нож в сторону.
- Что, - говорит, - страшно?
Я молчу.
- Вижу, что страшно и это правильно. Значит, есть желание продолжать жить.
А голос у него такой... Как же это объяснить? Нет, не грозный, и не жесткий. Даже холодный - не то определение. Голос был безразличным. Ужасающе безразличным. Таким безразличным, каким ни один нормальный человек не разговаривает с другим. Таким тоном, пожалуй, можно сказать надоедливой мухе: - Пошла вон! Все равно ничего не поймет.
Но он, этот громадный человек, говорил со мной именно безразличным, но мощным голосом, держа в руке громадный нож, и от этого я чувствовал, что дикий ужас полностью парализует мою способность двигаться, говорить и, вообще, соображать.
- А если есть желание жить, - продолжал говорить страшный человек. - Значит, существует способность слушать. Так слушай и запоминай.
Запомнить тебе надо немного. Очень скоро "Коралл" перейдет к другому владельцу. Нам очень важно, чтобы фирма не потеряла своей функциональности. Поэтому, мы хотим, чтобы ты стал новым директором, тем более, что ты им, фактически, и являешься.
У тебя есть выбор. Ты можешь выполнить наши условия или уйти со своим другом. Но если ты, попытаешься выкинуть что-либо такое, что для нас станет сюрпризом (а мы подозреваем, что ты на это способен, поэтому и находишься сейчас в этой машине), то вспомни этот инструмент.
И он поднял к верху свой кинжал.
****
Когда Коля только начал заниматься предпринимательством, он часто задавал себе вопрос: что он будет делать, если у него начнутся проблемы с криминалом или даже с правоохранительными органами (как говориться, от сумы и тюрьмы)? Как будет он себя вести и что будет чувствовать в тот момент?
На счет действий, он так ничего и не решил, а вот на счет чувств... Коля всегда полагал, что ему будет страшно.
Но, ни сейчас, ни несколькими днями ранее, когда визит Платона Робертовича Исаева ознаменовал приход странных событий в Колину жизнь, особого страха он так и не испытал.
И это ему казалось ненормальным, вернее ненатуральным. Можно сказать даже так: отсутствие страха внушало Коле опасение.
И вот почему.
Коля старался внимать урокам, которые преподносила ему жизнь.
В один прекрасный день, когда ему только исполнилось восемнадцать лет, Коля вышел счастливый из здания ГИБДД, с только что полученными водительскими правами в руках.
Своего автомобиля у него тогда еще не имелось, но отец, лично проэкзаменовав сына на предмет способности самостоятельного управления и оставшись экзаменом удовлетворенным, разрешил иногда брать его машину.
Как и любой авто-новичок, Коля чувствовал себя за рулем неуклюже, особенно в центре города, на улицах с особенно оживленным движением. Поэтому ездил он предельно осторожно, что обыкновенно вызывало раздражение у соседних водителей. Те сигналили, обгоняли, подрезали, не уступали дорогу.
Но так же, как и любой новичок, Коля привык к рулю, педалям и коробке скоростей. Привык к городскому движению и познал его законы. Изо дня в день в нем росла уверенность в себе как в водителе.
И чем больше росла эта уверенность, то тем меньше оставалось страха перед тем, что управляешь объектом, движущимся с большой скоростью. Но проблема новичков состоит в том, что вместе с чувством страха исчезает и осторожность. Причем, исчезает незаметно.
Однажды Коля понял это, когда лихо объехав автобус, он впереди, всего лишь в нескольких метрах от капота, увидел переходящих дорогу женщину и ребенка. Ему повезло, что на встречной полосе не оказалось машин и он успел отвернуть.
После происшествия, Коля несколько дней кряду приходил в себя и размышлял о случившемся. Он понял, что причиной всему стала ребяческая уверенность в собственной непогрешимости, что равноценно глупости.
С тех пор Коля стал уважать в себе, и даже немного искусственно поддерживать чувство опасения, не только за рулем, но и в жизни в целом.
- Никто не знает, - говорил он себе, - что может случиться в следующее мгновение. Никто не даст стопроцентной гарантии от случайно упавшего кирпича.
Как бы странно это ни звучало, чувство опасения поддерживало в Коле некую силу и уверенность. Потому что заставляло не расслабляться и быть готовым к любому развитию жизненных обстоятельств.
И вот, когда пришла реальная опасность, Коля не чувствовал страха. Может быть, он находился в состоянии шока или он еще не осознал, какая опасность нависла над ним.
Так или иначе, когда Миша закончил свой рассказ, ответом Коли было молчание. Он молчал и спокойно думал о том, что чувствует в душе пустоту, которая, вроде бы, должна заполниться страхом, но так и осталась пустотой. И еще думал, что в его жизни наступает какой-то новый, неизведанный этап и как было прежде, уже не будет никогда.
Коля поднялся из-за рабочего стола, осторожно обошел его кругом, подошел к Мише и осторожно присел рядом на диван.
- Подожди, Миха, надо разобраться. Давай разберемся. Какой век, какой год на дворе!? Да неужели мы не найдем способ, чтобы защитить себя?
В этот самый момент Коля отчетливо понял, что места в сердце, освобожденного для страха, больше не существует. Пустота полностью, до краев заполнилась другим чувством, которому действительно трудно подобрать название. Назовем, тогда, условно чувством воинов Александра Невского.
И тотчас же пришло беспокойство: а не является ли теперешнее его состояние безрассудным? Не способен ли он в таком состоянии ухудшить ситуацию и навредить себе, Мише и другим работникам компании?
- Ну что ж, - подумал Коля. - Вот оно успокоительное чувство опасения, теперь можно садиться за руль, то есть действовать, согласно обстоятельствам.
- Кажется, самое время позвонить Виктору Сергеевичу, - сказал он вслух.
- Виктору Сергеевичу? - переспросил Миша, - Малышеву? Это, пожалуй, выход.