Червь вгрызался в еду. Миллиарды сородичей питались рядом, сосредоточенно зарываясь в недра умершей планеты. Их прозрачные тела постепенно приобретали окраску, запах и, вкус. Последний, конечно, могли бы оценить только космические рыбы, которых опарыш пока не встречал. Генетическая память тоже молчала, не пугая какой-либо опасностью, кроме голода. А уж голод не грозил им до конца жизни.
Кубло нашло эту планету сравнительно недавно. И - вот удача - на последней стадии существования. Углеводородные формы жизни с убийственно переразвившимся интеллектом уже впали в миграционный психоз. Не считаясь с простейшими расчетами, с которыми справилась бы и бактерия, они упрямо пытались отправиться на соседние планеты. Забравшись в искусственные металлические панцири, выпуская струю отвратительно пахнущих газов, достигли только соседнего планетоида. Разумеется, непригодного для жизни.
Червь аккуратно выел органику из металлического панциря, в который забрались четыре высшие углеводородные формы и одна маленькая невысшая. Твердый металл пусть едят сородичи постарше. На наш век хватит и более вкусной и легкоусвояемой пищи.
Существа, населявшие раньше планету, зачем-то покрыли значительные площади невкусными бетоном и металлом. Впрочем, некоторым червям нравился асфальт и декоративные плитки на площадях маленьких городков. Опарыш перестал зарываться и пошел вдоль поверхности. Почва была вкусной, но быстро надоедало однообразие. Наконец, ему повезло - он добрался до автозаправочной станции! Лучше только склад авиационного керосина, но почти все они были сожраны более молодыми предшественниками. Сложно поверить, но раньше это восхитительное лакомство сжигалось, чтоб обеспечить ускоренное передвижение. А зачем куда-то спешить, если еда и так под боком?
Длина опарыша уже превысила размер межпланетного корабля бывших обитателей планеты, когда червь понял, что такое настоящий голод. Хотелось есть все сильнее, он становился все менее разборчив. Камень, металл, органика, почва - все перерабатывалось. Поглощалась даже искусственная субстанция, которую бывшие жители производили все из тех же углеводородов, а ведь раньше она вызывала у червя несварение.
Совсем недавно опарыш терпеливо ждал, пока вымрет коренное население. Он усердно внюхивался в атмосферу планеты, которая становилась все более ядовитой для восьми миллиардов существ на поверхности. Но они этого, казалось, не замечали. Единственным ограничением рождаемости были периодические взаимные истребления, но этой меры явно не хватало. И, наконец, последнее существо погибло, а черви принялись есть. Генетическая память подсказывала, что конец углеводородных неизбежен, спешить не надо. Так и получилось.
Поглощение планеты шло все быстрее, черви без разбора ели все подряд и двигались к центру, тесно прижавшись друг к другу. Когда вся масса планеты была переработана в кубло, черви принялись есть друг друга. Углеводороды, нужные для первой фазы роста, давно закончились. Спрессованная масса червей притянула сначала орбитальный планетоид, а вскоре и соседние планеты. Находящиеся на поверхности черви ели камень астероидов, а их самих поглощали сотоварищи из кубла. Живой моток становился все более монолитным, пока не осталось всего два червя. Опарыш вгрызся в хвост брата, тот делал то же самое. Наконец, один червь возобладал и стал единственным. Он бешено завращался в пустоте и вцепился уже в собственный хвост. Минута, и вокруг желтого карлика солнечной системы вращался только белый шар - бывший опарыш. Гравитационный закон, казалось, только теперь заметил перемены. Солнце потянулось к гостю из дальнего космоса, а он прильнул к солнцу. Несколько витков и два одиночества слились в единое целое. Опарыш остатками сознания ощутил непередаваемую любовь к звезде и лопнул, отправив в далекое путешествие миллиарды бесцветных потомков. А в бывшей солнечной системе вспыхнула сверхновая.