Бар был большой. Гораздо больше, чем ему требовалось быть. Сами посудите, ну какой должен быть бар (один из трех!) в лунном адаптационном центре? В структурном подразделении Космического Департамента, которое существует-то "по инерции", причем, "по инерции" юридической, что самое смешное.
Инструкции, созданные много лет назад, до открытия эффекта Симонова-Питерсона, позволившего в конце-концов на практике "приручить", так называемые, "кротовые норы" или "червоточины", позволяя осуществлять межзвездный контакт за считанные дни, а то и часы, морально устарели, однако, не были еще упразднены окончательно. Не нужно винить в этом неповоротливый бюрократический аппарат межзвездного ведомства. Механизм делопроизводства, конечно, как и везде, по сути своей не терпит суеты и до ужаса неспешен. Но не нельзя забывать о том, что все (или почти все) инструкции международного космического ведомства, в буквальном смысле, "писались кровью" первопроходцев и, поэтому, имели мощнейшую юридическую защиту, не позволяющую отменить, или упразднить многие положения одним росчерком пера.
Да, теперь экипажи звездных кораблей не испытывали на себе разницу бортового и "земного"" времени. Но согласно ИНСТРУКЦИИ, были обязаны провести (сокращенный все-таки до недели!) курс послеполетной реабилитации в адаптационном центре на луне.
В иные времена это было жизненно необходимо. Согласитесь, что возвращаться на родную планету пропустив сто земных лет - это тот еще стресс! Сейчас курс воспринимался как досадная, но неизбежная формальность, вроде как регистрация в космопорту.
Радовало одно, что скоро эту процедуру обещали упразднить, так как те, кто улетел к звездам до эры "нуль-транспортировки" уже вернулись. Те, кто смог вернуться, конечно.
И так, бар, который назывался без затей "У Моники" по имени робота-официантки, был огромен. Он напоминал большую, распиленную вдоль продольной оси бочку, уложенную на бок. Бар мог бы впустить в себя и с комфортом разместить не менее сотни посетителей, но сейчас в нем находились лишь трое.
Это были ядерщики-механики с танкера "Громобой" ("Тhunderbum"), легшего в дрейф на околоземную орбиту третьего дня. По неписанной традиции все механики, хоть ядерщики, хоть электрики или гидравлики, попавшие в лунный адаптационный центр, предпочитали бар "У Моники". Это не означало, что им было запрещено появляться в "Янтаре" или в "Космоалко", просто так сложилось. Навигаторы ходили в "Янтарь", пассажиры (если таковые имелись) или научный состав экспедиций облюбовали "Космоалко", а механики - "У Моники".
Напомним, посетителей было трое, они сидели неподалеку от стойки и пили "Светлое крепкое N8"", предпочитая его трем дюжинам других сортов пива, не считая иных напитков, имеющихся в баре.
- И всё-таки, мне не понятно, почему я должен сам идти за добавкой к стойке, - шутливо возмутился Крис Беркана, самый молодой из присутствующих, закончивший свой первый рейс чернявый парень с быстрыми темно-серыми глазами.
- Не пыхти, мазута, - ответил, флегматик Олаф Йенсен, хотя вопрос был, по сути риторический, - ты же видишь, что она одна...
- Одна... Ну и что! Клиент, он это... Всегда прав!
- Послушай... клиент, - сказал первый ядерщик "Громобоя" Семен Чистяков, - в том, что ты вынужден сам ходить к стойке за пивом... ну и вообще, за напитками... в этом есть смысл великий.
- Какой такой смысл?
- Очень простой. Это, так сказать, своеобразный тест на состояние опьянения. Можешь идти за добавкой, значит - можешь...
- Вот еще! Будет кто меня контролировать здесь. И так неделю как привязанные к Луне этой. Как на гауптвахте, честное слово!
- А ты что хотел? Без контроля? - Йенсен поднял толстый, утыканный рыжеватыми волосками нетвердый палец, - Без контроля нельзя... И если командование... Устранилось. Контроль за младшими товарищами... должны взять на себя товарищи... старшие...
Ну-ну. - Крис придал себе самый независимый вид и крикнул Монике, - Эй, лапушка, ну-ка... организуй нам по паре "восьмерочки", солнышко!
Мелодичный голос робота откликнулся незамедлительно:
- Эй, красавчик, оторви свою задницу от стула и принеси ее к стойке, я так и быть налью тебе наперсток, не больше. Тебе итак уже пора баиньки!
Нужно отдать должное Крису, он не обиделся ни на барменшу, ни на дружный ржач товарищей, более того, сам с удовольствием посмеялся.
Степан, похлопал его по плечу:
- Не ты первый, Кристофер! Не ты первый!
- От, чертова баба! - Восхитился Йенсен. - Плевать она хотела на все законы робототехники!
= А ведь она их и не нарушала, - задумчиво проговорил Крис, - какой закон запрещает ставить нахала на место? Не в этом дело... Я вот все думаю. Я первый раз в адаптоцентре, а такое ощущение, что знаю Монику очень-очень давно... Где я мог ее видеть?
Йенсен и Семен переглянулись. Потом заговорил первый ядерщик:
- Опять все очень просто. Один художник по фамилии Ренуар в свое время написал портрет девушки в баре. Вот с него, с портрета этого, и слепили целую серию роботов-барменов типа Моники. На земле это редкость, но кое-где, встретить еще можно...
- Может быть... - проговорил Крис и сделал длинный глоток "восьмерки". Не стал он говорить товарищам, что из принципа не ходил на Земле в бары с робот-обслугой... еще за сноба сочтут. Хотя... как знать, что будет с ним лет эдак через десять - пятнадцать межзвездных перелетов, насколько опустится его "планка". Вот только, все же... где он мог видеть эту Монику? В академии? На Арктуре? На картинке? Где?
Он так ушел в свои мысли, что совершенно не слушал, о чем говорят его товарищи. А товарищи развивали начатую тему, продолжая ее в своем русле. Йенсен говорил:
- ... а я ему, типа того, что не тем вы занимаетесь, не те вопросы задаете... тоже мне социальный опрос! Ну, скажите, что мне за дело, кто будет генерал-губернатором в Таиланде? Ли Чин Джексон, или Ван Фун Тян. Да я их и в глаза не видел! И не слышал! Я четыре пятых своей жизни провожу в космосе, какое мне дело до Таиланда? Он такой совсем в ступоре, а я ему: почему бы вам не поинтересоваться. как работает рекреационная служба у звездолетчиков? Как я допустим, снимаю спермотоксикоз? Когда уже межгалактические экипажи будут укомплектованы женщинами в достаточном для нормальной работы мужчин количестве? Почему на орбитальных станциях для этого только роботы приспособлены? А я, может, с женщиной настоящей пообщаться хочу! Что мне за роботом ухаживать?.. Слова ему, то есть ей, говорить?.. Шампанским угощать?.. Вот какие нужно вопросы задавать... Нет, конечно, я допускаю, что Таиландцам очень интересно кто там у них губернатором будет, но...
- Ты, старик, как всегда видишь одну сторону медали, не замечая и не придавая значения очевидному, - сказал, улыбнувшись, первый ядерщик.
- Ты что, хочешь сказать, что я тупой?
- Ни в коем случае! У тебя просто поверхностное восприятие... Вот ты говорил, что тебе совершенно наплевать, кто там будет в Таиланде, Ли Чин Джексон, или этот... Ван Фун Тян.
- Совершенно точно!
Крис уже сообразил, куда клонит Семен, и растянул, было, рот в улыбке, но тот так строго на него посмотрел, что молодой звездолетчик вновь придал своему лицу серьезно - внимательное выражение.
- А между тем, - продолжал Чистяков, - если бы ты не пренебрегал бы инфо блоками по TV, предпочитая их программам типа Video Penthouse, ты бы знал, что именно Ли Чин Джексон, а вернее его корпорация, является в последнее время лидером в рекреационном бизнесе, и укрепление его политических позиций повлечет за собой расширение сферы влияния корпорации. Куда у нас обычно расширяются? Правильно, в космос! Ты удовлетворен?
- Не... ты точно намекаешь, что я тупой! Я вот не посмотрю, что ты начальник...
- Тише, тише... ты чему молодежь учишь?
- Молодежь... она сама чему хочешь научит, - огрызнулся Йенсен.- Такая шустрая нынче молодежь пошла, ты не представляешь! Закадрил я на Арктуре-I, ну на базе орбитальной, одну цыпу-лапу, гляциолога, так вот этот тип гражданской наружности, - Йенсен кивнул на корчившегося беззвучным смехом Криса, - увел ее буквально из-под носа. Я даже познакомиться не успел... разве только узнал, что она гляциолог.
- А что гляциолог делала на Арктуре-I? - Спросил Чистяков.
- А это, ты у него спроси... Такое впечатление, что наш пострел и робота закадрит, совершенно для этого не предназначенного.
- Ну, это вряд ли, - засомневался Семен. - Или как? А Крис?
Беркана пожал плечами:
- Да не вопрос, в общем то. Можно раскрутить по полной программе... Вон, хотя бы... Монику. Вначале танцы-шманцы, все такое... ну а потом...
Старшие ядерщики быстро переглянулись.
- Ну, это ты загнул... это я насчет всего такого...
- А что? Женщина, есть женщина. И нет разницы, из чего она сделана, из алюминия, биопластика, или резины...
- Предлагаю пари, - сказал Чистяков.
- На вечер в баре, - предложил Йенсен.
- Два, против одного, - уточнил Крис, - так честно будет.
- Принимается, - в один голос отозвались старшие ядерщики.
- Час времени, - посмотрел на часы Чистяков.
- Полчаса. - Снисходительно ответил молодой звездолетчик и решительно поднялся, не реагируя на ухмылку Йенсена:
- Орел!
Через десять минут Семен готов был поклясться, что у Моники порозовели щечки и область декольте. Он совершенно точно знал, что этого не может быть, что роботы строго функциональны, что робот-бармен не может делать того, что может робот-таксист и наоборот... Тем не менее, было то, что было... Более того, было хорошо слышно глупое хихиканье типовой барменши, как реакция на монотонное обволакивание баритона Берканы.
- Неужели свезет шельмецу, - несколько грубовато, но точно озвучил его мысли второй ядерщик.
- Очень надеюсь, что нет...
Между тем, охмуреж зардевшейся Моники шел полным ходом. Вот она изящно протянула над стойкой тонкую руку. Крис галантно припал губами к пальцам. Поднял голову, что-то сказал, не отпуская руки. Робот опустила глаза, что-то ответила...
- Придется нам его поить.
- И все же, я очень надеюсь...
- Я конечно, тоже, но...
Крис уже вел Монику вдоль стойки, что разделяла их к маленькой двустворчатой калитке, через которую пополнялся барный ассортимент. Уже играла музыка. Такая... ну словом, самая подходящая к ситуации... Достаточно нежная, достаточно ритмичная, словом, то что надо.
Калитка распахнулась, пропуская робота Монику. Крис остолбенел. Моника катилась на четырех изящных никелированных колесиках задорно сверкающих спицами. Ниже тонкой, обтянутой темно-бардовым бархатом, талии, Моника представляла собой ажурную металлическую конструкцию, стоящую на, уже упомянутых, колесиках. Конструкцию украшала табличка с мелкими буковками, которые, при желании, можно было прочесть: "Made in Thailand. Jackson & Jackson Co".
Старшие ядерщики-механики хлопнули друг друга по ладоням.