Примерно два с половиной месяца назад я после упорной борьбы со своими болезнями сдался и сразу же после очередного караула пошел в санчасть. В санчасти мне дали не те таблетки и у меня началась аллергия. Лечение заняло больше двух месяцев, но я наконец-то выздоровел и вернулся в батальон. Как раз уже подходил срок моей демобилизации, и я стал ждать увольнения в запас. Меня не ставили в наряды, и я целыми днями в парке не спеша готовил свою технику к сдаче. Ну все, думалось мне, пройдут майские праздники и я поеду домой. Неплохо было бы сходить еще раз, на прощание, в наряд в караул, но специально напрашиваться мне не хотелось. И все же в караул я пошел.
На праздники дембель Цыплич побил, заступающего в наряд в караул, Молчунова, отслужившего к тому моменту год. Майор Фоменко, которому стал известен этот неприятный инцидент, решил снять на время Молчунова с караула, потому что кто его знает, что может выкинуть обиженный солдат в руках у которого автомат, который ему выдадут в карауле. Кроме меня в нашем батальоне на тот момент подходящей кандидатуры на замену Молчунову в карауле не нашлось. Майор Фоменко пригласил меня в свой кабинет и выложил передо мной весь этот расклад. Он, конечно, не обязан был оправдываться передо мной, мог бы просто поставить перед фактом, но во избежание непоняток, все же переговорил со мной. Я согласился выручить начальника штаба нашего батальона, коим являлся майор Фоменко, и дал согласие пойти в наряд в караул. И вот я заступил в караул.
Состав караула, за время моего отсутствия в нем, заметно изменился. В карауле теперь не было ни одного солдата моего призыва, по причине увольнения таковых в запас или по причине подготовки ими этого увольнения. Попросту говоря, они были задействованы на дембельских аккордах. Много новых для меня лиц появилось в составе караула, сменился разводящий и помощник начальника караула. На смену старшему сержанту Мордованову, младшему сержанту Онисину и Ведьмаченко пришел младший сержант Чучукалов, ставший помощником начальника караула. Разводящим стал ходить младший сержант Янков из второй роты. Немного чужим стал для меня караул, но все же это был он - мой старый знакомый.
Без проблем пройдя все этапы инструктажей, которые за время службы я выучил наизусть, наш караул заступил в наряд. Меня поставили на третий пост в первую смену. Третий пост - самый ответственный пост и именно на этот пост я в основном заступал до болезни. Так что третий пост стал для меня если и не родным, то уж наверняка очень близким. Со мной в первой смене, сразу же без ужина заступающей на посты, заступили рядовые Самбын и Тернов. С ними я уже не раз и не два ходил в караул и знал их как хороших парней.
Когда наш караул в полном составе зашел на территорию караульного комплекса, солдаты тут же разбрелись кто по территории, а кто по зданию караулки - следовало тщательно принять чистоту и порядок у старого караула. Мне порядок принимать не надо было, и я пошел в караульное помещение. Зайдя в вестибюль, я остановился на пороге. На меня нахлынула волна воспоминаний, как будто я попал в свою старую квартиру. На стенах вестибюля висели знакомые плакаты с написанными на них большими буквами главами из устава караульной и гарнизонной службы. Я не раз зубрил эти главы, стоя перед этими плакатами, чтобы у меня никогда не было проблем с их цитированием. Еще я увидел знакомый длинный стол, прислоненный к стене и крепко закрепленный за нее. На этом столе я написал немало писем и рассказов. Над столом все также висели наушники, подсоединенные к радиоприемникам. В свои бодрствующие смены с помощью этих наушников я не раз слушал популярную музыку и новости, передаваемые местными радиостанциями. На столе все также лежали толстые подшивки газет, которые я тоже иногда перечитывал. И еще я заметил много других подробностей, таких знакомых и родных.
Из соседствующей с вестибюлем телевизионной комнаты, как мы называли комнату бодрствующей смены, шел шум от включенного телевизора. По старой привычке я сразу же двинулся посмотреть, что показывают по телевизору. Комната бодрствующей смены тоже навеяла на меня некоторые воспоминания. Полки с книгами, мягкий уголок со столиком, цветы в горшках, закрепленные на трубе, выкрашенной под березу, телевизор и подпирающая его тумбочка - все так было привычно глазу, что, казалось, и не было моего почти трехмесячного отсутствия и не будет неизбежного расставания. Я с интересом посмотрел, что смотрят по телевизору - ничего интересного.
Мне захотелось пить, и я пошел на кухню. Кухня ни капельки не изменилась. Я, как полноправный ее хозяин, просмотрел в поисках чая ведра под еду, чайник, но ничего не нашел. Однако пить все равно хотелось и, так как сейчас надо было идти на пост, то мучиться там два часа от жажды мне что-то не очень понравилось бы. Я достал кружку из навесного шкафа и набрал в нее воды из крана. Вообще-то я не любитель пить воду из крана, но выхода не было. Я выпил воду, утоляя жажду.
Караулка жила своей обычной жизнью: кто-то сдавал наряд, кто-то принимал его, кто-то готовился идти за ужином, а кто-то все еще раздевался в сушилке. Иные устроились перед телевизором, а моя первая смена готовилась заступить на посты. Мы надели на себя поверх шинелей бронежилеты, а на головы одели каски. Это нововведение в карауле было связано, видимо, с убийством Мышкина. Так-то раньше мы заступали на посты налегке, но теперь боевая задача усложнялась. Утяжелившись бронежилетами и касками, я, Самбын, Тернов и разводящий младший сержант Янков вышли к пульту заряжания и разряжания оружия.
Пульт заряжания и разряжания оружия тоже вызвал во мне сентиментальные чувства. Сколько раз здесь стреляло оружие! Забыв отстегнуть от автомата рожок с патронами, сонные караульные по запарке досылали патрон в патронник и, пытаясь продемонстрировать, что патрона в автомате нет, нажимали на курок - так положено по уставу. Раздавался громкий выстрел, который, казалось, был слышен по всей части. Если выстрел слышали старшие офицеры и звонили или приходили в караул, чтобы выяснить, что произошло, то огромный нагоняй получали как начальник караула, так и помощник начальника караула с разводящим. Если же выстрел проходил незамеченным, то достав где-то целый патрон, начальник караула с караульными умалчивали о неприятном инциденте. Даже я однажды чуть не пульнул в резинку пулеулавливателя, специально установленную на стенке для подобных происшествий. Остановил меня внимательный солдат Брагинов, стоявший рядом со мной. А то и я бы стрельнул, чем навлек бы кучу неприятностей себе и другим.
Зарядив свои автоматы, смена с новым и старым разводящими двинулась по части осматривать склады. Шли мы не спеша и молча. Для меня это уже было как-то дико. Когда смены разводил Роман Мордованов, мой приятель, то мы всегда что-то рассказывали друг другу, делились впечатлениями и рассуждали на разные темы. Конечно, это было грубейшим нарушением, но никто из офицеров ни разу нас не подловил за этим самовольством.
Сейчас Мордованов Роман уже дома. Дослужив до должности помощника начальника караула и став старшим сержантом, он по заслугам уволился из части в числе первых. И врядли кто-то будет спорить со мной, если я скажу, Что Мордованов являлся лучшим солдатом батальона. А начиналась караульная карьера молодого рядового Мордованова совсем не гладко. В первый же его караул Романа поставили на охрану оружия караульных, которое как всегда положили на пол перед оружейной комнатой. Сторожить надо было минут сорок, пока не прозвучала бы команда дневального: "Новый суточный наряд, выходим строиться на плац!". Мордованова кто-то позвал в расположение, и он отлучился на пару минут. В это время один из старослужащих, шедших из умывальника, умыкнул один автомат и припрятал его в казарме. Автомат бесследно исчез, и чуть было не разгорелся грандиозный скандал, где крайним оказался бы Мордованов Роман. Его, конечно, раз и навсегда сняли бы с караула, и он никогда бы не стал старшим сержантом. Но тогда все обошлось. Старослужащий вернул автомат, объяснив свой поступок, что просто хотел пошутить и о происшествии никто из начальства не узнал. Но для Романа происшедшее стало хорошим уроком. Он стал серьезнее относиться к службе в карауле и больше не косячил.
Пройдясь по части, смена караула пошла в парк. После того как мы обошли все склады и стоянки с военной техникой, разводящий выставил новых часовых на посты. Я залез на вышку своего третьего поста, снял с себя автомат, бронежилет и каску. После этого я позвонил в караульное помещение и сообщил, что пост принял. Осмотрев территорию, которая просматривалась с моей вышки, я с удовольствием отметил изменения, которые произошли со времени моего последнего наряда в карауле. Земля, радуя глаз, покрылась ковром из маленькой еще свежей зеленой травки, асфальт кругом высох, освободившись от луж, наполняемых затяжными дождями, а на деревьях появились ярко зеленые листочки. Как я мечтал об этих изменениях и как они мне казались такими далекими и даже невероятными в то время, когда на земле лежал снег, а на улице стоял мороз под тридцать градусов! Тогда мы поддерживали себя, уверяя друг друга, что как только распустятся почки на деревьях, все солдаты с нашего призыва будут уже дома. И действительно, многие парни моего призыва уже уехали домой. Нам же, оставшимся пока в части, тоже осталось совсем чуть-чуть. Налюбовавшись картинкой наступившей весны, я внимательно осмотрел бокс с оружием, который мне нужно было охранять. Ничего подозрительного я не заметил. Можно было расслабиться, и я стал думать, чем же себя занять. Для начала я стал приводить свои мысли в порядок, раскладывая по полочкам свершившиеся события. Я обдумал, что мне можно было бы сделать, чтобы получить какую-то выгоду. С мыслей о себе я незаметно перебрался на размышления о своих друзьях и товарищах.
В затылок дул неприятный холодный весенний ветерок и я, защищаясь от него, поднял воротник шинели. Стало лучше и теплее. Чтобы хоть чем-то себя занять, я стал делать упражнения для глаз. Эти упражнения должны были остановить развивающуюся у меня близорукость. Как-то спонтанно так у меня в голове родилась идея написать рассказ на тему моего последнего караула. За размышлениями над этой идеей меня и застал звонок из караульного помещения. Я поднял трубку и начал докладывать, что за время несения службы происшествий не случилось. Но меня перебили, сообщив, что вышла смена караула. Я одел на себя бронежилет, который все это время стоял в углу вышки, на голову надел каску, и забросил автомат на плечо. Все, теперь создавалось впечатление, что я все два часа так и стоял в бронежилете, каске и с автоматом. Дождавшись смену караула, я немного подмерзший увлек за собой в караулку парней своей первой смены и разводящего.
Придя в караулку, мы разделись, поставили автоматы в пирамиду с оружием и помчались на кухню. Первая смена стоит на постах с семи до девяти часов вечера, а ужин у нас в части всегда строго в семь часов. Наши желудки, привыкшие ужинать в одно и тоже время, сейчас яростно бунтовали, требуя еды. Хорошо, что предыдущая смена оставила нам на подносе немного жареной картошки, которую солдаты сами и приготовили. Съев картошку, мы попили чай с хлебом, намазав на него масло. После этого каждый из нашей смены занялся своими делами.
Я пошел к телевизору, перед которым развалился, удобно устроившись в мягком уголке, начальник караула старший лейтенант Дворянов. Я сел на табурет и уставился в голубой экран. По телевизору шел какой-то мудреный фильм, но мне что-то не захотелось вникать во все тонкости запутанного сюжета. Я встал с табурета и пошел к телефонному пульту, соединяющему караулку с постами. Сев за пустующий стол, на котором стоял пульт, я принял несколько докладов с постов и стал рассматривать постовую ведомость. Фамилии, росписи, отмеченное время докладов с постов - все как обычно, но для меня это все в последний раз. Достав свою тетрадку, я записал несколько предложений в еще незаконченный рассказ. Через время ко мне подошел Тернов и попросил освободить место перед пультом. Вообще-то это его пост на время бодрствующей смены. Я не стал с ним спорить и встал со стула. Но сразу я не ушел, а еще постоял немного рассматривая и запоминая знакомую обстановку возле пульта. Неужели все это я никогда больше не увижу? Эти светленькие обои, настенные часы, висящие над окошком в вестибюль, пульт, стол, пирамиду с оружием, постовую ведомость на столе, устав, принесенный кем-то для того, чтобы повторять статьи, и многое другое. В груди неприятно защемило, как будто я прощался навсегда с близким человеком. В голове мелькнула мысль - не увольняйся, останься на контрактную службу. Но я отогнал эту мысль прочь. Я напомнил себе о прекрасной и беззаботной гражданской жизни, которая ждет меня за забором части. Чтобы как-то развеяться, я опять пошел смотреть телевизор. Вскоре пришло время нашей отдыхающей смены, и рутина наряда и тотального недосыпа меня безвозвратно поглотила, отодвинув сентиментальные чувства на второй план.
За заботами несения службы в карауле я и не заметил, как мой последний наряд в карауле подошел к концу. Построившись возле калитки караульного комплекса, наш караул под предводительством старшего лейтенанта Дворянова строем вышел наружу. Мы пошли сдавать оружие в оружейную комнату. Я оглянулся и посмотрел на караульное помещение. Больше я не попаду туда никогда. Я мысленно простился с караулом и подобрал ногу, чтобы идти со всеми в ногу. Ну и ладно, подумал я, все, хватит с меня караулов и армии вообще. Пора готовиться домой и мысли о доме уверенно заполнили мою голову, отодвинув все остальное на задний план.