No one knows what will happen next, such portents fill the days and nights;
Years prophetical! the space ahead as I walk, as I vainly try to pierce it, is full of phantoms,
Unborn deeds, things soon to be, project their shapes around me,
This incredible rush and heat, this strange ecstatic fever of dreams O years!
Your dreams O years, how they penetrate through me! (I know not whether I sleep or wake;)
The peform'd America and Europe grow dim, retiring in shadow behind me,
The unperform'd, more gigantic than ever, advance, advance upon me.
WaltWhitman
Часть I. Аркадия
Глава 1.1
Глава 1.2
Глава 1.3
Глава 2.1
Глава 2.2
Глава 2.3
Глава 3.1
Глава 3.2
Глава 3.3
Часть II. Полис
Глава 4.1
Глава 4.2
Глава 4.3
Глава 5.1
Глава 5.2
Глава 5.3
Глава 6.1
Глава 6.2
Глава 6.3
Часть III. Океан
Глава 7.1
Глава 7.2
Глава 7.3
Глава 8.1
Глава 8.2
Глава 8.3
Глава 9.1
Глава 9.2
Глава 9.3
Часть IV. Элизиум
Глава 0
Послесловие автора
Часть I. Аркадия
Глава 1.1
Представьте себе девочку, которая живёт в посёлке посреди леса...
Представьте себе внешность девочки, выросшей посреди леса. Невысокий рост, смуглая от загара кожа, светло-русые волосы, заплетённые в две длинные косы, карие глаза, немного вздёрнутый нос, полные губы. Девочка растёт и постепенно становится женщиной. Женское, взрослое начало сталкивается в ней с детским началом, и это порождает нескладность, угловатость, неопределённость, незаконченность.
Представьте себе посёлок, в котором живёт девочка. Три десятка неогороженных деревянных срубов с двускатными крышами стоят двумя рядами вдоль реки. Дома наполовину врыты в землю, смотрят входами на улицу. За каждым домом -- огород: картошка, лук, репа, конопля, рожь. Лес и река дают травы, ягоды, грибы, рыбу и мясо птиц и зверей.
Представьте себе дом, в котором живёт девочка. Вход в виде узкого низкого коридора -- надо нагибаться, чтобы войти. Посредине большой очаг, обложенный камнями, у стен -- топчаны. Везде звериные шкуры -- на полу, на стенах, на топчанах. На шкурах сидят, на шкурах лежат, шкурами укрываются. В крыше -- отверстие для выхода дыма, окон нет.
Представьте себе семью девочки. Отец -- богатырь: высокого роста, широкоплечий, почти квадратное лицо, длинные светлые волосы, светлая борода, серые глаза, как будто всегда прищуренные, нос с горбинкой, прямой рот. Мама -- красавица: у неё круглое лицо, русые волосы -- две косы, -- широко расставленные карие глаза, широкий вздёрнутый нос, полные губы.
У девочки -- четверо братьев и сестёр: младшие брат и сестра и два старших брата-близнеца. Девочка и младшая сестра чертами лица пошли в маму. Три брата похожи на отца: такие же почти квадратные лица, как бы прищуренные голубые глаза, но юность проступает в них румяными пятнами на щеках.
Глава семьи -- не отец, а дедушка. Он выглядит так, как будет выглядеть отец лет через двадцать пять: густые седые волосы и густая седая борода, складка над веками, придающая лицу печальный вид, мешки под глазами, потерявший форму грушевидный нос, углы губ опущены, морщины на лбу, морщины на шее, морщины на руках, сгорбленная спина, охрипший голос. Но дедушка -- старый богатырь, у него ещё крепкие ноги и сильные руки.
Мама с сёстрами носят длинное, ниже колен платье с круглым вырезом, мамино платье подпоясано широким кожаным ремнём, который украшают звериные зубы и вышитые "коловраты". На мужчинах -- длинные рубахи, кожаные ремни с звериными зубами и "коловратами", широкие штаны. Взрослые обуты в кожаные сапоги, дети от первой травы до первого снега бегают босиком. Зимой вся семья укутывается в шкуры.
Так, по словам дедушки, жили все их предки, все их пращуры -- не годы, а века. Девочка верит дедушке. Дедушка -- не только сильный, но и мудрый. Самый мудрый человек на свете, и все это знают.
Дедушка говорит: "Есть земля, и есть небо. Человек рождён жить на земле. Человек не сможет жить на небе", -- и это правда.
Дедушка говорит: "Земля -- это звук, цвет, вкус. Небо -- это пустота. Земля -- это горы и равнины, реки и озёра, деревья и травы, звери и птицы. Небо -- это ничто. Земля тверда, крепка, надёжна. Небо опасно. Земля -- для людей. Небо -- не для людей. Небо -- для драконов", -- и это тоже правда.
Дедушка говорит: "Земля, мир, Мать-Природа -- это можно. Небо -- это нельзя. Небо -- это запрет".
Неужели всё это правда?
* * *
Рысь выглянула из-под шкуры и осмотрелась. В доме было светло от горящего очага, возле которого стояла мама. Отца и дедушки не было. Братья и сёстры ещё лежали на своих топчанах. Людмил укрылся шкурой с головой, наружу торчала только его рука, а Милуша почти сбросила свою шкуру. Милослав лежал лицом к стене, а Милорад -- лицом к середине комнаты. Милорад подмигнул Рыси. Рысь тоже подмигнула, только у неё, как всегда, это получилось не с первого раза, и сначала она подмигнула двумя глазами.
-- Вставай, Мила, -- послышался знакомый ласковый голос. Мама знала, что повторять два раза не нужно. Рысь была старшей сестрой и должна была помогать маме в готовке еды. Хотя ей было трудно, но она каждое утро пересиливала себя. Не оставлять же голодными восемь человек. За готовкой утренней ржаной каши с мясом Рысь не заметила, как совсем рассвело.
К этому времени все братья и сёстры проснулись и сидели на топчанах в ожидании каши. Первыми поднялись двойняшки Милослав и Милорад и сразу заговорили об охоте. Они могли говорить только об охоте. Людмил, повторявший за старшими братьями, смотрел на них, не отрываясь. Было видно, что он тоже хочет поговорить с ними об охоте, но они не обращали на него внимания -- мал пока.
Людмил был так увлечён, что не увидел, как Милуша взяла его деревянную ложку. Милушу не интересовала охота, она играла двумя ложками -- своей и Людмила: "Мир вам, уважаемая ложка". -- "Мир вам, уважаемая ложка". Ложки обошли топчан и снова встретились: "Мир вам..."
Мама попросила Людмила позвать отца и дедушку. Людмил выбежал, как будто ему велели сообщить, что начался пожар. Милуша повернулась к Рыси и сказала -- точнее, её ложка сказала:
-- Мир вам, Милава.
Только от мамы и от дедушки Рысь терпела, чтобы её называли Милой или Милашей. Остальные должны были называть её Милавой, тем более младшая сестра.
-- Мир вам, ложка, -- ответила Рысь.
Людмил вернулся и сказал, что отец с дедушкой скоро придут. Он пошарил глазами в поисках своей ложки и увидел её в руках Милуши.
-- Моё, -- сказал он и схватился за конец ложки.
Милуша потянула ложку на себя, но Людмил легко вырвал у неё ложку. Милуша на мгновение застыла. За это мгновение Милорад успел сделать знак маме, а Рысь -- немного отодвинуться и зажмуриться. Потом Милуша открыла рот и закричала.
Мама, присев на корточки, утешала Милушу, приговаривая: "Не плачь, родная", -- и краем платья вытирая мокрое от слёз Милушино лицо. Людмил напряжённо пялился в угол и делал вид, что он тут ни при чём. Милослав морщился, как от боли, -- он терпеть не мог слёз. Милорад сочувственно смотрел то на Людмила, то на маму. Рысь терпеливо ждала, уперев руки в бок. Тут дверь распахнулась, и, наклоняя головы, вошли дедушка и отец. За ними вбежал огромный, лохматый Варяг, который мокрым носом ткнулся в ногу Рыси. Рысь потрепала голову Варяга, и он отправился на свою подстилку возле входа.
-- Что за шум, а драки нет? -- весело спросил отец. Наверное, Милушины вопли были слышны и во дворе.
Мама громко вздохнула, усадила вздрагивающую и шмыгающую носом Милушу и подошла к котлу. Дедушка по лицам Людмила и Милуши сразу понял, что случилось, и, проходя к котлу, огромной ладонью погладил обоих внуков по голове. Милуша перестала вздрагивать и шмыгать носом, а Людмил перестал пялиться в угол и расслабился. Отец тоже прикоснулся к голове младшей дочери такой же огромной, как у дедушки, ладонью. Мама и Рысь выдали каждому по деревянной тарелке с кашей.
Отец и дедушка ели неторопливо, осторожно дули на поднесённые ложки, долго жевали мясо.
-- От мяса вся сила, -- как обычно, сказал отец, и дедушка кивнул.
Мама торопилась, чтобы поскорее начать уборку. Милослав и Милорад проглотили кашу раньше всех, потом проглотили добавку и ждали, пока доедят старшие. Людмил заставлял себя есть нелюбимую кашу, чтобы поспешить за старшими братьями.
Милуша съела половину и попросила яблоко. Мама вздохнула, забрала у Милуши тарелку, переложила остатки её каши к себе, и дала ей яблоко. Яблоко выскользнуло из Милушиных пальцев, перепачканных кашей, и покатилось по полу. Милуша получила другое яблоко, а первое достал Людмил.
* * *
Варяг подбежал к двери, и когда она открылась, шмыгнул наружу. Отец, Милослав и Милорад подхватили копья, луки и стрелы, побросали в заплечные мешки приготовленную с вечера еду -- сушёное мясо, варёную картошку, луковицы -- и без лишних слов ушли следом за псом. Дедушка с Людмилом вышли их проводить. Людмил наверняка надеялся, что его возьмут с собой.
Мама с Рысью принялись за мытьё посуды. Милуша сидела на топчане и играла с двумя куклами, вырезанными из дерева. Это были муж и жена, а детьми были щепки.
После мытья посуды мама прилегла отдохнуть, а Рысь пошла во двор. Хотя лето кончалось, но солнце пока светило по-летнему ярко и горячо. По Большой реке бежала искрящаяся рябь. Возле горы дров на чурбане сидел дедушка и, как он сам любил говорить, "грел кости". У его ног, растянувшись во всю длину своего толстого тела, валялась Мурка. Людмил с недовольным лицом расхаживал по двору. Отец со старшими братьями ушли на охоту, а его оставили.
Дедушка пощекотал живот Мурки и сказал:
-- Хороший день, чтобы сходить в лес.
-- На охоту? -- обрадовался Людмил.
-- Почти что на охоту.
-- За травами, -- поняла Рысь. Она бы сходила и на охоту, но за травами -- тоже интересно.
Рысь отпросилась у мамы. Хотя работы по дому и огороду хватало, но в лес с дедушкой мама не могла не отпустить. Перекусив нитку, -- она штопала старую одежду -- она сказала, чтобы Рысь вернулась к готовке дневной еды. Дедушка взял мешок для трав, палку и костяной нож -- лечебную траву нельзя резать железом, а то она потеряет свою силу. Еду он брать не стал, всё равно уходили недалеко и ненадолго. А если кто-то проголодается, то дедушка всегда найдёт что-нибудь в лесу.
Дедушка с Рысью и Людмилом шли по улице, между двумя рядами домов. Дедушка шагал неторопливо, но не от слабости, а чтобы внуки могли примериться к его шагу. Примериваться пыталась одна Рысь, Людмил постоянно то отставал, то забегал вперёд. Соседи приветствовали дедушку с уважением и с таким же уважением смотрели на его внуков. Дедушка был знатоком лечебных трав, опытным охотником. Он был самым мудрым человеком на свете, и все это знали.
На самом краю посёлка дедушка остановился возле дома Злобы, который, как недавно дедушка, сидел и грел кости. Злоба был такой же старый, как и дедушка: большая голова на толстой шее, плешь, окружённая редкими седыми волосами, седая борода, низкий лоб, широкие брови, маленькие бесцветные глаза, нос картошкой, большие уши. Рядом стоял улыбающийся Неждан, его внук: полноватый, с кудрявыми рыжими волосами, зелёными глазами, огромными веснушками по всему лицу.
-- Мир тебе, Богомил, -- сказал Злоба.
-- Мир тебе, Злоба, -- ответил дедушка.
-- За травами? -- спросил Злоба. -- Возьми и моего внучка.
Дедушка принял ещё одного спутника. Рыжий Неждан посмотрел на Рысь и ещё шире улыбнулся. Рысь была рада, что Неждан идёт с ними. Она подмигнула Неждану -- и надо же, получилось подмигнуть с первого раза одним глазом. Неждан почему-то засмущался и отвернулся, но продолжал улыбаться.
Старый Злоба пожаловался, что кашель всё не проходит -- ничего не помогает, и сразу так закашлялся, что чуть не упал. Откашлявшись, отплевавшись и отсморкавшись, он попросил принести чего-нибудь посильнее. Дедушка пообещал, что принесёт.
* * *
Лес начинался сразу за посёлком. Сосны скрыли солнце, из-за кустов не было видно, что находится в нескольких шагах, из-за листьев папоротника не было видно, что находится на земле. Людмил при входе в лес присмирел и вложил свою ладошку в огромную дедушкину ладонь. Неждан всё так же улыбался, его зелёные глаза округлились от удивления.
Рысь, бывая в лесу, не чувствовала ни страха, ни удивления. Любопытство -- вот что рождал в ней лес. В посёлке всё было знакомое, сто раз виденное. В лесу можно было найти что-то новое и неизвестное. Она потому и любила ходить в лес с дедушкой, что дедушке можно было задавать вопросы об этом новом, и он всегда отвечал. Или почти всегда. Некоторые вопросы дедушке не нравились, и он с подозрением оглядывал Рысь из-под нахмуренных седых бровей.
-- Дедушка, а гора сейчас где? -- спросила Рысь.
Дедушка показал рукой в четыре стороны:
-- Вот там закат, там Большая река, там восход, там гора.
-- А мы не пойдём на гору?
-- Сегодня не пойдём.
-- Дедушка, а за горой -- что?
-- Другие леса, другие луга, другие горы.
-- А за Большой рекой?
-- Тоже леса, луга, горы.
-- А где это всё кончается?
-- Земля нигде не кончается.
-- Нигде? А где тогда начинается небо?
Дедушка нахмурился и с подозрением оглядел Рысь. Дедушке не нравились вопросы о небе, и Рысь давно поняла, что такие вопросы лучше ему не задавать. Такие вопросы лучше никому не задавать -- ни дедушке, ни маме, ни отцу.
Небо -- это нельзя. Небо -- это запрет.
* * *
Они шли в сторону восхода, сходили с хорошо утоптанной тропы и углублялись туда, где трава была выше Рыси. Дедушка шуровал палкой в траве, чтобы отогнать гадюк, внимательно осматривал землю и подзывал ребят, показывая им ещё одно полезное растение. Вот это хорошо для заживления ран и царапин, это -- от кашля, это -- от лихорадки, это -- от высыпаний на коже, это -- от ломоты. А про некоторые дедушка не объяснял, от чего они, но говорил, что тоже пригодятся. Сколько болезней -- на каждую есть своя трава, свой листок, свой корень, своя ягода. За что спасибо Матери-Природе.
Дедушка осторожно присел на поваленную берёзу, которая прогнулась под его тяжестью, и опустил между ног набитый мешок. Берёза упала недавно и ещё не успела обрасти мхом. Людмил, уставший от долгой ходьбы, примостился рядом, положил голову на дедушкины колени и скоро засопел. Рысь и Неждан прислонились к раздвоенной берёзе. Неждан достал из-за пазухи яблоко и протянул Рыси. Рысь помотала головой -- столько яблок было съедено за этот месяц, что она не могла их видеть. Неждан в два укуса слопал яблоко и достал второе.
-- Спасибо Матери-Природе, -- повторил дедушка, оглядывая вершины деревьев. -- Спасибо за её доброту. За то, что она так заботится о нас, людях. Мы ничего не сможем сделать без Матери-Природы. Всё -- от Матери-Природы: еда, лекарства, дом, посуда, одежда.
С едой и лекарством понятно. Дома строят из деревьев, посуду вырезают тоже из дерева. Одежду шьют или из конопляной ткани, или из шкур.
-- А откуда берутся котлы, иглы, ножи, лопаты, топоры? -- спросила Рысь. -- Откуда берётся железо?
-- Тоже от Матери-Природы, -- ответил дедушка. -- Железо лежит в земле. Его достают из земли и плавят на огне. Железо -- как куски смолы, только твёрже. Если разогреть его на огне, оно становится жидким. Пока оно жидкое, из него делают разные вещи.
-- А как оно становится жидким? Наш котёл стоит на огне и не становится жидким.
-- Для этого нужен очень сильный огонь. В нашем посёлке плавить железо не умеют. У нас все железные вещи -- выменянные.
-- А в каких посёлках умеют? В тех, которые за горой?
-- В тех, которые за Большой рекой. Они очень далеко, пешком не дойти. Но нам туда идти не нужно. У нас ещё много железных вещей, на твой век хватит.
Рысь смотрела на вершины деревьев и видела ясное голубое небо, о котором нельзя спрашивать.
Дедушка приподнял Людмила за плечи и слегка растормошил его. Людмил долго мычал, отмахивался, потом открыл глаза, пальцами потёр лицо, как будто снимая с него налипшую паутину, и пробурчал:
-- А я вообще нисколечко не спал!
Глава 1.2
Представьте себе мужчину средних лет, который живёт в большом, просто огромном городе...
Представьте себе внешность мужчины, выросшего в большом городе. Невысокого роста, жилистый, узкоплечий, короткое туловище и длинные руки, вытянутая лошадиная голова, чёрные волосы, высокий лоб с залысинами, глубокие морщины на лбу и вокруг рта, выпуклые глаза, выбритый до синевы подбородок, крупные зубы, небольшой шрам на верхней губе справа, и, может быть, из-за шрама он говорит так негромко. Он знает, что прожил больше половины жизни, и осталось ему меньшая часть.
Представьте себе город, в котором живёт мужчина. Это всегда был большой город, он всегда рос во все стороны света и поглощал более мелкие населённые пункты, и теперь это просто огромный город. Один из поглощённых населённых пунктов назывался Звёздный Город, и это имя распространилось на весь огромный город. Впрочем, есть те, кто предпочитает называть его не Звёздный, а Крысиный Город.
Внешний слой города -- микрорайоны с многоэтажными домами, "китайскими стенами" в двадцать четыре и тридцать шесть этажей. Дальше вглубь -- исторические кварталы со старинными малоэтажными, до девяти-двенадцати этажей домами. В самом центре, как "бычий глаз" на мишени, находится средневековая крепость. В этой крепости, заседает правительство города и всей окружающей территории, которая пока подчиняется городу.
Но настоящий центр города -- не крепость с правительством, а деловой комплекс "Пирамида", состоящий из множества небоскрёбов от ста до семидесяти этажей, соединённых между собой подземными и надземными переходами, -- башня Свободы, башня Демократии, башня Независимости... -- и действительно составляющих нечто вроде стеклянной пирамиды. "Пирамида" притягивает жителей города: каждый хочет устроиться на работу в "Пирамиде", каждый хочет обедать и ужинать в "Пирамиде", делать покупки в "Пирамиде", развлекаться в "Пирамиде". Копии "Пирамиды" стоят в микрорайонах -- уменьшенные копии, "Мини-Пирамиды".
Деревья давно исчезли из города, уступив место зданиям и дорогам. Круглые сутки улицы забиты автомобильными пробками. Круглые сутки не прекращается поток автомобилей и вертолётов с окраин в центр и из центра на окраины. Над городом нависает густой жёлтый смог, от которого жители спасаются респираторами и баллончиками с кислородом. Мусоровозы ежедневно вывозят за пределы города тонны и тонны мусора, но только из центра, а до микрорайонов с "китайскими стенами" мусоровозы не доезжают.
Богатые жители селятся ближе к средневековой крепости и "Пирамиде", в исторических кварталах, а беднота скапливается на окраинах. Половина бедняков нигде не работает -- в городе нет работы для такого числа жителей. Они до последнего живут в квартирах, ничего за них не платя, но постепенно теряют жильё и пополняют ряды бездомных. Дома не пустуют, их занимают новые жители города, переселенцы с половины континента -- население города только прибавляется. Никто не знает, сколько жителей в Звёздном Городе, -- после пятидесяти миллионов все подсчёты потеряли смысл.
* * *
Фурман закурил сигарету, взял стартфон и вышел в Международную сеть. Первым делом -- прогноз погоды. Хотя был конец лета, но на этот день обещали по-летнему высокую температуру -- плюс двадцать, отсутствие облаков и ветра.
Приложение-ежедневник напомнило, что сегодня состоятся выборы. Фурман был законопослушным гражданином Звёздного Города, поэтому он обязательно собирался поучаствовать в выборах и проголосовать за Партию Естественного Развития. Мрачные консерваторы из Партии Старого Порядка всё-таки перегибают палку, а левых вообще пора запретить. Партия Естественного Развития во главе с Сергеем Владимировичем Жарковским -- то, что надо для нашего города. Жарковский -- не самый плохой руководитель на памяти Фурмана, а святых ищите в церкви.
Впрочем, Фурман -- добрый прихожанин, истинный верующий. Днём можно зайти и в церковь, поставить свечку за то, чтобы его, Фурмана, дела шли так же гладко, как они идут сейчас. Разве бог не заслуживает свечки за то, что дела Фурмана идут гладко?
После увольнения из Цирка и после развода с Ириной дела Фурмана шли гладко уже год подряд, такого раньше не бывало. Агентство информации и аналитики "П. Р. Ф." процветало, клиентов становилось всё больше, деньги текли ровным потоком, просторная квартира в старинном пятиэтажном доме оправдала большие затраты. Фурман никому не был должен, зато у него были должники, которых он в любую секунду мог схватить за то самое место, за которое хватают должников.
Кто бы мог предсказать, что бывший жонглёр добьётся таких успехов? Это, знаете ли, не всякому бывшему жонглёру удаётся -- большинство просто спивается. Из тех, кому повезло, Фурман мог вспомнить только Смеяна, который работает в администрации "Пирамиды" на неплохой должности. При редких встречах они по старой привычке делают вид, что незнакомы.
Фурман открыл страницу избиркома, и не успел он дойти до строчки Партии Естественного Развития, как раздался звонок. Фурман переключил стартфон на разговор и увидел лицо, которое ему вовсе не хотелось видеть ни сегодня утром, ни в любой другой день. Короткие кудрявые волосы, широко расставленные выпуклые глаза с полуприкрытыми веками, острый нос, впалые щёки и непременная улыбочка. Никита Елисеев, в каталоге агентства он значился как номер Пятнадцать.
-- Пётр Романович, дорогой, доброе утро, -- сказал номер Пятнадцать.
-- Доброе утро, Никита Львович, -- ответил Фурман. -- Чем могу быть полезен?
-- Это я хотел быть вам полезен. Не могли бы вы встретиться со мной сегодня, допустим, часов в одиннадцать-двенадцать?
У Фурмана была примета: время встречи с любым человеком -- клиентом или не клиентом -- назначал только он. Он никогда не соглашался на время, предложенное собеседником, и назначал другое. Поэтому он сказал:
-- Извините, но у меня на одиннадцать запланирована встреча. -- Это было не вполне враньё.
-- Тогда, допустим, в два-три.
-- Может быть, отложим встречу на пару дней? Сейчас я очень занят.
Улыбочка расширилась.
-- Видите ли, Пётр Романович, эта встреча нужнее вам, чем мне. Мне бы хотелось поделиться с вами ценной информацией, и чем скорее, тем лучше.
Это было странно. Обычно Фурман поставлял информацию для номера Пятнадцать.
-- Вы можете поделиться этой информацией прямо сейчас, -- сказал Фурман.
-- Нет, лучше это сделать лично, наедине.
-- У меня шифрованный канал, вы же знаете.
-- Всё-таки я бы предпочёл личную встречу. Заодно пообедаем. Приятно пообедать с хорошим человеком.
Фурман был вынужден согласиться. Номер Пятнадцать назначил место встречи. Против этого Фурман не возражал, все места в этом прекрасном городе одинаковы -- одинаково хороши и одинаково плохи. То же касается безопасности и конфиденциальности. Ничем не хуже других ресторан "Коммерсантъ" в "Пирамиде".
Когда номер Пятнадцать отключился, Фурман набрал Карабалту. На экране стартфона показалось круглое лицо на толстой шее, с блестящими чёрными волосами, раскосыми глазами, сплюснутым носом, полными губами, начинающим проявляться вторым подбородком. Круглое лицо Карабалты лоснилось от удовольствия -- он что-то жевал.
-- Поздно завтракаешь, -- пожурил его Фурман.
-- И вам приятного аппетита, начальник, -- сказал Карабалта, проглотив то, что жевал.
Наглеет мальчик, подумал Фурман.
-- Что с клиентом номер Пятьдесят один? Ничего не изменилось?
-- Ничего, начальник. -- Карабалта посерьёзнел. -- Сегодня в десять в конторе.
-- Не опаздывай. И вытри соус с подбородка.
Карабалта вытер подбородок салфеткой и с недоумением осмотрел оставшуюся чистой салфетку. Шутка, мальчик, шутка! Не будь таким наивным.
* * *
Такси летело над потоком автомобилей, стремившихся в центр, над толпами людей в респираторах, которые заполняли тротуары. У Фурмана, как полагается серьёзному человеку, было два автомобиля, но они стояли в подземном гараже старинной пятиэтажки. Проще было потратиться на такси, чем каждый день стоять в пробке.
Фурман открыл на стартфоне досье на номера Пятнадцать. Имеются ли о нём свежие сведения? Имеются. В последнее время номер Пятнадцать вёл беспокойную жизнь. Постоянно перелетал с континента на континент, из одного города в другой. Официально он был владельцем компании по производству и продаже совершенно законных стимуляторов -- на одних студентах, сдающих экзамены, можно неплохо заработать. Из личных увлечений: коллекционирование живописи, причём он собирал не модных передвижников, а дешёвый хлам, вроде Ван Гога, Малевича и Дали.
Но Фурман подозревал, что номер Пятнадцать занимается чем-то ещё, кроме продажи стимуляторов и коллекционирования, и это что-то было связано с правительством. Возможно, не с нашим правительством. Возможно, с несколькими правительствами. Так зачем этому коротышке понадобилась встреча с Фурманом? Какой ценной информацией он хотел поделиться? И какая ему выгода в том, чтобы делиться с Фурманом ценной информацией?
Такси село на крышу семидесятиэтажной башни Наций, Фурман расплатился наличными -- в Звёздном Городе никто не доверял банковским картам, -- вышел из такси и направился к лифту. В лифте Фурман связался с Карабалтой. Круглое лицо Карабалты выглядело по-детски растерянно. Оказывается, клиент номер Пятьдесят один отменил встречу за полчаса до её начала.
-- Сам отменил? -- спросил Фурман.
-- Через помощника. Начальник, я ничего не понимаю. Час назад сам клиент подтвердил, что выехал.
Фурман пока не видел ничего ужасного, мало ли какие бывают неотложные обстоятельства. Он попросил Карабалту связать его с клиентом. Карабалта надолго пропал. Он появился снова, когда Фурман уже доехал до шестого подземного этажа, где располагалась его контора. Все сотрудники сидели по своим кубиклам, Фурман кивал головой на их приветствия. Дойдя до кубикла главного аналитика Суйменкула Чокморова, известного в узких кругах под прозвищем Карабалта, Фурман остановился и вопросительно посмотрел на Карабалту.
-- Опять помощник, -- сказал тот и включил аудиозапись.
Унылый голос проговорил: "Извините, Роман Эмильевич просил передать, что не приедет... Извините, я всего лишь передаю то, что мне было приказано... Извините..." Значит, клиент номер Пятьдесят один не постарался сочинить никакой уважительной причины для неявки на встречу. Значит, Фурман не заслуживает даже вранья о том, что "у меня заболела голова" или "моя любимая кошка рожает".
-- Что у нас на него? -- спросил Фурман.
-- Номер Пятьдесят один, -- отрапортовал Карабалта. -- Арбитман Роман Эмильевич. Торговля оружием. Кроме того, владелец клиники пластической хирургии. Не только пластической хирургии.
-- Нелегальная пересадка органов?
-- В точку, начальник!
-- Ладно, дадим ему сутки на размышление. Завтра в это же время свяжись с ним ещё раз. Если он опять не захочет поговорить, внеси его в чёрный список. Потом придумаю, что с ним сделать, -- так круто меня давно не динамили. Что у тебя ещё?
-- Есть инфа по Марсу. Но совсем немного.
-- Ко мне в кабинет.
* * *
Ресторан "Коммерсантъ" помещался в башне Демократии, на двадцатом этаже. Он был отделан под старинный ресторан -- в стиле девятнадцатого, а, может, восемнадцатого века, кто его разберёт. На потолках лепнина и хрустальные люстры, на стенах картины в золотых рамах, посреди зала фонтан со статуей какой-то древней богини, у которой ночнушка сползла ниже груди.
Официант во фраке проводил Фурмана в отдельную кабинку, где Фурмана уже ждал номер Пятнадцать, одетый, как все обитатели "Пирамиды", в деловой костюм. Они сели за стол, на котором стоял самовар -- старинный аппарат для приготовления чая, -- и блюда с пирогами и ватрушками. Номер Пятнадцать подставил чашку под кран самовара, налил в неё чай и пододвинул её к Фурману вместе с блюдечком, на котором лежал нарезанный лимон. Фурман опустил в чашку кружок лимона.
-- Мёду, Пётр Романович?
-- Спасибо, мне нравится несладкий.
-- А я, с вашего позволения... -- И номер Пятнадцать положил в свою чашку три ложки мёда.
Фурман ел кусок пирога с осетриной и пил чай, а номер Пятнадцать не притронулся к угощению. Он поставил перед собой вазочку с наломанными дольками шоколада и методично клал себе в рот дольку за долькой, запивая её сладким чаем.
-- Вам понравился пирог? -- Спросил номер Пятнадцать и положил в рот дольку шоколада. -- Попробуйте ещё ватрушку. Хозяин этого ресторана -- мой давний приятель. Представьте себе, он хотел, чтобы у него всё было по-настоящему, по-старинному. Он поехал в Сибирь, в один из этих первобытных посёлков и нашёл там первобытных поварих, которые умеют печь натуральные пироги. Сколько он их ни уговаривал переехать в город, они совершенно не желали уезжать из своего посёлка, ведь там же Мать-Природа. -- Слова "Мать-Природа" номер Пятнадцать произнёс с непередаваемой иронией. -- Тогда мой приятель сдал им на обучение трёх девушек из города, стопроцентных горожанок, которых тошнило от запаха леса. И что вы думаете? После окончания обучения две девушки заявили моему приятелю, что останутся в посёлке, с Матерью-Природой. Приятель выразил возмущение, но посёлок заплатил за них выкуп шкурами. Так ещё две заблудшие души были спасены от пороков города. Третья же душа работает в ресторане, и это под её руководством пекут такие пироги и ватрушки.
Фурман тоже знал несколько историй о горожанах, которые сбегали от цивилизации в первобытные посёлки, и несколько историй о первобытных людях, которые сбегали в города. Он улыбнулся для приличия и для приличия же откусил от ватрушки. Всё-таки номер Пятнадцать был прав: это натуральный продукт. Или отличная подделка под натуральный продукт, что тоже неплохо. Фурман закурил сигарету и подумал: когда же этот коротышка перейдёт от забавных историй к сути?
-- О, извините, Пётр Романович, я совсем заболтался. -- Номер Пятнадцать положил в рот дольку шоколада. -- Между тем, информация, которой я хотел с вами поделиться, представляет для вас большую ценность. Не буду говорить, как я её заполучил. Допустим, у меня есть приятель, а у него есть свой приятель... Так вот, приятель рассказал приятелю другую забавную историю. В ней речь идёт о некоем Александре Бухарове. Возможно, Пётр Романович, он вам знаком.
Фурман помнил Бухарова. Обычная работа.
* * *
Александр Бухаров был незаметным врачом в государственной больнице. Скромный семейный человек. Вдруг -- "это "вдруг" всегда так ужасно!", заметил номер Пятнадцать -- на его горизонте появилась одна тёмная личность. Эта тёмная личность узнала кое-что важное о прошлом Бухарова и предложила Бухарову выкупить у него эту информацию. Увы, у Бухарова не было столько денег. Он понадеялся на преданность своей семьи и сам всё рассказал о своём прошлом. Было ли в этом прошлом что-то сверхъестественно потрясающее? Для кого как. Бухаров рассказал о своём прошлом семье, тёмная личность осталась ни с чем, а через месяц сын Бухарова, подававший надежды юный хирург, выпал из окна на десятом этаже.
После похорон сына жена Бухарова стала странно себя вести, начала больше пить, напала на Бухарова с ножом. Её отправили в психиатрическую клинику -- Бухаров отдал все скопленные деньги, чтобы заплатить за лучшую клинику. Жена до сих пор находится в клинике, она не хочет видеть мужа, поскольку уверена, что он виновен в самоубийстве сына.
Бухаров не считал себя виноватым и решил найти настоящих виновников. Он выяснил, откуда тёмная личность получила доступ к информации о прошлом Бухарова, и вышел на агентство информации и аналитики "П. Р. Ф.". Он пожелал наказать настоящих виновников. В его списке оказалось два человека: один -- тёмная личность, а второй -- владелец агентства "П. Р. Ф."...
Здесь Фурман не выдержал и засмеялся. Всего-то! Ещё одна обиженная жертва! И ради этого номер Пятнадцать вызвал его сюда посреди дня и стал плести небылицы про приятеля своего приятеля, который рассказал приятелю приятеля... хотя понятно, что всеми этими приятелями был он сам.
Но Фурман рано смеялся. Итак, Бухаров пожелал наказать настоящих виновников. Для этого он обратился не к уличным отморозкам и даже не в полицию, а к людям одного могущественного лица. Это могущественное лицо в определённых кругах было известно под прозвищем Соломон...
Фурман знал о Соломоне.
Люди Соломона назвали Бухарову сумму. Бухаров понял, что не может осуществить свою месть в полной мере. Он должен был выбрать между тёмной личностью и владельцем агентства "П. Р. Ф.". Он выбрал владельца агентства "П. Р. Ф.". Люди Соломона пообещали им заняться, а когда люди Соломона обещают кем-то заняться, то это означает, что речь идёт не просто о физическом устранении. У Бухарова не осталось денег, и он расплатился с Соломоном почкой.
-- Пётр Романович, вы лучше меня знаете, что предпринять, но я бы рекомендовал временно сменить место жительства.
Шоколад был выжран. Улыбочка на лице номера Пятнадцать давно угасла. Он нервничал больше, чем Фурман. На лбу выступила испарина, уши покраснели, глазки бегали туда-сюда. Как будто он сам принял большую дозу своих стимуляторов. Ну, конечно, шоколад. Шоколад для студентов, сдающих экзамены, -- с дополнительными ингредиентами. Номер Пятнадцать слопал столько этой дряни, что мог бы сейчас сплясать на потолке.
Глава 1.3
Представьте себе человека, живущего в Космосе... Это проще всего.
Представьте себе внешность человека, живущего в Космосе. С первого взгляда она не покажется примечательной: высокий, но не слишком высокий рост, пропорционально развитое тело, коричневая -- чайного цвета -- кожа, чёрные курчавые волосы, чёрные глаза, прямой нос с едва заметной горбинкой, небольшой рот с полными губами. Во внешности человека нет ничего чрезмерного, излишнего, она говорит о совершенном физическом и психическом здоровье человека, о мире и спокойствии вокруг и внутри него. Только в чёрных глазах мелькает какая-то скрытая сила, и эта сила может кого-то испугать, а кого-то, наоборот, привлечь.
Представьте себе Космос -- бесконечное чёрное небо. Оно не давит на человека, не угнетает его, не вызывает мрачное настроение. Он смотрит в эту черноту, и его охватывает благоговение. Наверное, так же его предки смотрели в голубое небо Земли, надеясь увидеть там богов. Он не надеется увидеть богов, поскольку знает о существах, которые более могущественны, чем боги.
Существа более могущественные, чем боги, прошли долгий путь от молекулы-репликатора до обезьяны, снаряжённой сложнейшим мозгом, ловкими конечностями-манипуляторами, сплочённой социальной организацией и стремлением создавать что-то такое, чего не бывает в природе и что, на первый взгляд, -- но только на первый! -- не помогает выживанию. Существа более могущественные, чем боги, научились преодолевать притяжение родной планеты и отправились на освоение Космоса, как финикийцы или греки некогда отправлялись в плавание по Океану для основания новых колоний.
Существа более могущественные, чем боги, тоже основали колонию -- на чужой планете, безжизненной, покрытой пустынями. На планете вырос купол, защищающий от губительной солнечной радиации, а под куполом -- город, просторный, зелёный, чистый. Дома в этом городе сделаны из новых материалов, умеющих излучать свет и тепло, менять форму, разделяться и объединяться, как живая клетка. Новая техника -- усилители мускулов и интеллекта -- избавляет от рутинного труда. Новый транспорт не загрязняет ни воздух, ни воду, ни почву. Новая еда улучшает здоровье и не отравляет организм. Новые отношения скрепляют общество надёжнее, чем родовые или национальные связи. Новая система управления позволяет всем и каждому принимать участие в решении самых важных вопросов.
На чужой планете родился новый мир, родились новые люди. Люди Космоса, люди Океана.
* * *
В просторной комнате со светящимися мягким светом стенами и потолком, под звуки негромкой музыки работал Самех, человек Океана. Он был одет так же, как одевались другие люди Океана: чёрная курточка без воротника, белая рубашка, прямые брюки, туфли на мягкой невысокой подошве.
Самех мерно вышагивал по комнате, погружённый в разбор электронного архива, который люди Океана вывезли с Земли. Самеху не нужно было держать в руках настоящие документы или даже копии. Фейнманы -- наномашины -- воссоздавали копии книг, рукописей, фотографий, аудиозаписей, видеофильмов прямо в его мозгу. Самех силой мысли манипулировал документами, листал их, переставлял с места на место, отдалял и приближал.
Самех всегда следил за новыми находками в изучении органической и неорганической природы, за новыми техническими изобретениями, но его делом было изучение прошлого Земли. Он был историком -- археологом-теоретиком и историком археологии. Электронный архив Земли, копившийся десятилетиями, был для него важнейшим источником.
Самех изучал тех людей, которые жили в евразийской степи и лесостепи в бронзовом и железном веках -- эти удачные термины были в ходу у людей Океана. За прошедшие годы ему удалось создать общую историю важнейших археологических культур бронзового и железного веков: классифицировать орнамент, точно очертить пути миграций, реконструировать повседневную жизнь и картину мира. Конечно, он бы ничего не сделал без машин и без людей -- коллег из своего нуклеуса, которые могли напрямую следить за его работой. Впрочем, это мог делать любой -- у людей Океана не было научных тайн.
Одновременно Самех приступил к изучению биографий тех археологов, которые когда-то раскапывали памятники и писали журнальные отчёты о результатах раскопок. Самех считал своим долгом не только подвести итог их многовековым изысканиям, но и нарисовать портреты этих людей, со всеми их достоинствами и недостатками. Для этого надо было прочитать и проанализировать всё ими написанное -- опубликованное и оставшееся в рукописях. Машина проводила первичный поиск по архиву и анализ найденного, но машина не могла справиться со всеми задачами.
В конце двадцатого века жили два археолога, полных тёзки -- обоих звали Антон Герасимович Кунгурцев. Они были почти ровесниками, жили в соседних городах, говорили на одном языке, писали статьи и книги примерно на одни темы, печатались в одних журналах, и отличить статью первого от книги второго мог только человек. Самех пока отбирал то, что было связано со вторым Кунгурцевым.
* * *
Антон Герасимович Кунгурцев родился в самой середине двадцатого века в городе Новосибирске -- крупном научном центре того времени. Уже на первом курсе университета Кунгурцев занялся археологией. На третьем курсе Кунгурцев познакомился с Михаилом Петровичем Грязновым. Легендарный Грязнов, "охотник за грифонами", ученик не менее легендарного Сергея Александровича Теплоухова. Так ковалась цепь преемственности поколений, несмотря на попытки тоталитарного режима разорвать эту цепь -- Грязнов в молодости побывал в ссылке, а Теплоухов покончил с собой в тюрьме.
Грязнов был знатоком железного века и скифской эпохи. Кунгурцев изучал бронзовый и железный век. Его увлекала гипотеза о северном, степном происхождении индоиранцев, тех всадников, которые две тысячи лет назад до нашей эры создали две великие священные книги -- "Авесту" и "Веды", захватили Индию и Иран, положив начало двум цивилизациям, изменившим мировую историю. Основными претендентами на роль пра-индоиранцев были носители андроновской археологической культуры или, иначе, андроновской культурной общности. Эта гипотеза связывала воедино огромные пространства от Южного Урала и Западной Сибири до берегов Индийского океана, связывала степных кочевников -- скотоводов и воинов с изысканными поэтами, глубокими философами, проницательными математиками.
О своих находках Кунгурцев писал не только в статьях для научных журналов и монографиях, но и в научно-популярных книгах. Литературный стиль Кунгурцева отличался простотой, лаконичностью, доступностью для самого далёкого от науки читателя. Подобный стиль принято было называть пушкинским.
Умер Кунгурцев рано даже для того времени -- в пятьдесят пять лет. Тяжёлые последствия никотиновой наркомании...
В Кунгурцеве Самех видел образец типичного учёного своего времени, который не достиг уровня светила, не был избран в члены престижных научных обществ, но честно и достойно занимался настоящим делом. Типичные черты сочетались с нетипичными. Хотя Кунгурцев был прирождённый полевой работник, всю жизнь провёл на раскопках, однако он выдвигал парадоксальную идею: необходимо, считал он, прекратить раскопки. Ведь раскопки памятника -- это, по сути, его разрушение, а Кунгурцев хотел сохранить памятники нетронутыми -- для потомков, для более совершенных, щадящих методов исследования. Он был, разумеется, прав. Уже при жизни Кунгурцева появились радары и лидары для изучения памятников без раскопок. Теперь же люди Океана владели такими методами, о которых Кунгурцев не мог и помышлять.
Мозговые фейнманы показали Самеху два изображения Кунгурцева, сделанных на основе его фотопортретов: молодой Кунгурцев и Кунгурцев немолодой -- не хочется говорить "старый", поскольку до старости он не дожил. Молодой -- в экспедиционной одежде, немолодой -- в костюме. Открытое лицо, аккуратная причёска, крепкое телосложение, у молодого -- усики и более длинные волосы, у немолодого -- одутловатые щёки, морщины на лбу, мешки под глазами, большие затемнённые очки. Изображения в мозгу медленно крутились, объёмные, как голограммы.
Самех задумался, и, пожалуй, этот вопрос он задал себе впервые: если бы у Кунгурцева была возможность покинуть Землю, он бы ей воспользовался? Вряд ли. Он был слишком земной человек, и призвание его было слишком земное -- земное, земляное, почвенное. Он не смог бы жить в Космосе, без ежегодных поездок в поле, без ночёвок в палатках, без приготовленной на костре еды, без леса и реки.