Васильев Николай З. : другие произведения.

Стихи (2015-2017)

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:




   Николай З. Васильев
  
   Стихи (2015-2017)
  
   Верлибр
   (манифест)
  
   Верлибр -- это плохие стихи.
   Некоторые даже считают, что это совсем не стихи.
   Но по формальным признакам это всё-таки стихи.
   Ведь стихи -- это не что-то само по себе хорошее,
   это просто такие вот короткие строчки,
   и, разумеется, размер или рифма
   не являются непременным условием для стихов,
   как кажется нам, воспитанным на Пушкине, Крылове и Чуковском.
   Верлибр -- это стихи, но признаем, что это плохие стихи,
   невыносимо скучные.
   Поэтому я не люблю верлибры.
   С другой стороны, большинство стихов с размером или рифмой --
   такие же невыносимо скучные.
   Придумать рифму нетрудно.
   Я могу придумать рифму хоть сейчас, хоть десяток рифм,
   которых раньше никто не видел,
   а не то, что "вода -- трава".
   Но кому это нужно?
   Сочини сколь угодно оригинальные рифмы,
   и никто не заметит и не оценит.
  
   Поэтому отныне я не буду стараться.
   Я буду писать всё, что взбредёт в голову,
   не связывая себя ни рифмой, ни размерами.
   Пусть скажут, что это плохие стихи
   или вообще не стихи.
  
   Черепок
  
   При раскопках погребения
   алакульской археологической культуры бронзового века
   в могилах нашли несколько черепков.
   Не сосуды, раздавленные тяжестью земли,
   а отдельные черепки,
   потёртые, с окатанными краями,
   как будто их долго носили в кармане и держали в руках.
   И самое любопытное, что погребение
   находится в одном регионе,
   а отдельные черепки -- из другого, соседнего региона.
   Это очевидно по различию орнамента.
  
   Можно себе представить, как в посёлок
   приезжают жители другого посёлка.
   Приезжают за жёнами, и девочка
   на память о своём родном посёлке,
   который она больше никогда не увидит,
   берёт с собой осколок от разбитого горшка,
   прячет его в кармане и носит всю жизнь.
   Можно себе представить, как иногда -- особенно в первое время --
   она достаёт этот черепок и смотрит на него.
   И думает... Но о чём она думает,
   останется для нас тайной.
   А когда она умирает,
   её хоронят вместе с этим черепком.
  
   Прочитал такую статью в одном научном журнале --
   вестнике провинциального пединститута,
   и почему-то она произвела на меня впечатление.
  
   Фрагмент
  
   На втором этаже особняка в районе Бельграно в Буэнос-Айресе
   сидит за столом старик и печатает на пишущей машинке.
   Во время прогулки ему пришло в голову
   первое предложение рассказа.
   То ли рассказа, то ли стихотворения.
   Он и сам не вполне понимает, что это такое.
   Он быстро сел за стол и начал писать
   то ли рассказ, то ли стихотворение,
   сжимая в зубах деревянную трубку,
   купленную некогда его ныне покойным другом в шанхайском порту.
   В трубке нет табака, потому что старик
   бросил курить десять лет назад, после инфаркта.
   Но по привычке он продолжает посасывать трубку
   и, бывает, с улыбкой говорит своим знакомым по-французски:
   "Это не трубка" (шутка, которую долго объяснять).
   Он много лет пишет стихи и рассказы.
   Они пользуются определённой известностью
   и переводятся на другие языки,
   а пара рассказов была экранизирована,
   но вышедшие короткометражки ему не понравились.
   И вот теперь -- ещё один то ли рассказ, то ли стихотворение.
   Бьют часы, которые достались ему в наследство
   от бабки по материнской линии,
   и он видит, что уже полночь.
   Он оставляет лист в машинке и ложится в кровать.
   Через полчаса он встаёт и подходит к столу.
   Он читает последнее, что он напечатал:
   "Затем он обернулся и..."
   Он вынимает лист, снова перечитывает
   и зачёркивает карандашом последнюю строчку.
   Снова перечитывает, хмыкает и пишет карандашом:
   "Затем он обернулся и увидел, что..."
   Он стоит минут двадцать. Тикают бабкины часы.
   Он ложится спать, ворочается и перебирает варианты продолжения.
   Он думает, что утром проснётся и закончит рассказ.
   Он много лет пишет стихи и рассказы,
   и не в первый раз он сталкивается с такой трудностью.
   Он засыпает беспокойным сном.
   Он просыпается через четыре часа --
   теперь он всегда спит очень мало --
   и снова идёт к столу.
   Он сидит целый час и не может ничего придумать.
   Он кладёт несколько листов на край стола,
   надеясь вернуться к ним позже, и его взгляд
   падает на последнюю строчку:
   "Затем он обернулся и увидел, что..."
  
   В квартиру в девятиэтажке на Осеннем бульваре в Москве
   вбегает девятиклассник и бросает рюкзак в коридоре.
   Он проходит в свою комнату, садится за стол
   и вытаскивает из нижнего ящика общую тетрадь.
   Ещё на последнем уроке ему пришло в голову
   первое предложение рассказа.
   То ли рассказа, то ли стихотворения.
   Он и сам не вполне понимает, что это такое.
   Он начал писать то ли рассказ, то ли стихотворение,
   почёсывая голову, с которой на плечи сыпется перхоть.
   На стене висят плакаты с заграничными киноактёрами,
   в углу стоит гитара.
   Он учился играть на гитаре, но бросил через пару месяцев,
   и с тех пор пыльная гитара вызывает у него только злость.
   Уроки игры на гитаре он не скрывал, но есть то,
   что он скрывает от всех -- от родителей, брата, друзей.
   Это его тетрадь из нижнего ящика.
   Он никому не признается в том, что пишет стихи.
   Он слышит, как открывается дверь в квартиру,
   и быстро прячет тетрадь.
   Но никто не входит в его комнату, и он достаёт тетрадь
   и перечитывает последнее, что он написал.
   Потом его зовут есть, и он снова прячет тетрадь,
   надеясь вернуться к ней позже.
  
   Ни старик из Буэнос-Айреса, ни девятиклассник из Москвы
   не могут завершить свои то ли рассказы, то ли стихотворения.
   А где-то в Лондоне, или в Болонье, или в Александрии
   другие люди -- старые и молодые, мужчины и женщины --
   сидят в своих особняках, съёмных квартирах,
   гостиничных номерах, тюремных камерах,
   и каждый из них пытается завершить свой рассказ.
   То ли рассказ, то ли стихотворение.
   Они и сами не вполне понимают, что это такое.
   Среди них есть известные писатели,
   есть начинающие, у которых слава ещё впереди,
   есть просто неудачники, и каждый пытается завершить
   свой фрагмент без начала и конца,
   но им это никак не удаётся.
  
   Но наступит время, и кто-нибудь,
   кто-нибудь очень проницательный,
   кто-нибудь, кто обладает способностью замечать те невидимые нити,
   что связывают вроде бы несвязанных между собой людей,
   соединит все разрозненные фрагменты на разных языках,
   и тогда мы поймём...
  
   и тогда мы поймём, что...
  
   1986. Открытие зоопарка в Тюмени
  
   Помню тот день отлично,
   когда сестра повезла меня на открытие
   зоопарка.
   У кольца на Червишевском тракте
   мы сели на 15-й автобус
   и доехали до кинотеатра "Космос",
   а оттуда пошли пешком до улицы Севастопольской.
   Приближался юбилей города -- 400 лет,
   и сестра купила мне памятный значок с гербом,
   который я приколол на футболку.
   Потом она купила мне сахарную вату,
   и мы пошли смотреть на животных.
   Мы смотрели на животных:
   на льва, на волков, на верблюдов и страусов,
   на енотовидную собаку.
   Перед клеткой с медведем
   стоял какой-то волосатый очкарик.
   Он сказал вслух, ни к кому не обращаясь:
   "Вот и мы так сидим все в клетках".
   Никто не успел ответить, как медведь,
   вяло озиравший посетителей, вдруг
   чихнул.
   Очкарик не растерялся и сказал:
   "Значит, правду я говорю".
   Вокруг засмеялись.
   О чихающем медведе даже написали в газете "Тюменский комсомолец",
   но не сразу, а через пару лет.
   Ведь в 86-м году перестройка только начиналась.
  
   Открытие зоопарка -- юбилей города --
   легендарный чихающий медведь -- перестройка --
   скольких важных событий я был свидетель,
   а ведь тогда я ещё в школу не ходил!
  
   Американская народная песня
   (перевод)
  
   Есть три направления.
   Первое направление -- север.
   Второе направление -- юг.
   Третье направление -- восток.
   Но есть четвёртое направление, есть четвёртое направление.
   Четвёртое направление -- запад.
   Да, запад!
  
   Есть три типа капитанов.
   Первый тип -- самый речистый.
   Второй тип -- самый сильный.
   Третий тип -- самый умный.
   Но есть четвёртый тип, есть четвёртый тип.
   Четвёртый тип -- уже побывавший на тропе.
   Да, уже побывавший на тропе!
  
   Есть три опасных животных.
   Первое животное -- гризли.
   Второе животное -- волк.
   Третье животное -- гремучая змея.
   Но есть четвёртое животное, есть четвёртое животное.
   Четвёртое животное -- индеец-дикарь.
   Да, индеец-дикарь!
  
   Есть три препятствия в пути.
   Первое препятствие -- реки.
   Второе препятствие -- пустыни.
   Третье препятствие -- горы.
   Но есть четвёртое препятствие, есть четвёртое препятствие.
   Четвёртое препятствие -- твоя трусость.
   Да, твоя трусость!
  
   Есть три способа не сбиться с пути.
   Первый способ -- идти по солнцу.
   Второй способ -- идти по звёздам.
   Третий способ -- идти по карте.
   Но есть четвёртый способ, есть четвёртый способ.
   Четвёртый способ -- идти по твоим костям.
   Да, идти по твоим костям! --
  
   И костям таких же болванов, как ты!
  
   Победители
  
   Начальники концлагерей
   умирают в своих постелях,
   окружённые детьми и внуками.
  
   Эти уважаемые люди,
   почтенные граждане,
   честные труженики,
   орденоносцы.
  
   Они освоили Север,
   они выиграли войну,
   они запустили человека в космос.
  
   Им не в чем себя винить.
   Им есть чем гордиться.
  
   Дерево
  
   Вот так растёт это дерево,
   пробиваясь сквозь почву.
  
   Вот так стоит это дерево,
   раздвигая ветками воздух.
  
   Вот так даёт приют это дерево
   насекомым, птицам, грибам, цветам.
  
   Вот так дышит листьями это дерево
   и корнями пьёт воду.
  
   Вот так рубят это дерево,
   и оно падает.
  
   Вот так домом людей становится это дерево --
   рядом уложенных брёвен.
  
   Вот так столом становится это дерево,
   за которым сижу я.
  
   Вот так топорищем становится это дерево,
   чтобы рубить новое дерево.
  
   Вот так горит это дерево
   в костре или в печи.
  
   Пепел уходит в почву
   и становится почвой.
  
   Дым уходит в воздух
   и становится воздухом.
  
   И больше нет дерева.
   Но ведь было же дерево.
  
   Как символ того-сего.
   Как просто дерево.
  
   Деревянное дерево.
  
   Последним диктаторам планеты
   (научная фантастика)
  
   Последние полудиктаторы,
   последние недодиктаторы,
   ненавидевшие свободную мысль,
   цеплявшиеся за религиозные символы,
   за отжившие ценности,
   как утопающий -- за соломинку,
   обманывавшие свой народ
   тщетной надеждой на восстановление былого величия,
   гордившиеся своей физической силой,
   скрывавшие свои болезни,
   одаривавшие своих многочисленных любовниц,
   считавшие себя бессмертными.
  
   Слушайте и запомните:
   никто не уйдёт от возмездия.
   Мы воскресим вас через тысячу лет
   и будем судить --
   судить по законам объединённого человечества.
  
   Древняя Русь
  
   Древняя Русь!
   Имена варварских племён, расположенные на карте, словно в кроссворде.
   И кочевничья степь, авары, хазары, печенеги, половцы.
   И путь из варяг, от викингов, от скандинавов, норманнов, фьорды, драккары, варяги-враги и варяги-друзья.
   И Рюрик с братьями, таинственный конунг, призванный в Новгород.
   И вещий Олег, захвативший Киев, матерью городов его прозвавший, на череп коня наступивший.
   И Игорь Старый, разорванный надвое, вымогатель.
   И Ольга, Брунгильда, Кримхильда, валькирия, кровь и огонь.
   И Святослав, рыцарь, барс, вояка, сказавший: "Иду на вы".
   И Солнце Владимир, братоубийца, многожёнец, пьяница, идолопоклонник, креститель Владимир, прельщённый красой, сделавший выбор не правильный, так православный.
   И Царьград, греки, болгары, Константин и Мефодий, повесть, откуда есть пошла Русская земля, берестяные грамоты -- открытие века.
   И Ярослав Мудрый, тесть европейских королей, всеевропейский тесть.
   И междоусобные войны, раздробленность, уделы, коварство, предательство.
   И странное слово о странном походе мелкого князя, Гзак и Кончак, плач над Путивлем.
   И ты, Даниил Заточник, самоучка, холоп, гордец, шекспировский шут, первый интеллигент, лишний человек, горе от ума, от ума одно горе.
   И татары, монголы, татаро-монголы, ордынское иго, Калка, Батый, Рязань, Козельск, Евпатий Коловрат, новгородские грязи, ярлык для Александра Невского и для всех потомков его.
   И возвышение Москвы, унижение Твери, Дмитрий Донской, Боброк-Волынский с засадным полком.
   И храмы, иконы, фрески, Андрей Рублёв.
   И Иван Третий, стояние на Угре и походы на Югру.
   И Иван Четвёртый -- упырь, Дракула, Носферату, опричнина, Курбский, Скуратов, Годунов.
   И ты, Ермак Тимофеевич, разбойник, конкистадор, прорубивший окно в Сибирь.
   И старый Илья из села Карачарова, из города Мурома, добрый Добрыня, весёлый Алёша, Святогор и Микула.
   И Иван-дурак, Василиса Премудрая, Баба-яга, река Смородина, тридесятое царство, живая вода, молодильные яблоки.
   Князья, бояре, монахи, купцы, книжники, зодчие, иконописцы, богатыри, земледельцы, -- святые мученики, святые герои, святые тираны.
  
   Древняя Русь!
   Такая знакомая, такая далёкая, словно дымом окутанная -- каравай ли выпекают, баню ли топят, лес ли горит или деревня.
   Древняя Русь!
   Не история, а предыстория, легенды, мифы, сказки, предания, которые нам растолковал Игорь Данилевский.
   Древняя Русь!
   Мы изучаем её в школе, как американские школьники -- средневековую Англию.
   Как прошлое другой страны.
  
   Классики
  
   Как маленький мальчик вхожу в комнату, где собрались взрослые.
   Я не мешаю, тихо сажусь в углу, смотрю и слушаю.
   Каждый из них похож на себя, только на себя, но отчасти и на других.
   Что они говорят! Как они говорят!
   Как увлекательно они говорят, и какие сложнейшие темы, и какой слог!
   Не всегда среди них царит единогласие.
   У них тоже бывают ссоры, и споры, и злые насмешки,
   как случается между близкими людьми.
   А то вдруг кто-то -- в одиночку или в компании -- врывается и кричит:
   "Пошли вон! Вы всем надоели!"
   Но они продолжают свой разговор, мудро не замечая крикуна.
   Чуть попозже крикун тоже к ним присоединяется,
   вступает в разговор, сначала смущённо, потом как равный.
   Да, это разговор равных, спор равных, ссоры равных.
   Поэтому я не встреваю, не спорю,
   не присоединяюсь к насмешкам, даже самым остроумным.
   Это их дело, дело равных, а моё дело -- смотреть и слушать.
   Хотя и у меня есть, что сказать.
   И у меня есть мнение, но я его не высказываю.
   Мне бы только самому для себя суметь его сформулировать.
   Часто мне кажется, что они поворачиваются в мою сторону
   и обращаются прямо ко мне, как будто ведут разговор со мной.
   Но это иллюзия.
   Я для них не существую.
   Бесконечен этот разговор, через тысячи лет и тысячи километров.
   Я так же тихо встаю и выхожу на время.
   Вот другая, соседняя комната, но здесь не говорят.
   Здесь общаются с помощью нот, мелодий, музыки.
   Как жаль, что в музыке я ничего не понимаю!
  
   Зима
  
   Как хорошо зимой, в такое время, в такую погоду
   возвращаться из места, которое нужно тебе, в место, где нужен ты.
  
   Как хорошо именно зимой, именно в такое время, именно в такую погоду, --
   вот в такую погоду, в такой мороз, за минус 20, под минут 30, --
   вот в такое время, в такой вечер, когда темно,
   когда вечер не отличается от ночи, когда утро не отличается от вечера, --
   вот в такое время, когда светятся окна, когда всегда светятся окна,
   и всегда горят фонари,
   и луна сквозь дымку или на ясном небе следует, как говорится, за тобой, --
   вот в такое время, когда скоро новый год, новогодние праздники, --
   возвращаться из места, которое нужно тебе, в место, где нужен ты.
   Или наоборот.
  
   Только бы найти то место, которое нужно тебе, и то место, где нужен ты.
  
   Вот -- человек
  
   Человек вырастит в пробирке мясо из одной коровьей клетки
   и накормит им человека, который ел мясо только по праздникам
   и при этом приносил в жертву
   тех беззащитных тварей, что жили рядом с ним.
  
   Человек изучит живую жизнь до последнего гена
   и подарит долголетие человеку, деды которого не доживали до 40 лет.
  
   Человек расчленит материю на субатомные частицы,
   вывернет наизнанку внутренности звёзд и чёрных дыр
   и расскажет о тайне происхождения вселенной
   человеку, который слушал древние мифы о сверхъестественных существах,
   создавших человека из кучки пыли.
  
   Человек научит человека, как править самим собой
   и не отдаваться под власть лицемеров и людоедов,
   бессменных императоров, самоизбранных самозванцев.
  
   Вот -- человек, которому я завидую.
   А больше я никому не завидую.
  
   Вот -- человек, в которого я верю.
   А больше я ни во что не верю.
  
   Человек двадцатых годов
  
   Человек двадцатых годов,
   из семьи купца или священника
   или выходец из местечка,
   поверивший в то, что старый мир можно разрушить,
   чтобы построить новый мир, --
   новое общество,
   новое искусство,
   новую науку,
   нового человека,
   новый Космос, --
   видит: что-то идёт не так.
   Новый мир подозрительно напоминает
   старый, старинный, древний.
   Неуютно среди пирамид.
  
   ... ... ...
  
   Через десятилетия возвращаются товарищи,
   как из загробного царства,
   куда они попали за то, что были
   детьми купцов или священников.
   Греют, греют свои руки --
   отогреть никак не могут.
  
   Тюменские купцы (I)
  
   Тюмень -- город будущего...
   Н. М. Чукмалдин, 1899
  
   В четвёртом микрорайоне поставили памятник купцу.
   На торжественном открытии выступали разные люди:
   начальство, потомки купца, краеведы.
   Они говорили о пользе, которую купец принёс своему городу.
   Стояли жители четвёртого микрорайона,
   в котором купец никогда не был и не мог быть,
   поскольку микрорайон появился лет через восемьдесят
   после его смерти.
   Поставили памятник рядом с улицей большевика Пермякова.
   Можно представить, что стало бы с купцом, доживи он
   до большевика Пермякова,
   до большевика Хохрякова,
   до большевика Немцова.
  
   Но ведь мы уважаем нашу историю,
   все периоды нашей истории,
   и мы ни от чего не отказываемся.
   Мы уважаем нашу историю
   и всё хорошее, что в ней было.
   Мы уважаем купцов, которые строили будущее
   с помощью благотворительности и просвещения.
   -- И торговли?
   -- И торговли.
   И благотворительности, и просвещения.
   Мы уважаем большевиков, которые строили будущее
   с помощью расстрелов и концлагерей.
   -- И ликбеза?
   -- И ликбеза.
   И расстрелов, и концлагерей.
  
   Мы уважаем нашу историю.
  
   Тюменские купцы (II)
  
   Андрей Иванович Текутьев,
   купец 1-й гильдии и городской голова,
   который давал деньги на училища и больницу,
   на театр и библиотеку,
   теперь сидит в кресле,
   опираясь на левый локоть,
   брюхо стянуто мундиром, --
   купец 1-й гильдии и городской голова,
   забронзовевший и позеленевший.
  
   Андрей Иванович Текутьев
   теперь сидит в кресле,
   спиной к Текутьевскому кладбищу,
   которое было названо так по случайности,
   но в каком-то смысле и справедливо,
   поскольку функционировало в те годы,
   когда процветали дела
   купца 1-й гильдии и городского головы.
  
   Андрей Иванович Текутьев
   сидит спиной к кладбищу,
   лицом к центральной улице,
   на Текутьевском бульваре,
   который, в общем, тоже кладбище,
   и сколько под собянинской брусчаткой костей --
   никто не знает.
  
   Андрей Иванович Текутьев
   сидит спиной к кладбищу,
   лицом к центральной улице,
   в окружении стилизованных фонарей и скамеек,
   хмуро глядя на автомобили,
   на проходящие парочки, не обращающие на него внимания.
  
   Андрей Иванович Текутьев
   сидит спиной к кладбищу,
   как хранитель кладбища,
   как правитель кладбища,
   как глава не города, а загробного царства,
   и хмуро смотрит на проходящих живых.
  
   Андрей Иванович Текутьев
   сидит, как Плутон на троне,
   как глава загробного царства --
   мёртвого мира,
   ушедшего мира, --
   который исчез сто лет назад.
  
   Какое удачное место
   выбрано для памятника
   Андрею Ивановичу Текутьеву,
   купцу, меценату, сумасброду,
   который под конец жизни замаливал грехи
   старостой Спасской церкви,
  
   а теперь сидит в кресле,
   как Плутон на троне,
   и из своего мира мёртвых
   хмуро смотрит на мир живых.
  
   Оно заговорило
  
   Историки уже давно
   придумали это понятие --
   безмолвствующее большинство.
   Меньшинство правило миром,
   торговало и воевало,
   совершало важные открытия
   и говорило об этом
   в хрониках и летописях,
   указах и законах,
   мемуарах и дневниках,
   договорах о купле-продаже.
   Большинство не умело писать,
   большинство не умело читать,
   и в мировой истории
   не слышно голоса большинства.
   Большинство молчало,
   выражая себя только в песнях и сказках,
   которые, впрочем, тоже записывало меньшинство.
   Как историки радовались, когда находили
   ругательные надписи на стенах Помпеи
   или записки на новгородской бересте.
   "Большинство заговорило!" --
   восхищались историки.
   Это касается прошлого --
   античности, средневековья,
   даже двадцатого века.
   Но в наше новейшее время,
   наиновейшее время,
   большинство вышло в Сеть
   и заговорило.
   Историки не знают,
   что думал земледелец из нильской долины
   о Великих пирамидах и реформах Эхнатона,
   что думал земледелец из Аттики
   о греко-персидских войнах и философии Аристотеля,
   что думал земледелец из Кента
   о крестовых походах и творчестве Шекспира,
   что думал раб о хозяине.
   Но сейчас появилась возможность
   узнать, что думает обыватель
   о современных пирамидах
   и современных крестовых походах.
   Слушайте, слушайте,
   не затыкайте уши,
   не отводите взгляда,
   не делайте кислых лиц.
   Оно действительно заговорило.
  
   Немного похоти и немного скуки
  
   Философ сказал о поэзии:
   "Немного похоти и немного скуки".
   Это лучшее определение поэзии
   из всех, что я знаю.
  
   Как же невыносимо
   читать антологии мировой поэзии
   тома избранного и тома полных собраний сочинений.
   Убеждаешься, что философ
   был совершенно прав:
   90 % поэзии --
   немного похоти и немного скуки.
  
   Сплошное нытьё о том,
   какая Она была,
   а сейчас совсем не такая,
   и больше я жить не хочу, --
   причём в большинстве случаев
   Она -- выдуманная.
   Просто требования были таковы --
   писать про Ону,
   а если подходящей поблизости нету,
   то сойдёт и выдуманная.
  
   И другое нытьё о том,
   как ужасен и несправедлив,
   как тосклив этот мир,
   целиком, весь мир,
   и никому я здесь не нужен
   (и тут снова вставить про Ону).
  
   Старики и молодые,
   женщины и мужчины,
   нищие и богатые,
   при дворе и в опале --
   все дуют в одну дудку.
  
   Поэтому я решил,
   я сам себе дал обещание
   в этих моих верлибрах
   не жаловаться, не плакать,
   не ныть.
  
   Вы здесь найдёте
   неумеренные восторги,
   удивление, недоумение,
   ненависть и злость.
   Но если вам покажется,
   что где-то я ною,
   то это нытьё не моё.
   Это из вашей головы.
  
   Новогоднее дерево
  
   Ёлка, дерево новогоднее!
   Здравствуй, ёлка! Как у тебя дела?
   Откуда ты к нам явилась?
   Я не стану, как модно в узких кругах,
   возмущаться твоему раннему возвращению.
   Ты знаешь, я всегда тебе рад.
   Мне нравятся твои гирлянды,
   твои стеклянные шары,
   пятиконечная звезда.
   Проходи, ёлка, в наш город.
   Чувствуй себя, как дома.
  
   Пятистопные ямбы
  
   Известные английские стихи.
   Вы, конечно, помните? О долге и отваге.
   О том, что нужно быть стойким,
   когда рушатся империи и нравы.
  
   Известные английские стихи.
   Я когда-то выучил их наизусть.
   Теперь помнятся лишь отдельные слова:
   о долге и отваге, -- о железных дорогах,
  
   о мостах и городах,
   школах и больницах,
   о христианских миссионерах,
   о борьбе с работорговлей, --
  
   а также о подавлении мятежей,
   повешенных и расстрелянных повстанцах,
   сожжённых дотла деревнях,
   о солдатах с отрезанными руками и ногами.
  
   Известные английские стихи
   которые перевёл Чуковский или Маршак
   и напечатал с правильным предисловием,
   в котором всё читателю объяснил
  
   со ссылками на Ленина и Маркса.
  
   То, что я накопил
  
   Старый рюкзак достану с антресолей.
   Старый рюкзак, потёртый, порванный.
   Старый рюкзак, и где ты со мной не бывал?
   В городе, и в деревне, и в лесу.
   А я о тебе забыл.
   Старый рюкзак -- большой, удобный, вместительный --
   я снова тобой воспользуюсь.
   Я сложу в тебя то немногое, что накопил за прошедшие годы.
   Я сложу в тебя немногие радости, которые видел в жизни.
   А горести -- немногие горести, которые видел в жизни, --
   в старый рюкзак уже не влезут.
   И я их выброшу.
   Я сложу в рюкзак одни только радости и отправлюсь в путь.
  
   Неродная речь
  
   Как впитывают после рожденья родную речь,
   так я бы хотел впитать речь неродную.
   Войди, неродная речь, в мою голову --
   чужое слово, чужой звук, чужое склонение, чужое время.
   Отрицаю сверхъестественные способности,
   но ты, неродная речь, подобна шестому чувству, --
   подобна окну в другой мир, в параллельное измерение, --
   подобна плаванию в океане и полёту в небеса, --
   подобна овладению каменными орудиями труда и прямохождению, --
   подобна эволюционному скачку.
   Никогда не предам родную речь --
   слово Пушкина и слово Хлебникова, --
   но ты, неродная речь, родна, как родная.
  
   Я, Гильгамеш
  
   ...Я, Гильгамеш, великий царь, я говорю:
   я правил городом Уруком,
   я воздвиг стены вокруг города Урука,
   я добыл ливанские кедры,
   я убил чудовище Хумбабу,
   я убил чудовищного быка,
   я отыскал цветок бессмертия,
   но всё же я не обрёл бессмертия, --
   я, Гильгамеш.
  
   Я, Гильгамеш, великий царь, я говорю:
   я был героем и совершал подвиги,
   но это были подвиги для людей моей эпохи,
   ибо я был человек своей эпохи, --
   я, Гильгамеш.
  
   Я, Гильгамеш, великий царь, я говорю:
   мир изменится, ибо всё меняется,
   и мои подвиги не будут подвигами
   для людей другой, будущей эпохи,
   поэтому не повторяйте мои подвиги,
   подвиги, которые совершал я, --
   я, Гильгамеш.
  
   Я, Гильгамеш, великий царь, я говорю:
   не управляйте городами пожизненно,
   ибо не бывает совершенных правителей,
   и всегда найдётся более достойный, --
   не воздвигайте стен вокруг городов,
   ибо нужно искать в людях друзей
   и строить для друзей мосты и дороги, --
   не рубите кедры, равно и другие деревья,
   ибо если вырубить все деревья,
   то земля обратится в пустыню, --
   не убивайте чудовищ и зверей,
   ибо чудовище только кажется чудовищем,
   но ищите чудовищ внутри себя
   и убивайте чудовищ внутри себя, --
   не повторяйте подвиги, которые совершал я, --
   я, Гильгамеш.
  
   Я, Гильгамеш, великий царь, я говорю:
   я прошу вас лишь об одном --
   найдите цветок бессмертия,
   ибо каждый человек достоин бессмертия, --
   и когда вы найдёте цветок бессмертия,
   то вы найдёте цветок воскрешения
   и воскресите своих несчастных предков,
   ибо каждый человек достоин воскрешения, --
   и я воскресну, и стану жить среди вас,
   стану жить по законам вашей эпохи, --
   я, Гильгамеш, уже не великий царь, --
   я, Гильгамеш, ваш предок, --
   я, Гильгамеш, человек.
  
   Где эти парни?
  
   Где эти парни?
   Где эти парни -- губастые, щекастые, скуластые?
   Где эти парни, которые отращивали усы с пятнадцати лет?
   Где эти парни, которые носили пиджаки, плащи и шляпы, ватники и шапки-ушанки?
   Где эти парни, которые ели макароны с тушёнкой, перловку с тушёнкой, яичницу с салом, вареники с топлёным маслом, пельмени с горчицей, варёную картошку с варёной луковицей, бутерброды с "собачьей радостью"?
   Где эти парни, которые пили домашний квас из трёхлитровых банок, молоко из стеклянных бутылок, чай из заварочного чайника, которые пили, конечно, водку? (Зачем они пили водку?)
   Где эти парни, которые курили "Беломор", которые курили махорку, которые так много курили? (Зачем они курили?)
   Где эти парни, которые умели вбить гвоздь, поклеить обои, починить телевизор, положить кирпич, посадить картошку, достать упавшее в колодец ведро, выстругать игрушку из дерева, поймать ёжика, сыграть на гитаре, рассказать анекдот про Чапаева и Петьку?
   Где эти парни, которые читали приключенческие романы, зарубежные детективы, которые выписывали "Науку и жизнь", "Роман-газету" и "Новый мир"?
   Где эти парни, которые читали Солженицына, потому что Солженицын говорил правду?
   Где эти парни, которые слушали записи Высоцкого и Жванецкого, потому что Высоцкий и Жванецкий говорили правду?
   Где эти парни, которые знали тайны Бермудского треугольника, снежного человека, летающих тарелок?
   Где эти парни, которые носили крестики назло, которые красили яйца назло, которые хранили бабкину икону назло?
   Где эти парни, которые презирали любое начальство -- командира, бригадира, директора, генсека, милиционера, продавщицу?
   Где эти парни, которые работали на тяжёлых работах, которые складывали деньги на книжку, которые накопили на "Волгу" и всё потеряли?
   Где эти парни, которые на своих плечах держали страну и не удержали? (Почему они её не удержали? Может быть, они не хотели её удерживать?)
   Где эти парни -- губастые, щекастые, скуластые, головастые, рукастые?
   Где эти парни, простые парни?
   Где эти парни?
  
   Колыбельная
  
   "У тебя будут волосы жёсткие, как проволока,
   чтобы никто не смел гладить тебя по голове.
   У тебя будут мускулы твёрдые, как камень,
   чтобы никто не смел похлопывать тебя по плечу.
   У тебя будет взгляд пронзительный, как у хищника,
   чтобы никто не смел над тобой шутить.
   У тебя будет голос громкий, как скрежет металла,
   чтобы никто не смел говорить вперёд тебя.
   Ты вырастешь большим, отважным и сильным,
   чтобы никто не смел тебя обидеть". --
  
   Такие колыбельные поют родители всего мира,
   а если не поют, то говорят такие слова,
   а если не говорят, то показывают своим примером, как правильно жить.
   Поэтому в мире так много людей больших, отважных и сильных,
   которых никто не смеет гладить по голове,
   даже если волосы у них нежные, как шёлк.
  
   Рифма
  
   Помнишь, Рифма, помнишь, как мы с тобой дружили?
   Как по улицам гуляли, пинали опавшие листья, стояли на мосту?
   Как разговаривали обо всём на свете?
   Как долго прощались -- так не хотелось расставаться?
  
   Ты мне нравилась за то, что ты такая яркая и оригинальная.
   А потом мы стали чужими друг другу.
   Я иногда о тебе вспоминаю, и хочется тебе позвонить.
   Но я тебе не звоню и с тобой не встречаюсь.
  
   У меня теперь другая подруга, которую зовут Мысль.
  
   Приложение
  
   Папирус
  
   Бессонница. Гомер...
   Я список кораблей пр[очёл]...
   Сей длинный выводок...
   ...над Элладою когда-то поднялся.
  
   [Журавл]иный клин в чужие рубежи --
   ...божественная пена --
   ...[Елена?]
   ..........................................
  
   * * *
  
   всеволод некрасов
   писал стихи про тюмень
   писал писал
   писал писал
   писал писал
   писал
   да недописал
  
   Про декаб(ы)рь, теат(ы)р и неумелых стихотворцев
  
   Когда декабрь венчает год,
   то рады мы -- зима пришла!
   Когда ж декаб(ы)рь настаёт,
   зима такая не мила.
  
   Когда в театр идёте вы,
   спектакль понравится всегда.
   Когда ж в теат(ы)р, то, увы,
   спектак(ы)ль будет ерунда.
  
   Запомни, стихотворец-друг,
   "декабрь", "театр", "спектакль" -- слова,
   что состоят всего из двух
   слогов, не трёх. Не три, а два!
  
   * * *
  
   Ленивцы ленятся лениться.
   Куда это годится?
  
   Изнтологии античной мудрости"
  
   Вздор ты молол, когда был юзер Живого журнала.
   Вздор ты мелешь теперь, хоть перешёл на Фейсбук.
  
   * * *
  
   Кто, скажите-с, виноват,
   что ребёнок свиноват?
  
   Овсянка
  
   Люблю овсянку я, но без соплей.
   Люблю я манку, пшёнку и перловку.
  
   (Не надо масла, сахара не надо.
   Щепотка соли и кусочек хлеба.)
  
   Всё то, что вызывало приступ рвоты
   у школьника, дошкольника. Так в чём же
  
   причина небывалой перемены?
   Быть может, память о крестьянских предках,
  
   что кашею питались? А, быть может,
   уходят корни прямо в первобытность?
  
   О, черепки с нагаром ячменя!..
  
   Курточка
   (русская народная песня)
  
   А у наших-то курточек торчат ниточки,
   а у ваших-то курточек всё подшито гладенько.
  
   А у наших-то курточек дырочки, заплаточки,
   а у ваших-то курточек ни единой дырочки.
  
   А у наших-то курточек поотрывались пуговички,
   а у ваших-то курточек все на месте пуговички да заклёпочки.
  
   А наши-то курточки всё мнутся да топорщатся,
   а ваши-то курточки по мерке да по фигурочке.
  
   А наши-то курточки дешёвые китайские,
   а ваши-то курточки из Нью-Йорка да из Лондона.
  
   Ох, из Нью-Йорка да из Лондона.
  
   Пятистопные ямбы
  
   Известные английские стихи.
   Вы помните? О храбрости и долге.
   О том, что нужно выстоять, когда
   всё рушится -- империи и нравы.
  
   Известные английские стихи.
   Я их когда-то выучил, теперь же
   лишь помнятся отдельные слова:
   о храбрости и долге, -- о железных
  
   дорогах, о мостах и городах,
   больницах, школах, университетах,
   о христианских миссиях, мой брат,
   о запрещении работорговли, --
  
   о подавленьи частых мятежей,
   расстреле несгибаемых повстанцев,
   сожжённых без пощады деревнях,
   о рядовых без рук, без ног, без денег.
  
   Известные английские стихи
   известного английского поэта,
   которые переложил Маршак
   и напечатал с должным предисловьем,
  
   где всё читателю растолковал
   со ссылками на Ленина и Маркса.


Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"