Сцена первая:
Прикован цепью, слаб, недвижим
На камне хладном и сыром
С потёртых мест струится жижа
И крысы ползают кругом.
Набухли веки, глаз не видно,
Неотличим день ото дня,
Лишь кашель редкий содрогает
Худое тело боль дразня.
Боль отстранила мысль от тела
На камне был почти скелет
Она казалась нестерпимой
Ещё чуть-чуть и жизни нет.
В едва различных звуках мрака,
Привыкший слушать тишину,
Поджал колени, страх - награда,
Боль отступает за черту.
Звук приближался с галереи,
Был торопливым, как гроза.
Лаванды запах: " Неужели...",-
И вейзажист поднял глаза.
Сгрёб цепи, руки холодели,
Дрожали ноги, пот на лбу.
Он взглядом выломал бы двери
За то, чтоб ей шепнуть ЛЮБЛЮ.

Сцена вторая - В поле.
Давно всё было. Как-то в мае,
Диана, младшая сестра,
Тарпеи - дочери Султана,
Увидев, стройного раба,
И то, как он из девки в грязном,
Держа соломину во рту,
Создал на личике ужасном,
Незнавшей рабства, красоту.
Позвала слуг и мыслью ясной,
Осознавая власть свою:
-Два солнца рядом, как ужасно!
Одно должно светить в Аду.
-Антоний, хватит зрить на Ниву,
Ты видно пьян, меня трясёт,
Раба ко мне, её на дыбу,
Не вздумай всё наоборот.

Сцена третья - Дорога.
Светило солнце. Очень жарко.
В глазах Натана тенью грусть,
Но если в них взглянуть случайно
Поймешь: не долог этот путь.
Сандали след свой оставляли,
В пыли песочной, торопясь,
И смертный приговор писали
От пота каплями слезясь.
Не долго страже был нуждою.
Ворот дворцовых не боясь,
Шагнул не мытою ногою,
Туда, где ходит только власть.

Сцена четвертая - Баня.
Простолюдины пахнут дурно,
А знать привыкла к чистоте,
Веленьем дочери Султана
В хамам на мраморной плите
Натана девки обливают,
Пар расслабляет телеса,
Руками мягкими терзают,
Смеется: Банька хороша!
И норовит схватить за юбки,
Щипнуть за мягкие места,
Но стража в дверь уже колотит:
-До коли парить Вам раба?!
И девки юбки подобрали,
Веселой стайкой отошли.
Им благовонья передали:
-Умащевайте до мели.
Тут девки снова навалились,
Мочалкой жесткой растерли
И пештемаль ему подали:
-Теперь Вы чисты,- и ушли.

Сцена пятая -Встреча с Дианой.
В одеждах новых непривычно,
Стесняет мягкое белье.
Тягучий голос звонко-зычно
Прервал раздумья: "... Ждут давно ".
И повели. Вокуруг охрана,
Шаги в коврах теряют звук,
Лишь сердце бедного Натана 
Стучит, как молот. Этот стук 
Не в силах спрятать -  он встревожен,
Идет, куда его ведут.
Не слышит, словно, заворожен,
И мысли замерли... " Вот тут 
Постойте ". Стук не громкий в двери
И голос весело за ней:
- Да заходите же смелее, -
Открылась дверь и без затей,
-Велю сейчас случится чуду,
Что б не во сне, а наяву
Слугой мне стал, развеял скуку
И ублажал мою красу
Во всём, хоть я бываю вздорной, -
Она подвинулась к нему...
Дышать, от слов ее, не смея,
Натан, застыл, как вор в саду.
-Тарпея, Вы и так прекрасны,
Боюсь, что лучше не смогу,
Аллахом созданы, чтоб властью
От всех беречь свою красу.
-Нет смеешь!- Блеск в глазах лукавый,
-Твори и лучше не перечь,
Уменье Ваше для забавы,
Не бойтесь, Вас не будут сечь. 
Поближе встаньте, - и вздохнула,
Слегка, склонившись перед ним.
Заколку в юбки уронила,
-Как надоел бездушный грим.
Он на колени встал пред нею,
Расправил юбки, чтоб найти 
Заколку. Чувством холодея
Коснувшись девичьей плоти.
Она его давно не слышит,
Желаньем тела ощутим,
Глазами ждет и еле дышит,
И власть бессильна перед ним.
Диана властно оглянулась,
Пылали щеки, как в огне,
И слуги молча повинуясь,
Ушли. Они наедине.

И словно гром на ясном небе
Вошел отец, глаза огнем,
Слова вскипели в жарком чреве,
Весь перекошен и взбешён.
-Как смеешь, раб, столь неоглядно,
Не бить челом о пол при мне?
Смотреть на дочь прелюбоядно...
Сгною тебя подобно тле.
Эй, стража, в цепи и в темницу...
-Отец, постой, я позвала
Раба к себе быть волной птицей,
Взгляни, как вянет красота.
Смотри, морщинка появилась,
А вот еще одна и вот...
В Натана цепко ухватилась,
А стража уже его ведет.
-Несчастный, ты не чтишь канонов,
Твои бесстыжие глаза
Я вырву, выставлю воронам,-
Кричит, Султан, - Чтоб ни когда
Не смел смотреть. Ты червь вонючий!
В темницу, в цепи и к плите...
Диана, как цветок колючий:
-Отец, остынь, ты не в себе...

Сцена шестая - В темнице.
Проходит день, неделя, месяц.
Жизнь во дворце свим чредом.
Вот снова яркий полумесяц
И тихий шорох под окном.
Молясь, Аллаха призывая,
Подолы к бедрам подобрав,
Чадрою лица прикрывая,
От слуг, скрывая жуткий страх,
Спешили молча две сестрицы,
Охрану вусмерть напоив,
Под сводом каменной темницы,
Вдоль мрачных стен, спускаясь вниз.
И вот дошли. Ключ вставлен в двери
Три поворота, скрип петель,
Взволнован голос у Тарпеи:
-Слуга, открой пошире дверь.
-Безумец, Вам благие вести,
Диана хочет передать,
Вы не откажитесь от чести 
Лицо её преображать?
Глаза закрыты ожиданьем,
Огонь от факелов как нож
Отрезал мысли послушаньем:
-Пусть соизволит, чудна ложь.

Входит ДИАНА
Диана быстро отыскала
Глазами узника в углу
И сердце так затрепетало,
Что слышно было наверху.
От слёз промокла вся темница,
В душе то радость, то беда,
Диана, как в испуге птица,
К стене прижалась: " Вот и я "

Вейзажист:
Нельзя назад вернуть те взгляды
И слов, которых Вы тогда,
Мне говорили для услады
И неизбежность, как беда 
Случилась. Жалкий раб унижен,
-И тихим голосом дрожа,
-Его удел склониться ниже 
Сандалий, если госпожа 
Пришла к нему ". Диана плачет.
Смерть улыбнулась: " Не пора.
Мой выход позже, пусть Диана
Допьёт всю горечь до конца "
И слёзы, каплями горошин,
Солёным тоненьким ручьём,
Стекали с чувством не хорошим
На платье тёпленьким дождём.

Диана:
-Для Вас пример я не достойный
Влюбилась в пылкую мечту
Работы Вашей рукотворной,
Своё лицо и красоту.
Но Вы осмелились быть дерзким,
Прижав к груди творенье рук,
Губами влажными и мерзким
Желаньем губ коснуться губ.
Аллах не знает прегрешений,
А Вы, мой раб, грешны давно
Ворвались в чувства сновидений
И распахнули в них окно
В безумный мир очарований,
Словами сердце обожгли
До самых кончиков страданий
Прикосновением любви.
Диана знак дала рукою:
-Внесите воду и еду,
Я Вам лицо росой обмою,
И раны травами залью.
Повелевать и не влюбляться-
Закон не писан, но суров,
Не в силах даже Вам признаться
Вы так слабы и мокрый лоб.
-Снимите цепи, подведите
И приложите, чтоб обнял.
Никто не видел как о плечи,
Дианы, молча целовал.
И поцелуи, губы метив,
Дианы, душу обожгли 
Он вздрогнул, так и не заметив,
Как умер молча на груди.

Стоит Диана. Труп на шее.
Глядит в застывшие глаза
И с губ её сорвались тени
Целуя в губы мертвеца.

-------------------------------------
Пояснения к тексту:
Хамам  - турецкая баня
Пештемаль - цветное полотенце