Васильев Владимир Федорович. Проблема метода в герменевтике

В.Ф. Васильев

Ярославский государственный университет им П.Г. Демидова

E-mail: solminorfh@mail.ru

Проблема метода в герменевтике

V.F. Vasiliev

P. G. Demidov Yaroslavl State University

E-mail: solminorfh@mail.ru

The method's problem in Hermeneutics

Существует ли метод понимания? Существует ли, например, логика научного открытия, алгоритмы поэтического творчества, изобретательства и т.п. - эти, казалось бы, риторические и самоочевидные вопросы ("нет", не существуют, - по определению!) уже не столь очевидны в век безраздельного господства техники. В век информации искусственное ("гиперреальность") ущемляет простую (до всякой техники) сверхлогическую природу понимания, поэтому когда-то естественно сложившийся и теперь подорванный ее статус требует переосмысления. Изменившиеся условия понимания должны, таким образом, стать предметом специального герменевтического исследования. Об этом и пойдет речь в данной статье.

Одно дело - объяснение, совсем другое - понимание, в герменевтике они разведены(1). Разница в том, что понимание не есть выведение чего бы то ни было из готового основания, это есть вхождение в "открытое" под "водительством отрешенности" (М. Хайдеггер). Что касается сугубо философского понимания, то оно имеет дело с двусложностью и историчностью бытия, а в пределе - с трансценденцией, практически неотличимой от ничто. Онтологическая перспектива спрашивания здесь означает не предметное "что", а феноменологическое "как" - путь в "открытое" (экзистирование). Не случайно философскую герменевтику ее творцы (М. Хайдеггер, Г. Гадамер и др.) именовали также "феноменологией", "фундаментальной онтологией", "экзистенциальной аналитикой"(2), и не случайно энциклопедический труд Г. Гадамера "Истина и метод" уже в самом названии отделяет герменевтическую истину от (формально-рассудочного) метода.

В своей книге Г. Гадамер высказывается о научном методе как о чем-то, что принадлежит исключительно естествознанию(3). Поэтому, когда Э. Гуссерль и его школа берут за образец обычную научную методологию (вслед за кантовским трансцендентализмом), то, как отмечает Г. Гадамер, эти попытки всегда оборачиваются "трансцендентальным солипсизмом" и "онтологической беспочвенностью"(4). Там, где утрачена онтология, там воцаряется субъективизм. Об онтологической составляющей герменевтики хорошо сказал П. Рикер: "понимание уже не является способом познания, а становится способом бытия, такого бытия, которое существует, понимая. Я совершенно согласен с подобным полным переворачиванием отношений между пониманием и бытием"(5). Эти слова П. Рикера фактически повторяют главную идею М. Хайдеггера из лекционного курса, прочитанного во Фрайбургском университете в 1955-56 гг. Там речь идет о том, что мы должны вопрошать не об условиях мыслимости сущего, как это делала прежняя гносеология и гуссерлевская феноменология, а о человеческом бытии Dasein, как условии понимания. Только в этом особом бытии, сущем и вопрошающем о самом себе, "понимающем" ("ставящем себя под вопрос", как часто выражался М. Хайдеггер), впервые преодолевается порочный круг субъекта и объекта.

То, что нами понято, обретает определенность и смысл в истолковании. Истолкование всегда совершается внутри герменевтической ситуации, которая, в свою очередь, ограничивает бесконечность возможных смыслов и структурно определяет окончательный смысл понятого. Эта зависимость впервые была исследована М. Хайдеггером в его ранней работе "Феноменологические интерпретации Аристотеля" (1922) . Основная парадигма формулируется автором уже на первых страницах трактата: "Любое толкование имеет в зависимости от предметной области и познавательных притязаний; 1) свою более или менее освоенную и закрепленную точку зрения (Blickstand); 2) исходящую отсюда направленность взгляда (Blickrichtung), в которой определяется "как что" ("alswas") и "на-что" ("woraufhin") толкования; предмет интерпретации должен предварительно схватываться в этом "как что" и истолковываться исходя из этого "на что"; 3) ограниченную точкой зрения и направленностью взгляда дальность видимости (Sichtweite), в пределах которой осуществляется соответствующее притязание интерпретации на объективность"(6). На первый взгляд, модель интерпретации М. Хайдеггера мало отличается от интенциональной модели Э. Гуссерля, тем более, что обе модели оставляют в стороне формально-логическую структуру интерпретации и апеллируют непосредственно к интенциональным актам сознания. Однако, в хайдеггеровской модели происходит существенный сдвиг в сторону бытийного основания интерпретации, постулируемого как независимое сущее до всякого акта понимания: "предмет интерпретации должен предварительно схватываться в этом "как что" и истолковываться исходя из этого "на что"". Тонкость заключается в том, что в "чистой" феноменологии предмет истолкования трансцендентально предопределен, т.е. всегда остается в пространстве деятельностных структур субъекта, в то время, как в герменевтике предметное пространство размыкается в трансцендентную открытость бытия.

Эти идеи впоследствии были развиты Г. Гадамером, учеником (студентом) и последователем М. Хайдеггера, в нескольких направлениях, в т.ч. в таких разделах, как: а) "проблема предрассудка"; б) "логика вопроса и ответа"; в) "язык как горизонт герменевтической онтологии"(7). Все перечисленные, а также другие направления современной герменевтики, идущие в развитие хайдеггеровской парадигмы интерпретации, имеют своей целью исследование не каких угодно условий понимания, а таких, когда неопределенность бытия (имеющая и временную характеристику: открытость будущего) понимается как путь истины и свободы.

Если мы рассматриваем проблему метода в целом, то это "целое" само выступает как часть другой герменевтической проблемы - "проблемы субъекта" ("cogito"). Заметим, что после так называемого "поворота" М. Хайдеггера (в 40-50-е гг.) от антропологической трактовки Dasein к более углубленному онтологическому его пониманию, произошел поворот и во взглядах философского сообщества на проблему субъекта и субъективности.

Сам автор "Бытия и времени" проводит строгое различение между экзистирующей активностью, относящейся к сущности человека и той активностью субъекта, которую он обозначает как принцип cogito. Экзистирование (т.е. размыкание границ сущего, раскрытие сущего в целом) есть категория свободы, которая, по выражению М. Хайдеггера, "открывает открытое". Cogito, напротив, означает, что "человек становится репрезентантом сущего в смысле предметного"(8). Эти положения дали новый импульс к полемике, и позволили по-новому взглянуть на феномен картезианско-кантианского "субъекта". Мнения, как водится, полярно разошлись.

Так, Ж.П. Сартр в своей критике вынес за скобки хайдеггеровскую дазайн-онтологию с идеей "экзистирования", оставляя, в то же время, категорию "экзистенции" в особом специфическом истолковании. У М. Хайдеггера речь тут идет о существовании человека в просвете бытия, у Ж.П. Сартра экзистенция принимает обратный смысл: это субстанциальная характеристика субъекта как субъекта рассудочной деятельности. С позиций М. Хайдеггера такая характеристика фактически воспроизводит новоевропейскую метафизику "забвения бытия". Здесь нет, по словам М. Хайдеггера, "экстатического выступления в истину бытия"(9). Со своей стороны, Ж.П. Сартр усматривает ошибку М. Хайдеггера в том, что cogito у него изначально оторвано от бытия: "Dasein, лишенное вначале измерений сознания, никогда не сможет вновь обрести его"(10).

В том же духе полемизирует с М. Хайдеггером современный французский философ А. Рено в четырехсотстраничном трактате "Эра индивида". Задача А. Рено - найти во всем корпусе идей ХХ века такие аргументы, которые помогли бы реабилитировать принцип субъекта (cogito). Для начала он соглашается с оппонентом в том, что общество Запада серьезно поражено недугом индивидуализма на почве "субъективности", однако, роль "субъекта" не столь тотальна и не столь фатальна, как это вообразил М. Хайдеггер. История вовсе не представляет собой единый монолитный поток, как думают историософски настроенные герменевты: "многолинейная история субъективности, то есть история субъективностей - это история дискретная"(11). Противовесом хайдеггеровскому проекту А.Рено избирает идеи Э. Кассирера о новом соотношении субъекта и объекта, когда "достоинство Я больше не коренится в объективной ситуации, раз и навсегда ему определенной в рамках космического мироздания, а заключена в его способности противопоставлять объективному миру "собственную ценность"..., возникновение которой вырывает человека из его античного статуса простой части целого и в первый раз позволяет проявиться во всей глубине полярности субъекта и объекта (противоположности субъективности и субстанциальности), выводит на первый план параметр свободы как творчества"(12).

Ж.П. Сартр и А. Рено мыслят так, как мыслит любой неокантианец. Тип научной объективности здесь задается трансцендентально, т.е. от имманентной априорной способности субъекта. Трансцендентное формально признается (например, как природа нравственных ценностей или как "непостижимые" объекты разума), но фактически и по сути оно отвергнуто уже с порога. Трансцендентная природа Dasein, в которой М. Хайдеггер видит главное измерение человеческого существования и сердцевину двусложности бытия, вообще тогда остается вне поля неокантианской критики.

Об этом "слепом неведеньи" трансцендентализма М. Хайдеггер упоминал, в частности, в 1929 году в знаменитой давосской дискуссии с неокантианцем Э. Кассирером: "Для Кассирера важно прежде всего разграничить различные виды [культурных] форм для того, чтобы отсюда (и, так сказать, post factum) стремиться установить измерение различных формообразующих способностей. Тогда можно сказать, что это измерение, по существу, такое же, как то, которое я называю существованием (Dasein)... Я полагаю, что то, что я называю Dasein (существование), не переводимо в терминологию Кассирера."(13). И это не единичный факт, а скорее правило. Например, того же рода непонимание самого существа Dasein хайдеггерианство встретило в лице наиболее близких и родственных ему философий - феноменологии Э. Гуссерля(14) и экзистенциализма К. Ясперса(15).

Ситуация поистине парадоксальная, ведь герменевтика изначально позиционировала себя и выступала в роли универсального "переводчика". Теперь обнаруживается, что сапожник, так сказать без сапог, т.е. что идеи герменевтики нельзя перевести в категориальный язык других систем философии и что здесь бессилен принцип так называемого семантического перевода "не из слова в слово, а из смысла в смысл" (У. Эко).

В этом парадоксе проблема самообоснования герменевтики достигает наибольшей остроты и последнего предела. В свою очередь, вопрос о научном методе (как методе мышления о бытии) обнаруживает неустранимое сontradictio in adjecto - противоречие в определении(16).

1. Феноменологи-гуссерлианцы проводят это различение не менее строго, хотя и по другим критериям. Например, Г.Х. фон Вригт говорит об интенциональном понимании и каузальном объяснении в значении функций рациональной деятельности. Он совершенно справедливо указывает, что философская герменевтика возникает как реакция на методологический монизм позитивизма, однако представляет дело так, будто история герменевтики закончилась на Дильтее, Зиммеле, Виндельбанде и Риккерте.

(См.: Вригт Г.X. фон. Логико-философские исследования. Избранные труды. М., 1986.)

2. "Феноменология присутствия есть герменевтика в исконном значении слова, означающем занятие толкования. <...> Философия есть универсальная феноменологическая онтология, которая исходя из герменевтики присутствия, как аналитика экзистенции закрепила конец путеводной нити всякого философского вопрошания в том, из чего оно возникает и во что оно отдает." (Хайдеггер М. Бытие и время. М., 1997. С. 37, 38)

3. См. Гадамер Г. Истина и метод. М., 1988. С. 50.

Попытка В. Шерера и В. Дильтея и других, -замечает Г. Гадамер, - построить отдельную методологию гуманитарных наук была изначально обречена на неудачу, поскольку они неизбежно "руководствовались образцом естественных наук". [Там же. С..48].

4. См. Гадамер Г. Истина и метод. М., 1988. С. 306,308.

Тем не менее, герменевтика не отказывается от кантовского трансцендентализма, но ограничивает его требованиями фундаментальной онтологии. Этот подход позволяет концептуализировать герменевтику: "Благодаря хайдеггеровской трансцендентальной интерпретации понимания проблема герменевтики приобретает универсальные очертания, даже приращение нового измерения" [Там же. С. 315]

5. Рикер П. Конфликт интерпретаций. Очерки о герменевтике. М., 1995. С.10.

6. Хайдеггер М. Феноменологические интерпретации Аристотеля. (Экспозиция герменевтической ситуации.) СПб., 2012. С. 45.

7. См. Гадамер Г. Указ. соч.

8. Хайдеггер М. Время картины мира / Хайдеггер Время и бытие. М., 1993. С. 50.

9. Хайдеггер М. Письмо о гуманизме / Хайдеггер Время и бытие. М., 1993. С. 199.

10. Сартр Ж.П. Бытие и ничто. М., 200. С. 106.

11. Рено А. Эра индивида. СПб., 2002. С. 55, 56.

12.Там же. С. 71.

13. Мартин Хайдеггер -- Эрнст Кассирер. Семинар. Режим доступа: http://elenakosilova.narod.ru/studia/hcs.htm

14. На полях "Бытия и времени" Гуссерль оставил следующее замечание: "Хайдеггер транспонирует или поворачивает конститутивно феноменологическое прояснение всех регионов сущего и универсального, тотального региона мира в антропологическое. Вся проблематика есть перенос, (dem) Ego соответствует Dasein, etc. При этом все становится глубокомысленно неясным и философски теряет свою ценность".

Дазайн-аналитика, по-Гуссерлю, слишкои наивна: "Было бы, конечно, "наивностью" сказать, что человек есть сущее, которое все другое сущее осознало как свой горизонт бытия, или что понимание бытия существует заранее из всего, из себя самого и всего прочего сущего (если, конечно, хотят избежать слова "осознало"). Понимание бытия есть нечто совершенно пустое, пока мы не познаем его как апперцепцию самого себя и апперцепцию другого".

(Фрагменты из немецкоязычных работ Э. Гуссерля цитируются по: Молчанов В.И. Время и сознание. Критика феноменологической философии М., 1998. Режим доступа: http://www.ruthenia.ru/logos/personalia/molchanov/zb/12_3_3.htm)

15. Охлаждение в многолетней дружеской переписке К. Ясперса и М. Хайдеггера, вероятно, произошло в октябре 1942 г., что было отмечено откровенным признанием К. Ясперса в "непонимании" новых идей: ""поворот в определении сущности истины" хотя и кажется мне проблемой чрезвычайно важной и поставленной Вами по праву, но в той форме, какую Вы ей здесь придаете, исторически неправдоподобной... Объяснение, видимо, в том, что я пока не понимаю истину как несокрытость в таком смысле, какой подразумеваете Вы." ([124] Ясперс - Хайдеггеру. 12 октября 1943 г. / Мартин Хайдеггер - Карл Ясперс. Переписка. М., 2001. С. 235.)

16. "Именно благодаря тому, что наука не мыслит, она может утверждаться и прогрессировать в сфере своих исследований". (Беседа с Хайдеггером (Интервью М. Х.) / Хайдеггер М. Разговор на проселочной дороге. М., 1991. С. 150.)

Опубликовано:

Васильев В. Ф. Проблема метода в герменевтике // Вестник социально-политических наук - 2015 - с. 103-106

Оставить комментарий © Copyright Васильев Владимир Федорович (solminorfh@mail.ru) Размещен: 13/06/2018, изменен: 13/06/2018. 20k. Статистика. Статья: Философия Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Как возможно понимание без алгоритма?

Васильев Владимир Федорович : другие произведения.

Проблема метода в герменевтике