Кипчаки входили в город на редкость организованно. Никаких боев, никакого сопротивления...Внутренние войска и отряды морской пехоты федералов еще ночью оставили город. С падением Сак полностью открывался путь на Евпаторию, взять которую так же не будет составлять особого труда, особенно после легкой победы и бегства военных возле озера Сасык. А затем и весь степной Крым окажется под их властью. Часть местного населения, опасаясь бомбежек, уличных боев и зверств кипчаков освободила город от своего присутствия еще накануне вечером. Остались только те, кому бежать было просто некуда.
Максим долго сомневался стоит ли ему покидать Евпаторию. С одной стороны, было жалко бросать обжитый дом и все имущество, с другой оставаться было небезопасно. Кто бы не вошел в город в близжайшее время, он был заведомо враждебен Максу. Военные сочтут его из-за характерной внешности одним из кипчаков и, в лучшем случае, посадят, те же припомнят нежелание предоставлять финансовую помощь и учавствовать в войне. Выбор пришел сам собой. Однако, Максим не смог проскочить Саки до того, как кипчаки вошли туда. Сперва задержался у старших братьев на окраине Евпатории, договариваясь о том, где и когда они встретятся в Симферополе, затем простоял больше часа на пропускном пункте. Несколько месяцев назад, когда прямо на глазах Максима чеченец-смертник на грузовике, набитом взрывчаткой въехал в казармы военной части, он считал, что конфликт только и ограничится подобными ударами. Военные кого-то расстреляют и будут квиты...Широкомасштабные боевые действия в этом некогда тихом и мирном уголке черноморского побережья казались не то чтобы маловероятными, а и просто фантастичными. Однако война набирала обороты. И плевать она хотела на чьи-то надежды и предположения. Это явственно было видно из происходящего на улицах Сак...
Не успели кипчаки еще как следует укрепиться в городе, а уже монтировали на крышах бетонных домов ПЗРК "Стингер", маскировали во дворах орудия, одним словом готовились к затяжным боям.
В центре города его самым наглым образом остановили:
- Ты же вроде наш...Почему бежишь? Почему не помогаешь своим? - поинтересовался приземистый татарин в бронежилете, но без оружия.
- Так ведь затея-то дохлая - Максима начинало раздражать столь грубое вмешательство обстоятельств в его планы.
- Значит боишься, сука - почти дружелюбно заметили со стоявшего поперек дороги танка.
- На, брат, возьми - Макс вытянул из кармана смятую пачку долларов и, отсчитав несколько купюр, протянул приземистому.
Тот попросту проигнорировал деловое предложение разойтись по доброму и, обернувшись, приказал остальным:
- Тяните его к бригадиру, пусть он с ним разбирается.
Макс не особо опасался за свою жизнь. Он принадлежал к весьма влиятельному на полуострове клану. Его же преступление заключалось лишь в том, что он не горел желанием ввязываться во всю происходящую кровавую мясорубку.
Так что опасения были весьма и весьма умозрительными - остаться в Саках до возобновления активных боевых действий. А в том, что рано или поздно они возобновляться Макс нисколько не сомневался...
Бригадир кипчаков и по совместительству, как понял Максим, их духовный наставник оказался пожилым человеком с типичной внешностью. Только вместо национальных одежд на нем была форма цвета хаки, а довершали облик предводителя боевиков такого же цвета берет и длинная вьющаяся борода. Штабом они называли достаточно просторный автофургон, двигавшийся в центре колоны из бронетехники.
- Ты отбился от рук, сынок - завел бригадир уже знакомую Максу песню - ...ты оторвался от своего народа, нарушил законы наших предков, завещавших нам жить свободно на своей земле и карать всех неверных, покусившихся на нашу свободу.
- Не сочтите за неуважение - перебил его Максим - но у нас была договоренность. Мы отчисляем Меджлису и продолжаем работать, не встревая в ваши игры...
- Это было раньше - после минутного молчания напомнил бригадир - теперь же идет война и каждый мужчина должен взять в руки оружие и изгнать с земли своих предков неверных. Нам нужны люди. Наша сила в единстве и если мы будем вместе, то очень скоро завоюем весь Крым, который по праву итак должен принадлежать нам.
- Да вы итак неплохо обходитесь - огрызнулся Макс - поди, турки и американцы помогают. Уж сильно много народа тут у вас по-английски шпарят.
- Это инструкторы, а нам нужны бойцы.
Максим закурил. Он, сперва, хотел спросить разрешения, но после секундных колебаний передумал:
- Одни мужчины сражаются, а другие должны делать деньги, чтобы первым было из чего и чем стрелять. Вот так и я - пошел на компромисс Макс - Да и вообще - неужели вы думаете, что вам позволят захватить власть и отделиться? Это же смешно...Вас не признает даже собственный народ.
Ответ запаздывал. Макс уже подумал, что ляпнул лишнего, когда усомнился в перспективности их предприятия.
- Война не может длиться вечно - наконец ответил бригадир - и им придется с нами считаться, что же до мужчин, то ты, сынок, сможешь считать себя таковым только взяв в руки автомат.
Максим теперь ясно понимал к чему клонит старик и это его взбесило. Идти вместе с кипчаками на Евпаторию у него не было ни малейшего желания:
- Хорош лапшу вешать - уши уже прогнулись! - вспылил Макс - Мы-то с вами прекрасно знаем, что все эти красивые слова о свободе народа и земле наших предков - просто пыль в глаза. Вам платят бабки турки и Штаты и вы воюете, плюс мародерство, короче зарабатываете на хлеб с маслом, прикрываясь национальной идеей.
- Никакого уважения к духовному лицу и просто старшему человеку...- разочарованно покачал головой бригадир, словно жестоко ошибся в добром друге.
- Ну и что теперь будете со мной делать - расстреляете на площади, как предателя?! - чуть ли не криком бросил Максим.
- Нет, молодой человек - бригадир жестом руки подозвал двух стоявших у дверей телохранителей - мы просто сделаем из вас мужчину, достойного своего народа и его славной истории...
Евпатория.
Улица Матвеева.
20 августа.
08 часов 26 минут.
Россов со своим отрядом почти в пятьсот человек вошел в город, когда рассвело. Он уже не был майором внутренних войск, как и солдаты, шедшие с ним больше не были его подчиненными. Все они за эту ночь успели умереть и как бы родиться заново. Все они получили второй шанс, шанс на вторую жизнь. И теперь четко знали, что от них требуется. Каждый нес с собой по три-четыре ствола и оставшиеся боеприпасы...
Россов шел во главе колоны, с ужасом взирая на то, что случилось с когда-то уютным курортным городком. Картины всеобщего разрушения и хаоса впечатляли своей трагичностью и масштабом.
Страшная рана в его правом боку от взрыва гранаты больше не кровоточила и не болела - только изредка зудела, напоминая о шедшем заживлении....
Совсем рядом раздались крики, перешедшие в причитания.
Возле груды, оставшейся на месте рухнувшего дома стоял мужчина лет тридцати. Его дрожащие, исцарапанные до крови руки все еще продолжали сжимать обломок кирпичной стены, а у ног из-под завала торчала маленькая ручонка, вцепившаяся в мягкую игрушку. Нежная детская плоть не выдержала натиска каменных глыб...
Солнце словно раскаленный уголек все выше поднималось над бескрайней гладью моря. Россову вдруг показалось, что оно всходит сегодня значительно медленнее, чем обычно, чтобы не видеть и не дать увидеть другим весь ужас человеческого самоуничтожения. Оно отказывалось освещать эту землю...
...Озверевшая, безумная толпа...Россияне, наконец, подали к пирсу два теплохода для эвакуации населения. Бежали все. Бежали, опасаясь быть растоптанными или еще хуже не успеть покинуть город, став пищей для гнавшейся за ними смерти...
Худенькая девчушка лет десяти из последних сил рванула вперед, видно в попытке найти разделенных толпой родителей, но внезапно споткнулась и была тут же раздавлена стремящимися к выживанию людьми.
- Или не людьми? - подумал Россов - Жестокость? Нет - реальность.
Ему вдруг показалось странным, что после всего пережитого в его душе еще осталось место для жалости и сострадания, а еще удивило, что только русские пытались оказывать хоть какую-то помощь несчастным людям.
Центральная часть города выглядела совершенно иначе. Здесь, видимо, люди абсолютно не ведали страха и паники. Строили баррикады, переворачивали машины. Два трамвайных вагона перегородили улицу Токарева. Несколько российских моряков затаскивали на балконы близлежащих домов мешки с песком, устанавливали пулеметы.
Заправляла всем девчонка лет шестнадцати-семнадцати в когда-то бежевом, а теперь перепачканном грязью платье и парень с девушкой не на много старше ее с кровавыми полосами на шеях. Россов почему-то был уверен, что в свое время эти раны стали смертельными.
- Раздайте им оружие! - по старой привычке скомандовал он.
Солдаты стали щедро делится с людьми принесенными стволами.
Россов, внимательно приглядываясь, подошел ближе к руководившей девчонке.
Теперь у него не оставалось сомнений, что второй шанс получил не только он со своими людьми.
- Видать, прибыло подкрепление - заявил парень со шрамом на шее, приветствуя солдат - меня зовут Андреем, точнее звали...А вы выглядите прямо-таки неважнецки.
- Так смерть никого не красит - парировали в ответ.
Евпатория.
Улица Перекопская.
20 августа.
11 часов 30 минут.
Замок в двери их деревянного домика был выломан, причем достаточно грубо. Необходимо было отдать должное спешно покидавшей родные места хозяйке дома, у которой они снимали жилплощадь. Она не взяла ничего из их вещей. Только матрасы с кроватей, которые и без того были ее собственностью. Все утро прошло для Артема как в тумане. Загадочное воскрешение жены, руины города, давка на пирсе и, наконец, эти странные люди, строившие укрепления в центре. Он больше не боялся смерти, точнее не особо ее боялся.
Артем обнял Оксану:
- Что бы ни случилось - мы вместе... у нас достанет сил...
Он вдруг подумал, что странно ожидать страсти от измученной женщины, несколько часов назад стоявшей одной ногой в могиле, а может быть даже двумя. Ожидать страсти в этом бревенчатом сарае, который и домом-то назвать было сложно. Где горел свет и единственным подходящим местом для любви, не считая продавленных металлических сеток кроватей, был стол, который предварительно необходимо очистить от осколков разбитого стекла. Когда в любую секунду могли войти и убить. Странно при таких обстоятельствах ожидать страсти...
Но он ошибся...
... Потом Артем, по всей видимости, заснул на узком столе, на перепутанной одежде рядом с Оксаной, которая каким-то чудом тоже поместилась вместе с ним.
Они лежали рядом, и больше всего на свете Артему хотелось, чтоб если ему все же суждено было принять смерть в этом адском городе посреди чужой войны, то пусть вошли бы и застрелили прямо сейчас. Пока не вернулась способность ощущать боль и страх. Но выстрела не было. Боль и страх возвращались...
- Как я разошлась, когда ты прижимал меня к себе! Как я разошлась! - сладко прошептала Оксана.
- Мы уедем отсюда, как только представится такая возможность - словно не расслышав ее слов, сказал Артем.
- Нет. Мы должны остаться и помочь этим людям защищать город. Такова цена моей жизни, - уже громче, но абсолютно спокойно ответила Оксана, - Мы не должны бояться. Мы должны победить свой страх.
- ...Победить страх... - задумчиво произнес Артем, - Ты считаешь, что это возможно - победить страх? Вся Евпатория превратилась в логово страха. Все бояться, а мы что не люди?
- Но те же на баррикадах преодолели его, - возразила Оксана.
- Не знаю... не знаю, - Артем старался изо всех сил бороться с поглощавшей его апатией. - Таких, как они мало, а кипчаков тысячи. Если они войдут в город, то просто сметут эти смехотворные укрепления гусеницами своих танков. Опять бессмысленные жертвы...
Оксана сползла на пол в поисках одежды:
- Скоро, очень скоро с нами будет армия. Никто не в силах остановить ее - даже кипчаки.
- Армия? - Артем злорадно усмехнулся, - о какой армии мы говорим? Об Украинской, которая отступила к Симферополю или о НАТОвских миротворцах, которые сюда никогда не сунуться?
Евпатория.
Улица Фрунзе.
20 августа.
12 часов 19 минут.
Еще никогда Андрей и Светка не были так близки по духу. Это выглядело удивительным, но смерть сблизила их. Однако более удивительным выглядел факт внезапного единения оставшихся на развалинах людей. Андрею показалось, что после бегства всех слабых духом город стал намного чище. Теперь с ними на баррикадах остались только те, кто действительно заслуживал лучшую судьбу. Они работали, не покладая рук, и их похоже совсем не смущало присутствие рядом живых мертвецов. Важна была только главная цель - отстоять свое право на жизнь. Остальное становилось как бы второстепенным, отходило на второй план. Панический страх остался лежать поверженным на полуразрушенных улицах и это уже немаловажно... Девчонка, которая называла себя Юлей, привела не желавших спасаться бегством ментов из местного РОВД и отряд ополчения, состоявший исключительно из татар. Андрей не стал особо задумываться, чем и как она их вдохновила. Главное, что ряды защитников пополнялись с каждым часом. Людей набралось уже больше тысячи плюс несколько сотен бывалых солдат, которых привел майор с разорванным боком. Единственное в чем был недостаток так это в хорошем мощном оружии и боеприпасах. Андрей не знал смогут ли они выстоять, но почему-то искренне верил Юле, обещавшей, что армия на подходе. Однако каждый раз, когда речь заходила об этой самой армии, она категорически отказывалась уточнять какие-либо детали. Вместо этого проклинала подонков, в свое время зверски изнасиловавших ее и оставивших умирать.
Что ж, насчет армии ей было видней, ведь она гораздо дольше Андрея жила вне законов жизни и смерти.
- Мы будем вместе, когда все это закончится, - Светка подошла сзади и обняла его за плечи.
- ...Вечность... - согласился с ней Андрей, - Я много перебирал девчонками, но ты поистине самый счастливый лотерейный билет, который выпал мне за мою недолгую жизнь.
- Эти твари будут здесь завтра на рассвете, - уверенно сообщила Юля, - удержаться, пожалуй, не сможем, а вот остановить их - вполне.
Она не без гордости оглядела наполовину достроенные укрепления.
- Может и остановим, если нас раньше с воздуха не накроют, - скептически заметил Россов, - по радио сообщили , что город пуст. Все население заранее эвакуировано, а войска выведены. Думаю, если кипчаки займут Евпаторию, военные сровняют нас с землей ковровыми бомбардировками...
- Как же это бездарно! Тут ведь уйма народа, - возмутилась Светка.
- А им какое дело?! - добавил Россов.
- О, это вы?! - ничуть не удивился Андрей, завидев Артема с Оксаной, шедших к ним со стороны проспекта Ленина, - я был уверен, что вы тоже придете.
- Чем можем быть полезными? - невесело ухмыльнулся Артем, ставя на тротуар набитые вещами сумки. С этими сумками он выглядел весьма нелепо среди вооруженных людей, строивших баррикады.
- Пока не знаю... но уверен - работа найдется, - обнадежил Андрей.
- Нам бы штук пять пушек, а еще лучше ракетницу, - мечтательно промычал Россов.
- Будут вам ракетницы, - расщедрился отвлекшийся от работы русский матрос, - ночью за нами подадут вертушки...
- Что ж... - протянул Россов, - было приятно с вами поработать... Значит улетите?
- Кто улетит? Мы что ли? - притворно обиделся матрос, - русские не бросают в беде братские народы. Мы захватим вертолеты. Тогда у нас будет поддержка с воздуха.
- А трибунал? - изумился Россов.
- Победителей не судят, как, впрочем, и покойников - матрос сплюнул под ноги и потащил куда-то канистры с бензином...