Максим проснулся от звуков, сопровождающих снятие большого числа вооруженных людей с места - ругани, металлического лязга, моторного гула. Полежал несколько минут, приходя в себя, и, наконец, вылез из душного брюха бронетранспортера на свежий утренний воздух, огляделся и устроился на броне рядом с приземистым в бронежилете, остановившим его накануне.
- Попытаешься бежать - расстреляю на месте, - как бы между прочим уведомил тот-... Кстати, тут какая-то фигня с дозиметром. Спроси у немца. У него наручный, вмонтированный в часы...
Максим на четвереньках пополз к усевшемуся на башне немецкому журналисту, который должен был снимать документальный фильм для своей телекомпании об успехах кипчакских экстремистов.
- Сколько едем? - поинтересовался Макс, разглядывая часы-дозиметр.
- Цен, - немец для верности два раза выбросил пятерню.
- И все цен минут на часах... мортлих?
- Яа... Яа, - подтвердил журналист.
Максим подумал, что если бы действительно было "мортлих", - немец умер бы, по меньшей мере, хундерт раз. Цифровое табло зашкалило за несколько десятков тысяч рентген. При такой радиации человек сгорал на месте, как высохший лист в пламени костра.
- Часы электронные тоже у всех вырубились, - отозвался откуда-то сзади приземистый, - И вся электроника, включая японские радиостанции. Говорю же - фигня какая-то! Макс посмотрел на свои дорогие механические часы, но они по-прежнему продолжали исправно отсчитывать секунды. Он кинул взгляд на пространство вокруг. На блестящую в лучах восходящего солнца узкую песчаную полосу вдоль берега, на залитое светом озеро с другой стороны и ему вдруг стало неимоверно тоскливо.
- Все, что должно было произойти сегодня - ничто, по сравнению с... С чем?
Максим долго думал, но так и не смог четко сформулировать мысль. Он обернулся на приземистого, который угрожал ему и подумал, что, пожалуй, обещание физической расправы как нельзя лучше дисциплинирует новичков в канун их первого сражения.
- А может и не убьют сегодня, - тихо произнес Макс, - дилетантам ведь зачастую везет. Он, конечно, мог спуститься в салон БТРа, взять автомат, застрелить ненавистного надсмотрщика, спрыгнуть и затеряться среди домов. Но кто его ждет в разрушенном диком городе? Его путь до первого военного патруля. Они предусмотрительно выкололи ему татуировку на шее - отличительный знак их воинства - теперь ты сможешь нормально жить лишь в том случае, если мы победим, - сказал тогда бригадир. Оспаривать это было бессмысленно.
Казалось, все вокруг дышит ненавистью. Проще было заставить людей не дышать, чем перестать ненавидеть друг друга. Немец что-то пролепетал на своем, указывая рукой на величественный памятник победителям фашизма, возвышавшийся над побережьем.
- Яа...Яа... - согласился Максим, решив, что им вряд ли кто-то когда-то поставит памятник...
Артем приник к биноклю. С крыши дома, где они находились, вся центральная часть города была как на ладони. Россов нажал на гашетку. Выстрела не было, только тихий мелодичный свист...
Один из кипчаков, ехавший на кузове грузовика позади шедшего первым танка, еще нес к губам дымящуюся сигарету, однако на месте сердца по камуфляжу расплывалось темное пятно.
Россов приглашающе махнул головой.
- Да нет, спасибо, - растерянно промямлил Артем, косясь на оптический прицел винтовки.
Сзади по пожарной лестнице поднялся Андрей:
- Бог в помощь, ребята... Но шли бы вы отсюда, пока не подстрелили.
- Воистину в помощь, - пробормотал, не отрываясь от прицела, Россов, - Второй!
Андрей махнул рукой Артему:
- Пошли, скоро начнется...
Россов снова спустил курок:
- Три... Скоро будут вертушки... Немного почешут ракетами этих скотов.
- Спасибо россиянам, - согласился Артем, - не ахти какая помощь, но хоть с воздуха сможем их достать.
Он вспомнил, как издевались кипчаки над пленными солдатами, заставляя бежать, а потом, догоняя страшной газовой струей из огнемета и человек превращался в бегущий живой факел, а затем в зловонный спекшийся, сочащийся черной влагой мешок с торчащими костями. Они упивались реализацией своего охотничьего азарта. У Андрея, Артема и этого майора все было иначе. Их азарт был на порядок выше, ведь идти приходилось на противника численно раз в пять превосходящего их силы.
- ...Четыре! - радостно заерзал Россов. Ему видимо казалось, что он в тире.
Андрей поднял голову. Солнце слепило глаза. Ультрафиолетовые лучи, словно стрелы, проникали сквозь редкие облака, стремясь дать жизнь, либо принести смерть.
Солнце... Жемчужина неба и надежда для всего живого... Как любой лидер, оно стремилось к вечной власти, даже не помышляя о закате. Но он случался каждый день, из чего следовало, что существовала власть и законы более высокого ранга. Это зрелище всегда привлекало внимание человека, притягивало его. Живя в искусственном мире, люди каждый раз поражались великолепию мира живого. Из века в век, наблюдая восход и закат, они верили в продолжение жизни, уже не задумываясь, что вера - дело привычки...
Евпатория.
Проспект Ленина
21 августа
09 часов 14 минут
- Много душ загубил? - ехидно оскалился Макс на запрыгнувшего на БТР паренька в каске.
- Дело прошлое... Кто считал? - отмазался тот.
Приземистый в бронежилете уже минут двадцать делился впечатлениями, как они грабили и убивали в захваченных селах. Максим старался не слушать, считая про себя патроны, которыми наполнял обойму. В то время как патроны заканчивались, язык рассказчика, похоже, не знал усталости. Ничего не соображающий немец, просто водил видеокамерой по сторонам, снимая длинные ряды разрушенных строений, сломанные деревья и уходящую в необозримую даль колону кипчаков. Издалека донесся раскатистый гул.
- Вашу мать!!! - громко выругался кто-то сзади.
Макс поднял голову и увидел быстро приближающийся к ним вертолет. Он летел как-то боком, скачками, словно пилот был пьян или ранен.
- Необученная сволочь, - определил парень в каске, - Интересно, куда это вся армия подевалась? - и в ожидании ответа уставился на Максима, как будто тот мог это знать.
Вертолет попытался обстрелять колону. С первого раза у него не очень получилось. Ракета улетела далеко вбок, разрушив доселе не тронутое здание пансионата. Вертушка пошла на второй круг. Ничуть не растерявшиеся кипчаки открыли шквальный огонь из зенитных орудий и пулеметов, на миг заслонивший вертолет, но уже в следующую секунду его зеленый фюзеляж появился почти прямо над колонной. Одна ракета вдребезги разнесла "Джипп" с установленным на крыше крупнокалиберным пулеметом, а другая сорвала башню с шедшего впереди танка.
Кипчаки продолжали палить изо всех стволов. Вертолет дернулся и через мгновение, объятый пламенем, врезался в недобитый танк.
Колона остановилась на пересечении с улицей Фрунзе, которая от края до края была перегорожена баррикадами из автомобилей, бетонных брусков и плит. Впереди возвышались два трамвайных вагона. Баррикада была пуста.
- И это все? - нервно улыбнулся паренек в каске, - А где армия, где ополчение?
- Первый накрылся, отбегался уже... - прокричал в рацию приземистый, найдя нужную частоту, - ...ану давайте сюда что-нибудь тяжелое... лучше Т-84.
Импортные дальнобойные радиостанции по-прежнему не работали, портативные же коротковолновые функционировали с большими перебоями. Кипчакам это очень не нравилось... Мимо, гремя гусеницами, по трамвайным путям промчался новенький танк, чтобы стать во главе колоны...
Синяя с четкими очертаниями туча прикрыла солнце. Деревья вдоль проезжей части, как по команде, склонились влево. Скрытое солнце оплавило края тучи, вставило ее в светящуюся золотую раму. Некая укоризна почудилась Максиму в нахмурившихся небесах, внезапном сильном боковом ветре. Из близлежащих руин глухо ударил пулемет. БМП, остановившаяся следом за бронетранспортером Макса внезапно покрылась сиреневыми огнями - это отскакивали пули. Но некоторые пробивали легкую броню. В корпусе появились рваные дыры. Колона зашевелилась. Техника пошла врассыпную. Толпы кипчаков бросались в разные стороны, ища удобные позиции. Теперь Макс смог правильно оценить их количество. К пулемету-первопроходцу тем временем подключились другие. Развалины по разные стороны от баррикады вмиг ожили. Стреляли, как определил Максим, в основном из легкого стрелкового оружия. Несколько кипчаков, не успев занять надежные укрытия и открыть ответный огонь, упали на мостовую, сраженные пулями. Многие залегли под защитой техники...
- Ты что на тот свет хочешь раньше времени? - заорал на Макса приземистый, стаскивая его с борта БТРа.
Из-под колес к ним подполз парень в каске:
- Не, ну, это вообще!... Видел-видел, но такого! Там... - смолк не в силах объяснить.
- Принесли ключи от города?
- Нет, там...
- Военные ядерную бомбу оставили?
- Там труп, - наконец нашелся парень.
- Ты смотри-ка, какая редкость! - ехидно воскликнул приземистый, - Особенно для наших мест. Лично я последний труп видел лет десять назад.
- Он живой, - не унимался парень, - и не совсем труп...
Максим тоже выглянул из-за броневика. Пилот рухнувшего несколько минут назад вертолета весь в ожогах и с оторванной рукой, как ни в чем ни бывало, выбирался из обломков. Макс сам не заметил, как раскрыл рот от удивления.
В это время ведущий танк дал два залпа по трамвайному составу, мешавшему подобраться к баррикаде.
Первый снаряд разнес вдребезги салон правого вагона, второй разделил поезд и опрокинул его. Танк с ревом устремился в сторону заграждения. Кипчаки дружно ударили из всех стволов. Грохот стоял неимоверный. Башня бронетранспортера над головой Макса повернулась. Затарахтел спаренный пулемет. Вниз полетели раскаленные гильзы. За спиной заработали минометы. Кипчаки уже подгоняли к перекрестку четыре самоходных пушки...
- Еще минут десять, - подумал Макс, - И от обороняющихся и мокрого места не останется.
Он выглянул из-за брони и для приличия пару раз нажал на курок автомата. Пули ушли в пустоту.
- Главное не высовываться, - напомнил себе Максим, снова оказавшись под прикрытием БТРа...
Люди, с таким усердием воздвигавшие баррикаду, теперь засели в окрестных руинах и использовали ее только для того, чтобы не подпускать тяжелую бронетехнику, но кипчаки все ближе и ближе подбирались к рубежу...
Юля заметила его сразу, зигзагообразно и стремительно перебегающего от стены к стене, но уложила только с третьей очереди.
- Вот и отомстила одной мрази, которая меня изнасиловала... Узнала ведь, хоть столько времени прошло, - похвасталась она Андрею, сидевшему с гранатометом у соседнего окна полуподвала. Так как они находились на уровне земли, достать их снаружи было практически невозможно. Танк вновь ринулся на баррикаду.
Андрей выждал, пока он поравняется с прорезью окна, вздохнул и выстрелил... Боеголовка вошла точно в правый бензобак. Стальная махина переломилась пополам. Пламя взрыва брызнуло во все стороны.
- А вот теперь линяем! - радостно завопел Андрей, - Мы выдали свою позицию и скоро...
Но закончить не успел. Что-то ослепительно яркое ударило по глазам, сметая стены вокруг...
Евпатория.
Улица Демышева.
21 августа.
10 часов 27 минут.
Россов покинул свое укрытие только когда его заметили. Теперь стоило нескольким вооруженным кипчакам обойти дом сзади, подняться по пожарной лестнице, как до этого сделал Андрей и с опьяненным чужой кровью снайпером было бы покончено.
Улица Фрунзе была разрушена до основания. Кое-где руины имели красный оттенок. Видно добрая половина защищавших город нашла под ними свое последнее пристанище. Кипчаки тоже понесли значительные потери. Вся проезжая часть была усеяна их трупами. Тут же догорали два танка, самоходное орудие и еще с дюжину единиц различной техники. Казавшаяся некогда неприступной, баррикада сейчас напоминала пробитое в нескольких местах бесформенное нагромождение бетонных фрагментов и смятых машин. Произошло именно то, чего Россов так опасался и о чем еще с самого начала предупреждал. Кипчаки не поленились сделать крюк по городу, обойти укрепленные улицы со стороны железнодорожного вокзала и зайти в тыл к оборонявшимся. Силы и их вооружение были слишком не равны. Россов мог только догадываться, что стало с выжившими защитниками. Самым вероятным казался вариант, что они отступили в сторону моря и попытались закрепиться в районе центральной набережной и улицы Пушкина. Именно оттуда доносился грохот продолжавшегося боя. Россов обернулся. Прямо над крышей, где он стоял, завис вертолет, отгоняя потоками воздуха от винтов клубы дыма, поднимавшегося снизу. На его хвосте были российские опознавательные знаки, а в следующее мгновение Россов смог рассмотреть в кабине лицо Артема:
- Шел бы ты отсюда, пока не подстрелили, - крикнул тот - Давай залазь!
Бывший майор внутренних войск запрыгнул в салон. Внимание Россова привлекла торчащая возле штурвала панель с красными кнопками. Он вспомнил, что к крыльям вертолета прикреплены ракетные установки. Этого было вполне достаточно, чтобы кипчаки надолго запомнили этот день, если бы...
Если бы кто-то - он или Артем умели как следует управлять вертолетом.
Корпус тряхнуло. Россов подумал, что винт сейчас улетит без вертолета. Артем прошелся по тумблерам, включая все, что только можно было включить. Он словно окаменел, - глаза на приборной панели, руки на штурвале.
- Почему все время летим вверх? - удивился Россов, протискиваясь в кабину.
Земля исчезла внизу, как будто и не было никакой земли.
Пытаясь выровнять машину, Артем навалился на штурвал. Вертолет клюнул носом, скорость резко увеличилась. Постепенно Артем отвоевывал свою бессмертную душу, у страха, побеждал непреодолимое желание бросить штурвал, зажмуриться, зажать уши руками и просто ждать, когда все это закончиться. Это была новая - по ту сторону ничтожества жизнь...
Артем резко повел штурвал вправо, не без лихости развернулся. Чем решительней и бесцеремонней он обращался с вертолетом, тем подчиненнее, податливее он становился. Артему показалось, что он открыл некий закон - миром правит наглая некомпетентность...
Промелькнули какие-то крыши...
Вертолет начало трясти.
- В нас стреляют. Надо ударить ракетами по этим гнидам, - предложил Россов.
- Слишком много от меня хочешь, - я только научился шевелить штурвалом, - гаркнул ему на ухо Артем.
- Вдоль улицы, снижайся, - как бы не расслышал Россов.
Внезапно Артем увидел стремительно несущиеся на них крыши домов, скопление бронетехники, толпы людей, услышал частые хлопки.
Оторвав правую руку от штурвала, Артем рванул предохранитель с панели управления ракетными установками. В следующее мгновение стены домов, танки, БТРы, люди внизу взлетели в воздух. Крыши над зданиями захлопывались, как книги, проваливались внутрь, взметая облака пыли. Артем резко взял штурвал на себя. Вертолет рванулся вверх, едва не врезавшись в здание дельфинария.
- Разворачивайся, - крикнул Россов, - Я все-таки почешу эту сволочь из пулемета.
Пока Артем разворачивался для нового захода, Россов перебрался на место стрелка, пристегнулся карабином к стальной перекладине, чтобы не выпасть, раздвинул бронированные двери салона и высунул наружу дуло пулемета...
Россов палил во все, что имело несчастье попасть в его поле зрения. При этом отнюдь не молчал. Такой чудовищной, изощренной, насыщенной ругани Артем доселе не слышал. Когда зашли на позиции кипчаков в пятый или шестой раз ракеты закончились, да и ответный огонь с земли стал значительно слабее. Топливо было на исходе. Где-то над головой натужно ревел винт, плевался искрами и дымовым шлейфом простреленный двигатель.
Артем все еще не мог поверить в случившееся с ним. Человек, который первый раз в жизни видит вертолет садится за штурвал и летит атаковать позиции противника... Он никуда не врезается, не падает и даже изрешеченная машина по-прежнему находится в воздухе, как бы издеваясь над всеми возможными пределами везения. Возможно царившая вокруг атмосфера всеобщего безумия активизировала внутри Артема дремавшие доселе механизмы знаний и возможностей или, скорее, чья-то невидимая рука поддерживала его все это время, защищая от смерти и давая возможность сделать свое дело...
Трасса Евпатория - Саки
21 августа
19 часов 23 минуты
Теперь их было только трое. Артем, Светка и Россов. Из тех, кто защищал город в живых осталось не более четверти. Но кипчаки все же отступили - слишком значительные потери они успели понести к тому времени. Андрея и Юлю так и не смогли вызволить из-под завала до того, как военные нанесли мощнейший бомбовый удар с воздуха, окончательно сровняв Евпаторию с землей. Оксана погибла, когда прямо у нее под ногами взорвался минометный снаряд. Артему даже не осталось ничего, что можно было бы похоронить...
Чуть поодаль стоял Макс. Сперва он не осознавал, что именно побудило его перейти на сторону защищавшихся. Сейчас же, точно знал - его место именно здесь. Все остальное было неважно.
- Крым наш!!!- завопел Россов, передернув затвор автомата и для острастки пальнув в воздух.
Максим без всякой обиды посмотрел на него.
Многотысячная толпа за их спинами одобрительно загудела. Трудно было сказать, сколько их. Десять, двадцать, тридцать тысяч...Казалось, что здесь собралась чуть ли не половина бессмысленно погибшего и теперь воскреснувшего населения города. Их действительно было очень много... Далеко не все были вооружены, но сейчас это не имело решающего значения. Их было много и каждый из них уже единожды пережил смерть... Русские, украинцы, белорусы, татары. Перед смертью все были равны, так же как и перед ее угрозой. Их столько столетий стравливали друг с другом иностранные политики и иуды от своих, даже не объясняя, что именно они должны делить - общую землю или общие корни...Теперь же делить им было нечего...
Глотая слезы, Артем запрыгнул на трофейный "Джипп", вставил ленту в приемник пулемета и вцепился побелевшими пальцами в рукоятку оружия. Толпа медленно двинулась на виднеющиеся вдалеке порядки боевиков...
...Кипчаки стояли в несколько рядов, растянувшись широкой полосой на подступах к Сакам. Впереди танки и броневики, за ними обвешанные оружием люди.
- Ни х...я себе! - озадачено выругался приземистый, разглядывая в бинокль приближающиеся гигантское скопление людей - Где они набрали столько народа?!
- Это не человеческая армия - просипел испуганный турок, принявший бразды правления после смерти бригадира - Мы бессильны...Аллах отвернулся от нас - он сперва медленно, но затем быстрее стал отступать к своей машине. Бегство нового руководителя было очевидным.
- Поздравляю! Ты только что получил повышение - паренек в каске мрачно обратился к приземистому.
- Сам вижу...
Толпа надвигалась как колоссальная океанская волна на прибрежный волнорез. Где-то далеко на горизонте полыхал кровавой лентой закат, заливая степь неровным блеклым светом.
- Саки нужно удержать любой ценой! Не щадить никого - ни военных ни гражданских! - прокричал в мегафон приземистый.
- Вот гаденыш! - он со злости двинул ногой колесо БТРа, завидев шедшего впереди с гранатометом Макса - Довоспитывались на свою голову!
..."Джипп" ехал медленно, чтобы не отделяться от основной массы наступавших. Слезы на щеках Артема успели высохнуть под порывами теплого южного ветра. Осталась только дикая ненависть и решимость в глазах. Он уже четко различал боевые порядки кипчаков. Ну что ж - он умрет, но сперва отправит на тот свет с десяток этих уродов. Когда до соприкосновения оставалось не более двухсот метров, Артем вдавил гашетку, поливая броню выдвинутых на передний фланг танков, свинцовым дождем. Толпа расценила это, как сигнал к атаке и бегом устремилась на кипчаков. Навстречу тысячам бегущих людей полетели мины, ракеты, снаряды, пули, все то, что человечество изобрело для уничтожения себеподобных. Десятки, сотни падали замертво, но это не останавливало остальных, а наоборот вызывало в них еще большую ярость. Толпа острым клином врубилась в шеренги боевиков. Все смешалось в кровавом круговороте схватки...
Артем на "Джиппе", как на коне проскочил в промежуток между танками и с разгона вошел в самую гущу кипчаков, не переставая стрелять. Где-то у него за спиной бежал Россов, паля от живота и страшно матерясь, Макс заталкивал в ствол танка деревянный брусок, а Светка, запрыгнув на БТР и раскрыв крышку бензобака швырнула внутрь горящую бутылку, взлетев на воздух вместе с ненавистной машиной.
Артем не знал, скольких он уложил и скольких не успел. Первые две пули попавшие в ногу и бедро он практически не почувствовал, продолжая вращать стволом пулемета, извергавшего пламя. Слишком велика была концентрация адреналина в крови... Лента закончилась. Артем понимал, что сменить ее ему не удастся...Струя из огнемета сбила его с кузова, опалив лицо. Он уже ничего не видел, но искренне надеялся, что бой продолжается. Надеялся, пока новая струя пламени навечно не воссоединила его с Оксаной...
Россов так долго торчал на открытом месте, что сам не переставал удивляться, что до сих пор жив. Прорвавшись в тыл к кипчакам, засев за бочками с горючим для техники, он вносил свою лепту в общую победу. Победу над теми, кто перешагнул через человеческие жизни. Победу над смертью. Победу над собственным страхом...