Концепции того, что представляет собою религия и религиозная истина, могут
416
меняться; и они действительно изменились с тех пор, как о них учил и писал
Марш. Но и по сей день, как во времена, когда об этом говорил Марш, обра-
зование очень остро нуждается в известном организационном всеобъемлю-
щем и животворном принципе, который связал бы воедино все его столь
многочисленные специализации и детали.
В идеях доктора Марша, касающихся более конкретных вопросов орга-
низации и осуществления университетского образования, также отражают-
ся основные концепции. Излагая их, я буду главным образом опираться на
написанное его преемником по кафедре философии профессором Джозе-
фом Торри в посвященном памяти Марша предисловии к собранию его трудов.
== Можно понять и так, что в США каждый автор сумевший написать больше 800 страниц разных текстов -посмертно издаётся за счёт общественного духовного уровня.
Насколько далеко до этого в России? ==
По мнению последнего, "правила набора студентов слишком строги и
негибки". Совершенно непонятно, почему те, кто, к сожалению, оказался
лишенным возможности воспользоваться всем курсом в целом, не могут
воспользоваться хотя бы той его частью, которая была бы им по силам. "Он
также выступал за возможность широкого развития врожденных наклонно-
стей и задатков самых различных по духу студентов.
Нелепо было бы ожи-
дать от всех молодых людей, что их психика будет развиваться по одному и
тому же пути; поэтому так же нелепо было бы ограничивать каждого из них
одним и тем же числом и типом учебных предметов". И еще:
"он считал,
что привычные методы обучения слишком формальны и неэффективны.
Живое наставничество составляет в них лишь малую долю, но чересчур боль-
шое значение придается знакомству с учебниками. Он предпочел бы, чтобы
в этом процессе гораздо большую роль играло неиссякаемое и тесное взаи-
модействие душ учителя и учащегося".
Куда важнее укреплять и оттачи-
вать способности учеников к независимому мышлению и суждению, чем
приспосабливать их к усвоению чужих идей. Что же касается учебной дис-
циплины и нравственности, то здесь он выразил подобное же недоверие си-
стеме сиюминутного поверхностного регулирования и подчинения. Он так-
же был против господствовавших в то время методов классификации и сти-
мулирования учащихся. Чисто формальные экзамены, по его мнению, пред-
ставляли невеликую ценность.
Данные положения звучат удивительно, словно это критика и предло-
жения из уст реформаторов образования, адресованная ими из той эпохи
нашему времени. Однако у Марша эти положения и не являлись уступкой
актуальной практической надобности. В них отразилась его фундаменталь-
ная вера в индивидуальность и дух как противоположность букве и меха-
нической форме. Но подобному акценту на достоинстве индивидуальности
в его воззрениях на образование, так же как и во всех его взглядах, сопут-
ствовало не менее сильное понимание того обстоятельства, что конечная
задача всегда должна заключаться в достижении общности развитых индивидуальностей.
Конечная цель образования есть "усовершенствование со-
стояния и характера великого единства людей". Нигде, кроме как в Соеди-
ненных Штатах, школы "не были столь значительным и доминирующим
объектом в программах правительства", и больше нигде так по-настояще-
му не ставился эксперимент "по равному обеспечению всем классам и всем
417
индивидам одного и того же уровня в системе свободного государственно-
го образования" 1.
1 Заметим, что эти слова были сказаны еще до того, как в нашей стране про-
изошло великое возрождение государственных школ в 40-х годах XVIII века*.
== Если в России ввести учёт числа правонарушителей средней и высшей школы закончивших образование не позднее 5 лет в прошлом, то что мы увидим? Если система образования никакого реального вклада в правопорядок не вносит, то как её оценить?
Главное что "мы первые в космос полетели" (всего на 5-9 месяцев "первые", а не на 24 -48 месяцев...)? Или главное что уже которое десятилетие у нас сокращается число правонарушений? ==
Вместо того чтобы читать панегирик в адрес доктора Марша, я выбрал
попытку составить некое представление об отношении его мыслей к его же
собственной эпохе. Но рассказ об эпохе помог нам увидеть, что Маршу был
свойствен глубоко чувствительный и одновременно глубоко рациональный
ум. Тот период не был благоприятным для далеко идущих мыслей и выво-
дов, которые обычно требуют известной смелости, чуждой и темпераменту
доктора Марша, и эпохе в целом.
Он не ставил глобальных вопросов, кото-
рые выходили бы за рамки системы религиозных верований. В выборе язы-
ка, которым Марш выражает свои философские измышления, он опирается
на Кольриджа и немецких идеалистов. И тем не менее благодаря этой его
особенно острой чувствительности, даже когда он говорит о вещах, которые
сегодня не столь популярны, как в те времена, когда человек был более глу-
боко погружен в теологию, мы не находим в его мыслях ничего ветхого, устаревшего.
Под его самыми что ни на есть трансцендентальными умозре-
ниями улавливается сокровенно личное отношение к определенным реалиям.
== А писания всех советских философов в 1950-2000 годах, за исключением 4-7 авторов были писаниями учёных "комбинаторов из слов", которые не имели никакого понятия что происходило в колхозе, в цехе завода, в городишке где меньше 50 тыс. населения за прошлые 10 лет... ==
Для него было характерным считать, что знание "духовной" истины все-
гда более чем теоретично и интеллектуально. Это не только причина нашей
деятельности, но и плод ее. Ей стоит существовать для того, чтобы быть
познанной. Тот факт, что он придавал чувству невысокий статус по сравне-
нию с пониманием, обусловливался у него не только познавательным значением чувства.
"Рабство чувств" было для Марша болезненным нравствен-
ным и личным вопросом. Точно так же его недооценка понимания в сравне-
нии с разумом не диктовалась какой-либо специальной задачей. В том, что
Марш называл пониманием, ему виделись корни тех навыков и условнос-
тей, которые позволили людям во взаимодействии с природой и себе подоб-
ными строжайшим образом привязывать средства к целям.
Понимание у них
служило ключом к так называемому успеху. Но цели, определенные пони-
манием подобного рода, составляли суть мирского успеха, и поэтому разум
являлся для Марша символом человеческой способности жить более высо-
кой и сосредоточенной жизнью, которую он именовал жизнью духа и в ко-
торой усматривал особое достоинство человека.
Религия в представлении
Марша была высшей ценностью, хотя концепция того, из чего она склады-
вается, фактически сводилась им к осуждению многого из того, что понима-
ли под религией в его время и до сих пор понимают под таковой, а именно
-тривиальной попытки включить Бога и ближайший мир в схему личного