Аннотация: Про кота и мышиные слезки (хоть герои и люди). Третье место на МП-флеш
Почтарь Савраска, шевеля пухлыми губищами, мысленно сложил вес четырех гирек и записал результат супротив адреса получателя. Уффф... Последняя бандероля на сегодня. Завтра русалкины посиделки - праздный день. Осталось отослать ведьмину корзинку и - гуляй молодец!
Молодец, правда, отличался немалыми уже годами и плешью во всю маковку, обрамленную, словно нимбом, светло-рыжими кудельками. Зато, будучи при государственной службе, почтарь ходил в завидных женихах. Молодые вдовушки и засидевшиеся в девках юницы привечали Савраску, в гости зазывали, хлебом-солью да еще кое-чем потчевали. Это ему, вестимо, нравилось. Стреножить себя женитьбой Саврас не торопился, хотя в почтовом приказе Задохлинска куковал уже третий год.
Слегка опершись об упакованную в мешковину бандеролю, Савраска зажмурился. Заклинание перемещения - многомудрое и непонятное. Смысла его рядовому почтарю понимать не положено. Знай - говори без запинки, слов местами не меняй, а в конце точный адрес получателя по слогам четко выговаривай. К тому ж на это заклинание лимит был наложен: дюжина бандеролей в день, не более трех фунтов весом каждая. Ну, да в Задохлинске народ прижимистый: в соседний городок проще клячу сгонять, чем целый полтинник почтарю за здорово живешь отдавать. Так что работой Савраска, скажем прямо, обременен не был. Сегодня, к примеру, только четыре бандероли. Купчина замужней дочурке кошель с монетами послал. Указал, чтоб доставлено было аккурат в женскую половину избы, а то зять-пропоица опять свою лапу наложит. Два пакета по казенной надобности, да ведьма Глашка Мокроступова товарке Синеёжинской детеныша из своего гадопитомника на развод одолжила. От плотно увязанной корзины, в которой животная сидела, так пахнуло, что у Савраса в носу защипало. Защекоталось в самый неподходящий момент, когда он ведьмачий адрес в Гнилой Пуще выговаривал. Случился тут с почтарем непредвиденный конфуз. "Аааа-ап-пчиии!!!" Аж сопли во все стороны брызнули. От ужаса Саврас охнул и голову в плечи втянул. Прислушался - ничего. Он вслепую табурет нащупал, на него седалище примостил. Потом медленно правый глаз открыл, за ним и левый.
Шестой урок только начался. Восьмой "В" сидел, затаив дыхание. Только третьегодник Петька на своей "камчатке" пребывал в полной нирване, играя на мобильнике и слушая любимую группу "Кайф". Все дружно опустили глаза и пытались хоть что-то прочитать в злополучном параграфе. Физик Иван Николаевич по кличке Колыч тянул паузу, медленно перемещая авторучку вверх-вниз по списку в журнале. Наконец, жертва была избрана. После ехидного "кхе-кхе" прозвучало неизбежное: "Сидоров, к доске". Троечник Сидоров крякнул и поплелся на расправу, класс временно перевел дух, а педагог добавил сладким голосом: "Итак, любезный, расскажите-ка нам..." Что именно должен был сообщить восьмому "В" Евгений Сидоров, так никто и не узнал. Раздался громкий хлопок, после чего учительский стол, стул и обалдевшего от неожиданности Женьку затянуло разноцветным дымом. Девочки ахнули. Кто-то испуганно прошептал: "Горим". Дисциплинированная староста Васильева не растерялась, распахнула окно, и дым моментально рассеялся. Исчез и вредный зануда Колыч. Вместо физика на стуле стоял небольшой тюк, замотанный в грубую бурую тряпку. Как любопытствующие детишки развязали корзину и познакомились с "Злыднем болотным класс дурнопахнущие", и что было с ними дальше, история умалчивает. Так же, как и про страдания завуча, которой пришлось искать замену. Новый учитель в конце учебного года! Перед экзаменами! Искать пришлось, потому что Колыч в родные школьные стены больше не вернулся.
Перед почтарем стоял и растеряно озирался по сторонам невысокий мужичишка в странном одеянии. Савраска прошептал заговор от морока, дважды плюнул через левое плечо и раз в сторону пришельца. Ничего не изменилось. Только блуждающий взгляд незнакомца остановился на испуганной савраскиной физиономии.
- Вы хто будете-то? - сглотнув горькую слюну, хрипло спросил почтарь. - Из нашенских краев али из забугорья?
Мужичишка прокашлялся, дернул лиловую тряпичную подвеску на шее и пригладил полы одежонки:
- Вы можете мне не верить, любезный, но я и сам не знаю. Помню, что звать меня Иваном. Помню туман цветной, едкий такой. В нем я какое-то время блуждал. Вот, собственно, и все.
- Иван. Ванятка, значицца. Значицца - наш! - Савраска улыбнулся. Но тут в его душе проснулись и стали скрести когтищами черные кошки совести. - Да вы садитесь на лавку, отдохните с дороги, а я сейчас за Дормидонтычем сгоняю. Он у нас дока по контуженым, в последнюю компанию уйму народа поправил. И вас вылечит.
Через три дня прославленный лекарь Дормидонтыч только скорбно вздыхал и разводил руками:
- Я возвращал память пострадавшим от зеленой лихоманки, от взрывной волны, от сглаза и проклятий. Увы, ваш случай в моей практике уникален. Я вынужден признаться в своем полном бессилии. Пачпорт на имя Ивана Беспамятного писарь вам выправил. Физически, да и умственно, вы вполне здоровы. Пора, Ванечка, вам и работу какую-никакую подыскать.
Дормидонтыч провел пальцем по гладкой ладони пациента.
- Вы не из простецов, это понятно. На ратника тоже совсем не похожи. К чему склонность-то сами чувствуете?
Колыч задумался, напряженная работа мысли дала на миг отблеск чего-то оттуда - из прошлого:
- Я бы по научной части. Хочу изучать внутреннюю суть вещей.
- Так вы, батенька, волшебник! - весело отозвался лекарь и добавил, почесав щетинистый подбородок. - Будущий волшебник. Я вам письмецо-то рекомендательное в один момент отпишу. И казенный кошт организую.
Две недели спустя в Академии чародейства и волхования появился новый ученик. В приготовительном классе промежду отроков, старшему из которых не исполнилось и осьми годков, сидел и прилежно скрипел пером, ставя жирные кляксы и тихо чертыхаясь, Иван Беспамятный по прозвищу "Верста Коломенская" - самый отстающий из будущих магов.