Лето было тёплым, но мокрым, дождь шёл почти каждый день. Честно говоря, гнилое было лето. Зато грибов - не меряно, никогда в своей жизни я столько не видела. Такое сырое лето не всегда бывает богато грибами и тем более ягодами. В огородах вся клубника и малина покрылись плесенью, мучнистая роса заполонила все сады, но в лесу всего было вдоволь.
Дождь среди деревьев и кустов настоящее бедствие. Каждая ветка окатывает душем, в сапогах воды столько, что приходится выливать её то и дело. Никакие плащи, никакие ухищрения от дождя спасти не могут. И главное тепло, как в бане. Солнце выйдет, и ты паришься в плаще, как в парилке, а снимешь - под душ попадёшь. Но до чего же этот мокрый лес красив! Освещённые солнцем тонкие нити дождя сияют, как хрустальные струны, а между ними летают бабочки и мухи, сверкающие, как драгоценности камни. В этом блистающем мире, каждый лист светится, каждая травинка переливается тысячами искр. Только лес чуть-чуть просохнет, и опять дождь. Радуги в небе стоят в три ряда, яркие-яркие. Небо по вечерам разгорается невиданными пожарами. Полыхает так, что глаз не отвести. А грозы такие, как водопады, обрушиваются на землю с грохотом лавинами воды.
Идём мы в лес и думаем: "Дойдём хотя бы до опушки сухими или нет?" Ползут тяжёлые дождевые тучи и, неизвестно, прольются дождём над нашими головами или воздержатся. А в лесу зной, испарения, духота, слепни летают, оводы огромные, раздувшиеся, как экзотические бабочки, даже смотреть на них страшно. Гул стоит от насекомых. Комаров видимо-невидимо. На просеке все кусты покрыты ягодами голубики - листьев не видно. А цвет у неё даже и не синий, и не голубой, а какой-то лазоревый, удивительный цвет. Малина пусть и подгнившая, но висит гроздями, как виноград, есть из чего выбрать. Набрали мы и малины, и голубики пока дошли до ельника, где лисички растут. А они и растут, как поганки, надавили мы лисичек, пока собирали, некуда было ногу поставить.
А дальше лес пошёл сырой, тут грибов всегда мало было, но в такой год всё не так, как всегда. Никогда в это время опята осенние опята не росли. Мы глазам своим не поверили; каждый пень, как ёж, опятами топорщится во все стороны, кругом сыроежки, поганки какие-то, и все разноцветные, блестящие. Небо опять потемнело, и в лесу стало сумрачно. Одна гнилая берёза метров на пять в высоту, до самой обломанной вершины сплошь обросла опятами. Не стали мы их брать, не до них, других грибов хватает. А рядом тёмные елки стоят, как в сказке, ровными пирамидами, а возле них мухоморы огромные, яркие, такие, как когда-то в детских книжках на картинках возле дома бабы Яги я видела. Я думала, что это сказки, и художники картинки вроде той, что мы наяву увидели, просто выдумали, а оказывается, что только домик на курьих ножках один-единственный и был вымыслом. Хотя, честно говоря, если бы избушка на куриных лапах к нам на глаза вылезла, мы бы не очень удивились.
Тут и мхи пошли, деревья великаны поваленные лежат, мохом заросшие. Сосны стоят во мху, а с них лишайники, как бороды свешиваются, а вершины в небо упираются, Ноги в зелёный ковёр уходят по щиколотку. Не иначе как попали мы в царство-государство самого лешего. Все думают, что тайга далеко, мало кто знает, что большая часть лесов Ленинградской области находится в таёжной зоне. Вот она тайга! Стали мы выбираться из сумрака. Только на тропинку вышли и первую травку увидели, а там под ней черепашки ползут. Что за чудеса? А это не чудеса - это грузди чёрные, молодые и крепенькие, и много их. Набрали мы этих "черепашек" полную корзину. Ну, думаем, всё - домой пора. А тут под берёзами подберёзовики молоденькие ведьмиными кольцами растут, кругами ходят. В общем, от корзины нашей ручка отвалилась. А корзина большая, ели-ели мы её в рюкзак запихнули, а ещё и вторая корзина, и ягоды. Измучились, устали и решили больше не жадничать. Нехорошо так себя в гостях у лешего вести, вдруг обидится.
Леший на нас не обиделся, дождь стороной прошёл, чуть-чуть зацепил, брызнул, освежил нас, даже лес не промочил. Дошли мы до дачи ели живые, думали, упадём в кровать и не встанем. Только пришлось нам эти грибы чистить до двух часов ночи. Да, не надо было жадничать.
А ночью дождь пошёл, опять стучал по крыше. Вышла я на крыльцо, а там всё блестит, каждый лист сверкает, весь сад как будто сделан из чёрного сверкающего стекла, а трава малахитовая. Капли падают, белые мотыльки между ними летают, исполняют какой-то удивительный балет на грани фантастики. Мотыльки эти как будто из мраморной пыльцы сделаны, того и гляди рассыплются. Цветы в саду, как неживые, как каменные, холодные, капли по ним катятся хрустальные. Кажется, позвала меня в свой сад хозяйка Медной горы.
Утром сияло солнце. Было тепло, крыжовник под тяжестью ягод опустил свои ветви до земли, даже подпорки не помогали. Трава сочная, высокая, косить давно пора. Смородиной пахнет. А нам в город собираться надо. Только пока мы до электрички шли, синие страшные тучи опять собрались над нашими головами. Сели мы в поезд, и тут началось... Все стёкла залило водой, гром, гул, поезд летит, как под водопадом. Ну и лето! А перед самым Питером дождь кончился, и над пустыми полями разгорелись разноцветным огнём радуги в три ряда, как огромные ворота в земной рай.
Опубликован в Альманахе "Ецирут Schaffen Творчество"